Текст книги "Морской волчонок (с иллюстрациями). Перевод Л. В. Рубинштейн, Н. И. Яньков."

Автор книги: Майн Рид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 8. ЯЛИК УПЛЫЛ

Итак, именно лодка была причиной моего крайнего изумления. Вы спросите, что же случилось с лодкой. Утонула? Нет, не утонула – она уплыла.

Когда я взглянул на то место, где оставил лодку, ее там не было. Бухточка среди скал была пуста!

Тут не было ничего таинственного. Я не привязал лодку и даже не вытянул конец каната на берег, и бриз, ставший теперь свежее, вывел ее из бухточки и погнал по воде. Было видно, как она медленно удалялась от рифа.

Сначала я был просто поражен, но через секунду или две мое удивление перешло в тревогу. Что делать? До берега было, по меньшей мере, три мили, – мне их не проплыть, и нет  никакой надежды, что кто-нибудь явится ко мне на помощь. Размахивать руками, подавая сигналы бедствия, бесполезно, – увидеть это можно разве что в подзорную трубу. Но можно ли на это рассчитывать?

Да в ужасное положение я попал из-за собственного легкомыслия! Но может быть не все потеряно, и лодку можно догнать вплавь пока она не очень далеко – какие-нибудь сто метров. Другого выхода нет, но нельзя терять ни секунды, ведь ее уносит все дальше!

Я мгновенно сорвал с себя штаны и запрятал их между камней. Снял башмаки, чулки, рубашка тоже последовала за ними, чтобы не стесняла движений, и бросился в воду – глубина была достаточная у самых камней. Я старался изо всех сил, но все же приближался к ялику очень медленно. Затем мне показалось, что мы с ним движемся с одинаковой скоростью, и мне его ни за что не догнать, и я уже решил возвращаться на риф, пока на это есть еще силы. Но тут ялик изменил курс и направился практически мне навстречу. Это произошло благодаря неожиданному порыву ветра. Через несколько мгновений я радостно ухватился руками за край борта. Это дало мне возможность передохнуть после долгого заплыва.

Отдышавшись, я попытался влезть в лодку, но, к моему ужасу, маленькое суденышко не выдержало моей тяжести – перевернулось вверх дном, и я оказался под водой.

Вынырнув на поверхность, я попробовал сесть верхом на киль. Однако из этого ничего не вышло, – она перевернулась вновь и заняла нормальное положение, но зачерпнула при этом много воды. Под весом воды лодка настолько осела, что я перебрался через борт и влез в нее без особого труда. Но тут же почувствовал, что она начала тонуть. Нужно было немедля выпрыгивать из лодки, тогда она осталась бы на поверхности. Но я был сильно напуган и ошеломлен бесконечным нырянием, и, не соображая, что делаю, начал вычерпывать воду пригоршнями, но не успел сделать и нескольких движений, как почувствовал, что ялик погружается. В следующее мгновение он затонул прямо подо мной, и мне пришлось изо всех сил работать руками и ногами, чтобы спастись от водоворота, который образовался на месте его гибели.

Глава 9. СИГНАЛЬНЫЙ СТОЛБ

Ветер усилился, небо затянуло тучами. В борьбе с волнами я был совершенно измучен и несколько минут, стараясь отдышаться, лежал на краю рифа, когда, наконец, до него добрался.

Однако я недолго находился в бездействии. Положение было не такое, чтобы тратить время попусту. Зная это, я вскочил на ноги, оделся и огляделся.

Не знаю, почему я прежде всего посмотрел в сторону погибшей лодки. Быть может, во мне шевелилась смутная надежда, что она всплывет. Но там лишь  весла носились по волнам.

Затем я обратил свой взгляд в сторону берега, но волны сделались так высоки, что его не было видно, и едва можно было различить дома. Звать на помощь было бессмысленно. Даже в безветренный день меня бы не услышали. И, прекрасно зная это, я и не пытался открыть рот.

Ни одного судна не виднелось в бухте. Было воскресенье, и суда находились на стоянках. По той же причине и рыбачьи лодки стояли на приколе, а все шлюпки для катанья из нашего поселка, вероятно, отправились далеко – к знаменитому маяку, в том числе и лодка Гарри Блю.

На севере, востоке, западе и юге не было ни одного паруса. Кругом лежала водная пустыня, и я чувствовал себя заживо погребенным. Я хорошо запомнил жуткое чувство одиночества, которое охватило меня. Помню, что я опустился на камни и заплакал. Вернулись чайки. Может быть, они сердились на меня за то, что я их прогнал: они летали над самой моей головой, испуская оглушительные, резкие крики, как бы намереваясь напасть на меня. Теперь я думаю, что они делали это скорее из любопытства, чем от злобы.

Оставалось только одно – ждать, пока не подойдет помощь извне. Другого выхода не было. Я никак не мог выбраться с островка сам.

Но когда, и благодаря какой счастливой случайности это может случиться? С берега без подзорной трубы меня все равно не увидят. Всего один-два лодочника имели подзорные трубы – я это знал, – и одна была у Гарри Блю. Но далеко не каждый день они пользовались этими трубами. И десять шансов против одного, что они не направят их на риф. Зачем им смотреть в этом направлении? Этим путем суда никогда не ходят, – всегда далеко огибая опасный риф. Таким образом, надежда, что меня заметят в трубу, была очень слаба. Но еще слабее была надежда, что меня подберет какое-нибудь судно, раз путь судов не лежит мимо рифа.

Полный таких неутешительных мыслей, я уселся на скалу и стал ждать дальнейших событий.

Умереть с голоду на островке я не боялся, ведь  Гарри Блю к вечеру вернется – увидит, что ялик пропал, и, естественно, подумает, что взял ее я, потому что я единственный из мальчиков и вообще из жителей поселка пользовался этой привилегией. Увидев, что лодки нет, что даже к ночи она не вернулась, Блю пойдет к дяде. