Текст книги "Сборник миниатюр "Enter one" (СИ)"

Автор книги: Меган Джой Уотергроув

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Здесь не было леса… – прошептала себе под нос Роза, но Хойт даже не услышал ее. Девушка все так же продолжала сомневаться, но когда увидела развилку, ей стало намного легче. Наверное, они просто поехали не тем путем, а сейчас выедут на нужную дорогу. Перекресток из четырех дорог выглядел довольно мрачно, находясь посреди темного леса. Одна из дорог была перекрыта, вторая вела в некий Шантайн. Оставались две – та, что слева, и напрямик.

– Наверное, нам нужно ехать прямо. Как считаешь? – спросил Хойт, притормаживая. Роза пожала плечами, не зная, что сказать. Она никогда ничего не решала, и сейчас, если вдруг она укажет неверное направление, Хойт посчитает ее глупой, несмышленой девчонкой. Вздох, тихий и почти незаметный, вырвался из ее горла, а затем она увидела нечто странное. Черная ворона, пикируя, приземлилась прямо на затертую до дыр вывеску, на которой даже не просматривалось название направления. Роза пристально наблюдала за вороной. Та в свою очередь смотрела на нее. Это было поистине страшно. У вороны были настолько человечьи глаза, что Розе вдруг стало не по себе. Она встряхнулась и, отведя взгляд от птицы, сказала:

– Налево.

Хойт послушно развернул машину и свернул на трассу 69.

2:00

Время для пробуждения потусторонних сил. Вся нечисть загадочного города просыпалась и начинала разгуливать как раз в это время. Поговаривали, что именно этот город стал тайным убежищем самого дьявола. В нем обитали ужасные, кровожадные вампиры; оборотни, скрывающиеся под покровом тернистых деревьев Темного леса; приведения, духи и полтергейст, пугавшие местных жителей, и тех, кто забрел случайно; мавки, водяные и прочая водная нечисть. Так же сюда наведывались и демоны, которым надоедало сидеть взаперти в недрах Преисподней. Все самые ужасные существа жили в этом городе. Страшном, пугающем до дрожи, городе Роудхелл…

– Это не та дорога, – снова сказал Хойт, но на этот раз он действительно понимал, что они заблудились. Вокруг ничего, кроме темного леса и дороги, которая вела их в никуда. Она казалась бесконечной.

– Прости, милый, это я виновата, – прошептала Роззи, – Может, нам стоит развернуться?

– Давай все же поедем дальше? Может, там есть что-то? Город, к примеру, или деревня.

Роза согласилась, и машина снова тронулась с места, увозя их вдаль, прочь от нормального мира. Прочь оттуда, где они могли бы позвать на помощь.

***

Теперь Роза по-настоящему боялась. Что будет, если они так и не смогут выбраться отсюда? Хойт остановил машину, припарковав ее у обочины, где они увидели вывеску.

«Добро пожаловать в Роудхелл» – гласила она.

Такого города просто не было на карте. Роза несколько раз пересматривала карту, вертела ее в руках, но так и не нашла.

– Хойт…– позвала она мужа, но, не услышав ответа, обернулась. Хойт стоял у той самой вывески и смотрел на нее зачарованными глазами. Роза положила карту на переднее сиденье и решила подойти к нему. Муж протягивал руки к вывеске и что-то шептал. По коже у Роззи пробежались мурашки, и она поспешно закуталась в пальто.

– Хойт! Что такое, милый?

Но Хойт по-прежнему не реагировал. Спустя пару секунд, он обернулся и стал оседать на землю. Роза вскрикнула и кинулась к нему.

– Боже! Хойт! – девушка встряхивала его, била по щекам, но Хойт просто смотрел в одну точку и показывал пальцем в сторону, где стояла их машина. Роза медленно стала оборачиваться и краем глаза увидела силуэт. Мужчины, как ей показалось. Он шел им навстречу, прихрамывая, с тростью в руках и высоким цилиндром на голове. Вокруг стояла такая жуткая тишина, и Розе казалось, что ее собственные всхлипы и звук шагов незнакомца – это единственные звуки на свете. Они заглушали все.

– Доброй ночи, Роза, – произнес незнакомец, приближаясь, – Что у вас тут происходит?

