Текст книги "Небесный механик (СИ)"

Автор книги: Майя Зинченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Глава 20

Максимилиан Дорен рассеяно перебирал тонкие бумажные листы, исписанные мелким неразборчивым почерком. Письма неприятно липли к потным рукам и он оставил их в покое. Во внутреннем кармане пиджака лежала пробирка, завернутая в широкую ленту. Она была наполнена мелкими кристаллами, похожими на сахарный песок. Цианистый калий – на него вся надежда. Если письма Механика убедят Маргарет Леманн в его правоте, то он расстанется со своей опасной ношей. Дорен не хотел рисковать, поэтому в пробирке была доза во много раз превышающая смертельную.

Агент отдела «Д» показалась в дверях и с невозмутимым видом протянула ему руку.

– Вот и вы, доктор. Мне не здоровится, – спокойно сообщила Маргарет. – Мучают головные боли и общая слабость. Не скажите, что со мной?

– Причин этому может быть множество… Опишите подробно, в чем выражается плохое самочувствие.

Если Маргарет решила, что их могут подслушивать, то его долг подыграть ей. Тем более что этот вариант действительно не исключен. Задавая вопросы общего характера, доктор передал Маргарет письма.

– Вам назначали подобные процедуры раньше? Мне важно знать, чтобы рекомендовать правильное лечение. Прошу, внимательно ознакомьтесь, спешка ни к чему.

– Да, конечно.

Бегло оглядев поверхность листа, она принялась за чтение. Дорен с нескрываемым удовольствием наблюдал, как лицо Маргарет с каждой секундой становится все более сосредоточенным.

– Ну и как? – участливо спросил он, после того как агент закончила чтение и замерла с широко раскрытыми глазами, переосмысливая прочитанное. – Вы согласны с предложенным лечением?

– Да, согласна, – тяжело вздохнув, ответила Маргарет. – Но этот… список процедур я хочу оставить у себя. При случае я передам его другому лечащему врачу.

– Конечно, оставьте, мне он все равно не нужен. Это вам, возьмите, – он вытащил из кармана пробирку и вложил ей в ладонь. – Лекарство. Примите все сразу, растворив содержимое в питье.

– И боли уйдут?

– Да. Практически мгновенно. Я обещаю.

– Хорошо, – она с ненавистью посмотрела на пробирку, и немного помедлив, спрятала ее. – Спасибо, доктор. Полагаю, я приму лекарство уже сегодня. Но если боли не пройдут, что мне делать? Я не хочу оставаться с ними наедине сегодняшней ночью.

– Вы должны будете позвать меня, – многозначительно ответил он. – Консультация врача не помешает в любом случае. Обращайтесь за помощью любого рода. А теперь мне пора. Всего хорошего, – Дорен учтиво кивнул, и довольно резво для своих лет вскочил на ноги.

Маргарет ничего не сказала, позволив ему самостоятельно найти выход. Присутствие доктора ей мешало, она была рада его уходу. Теперь все ее мысли были поглощены письмами Механика. Ей было неприятно думать, что их автором был человек, с которым она провела столько времени. Она знала, что он эксцентричен, возможно даже не совсем нормален, но ничто в их беседах не выдавало его черную натуру. Даже после того как он устроил взрыв, она не хотела верить в худшее, но перед ней лежало неопровержимое доказательство.

«Я надеюсь, что когда ты прочтешь это, то сможешь порадоваться вместе со мной, – писал Механик. – Только представь, как глубокая ночь растворит ложь, сдерет тонкую шкуру, обнажит шестеренки некого устройства, что всегда был скрыт. Умрут в этой темноте, убьют себя, устрашась собственного мрака, глупцы, считающие, что они могут повелевать другими. Их кости хрустнут, кровь по капле медленно вытечет из опустевших глазниц. Смрад голосов утихнет, впитавшись с кровью в землю.

Вечная тьма звучит красиво только для тех, кто умеет слушать. Когда умрут марионетки, их голоса больше не будут мешать слушать тебе и мне тишину. Остаться последним – в этом смысл любого живого существа, его суть, его победа. Наши действия лишь долгая подготовка к последней битве, которую мне суждено выиграть. И тебе, друг мой. Конечно же, тебе тоже.

