Текст книги "Непристойно. Часть 6 (ЛП)"

Автор книги: Меган Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

– Он обращался с тобой, как с дерьмом.

– Я не хочу говорить об этом, Кейден.

– Но только помни, что ты не знаешь о том, через что он прошел, после твоего ухода.

Я дернула головой, слова имели эффект пощечины по лицу.

– О чем ты говоришь?

Кейден покачал головой и провел рукой по волосам.

– Дерьмо, я не должен был говорить этого. Но просто знай, что он действительно заботился о тебе.

– Откуда тебе знать, Кейден? Мы только увидели друг друга снова, впервые за шесть лет.

– Ты думала, что он забыл о тебе на все это время?

Я разглядывала его, чувствуя порхание в животе. Это крылья бабочек надежды. Я фыркнула и запихнула это чувство подальше.

– Хватит. Не глупи, – потому что этим и был весь разговор. Я не видела всех их шесть лет, и тут Кейден говорит мне, что Ретт заботился обо мне. В каком мире я проснулась?

– Нет, – он помедлил и сделал глубокий вдох. – Не делай ему больно, Фей.

– Что, черт возьми, ты несешь? – мой мозг вращался.

– Не думаю, что он выживет в это раз.

Я хотела рассмеяться от нелепости слов Кейдена, но выражение его лица задержало смех в моем горле.

– Ты не можешь быть…

Входная дверь хлопнула, останавливая слова в моем горле.

– Я подумал, что мы…ох, привет, мужик, – Ретт обошел машину и остановился, заполняя пространство между Кейденом и мной. Сейчас он надел джинсы и кроссовки Nike с футболкой поло, которая обтягивала его. В его руках было полно вещей, но я не могла сосредоточиться на них. Мои глаза вцепились в Ретта. Прошло всего несколько минут с тех пор, как я видела его в последний раз, но у меня было желание насладиться им снова, страх надавил на мое подсознание, что он полностью исчезнет, если я не буду осторожна.

– Эй, братан, – Кейден хлопнул Ретта по спине. – Увидел, что ты дома и захотел узнать, не хотел ли ты выпить со мной и Кэти, но на это раз я вижу, что ты занят, – Кейден подмигнул мне, его лицо вернулось к этой заразительной ухмылке, и внезапно я почувствовала себя лучше.

Ретт распахнул багажник машины и закинул вещи внутрь.

– Ага, не сегодня.

Кейден кивнул.

– Я вывел Бадгера прошлой ночью и этим утром.

– Что за Бадгер? – спросила я.

– Ты не представил ее Бадгеру? – усмехнулся Кейден.

– Мы только приехали, – пожал плечами Ретт.

– Ты не захочешь пропустить Бадгера, Фей. Он сделает так, что ты захочешь навещать Ретта гораздо чаще. Это единственная причина, почему я вообще его друг.

– Да, да, как хочешь, мужик, – Ретт улыбнулся и показал Кейдену средний палец. Это был самый расслабленный и игривый момент, который был когда-либо у Ретта.

– Ладно, увидимся позже, – он хлопнул Ретта по спине снова, перед тем как побежать по улице. – Не забудь представить ее Бадгеру! – крикнул он через плечо.

Внезапно Ретт и я остались снова наедине, хотя в этот раз я смотрела на него по-другому, любопытство обжигало мою кожу. Что Кейден имел в виду., когда говорил через что прошел Ретт, когда я ушла? Что за Бадгер, как настоящий Барсук? (Badger – в перев. Барсук)

– Куда мы едем? – спросила я вместо этого, затаптывая сигарету в траву.

Небольшая улыбка растянулась по его лицу, перехватывая мое дыхание. Я не знала, как он это делал. Как это улыбка могла меня расплавить, но всегда было одно и тоже. С того момента как он впервые мне улыбнулся много лет назад, когда я была маленькой девочкой под давлением. От этого я задыхалась, от того, как его глаза мерцали.

– Это сюрприз.

10.

Ретт.

– Расскажи мне что-нибудь, – я сидел напротив Фей. Она помешивала ложкой в своей чашке с мороженым.

– Например, что? – она не смотрела на меня. Она не встречалась со мной взглядом весь день. Наш разговор ничто иное, как поверхностная болтовня, за ланчем, ужином и за все время между этим. Я не знаю, чего я ожидал. Возможно, я был безнадежным человеком, тем, который думал, что все изменится после прошлой ночи и этого утра.