– Мой муж, он…что-то случилось с ним…постойте… – Роза приподняла голову и взглянула на мужчину. Он был окутан туманом или, быть может, соткан из него. Такое создавалось ощущение. – …но откуда вы знаете мое имя?

Странный мужчина улыбнулся – одно движение губ – и оперся на трость. Все его движения казались ненатуральными, словно его на самом деле тут не было. Роза поднялась с колен и стала пятиться назад. Незнакомец надвигался.

– Наверное, я показался тебе…хм, пугающим? – говорил он, – Прости. Это выходит совершенно непроизвольно.

– К-кто вы?

– Ты набожна, и знаешь, кто я, Роза, – прошептал незнакомец, глядя в глаза девушки. Та сотрясалась в рыданьях и дрожащими ногами старалась отступать назад. Вдруг глаза незнакомца ярко сверкнули, и девушка закричала. – К тому же, десять лет назад мы с тобой уже встречались. Ну, давай же. Ты должна меня помнить.

– Нет! – в ужасе воскликнула девушка.

– Да! – шутливо передразнил ее мужчина и рассмеялся, – Ты угадала. Тебе полагается приз, Роза Дженсен. Что бы ты хотела больше всего? Скажи, и я исполню твое желание.

Роза всхлипнула и, совсем осев на холодную, сырую землю, стала молиться.

– Рооооза, прекрати, – протянул мужчина, присаживаясь рядом, – Это бесполезно. Если я пришел за тобой сам, тебе не отвертеться. Говори свое последнее желание.

– Я не хочу, чтобы…Хойт видел это… – прошептала Роза, закрывая лицо руками. Дьявол усмехнулся.

– Что ж, будь по-твоему.

Один щелчок пальцев, и Роза услышала дикий крик. Распахнув глаза, она увидела, как ее муж мечется, бегая по дороге и закрывая ладонями глаза. Из под них мелкими струйками сочилась кровь.

– Что ты сделал с ним?

– Ты хотела, чтобы он не видел того, что случится с тобой. Что ж, я исполняю твою просьбу. Он больше ничего не увидит.

– Нет! Так не честно!

Дьявол усмехнулся снова. На этот раз его глаза сверкнули желтым.

– А кто сказал, что я играю честно?

«Эта трасса привела меня в ад» – последние слова Роззи Дженсен – Макинтош, произнесенные ею в одной из палат психиатрической клиники Роудхелла. Больше она не говорила. Она стала первой пациенткой клиники. Роза клялась, что когда они с мужем заблудились и пытались выбраться из проклятого города, она видела самого дьявола. Это стало первой из легенд о загадочных местах Роудхелла.

_________________________________________________________________________________

РЭЙКО

Reiko

Я – призрак, рожденный во тьме.

Я – человек, но и нет.

Я – Рэйко, женщина – кицунэ.

Меня растили, как убийцу. С малых лет я училась убивать. Сначала – по мелочи, а потом, когда стала старше, приходилось делать более грязную работу. Как сейчас помню мое первое убийство. Реки крови, вытекающие из маленькой коморки в номере паршивой гостиницы. Это кровь того, кого я прикончила, не моргнув глазом. Наверное, если бы меня воспитали по-другому, я бы испытала сожаление. Но его не было.

Никогда.

Каждый раз я делала это беспощадно. Не слушала жертву, потому что это было ни к чему. Все они говорили одно и то же.

– Не убивайте меня!

– Прошу вас, не делайте мне больно!

Я не воспринимала их воплей. Казалось, мои уши просто не настроены на эту волну. Мои действия больше напоминали действия робота, запрограммированного на одну-единственную задачу.

Очередной моей жертвой должна была оказаться японская девушка, которая являлась свидетельницей одного из дел мафии, на которую я работала. Девица жила в небольшом, уютном домишке на окраине Сан-Франциско. Работала в забегаловке неподалеку. Мне оставалось лишь встретить ее по дороге домой, заговорить и увести в более тихое место, чтобы прикончить. Я стояла на углу и ждала ее появления. Пошел снег.