Я всегда знал, что так будет. Но! Я был избран не высшими силами – в моих поступках нельзя отыскать божественную длань. Просто человечество оказалось эволюционно несовершенным низшим организмом. В отличие от нас с тобой.

Теперь я счастлив. Если бы я мог плакать, то плакал бы как ребенок всякий раз, когда мысль о звенящей пустоте посещает меня. Остаться последним, выиграв жестокую гонку с другими клетками за место под солнцем. Под солнцем, ли? Ха! Черное небо, что может быть прекраснее? Когда ни один солнечный луч, что жжет меня, не сможет прорваться к поверхности, мы выпустим на низших существ парализующий газ. Они затихнут, перестанут метаться и позволят мягкому покрывалу черных облаков накрыть себя навсегда. А мы с тобой, друг мой, будет стоять высоко, наблюдая, как планета очищается от этого неудачного природного эксперимента».

Ученый с таким энтузиазмом в живописных подробностях перечислял, какие кары обрушаться на человечество, что сомнений не оставалось – он серьезно повредился рассудком.

Благословляя окружающую тишину, позволяющую ей сконцентрироваться, Маргарет разрабатывала план действий. Как и ожидал Дорен, Механик попросил ее прийти сегодня вечером для разговора. Другого столь удобного момента может больше не представиться.

Когда лучше использовать яд? До или после ужина? Наверное, после, так как во время разговора она, возможно, сумеет выведать что-то важное.

Маргарет никогда не заходила так далеко. Ей претила роль убийцы, но ради всего мира она недрогнувшей рукой опустит яд в бокал и остановит чудовище. Ее преступная медлительность уже стоила жизни многим людям. «Нужно признать, – подумала она, – это самооборона. Он хочет уничтожить человечество, а значит и меня. С его смертью среди ученых центра исчезнет единство, а дальше…»

Что будет дальше, она не знала. Понятное дело, старый уклад вернуть невозможно, а каким станет новый, она не могла представить, как ни старалась. Удастся ли ей выйти живой из этой переделки и встретиться с Эмилем?

Ах, Эмиль…

В горле неприятно защемило, на глаза навернулись слезы. Маргарет закрыла лицо руками, судорожно выдохнула, пытаясь справиться с чувствами, но тщетно – слезы так и текли. Она громко разрыдалась, давая выход переживаниям последних дней. Ей было страшно. Не хотелось умирать, убивать и вообще брать на себя любую ответственность.

Почему все должна делать она? Почему не Эмиль – ее муж, защитник и опора? Почему не более высокопоставленные агенты? Она видела изнанку космоса, у нее есть веское право жалеть себя! Другие люди понятия не имеют, через что ей приходится пройти и как сильно она рискует. Вдруг после убийства Механика ее схватят его друзья и отправят в глубокий космос навечно? Доктор Дорен союзник ненадежный – он придаст первым. Трусость натуры этого человека проглядывает в каждой черточке его интеллигентного лица.

Обессиленная, Маргарет с трудом поднялась и подошла к зеркалу, чтобы оценить размер разрушений, причиненных истерикой. На нее обречено смотрела бледная заплаканная женщина. Куда пропало ее очарование? Ушло вместе со слезами.

Нет, так нельзя. Если она собирается незаметно подсыпать яд в бокал Механика, то обязана выглядеть превосходно. Нужно усыпить его бдительность, отвлечь внимание, а так как интеллектуальную схватку она неизбежно проиграет, то остается последнее женское оружие – красота. Маргарет была уверена, что ученый испытывает эстетическое наслаждение от ее общества. Иначе, зачем ему эта затея с ужином?

Необходимо было привести себя в порядок. Времени еще оставалось достаточно, чтобы принять ванну, позволив воде смыть с лица следы усталости. Затем она наденет платье и снова станет прежней Маргарет Леманн, сотрудницей отдела «Д», выполняющей очень важное задание. Скорее всего, последнее в ее послужном списке.

