Текст книги "Сердце Мириаля"

Автор книги: Мэгги Фьюри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц)

Глава 5. НА КРАЮ ПРОПАСТИ

Бессонница посреди долгой ночи – нелегкое испытание, в особенности для предводителя, у которого забот полон рот. Кентавр не может метаться и ворочаться в постели, подобно человеку, – не позволит строение тела, однако Кергорн всю ночь беспокойно ерзал на своей двухъярусной кровати. Широкий нижний ярус, выстланный упругим пахучим папоротником, на котором всегда так уютно располагалось лошадиное тело кентавра, сегодня казался неудобным и жестким, а верхний ярус, где покоился обычно человеческий торс Кергорна, не могли умягчить даже груды подушек и мягких шкур.

Хотя архимаг изо всех старался лежать тихо, как видно, его старания не увенчались успехом. Кергорн беззвучно выругался сквозь зубы. Его подруга, спавшая рядом, шумно вздохнула и пошевелилась. Потом протерла сонные глаза, при этом едва не заехав Кергорну локтем в глаз.

– Ну, что еще стряслось? – с явным неудовольствием осведомилась Сивильда. В темноте Кергорн услышал, как она зевнула во весь рот – протяжно, с надрывом. – Сегодня ты так и мечешься по всей постели, точно очумелый мартовский заяц.

– Извини, Сивильда, – смущенно отозвался Кергорн. – Я совсем не хотел разбудить тебя.

– Ха! Ты только думаешь, что не хотел. Я же знаю тебя, Кергорн, как облупленного – и неудивительно, после стольких-то лет совместной жизни. Когда ты начинаешь вот так ерзать в постели, это значит лишь одно: ты желаешь поделиться со мной теми проблемами, которые лишили тебя сна… а заодно нагонят бессонницу и на меня. — Сивильда пошарила по столику у кровати и зажгла масляную лампу. В спальне она предпочитала держать именно масляные лампы – ей нравился их неяркий, уютный свет.

Хотя голос Сивильды в темноте звучал ворчливо и раздраженно, при свете лампы Кергорн сразу увидел, что подруга не так уж сердита на то, что ее разбудили. Вид у нее был сонный, но искорки в темных проницательных глазах яснее слов говорили, что она понимает Кергорна и сочувствует ему. Она готова просидеть всю ночь, только бы Кергорн выговорился и облегчил душу.

Как же она хороша, подумал кентавр. Вороная шкура лошадиного крупа Сивильды, сбрызнутая кое-где ослепительно белыми пятнышками отливала здоровым, ухоженным блеском, серебристые волосы, всегда так аккуратно причесанные, спутались от долгого сна. Неяркий свет хрустальной лампы сгладил на ее лице морщинки, отмечавшие возраст, и одарил его девической гладкостью, которая исчезнет с наступлением дня. Впрочем, и без этих лестных уловок Сивильда была по-настоящему прекрасна. Ее высокие, четко очерченные скулы, изящная шея, высокий, скульптурно вылепленный лоб никогда не станут добычей безжалостных лет. Кергорн влюбился в это лицо сотню с лишним лет назад – твердо знал, что эта любовь не угаснет до конца его дней.

В эту минуту подруга чувствительно ткнула его в ребра.

– Ну? – с иронией спросила она. – Ты же разбудил меня, чтобы выговориться, а сам только пялишься на меня и молчишь как сыч. Если только окажется, что я просыпалась понапрасну… – Она не договорила и с шутливой угрозой показала ему кулак.

Кергорн развел руки в смятении, которое только наполовину было притворным.

– С чего же мне начать? В нашем распоряжении только половина ночи.

Сивильда укоризненно покачала головой:

– Не преувеличивай, Кер. У тебя сейчас и так достаточно проблем – не стоит создавать новые. О том, что Завесы рушатся, я и без тебя знаю – эти неприятности нас преследуют больше года. Нет, мой дорогой, тебя мучит и лишает сна нечто другое. Так в чем же дело? Ты беспокоишься о своей напарнице? Тебе ее, должно быть, очень не хватает.

