Текст книги "Разоблаченная магия (ЛП)"

Автор книги: Меган Креве

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Хорошо. Но если будет что-то безумное, люди сбегутся на мой крик.

Она отчасти шутила, но ничего. Я сел на землю в роще, и она устроилась напротив в паре футов от меня.

– И?

Сердце билось быстро до этого, но теперь колотилось. Во рту пересохло. Я сглотнул и улыбнулся.

Это было правильно. Когда-то мы все откроем свои таланты. Она должна знать.

Мне нужно было, чтобы она увидела свою силу. Не мою странность, а что-то в ней. Что-то, принадлежащее ей.

– Подумай о любимой песне, – сказал я. Это будет не так эффективно, как классика, которую я учил в Академии двенадцать лет, но любая мелодия могла вызвать немного магии. – Со словами о полете или парении… что-то в таком стиле.

Она вскинула брови, но сжала задумчиво губы.

– Ладно, – сказала она. – Я вспомнила одну. Что теперь?

Я сорвал листик с деревца рядом с собой.

– Вытянешь руки? – она так и сделала, и я опустил листик на ее ладонь. – А теперь спой. Тихо, чтобы люди не пришли смотреть, что происходит. Думай о взлете в воздух, пока делаешь это.

Она все еще была изумлена, но подыграла. Наверное, хотела посмеяться, когда ничего не получится. Она вдохнула и тихо запела, так тихо, что даже я не мог разобрать слова.

Не важно. Магия слышала ее. Она отвечала не так сильно, как на классические языки, но дрожь в воздухе вокруг нас менялась, подстраивалась под ее намерения. Она запела чуть громче, подбираясь к припеву, и листик поднялся над ее руками.

Он полетел на невидимой силе, оказался перед ее лицом. Глаза Эми расширились. Ее рот закрылся, и листик упал без музыки.

Я обрадовался.

– Вот, – сказал я, – это я хотел тебе показать.

Она смотрела на листик на своей ладони, а потом взглянула на меня.

– Что это было?

– Это была ты, – сказал я. – Твоя магия.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Эми

– Магия, – повторила я. Я бросила листик, опустила руки и прижала их к траве, прохладной в тени рощи. Смешок вылетел из горла. – Ты безумен. Это был трюк?

Джонатан серьезно смотрел на меня. Как он мог быть серьезен насчет этого?

– Это был не трюк, – сказал он. – Листик взлетел от твоей силы. Магия вокруг нас, и ты можешь ее проводить.

Да. Я должна была поверить в это? Я покачала головой и встала.

– Это смешно. Если магия и есть, мир бы знал о ней…

Джонатан вскочил после меня. Он оглядел резко парк, а потом указал на статую за кустами, что скрывали нас. Большая мраморная статуя весила в десять раз больше меня.

Джонатан произнес ритмичную фразу на языке, что я не узнала, и статуя… взмыла в воздух. Так высоко, что я увидела придавленную землю под ней.

Она опустилась так же быстро, тихо стукнула. Все это произошло так быстро, что никто в парке не заметил.

Я повернулась к Джонатану и не могла говорить. Рот раскрылся.

– Весь мир не знает, потому что мы им не рассказываем, – сказал он, выдерживая мой взгляд. – И редкие владеют магией при том, что ее нет ни у кого в их семье. Но у тебя она есть. Потому приборы так реагируют. Потому тебя влечет к музыке. Это часть мира, что принадлежит тебе, и ты теперь можешь получить ее. Если позволишь помочь.

– Ты хочешь сказать, что компьютер и телефон глючит из-за магии? – сказала я.

Он улыбнулся.

– Ты можешь куда больше. Ты не смотрела?

Я не знала, что сказать. Статуя вернулась на землю, и было сложно поверить, что она была в воздухе минуту назад. Но я видела листик… ощущала странное покалывание, слабое, но оно двигалось по всему телу, пока я сосредотачивалась на нем. А потом листик взлетел.

Разве не круто было бы поверить Джонатану? Но я знала, как думать как ученый. Простое объяснение обычно было правильным.

– Откуда мне знать, что ты не подстроил это? – спросила я. – Ты выбрал место. Сказал, что делать. Может, и со статуей какой-то трюк.