– Все, что угодно, – я привез ее в Дентон, небольшой городок в часе езды на север от Далласа. Я обнаружил его несколько лет назад, когда друг Кейдена пригласил нас на открытие его тату-салона. Он не просуществовал и года, но городская площадь стала моим любимым местом, куда можно прийти и подумать.

Она пожала плечами, закручивая своей ложкой расплавленное месиво.

Разочарование наполнило меня.

– Пожалуйста, – я ненавидел, как звучал, но я не был против попрошайничества. Не сейчас, после всего этого времени.

Она подняла на меня глаза, ее темный взгляд встретился с моим впервые за весь день.

– Мне не нравится мороженое.

Смех взорвался на моих губах, покидая мое горло, как незнакомый звук.

Улыбка изогнула ее губы, от чего смех стал только сильнее.

– Почему ты не сказала мне?

Ее губы изогнулись, обнажая ее зубы.

– Казалось, ты был категорично настроен привести меня сюда.

– Конечно! Это магазин мороженого Бет Мари. У них лучшее домашнее мороженое. Я не мог просто привезти тебя в Дентон и не сходить с тобой сюда, – я остановился, наблюдая, как ее ложка закружилась немного быстрее. – К тому же, все любят мороженое.

– Только не я, – она толкнула свою чашку ко мне, все еще улыбаясь. – Ты можешь доесть за мной.

– О, мой Бог, это преступление. Ты даже не попробовала его! – я толкнул чашку обратно в ее направлении.

– Потому что я знаю, что мне не понравится, – она толкнула его обратно ко мне.

– Тебе понравится особый рецепт клубничного мороженого Бет Мари, – я воткнул ложку и зачерпнул большой кусок. – Просто попробуй.

Она неуверенно уставилась на ложку.

– Я не буду.

Я закатил глаза и хмыкнул.

– Давай же. Ты должна попробовать.

– Ох, да? – она выгнула бровь. – Кто сказал?

– Я, – я придвинул ложку ближе к ее лицу.

– Ты не сможешь убедить меня съесть это.

– Ну же. Попробуй ради меня.

– Ради тебя? Почему я должна? – любопытство в ее голосе было не искренним. Там было что-то еще. Что-то горькое.

– Потому что оно вкусное, – я не позволю ей попасть туда. В прошлое.

– Я не верю тебе.

Я заморгал. Люди двигались вокруг нашего столика в небольшом магазинчике мороженого по полу из черно-белой плитки. Игривый момент ушел. Я не могу вернуть его теперь.

Я положил ложку в ее чашку и откинулся на стуле.

– Знаешь, почему мне нравится приходить сюда?

Она выглядела неуверенной.

– Почему?

– Здесь пахнет сахаром, – я усмехнулся тому, насколько смешно прозвучал. – Здесь так сладко, почти чересчур.

– Поэтому тебе нравится сюда приходить?

Я пожал плечами. К чему я вел?

– Ты понимаешь это, в тот момент, как заходишь через двери. Мороженое переполнено сахаром. Ты можешь ощутить его в воздухе, все пропитано им. Но ты все равно заходишь. Ты все равно покупаешь мороженое, хоть это и плохо для тебя. Даже если в нем слишком много сахара.

– Поэтому…

– Поэтому, иногда неплохо побаловать себя. Неплохо все отпустить, только на немножко, даже если ты понимаешь, что тебе будет плохо в конце, – я не знал что это был. Почему мы были здесь, но я знал, – я не хотел, чтобы это кончалось. Но это закончится, в этом я уверен. Все будет плохо. Это уничтожит меня, и я не знал, – переживу ли я это. Но я не хотел думать об этом сейчас. Я не хотел возвращаться в то место, в то одинокое место, где я пробыл последние шесть лет.

Я уставился в ее глаза, в эти глубокие карие глаза. Глаза, которые мучили меня каждую секунду с того момента, как я заставил ее сесть на заднее сидение своей машины много лет назад. Она знала, что такое баловать себя. Мы делали это прошлой ночью. Мы отпустили все, взамен секса. Для тех ярких моментов, где больше ничего не имело значения, кроме наших тел, двигающихся вместе, как одно целое. Трахаться. Так она называла это. И это хорошо. Я возьму ее любым способом, которым смогу. Но я не хотел, чтобы она пряталась от меня, как сейчас. Я не позволю прошлому запятнать эти моменты, которые у нас были.