– Что верно, то верно, – признал Кергорн, благословляя в душе благородный и понимающий нрав своей подруги. Хотя Сивильда тоже принадлежала к Тайному Совету, она была не чародеем, а искусным и почитаемым мастером – одним из тех, кто исследовал и изучал невероятные орудия и изобретения Древних. Найденные к этому времени таинственные предметы, оставшиеся от Древних, были по большей части настолько сложны, что менее просвещенным жителям Мириаля показались бы творениями чистой магии. Сивильда была знатоком в использовании различных кристаллов – если только кто-то с чистой совестью мог объявить себя подлинным знатоком того, что создали Древние. Это был предмет постоянных страданий Кергорна, не говоря уж о других членах Тайного Совета.

– Если ты намерен ударяться в мечты всякий раз, как я помяну эту проказливую феечку, тогда благодарение небесам, что она бесплотна, а я не ревнива! – вполголоса заметила Сивильда.

– По правде говоря, я задумался о Древних. – Кергорн обнял подругу за плечи. – Никак не могу понять, отчего они оставили нас в таком удручающем невежестве. Ведь почти все крохи знаний, которыми обладаем мы, чародеи, обретены не благодаря Древним, а вопреки их воле. Долгие годы тяжкого труда, опасные путешествия, бесконечные опыты, которые лишь подтверждают, как мало мы еще знаем, – и в итоге всего лишь крупицы из бездонной сокровищницы знаний!

– Дорогой мой Кер, и о чем ты только думаешь? – Сивильда выразительно вскинула брови. – Неужели тебе не довольно иных забот, чтобы снова и снова возвращаться к этой заезженной жалобе? Тайный Совет сетует на свое невежество с того дня, когда был создан, и эти сетования, без сомнений, будут продолжаться до тех пор, пока не рухнет мир – чего, судя по всему, ждать уже недолго! Если хочешь знать мое мнение – чем скорее вернется Шри, тем лучше. Вдвоем мы тебя живо утихомирим!

– Хорошо бы! – от всего сердца согласился Кергорн. Без Тиришри ему уже было одиноко. Пускай у него есть семья, которая всегда утешит и поддержит в трудную минуту, – напарницы ему отчаянно недоставало. Между чародеями-напарниками неизбежно возникала глубинная, абсолютная связь, особая близость, закаленная в совместных трудах, тяготах и опасностях.

– Знаешь, – продолжал он, – отсутствие Шри оказалось для меня своевременным уроком. Быть может, я все-таки чересчур сурово обошелся с Элионом.

– Это вряд ли, – задумчиво отозвалась Сивильда. – Он слишком глубоко погрузился в свое горе – того и гляди, воспоминания о Мельнит свели бы его с ума. Полагаю, что ты вмешался как раз вовремя: сейчас Элион будет слишком занят, чтобы постоянно вспоминать свою погибшую напарницу. Тем не менее я уверена, что он еще долго будет скорбеть о Мельнит, и это нам тоже надо иметь в виду. Эта скорбь непременно повлияет на его отношения с другими чародеями, особенно с Казарлом и Вельдан.

– Ты совершенно права. Боюсь, им всем придется нелегко.

Кергорн понимал, что пошел на отчаянный риск, соединив для одной миссии тех, кто вырвался живыми из подземной твердыни ак'загаров… но сейчас, когда рушатся Завесы, миру грозит настоящая беда, и выбора у него не было. Лежа рядом со своей мудрой подругой, кентавр перебирал в памяти достоинства и недостатки всех троих.

Из Вельдан могла бы выйти превосходная чародейка. В ней есть отвага и упрямство, железная решимость, которая поможет ей пройти через любые испытания. Вельдан умна и вдобавок отменный боец – в ее обманчиво хрупком теле сокрыты сила, гибкость, выносливость. К несчастью, она была ранена отравленным оружием ак'загаров и с тех пор, увы, еще не успела оправиться.

— Ты знаешь, – задумчиво проговорил он вслух, – изначальной моей ошибкой было то, что я отправил Вельдан сопровождать драконьего провидца.

Сивильда мрачно кивнула:

– Ты прав. Это новое поручение последовало слишком быстро. Впрочем, Вельдан сама настаивала на том, чтобы поскорее взяться за дело и загладить свою неудачу. Это был ее выбор, Кер. Ты не можешь винить себя за чужие промахи.

