Текст книги "Арканы Мерран. Сбитый ритм (СИ)"

Автор книги: Майя Филатова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 31 страниц)

– Представление сегодня вечером, – Халнер передвинулся вслед за мной, – и я очень надеюсь, что ты уже сможешь справиться с волнением. И ночью тоже будет… потише, скажем так.

– Ах, ну извините за беспокойство! – огрызнулась я и начала вставать с кровати.

– Всегда пожалуйста, – засмеялся Халнер, и мягко повалил меня обратно, – просто завтра я хочу выспаться… а вот топать сейчас на дневное собрание не хочу совсем. А ты?

– А я не хочу, чтобы Дарн опять наказал меня Оррами!

Я оттолкнула Халнера и снова села на край кровати. Но вставать не спешила. Идти-то все равно некуда. Тут хотя бы удовольствие получу. Только вот потом…

– Не выкрутит, – тихо сказал Халнер, – я договорился.

Он не завлекал. Не предлагал. Не хвастался. Не удерживал, даже не прикасался ко мне. Просто озвучил факт.

И я осталась.

Глава 7. Черные крылья

Аркан I.МАГ Глава 7. Черные крылья

Атум уже начал обратное движение к давно открытому диску Апри, а театр всё оставался в Речном. Зрители шли и шли, кое-кто так и вообще по четвёртому разу. Так что последние представления становились самыми последними, те – действительно последними, и так далее.

Вторая причина, по которой отъезд откладывался – Дарн решил двигаться только по столицам округов. Но сделать это оказалось не так-то просто. В Империи строго следили за перемещениями своих граждан, поэтому такой большой группе людей, да ещё со всяким скарбом, требовалось специальное разрешение. Сама по себе небыстрая, процедура затягивалась ещё и бесконечными спорами внутри руководства. Но вот на утреннем сборе Дарн объявил, что следующий пункт – Озёрный. Едва директор умолк, как сияющий, словно начищенный доспех, священник Курт, настоятельно пригласил всех на службу «во славу Великого Апри, что восходит в небесах в полном блеске своём», а также посоветовал соблюдать Солнечный пост, «ибо ступить на землю священного города Озёрного должно, только подготовившись духовно и телесно». На этой фразе Халнер тяжело вздохнул и закатил глаза, а Трен усмехнулся в кулак.

Распростившись, наконец, с Речным, театр двинулся дальше, теперь уже по реке Озёрной, что впадала в Ледяную чуть ниже по течению. Она брала начало в Туманном озере, которое лежало дальше к востоку, на Полуденном плато, и пробивала себе путь по рифлёным скалам. Тащиться караваном по каменным «бутербродам» – безумие, так что пришлось нанять два рыбопарома.

Путь занял несколько дней. Мощный угольно-чёрный хвост ударял по воде, подбрасывая упругую тушу вперёд, и окатывая холодными брызгами выращенный в рыбьей спине деревянный настил. Полупрозрачный купол-плавник на длинных хрящах гасил ветер и отметал воду, но всё равно, находиться наверху отваживались немногие. Я, например. Потому что мысль спускаться в тесный рыбий… желудок? Лёгкое? Задницу? Мне категорически не нравилась.

Глядеть на отвесные стены бесконечных порогов и шлюзов – не слишком интересно. Почти всё время я сидела в закутке между хрящиками, уткнувшись в книгу – двести с чем-то страниц мелким шрифтом про войны с еретиками-Духопоклонниками. Правда, про сами сражения – только половина глав, в остальных же подробно описывалась участь оппонентов культа Великого Апри. Например, как людей жарили под огромной линзой, будто насекомых, или вялили на солнце, подвесив на крючьях за гениталии. Отец бы оценил, да… И Халнер, похоже, тоже. Хотя с него станется. Тот ещё суслик.