* * *

Маргарет нерешительно посмотрела на чахлый букет, собранный из неизвестных ей светло-желтых цветов – ботаника никогда не была ее сильной стороной. Механик всячески давал понять, что рад ее приходу, но это было чересчур неожиданно. Неужели этот гениальный ученый и кровожадный садист, чьи письма она недавно читала – это один и тот же человек?

Воспользовавшись возникшей заминкой, Механик широко улыбнулся и сказал:

– Цветы не представляют ценности. Если они вам не по вкусу, то выкиньте эти ничтожные побеги без всякого сожаления. Например, бросьте вон в ту коробку, что стоит возле двери. В это время года в наших суровых краях трудно отыскать что-то более достойное.

– Как они называются?

– Понятия не имею, – он виновато пожал плечами. – Будете выбрасывать?

Она еще раз оглядела букет. Блеклые поникшие цветочки напомнили ей ее саму. Такие же несчастные, невзрачные, замученные, оторванные от своих корней – только они в прямом, а она в переносном смысле. Было бы кощунством их выкинуть, не дав в последний раз раскрыться по настоящему.

– Нет, не стану. Цветы должны стоять в вазе. У вас она есть?

Как и стоило, ожидать, вазы у Механика не оказалось. Зато нашлась жестяная банка для карандашей. Он налил в нее воды из кувшина и протянул женщине.

– Зачем вы мне их подарили? – спросила она, любуясь делом своих рук. Цветы, стоящие в помятой облезлой банке не стали выглядеть лучше, но зато ее совесть была спокойна.

– Если откровенно, то я хотел сделать что-то неожиданное, чтобы сбить вас с толку. Знаете, как бывает: люди думают о предстоящей встрече, готовятся, сочиняют вопросы, репетируют ответы, отрабатывая мимику, жесты и так далее. Можно сказать, что они заблаговременно расписывают свою фарфоровую маску и являются уже в ней. Мне же претит такая расчетливость в человеческих отношениях – этому место в науке.

– Тогда мы с вами в неравном положении. Вы то как раз все рассчитали и спланировали.

– Отчасти да, но меньше, чем может показаться. Только эти цветы и меню, – Механик кашлянул. – На самом деле, мне хочется сказать вам очень многое… Но позже.

Из-за ужина он изменил своим привычкам и снял кожаный передник, оставшись лишь в куртке с высоким стоячим воротом и черных брюках строго покроя. Маргарет отметила, что его карманы, ранее раздувавшиеся от всякой всячины, заметно уменьшились в размерах. Ученый аккуратно отодвинул стул и помог сесть.

На столе стояли несколько подносов, накрытых крышками, красивая фарфоровая супница и три одинаковых кувшинчика, расписанных золотыми цветами.

– Я все сам готовил, – с гордостью сказал Механик. – Надеюсь, вам понравится.

– Мне тоже так кажется, – вежливо ответила Маргарет, пытаясь не думать о бумажном пакетике, в который она пересыпала яд.

– Можно задать вопрос?

– Вы же все равно спросите. Задавайте.

Ученый несколько нервно поправил перчатки и, глядя куда-то поверх ее головы, поинтересовался:

– Вы очень на меня сердиты? Я имею в виду тот факт, что мои действия лишили вас четкого понимания своего места в государственной иерархии.

– Меня это расстроило, – честно ответила Маргарет.

– Но видимо, не так уж сильно, раз вы согласились поужинать со мной.

– Это не имеет значения. Мне всегда интересно узнать, что вы скажите. Поделитесь секретом, кого вы взорвете в следующий раз?

– Жаль, что вы все именно так это воспринимаете. Я действую не в своих интересах.

– А в чьих же?

– Я – покорный раб всего человечества. От обычных рабов меня отличает лишь то, что я добровольно спасаю своих хозяев от неминуемой гибели, о которой они не имеют ни малейшего понятия. Или не желают иметь, – он тяжело вздохнул. – Я объясню все. Обещаю. А пока, – он сменил тон, – будем ужинать. Ароматный суп с приправами и белыми грибами – он великолепен! – Механик приподнял крышку супницы и с наслаждением вдохнул пар. – У вас нет аллергии на грибы? – внезапно спросил он, берясь за половник.