– А кого же мне еще винить? – воскликнул он. – Я доверился суждению Вельдан – зеленой девчонки, пережившей жестокое потрясение. Какой же я после этого предводитель Совета?

– Ну хорошо, – уступила Сивильда, – ты ошибся. Надеюсь, в следующий раз ты поступишь иначе, но теперь-то уже ничего не исправишь. Главным недостатком Вельдан всегда была неуверенность в собственных силах.

– Увы, это правда, но до того злосчастного похода к ак'загарам ей как-то удавалось справляться с этим недостатком. Теперь же, вдобавок к телесным ранам, пережитое жестоко уязвило ее уверенность в себе. Проблема Казарла, вне сомнений, в другом – слишком сильной привязанности к своей напарнице. – Архимаг покачал головой. – Боюсь, что Каз, не задумываясь, прикончит Элиона, если тот начнет обвинять Вельдан в смерти Мельнит. Что до самого Элиона – он прекрасный юноша, но дьявольски горд и упрям как осел. Уж если что-то втемяшилось ему в голову – пиши пропало. К тому же он из тех людей, кто будет помнить нанесенную обиду до конца времен и отомстит за нее любой ценой, если только сочтет себя правым.

Сивильда вновь кивнула:

– Спору нет, Кергорн, – сведя вместе этих троих, ты создал весьма опасную ситуацию. Какое счастье, что там будет Тиришри – уж она-то за ними присмотрит. Ты принял очень мудрое решение.

– Ты хочешь сказать – она приняла очень мудрое решение, – покаянно уточнил Кергорн. – Я-то не додумался даже до этого.

– Проклятие! Отправляя Вельдан за драконьим провидцем, я в душе надеялся, что это будет легкая прогулка, которая поможет ей восстановить уверенность в себе. Еще тогда мне следовало бы сообразить, что в таких непредсказуемых условиях легкая прогулка запросто может обернуться опасным путешествием.

– Что же, – строго сказала Сивильда, – наилучшая сталь закаляется в самом жарком огне. Эти трое, Кергорн, либо сломаются, либо закалятся – и, быть может, именно в этом они и нуждаются. Я не вижу иного способа прекратить эту нелепую вражду. В этом деле все они либо исцелятся, либо погибнут, и третьего не дано. – Она широко зевнула. – Извини.

– Знаешь что, – сказал Кергорн, – давай-ка погасим лампу, и ты поспишь еще часок-другой. У тебя ведь тоже выдался долгий и трудный день, и с моей стороны было просто нечестно тебя будить. Нет смысла сейчас разглагольствовать о судьбе Элиона, Каза и Вельдан; раньше нужно было беспокоиться, а теперь – что будет, то будет. В крайнем случае им поможет Тиришри.

Сивильда замялась:

– Послушай, Кер… я не хотела говорить с тобой об этом – к чему прибавлять новые тревоги к тем, которые тебя уже терзают? – но раз уж сегодня случилась ночь откровений, думаю, я должна это сказать. Есть кое-что, что тебе следует знать.

Лицо ее при этих словах стало так мрачно, что душа Кергорна ухнула в пятки. Сивильда всегда безошибочно чуяла беду, и этот дар в прошлом не раз оказывался для него бесценным. Вот только на сей раз новая беда была бы для него уже чересчур. Ох, только не это, подумал он. Что там еще стряслось?

Подруга уловила его мысли с легкостью, порожденной долгими годами совместной жизни.

– Среди мастеров началось брожение, – сказала она. – Некоторые из них, особенно георны и добарки, чьи соплеменники сильней всего страдают сейчас от климатических неурядиц, требуют – и весьма настойчиво, – чтобы Тайный Совет перестал быть тайным и начал обучать народы знаниям и умениям Древних.

– Что?! – Кергорн вскочил прежде, чем успел сообразить, что он делает. – Опять растреклятая ересь Аморна?! Когда только эти глупцы поймут, что такой шаг перечеркнет все, ради чего мы существуем? Большинство рас, которые живут здесь, когда-то уничтожили свои собственные миры – либо оружием, либо неразумным использованием тех же сил, которые применили Древние, чтобы создать этот мир! Тайный Совет для того и был создан, чтобы охранять подобные знания, уберегать их от глупцов и невежд… ради их же безопасности!

