Текст книги "Это несерьезно!.."

Автор книги: Майра Хестон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

11

Кент стоял на берегу и размышлял. Двенадцать часов назад он смотрел на закат. Сейчас солнце вставало с другой стороны. В самом себе молодой человек ощущал те же извечные ритмы природы. Он кивнул, словно в ответ на чей-то вопрос. Да, древние греки были правы: лучезарный Аполлон в своей огненной колеснице каждую ночь спускается в подземный мир. И прошлой ночью Кент тоже спустился в глубины собственной души.

Он впервые в жизни встретился со зверем, живущим внутри него. Зверь яростно ревел и бил хвостом…

И Кент стал тем зверем. Он позволил себе с Поуни то, чего не делал ни с одной женщиной. Прежде он всегда держал свою страсть в узде. Но прошлой ночью это стало невозможно. Если бы Кент попытался укротить ее, то потерпел бы поражение.

Все это время он слышал музыку, точно тело Поуни пело. Эта музыка и указывала ему путь – его руки, его губы вели мелодию, вознося ее яростным крещендо, подобно волнам, накатывающимся на пляж… И Кент понял, что именно эту мелодию мечтал услышать всю жизнь.

Конечно, он знал ее всегда, только по собственной глупости не понимал этого. Он услышал ее в день свадьбы, надевая своей невесте кольцо на палец, услышал, ощутил в глубине души… и ничего не понял…

Поуни была девственницей. Кент на всю жизнь запомнил тот миг, когда осознал это. Она вскрикнула от боли и изумления, и Кент тоже вскрикнул. Остановился, приподнял голову девушки и всмотрелся в эти глаза, затуманенные предвкушением блаженства, пока взгляд не сфокусировался на нем.

– Поуни… – хрипло шепнул он. – Поуни…

И тогда она улыбнулась… Эту улыбку он тоже запомнит на всю жизнь.

– Все в порядке… – тихо сказала она. – Я знала, что будет немножко больно…

И тогда зверь внутри него вырвался наконец на свободу. Зверя вело лишь одно – стремление подарить ей неизведанное ранее наслаждение. Ее и его песня слились в одну и сделались оглушительной симфонией…

Но теперь, когда утренний бриз развевал его волосы, солнце поднималось все выше, накатывал прилив, Кент ощутил первые сомнения. Он не доверял своим воспоминаниям о прошедшей ночи. Он был пьян – не от шампанского, но от страсти. А ведь Поуни занималась этим впервые… Не напугал ли он ее? А вдруг для первого раза это было слишком? Если бы знать… Так легко, так легко убедить себя в том, что женщина тоже получила наслаждение… Не об этом ли говорил ему дед?

Если он напугал ее прошлой ночью, что она скажет теперь, когда он признается ей в любви? Когда примется уверять, что любит ее больше жизни? Вдруг она потребует соблюдать договор, тогда это его убьет…

– Кент! Кент! – донеслось от дома; голос был веселый, но никаких особых чувств не выражал.

Кент не поверил своим ушам. Он ждал чего угодно, только не сдержанного дружелюбия. Он зажмурился от внезапно нахлынувшей боли. Что же делать, если она вдруг решит держаться с ним отчужденно?

– Кент!

На тропинке послышался топот, и молодой человек наконец обернулся навстречу жене… и удивленно разинул рот.

– Кри?

Она подбежала и порывисто обняла его.

– Привет! Что, удивился?

– Очень, – подтвердил Кент. Он вежливо обнял девушку в ответ, затем отступил на шаг и поинтересовался: – Откуда ты свалилась?

– С неба, естественно! Ах, Кент, ты просто не поверишь! Я собиралась прилететь с Барни и Джейд Макнаб, но не получилось! Расписание самолетов пошло ко всем чертям из-за погоды, и я добралась сюда одна вчера поздно вечером. Господи, как тут классно! Пока своими глазами не увидишь – не поверишь. А Поуни где? Спит еще? Я не хотела вас тревожить так рано, но потом увидела тебя на пляже… Она не рассердится, если я ее разбужу?