Она втянула свою нижнюю губу, ее глаза ни разу не покинули меня. Она взяла ложку. Две капли розовой жидкости капнули на деревянный стол перед тем, как она запустила кусочек в свой рот.

Я сидел затаив дыхание, когда она проглотила.

Улыбка расползлась по ее губам.

– На вкус – гадость.

Что-то между лаем и смехом вырвалось из моего рта, когда я уставился на нее в недоумении. Мое сердце быстрее заколотилось в груди.

– Тебе действительно не понравилось?

Она медленно покачала головой, все еще улыбаясь.

– Мне нравятся шоу о выживании.

Я наклонил голову.

– В смысле?

Она отпихнула чашку подальше.

– Ты хотел, чтобы я рассказала что-то. Мне нравятся такие шоу, как «Джим и Великие Путешественники» ты видел такое?

Я покачал головой.

– Что насчет «Человек против дикой природы? – спросила она. – Оно тоже довольно таки хорошее, но не настолько, как «Джим и Великие Путешественники». Они, в основном, отправляют этих парней, у которых нет опыта выживания, на природу, чтобы просто посмотреть, как долго они продержатся. Это вроде как ужасно, но и так весело, – она провела рукой по волосам. – Не могу поверить, что ты не видел этого.

И вот просто так, все изменилось. Тьма, которая нависала над нами весь день, ушла. Она исчезла с этим кусочком мороженого.

Мы сидели в «Бет Мари», разговаривая часами о телевидении, книгах, даже о политике. Я не должен был быть удивлен, что она хорошо разбиралась в мире. Но ничего не мог поделать. Я ничего не мог поделать, и был полностью озадачен женщиной передо мной.

Она была другой. Кем-то еще. Не той девушкой, которую я когда-то знал.

Мы оставались в магазинчике, пока нас не выгнали под закрытие.

– Это прекрасное место, – сказала Фей, когда мы шли по тротуару от «Бет Мари». Дентонское здание суда конца девятнадцатого века маячило перед нами, центр площади, где «Бет Мари» было одним из множества предприятий. Высокие дубы окружали лужайку здания суда, сияя переливающимися белыми огоньками.

– Пошли, – я повел ее через улицу к лужайке. Там были и другие люди. Пара хиппи играла на гитаре и тромбоне, группа подростков забралась на ступеньки здания суда, парочка, целовалась на соседней скамейке.

– Деревья все время так сияют? – она уставилась на них, ее волосы развевались на ветру. Блеск огней отражался в ее глазах. От ее вида у меня перехватило дыхание. Видя ее здесь. Это мое место для размышлений. Мой побег. Иногда, когда не был способен уснуть, я приезжал сюда, и сидел на площади, наблюдая за другими заблудшими душами. Я никогда не привозил никого сюда.

До сих пор.

Я мечтал о ней все эти годы, но мои мечты жалкие в сравнении с тем, какой она была под переливающимися огнями в своих крошечных джинсовых шортах и черной футболке. Она была подобна богине.

– Да, – слово вышло практически шепотом, когда я полез в свой карман за телефоном, и ткнул по иконке камеры. Это, возможно было неуместно, но я хотел запомнить это. Я хотел запечатлеть это в своем телефоне навечно. Фей, смотрящую на деревья так, ее лицо разглажено от беспокойства, свет отплясывает в ее глазах.

– Ты просто сделал мой снимок? – спросила она, когда я бросил телефон обратно в карман.

– Возможно, – улыбнулся я.

– Я не давала согласия на какие-либо фотографии, – она игриво покачала пальчиком.

– Ты никогда не отказывала мне в фотографии.

Она скрестила руки на груди.

– Хмм, справедливое замечание, полагаю.

– Ты полагаешь? – я выгнул бровь. – Я просто должен был слушать, как ты говоришь о каком-то парне по имени Джим, который выживает на природе, больше часа, и ты полагаешь, что я сделал справедливое замечание, потому что захотел сфотографировать тебя?