– Пока что это всего лишь досужие разговоры, – торопливо заверила его Сивильда. – Горстка горячих голов сотрясает воздух – только и всего. С Аморном было совсем иначе. Он был необычайно умен, умел привлекать к себе сердца, жаждал власти и славы – да еще, сверх того, был мечтателем. Он ведь и вправду верил, что единственный путь развития для всех рас Мириаля – смешаться и сосуществовать друг с другом. И, Кергорн, по правде говоря, мы не вправе отмахнуться от этой проблемы. – Сивильда вновь замялась, стараясь не смотреть в глаза кентавра. – Ты же понимаешь, этот мир не только наш с тобой. Он принадлежит всем обитателям всех его областей. Разве это честно – держать их в неведении и невежестве? Конечно, совсем ни к чему открывать им всю правду, но ведь могли бы мы дать им что-то небольшое и полезное? Например, оборудование для горных работ могло бы спасти буквально тысячи жизней, когда у георнов затопило туннель.

Кергорн одарил ее гневным взглядом:

– Оборудование для горных работ? Ты имеешь в виду взрывчатку, верно? И куда бы это нас привело? Стоит только хоть одному умнику узнать, что такое существует, – и его уже будет не остановить! Можешь ты вообразить, что такое взрывчатка в распоряжении такой воинственной расы, как георны?

Сивильда скорчила гримасу:

– Надеюсь, что до этого не дойдет. И все же эта проблема куда важнее, чем может показаться на первый взгляд. Уж если меня посреди ночи одолевают сомнения, представь себе чувства мастеров и чародеев, которые каждый день теряют десятки своих соплеменников. Будь начеку, Кергорн, рано или поздно этот вопрос перед тобой поставят.

Архимаг бросил хмурый взгляд на свою подругу, не в силах поверить, что она именно в этом деле не до конца с ним согласна.

– Вопрос, может, и поставят, – холодно проговорил он, – да только ответ на него будет один: нет! И так будет впредь, что бы ни случилось. Став архимагом, я поклялся хранить запретные знания в тайне и клятве этой не изменю, покуда я – архимаг Тайного Совета!

Покуда я – архимаг Тайного Совета… В тот самый миг, когда Кергорн произнес эти дерзкие слова, его охватила дрожь – как будто он осмелился бросить вызов самому Року. Стиснув зубы, он велел себе не глупить. Впрочем, Сивильду не так-то легко было смутить отказом.

– Кергорн, ты делаешь большую ошибку, пытаясь избежать этой темы. В будущем это приведет только к худшим бедам.

Она вздохнула и победоносно улыбнулась Кергорну. За долгие годы, проведенные вместе, кентавр успел хорошо узнать, что означает эта улыбка. Сивильда намерена так или иначе его переубедить.

– Может быть, тебе все же лучше поспать? – предложила она. – Возможно, позднее мы с тобой отыщем решение, которое удовлетворит всех, и подберем какие-нибудь безобидные орудия, которые помогут народам Мириаля в беде. Подумай хорошенько, дорогой мой, а после поговорим.

С этими словами Сивильда отвернулась и уткнулась носом в подушки, ясно давая понять, что намерена уснуть.

К архимагу, однако, сон все не шел, и в этом не было ничего удивительного. Почти двадцать лет Кергорн существовал в блаженной уверенности, что уничтожил ересь, распространенную ренегатом Аморном, красноречивым чужаком, который пришел в Гендиваль и примкнул к Тайному Совету с одной лишь целью – низвергнуть те самые принципы, что служили основой деятельности Совета. Когда Аморн бежал из Гендиваля, Кергорн наивно решил, что вместе с ним покинули край и его безумные идеи. Если б только мерзавца тогда успели казнить! Если б только он не скрылся в ночь перед казнью!.. Впрочем, если рассуждать здраво – разве можно винить Аморна в нынешних бедах? Вот уже почти двадцать лет о нем ни слуху ни духу, словно он и вовсе исчез с лица земли. Красноречивый чужак с серо-стальными глазами, непомерным честолюбием и соблазнительными идеями стал для молодых чародеев всего лишь поучительным преданием, а для чародеев постарше – тускнеющим в памяти воспоминанием. Кто бы стал бояться его сейчас? Только я, подумал Кергорн, ибо я – единственный во всем Гендивале знаю, кто такой Аморн и откуда явился. Только я понимаю, какой хаос воцарился бы в мире, если бы Аморну позволили осуществить его безумные замыслы.