Кенту хотелось разбудить жену самому – нежно, мягко, – увидеть ее первый взгляд, который скажет ему то, что он хотел знать…

– Да нет, не рассердится. Мы обычно в это время уже встаем, даже по воскресеньям. Но вчера мы так устали на приеме, да еще и шампанского напились…

Странно, как скучно это звучит! А ведь вчера был самый важный день в его жизни… «Прошлой ночью я впервые занимался любовью со своей женой и теперь стал совсем другим человеком…» Нет, вслух такое никому не скажешь – разве что жене… Если, конечно, она захочет это услышать.

Кент вдруг подумал, что, если сейчас пойдет вперед, то еще успеет разбудить Поуни, и у них будет пара минут побыть наедине. А больше и не потребуется…

– Кри? – Поуни стояла на террасе. – Господи, откуда… откуда ты взялась?

Сестры засмеялись и принялись обниматься, издавая нечленораздельные восклицания, похожие на крики чаек.

Кент стоял за спиной у Кри. Поуни легко могла бы посмотреть на него… если бы захотела. Но она словно не замечала никого, кроме сестры…

Черт, черт, черт!

Когда Поуни проснулась, комната была наполнена солнечным светом – и ее тело тоже. Ей казалось, будто в жилах у нее течет расплавленное золото, и свет, играющий у нее на коже, идет изнутри…

Фильмы – ерунда! И все, что рассказывают другие, – тоже. Послушать их, так любовь вроде хорошего обеда. А это больше, гораздо больше! Ты бродишь по Долине смерти – и тебе не страшно. Ты видишь источник Света и Любви – и понимаешь, что это одно и то же. Теперь она знала, что где-то, на каком-то глубинном уровне, они с Кентом стали единым целым. Расстаться с ним теперь значило не только сломать себя, но и нарушить какую-то важную связь во Вселенной…

Поуни медленно приходила в себя. Она посмотрела на пустую подушку рядом с собой – и покраснела, вспомнив, как вчера забыла обо всем в его объятиях. Она думала только о наслаждении, она показала Кенту ту часть себя, о существовании которой раньше и сама не подозревала, она забыла стыд и гордость. Но теперь…

Красивое платье лежало на полу. И Поуни снова залилась краской, вспомнив, как Кент раздевал ее вчера… Что он о ней подумал? Она встала с кровати, перешагнула через платье, взяла свой пляжный сарафан, висевший на стуле, и натянула его прямо на голое тело. Вышла в гостиную, огляделась. Кента не было. Тогда Поуни отправилась на террасу.

Кусты вдоль тропинки зашевелилась. Кто-то идет… Поуни вздрогнула и напряглась. А если она… Если он… Ночью, когда Кент все понял, он остановился, посмотрел на нее, произнес ее имя – произнес так, что разум окончательно ее покинул. Что она ему наговорила? Может, из-за этого он и ушел, не разбудив ее?

А потом послышался веселый девичий щебет, и Поуни с изумлением увидела Кри.

– На самом деле, ужасно странно прославиться, когда ты по-настоящему ничего не сделала! – говорила Кри чуть позже, когда они завтракали на террасе. – Но как тут красиво! Настоящий рай!

Кри с удовольствием вдохнула благоуханный теплый воздух – канадка, отпущенная из зимнего плена. Кент с Поуни сразу вспомнили, откуда сами приехали так недавно. Здесь слово «метель» казалось пустым звуком, дурным сном…

– А что там было? – спросила Поуни, боясь, что разговор перейдет на опасную тему.

Она просто не могла смотреть на Кента. Не могла, и все тут. Вот когда они останутся наедине…

– Понимаешь, наверное, певица, актриса или писательница восприняла бы весь этот ажиотаж иначе… А я… я езжу на эти ток-шоу, ко мне приходят корреспонденты и фотографы, берут интервью… Собрали даже кучу студентов и предложили мне рассказать им о «мужестве, проявляемом под давлением»!

– Господи помилуй! И как же ты?

– Я им заявила, что мне никакого особенного мужества не понадобилось, не то что другим заложникам, так что и рассказывать не о чем. Но зато я многое узнала о мужестве женщин той маленькой деревушки, в которой меня держали, потому что этим женщинам приходится каждый день бороться с враждебной землей… Ну, короче, всякое такое… – Кри фыркнула и улыбнулась. – Еще я им сказала, что мне теперь приходится встречаться с людьми, о которых раньше я только читала или которых видела по телевизору… Нет, на самом деле, очень странно, когда тебя вдруг принимают в круг знаменитостей!