Машины небольшим потоком двигались вдоль улицы. Стояла морозная ночь, но я не чувствовала холода. Почему? Это было моей особенностью. Я родилась в Японии, в маленьком городке Ёкота, что в префектуре Симанэ. Моя мать была проституткой и, не задумываясь, отдала меня, еще совсем крохотную малышку, в руки мафиози по имени Чен Тамагаки, в уплату долга. Тогда она еще не знала всех моих способностей. Я была очень необычной малышкой. А вот Чен знал это.

Помню, как он впервые назвал меня моим новым именем. Это был день моего посвящения.

– Твое имя отныне Рэйко. Это означает «призрачная лиса». Тебе нравится? – спросил он, улыбаясь нежной, почти отцовской улыбкой. Так он улыбался всем девочкам своего притона. Лживая улыбка.

– Да, – прошептала я, благодарно кивая в ответ. Чен обнял меня и с того момента началась моя карьера. По правде сказать, я была одной из немногих девочек, сумевших выбраться из шлюх в профессиональные киллерши. Наверное, сработало мое обаяние. Или внешность. Я никогда не была красавицей, как другие девочки, за что Чен и прозвал меня кицунэ. Лисой. Хитрой, умной, но не такой уж симпатичной.

Итак, я стояла на дороге и ждала свою жертву. Она появилась не скоро. И не одна. Это было большой проблемой. Мужчина, что шел рядом с ней, не был азиатом. Американец, решила я. Костюм с иголочки, начищенные до тошнотворного блеска ботинки, черное пальто. Красив, но не слишком.

Я видела, как они идут в моем направлении. Мужчина бережно накрыл плечи девушки своим пальто, поцеловал в макушку. Меня передернуло. Я никогда не испытывала чувств. Наверное, таково было мое наказание за способности. А может, мое время еще не пришло.

Когда пара проходила мимо меня, я отвернулась, дабы они не смогли увидеть моего лица. Но мужчина все же сумел поймать мой мимолетный взгляд. Его глаза сверкнули в темноте, и я заметила, как он улыбнулся. Мне? Едва ли.

Простояв на морозе еще час или полтора, я, наконец, решила войти в дом. Еще одно мое преимущество – я могла войти в любое жилище без особых усилий, когда захочу. Изворотливость – лучшее качество лисы.

Из спальни, дальше по коридору, доносились звуки. Мой острый слух отметил несколько – стоны, пыхтение и шепот. Голос девушки. Она говорила на ломанном английском.

– Не делать это, просить! Зачем…

Я подошла ближе, на цыпочках. Достала из-за спины пистолет, сняла с предохранителя. Эта процедура была такой знакомой, что становилось немного скучно. Дверь оказалась не заперта. Видимо, они совсем не ожидали, что кто-то нагрянет с визитом.

Моя рука потянулась к двери и легко толкнула ее. Никто не заметил, как я вошла. Никто не понял, что я взвела курок. А я увидела весьма неприятную картину. Этот мужчина вовсе не был джентльменом. Он насиловал бедную девочку. Бедную? Я ли сказала это?

Да, наверное, в тот момент мне стало жаль ее. И тогда я всадила пулю ей между глаз. Чтобы не мучилась. Мужчина вовремя отскочил от нее, едва успев вынуть член.

– Подними руки над головой, – сказала я тихо, но он услышал и исполнил просьбу. Он совсем не испугался меня. Напротив – смотрел с интересом.

– Осторожнее с этой штукой, красавица, – протянул он, улыбнувшись, – Вдруг выстрелит?

Не знаю, может, в других обстоятельствах он показался бы мне привлекательным, но сейчас я выполняла задание, и в пушке оставалась еще пара пуль. Парень примирительно начал опускать руки, мол, спокойно, никто никого не трогает. Но в моей голове сработал механизм. Я спустила курок. Попала в грудь, точно туда, где находилось сердце.

Мужчина от неожиданности округлил глаза и стал оседать на пол. Его рот открывался и закрывался в попытке что-то мне сказать. Но я не слушала.

Я никогда не слушала своих жертв.

Маленькая речка крови образовалась вокруг его тела и потекла вниз, к моим ногам. Я стояла на месте до тех пор, пока красная жидкость не коснулась носков моих ботинок. И только после этого я ушла, аккуратно прикрыв за собой дверь.