– Нет, насколько я знаю.

– У моего ассистента была аллергия на лисички. Это выяснилось, когда ему минул двадцать один год, и он отведал маринованных лисичек на день рождения тетушки. Приступ начался неожиданно.

– Надеюсь, все закончилось благополучно?

– Да, без летального исхода. Однако, я зря за столом поднял эту тему, – Механик усмехнулся. – Где мои манеры?

Суп в тарелке не только выглядел превосходно, но и пахнул восхитительно. Авторство Механика было несомненно: верный своей педантичной натуре он нарезал все овощи в виде правильных четырехугольников.

– Что у вас еще? – спросила Маргарет. – Какое блюдо дня?

– Здесь, – ученый указ на ближайший к нему поднос, – заливное филе рыбы под пряным томатным соусом, а здесь – запеченная с черносливом свиная отбивная с картофельным гарниром. Есть еще легкий овощной салат на оливковом масле. Я признаю, что они странно между собой сочетаются, но это лучшее, что я мог раздобыть на нашей кухне. У нас приличные запасы, но разнообразием они похвастаться не могут. И есть еще десерт. Вино можете выбрать любое. Есть и красное и белое.

– Лучше красное.

– Хорошо. Значит, вам приглянулась отбивная. Что такое? – он смущенно скривил губы. – Почему вы на меня так странно смотрите?

– Я вижу, что вам неудобно, вы не притронулись к еде. Мешает маска?

– Немного, но причина не в ней. Пока я в течение четырех часов изображал из себя шеф-повара фешенебельного ресторана, то успел попробовать каждое блюдо не меньше пяти раз и должно быть испортил себе аппетит.

– Если вы когда-нибудь решите бросить науку, то смело открывайте ресторан. У вас явный талант, так что отбоя от посетителей не будет, – сказала Маргарет, доедая суп.

– Спасибо, – ученый усмехнулся и пожал плечами. – Все дело в моей дотошности.

– За ужином я привыкла обсуждать интересные темы. Вы не против?

– Нет.

– Зачем вам оригинал мирного договора? Неужели только для того, чтобы оставить его в назидание потомкам?

– Это был фарс, театральное выступление для моих коллег. Они ждали чего-то подобного. В свое время каждый из них прямо или косвенно пострадал от рук тех, чьи подписи стояли на документе. Лично мне все равно, что станет с этими клочками бумаги. Если у кого-нибудь возникнет желание положить их под стекло и сдать в музей, так тому и быть. – Механик без энтузиазма принялся за отбивную.

Маргарет следила за тем, как он аккуратно порезал мясо на равные квадратики и отложил вилку. Его руки мелко дрожали, он выглядел уставшим и подавленным. Ученого что-то беспокоило, но он не мог или не хотел говорить об этом. Маргарет же, на языке которой крутились тысячи вопросов, осознала, что не имеет никакого права задавать их. Она палач, он – жертва. Ей было тошно от мысли, что вскоре придется высыпать яд в бокал Механика, стоящий рядом с ее бокалом.

– Вы знаете о том, что происходит снаружи? – внезапно спросил он бодрым голосом.

– Откуда мне знать? Я же ваша пленница.

– Пусть будет лучше гостья. Пленниц не приглашают на ужин, они сидят в мрачных темницах, закованные по рукам и ногам в кандалы, – он нервно потер запястье, словно намекая о собственном опыте. – Рад вам сообщить, что война все-таки закончилась.

– Вы говорите серьезно?

– В виду невозможности продолжать боевые действия Островное содружество и Небрус вынуждены переключиться на решение внутренних проблем, – объяснил Механик. – На данный момент около восьмидесяти поверхности планеты скрыты под непроницаемым облачным покровом. Люди бояться, что тучи, закрывшие солнце, останутся навсегда. Массовые беспорядки приняли устрашающие размеры.

– Значит, вы выиграли. Поэтому ваш проект и называется «Небосвод»… – холодно сказала Маргарет. – Больше увидеть небо не будет позволено никому.