– Да, наверное, – согласилась Поуни.

Кент почти все время молчал. Лучше бы он говорил что-нибудь, тогда Поуни хотя бы удалось что-то понять по его тону… А он просто сидел молча, смотрел на сестер, и с каждой минутой заговорить с ним становилось все невозможнее.

Кри вздохнула и огляделась. Зелень, солнце, океан…

– Просто сказка!

Днем они поехали в Порт-Санрайз, в популярный пивной бар, завсегдатаями которого были яхтсмены. Поуни знала, что Кри это место должно понравиться, но не предусмотрела реакцию публики. Несколько загорелых дам, на шее и запястьях которых сверкало значительно больше золота, чем то было предусмотрено правилами хорошего вкуса, узнали Кри, окружили их столик и принялись восхищаться отвагой девушки и поздравлять ее с чудесным избавлением.

– А я и не знала, что Кри – ваша сестра! – воскликнула одна из дам, на яхте которой Поуни побывала несколько дней тому назад. – Что ж вы нам не сказали?

– Как-то не пришло в голову, – призналась Поуни.

Дама заинтересованно оглядела Кента, потом покосилась на Поуни, как бы говоря: о нем вы тоже не упоминали!

– Знаете, давайте поужинаем вместе на нашей яхте! У нас изумительный повар. Я вообще не знаю, зачем мы спускаемся на берег.

– Спасибо, но только не сегодня, – твердо ответила Кри. – Я уже лет сто не видалась с сестрой…

– Тогда завтра! Жду вас всех около шести. Поплаваем по морю, полюбуемся закатом…

Кри боялась показаться невежливой, и потому, не сумев придумать предлога для отказа, согласилась.

– Извините, что так получилось, – смущенно пробормотала она, когда настойчивая дама вернулась к своему столику, вся сияющая. – Смешно, правда? – И беспомощно развела руками. – Я же ведь правда ничего не сделала! Меня взяли в заложницы, а потом отпустили.

– И ты еще подписала эксклюзивный контракт с Макнабом, – заметила Поуни.

Кри хихикнула.

– Не бойся, я помню! И знаешь, сколько мне заплатили? Ферму я тебе пока не куплю, но что-нибудь подешевле – могу!.. В последнее время я встречалась со многими людьми, у которых куча денег, и эти люди решительно не знают, куда их девать! Так что давай подумаем – может, нам удастся организовать какое-нибудь дело и занять на это денег?

Поуни опустила глаза, затем поспешно снова посмотрела на сестру и заставила себя улыбнуться.

– Замечательно!

До этого момента Кент терпеливо выжидал, давая Поуни время прийти в себя… Но сейчас он ощутил страстное желание придушить Кри с этими ее разговорами про ферму.

– Пойми, все недолговечно! Я скоро выйду из моды. А ты ведь тут всего на несколько месяцев, верно? Так давай ловить удачу за хвост!

Поуни наконец подняла взгляд на мужа и едва не спросила: «Кент, а ты как думаешь?» Но лицо молодого человека было абсолютно бесстрастным. Кент ничем не показал, что ее будущее его как-то интересует.

– Да, надо будет что-нибудь придумать…

Теперь Поуни поняла, почему все это время не могла смотреть на Кента. Она боялась услышать от него, что случившееся прошлой ночью не имеет значения…

Поэтому вечером, когда сестры остались одни и Кри спросила, как обстоят дела у них с Кентом, Поуни тяжело вздохнула и ответила:

– Никак.

– Правда? Ну ты даешь! Ты что, серьезно собираешься упустить такого замечательного мужика?

Поуни ответила не сразу – не могла найти слов.

– Представь, что перед тобой одно большое ухо! – как в детстве сказала Кри.

Сестра покачала головой.

– Да мне особо и рассказывать не о чем. Это чисто деловое соглашение. И ничем другим никогда не станет.