Джонатан развел руками.

– Хорошо. Выбери сама место и проверь. Хочешь снова попробовать свои силы? Решать тебе.

Я вспомнила зловещее покалывание, нервы дрожали довольно приятно в тот миг.

– Нет, – сказала я. – Если это не сработает, ты скажешь, что это из-за того, что я новичок. Ты же опытный? Покажи, что ты можешь.

– Как я и сказал, решать тебе, – спокойно сказал он.

Я пошла к дорожке, Джонатан не отставал. Мы шли, и я разглядывала парк, пыталась продумать проблему логично. Магия. Что могло доказать это?

Мы добрались до двора с фонтаном, и я остановилась.

– Я могу попросить тебя сделать что угодно? – сказала я.

– Я довольно умелый для своего уровня, но у меня есть несколько ограничений, – сказал Джонатан. – Я не всесилен. И лучше бы другим людям не замечать.

Что-то маленькое. Но наверняка. Я посмотрела на бетонный ободок вокруг фонтана. Я прошла к нему. Кто-то оставил лужу на гладкой серой поверхности. Если мы встанем близко, никто не заметит.

Джонатан присоединился ко мне. Я указала на лужу.

– Ты можешь убрать это?

– Конечно, – он потер руками и проурчал строчку на незнакомом языке.

Вода замерцала и сжалась. Через пару секунд она пропала, словно впиталась в воздух. Мое сердце забилось быстрее. Я коснулась бетона. Поверхность была твердой и сухой под моими пальцами.

– Как ты… Да. Магия, – слово все еще звучало глупо.

Я повернулась, искала другой вариант. Вокруг фонтана было слишком много людей. Я пошла по узкой дорожке и сошла в нее за деревья.

Разорванный листочек, оставшийся после ребенка, валялся кусочками на траве. Маленький, но уже сложнее. Я указала.

– Ты можешь сделать листик целым?

Джонатан склонил голову.

– В какой-то степени. Сложно понять, все ли тут части.

– Постарайся.

Он уверенно улыбнулся и опустился, чтобы протянуть руки к листочку. Я присела напротив него.

Фраза Джонатана в этот раз была длиннее, звенела мелодией. Кусочки листика дрожали под его пальцами. Они полетели друг к другу, крутясь, поворачиваясь нужной стороной. Они соединялись. Мой рот раскрылся.

Джонатан выдохнул и улыбнулся шире. Он поднял целый листочек без кусочка внизу, который могло сдуть ветром. Он протянул листик мне.

Я провела большим пальцем по хрупким прожилкам. Я даже не видела, где он был разорван. Это не Франкенштейн. Листочек словно только что упал с дерева.

– Невозможно, – сказала я.

– Возможно, – тихо сказал Джонатан. – Это магия. Хоть не все маги так могут. Ты придумала сложное задание?

Да? Я не могла отрицать увиденного, но тело бунтовало. Голова кружилась. Как магия могла быть реальной?

И в голову пришла идея. Так резко, что сердце дрогнуло. Я повернулась, увидела палку в паре футов от себя.

– Все еще мало? – сказал Джонатан.

– Нет. Я хочу, чтобы ты…

Я прошла и схватила палку. Я сломала ее пополам, уперев край в землю. Я подняла кусок с острым краем. То, что надо.

Я была уверена только в одном, что нельзя было подделать трюком. В себе.

Я перевернула ладонь и поднесла острый конец палки к коже. Я провела палкой по коже. Джонатан вскрикнул.

Боль пронзила руку, выступила кровь. Я оставила тонкую царапину в дюйм длиной. Я опустила палку и протянула руку Джонатану.

– Ты можешь исправить это?

– Эми, – он обхватил мою ладонь своими руками, но смотрел на мое лицо. Разглядывал мое выражение лица… в смятении. И в тревоге. – Не нужно было так.

– Знаю. Просто… я хочу знать.

Его пальцы нежно прижались к моим, согревали. Мы стояли близко, и мне было сложно вдохнуть.

– Я знаю только основы медицинской магии, – сказал он. – Я могу запечатать кожу и притупить боль, но она вернется, когда чары выветрятся.

– И так подойдет.