_____________________________________________________________________________

СКУДНАЯ ЛЮБОВЬ

Skinny love

Come on skinny love just last the year

Pour a little salt we were never here

«Мне казалось, я знала, что такое настоящая любовь.

Но когда он покинул меня – все закончилось» – записка неизвестной, 13 октября 2010 года.

Я расскажу историю. Она коротка, но это правда. Самая настоящая история из жизни обычной девушки. Ее имя было звучным, свежим, интересным. Ее звали Отэм. Красивая, умная, все при ней. Но был в ней и недостаток. Она никогда не заводила серьезных отношений. Ей думалось, что все эти встречи, ужины в ресторанах и походы в кино, просто иллюзия любви. Настоящей любви. Она не признавала института брака. Никогда не посещала свадьбы друзей, из-за принципа. Возможно, многие посчитали бы это глупостью, а может, неуважением. Но только не она.

Отэм – свободна. Все знали об этом.

Она работала волонтёром в психиатрической клинике. Вся ее работа заключалась в том, чтобы помогать психологам и психиатрам проводить беседы с пациентами. Не буйными, а теми, у кого бывали расстройства личности или легкие признаки болезни Альцгеймера.

Она каждое утро надевала свое желтое платье в горошек и шла на работу пешком. Прогуливаясь по улицам маленького городка, в котором выросла. Соседи знали Отэм. Здоровались с ней, приветствовали улыбками. Отэм была хороша. Для всех, кроме себя самой.

Приходя на работу, она заваривала свой любимый чай с мелиссой и садилась у окна, наблюдая за посетителями клиники и пациентами в свободный час. ‎Затем, допив чай, она аккуратно мыла за собой чашку и клала ее в специальный мешочек, который носила с собой. Эта чашка была ей дорога. По неизвестным причинам.

Однажды в клинике появился новый пациент. Не могу сказать, что он был психом. Нет, возможно, в нем было слишком много таинственности, но больным он не был. Молчалив, никогда не смотрел в глаза, замкнутый в себе мужчина средних лет. Его лицо было испещрено язвами, но все же он казался симпатичным. А все из-за глаз. Цвета бирюзы.

Когда Отэм впервые заглянула в эти глаза, то поняла – этот человек не сумасшедший. Он болен, но не той болезнью, в которой его обвиняют. Он болен этим миром.

Вся его сущность была против мира. Все в нем говорило – мне здесь не место. Когда Отэм познакомилась с ним, был третий день октября. Солнечный, и в то же время пасмурный день. День-противоречие. Как и сама Отэм.

Мужчину звали мистер Винтер. Он был таким же холодным, как и его фамилия, но Отэм это не смущало. Она была единственной, кто вел с ним беседы. Точнее, многие пытались разговорить его, но удавалось это только ей одной.

Мистер Винтер был фантазер. Он сочинял рассказы, от которых у Отэм бегали мурашки. Он рассказывал ей о временах, когда был здоров. Когда этот мир не докучал ему своим скучным и унылым естеством. Он говорил про невидимых людей и чудовищ, живущих под кроватью.

Так проходили года. Отэм становилась старше, а мистер Винтер – старел. В его волосах начинала проступать седина, хотя от роду ему было не больше тридцати пяти. Он рано сошел с ума, как и многие в этом мире. Но Отэм не обращала на это внимания. Она продолжала вести беседы.

Они говорили часто. Иногда она заставляла его улыбнуться или даже посмеяться. Мистер Винтер видел в ней спасение от ужасного мира, а Отэм видела в нем себя.

Между ними никогда не было физической любви. Да они в ней и не нуждались. Их чувства казались прозрачными, невидимыми, как те существа, о которых рассказывал мистер Винтер. По ночам Отэм приходила в его палату и пыталась отогнать его кошмары. Поглаживала его по седой макушке, напевая про себя песенку о скудной любви.

Он держал ее за руку и дрожал от страха. А она шептала, что все будет хорошо.

Года, как река, утекали прочь. Отэм становилось все труднее быть с мистером Винтером. Но она никогда не уходила. Они праздновали его и ее дни рождения, дарили подарки, которые позволялись в клинике, и были счастливы только потому, что были рядом друг с другом.