Она вспомнила, какое неподвижное, каменное лицо было у Кента сегодня вечером, и сердце у нее заныло. Ее муж ни словом, ни взглядом не дал понять, что у него свои планы относительно будущего Поуни. А она-то думала, что все уже решено! Какая же она дура! Это для нее прошлая ночь была бесценной, а для него…

Для него это всего лишь очередное приятное приключение. И кто знает, сколько таких приключений у него было? Да, видимо, Кри права: Кент действительно может получить любую женщину, какую пожелает. Они все время вешались ему на шею. Поуни успела убедиться в этом даже за то короткое время, что пробыла на острове. Вчера, на приеме, они пялились на него, точно голодные волчицы. И чем богаче были, тем внимательнее приглядывались к Кенту…

Так что прошлой ночью Поуни оказалась просто очередной глупой девчонкой, которая бросилась в его объятия и с которой Кент любезно согласился лечь в постель.

И потому на протесты Кри она поспешно ответила:

– Разве ты не видишь, как все усложнилось, если бы мы… если бы между нами что-то было? Если бы один из нас влюбился в другого без взаимности?

Кри внимательно посмотрела на сестру.

– Так он в тебя влюбился? Могу поверить! Ты выглядишь прямо как королева! Итак, тебе приходится держать его на расстоянии? А он тебе что, действительно не нравится?

Поуни ответила «нет». Это был ответ на все вопросы, кроме последнего, но Кри поняла по-своему.

– Ну, на тебя не угодишь! Ты что, нашла кого-то побогаче? Какого-нибудь яхтсменчика?

– Нет, – повторила Поуни. Почему-то даже собственной сестре она не могла признаться, что это Кент ее не любит, а не наоборот…

– Да? Странно… Я еще никогда не видела тебя такой красивой! Ты выглядишь так, солнышко, будто влюбилась! Прямо вся светишься! Признавайся, что ты с собой сделала и сколько это стоило?

Поуни вздохнула с облегчением. Наконец-то сестра переменила тему. Они проболтали до часа ночи, а потом Поуни осталась ночевать с Кри на вилле Макнаба. К Кенту ей возвращаться не хотелось. Она нарочно утомляла себя болтовней, чтобы ни о чем не думать.

А Кент не утомлял себя ни болтовней, ни чем другим. Он просто ждал, когда вернется Поуни, ждал час за часом, пока до него не дошло, что его надежды тщетны. Это расставило все точки над «i».

Он стоял на краю террасы, откуда была видна вилла Макнаба. Стоял и смотрел, пока окна не погасли. Потом подождал еще несколько минут, борясь с горем и гневом. Затем, откупорив бутылку солодового виски, Кент уселся лицом к тому самому океану, которым любовался утром, и принялся пить прямо из горлышка.

12

– У меня идея! – объявила Кри за кофе на следующее утро.

Домик для гостей располагался так, что с террасы виллы его почти не было видно. И тем не менее взгляд Поуни сам собой устремлялся на зеленые кроны внизу, словно там, под ними, таилось разрешение всех ее проблем. Они проговорили далеко за полночь и встали довольно поздно. Кент, наверное, уже на стройке…

– Я говорю, у меня идея!

– Замечательно. И какая же?

– Я, пожалуй, отберу у тебя Кента.

– Ты…

Поуни прижала руку к груди, судорожно сглотнула, затем потрясла головой и недоуменно уставилась на сестру.

– Извини, подавилась. Что ты сказала?

– А что, разве плохо я придумала? Лично мне Кент всегда нравился. Бедный малый! Он ведь был нашим благородным рыцарем. Неужели мы так и бросим его чахнуть и погибать?

«Моим рыцарем!» – хотела возразить Поуни. Но не могла произнести ни слова. Просто сидела и смотрела на сестру, словно на стихийное бедствие. Впрочем, Кри и была стихийным бедствием…

– Что ты на это скажешь?

– На что?

– На мое предложение! Пусть я буду утешительным призом Кента!

– Кент по мне вовсе не чахнет, – осторожно заметила Поуни. – И в утешительных призах не нуждается.

– Тем лучше! Надо сказать, мне вовсе не нравится, когда меня выбирают за неимением лучшего, но для Кента я готова сделать исключение!