Например, после той первой нашей ночи меня внезапно одолела стыдливость, и я усиленно избегала оставаться с ним наедине. Потом внезапно обнаружила, что стою на коленях в кладовке, зажимая зубами какой-то реквизит, а Халнер ритмично пыхтит мне в ухо что-то про расстановку кристаллов-проекторов. После этого происшествия я быстро смекнула, что лучше не отвергать приглашения поподробней обсудить номер. Впрочем, «разговоры» эти мне нравились. Как и возможность почитать хоть что-то, кроме Книги Великого Апри и Всеимперской газеты: законы Мерран запрещали держать книги для частного пользования, а официальная библиотека театра ездила именно с Халнером.

Но вот дорога подошла к концу. Преодолев последний перекат, рыбопаром вальяжно вплыл в искусственный залив и стал в очередь на заставу. Плавник опустился, открывая взгляду отвесные скалы. Ничего себе природная защита! Идиотов штурмовать не отыщется. Подкоп не сделать – слишком крепкая порода. Перелететь – только в паре мест, а ветра тут наверняка не слабенькие. Никаких стен не надо!

Их и не было. Зато была дотошная и внимательная проверка личности и здоровья, да не на громоздких ящиках, а на компактных стеклянных «комарах». Параллельно с проверкой крови снова проверяли реквизит. Приземистые животные, похожие на степных шакалов, внимательно обнюхивали театральный скарб и личные вещи артистов. Один раз они начали громко и жалобно скулить, подзывая хозяев. Но подзаработать проверяющим не удалось: это оказались всего лишь лазаретные травы. Эвелин ещё долго бурчала под нос, сортируя раскуроченные мешочки по правильным местам.

После всех проверок, вещи перегрузили на несколько самых больших повозок, и выпустили в туннель под скалами. Длинный-длинный такой туннель, в котором не видно ни входа, ни выхода. Только матовый белый свет от стен. И тишина: ни скрипа повозок, ни храпа животных, ни человеческого бубнёжа.

Масса камня давила на психику сильнее и сильнее. О боги, о Великий Апри, да когда же закончится этот переход!

– Кет, ты чего там бормочешь? – ткнул меня в бок Маро.

– Слышь, полегче, а то обед продемонстрирую!

– Ты чего? Опять стены падают? Вот вечно нанюхаешься с Эвелин трав, потом… аааййййй! Монторп тебя! Больно же!

– Эй! Перерыв-перерыв! Всё! Давай-ка лучше пешком пойдём, – предложил Отто, спрыгивая с козел, – давай-давай, Кет, слазь. Отвлечёшься немного.

Я с недоверием покосилась на странный пол, но с повозки слезла, пока не сняли. Отто гнул металл в красивые загогулины, помогал Дарну укрощать животных и с недавних пор «убивал» моего иллюзорного монторпа. И всегда знал, что, кому, и как следует делать.

– Интересно, как нас тут примут, – сказала я, лишь бы нарушить отвратительную тишину.

– Хм. Думаю, гораздо холоднее, чем в Речном. Мор ведь сюда не докатился, отсиделись в своём священном застенке. Только паломников и пускали, да всё из Зрячих. А им-то вообще по барабану, зараза не липнет. Да и сейчас, сама же видишь, сплошь паломники прутся. Кровь-то, может, и пожиже, да в кошелях погуще. Зато правоверного гонору – ууу…

– Ну… паломники ладно… а народу-то интересно на театр посмотреть!

– Кому? Местным-то? Да щас прям! Вообще не понимаю, почему Дарн сюда двинул. Здесь же зануды все. Апри, Апри, Цитадель, Цитадель… Уж лет сто как город в крови утопили, фрески древние раздолбали, а всё сидят, святош из себя строят, грехи Империи отмаливают. Только такое не отмолишь, будь ты хоть святой, хоть Видящий…

– Великий Апри видит всё. Сейчас дни Открытого Солнца, и он смотрит особенно внимательно, – раздался над ухом голос Курта, театрального священника.

Отто вздрогнул от неожиданности и, судя по гримасе, прикусил язык. Курт – единственный, кого Отто не мог одолеть физически. И, соответственно, с кем Отто не спорил. Никогда.

– О, привет! Да, хорошо, что Полносолнцее уже скоро! – улыбнулась я, судорожно припоминая местные религиозные праздники, – Отто, будь другом, принеси-ка попить, а?