– Джим потрясный, а это шоу – бомба! Знаешь, тебе нужно поехать домой и посмотреть его! – она хихикнула и начала обходить меня, но я схватил ее за талию, щекоча за бока. Она взорвалась смехом и попыталась сбежать, но я не позволил ей. Я щекотал ее, пока она не начала задыхаться, и мы оба не повалились на землю.

– Ты можешь… – она помедлила, делая глубокий вдох. – …щекотать меня сколько угодно. Но шоу все равно охрененое. Ты просто завидуешь, что не видел его.

– Может быть, – я оперся на один локоть, смотря на нее вниз. Листья застряли в ее волосах после падения, и я вытаскивал их, отбрасывая в сторону. – Скажу тебе вот что, я посмотрю это шоу, если ты будешь смотреть его со мной.

Она уставилась на меня. Я ожидал, что она рассмеется, хихикнет, скажет другую шутку, а потом я буду снова ее щекотать. Но она не сделала этого. Она смотрела на меня, ее глаза осматривали каждый сантиметр моего лица, как будто я был загадкой, которую она не могла разгадать.

– Теперь, расскажи мне что-нибудь, – она откинулась на локти, оставляя свое лицо всего в дюймах от моего.

– Я…

– Расскажи о своей татуировке, – она коснулась моей груди, где скрывалось написанное готическим шрифтом имя «Джош».

– Ну… – я позволил словам стихнуть. Я не говорил об этом долгое время.

– Пожалуйста, – она прошептала слово, и оно повисло между нами.

Я выпустил порыв воздуха.

– Это была автомобильная авария. Мой друг, Джош, был за рулем, – я пожал плечами, отмахиваясь от той ночи. – Он не выжил.

Ее брови сошлись в центре.

– Это ужасно, – она помедлила. – Расскажи мне до конца.

Ее слова удивили меня. Все, кто когда-либо спрашивал, слушали мою историю до этого момента, и отпускали.

– Я не помню, как это произошло, – она провела пальцами по своим губам в задумчивости, кончики ее пальцев задержались на бледно-розовом шраме в уголке ее рта.

– Это случилось, после того как ты ушла, – я помедлил. – В первый раз.

Она медленно кивнула.

– Ты был в машине с ним?

– Да, – я лег спиной на землю и посмотрел на раскинувшееся дерево над нами. Огни делали его неземным, как будто это было сияние из темноты. – Но я не помню ничего. Я был пьян, вырубился на заднем сидении. Я помню, как забирался в машину на вечеринке… – я позволил своим словам стихнуть, пока искал в своей голове любое воспоминание об этом времени. Я делал это сотни, миллионы раз, после аварии, но не мог ничего вспомнить. – Следующим, что я помнил, было пробуждение в больнице с сотрясением мозга и алкогольным отравлением, а Джессика говорила мне, что Джош умер, – я пожалел о последнем предложении, так быстро, как оно покинуло мой рот.

– Моя мать была там?

– Да, – я много думал о том дне, когда я очнулся. Джессика была единственная в палате, когда я пришел в себя. Она была так обеспокоена, так переживала обо мне. Ненависть пузырилась под моей кожей. Джессика одурачила меня своим враньем, забрав правду о том, что произошло с Фей с собой в могилу.

Я хотел сказать больше, но не стал. Я не знал, что еще сказать.

– Ты совсем ничего не помнишь? – Фей расслабилась рядом со мной, ложась на спину, удивив меня.

– Нет.

– Это кажется очень удачным, – сказала она тихо.

Подростки хихикали на расстоянии, пока ветер кружился рядом с нами.

– Я всегда задавался вопросом, – сказал ли он что-то, – я посмотрел на нее. Она смотрела вверх на деревья, ее темные глаза, как прозрачное стекло. – Тянулся ли он ко мне в тот последний момент, или кричал мне о помощи, – я отвел взгляд, обратно на деревья. – Может быть, он сказал что-то. Может, он сказал что-то важное мне, чего я никогда не услышу, – я втянул воздух. – Вот почему я сделал эту татуировку. Так, каждый день, я буду вспоминать все то, что не могу вспомнить.

Тонкие пальцы Фей скользнули между моих. Они были теплыми, мягкими на моей ладони.