В конце концов Кергорн понял, что все равно не уснет, и выбрался из постели – с превеликой осторожностью, чтобы не разбудить ненароком свою подругу. Бесшумно ступая, он вышел из дому. Гендиваль еще тонул в предрассветной мгле, иссиня-черные сумерки затопили долину. Покойные воды озера источали тусклый свинцовый свет. По левую руку от Кергорна темнели силуэты зданий – жилища и мастерские членов Тайного Совета. Одни дома теснились на самом дне долины, другие рассыпались по пологим, поросшим лесами склонам. Здания, по большей части низкие и длинные, были сложены из местного серого камня, чтобы не нарушать дикую красоту долины. Хотя в предрассветных сумерках невозможно было различить подробности, Кергорн знал, что там есть дома всех форм и размеров, и не только потому, что они использовались для самых различных целей, но и потому, что давали приют представителям почти всех рас Мириаля. Один лишь острый парящий шпиль Приливной башни, стоявшей на самом берегу озера, возвышался над всеми прочими строениями, точно одинокий перст, указующий в небеса.

Эта высокая башня, поставленная отдельно от всех других зданий, была населена в основном группой чародеев, именовавшихся Слушателями и избранных за необычайно мощный телепатический дар. Их особо обучали работать вместе, усиливая мощь друг друга, и занимались они тем, что постоянно, днем и ночью принимали мысленные сообщения от ушедших в путь посланцев Совета – даже самые дальние и едва различимые. Вид безмолвной, вечно ожидающей вестей башни снова пробудил у Кергорна тревожные мысли об Элионе. Послания Тиришри ожидать еще рановато – они с Элионом и в Каллисиоре-то будут только завтра, и кто знает, что там приключится с ними? Архимаг надеялся только, что молодой чародей его не подведет.

Элион озирался, разглядывая огромную пещеру, возникшую в самом сердце горы от дыхания огромного вулкана. Здесь было темно, как у демона в брюхе, и царила удушливая жара. Единственным источником света было тусклое ржавое свечение озера лавы, жарко дышавшего далеко внизу Едкие испарения подымались из пылающих недр, и от них у Элиона саднило в горле и слезились глаза.

Троица чародеев – Вельдан, Мельнит и сам Элион – пробиралась по уступу вдоль стены пещеры. Уступ был так узок, что они могли двигаться вперед только гуськом, а Казарла пришлось оставить снаружи, у входа в пещеру – прикрывать для них путь к отступлению. Дракен отчаянно не желал отпускать свою напарницу одну, и приглушенный рокот его недовольных размышлений до сих пор отдавался эхом в сознании Элиона, что ничуть не улучшало настроения в и без того опасной ситуации.

Мельнит шла впереди. Как самый опытный боец, она настояла на том, чтобы рисковать больше других. Вслед за ней шел Элион, а замыкала шествие Вельдан. Элион слышал за спиной ее неровное, частое дыхание и понимал, какой уязвимой должначувствовать себя юная чародейка – сейчас, когда рядом с ней нет напарника.

Все произошло так внезапно, что никто и моргнуть не успел. Только что чародеи были на уступе одни – и вдруг из сумрака, клубившегося под незримым сводом пещеры, бесшумно вынырнули, расправив кожистые крылья, трое ак'загаров. Они стремительно пронеслись над бездной, подхваченные током горячего воздуха, которым дышала лава. Прежде чем Элион успел вскинуть лук, одна из крылатых тварей проворно развернулась и исчезла в глубине пещеры – умчалась поднимать тревогу. Единственный их шанс на удачу – тайно пробраться в твердыню ак'загаров – лопнул точно мыльный пузырь. «Отступаем! – крикнула Мельнит. – Все пропало!»