Джонатан склонился над моей ладонью. Он провел большим пальцем над порезом, не задевая кожу. Мелодичный куплет сорвался с его губ, больше незнакомых слов.

Ладонь чесалась. Порез закрылся на моих глазах. Кожу покалывало, и боль утихла от холода.

Джонатан держал меня за руку. Я сжала пальцами его пальцы, успокоившись, подтвердив правду. Он был там, настоящий. Я посмотрела в его темно-голубые глаза, что пристально смотрели на меня, как вчера.

Будто я была особенной.

– Ты волшебен, – сказала я.

Он снова улыбнулся.

– Как и ты. Все, что сделал я, сможешь и ты, когда научишься управлять талантом. Подумай, что делать с такой силой.

Волнение пробежало по мне. Я опустилась на колени, сорвала травинку и опустила на ладонь. В этот раз я сознательно посмотрела на нее и запела строчку о полете, чтобы травинка взлетела.

Покалывание пробежало по мне. Слабый шепот мерцал в воздухе. И травинка взлетела над моей ладонью, как листик.

Я рассмеялась. Сила. У меня была сила. Что с ней делать?

Я безумно подумала о маме. Дотянуться до нее, как-то вернуть в семью, чтобы все стало прежним.

Но это не сработает, да? Я бы не хотела мать, призванную внешней силой, даже если это было возможно.

Должно быть другое. Я как-то могла сделать жизнь лучше. Я могла быть больше, чем какой-то неуверенной девушкой, брошенной матерью, глядящей, как ее папа погибает от боли, не в силах что-то изменить. Теперь я научусь, как.

Я посмотрела на Джонатана. Если у меня была магия, то я знала это только из-за него.

– Я все еще не понимаю, – сказала я. – Как такое возможно? Как это работает?

– Я еще многое не могу тебе рассказать, – сказал Джонатан. – Тебя пока еще не допустили к обучению. Но многие, как мы, научат тебя. Я могу объяснить тебе основы, а потом мы вместе им покажем, что ты готова. Если ты хочешь?

Я смотрела в его глаза, а на лице расплывалась улыбка. В тот миг я ощущала, что могу улететь.

– Да. Конечно. Мы можем начать сейчас?

ГЛАВА ПЯТАЯ

Джонатан

Я мало понимал в традициях не-волшебного общества, но было довольно странно для подростка ехать в школу с родителями. Но главное здание Конфедерации магов Северной Америки было за углом Колледжа, так что все маги, у кого не было своей машины, приезжали к Колледжу с родителями или с водителем, что подвозил семью на работу.

Обычно папа бодро болтал всю дорогу о последних новостях и спрашивал меня об учебе. Сегодня он был необычно подавленным. Он смотрел вперед, словно на машины, но хмурился так, что явно думал о другом. Он потер рот, когда остановился на красный свет.

– Стало хуже? – спросил я.

Он взглянул на меня.

– Что?

– Катастрофа, что тебя беспокоит. Землетрясение…

Я молчал об этом неделю. Может, теперь, без дяди Реймонда, он расскажет больше.

Папа вздохнул.

– Проблема не в землетрясениях. Это вулкан.

– Вулкан… ох, – я понял. Гора Сент-Хеленс. Вулкан на западном берегу долго спал, а последние несколько недель шевелился. Там была дрожь, но я давно не слышал ничего нового об этом, так что не связал его с разговором папы о «землетрясении».

Честно говоря, я вообще мало думал об этом. Папа порой брал местные газеты, но маги не обращали внимания на дела простаков. Многие семьи магов даже не покупали телевизоры. Мы получали новости, что касались нас, из публикаций Конфеда и от знакомых.

Я смотрел на лицо папы.

– Угроза больше, чем говорят в новостях простаков?

Он смотрел вдаль, стиснув зубы.

– Жуткая ситуация. Но не переживай. Технически, и я не должен переживать. Мы не отвечаем за природные катастрофы.

– И это помешает тебе высказаться? – спросил я.

Уголок его рта приподнялся.

– Нет. Меня еще не остановили. Я давлю на отдел Природы, как могу, поверь. Но им нужно позволение Круга, – он похлопал меня по плечу. – Оставь это мне. Ты еще не нашел свое место, не переживай.