– Может, он не сказал ничего. Может, реальность того, что на самом деле произошло на месте аварии, не была важной вообще. Может, это благословление для тебя, что ты ничего не помнишь.

Я подумал обо всем, что пережила Фей, – годы насилия, совершенного над ней моим отцом. Наркотики, проституция, мужчины, которые насиловали ее. Все это она будет помнить. Она пронесет это бремя через всю свою жизнь, и здесь, мы лежим на лужайке заднего дворика, уставившись на дубы, и я, желающий бремя, которого у меня никогда не будет.

– Ты права.

– Обычно я такая.

Улыбка растянулась по моим губам. Я хотел сказать больше. Я хотел рассказать ей обо всем том, что я держал в себе так много лет. Я хотел сказать ей, что сожалею о лжи. За то, что не сказал ей, что люблю ее. Я хотел сказать ей, что я не был им. Моим отцом. Я хотел, чтобы она знала, что я изменился. Что я не такой плохой. Что не прошло и дня без нее в моих мыслях.

Но я не сказал.

Вместо этого мы лежали там, на лужайке здания суда, в тишине, ветерок кружился вокруг нас, а огни сияли, как наш театр.

– Я рад, что мы здесь, – сказал я немного позже.

Она молчала мгновение, так долго, что я посмотрел на нее, чтобы убедиться, что она все еще здесь. Что я не сплю. Что последние двадцать четыре часа не были просто вымыслом моего долбанутого воображения.

– Я тоже рада, что мы здесь, – прошептала она.

11.

Фей.

Я провела ночь с ним. С Реттом. После нашей ночи под раскинувшимися дубами на площади в Дентоне, мы пошли к его машине, держась за руки. Мы ехали домой в тишине. Но она не была той, некомфортной тишиной, чем-то, что было спертым и удушающим. Она была комфортной, успокаивающей. Той, о которой вы слышали, о которой говорили люди, но никогда не верили, что она действительно существовала.

Она была реальной. Рука Ретта в моей между сидениями была реальной. Мягкий гул его машины, когда мы ехали в темноте. Что-то честное было в этой тишине. Что-то, комфортное и прощающее. Это был тот тип тишины, который я ждала всю свою жизнь, и не могу объяснить почему.

Ретт не спрашивал меня, хочу ли я войти, когда мы припарковались у его кирпичного дома, а не спрашивала, хотел ли он, чтобы я вошла. В тишине, я вытащила свою сумку с заднего сидения и последовала за ним внутрь, наши пальцы все еще были переплетены. Он не тратил сил на тур, а повел меня прямо в свою спальню, где висел плакат над его кроватью. Тот, где он плавает с ламантинами. Тот, который я была близка уничтожить много лет назад. Мы прижимались друг к другу на его мягких простынях, его рука зарылась в мои волосы, а мои пальцы слегка касались его груди.

Тишина продолжалась, и она была идеальной. И когда я уснула, я спала, как убитая.

– Ты в порядке? – я посмотрела на Ретта оттуда, где я сидела на подоконнике. Я наблюдала за Бадгером, который оказался маленьким мопсом, гоняющимся за кузнечиком во дворе.

– Да, просто наблюдаю за Бадгером.

Ретт сел рядом со мной.

– Эта собака, – он покачал головой. Его волосы влажные после душа завивались на его лбу, пряди были темнее, чем когда были сухими. Прошло два дня после нашей ночи под дубами. Два дня с Реттом вдвоем. Дни, наполненные разговорами, смехом, знакомством друг с другом, казалось, это практически в первый раз. Я узнала, что Кейден купил Бадгера для него несколько лет назад. Ретт не хотел его, но чувствовал себя слишком виноватым, он не мог просто вернуть его обратно, поэтому приютил малыша. Он притворился, что не нравится ему, как и сейчас. У него была слабость к нему. Я могла видеть это, когда он смотрел на него, когда он говорил о нем, когда я не смотрела.

Я не хотела видеть этого. Не смотря на все, – какими хорошими были последние два дня, как хорошо мы сходились, – я все еще держала все в перспективе. Это закончится. Скоро. И я не хотела видеть, как он заботится о своей собаке. Это смягчало его. Это делало его настоящим. Это делало доброту, сострадание, которые он показывал мне, более искренними, а не наигранными.