– А? Да! Дадада! Ща! – парень моментально испарился, причём в какую-то из дальних повозок, хотя мог взять и в нашей.

– Вот пострелёныш, порку бы ему хорошую… – пробасил Курт, и вдруг расплылся в улыбке, – а знаешь, Кет, нам может быть оказана честь быть на Полносолнцее в самой Цитадели! Я буду лично... Лично просить. Да… Лично… И побывать в Цитадели непременно надо! Потому что ты, конечно, воспитанница Тмирран, но Туманный храм должен увидеть каждый истинно верующий. Он ведь самый древний в Империи!

– Ух ты! – на всякий случай изумилась я, – какие там наверное… эээ… барельефы…

– Это что! Главное – есть Рассветные Пляски, – хихикнул позади нас Маро, – вот туда бы и правда попасть здорово! Девчонки, говорят, симпатиииичные тут…

Курт протянул руку и взял Маро за шкирку.

– Пляски. Есть. Посвящение. Апри, – сказал преподобный, встряхивая пацана на каждом слове, – Великому Апри, слыхал о таком? Так вот это Ему посвящение! Ему, а не таким разнузданным юнцам, как ты! Я лично прослежу, чтобы ты не покидал театр в эти дни! Напортачишь чего в Цитадели – пожалеешь, что тот монторп тебя не сожрал! Понял?

– Да понял, понял! Пошутить нельзя уже!

– С Плясками! Не! Шутят! Никогда!

– Нет, нет, конечно нет, никто и не думал шутить.

– Курт, остынь! Не все понимают смысл и… эээ… важность древних традиций, – примирительно сказала я, – напомни-ка лучше порядок праздничной службы?

Пока священник распинался про песнопения, алтарные ступени и свёртывание покрывал, я внутренне удивлялась, во что трансформировался древний праздник плодородия. Если верить книгам – всё тем же историческим книгам из библиотечки Халнера – ночь Белого солнца, когда Атум находится ровно за Апри, в культе Духов считалась ночью плотской любви. Вроде как это символизировало мать-землю, что нежится под лучами отца-солнца. Теперь же, для заточённых в монастыри полукровок, ежегодные Пляски превратились в обязанность. Дети от этой ночи, в отличии от других селекционных отпрысков, считались осененными Великим Апри. Их сразу воспитывали, как полноценных граждан, и многие даже становились весьма влиятельными людьми.

Но спорю на что угодно, у бегавших по предрассветному лесу девчонок совсем другое в голове.

–… принять нас. А вот и Озёрный!

– А? Что? – едва не оступилась я.

Пока Маро, пыхтя, скатывал повозку по специальному пандусу, мы с Куртом спустились на площадку, с которой открылся вид на город.

Монторп меня раздери!

Тот, кто придумал брать въездную пошлину сразу после выхода из тоннеля, был тысячу раз прав. Несколько часов пешкодралом под искусственным мёртвым светом – и человек переставал думать о деньгах. Особенно, когда видел перед собой такое.

Заполненное водой, жерло давно умершего вулкана казалось дверью в недра планеты. Дверью, которую занавешивал туман. Его белые полосы извивались и ползли вверх по склону, огромными щупальцами проникая в плоть города, но город явно не чувствовал ни трепета, ни опасности. Зато он чувствовал жизнь. Черно-желтые мостовые облекали ступенчатый клубок домов и скал. Все грани и изгибы покрывал состав, похожий на разводы соли и крови на кожанке после хорошей драки. Вырубленные в скалах дома и лестницы казались чем-то разнородным и единым, как несущееся в атаку войско. Но атака эта захлёбывалась в самой себе, разбиваясь о зелёнь вьющихся растений, что цеплялись за малейшие выступы. Тонкие корни и гирлянды цветов перебирались с балкона на балкон, с крыши на крышу, заточая в изящные кандалы строгие грани камня.