Люди со стороны не понимали их. Они не знали их мистической истории любви. Не понимали, как двое совершенно неподходящих друг другу людей – ни по возрасту, ни по положению и, тем более, уму, могут быть вместе.

Зато они знали. Он был ее вдохновением, она – его сердцем. Странная, непонятная любовь внутри сумасшедшего мира противоречий.

Прошел еще год и Отэм поняла – пора. Ей нужно было уходить отсюда. Нужно было покидать это место, пока не стало слишком поздно. Она не смогла бы пережить того, что предстояло. Но что-то внутри нее яростно вопило – ты не можешь так поступить. Ты не оставишь мистера Винтера, фантазера, с самыми прекрасными глазами, одного. Он не обойдется без тебя.

Она это знала. И приняла, как должное.

Осенью 2010 года Отэм снова надела свое желтое платье в горошек и пошла в клинику. Рано утром, раньше обычного. Ее сердечко тревожно колотилось в грудной клетке, пока она ступала по земле и подходила к высокому, серому зданию клиники.

Часы показывали 7.32.

Она взошла на крыльцо, открыла тяжелые двери и вошла. Сердце забилось сильнее. Она уже знала, что ей предстоит. Чувствовала. Подойдя к дверям палаты номер 16, где проживал и фантазировал мистер Уоррен Винтер, она открыла ее. Вошла.

Он все еще лежал на кровати, там, где она его оставила вчера вечером. Его прекрасные бирюзовые глаза смотрели на нее. Не отрываясь, не моргая. Никогда больше не моргая.

Отэм подошла ближе и села рядом. Положила его голову себе на колени и стала напевать песенку про скудную любовь.

Так и закончилась их любовь. Настоящая. Не такая, как у всех.

А когда Отэм вышла из палаты, с пухлых милых щечек скатывались горькие слезы. И сердце, такое далекое от любви, больше не стучало в такт. Она осела на колени рядом со столиком, за которым они с мистером Винтером вели свои беседы. Схватилась за сердце. Подбежали санитары и санитарки. Все пытались выяснить, что же случилось с милой, юной Отэм. Но никто не знал.

Ровно в 7.59 ее сердце остановилось.

Ровно в 8.00 они были вместе.

__________________________________________________________________________

СЛОМАННЫЕ

Broken

Некоторые люди говорят, что их нельзя сломать. На самом деле это ложь. Любого человека можно сломать, если знать как.

Меня сломали.

Наверное, если бы в тот вторник, я случайно не забрел бы в тот кабинет, то никогда бы не встретил ее. Возможно, тогда бы я не страдал от ужасной тоски и не мучился бы кошмарами по ночам. Может быть, сейчас я бы не стоял у дверей публичной библиотеки под проливным дождем, дожидаясь ее появления. Но ее не было.

Она больше не появлялась, неуклюже шагая по ступенькам, в своем сером свитере с ромбиками и дурацкой юбке-клеш. Ее каштановые волосы не развивались по ветру, она не поправляла их заторможенными движениями, а потом не ругалась на погоду за то, что она такая неправильная.

Я сломался в четверг, 26 октября 2009 года.

Тот день отпечатался в моей памяти, как химический ожог.

Но для начала стоит рассказать, с чего все началось.

Мое имя Клайв Фергюсон, и я баскетболист юношеской сборной нашего колледжа. Я состою в братстве «Альфа Кси Омега». Типичный бестолковый парень, стремящийся стать важным членом общества. На деле я обычный пижон.

Ее имя было таким же необычным, как и она сама. Тера Сью Блумфилд.

Она не была «птицей моего полета», как сказал бы отец. Она была странной и зашуганной. Возможно, многие назвали бы ее ботаником или каким-то подобным неприятным словом. Но она не была такой. В этой девушке, в ее душе была целая вселенная. Яркая и невероятно интересная.

И я любил ее так сильно, как никого на этом свете.

Я расскажу, как мы познакомились.

Это случилось в конце июня 2009 года. Я тогда был загульным парнем – постоянные вечеринки, девочки, легкая наркота. Меня не заботили оценки, в кармане всегда водились деньги. Моя семья платила за все. Я мог вообще не появляться на занятиях тем летом, но что-то заставило меня пойти в колледж именно 20 июня, ни днем раньше, ни днем позже.