– Это не так! – он возмущенно всплеснул руками. – Могу вас заверить – это временная мера. Я открою вам тайну, – он понизил голос, – облака – всего лишь побочный эффект перемещений сквозь пространство. Когда я впервые столкнулся с ним, то был… в недоумении. Однако потом мне пришла в голову отличная мысль, я понял, как могу использовать эффект во благо. Черные тучи оказались весьма кстати и облегчили мне задачу. Если бы не они, войну было бы сложно остановить. Я усилил эффект, продолжая вибрационный посыл мельчайших частиц в обратном направлении из омега в альфа… Простите, забываюсь.

– И что дальше? Вы вернете планете ее первоначальный вид, когда вам наскучит роль всемогущего бога?

– Да, – он широко улыбнулся. – Облака выполнили свою цель и больше мне не нужны, люди и так напуганы достаточно. Черное небо должно было напомнить людям о ценности человеческой жизни, о том, что между нами не так много различий как хотелось бы политикам. Но вы совсем не едите, – он расстроено покачал головой. – Пожалуйста, сделайте хотя бы вид, что вам понравилось, я ведь действительно старался.

Маргарет поднесла бокал к губам и отпила вина. Она оказалась в тяжелой ситуации. Если Механик говорил правду, то сейчас его нельзя убивать. Но как быть с письмами? Кому верить – тому, кто восхвалял тьму и грозил всему живому отравляющим газом, или тому, кто рассуждает о человеческих ценностях и обещает вернуть чистое небо? Возможно, его патология намного серьезнее, чем она полагала.

Маргарет доводилось слышать о полном раздвоении личности, когда два человека с разными характерами и памятью делили одно тело, и один не знал о существовании другого. Может, в этом и крылась разгадка писем Механика – в его шизофрении? Не зря же он писал самому себе. Подспудно он мог блокировать злое начало, но оно просачивалось наружу и взывало к нему в письмах. Если она права, то убьет не одного человека, а двоих: гениального ученого и его жестокого антипода. Хотя с другой стороны, она может ошибаться и его единственной личности просто нравиться врать ей и водить за нос. Он, вероятно, испытывает наслаждение, мороча голову агенту разведки.

Неожиданно Маргарет почувствовала тошноту. Окружающее пространство поплыло перед глазами. Она удивленно моргнула и попыталась встать, но не сумела. В отдалении, отчасти заглушенный ее собственным сердцебиением, послышался встревоженный голос ученого. Маргарет медленно приблизила к глазам раскрытые ладони, но вместо них увидела лишь размытые пятна. Ее состояние ухудшалось с каждой секундой.

– Что происходит? – она едва могла пошевелить онемевшим языком. – Что со мной? Я ослепла… Помогите… помогите же мне!

Механик обхватил ее за плечи и развернул в свою сторону. Его голос звучал словно раскаты грома, но она не могла разобрать слов. Маргарет показалось, что он смеется над ней. Неужели ученый опередил ее и подсыпал яд первым? «Я не хочу умирать, еще слишком рано!» – протестующе кричало испуганное сознание.

Женщина не могла пошевелиться и, накренившись, упала бы, не подхвати ее Механик. Парализованные руки бессильно повисли плетьми, потеряв чувствительность. Ей стало казаться, что вместо конечностей у нее обрубки, которые забавы ради кто-то прижег каленым железом. Оглохнув и ослепнув, она чувствовала лишь боль, завладевшую телом.

Маргарет мучительно умирала в беспросветном одиночестве.

Глава 21

Тоненькая пластиковая трубка с иглою на конце была узким мостиком между жизнью и смертью. Медленно, капля за каплей, драгоценная жидкость стекала по ней, растворяясь в крови. Механик с невозмутимым видом стоял рядом с капельницей, наблюдая за движением лекарства. Его волнение выдавали лишь губы, сомкнутые плотнее, чем обычно.

Как мало оставалось жизненной силы в лежащем перед ним теле! Женщина была похожа на труп. Ее пожелтевшая, словно вылепленная из воска кожа, обескровленные губы – кто бы признал в ней энергичную некогда красивую Маргарет Леманн? Узнали бы ее сейчас близкие, ее муж? Или прошли мимо, посчитав восковой куклой?