– О чем ты думаешь? – его голос привлек мое внимание. Теперь я заметила, что он был без футболки, гладкие мышцы его груди и рук бугрились. Я пожевала свою губу изнутри. Мы не трахались с ним с той первой ночи в моей кровати. Мы даже не целовались, но спали вместе. Мы обнимались, касались, разговаривали, пока я не могла больше держать свои глаза открытыми еще секунду. Мы говорили обо всем, кроме прошлого.

– О тебе, – слово соскользнуло с моих губ.

Улыбка изогнула его губы, отчего мое сердце забилось быстрее.

– Что обо мне? – он повернулся спиной к окну и откинулся на него. Красные баскетбольные шорты, которые он надел, сидели низко на его талии.

– Что ты должен лучше говорить о Бадгере.

Он закатил глаза и усмехнулся.

– Ой, да ладно тебе, Фей. Мы оба знаем, что это не то, о чем ты думала.

– Ах, да? – я скрестила руки на груди в притворном гневе.

– Да. Я видел, как ты только что смотрела на мою грудь.

Я задрала подбородок.

– Это так? – небольшая часть меня внутренне сжалась от того, как он смог сказать это.

– Да, – он наклонился ко мне, его зеленые глаза мерцали. – Как будто ты хотела съесть меня.

Я закатила глаза.

– Ты воображаешь.

– Да ладно, Фей. Ты достаточно хорошо меня знаешь, – у меня жалкое подобие воображения, – теперь он был всего в дюйме от меня, его лицо так близко к моему, что я могла почувствовать его мятное дыхание.

– Ты…

Но я не закончила свое предложение, потому что он прижал свои губы к моим. Наш первый поцелуй за несколько дней. Я не могла врать, что предвидела его, ждала его. Я не хотела его подстрекать. Я не могла. Я бы не стала. Причины этого были не таким ясным в моей голове, особенно сейчас с губами Ретта на мне.

Я отстранилась.

– Ты не можешь просто поцеловать меня и считать что ты прав, – я захихикала и встала. Мог ли он сказать, что я нервничала?

Почему я нервничала?

– Я не считаю, – он встал и последовал за мной. – Если знаю, что прав.

– Не думаю, что это так, – я повернулась к нему спиной, пытаясь вести себя, как обычно, я отошла от него.

– Я прав, – он схватил меня за плечи и развернул. – Просто признай это, – это его дерзкое, игривое выражение на лице, оно украло мое дыхание. Я никогда не видела его таким раньше, лишь в последние несколько дней. От этого я чувствовала себя потерянной, еще больше потерянной, чем когда-либо чувствовала за свою жизнь.

– Что случилось? – его лицо вытянулось, эта улыбка исчезала за обеспокоенным выражением.

Хоть это и делало меня потерянной, я не готова была, чтобы это ушло, не навсегда. Пока нет. Нервозность покинула меня.

Я изогнула бровь.

– Так, что если ты прав? Что ты собираешься делать с этим?

– Что я собираюсь делать с этим? – он оперся рукой об стену, мышцы на его груди изогнулись, отправляя дрожь по моему телу. Это дерзкое выражение медленно растянулось по его лицу. – Звучит, как вызов.

– Может и так, – я вызывающе прикусила свою губу. Реакция Ретта была мгновенной, его тело, казалось, извивалось, как змея, готовая к броску.

Я сделала шаг назад, играя с подолом своей рубашки. Его глаза сосредоточились на движении.

– Так, ты хочешь поиграть, ага? – он сделал шаг, отражая мой.

– Кто сказал, что я играю во что-то? – я стянула свою футболку через голову. Я не надела лифчик.

Его взгляд зацепился за мою грудь, и я практически кончила прямо там. Только его взгляд на мою обнаженную кожу, разжигал во мне огонь, заставляя мою кровь кипеть, а мою киску истекать. Я хотела подбежать к нему, забраться на это сексуальное тело, и покланяться каждому его дюйму.

Я не стала.

Вместо этого я повернулась к нему спиной, пока выбиралась из своих шортиков. Он застонал, и я улыбнулась этому звуку. Он начал приближаться ко мне, но я выскочила из его досягаемости.

– Ты серьезно играешь, да?