Алчно сверкая дымно-алыми глазами, с шипением выдыхая воздух сквозь острые зубы, ак'загары ринулись на чародеев. На один краткий миг мелькнули перед глазами Элиона их лица – узкие, костистые, обтянутые серой морщинистой кожей. Элион уже наложил стрелу на тетиву, но тут свистнул боло – пара увесистых круглых камней, связанных длинной ременной веревкой, – и захлестнул лук, вырвал его из рук Элиона и швырнул в пылающую бездну. Элион метнулся перехватить лук, и один из камней ударил его по пальцам. Он услышал треск ломающихся костей – и миг спустя нестерпимая боль пронзила руку и все тело. Бессильно корчась, Элион согнулся в три погибели над краем пропасти.

Стрела Вельдан пролетела мимо цели – юная чародейка отшвырнула лук, чтобы поддержать Элиона. Пронзительный вопль ак'загара возвестил, что по крайней мере Мельнит не промахнулась. Один из крылатых вампиров камнем рухнул в огненную бездну. Мельнит инстинктивно пригнулась, и вовремя – другой боло просвистел над самой ее головой, ударился о стену и со стуком упал наземь. Вслед за боло уже мчался вампир, который метнул его, – сейчас он сжимал длинный, черный, зазубренный меч. Снова выстрелить из лука времени не было. Чародейка выхватила свой собственный меч, отразила удар вампира и заняла оборонительную позицию.

К этому времени Элион уже справился с болью, но сражаться он не мог. Хуже того – на узком уступе Вельдан не могла обойти его, чтобы прийти на помощь Мельнит. Впрочем, напарница Элиона уже уверенно вела бой, фехтуя в своем неповторимом стиле. Вампир, напавший на нее, уже бессильно колыхался в воздухе, истекая кровью. Мельнит на долю секунды замерла, используя краткую передышку, покуда ее противник приходил в себя.

– Бегите! – крикнула она. – Выбирайтесь отсюда! Я вас прикрою!

Вначале Элиону показалось, что это разумный выход. Они обнаружены, и теперь главная их забота – уйти живыми. Мельнит способна прикончить вампира и без посторонней помощи, но все они гораздо быстрей выберутся из пещеры, если сейчас он и Вельдан уйдут с ее дороги. И лишь когда на самом краю уступа Элион оглянулся посмотреть, идет ли за ними Мельнит, он увидел то, что гораздо раньше разглядела она. Из глубины пещеры, прямо на его беззащитную напарницу мчалась целая орда ак'загаров.

– Нет! – пронзительно закричал Элион и бросился было назад… но тут Вельдан с неженской силой вцепилась в его руку. По лицу ее текли слезы, и Элион вдруг с холодной ясностью понял: Вельдан тоже видела орду вампиров… и воспользовалась шансом на спасение, хладнокровно бросив Мельнит на произвол судьбы.

– Ах ты, сука! – взревел он, оттолкнув ее.

Стиснув зубы, Вельдан вновь схватила его за руку.

– Вернись! – крикнула она. – Мельнит задержит их, чтобы спасти нас! Она так решила, и ты ничем не можешь ей помочь. Не мешай ей!

Элион рванулся к уступу, волоча Вельдан за собой.

– Я люблю ее! Я не могу бросить ее одну!

Вельдан со всей силы уперлась ногами в пол пещеры, пытаясь остановить его.

– Болван, она тоже любила тебя! – Она уже говорила о Мельнит в прошедшем времени – как о мертвой. – Потому и решила так поступить! Если ты дашь себя прикончить, то нарушишь ее последнюю волю!

Все это происходило слишком быстро – в считанные секунды. Вампиры уже окружили Мельчит. В бессмысленной жажде крови они, как всегда, набросились на самую доступную жертву. Пока они будут терзать Мельнит, Элион и Вельдан запросто успеют убежать… вот только он никак не может бросить Мельнит.