Дыхание больной было слабым, но ровным. Это внушало надежду, что он все сделал правильно и у нее есть неплохие шансы.

Механик наклонился и негромко, без особой надежды на успех, позвал:

– Маргарет… Вы меня слышите?

Ответом было молчание, но он не спешил. Похоже, она еще не успела восстановить контроль над телом. Трудно подчинить себе речь, если совсем недавно ты был фактически мертв.

– Маргарет, – позвал он снова.

– Я здесь, – на выдохе, едва слышно ответила она.

– Вы меня понимаете?

– Да. Что случилось? Здесь темно.

– Вы ослепли, но это временно, не волнуйтесь. Вы скоро поправитесь.

Он аккуратно приподнял полуоткрытое веко и удовлетворенно кивнул. Почувствовав прикосновение, Маргарет инстинктивно дернулась, но смогла лишь немного повернуть голову.

– Лежите смирно, – мягко попросил Механик. – Лишние усилия только вредят вам.

– Не могу поднять руки… Это нормально?

– Я вижу, как вы сжимаете и разжимаете пальцы. Значит, все в порядке. Подвижность вернется, если я сниму фиксаторы.

– Что это значит? – спросила она после паузы. – Я связана?

– Да, но это была вынужденная мера, поверьте. – Понимая, что такой ответ ее не удовлетворит, Механик добавил. – Не знаю, как мне одному удалось справиться, когда у вас начались судороги. Пришлось застегнуть ремни, чтобы нормально ввести противоядие. Сейчас вы лежите под капельницей. Вы вообще помните, что случилось?

– Да… – она повела невидящими глазами на звук его голоса. – Я умерла.

– Почти. В ваш организм попало значительное количество яда. Если бы у меня не нашлось нужное лекарство, боюсь, мы бы с вами больше не разговаривали.

– Я чувствую себя ужасно. Отвратительно.

– Вас тошнит?

– Да. И очень болит плечо.

– В какой-то момент я не сумел удержать вас и вы упали на пол. Ушибы есть, но ничего не сломано.

– Расскажите мне подробно, что произошло. Не хочу, – ее голос предательски дрогнул, – остаться одна в темноте.

Механик понимающе кивнул и задумался, не зная, с чего начать. Тема была очень деликатной.

– Зачем вы меня отравили? – неожиданно спросила Маргарет тихим голосом.

– О, все понятно… – он критически покачал головой. – Пожалуй, вы еще не готовы к разговору.

– Я имею право…

– Хорошо, – с раздражением перебил ее ученый. – Яд был в бутылке, но кто его подсыпал – я пока не могу сказать. Но это не я.

– Но мы же вдвоем пили вино. Почему вы в порядке?

– Я перенес отравление практически без последствий по двум причинам. Во-первых, после несчастного случая мой организм регулярно получал и более тяжелые медикаментозные смеси. Кроме того, я сделал всего пару глотков. Во-вторых, яд в бутылке осел на дно, а так как я повторно доливал вино, то в вашем бокале образовалась повышенная концентрация яда, едва не приведшая к гибели.

– Слишком простое объяснение.

– Вы мне не верите? И это после того, как я буквально вытащил вас с того света? – в голосе Механика послышались нотки горечи. – Мне очень жаль, но в том, что случилось, нет моей вины. Только косвенная – ведь это я был целью.

– Я не знаю, чему верить в моем нынешнем состоянии. С вашей стороны это может быть только игрой.

– Да кем вы меня считаете?! – возмутился ученый. – Кто я – сам Дьявол? Сначала пригласил поужинать, потом отравил, передумал, вколол противоядие, чтобы продлить агонию? Неужели яд успел оказать пагубное влияние на ваш рассудок?

– Я не знаю… – неуверенно ответила она. – Как вы догадались, что это за яд?

– По симптомам. Не забывайте, – в его тоне появились нравоучительные нотки, – что я параноик и многое знаю об отравлениях.

– Звучит логично. Никто другой не сумел бы подобрать противоядие за такой короткий срок.

– Иногда и паранойя может стать полезной.