– Ну, ты не хуже меня… – произнесла Поуни безжизненным тоном. Ей ужасно хотелось иметь право заявить: «Он мой, руки прочь!» Может, все же сказать: «Я люблю Кента, оставь его в покое»? Но стоит лишь начать, она разревется и выложит все как есть. А Поуни не хотелось обсуждать события субботней ночи с кем бы то ни было, даже с любимой сестрой…

Вместо этого она спросила:

– Что ты собираешься надеть сегодня вечером?

– А, Кент! Я вовремя приехала, не так ли?

Когда Кент вернулся с работы, они все втроем пошли купаться перед тем, как отправиться на яхту. Куда никому из них идти, по правде говоря, не хотелось.

Кент с угрюмой решимостью доплыл до конца бухты, потом повернул обратно. Кри вышла из воды и уселась рядом с ним. Он яростно вытирал голову полотенцем, но, услышав вопрос Кри, замер.

– То есть?

Девушка игриво улыбнулась.

– Ну как же! Не можем же мы допустить, чтобы ты втюрился в Поуни, нарушив тем самым чисто деловое соглашение? Дружба дружбой, а служба службой, верно, Кент?

– И что?

Кри кокетливо подмигнула Кенту, но молодой человек не улыбнулся. Он точно вырос вдвое, и девушка поежилась. А стоит ли заигрывать с этим медведем?

– Что, сестра тебе на меня жаловалась? – холодным, ровным тоном осведомился Кент. Впрочем, он и так знал – конечно, жаловалась. Даже беспардонная Кри не посмела бы говорить с ним так без разрешения Поуни!

Ему вдруг захотелось своротить ближайшую скалу. Голыми руками.

– Да нет, что ты! – испуганно возразила Кри.

– Нет? – Кент недоверчиво покачал головой. – Значит, ты сама так решила? Интуиция сработала?

– Ну да, вроде бы…

Кент посмотрел ей в глаза, и Кри поняла, что была права: он таки влюблен в Поуни. Причем по уши.

Девушка открыла было рот, но прежде чем успела заговорить, Кент развернулся и зашагал к дому.

Поуни оделась и накрасилась почти так же, как в субботу. Но чувства ее были абсолютно противоположными. Вместо радостных предчувствий ее переполняла тоска и ощущение беспросветности.

Сережки цветочками… Сердце Поуни сжалось при воспоминании о погибшей надежде. Она положила их обратно в шкатулку и нацепила другие – золотые, с подвесками. Эти больше подходили для званого вечера… Как и золотые босоножки. Вместо тех зеленых, одну из которых она уронила в воду, когда Кент нес ее на руках домой.

Черт бы его побрал, этот вечер! Что ей делать? Как смотреть на мужа? Захочет ли он ее снова – и если да, что она ответит? Согласится? Ни в коем случае! Как она сможет заниматься с ним любовью, когда для нее это все, а для него – просто забава?

Но отказать Поуни тоже будет не в силах… Если Кент хоть раз взглянет на нее так, как прежде, она сдастся без сопротивления…

Поуни ждала мужа на террасе. Как долго он собирается! Они опоздают и не успеют полюбоваться закатом. Солнце сядет раньше, чем они доберутся до яхты…

Может, оно и к лучшему! Вряд ли ей теперь стоит смотреть на закат вместе с Кентом, даже в обществе посторонних…

Кент вышел на террасу и увидел Поуни. На ней было то же самое платье, что и позавчера… Он никогда не забудет, как снимал его с этого гибкого, совершенного тела – тела, которое доставило ему ни с чем не сравнимое наслаждения… Кент стиснул зубы, чтобы не заорать на жену: «Что тебе не понравилось? Зачем было делать вид, что тебе хорошо?»

Женщины не предсказуемы. Ну что ей стоило сказать прямо? Зачем… Кент судорожно вздохнул, гоня прочь мучительные мысли.

– Готова?

Поуни кивнула, взяла сумочку и пошла к выходу. У виллы остановили машину, подобрали Кри.

– Привет, – только и сказала она, садясь в джип.

Подобная сдержанность была Кри совершенно несвойственна, но супруги этого не заметили. Более того, они были благодарны ей за молчание. Кент с Поуни сидели, погруженные в свои горькие размышления, и обоим было не до разговоров.