Когда я вошел в один из корпусов, то не сразу понял, что это совсем не то место, куда мне было нужно. Занятия велись не здесь. Но проходя мимо одного из кабинетов, я заметил девушку. Она сидела за первым столом и что-то читала. Меня это удивило, потому что больше в этом здании я никого не встретил.

Я помню этот момент.

Закрывая глаза перед сном, я вижу ее лицо, ее большие оленьи глаза, глядящие на меня с испугом и в то же время интересом. Мне хочется плакать. Всякий раз, когда я закрываю глаза и вижу ее.

– Прости, ты тут одна? – спросил я тогда. Она подняла голову и как-то неловко повернула ее в мою сторону. Ее движения показались мне странными, чуть заторможенными, неуклюжими. Она захлопнула книжку, словно там было что-то недозволенное, и убрала ее в сумку.

Не знаю, что толкнуло меня, но я вошел в тот кабинет. Подошел к столу, за которым она сидела, и улыбнулся самой обезоруживающей улыбкой, какую имел в запасе. Девушка не улыбалась в ответ. Она была сконфужена. Возможно, именно тем, что я стоял так близко.

– Я Клайв, – сказал я, протягивая ей руку. Она кивнула и быстро поднялась со стула. Пару раз моргнула и, наконец, пожала руку в ответ.

– Тера Сью.

Нежный, теплый голосок. Будто бы сама колибри заговорила со мной.

– Интересное имя. А что ты тут одна делаешь? Этот корпус разве не закрыт?

– Мне разрешили, – односложно ответила она, убирая руку за спину. И снова это странное движение ее рук. Это не был тик, нет. Просто она двигалась как-то странно. Не как все.

Я снова улыбнулся, и тут же почувствовал себя полным идиотом. Потому что она молчала. И не смотрела мне в глаза.

Она никогда не смотрела в мои глаза. Всегда куда-то – на шею, на руки, на живот. Но никогда в глаза.

Воспоминания о дне нашего знакомства все чаще всплывают в мозгу сейчас, когда я стою у здания библиотеки. Дождь льет, как из ведра, но мне все равно. Это было наше место. Мы сидели на ступеньках, учили астрономию, хотя она и так все о ней знала. Кушали мороженое, фотографировались и целовали друг друга, как обычные влюбленные.

Но мы никогда не были обычными влюбленными.

Все в нас было необычным. Не типичным.

Мои друзья считали меня психом из-за того, что я променял все на нее. А я плевал на них, плевал на все, лишь бы она была счастлива и довольна. Но так было недолго. Ее счастье было быстротечным. Через три месяца после начала наших отношений, я узнал, что она страдает синдромом Аспергера. Это одна из разновидностей аутизма – болезни «трудного общения». Она плакала, рассказывая об этом, будто это было самой постыдной вещью на свете. Ее руки ходили ходуном, глаза бегали по сторонам в поисках помощи. Я хорошо помню, как обнял ее хрупкое тельце и, прижав к себе, прошептал ей на ухо:

– Мне все равно. Я буду любить тебя несмотря ни на что.

Она ничего не сказала. Просто прильнула к моей груди и просидела так почти весь вечер. Мы уснули в тот вечер вместе. А на следующий день мне нужно было на тренировку. Она осталась дома, заниматься своими делами.

– Не хочу мешаться там, – сказала она, смущенно улыбнувшись, – Лучше буду ждать тебя здесь.

– Хорошо, я буду в семь, – я поцеловал ее в макушку и вышел за дверь нашей квартирки. В тот вечер я подвел ее. И, наверное, буду корить себя за это всю жизнь. Вспоминая то время, мне хочется удушиться. Или застрелиться. Лишь бы не видеть ее разочарованного взгляда.

После тренировки, парни зазвали меня на вечеринку. Я сказал, что зайду всего на пару минут, чтобы со всеми поздороваться. На часах была половина седьмого. Я вполне успевал – до дома рукой подать, всего пара кварталов. Но все пошло не так. Я задержался. На час. Пришел в начале девятого.

Тера сидела у окна и плакала, прикрывая лицо ладошками.

Я помню, как подскочил к ней и попытался обнять, успокоить. Она вскочила и принялась крушить все, что попадалось ей на глаза. Она кричала, буквально вопила.