– Вы знаете, почему было отравлено именно вино?

– Догадываюсь, – уклончиво ответил Механик. – Хочу заметить, что мой несостоявшийся отравитель должен иметь доступ к медицинским препаратам. Это значительно сужает круг поисков, – добавил он ледяным тоном, изрядно напугавшим Маргарет.

– Вы были правы – зрение возвращается, – торопливо сказала она. – Я уже различаю свет. Почему бы вам не развязать меня?

– Не раньше, чем иссякнет раствор в капельнице. – Механик был непреклонен. – Отдыхайте.

Ученый вышел из комнаты и вскоре вернулся с шерстяным пледом. Осторожно, чтобы не задеть трубки, он укрыл страдающую от озноба Маргарет. Ее состояние не вызывало опасений, поэтому мужчина позволил себе немного расслабиться. Подвинув стул к кушетке, Механик откинулся на его скрипучую спинку, удобно сложив руки на груди.

Удивительно, но пока он спасал Маргарет, то забыл о собственном недуге. Ему же казалось, что он перегорел окончательно и бесповоротно, и больше никто на свете не заставит его по-настоящему сопереживать чужой боли. Даже смерть родного брата не тронула всерьез – в его мысленной картотеке еще один свершившийся факт занял свое надлежащее место, но он не страдал от этого. А вот мысль об умершей Маргарет Леманн причиняла дискомфорт. Она не могла быть ему полезна, значит, чувство дискомфорта вытекало из чувства потери личности женщины. Получается, он сильно привязался к ней.

В этом заключалась проблема. Кто как не он поклялся, что больше ни одно существо не будет его волновать? Означает ли это, что он не может сдержать данное самому себе слово? Мысли о Маргарет вызывали беспокойство, порождая агрессию.

Механик сцепил пальцы в замок. Его взгляд скользнул по рядам пробирок, стоящих на столе. Достаточно добавить в раствор немного морфия и проблема в ее лице безболезненно уйдет из жизни. Он словно разделился на две половины: одна готовилась хладнокровно убить беспомощную женщину, в то время как вторая безучастно наблюдала за действиями первой. Он представил в мельчайших деталях смерть Маргарет и разочарованно скривился. Это не было выходом… Проблема не в ней – в нем.

Мужчина зажмурился и усилием воли соединил обе половины воедино. Слишком долго в подобном состоянии находиться опасно. К его облегчению ничего не изменилось, морфий остался нетронутым.

– …здесь? – донеслось до него.

Оказывается, все это время Маргарет звала его.

– Да, – нехотя ответил ученый. – Что вы хотите?

– Для начала услышать ваш голос. Мне его не хватает, – призналась она. – Вы знаете, что у вас красивый голос?

– Вы, в самом деле, так думаете? – он не мог скрыть удивления.

– Да. А еще я хочу пить. Можно?

– Должно быть, после отравления у вас сильная жажда. – Механик налил в стакан воды и помог ей напиться.

– Благодарю, – она перевела дыхание. – Я должна вам признаться. Это прозвучит странно, но надеюсь, что вы меня поймете. Долго думала говорить об этом или умолчать…

– Внимательно слушаю.

– Речь пойдет о нас с вами. Кстати, спасибо. Не знаю, чем вы меня накрыли, но я согрелась.

Он был заинтригован и ждал продолжения.

– Вначале, я испытывала по отношению к вашей персоне только негативные эмоции. Еще до нашей непосредственной встречи.

– Почему?

– У меня погиб близкий друг и я невольно связывала его смерть с вами.

– Я знал его?

– Нет, не думаю. Он был сотрудником отдела «Д», моим координатором. Мартин дал последнее задание, поручив найти вас, а сам попал под поезд спустя несколько часов. Меня до сих пор мучает вопрос, была ли его смерть случайной или преднамеренной. Надеюсь, что случайной… так мне легче примериться с этой мыслью. Но речь не об этом. Я ненавидела вас заочно, а когда узнала ближе, то моя ненависть только окрепла.

– Неудивительно. Было бы странно испытывать дружеские чувства к похитителю, – усмехнулся ученый.