В отличие от Речного, с его безродными беженцами из разорённых мором городков и сёл, в Озёрный допускали только тех, кто сохранил достоинство и деньги. С площадки хорошо просматривалось, как паломники в плащах из тонко выделанной кожи толпятся у многочисленных храмов. Поют, молясь, чтобы Красная смерть покинула Империю навсегда. И всё же чувствовалось, что Великий Апри если кого и слушает, то вовсе не их, а Цитадель.

Белоснежная крепость на другой стороне кратера казалась монументальной даже на таком расстоянии. Туман, более плотный над серединой и дальней частью озера, вдребезги разбивался о стены древнего монастыря. Но по форме бастионов ясно: крепость строили давно, надолго, и вовсе не с мирными целями.

– Да, есть на что посмотреть! – на мою талию легла плотная ладонь.

Не отрываясь от созерцания, я перехватила чужое запястье и нажала на болевую точку, попутно оттоптав приставальщику пальцы ног.

– Ох-ох-хо! – взвыл Трен, – ну Кети, ну ласточка, что же ты всё недотрогу из себя строишь! Открытое солнце на дворе, можно и повеселиться.

– Куртизанку себе найди, с ней и веселись! – я отодвинулась подальше и снова облокотилась на широкие перила, – или в театре кого посговорчивей. Так, руки убрал, сказала! Вот. А теперь просвети-ка меня лучше, как повозки по этим лестницам тягать-то?

– Так птицеящеров наймём. Дорого конечно, но и быстрее в разы. Хотя всё равно покорячиться придётся, это да. Несколько часов на площадке точно обеспечено. А всё Курт, святоша хренов! Полносолнцее, Полносолнцее… Тфу. Хотя красота здесь невероятная, конечно. Так что наслаждайся пока видом, ласточка. Кстати, ты тут была когда-нибудь?

– Нет. Интересно, какой высоты этот шпиль, ну, на центральном донжоне?

– Донжоне? Ого, слова-то какие! – захохотал Трен.

Потом он снова попытался обнять меня, но заметил занесённый локоть и передумал.

– Если ты про главный храм Цитадели, то не знаю. И, кстати, там именно храм, а не пограничная застава, как в твоём Тмирран. Хотя от кого там защищаться в горах? Ума не приложу… Ну вот, а тут-то только еретиков покоцали, да и всё. Хотя в чём-то ты права, цветочек. Войны, они ведь в сердцах и головах начинаются… а уж про грехи и говорить не приходится, священные книги, чай, лучше меня знаешь. Так что Цитадель у нас оплот морали и нравственности, понимаешь. Причём такой оплот – оплотище прям! Но бывать внутрях не приходилось, в паломники никогда не записывался. Если так интересно, Курта разговори, ну или Халнера. Они-то точно знают церковные байки, послушнички тарвольские…

– Послушники? Как, оба?! – изумилась я.

– Что, не верится? А вот так. Курт у нас всегда религиозный был, а Халнер – гы! – Хал тогда разочаровался в жизни. Крепко разочаровался, аж из-под венца сбежал…

– Венца?! Какого венца?

– Как какого? Обычного, Солнечного. Почему? Ну как тебе сказать… Не понял, так сказать, устремлений невесты к, так сказать, сценической славе. Она-то ещё девчонкой ухватила, что к чему, а у этого вдруг принципы какие-то обнаружились. Великий Апри, преданность, заветы, бла-бла-бла… Потому, наверно, и с Куртом сдружился. Короче, свалили они в семинарию посреди сезона. А на них номер большой держался, иллюзия силы, как-то так. Дирек, тогдашний директор, просто в бешенстве был.

– Ммм… Н-надо думать… а… а почему священником только Курт стал?

– Так вскоре на севере неспокойно стало, Хал снова бросил всё, в войска нанялся. Ну и правильно, по мне так тоже лучше с Апри напрямую договариваться, как помрёшь. А вот Курт, он да, он полный сан принял, как и хотел. Теперь осеняет нас, грешных, благодатью по лбу.

– Ого… а когда всё это было?