– Я серьезна во всем, Ретт. Теперь ты должен это знать, – я не рассчитывала на двойной смысл, но он там был, просто, как это было во всем, что мы, казалось, сказали друг другу. Но он проигнорировал это, следуя за мной, когда я бросилась прочь от него. – Ты знаешь, что я поймаю тебя.

– Знаю, – усмехнулась я, когда переметнулась на другую сторону дивана. Он потянулся за мной, но его пальцы коснулись распущенных кончиков моих волос.

– Так почему ты убегаешь? – мы стояли лицом к друг другу, только его коричневый, кожаный диван разделял нас.

– Потому, – я улыбнулась.

– Это не ответ.

– Да.

– С каких пор? – его взгляд был на мне. Я могла видеть решимость в его взгляде, страсть, очевидное желание, когда он смотрел на мое тело. От этого я чувствовала себя более живой, чем за последние годы. От этой силы покалывало мою кожу.

– Всегда. Почему ты задаешь глупые вопросы? Ты адвокат. Ты должен задавать умные вопросы и приводить хорошие аргументы.

– Так теперь ты нападаешь на качество моей работы, также как и на мой интеллект, – он положил руки на свои бедра.

– Ой, ты наконец-то ты уловил это, – я встала прямо, медленно проводя рукой по своей груди. Его глаза следовали за движением.

– Единственное, что я собираюсь сегодня поймать – тебя, – Ретт бросился через диван, поймав меня врасплох. Его руки обняли мою талию, но я выкрутилась из них с визгом и пустилась наутек. Мои ступни ударились о деревянный пол, когда я побежала. Я была практически в его спальне, когда большие руки окружили мою талию.

Я хихикнула, когда он притянул меня к себе, но этот смех превратился в стон, когда его толстый член прижался к моей заднице. Я делала вид, что пытаюсь выбраться, крутя своей попкой рядом с ним. Он вцепился в меня сильнее, еще один стон покинул его губы. Он развернул меня, прижимаясь своим ртом ко мне, поглощая меня, пока я нащупывала его баскетбольные шорты. Они упали на пол с быстрым порывом воздуха. А потом мы оба были совершенно голыми посреди его гостиной. Я не отступила, чтобы полюбоваться его совершенством. Я просто хотела ощутить его под кончиками своих пальцев и под моими губами.

Наши языки переплелись друг с другом. Его руки сжимали крепко мою талию, как будто он боялся, что я снова ускользну. Я обняла его за плечи и приподнялась, пытаясь обхватить его ногами за талию, но он не был готов и отступил назад, теряя равновесие. Поскольку весь мой вес был где-то посередине, между ним и полом. Я упала на него, от чего он запинался больше, пока не столкнулся со столиком рядом с диваном.

Я приземлилась на него, мои колени ударились о деревянный пол в тот момент, когда что-то стеклянное разбилось позади меня.

– Святое дерьмо, – я подпрыгнула, но руки Ретта удержали меня от прыжка. – Мне так жаль, я думала…

Но его смех закончил все мои слова. Это был такой смех, который зарождался глубоко внутри него, этот великолепный рокот в животе, грудь содрогается от смеха, что было таким чудесным, от чего слушать это было бесчеловечно. Я никогда не слышала, чтобы он так смеялся раньше, с полуприкрытыми глазами и открытым ртом.

Это было заразительно. Этот звук. Я не была той женщиной, которая хихикала или, по крайней мере, не была до этих последних двух дней, но это внезапно изменилось. Я тоже начала смеяться, пока не стала задыхаться на нем, смеясь над нашим провалом.

– Не уверена, почему мы смеемся, – сказала я, когда перевела дыхание.

– Я старый, Фей, – он усмехнулся. – Ты не можешь просто забраться на меня, как на дерево.

Я фыркнула от ссылки на Девичник в Вегасе.

– Ты не такой старый. У старого человека не может быть такого тела, как это, – я провела рукой вниз по его груди, мгновенно вспоминая о том, что мы голые, и что моя киска нависает над его толстой эрекцией.

– Не знаю, – он подарил мне однобокую улыбку. – Теперь мне тридцать шесть. Я уже не первой молодости, как раньше.

– Ах, да? Полагаю, что ты слишком стар для подобных игр, а? – я попыталась встать, но его руки остановили меня, прижимая вниз, пока кончик его члена не прижался к моему клитору.