Но его давление, похоже, не работало. Он делал все, что мог? Мы были семьей из Круга. Если на кону было больше жизней, чем думали не-маги… нужно поговорить с Эми об этом в следующую нашу встречу. Папа должен искать связи, людей, что не молчат.

Моя тайна обжигала горло. Когда-то я почти все рассказывал папе. Он не мог винить меня за скрытность тут, когда он был таким скрытным со мной, да? Как только Эми будет готова, я приведу ее к нему, и мы обсудим, как проще внедрить ее в общество магов.

Может, я и не спешил делиться ею. Воспоминание о ее улыбке, когда она приняла магию, вызывало трепет в моей груди.

Я не знал, кого можно попросить поддержать нас. Я ходил в тот день на лекции, в мастерскую и на семинар и разглядывал профессоров по очереди. Каждый маг на работе докладывал все Кругу. Если я затрону опасную тему, то не с тем, кто упомянет мой необычный интерес моему дяде или деду раньше, чем я буду готов. Но папа, к счастью, не один был со своим мнением.

Ребята уходили с семинара по международной магии, и я прошел к профессору Канеко. Она бывала на встречах моих родителей до того, как я начал учиться. Я слышал, как она обсуждает с родителями шансы объединения с простаками. Она была открыта в плане не-магического общества.

– Профессор, можно минутку? – я подошел к ее столу. Старые половицы скрипели под моими ногами, от них пахло лаком.

Профессор Канеко убрала черные волнистые волосы за уши и улыбнулась мне.

– Мне нужно на встречу, но ты можешь говорить, пока я собираюсь, Джонатан.

Я тщательно подготовил историю.

– Я прочел в учебнике о маге, родившемся в семье не-магов. Я не слышал, чтобы такое происходило в последнее время. Наверное, это редко?

Профессор Канеко кивнула, перебирая записи на столе с шорохом бумаги.

– Вполне. Магия, по большей части, наследственная. Многие считают, что это хорошо, ведь было бы куда сложнее скрывать силы от общества, – она звучала мрачно, не соглашаясь с этим. – Но есть случаи в генетике, когда магия возникает внезапно.

– Как с таким справляются? Нужно ведь учитывать родственников без магии.

– Во многих странах, если ребенок проявлял талант к магии, местные маги похищали того ребенка и растили со своими.

Она замолчала от моей гримасы.

– Согласна, это больно. Но они не были жестокими. Во многих случаях семьи не-магов посчитали бы такого ребенка проклятым или одержимым. Они избегали бы его или даже мучили. Это было бы плохо.

– А сейчас? – спросил я. – Или если талант проявился у взрослого?

– Если магия проявляется довольно сильно, ее можно заметить в раннем возрасте, – сказала профессор Канеко. – Так что твой второй вопрос – не проблема. А дети… Хорошо, что многие лидеры магов больше связаны с не-магами. Плохо то, что ребенка с талантом чаще всего подвергают выжиганию магии, чтобы не было проблем.

На моей коже выступил пот. Выжигание. Процедуру проводили несколько очень умелых магов, и она заглушала часть мозга, что улавливала магию.

– Они становятся простыми, – сказал я, пытаясь подавить ужас. Я не должен был удивляться. Лидеры-маги всегда строго относились к не-магам. Я даже не думал, как это касалось магов, что родились не в той семье. Никого в семьях магов не выжигали. Так могли наказать только за серьезное преступление.

– Иногда Конфедерации удавалось забрать несколько редких детей, – профессор Канеко убрала несколько книг в стол. – Но их магию убирают ради общего блага. Мы с тобой против, но, пока мы не добились соглашения с не-магами… Баланс сложен.

Я думал о ее первой фразе. Я был на верном пути. Эми покажет, что сохранила тайну от семьи и ото всех вокруг нее, что она готова беречь секрет и дальше.

Она могла перейти из своей школы на частное обучение в Колледже без проблем. Получить работу мага, друзей-магов. Она вскоре получит все волшебное в жизни, кроме отца. Она не была младенцем, что мог наколдовать, не понимая этого.

– Тебя беспокоит эта тема, – отметила профессор Канеко.

Мою кожу покалывало, она разглядывала меня. Я не мог пока никому рассказывать про Эми, она еще не была готова. И не после того, что я тут услышал.