Хозяйка приема пригласила к себе половину владельцев яхт, стоявших в Порт-Санрайзе. Познакомиться с канадской заложницей, о которой столько писали и говорили, хотелось многим.

Ко времени прибытия почетной гостьи вино давно уже лилось рекой. И Хельбиги, хозяева яхты, решили, что закатом можно полюбоваться, не снимаясь с якоря.

Сильвия Хельбиг, канадка по происхождению, исходила негодованием:

– Как они посмели взять в заложницы нашу соотечественницу! Мы же никому ничего не сделали, а в Канаде живет столько арабов! Наверняка все они приехали к нам по материальным соображениям!

Кри только пожала плечами. Впрочем, ответа и не требовалось. Сильвия говорила за двоих:

– Нет, ну что мы сделали тамошним жителям? Это ведь наши специалисты сумели погасить пожары на их буровых вышках! Про это они забыли!

– Так то в Кувейте, а не в Йемене, – мягко заметила Кри.

– Да? Ну и что? Какая разница?

Кри только глаза закатила.

Кент знал, что в нужных местах надо кивать. Эта женщина что-то говорила – негромко, но решительно, – и все заглядывала ему в глаза. Слегка загорелая, с чуть заметными морщинками и длинными, прямыми, светлыми волосами… Ее украшения говорили о том, что некогда дама принадлежала к хиппи, затем разбогатела, но по-прежнему гордится тем, что деньги для нее не главное.

– На самом деле, в вопросах секса решение принимают именно женщины! – вещала дама. – Женщины всегда берут верх, если хотят этого. Но большинство отказывается от своего права. Им нравится быть преследуемыми! Глупо, не правда ли?

Не похоже, чтобы Поуни нравилось быть преследуемой. Ах, если бы!.. Но нет, она достаточно ясно выразила свое отношение к нему. Попросить собственную сестру, чтобы та… Кент смотрел в никуда и говорил себе, что дед все-таки был прав. Нельзя было выказывать перед ней свое жаркое, невыносимое желание… Желание, которое и сейчас жгло его, подобно серной кислоте. Он улыбнулся призраку своего деда. «Да, старый хрыч, хорошо смеется тот, кто смеется последним. И последним на этот раз посмеялся ты!»

– Вот и чудесно! – сказала стоявшая перед ним самоуверенная особа, придвигаясь еще ближе. Кент запоздало сообразил, что, должно быть, кивнул не в том месте.

Кто-то притушил свет в салоне, и он увидел сквозь стеклянную дверь свою жену. Поуни стояла на палубе, и ее держал за подбородок какой-то плейбой!

– И давно вы поженились?

Поуни не отрывала глаз от бокала. Может, если она выпьет достаточно много, шампанское подействует как болеутоляющее? Она глотнула еще вина. Пока не помогает…

– В прошлом месяце, – ответила она и выпила еще.

– Всего лишь?

Мужчина так удивился, что Поуни невольно подняла глаза. Ее собеседник выглядел неплохо для своего возраста, лицо его было залито загаром, точно ветчина патокой… Она снова потупила взор.

– А вы выглядите такой несчастной, точно с тех пор прошло не меньше полугода!

Мужчина негромко рассмеялся своей шутке. Англичанин. Принадлежит к сливкам общества и очень богат, если верить тому, о чем шептались присутствующие дамы…

– Я вовсе не несчастная, – тихо ответила Поуни, изо всех сил стараясь не расплакаться.

– В самом деле?

Загорелая рука взяла ее за подбородок, заставив поднять голову. Это уверенное движение напомнило ей о Кенте. Каким решительным он был в ту ночь! Она и сама почувствовала себя безоглядно смелой…

Поуни распахнула глаза, неудержимо наполняющиеся слезами. Мужчина тихонько ахнул от неожиданности.

– Я мог бы увезти тебя отсюда… – шепнул он, не отводя руки. – Давай на рассвете поднимем якорь и…

Поуни неожиданно вспомнила его имя.

– Доминик…

– Уберите руки! – раздалось сзади.