– Хм… солнц шестнадцать назад... Или больше? Да больше, больше. Хм... Восемнадцать они вернулись примерно…. А ушли... Сколько же…

Трен смотрел вдаль, шевеля губами и загибая пальцы. Я попыталась пересчитать в уме долгие мерранские солнца на наши короткие сезоны, и вдруг нашла себя по местным меркам весьма юной. Ох, вот это да. Неужели у нас с Халнером такая разница? На вид и не скажешь. Хотя тут с возрастом вообще странно – Хелия вот, оказывается, мать Маро, а выглядит, как его старшая сестра.

– Ладно, дело давнее, это я поняла. А чего они вернулись-то? Знаешь?

– Ну как чего! Дела мирские. Курт решил, что лицедеям прочищать мозги нужнее, чем крестьянам, вот и попросился освещать родной коллектив словом Великого Апри. Всё меня поначалу доставал, помнится, пока я ему не втолковал, что молитвой сыт не будешь. Потом Дарн всё унаследовал, да и позвал брата помогать. Ну, Халнер и приехал. У него контракт заканчивался как раз. А сам он очень уж трепетно к родовым делам относился всегда. Вот такая история… Да… Так что про Цитадель это не ко мне, – Трен подмигнул, слегка дернул меня за волосы и заскользил пальцами по шее, – у меня истории гораздо интересней, да для такой-то ласточки…

Ну сколько ж можно! Я двинулась прочь, оставив шипящего от боли Трена распрямляться самостоятельно.

За ближайшей повозкой обнаружилась Лилиан, девчушка из клоунов. В светло-карих глазах светились желтоватые искорки счастья, а полные щёчки горели румянцем.

– Ой, Кети, откуда ты взялась, ты видела, что за красота внизу, там на птицеящерах летают и ветер разноцветный, а какие цветы, какие храмы, а какой туман! – залопотала Лили, всплескивая руками и откидывая золотистую челку, – ой скорей бы мы встали лагерем, хочу пойти по городу, говорят, Дарн отпустит всех, а я с Отто пойду, а он такой хороший, а город такой красивый! Надо гулять! Надо обязательно гулять! На такую красоту грех не поглядеть!

Кивая и хмыкая, я поискала глазами Эвелин. Тщетно. Не мудрено: мешанина людей и повозок занимала почти всю площадку. Толстопузые купцы мерились размером кошелей, паломники трясли свитками, несколько дородных матрон увлечённо работали локтями. Промелькнул Дарн с красным злым лицом и Халнер, который с подчёркнуто-безразличным видом что-то говорил одному из погонщиков, а вокруг скакал купчик, потрясая кулаками. Предмет спора, птицеящер с рыжевато-красным оперением на голове и спине, и тёмно-серой чешуёй на лапах и хвосте, щёлкал плоским клювом и вперился куда-то в толпу. Проследив за взглядом круглых зрачков, я увидела Изабель. Фифа задумчиво перебирала складки пурпурного платья, а в глубоком и узком декольте посверкивало ожерелье тёмного, в тон волос, камня. Сами волосы забраны в высокую причёску, подчёркивая длинную белоснежную шею. И правда, клюнул бы кто её, что-ли! Но ни шея, ни сама фифа, никого не интересовали: кто-то из акробатов забрался ближнему к Изабель птицеящеру на голову и старательно удерживал равновесие на одной руке. Обалдевшее от такого обращения, животное прядало крыльями и фыркало, призывая своего погонщика. Но погонщик таращился на фокусы шпагоглотателей, открыв рот и позабыв всё на свете.

Я вздохнула и повернулась к городу. Болтовня Лилиан окончательно превратилась в поток бессмысленных междометий, и теперь только роскошный вид спасал её уши от какой-нибудь грубости.

А потом появились они.

Плавно взмахивая крыльями, мимо площадки пролетело три непроницаемо-чёрных птицеящера. В отличии от транспортных, эти выглядели небольшими, под одного человека, и имели на голове костяные наросты, похожие на рога. Ещё на животных мерцала броня – маски, и нечто вроде чешуйчатой кольчуги. Или это просто металлическая чешуя?...