– Просто любопытно, – сказал я как можно бодрее, но сжал кулаки за спиной.

Я не мог Кругу позволить забрать талант Эми, когда она только открыла его.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Эми

Впервые в жизни я была рада, что папа был скопидомом. Стопка «New York Times Science» за месяц стояла у книжного стеллажа в гостиной для его возможного – но маловероятного – повторного прочтения. Я схватила половину стопки и отнесла в свою спальню.

Не во всех номерах было про гору Сент-Хеленс. Она активничала довольно давно, но не извергалась, так что отчеты о ней, видимо, перестали считать интересными новостями.

Я нашла много маленьких землетрясений. Несколько небольших оползней произошли после крупных. Порой взрывались пар и пепел, но ничего никому пока не угрожало. И странная выпуклость росла с северной стороны. Это никого не радовало.

Но я не видела ничего, что могло привести к разрушению, о котором переживал Джонатан. Он сказал, что его отец ощущал большой риск для жизней, но звучало так, будто на месте трудятся ученые. Губернатор объявил вокруг вулкана красную зону, чтобы туда никто не ходил. Разве этого мало?

Гора не извергалась больше века. Пожалуй, было сложно понять, чего ожидать. Общество «магов» Джонатана вмешается, если дела пойдут плохо? Он не был уверен.

Я постукивала пальцами, испачканными краской газет, по бумаге в привычном ритме. Воздух вокруг меня двигался, и я затаила дыхание. Джонатан говорил об энергии, которую я ощущала теперь. «Ты не слышишь и не ощущаешь ее привычным образом. Это где-то между. Потому многие даже не замечают. Это делает тебя особенной».

Мое волнение затрепетало среди энергии, когда мои пальцы замерли. Страницы шуршали. Я даже не хотела этого делать.

Но сделала. Я могла двигать предметы, не касаясь их. Из-за своей магии.

Практика с Джонатаном явно приносила результаты. Я вернулась к заголовкам. Может, скоро я смогу спросить, как могу определить угрозу вулкана. С такой силой я не должна была отсиживаться и надеяться, что кто-то другой во всем разберется, верно?

Ключ щелкнул в двери. Папа вернулся. Через миг он постучал в дверь моей спальни.

– Ты дома, Эмс?

– Да.

Папа приоткрыл дверь.

– Я думал… – он замолчал и посмотрел на газеты на моей кровати. – Что ты задумала?

– О, я… – не было смысла врать. Он мог видеть фотографии на страницах, что я оставила открытыми. – Мне было интересно насчет горы Сент-Хеленс. Похоже, она давно закипает. Я переживаю немного за людей там.

Папа хмыкнул и подошел к кровати. Он посмотрел на статьи, что я читала.

– Я тоже переживаю, – сказал он. – Когда знаешь о горе, сложно не тревожиться.

– Думаешь, они смогут защитить людей?

Его губы изогнулись.

– Сложно сказать. Компании лесозаготовки в том районе мешают ученым. Потому они не могут принять все меры предосторожности. И деньги влияют на политиков больше, чем хотелось бы. Лучше бы красная зона была больше, даже если окажется, что зря.

– Это точно, – я махнула на газеты. – Сложно понять, что из этого будет. Как далеко может течь лава?

Папа сел на край кровати.

– Сюда не доберется, мы в безопасности, – сказал он с тенью дразнящей улыбки. Он посерьезнел, глядя снова на газеты. – Проблема – не лава, а горячий пепел, что вырвется в воздух. Он может переноситься с такой скоростью, что даже машина вряд ли успеет уехать из населенных пунктов там. Мы не знаем, сколько извергнет вулкан, или как быстро.

Он посмотрел на меня сквозь прямоугольные очки.

– Хочешь со мной почитать эти статьи? Я бы с радостью описал тебе точку зрения ученого. Если интересно.

Мое сердце дрогнуло. Он вызывался провести со мной время, еще и не ради еды. Он звучал даже заинтригованно.

– Да, это было бы отлично, – сказала я.

Я подвинула газеты, чтобы он мог сесть удобнее. Папа взял одну из недавних, разгладил ее на коленях. А потом посмотрел на одну из фотографий в рамке на моем столе.