Доминик Партон невозмутимо обернулся и посмотрел в глаза Кенту.

– Разумеется, мой мальчик. – Он не спеша опустил руку и спрятал ее в карман пиджака. – Не беспокойтесь, ничего серьезного не произошло, уверяю вас.

– И не произойдет! – рявкнул Кент, не желая уступать.

Партон помолчал, чуть заметно кивнул и, вскинув бровь, посмотрел на Поуни.

– Дорогая, я готов драться за вас – скажите только слово! Ваш супруг, конечно, большой, но…

Поуни было не до шуток. Кент выглядел как медведь с занозой в лапе. Сердце ее заколотилось гулко, как барабан.

Что такое с Кентом? Неужели он всерьез решил, будто она… Поуни закусив губу, замотала головой. И поспешно отпила еще шампанского. Шампанское подали очень хорошее. Поуни слышала, как гости ахали, разглядывая этикетку. Но ей было все равно, она пила драгоценный напиток, как шипучку.

– Ну что ж, пусть это придаст вам храбрости, – сказал Доминик Партон без тени иронии. – Прощайте, дорогая.

Он ушел. Наступило неловкое молчание. Поуни нервно осушила бокал, и тут же некто в белых шортах и черной футболке с эмблемой яхты на груди налил ей еще.

– Тебя станет нехорошо, – хмуро заметил Кент.

Поуни взглянула в глаза мужу. А ведь прав был Доминик! Шампанское действительно придало ей храбрости.

– Вот как? – вызывающе спросила она.

– Либо тошнить будет, либо ты напьешься настолько, что скажешь «да» любому стареющему ловеласу, который предложит увезти тебя на своей роскошной яхте.

– Стареющему? Да ему не больше сорока!

– Это на двенадцать лет больше, чем мне, и на семнадцать больше, чем тебе!

Кент был зол. А из-за чего, собственно? Неужели он ревнует?! Поуни невольно улыбнулась.

– Он моложе большинства собравшихся здесь людей, – заметила она. – И, насколько я понимаю, не женат…

Ее самодовольная улыбочка окончательно взбесила Кента.

– Зато ты замужем!

Сердце у Поуни запрыгало, точно горная козочка. Она молча посмотрела на мужа, отхлебнула еще шампанского… Он сейчас так близко! Почему же не обнимет ее? Пусть хотя бы коснется ее, как Доминик, – этого было бы достаточно…

– Жена ты мне или нет?

Глаза у Кента горели, и она таяла в этом огне. О Господи! Нет, довольно! Навоображала себе Бог весть чего… Она просто видит то, что хочет видеть. А если на самом деле все не так? Какой дурой она окажется!

Поуни с трудом отвела взгляд. Кент стоял слишком близко… Разве можно думать, когда он совсем рядом? Ну почему он не обнимет ее? Если ревнует, почему не скажет об этом прямо?

– Ты боишься, что люди подумают, будто твоя жена тебе изменяет? Ну, извини… – пробормотала она, снова поднося бокал к губам.

И тут она получила то, что хотела! Кент коснулся ее, точнее, схватил за руку, помешав сделать очередной глоток.

– Да плевать мне, что они там подумают! – процедил он сквозь стиснутые зубы и жадно припал губами к ее руке.

Кент весь дрожал, и Поуни с замирающим сердцем смотрела на прядь темных волос у него на лбу…

«Он меня любит!» Эта мысль пронзила Поуни, точно удар тока. Все тело ее внезапно обмякло, колени подогнулись, но Кент обхватил жену за талию и привлек к себе.

Поуни сквозь одежду почувствовала, как напряглась его плоть. Теперь она знала, что это значит – не для него, а для нее. Какое невероятное наслаждение сулит. Она прижалась к мужу, оторвала руку от его рта и обвила его шею… Кент застонал и прижался губами к ее губам…

– Мне очень жаль вам мешать, – сказали сзади извиняющимся тоном, – но, боюсь, на вас смотрит половина присутствующих…

Свет в салоне был по-прежнему притушен, но тем не менее Кент увидел, что человек двадцать гостей глазеют на них в окна. В том числе и напористая блондинка, которой он вроде бы что-то обещал – только решительно не помнил, что именно.