Всадники тоже выглядели странно. Он походили одновременно на священников и солдат. Поверх армейской формы Мерран, накинуты короткие черные котты с изображением меча на фоне солнечного диска. На плечах, поверх поднятых капюшонов, епитрахили, заправленные под широкие ремни с длинными кинжалами, у седел – скорострелы и ещё какое-то незнакомое оружие. Вот это да! Вот это я понимаю – патруль!

– Ой, Инквизиция… – воскликнула Лилиан и замолчала, вцепившись мне в рукав.

Ну хоть что-то способно заткнуть этот радужный фонтан!

– Ааа, полетели, опора и защита наша! Чтоб им пусто было, – раздался голос Отто.

– Тссс! – испуганно прошипела Лилиан, – Отточко, пойдём гулять?

– Конечно, Лили. И ничего не бойся, когда я рядом!

– Сам не нарывайся, и бояться не надо будет, – пробурчала я.

Молодые люди растворились в толпе. Я с одобрением посмотрела в ту сторону, куда улетели инквизиторы. Ну хоть где-то умеют остужать дурные головы просто видом власти, а не только топором по шеям!

***

Места в Озерном не хватало даже обитателям. Под главное шапито выделили отдельную площадь-уступ, а вот жить пришлось внутри скалы. То-есть, в пещерах, где пространство поделили на отсеки тентами. Боги! Пребывание под каменными сводами (гора рухнет и раздавит! раздавит и рухнет!) – пытка, а уж эти клетушки и вовсе выводили из себя. Пришлось подналечь на лазаретный запас успокоительных настоек и вообще часто ночевать там же, в самом близком к выходу «помещении».

Впрочем, в пещерах красиво. Стены и потолок посверкивали тонкими жилами какого-то мягкого минерала, а из особо тёмных мест свешивались зизконы – склизские твари с глазами на длинных ножках. Эти существа умели менять цвет по собственному желанию, маскируясь под любую вещь – от куска стены до полоски ткани. Ещё они любили свисать на хвосте, прислушиваясь к дыханию спящих внизу людей. Так вот просыпаешься ночью, а на тебя чьи-то круглые глаза сверху смотрят. Очень впечатляет.

Представления проходили хорошо – я уже попривыкла к публике, да и люди здесь оказались сдержаннее, чем на равнине, и никогда не набиралось на полный зал. Но среди скал изменять реальность оказалось труднее. Образы вырывались из-под контроля, словно обретая собственный разум, и цветной калейдоскоп иллюзий вытягивал силы пуще прежнего.

Впрочем, сложности испытывала только я. Почти все уставали сильнее, и труппа в буквальном смысле считала часы до праздничного перерыва. Скоро наступало Полносолнцее, а по традиции в эти дни запрещалась абсолютно любая деятельность, даже торговля. Полагалось лишь поститься и восславлять Великого Апри. В преддверии шестнадцати дней полного безделья, только Дарн носился как заведённый, подстёгивая всех и напоминая о «важности нашей миссии в столь тяжёлые для Империи времена». Но, когда до Полносолнция осталось всего ничего, артисты начали дружно халтурить и уговаривать Дарна закончить полусезон на пару дней раньше. Немного поломавшись, директор почти согласился – народу уже приходило не слишком много, билеты заранее никто не брал.

И тут случилось неожиданное.

На великий праздник, в Озёрный приехал с паломничеством лорд-наместник соседнего округа. Да ещё с семьёй до каких-то страшных колен. И вот вся эта толпа народу, плюс пять или шесть юных недомерков, внезапно захотела сходить в театр, посмотреть на «знаменитое представление с живым монторпом». Обязательно. Вот прям завтра. Ну хорошо, послезавтра.

Если бы эти люди заглянули за кулисы, то увидели бы монторпа в человеческом обличье. Два дня Дарн метался раненым зверем, раздавал тычки, напоминал правила этикета, и даже подогнал пару номеров под вкусы скорых гостей. Одна радость: это последнее представление перед праздниками.