Я не знала, почему ее берегла. Большую часть времени мне было не по себе от фотографии мамы, папы и меня, мы обнимались на пляже во время отпуска во Флориде, когда мне было девять. От солнца волосы мамы пылали. Я ощущала запах крема от загара.

Конечно, папе было сложно смотреть на меня. Я была очень на нее похожа.

– Переезд дался тебе тяжело, да? – сказал он, глядя мне в глаза.

Я пожала плечами.

– Не так все плохо. Новая школа мне нравится. И у меня там теперь есть друзья, – не такие близкие, как в Цинциннати, но, может, со временем так будет и здесь.

– Я про… – он скривился. – Я погрузился в новую работу. Я не был… так доступен, как стоило быть. Я не хочу, чтобы ты думала, что я закрылся от тебя, понимаешь? Если что-то нужно, всегда можешь прийти ко мне.

Горло сдавило. Я могла лишь догадываться, как тяжело ему было. Но так было странно говорить. И я сказала:

– Спасибо. Я рада, что ты здесь.

Папа улыбнулся мне, и все словно встало на места. Будто мы пытались быть счастливой семьей даже без мамы.

– А теперь насчет разломов, что тут описываются, – начал он, постучав по странице перед собой, и я склонилась и впитывала все, что он рассказывал.

* * *

В субботу яркое солнце сияло на воде фонтана в Центральном парке. Я заметила Джонатана во дворе и помахала, спеша к нему. Мы встретились в парке, как обычно. Мы находили один-два часа в дни, когда я не подрабатывала после школы, и я старалась поскорее понять магию.

Конечно, я не могла сказать, что хотела видеть его так часто только поэтому. Улыбка Джонатана вызвала трепет в моем животе. Он вел себя дружелюбно, но некоторыми ночами, когда я обдумывала произошедшее за день, я представляла, как было бы, если бы он зашел дальше. Он не переставал быть милым, уверенным или интригующим, как в первый вечер в офисе.

– Было несложно уйти? – сказал он, пока мы шли к уединенной части парка, где я обычно тренировалась.

Я покачала головой.

– Я сказала папе, что встречусь с подругой. Пустяки, – это почти не было ложью, хоть мне и было не по себе. Папа старался болтать со мной о последних новостях о горе и о том, что я собиралась делать, так что магия в моей жизни начинала сама по себе казаться ложью.

– Он не увидел еще поводы тревоги в вулкане? – спросил Джонатан.

– Нет. Он думает, что уровень угрозы не изменился, но политикам стоило проявить больше осторожности. Но пока еще ничего плохого не произошло.

– Хорошо. Я буду слушать, может, маги что-нибудь заметят, – он улыбнулся, сменив тему. – Ты тренировалась?

– Конечно, учитель, – я закатила глаза, но при этом захотелось впечатлить его. Я посмотрела на землю впереди и заметила брошенную бумажку. Никого не было рядом, и ветерок немного трепал ее. Я могла это сделать.

Джонатан говорил, что магия лучше реагирует на фразы на древнегреческом и латыни, которые он учил в школе, но я пока придерживалась песен, которые понимала. По его словам, главное, чтобы ритм слов позволял проводить магию, подчиняя нашей волк.

Я тихо зашептала строку, которую использовала на листике в первый день тут, сосредоточилась на бумажке. Она поднялась в воздух, покачиваясь, а потом пролетела к моей ждущей ладони. Я сжала на ней пальцы с торжеством.

– Хорошо, – сказал Джонатан, склонившись, и я покраснела. Он был так уверен в себе и мне, что я… это было заразительно.

Мне хотелось думать, что ему нравилась не только моя магия. Мне в нем нравилось многое: его стиль общения, его терпение во время упражнений, его удивление мелким не-магическим вещам, которые мне казались нормальным. Он бы не тратил на меня столько времени, если бы ему было все равно, да?

– Надеюсь, ты не против, если я придержу те записи, что ты дала, до следующей встречи, – сказал он, игриво задев мой локоть, шагая рядом. – Ты была права. «Pink Floyd» меня впечатлили.

От этого трепет усилился – я впечатлила его музыкой и магией. Я ткнула его локтем в ответ.

– Ты еще не слышал их ранние альбомы. Там круче.