– Ты обманул меня! Ты обычный лжец! Как все! Лжец!

Дело в том, что люди, больные Аспергером, никогда не лгут. Их мозг просто на это не настроен. Они не воспринимают таких вещей.

– Прости меня, Тера, я просто…

– ЛЖЕЦ! Думаешь, я тупая? Ты так думаешь? Ну, давай, скажи, что ты думаешь о больной Тере Сью! – кричала она, – Чокнутая Тера Сью! Она и не додумается, что происходит на самом деле!

– О чем ты, черт возьми, говоришь?!

Она подлетела ко мне и буквально кинула телефон в лицо. Я поймал его и посмотрел на экран. На Фейсбуке кто-то выложил фото с вечеринки. Я обнимаюсь с друзьями, среди них есть пара девушек.

– Черт, – я потер переносицу, – Тера, я могу объяснить.

– Ответь мне, Клайв, за что ты любишь меня? Ты говорил так недавно. Что любишь меня. Ответь – за что?

Ее лицо было заплаканным, но чрезвычайно серьезным. Глаза метались от моего лба к шее и обратно. Но никогда она не смотрела в глаза.

– За что? Что за вопросы?

– Отвечай, пожалуйста.

– А ты сама хотя бы раз скажешь мне это? Я миллион раз говорил, что люблю тебя. А ты?

– Мне… – она запнулась, качая головой, – мне сложно. Я не понимаю. Но ты говорил, что…

– Я нужен тебе, Тера Сью? Нужен для того, чтобы взаимодействовать с этим миром или для чего-то еще? Ты хоть что-то чувствуешь ко мне? Опиши то, что ты чувствуешь.

– Я не понимаю, что ты хочешь. Мне сложно понимать, что люди думают, Клайв. Такая особенность у болезни. Я иногда даже не понимаю, что ты говоришь. А чувствовать что-то…это безумно трудно.

Я вздохнул. С ней было невыносимо сложно общаться временами. Но я тут же вспоминал те светлые моменты, которые были у нас, и печали отходили на второй план. Я вспоминал, что она – все, что мне нужно.

– Хорошо, – сказал я, – Я был на той вечеринке, но это всего лишь дань уважения моим друзьям. Они попросили прийти. Я пришел. Это все. Я совсем не хотел тебя огорчать. Не хотел, чтобы ты плакала, Тера. Прости меня. И второй вопрос. Я люблю тебя потому что…просто люблю. Ни за что. Или за все. Просто так. Понимаешь?

Тера не понимала. Наверняка она никогда не понимала, что я несу, а я все говорил и говорил. Именно в тот день я понял, что нам не быть вместе. Я очень сильно хотел быть с ней. Но она не могла быть со мной. Потому что не знала, как это делать.

В тот вечер мы почти не говорили. Я рано лег спать и пытался не проснуться до утра, лишь бы не слышать, как она плачет. Я мог бы пожалеть ее, но не стал. Идиотский поступок. Но теперь уже поздно жалеть о нем.

Прошло пару недель. Тера стала отдаляться от меня. Я замечал, как она заговаривается с нашей соседкой о звездах, на которые она любила смотреть через телескоп. Она могла говорить об этом часами. Меня это поначалу раздражало. Ее невозможно было остановить, если она заводила эту тему. Еще одна особенность болезни. Узкий кругозор, зацикленность на одной то и дело повторяющейся теме. Тера Сью любила звезды. Она знала все о них.

А еще через пару недель, я вернулся с очередной тренировки и нашел ее, лежащей на полу в кухне. Она приняла какие-то таблетки. Много таблеток.

– Тера! Нет, пожалуйста, девочка моя, нет, – причитал я, пытаясь реанимировать ее, но она не просыпалась. Я позвонил в скорую, они приехали через пятнадцать минут. Я сидел в гостиной, качаясь из стороны в сторону, как сумасшедший, ожидая, пока врачи вынесут свой вердикт. И они вынесли его. Вместе с бездыханным телом Теры Сью.

Я сморгнул слезы, подступившие к глазам, и увидел, как ее увозят прочь. Врач скорой помощи что-то говорил мне, но я не слушал. Мой мозг был затуманен. Я не мог принять факта, что ее больше нет.