Он опять рванулся вперед – и увидел, как Мельнит рухнула и исчезла в толчее крылатых тварей. И тут Элион окончательно лишился разума. Одна мысль, одно желание владело им – месть. С душераздирающим криком он бросился к убийцам, волоча за собой Вельдан, которая так и не отпустила его руку. Горе и отчаяние придали Элиону сил, а Вельдан оказалась чересчур упряма, чтобы отпустить его навстречу смерти. Позади, у входа в пещеру бесновался Каз, царапая и скребя камни, чтобы пробиться на помощь к своей напарнице.

Поздно. Крик Элиона привлек внимание ак'загаров. Твари разом повернули к нему свои костистые головы и дружно сорвались с уступа, бросив Мельнит – точней, ее скорченный, истерзанный труп. Убитый горем, молодой чародей опомнился слишком поздно. Вельдан уже почти оттащила его назад, к относительно безопасному входу в пещеру… и тут вампиры обрушились на них.

У самого входа уступ расширялся так, что по нему уже можно было пройти вдвоем. Внезапно Вельдан толкнула Элиона, и тот, ударившись о каменный пол, подкатился к самому входу. Краем глаза он успел заметить, как летевший впереди вампир набросился на Вельдан, занося в смертоносном замахе свой черный клинок. Меч Вельдан мелькнул так стремительно, что Элион едва сумел разглядеть его тусклый блеск. Из последних сил она смогла защитить клинком голову, но удар противника был так силен, что черный меч на излете задел щеку, плечо и руку Вельдан. Девушка закричала от боли, когда иззубренное лезвие вспахало ее плоть. Истекая кровью, она рухнула наземь, а вампир изготовился для второй, смертельной атаки.

И тут по пещере раскатился оглушительный грохот камней. Из пролома вывалился Казарл. Он пробежал прямо над Элионом,едва не задев чародея своими могучими когтями. Заслонив своим огромным телом упавшую напарницу, дракен широко разинул пасть. Ударила струя огня, и в ноздри Элиона хлестнула вонь паленой плоти. Горящие заживо ак'загары один за другим сыпались в бездонную пропасть…

Элион резко сел, трясясь как в лихорадке. Медленно, очень медленно он осознавал, где находится. Он остановился на отдых в последнем из гендивальских убежищ – небольшой пещере, которую в незапамятные времена выгрыз в толще скалы неведомый георн. Пускай гигантские подгорные твари с их чудовищными алмазными жвалами с точки зрения человека были просто омерзительны – в работе с камнем они знали толк, как никто.

Внутри убежище было устроено довольно просто: в каменных стенах выгрызены ложа разной формы и размера, чтобы на них мог уснуть чародей любой расы. Из расселины в стене стекала в каменную чашу неумолчная струйка воды; дым из очага выводился через дымоход, искусно укрытый в скале. Справа от входа, в просторной нише могли помещаться два коня, хотя сейчас там стоял только один – Элионов. У стены напротив стояли два больших железных ларя. Там был запас еды и фуража, оружие, сбруя, одеяла – то есть всякое необходимое в пути снаряжение. Наружу вел довольно узкий и извилистый ход, так что сама пещера была надежно защищена от непогоды. Дверь из кованого чугуна была искусно пригнана к размерам входа, а в случае опасности ее можно было запереть изнутри.

Словом, в убежище было уютно, только чересчур темно. Огонь в очаге догорел, и лишь раскаленные угли светились багряно-алым, точно пригоршня рубинов. Недавний кошмар был все еще свеж в памяти Элиона, и потому багряное свечение углей вновь напомнило ему пещеры ак'загаров. Молодой чародей потряс головой и энергично протер глаза, пытаясь разогнать остатки кошмара. Понемногу им снова овладевало отчаяние. Неужели память о том ужасном дне никогда его не покинет? Что ни ночь, он снова и снова переживает гибель Мельнит, и так, видно, будет до тех пор, пока он не сойдет с ума.

– Все потому, что ты не желаешь оставить в покое свое прошлое.

В пещере чуть посветлело – это фея воздуха невесомо опустилась на угли и раздула сильнее их багряное мерцание.

Элион скорчил гримасу. Должно быть, его кошмарный сон был чересчур ярок, если Тиришри – или Шри, как она сразу потребовала себя называть, – сумела разглядеть, что именно ему снится.