Вопль отвлек меня от Джонатана. Мальчик на поляне у деревьев спешил к большому полосатому воздушному змею. Ветер вырвал его из рук мальчика. Он пытался поймать нить, но промахивался. Его нижняя губа дрожала, а ветер поднимал змея все выше. Бедняга.

Джонатан взглянул на меня, замер и сказал:

– Мы можем ему помочь. Это будет хорошей практикой.

– О чем ты? Мне не хватит контроля, чтобы поймать всего змея.

– Ты не будешь одна, – сказал он. – Маги могут направлять магию друг в друга, чтобы объединить навыки. Я покажу.

Он протянул руку. Мое сердце забилось быстрее, я сжала его пальцы, теплые и сухие.

– Помнишь ту песню? «Возвращение на землю»? – сказал он. – Пой со мной. Медленно.

Я одновременно с ним напевала текст. Магия, которую я ощущала, стучала по моей коже. Она обвила наши соединенные пальцы, текла между нами, хотя больше от него ко мне.

Так много. Я столько еще не ощущала, весь воздух и все во мне гудело. Я могла сделать все этой силой.

Но сейчас мы просто хотели помочь ребенку вернуть змея. Джонатан поднял голову к небу, и мы снова запели вместе. Я ощущала его намерения в магии вокруг меня: вверх, обвить энергией змея и опустить, словно ветер утих.

Змей опустился достаточно, чтобы мальчик поймал нить. Он выдохнул с облегчением. Я отвлеклась от змея, посмотрела на Джонатана, улыбаясь. Энергия магии все еще щекотала меня.

Джонатан огляделся, проверяя, что мы не привлекли внимание.

– Как тебе это? – спросил он.

– Это было… невероятно, – я рассмеялась. – Спасибо. Теперь я хочу повторить это.

Он просиял.

– Вообще-то… мои родители уехали на выходные, и моя сестра у тети с дядей. Я думал, было бы неплохо потренироваться в уединенном месте, особенно если мы хотим попробовать чары сложнее. Пойдешь ко мне?

В его дом? Сердце дрогнуло. Он пару раз провожал меня домой, но не проходил внутрь. Мне казалось, что в том районе он обычно не бывало, но он казался любопытным, а не недовольным. Каким был его дом?

– Да, – сказала я, надеясь, что звучу ровно. – Почему нет?

Мы шли мимо деревьев и по дорожке вдоль парка. Джонатан все еще сжимал мои пальцы. Он повел меня по улице дальше, обрамленной высокими красивыми зданиями, и я сдерживалась, чтобы не пялиться. А потом он открыл входную дверь на середине улицы. Я прошла внутрь, и мой рот раскрылся.

– Ого, – ноги ударились о паркет, что так сиял, что на нем точно можно было кататься. Огромная хрустальная люстра висела в нескольких футах над моей головой. За ней вилась лестница на второй этаж. – Ты тут живешь?

Джонатан рассмеялся.

– Я надеюсь. Иначе я ужасно ошибался последние семнадцать лет.

Я прошла за ним по лестнице, кусая нижнюю губу. На миг я подумала, что мы окажемся в спальне Джонатана. Если я шагну туда, нервы взорвутся.

К моей радости, он толкнул дверь в стороне и сказал:

– Это наша библиотека.

Запах кожи и старой бумаги наполнил мой нос, я прошла за ним. Ого. Библиотека была большой. Полки обрамляли стены от пола до потолка, все были забиты книгами. Большой персидский ковер, в который мои ноги погружались, покрывал почти весь пол. Кресла и диван были будто из викторианской эпохи, но сохранились, словно стояли в музее.

– В общих библиотеках магии больше текстов, – сказал Джонатан, словно думал, что меня разочарует комната. – Ты скоро получишь к ним доступ, как только тебе разрешат учиться.

– Думаешь, твои родители помогут? – я все еще озиралась, стараясь не глазеть еще сильнее, чем было.

– Конечно. Как только они увидят, как быстро развивается твой талант, как только ты сможешь уверенно наколдовать хотя бы несколько чар, мы поговорим с ними, – он улыбнулся мне. – Просто дай знать, когда будешь готова.