До сих пор не могу.

Не знаю, как и почему она сделала это. Возможно, я был виноват в этом. А может, болезнь сделала это с ней. Я не знал, но все равно винил себя. Если бы я был внимательнее, заботливее…было ли бы все иначе? Спускалась бы она по ступенькам публичной библиотеки в своей дурацкой юбке-клеш? Улыбалась бы мне робкой улыбкой? Болтала бы без умолку о звездах, которые так обожала?

Сейчас я стоял под проливным дождем и не мог сдержать слез отчаяния и горечи.

Моя милая Тера Сью, я так скучаю.

Как бы я хотел, чтобы ты была рядом.

И как жаль, что все закончилось именно так.

_______________________________________________________________________________

ТИШЕ, ТИШЕ – МЕРТВЫЕ УСЛЫШАТ

Hush, hush – the dead will hear

«Беги быстрее, кричи громче –

все равно тебе никто не поможет»

– Джесс, беги!

Дикий вопль, который я слышу, это ничто по сравнению с тем, что творится у меня в голове. Я уношу ноги как можно быстрее от того места, которое еще недавно называла своей работой. Здание супермаркета «Вермарт» напоминает свалку – повсюду мусор и трупы. Но нет, они вовсе не мертвы. Их ноги волочатся по земле, рты кровоточат и воняют, словно дерьмо, а сами они тянут свои полу отрубленные руки ко мне. Некоторые из них чрезвычайно медлительны, а некоторые несутся, словно вихрь, чтобы схватить и сожрать меня, как какой-нибудь бифштекс.

Я бегу, задыхаясь, со всех ног. Позади меня вопит Карла, моя теперь уже мертвая подруга. Я не пыталась спасти ее, это бесполезно. Вообще все, что творится сейчас вокруг – сплошной кошмар. Как будто плохой сон, который совсем не спешит заканчиваться. Хочется рыдать в голос, но этим заниматься некогда.

У меня в руках дробовик. Не знаю его точного названия, не знаю, что за калибр. Мне все равно – главное, что он стреляет. Бегу через старый парк, недалеко от супермаркета. Там я обедала, когда мир еще не сошел с ума. Понятия не имею, когда это произошло. Просто в один прекрасный день нам сообщили, что нужно срочно эвакуироваться из города. А что тому виной? Может, какой-то вирус? Или эпидемия? Не знаю. В любом случае сейчас это не поможет.

Дышать тяжело. Последние минуты я практически не могу это делать, но все же, каким-то образом, все еще жива. Слышу крики, дикие вопли, ругань, стрельбу. Ничего не помогает. Их слишком много. Они повсюду.

Мне страшно, что я не успею добежать до нашего убежища. Сердце волнительно скрипит, шум раздается в ушах, я не слышу ничего, кроме этого шума. Боль в ноге притупляется под выбросом адреналина, однако это не слишком помогает. Все равно я ощущаю себя слабее. Нога подведет меня.

Останавливаюсь, озираюсь по сторонам. Я на территории заброшенного склада. Поблизости никого. Здесь чисто. Но ненадолго. Я уверена, что скоро появятся мертвецы. Они чуют, как работает мой мозг, в панике пытающийся придумать, каким путем бежать дальше. Где их меньше? Смогу ли я пробраться сквозь ораву дохлых трупов?

Пытаюсь отдышаться и в этот самый момент слышу шорохи. Возню. Как будто кто-то неторопливо тащится ко мне. Оглядываюсь по сторонам, но не вижу трупа. Может, у меня галлюцинации? Может, я заражена?

Нет. Я здорова.

Потому что из-за угла склада на меня идет зомби. Он один, его тело до сих пор не разложилось до конца. Он слегка похож на человека. Но это только видимость. Прищуриваюсь, прицеливаюсь. Сейчас я нажму на курок, и его мозги разлетятся по асфальту. Но что-то останавливает меня в самый ответственный момент.

Нет…это Гэри. Боже, это он.

Мой любимый идет на меня, глядя невидящим взглядом, протягивая руки. Наконец, он падает на колени, хрипя что-то, шепча. Он больше не смотрит на меня, однако это не придает уверенности. Он зомби, мертвец, мерзкая тварь. Они добрались до него.