И вот столь важный (по мнению директора) день настал. Зазвучали фанфары, артисты побежали на сцену в своих лучших костюмах – театральным Ткачам пришлось изрядно постараться, восстанавливая все блёстки и камешки, рассыпанные за полусезон. Вопреки обыкновению, я отиралась за кулисами, подглядывая за представлением. На душе гадостно, в голове – шумно. Казалось, эта чехарда закончится чем-то крайне нехорошим. Но ребята блестяще отрабатывали номер за номером – жонглёры, акробаты, клоуны, дрессировщики (особенно блистала «моя» моружа) и с чувством выполненного долга убегали прочь. Те, кто не задействован в других номерах, уже начали накрывать на стол. Но даже перспектива застолья не могла развеять странное предч… ой!

– Чего бродишь? Снова нервы? – прошептал Халнер в ухо.

– Тфу на тебя! Напугал! Нет, какие нервы… просто неспокойно что-то… Ладно, – я ответила на поцелуй и вывернулась из объятий, – ну всё, всё. Вон уже животных повели. Пора идти, пожалуй.

– Да, пора. Только… Хм. Знаешь, я сегодня, пожалуй, с тобой посижу. Что-то ты устало выглядишь.

– Угу. Твоими стараниями, – съязвила я, поднимаясь по приставной лесенке на площадку, с которой обычно делала иллюзию монторпа, – нет, вот сюда сядь лучше, там обзору мешаешь, а мне и так сосредоточиться трудно…

– Кто мешает? Я мешаю? – удивился Халнер, – да я вообще так, мимо проходил. Кстати, вот тебе два камня на замену, в краевых уже трещина пошла. И в зале седьмой и третий оказались сбиты с оси. Может, поэтому иллюзии барахлили… Я поправил, теперь должно быть легче. Только поворот на пять-двенадцать не забывай, как вчера. Самой же проще будет.

– Да? А, ну да. Спасибо…

Делать иллюзию на этот раз, и правда, стало легче. Однако эта лёгкость обернулась неожиданной стороной. Если последние дни казалось, что наваждение пытается вырваться из-под контроля, то сейчас его действия опережали мои мысли. А потом сотканный из света и направленных фантазий, монторп сделал несколько движений в зал. Резкий прыжок, замах лапой, рык...

В рёбра словно вбили копьё. В глазах потемнело. Я изо всех сил вцепилась в камни. Только бы удержать иллюзию, только бы не…

Немыслимо – наблюдать за собой сверху. Видеть одновременно и своими глазами, и чьими-то ещё. Парить, пожирая пульсирующий поток страха. Слышать крики зрителей и шепот теней, наполнивших воздух. Чувствовать Халнера, что склонился ко мне в тесном закутке над ареной.

– Кети, ну Кети же… Дай! Дай быстро сюда!

Кристаллы выскользнули из пальцев. Поблекнувший монторп вновь обрёл «плоть», взревев от боли. Потом «укротитель» хорошенько покоцал монстра и загнал его в клеть, как полагалось по сценарию. С последним аккордом музыки Халнер подхватил меня на руки и свернул пространство. Боль прошла.

– Сиди, не двигайся, – строго сказал он, опуская меня на какие-то тюки, – Отто, ты как? Да, видел, франтоватый пацан в третьем ряду. Курт, ну-ка покажи, чем… ах ты, ****!

Остаток фразы прозвучал на Простом языке и в весьма крепких выражениях. Что там такое, интересно?

– Так, куд-да встала? А ну сидеть, сказал!

– Бпфффрр-ртттбрррр-пфффя! Прррффя!

Горло село. Ладно. Потом всё ему выскажу.

Я прислонилась затылком к матерчатой стене. Ломота во всём теле усилилась. Пока Халнер отгонял любопытствующих, осматривал Отто, что-то говорил лекаркам, вокруг него плясала тень, похожая на птицеящера. Огромного, черно-серебряного, в броне с гербом: в солнечном круге летит ящер и плывёт по воде меч. А вот и ещё одна тень, с той же эмблемой. Вот только не черная, а… Ой!