– Еще не готова, – сказала я. – Так что тебе нужно меня учить, – я замешкалась. – Мы можем еще раз попробовать объединить магию?

– Конечно, – он указал на диван. Я села рядом с ним на твердую подушку, между нами было несколько футов. Он взял меня за руку, и мое сердце забилось быстрее.

– Что хочешь сделать в этот раз? – спросил он.

– Не знаю… А что мы можем?

Он рассмеялся.

– Почти все, главное, не зазнаваться. Почему бы тебе просто не постараться привыкнуть к ощущению магии? Когда я направлю в тебя больше, сосредоточься, ощути все получше, постарайся понять облик. Если в голову придет идея, колдуй.

Он посмотрел на наши соединенные руки и стал медленно колдовать на латыни в ровном ритме. Энергия гудела в воздухе уже громче, покалывала на моей ладони и руке, доходя до груди, лишая дыхания. Магия потоком дрожала у меня во рту, я приоткрыла его.

Боже, я могла сделать с этим все, что хотела, да? И в тот миг ощущала, что могла построить поместье сродни тому, в котором сидела. Я взглянула на Джонатана, сосредоточенного на наших ладонях, и симпатия с благодарностью звенели во мне вместе с магией.

Я могла призвать это чувство и отправить ему? Показать ему, как много для меня значит, что он привел меня в этот мир?

Строчка из песни, что-то о благодарности и связи, подступила к губам. Я едва замечала слова, все внимание было на Джонатане. На его лице и уверенности во мне. На моем восторге от всего, что он мне давал. Я собрала ощущение в себе и представила сияние, переходящее от меня к нему.

Джонатан вскинул взгляд. Его синие глаза посмотрели в мои, чуть расширились. Он все колдовал, даже когда мое пение сбилось. А потом и он утих. Магия все еще гудела вокруг меня, громче, чем раньше. Он крепче сжал мою руку.

Он без слов склонился и поцеловал меня.

Это было и удивительно, и тем, на что я надеялась. Его губы задели мои, и я поцеловала в ответ, надеясь, что не было очевидно, что в этом у меня опыта было не больше, чем с магией. А потом я забыла о тревоге, его свободная рука поднялась, он запустил пальцы в мои волосы. Его прикосновение вызвало искры. Его рот двигался на моем, пылко, но нежно.

Это было магией. Даже лучше того, что было между нами до этого.

Джонатан отодвинулся, его ладонь спустилась на мое плечо. Он впервые с нашей встречи выглядел очаровательно смущенно.

– Ничего страшного? – сказал он. – То есть…

Он не знал, как продолжить, и я помогла ему.

– Все хорошо. Очень хорошо, – может, не стоило так поддерживать, но я тоже улыбалась, как маньяк, так что он не мог упустить то, что поцелуй мне понравился.

Джонатан просиял, его уверенность вернулась.

– Рад слышать, – сказал он. – Может, тогда сделаем это снова?

Я не отвечала словами. Я подвинулась на диване и коснулась его щеки, чтобы притянуть его губы к себе.

Я не ощущала время. Мы были посреди четырнадцатого поцелуя – или пятнадцатого, кто знает? Я перестала считать – когда тихое рычание донеслось со стороны двери:

– Джонатан!

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Джонатан

Если бы я составлял список худших моментов для прерывания самым нелюбимым родственником, то поцелуи с девушкой, что мне нравилась, в библиотеке были бы на первом месте.

Я отпрянул от Эми, не успев даже понять, кто меня позвал. Тело уже напряглось, когда я поднял голову и посмотрел на него. Казалось, у дяди Реймонда был не запоминающийся голос.

Он прошел от двери, хмурясь. Я вскочил, поднял Эми с собой, сжимая ее руку.

– Дядя Реймонд, – сказал я ровным голосом, не зная, как мне удалось. – Я вас не ждал.

– Это ясно, – сухо и мрачно сказал он. – Я хотел взять у твоего отца пару книг.

И пришел он, конечно, сейчас.

– Здравствуйте, – Эми робко помахала. Дядя взглянул на нее. О, нет. Не сейчас. Не с ним.

– Ну, – он не успел заговорить, я вмешался. – Уверен, вы найдете книги без проблем. Моей подруге уже пора. Я ее провожу.