– Что-то мне в последнее время нет отбою от непрошеных советчиков, – хмуро проворчал он.

Тиришри вздохнула – точно далекий ветер шевельнул уснувшей листвой.

– Возможно. Задумайся, однако: чтобы сразиться с врагом, ты должен стать с ним лицом к лицу – ведь так?

– Нет, не так – если у меня будут лук и стрелы, – нарочито грубо огрызнулся Элион. Он вовсе не желал выслушивать очередную проповедь – от кого бы то ни было. И так уже все чародеи Гендиваля словно задались целью поучить его уму-разуму.

Впрочем, фею не так-то легко было смутить.

– Но ведь ты все равно должен подобраться поближе к врагу, не важно, чем ты хочешь сразить его – стрелой или мечом. Но что случится, если ты не станешь сражаться, а просто повернешься к врагу спиной и уйдешь прочь?

– Вероятно, он погонится за мной и ударит в спину. Почему бы тебе просто не оставить меня в покое?

На сей раз Шри дунула в лицо Элиону горячим пеплом из очага. Чародей выругался, протирая заслезившиеся глаза. Он отлично знал, что фея сделала это нарочно.

– Выслушай меня, Элион. Ты никогда не освободишься от своих кошмаров, если не сумеешь смириться с тем, что произошло. Смириться с тем, что все вы в тот день натворили ошибок. Если бы Мельнит не решила изобразить героиню и отступила вместе с вами, если б ты не задержал Вельдан настолько, что на нее напали вампиры, если бы она не помешала тебе погибнуть вместе с твоей напарницей, к чему ты, несомненно, стремился всей душой…

– Что?! – взревел Элион и мысленно и вслух. – Что ты, собственно, хочешь этим сказать?

– Только одно: ты считаешь себя виноватым в смерти Мельнит, потому что она умерла, а ты остался жив. Ты воюешь с самим собой, Элион, и ненавидишь самого себя.

Слова Тиришри хлестнули чародея наотмашь, словно пощечина, но он не успел опомниться от потрясения и дать ей достойный ответ. Легкий ветерок взъерошил его волосы.

– Выберусь-ка я наружу, посмотрю, что там творится. Пора нам двигаться в путь.

С этими словами Шри исчезла из пещеры. И очень кстати, мрачно подумал Элион. Он уже сыт по горло ее наставлениями и советами. Разумеется, он ненавидит самого себя – ведь он не сумел спасти свою напарницу. Разве сможет он когда-нибудь простить себе такое? Только ведь не он один во всем виноват. Это Вельдан вынудила его бросить Мельнит на произвол судьбы – и ее он ненавидит гораздо больше, чем себя.

Когда Элион наконец выбрался наружу, он с облегчением увидел, что уже утро. В полумраке пещеры легко было потерять чувство времени. Чародей расправил плечи и глубоко вдохнул холодный бодрящий воздух, радуясь тому, что покинул темноту убежища, а с ней и неотвязные ночные кошмары. День выдался славный – прохладный, ясный, ветреный, словом, один из тех дней, когда солнце и ветер играют в салочки с облаками. Холмистые пейзажи – лучший бальзам для измученной души. Перед бесконечными грядами холмов людские беды кажутся мелкими и ничтожными, и воздух здесь чистый, пронизывающий – словно остро наточенный нож. Звенящий пересвист ветра лишь сильнее подчеркивал глубокое, неколебимое молчание холмов.

Затем в голос ветра вплелась новая нота – словно запела флейта, – и чародей понял, что Тиришри вернулась.

– Ты готов? – осведомилась она. Элион вздохнул. Итак, пора проходить через Завесу. Дольше откладывать нельзя… а ему, по правде говоря, так не хочется покидать безопасные пределы Гендиваля, да и страшит его то неведомое, что ждет их впереди.

– Пойдем же, – настойчиво продолжала фея. – Чем раньше примемся за дело, тем скорее с ним управимся.

Элион зло сверкнул глазами. На кой только Шри нужно все время притворяться этакой бодрячкой?

– Какая разница? – проворчал он вслух.

Горсть песка, подхваченная порывом ветра, несильно шлепнула его по затылку.