– Странный способ отлынивать, – сухо сказал Дарн, загораживая обзор и глядя на меня сверху вниз, – в Отто какой-то придурок болт засветил, а ты чего расселась?

– Ннрр-йййнрррто-усст...

– Чего-чего бормочешь? Никаких отговорок! Твой номер по расписанию!

Я лишь посмотрела в зелёные глаза с белыми горизонтальными зрачками. Дарн схватил меня за грудки и рывком поднял на ноги.

– Всё! Хватит симулировать! А ну быстро переодеваться!

– Пффф… ррррр!

Я попробовала сопротивляться. Тело слушалось плохо. Сознание снова разделилось. Перед глазами промелькнуло закулисье, будто часть меня засела под потолком. Я одновременно видела искаженное злобой лицо Дарна, как Отто накладывают повязки, Курт судорожно что-то пишет, директор встряхивает меня как тряпичную куклу, Халнер оборачивается к нам…

– А ну прекратить! Прекратить, сказал!

Не удержавшись на ногах, я рухнула обратно на тюки. Дарн отлетел на несколько шагов, едва не потеряв равновесие.

– Ты что, спятил?! – он отступил ещё, обалдело глядя на брата.

– Это ты спятил! Она никуда не пойдёт! Это Чёрный дротик, она серьёзно ранена!

– Что?! Серьёзно? Что серьёзно-то? – Дарн пришёл в себя и шагнул вперёд, сжимая кулаки, – у нас семья лорда на представлении, и вот ЭТО серьёзно! Дротик в Отто воткнулся, а не в Кет! Кет дышит? Дышит. Разговаривает? Разговаривает. Руки двигаются? Да! И всё! Последнее представление перед праздниками! Лечи её потом чем хочешь, хоть в Цитадели, хоть в посте-ааа!

Договорить он не успел: смачная затрещина чуть не сбила его с ног. Халнер шагнул вперёд. Каблуки директорских ботинок защелкали по полу.

– Даже. Не. Вздумай. Её. Трогать. Ясно?

На каждом слове рубашка на груди Дарна жалобно трещала. Нелепые застёжки сценического костюма жалобно звякали, как готовая лопнуть струна.

Наступила тишина, будто в воздухе выжгли абсолютно все звуки. Ни вздоха, ни движения. Лишь черно-серебристый птицеящер в углу разминал крылья.

Ещё пара секунд. Кто-то что-то уронил. Халнер вздрогнул, моргнул, и медленно отпустил Дарна.

– Точно свихнулся… – пробормотал тот и попятился, поправляя камзол.

– Успокойся ты уже! Я сам этот номер сделаю! Всё!

Пара мгновений тишины, и:

– Так, а вы чего пялитесь? Работы нет?

Замершие артисты вмиг судорожно заспешили по срочным делам. Дарн вытер кровь с рассечённой губы и ретировался, бормоча ругательства. Халнер ещё раз тряхнул головой, и продолжил уже более ровным голосом:

– Курт, связь с Цитаделью, Селестина мне должна. Элви, парализатор! Но не позволяй спать, и ни в коем слу…

Кажется, он сказал что-то ещё, но я не слушала. По углам сплелась склизкая паутина и поползла по стенам в комнату. О боги. Нет, не хочу это видеть. Зажмурюсь и спрячусь. И усну. И всё пройдёт…

– Кети! Кети, посмотри на меня! Кети!

– Мммм?

Я с трудом разлепила веки. Надо же, зелёные глаза. Вообще зеленые. Ни зрачков. Ни белков. Такое бывает?

Что-то тёплое легло на щеку. Вид «из-под купола» скукожился. Паутина по углам начала таять.

– Кети, сейчас пойдёшь в лазарет, молись, ни на что не обращай внимания, слышишь? Ни на что! И ничего не бойся! Главное – не бойся. Всё хорошо. Всё будет хорошо. Я скоро.

Сказав это на одном дыхании, Халнер буквально испарился в направлении гримёрок. Ну вот, и птицеящер за ним ускользнул...

Тут с потолка упал огромный паук и откусил Эвелин голову.