– Да, но не в этом дело. У меня было задание, как мне казалось очень важное. Я хотела выяснить ваши намерения, чтобы найти слабое место. И вдруг вы показали мне безграничные возможности своего проекта. И к ненависти добавился страх. К чему скрывать? Теперь я не только ненавидела вас, но и смертельно боялась.

– Маргарет, вы слишком эмоциональны. Мне нравится наблюдать за накалом страстей, но не сейчас, когда это вредит вашему здоровью. Давайте отставим наш разговор до следующего раза.

– Нет! Обстоятельства меняются слишком быстро, следующего раза просто не будет. Я едва не умерла сегодня и мне не хочется больше лгать. Выслушайте меня! – она перевела дыхание и сказала более спокойно. – Вы показали настоящий ужас, поселили его внутри, лишив покоя. Никогда еще мне не было так страшно. Тогда я думала, что вы отвратительное существо, сам дьявол, но сейчас мне кажется, что вы желали мне добра.

– Дьявол, желающий добра? Хм… А если вы ошибаетесь?

– Не ошибаюсь. Все дело в том, что ваше понимание добра очень жестоко. Если человек боится посмотреть правде в глаза, вы предпочтете, чтобы он вовсе потерял зрение.

– Да, это так. – Механик довольно кивнул, но сразу спохватился. – Постойте, вы говорите мне это из-за яда – клянусь, я не имею к нему никакого отношения. Вы же верите мне?

– Верю, – ответила Маргарет. – Простите, что сомневалась в вас.

– Уже забыл! – он с нарочитой беспечностью махнул рукой, делая вид, что его не волнует эта тема.

– Я осознала, что не могу давать оценку вашим действиям, поскольку сама не владею ситуацией. Как можно не зная мотивов человека, решать, хорошо или плохо он поступает? Все зависит от обстоятельств. Каждый прав по-своему… Если кто-то совершает умышленное убийство, то в мирное время его приговаривают к виселице, а в военное награждают орденами и славят как патриота. Событие одно, а вот оценка диаметрально противоположная. Но все-таки я надеюсь, что создатель проекта «Небосвод» действует во имя добра.

Ее слова вынудили Механика внезапно заинтересоваться стеной напротив.

– Теперь мне легче, – Маргарет вздохнула. – Я сказала, что ненавидела вас и больше меня это не мучает.

– Что вы чувствуете теперь?

– Сложно объяснить. В моей жизни еще не встречались подобные вам люди. Я поражена тем, кто вы есть и чего смогли достичь за столь короткий срок. Это невероятно.

– Вы правы. Бывает, я вспоминаю свой жизненный путь и сам удивляюсь. – Он посмотрел на руки. – Задаюсь вопросом: неужели я причина всего? Тот самый рычаг, запускающий механизм? Или часть механизма, увидеть который не суждено? Не знаю.

– А кто я? Пленница, гостья, друг?

– Вы свежая, – он задумался, подбирая нужные слова, – Резкая, очищающая. Как дуновение холодного зимнего воздуха, проникшее в затхлое подземелье. Да, именно так.

– Почему подземелье? Разве вы пленник?

– В каком-то смысле, – усмехнулся ученый. – Для человека вроде меня все будет темницей. Самое страшное подземелье, в котором мы можем оказаться, находится внутри нас. Когда собственный интеллект возводит стены, их нельзя уничтожить, не лишившись рассудка.

Маргарет не хотела развивать эту тему. Письма Механика, полные безумия, были слишком свежи в памяти.

– Вы не успели рассказать, зачем пригласили меня на ужин, – заметила она.

– В любом случае, в мои намерения не входило отравить вас.

– Простите мои обвинения – они вырвались в минуту слабости. Обещаю, что не стану больше в вас сомневаться.

– Я доволен, – ответил ученый напряженным тоном, в котором не чувствовалось ни капли радости.

– Что не так?

– Вы обещаете никому не говорить о том, что сейчас услышите? – он наклонился к ней и быстро сбивчиво зашептал. – Вы не должны никому говорить, потому что вам никогда не поверят. Вы же не хотите прослыть сумасшедшей, верно?