Мы застонали одновременно, тепловой разряд, казалось, прострелил каждое нервное окончание в моем теле.

– Не переворачивай, Фей, – его зеленые глаза впились в меня. – Я никогда не буду слишком стар для таких игр с тобой, - он покрутил своими бедрами, прижимаясь своим членом к моему входу, заполняя меня одним быстрым толчком.

– Блять, Ретт! – я откинула голову назад, упиваясь ощущением его внутри меня. Я толкнулась бедрами, принимая его толстую длину настолько глубоко, насколько могла.

– Да, тебе нравится мой большой член, да?

Я двигалась быстрее, наклонившись к нему, когда работала своим бедрами вверх и вниз по его длине.

– Не настолько, как тебе нравится моя киска, – я прикусила его губу, и как будто пробудила что-то внутри него. Звук сошел с его губ, что-то между рычанием и стоном. Его руги сжимали мои бедра, и он встретил мои толчки своими собственными, сильнее, глубже. Мои сиськи подпрыгивали. Мои колени ударялись об пол снова и снова, но я не чувствовала боли.

Все, что я могла чувствовать – это Ретт. Он был везде на мне, внутри мня. Его зеленые глаза впивались в меня. Жар, появившийся от оргазма, заставил мою кожу покраснеть, а дыхание – перехватить. Внезапно, та нервозность, которую я почувствовала раньше, вернулась, она обрушилась на меня, переплетаясь со сладким удовольствием. Я не понимала этого раньше, почему я нервничала. Это не имело смысла. Я спала с тонной мужчин и хуже. Но теперь я знала, пока мои бедра раскачивались на члене Ретта, и я смотрела вниз в эти его глубокие, зеленые глаза.

Я боялась того, что он сделает со мной. Того, что он делает со мной сейчас. Оргазм зарождался внутри меня, даже когда эти мысли обрушились на мою голову, пока страх плавал в моих венах. Моя жизнь была простой. Секс был простым. Шесть лет я концентрировалась на ненависти. Я делала мужчин своими игрушками. Он должны были говорить то, что я просила, чтобы кончить. Я никогда не смотрела им в глаза. Они выкрикивали слова ненависти мне в спину, пока моя киска пульсировала в экстазе.

Но я была здесь, верхом на Ретте, на полу в его доме, разбитое стекло позади нас, на краю оргазма, угрожая всех остальных устыдиться. Первые два оргазма были случайностью. Вот, что я говорила себе последние пару дней.

Но это было ложью.

Это было хреновой, жирной ложью. Ложью, которая разрезала мое сердце, когда я прокричала имя Ретта мгновением позже, кончая на его толстом члене, зарытым глубоко во мне.

– Блять, Фей, да. Блять! – Ретт последовал за мной, струйки его спермы внутри меня, сделали ложь только очевиднее. Я положила голову на его скользкую грудь, небольшая растительность щекотала мою щеку.

Я хотела заплакать, просто развалиться на части прямо там, с членом Ретта все еще зарытым глубоко внутри мня, мое тело гудело в конце оргазма. Все это закончится, Ретт и я, оба знали это.

Это нормально – отпустить все, всего на немного, даже если ты знаешь, что в конце тебе будет плохо.

Слова Ретта на другой день всплыли в моей голове. Я намеревалась уйти отсюда целой и невредимой, но теперь я знала, что не смогу. Когда все закончится, я буду разорвана на части, уничтожена.

Смех наполнил воздух вокруг нас. Мне потребовалось мгновение, чтобы осознать, что звук исходил от меня. Моя грудь сотрясалась от него.

Ретт приподнял голову.

– Так плохо, а?

И смех стал сильнее, настолько сильнее, что я начла задыхаться.

Он и понятия не имел, насколько плохо в действительности уже все было.

12.

Фей.

– Ты готова?

Я в последний раз бросила взгляд на зеркало. Женщина в нем была мной, но она стала другой. Я провела с Реттом семь дней. Семь дней я провела в его доме. В его кровати. В его руках. Семь дней я прожила в сказочном мире. В мире, который не существовал в действительности. Мы ходили в кино. В торговый центр. Я покупала продукты с ним. Блять, продукты. С Реттом. Как будто все это было нормальным. Как будто мы были два обычных человека просто проживающих свою жизнь вместе.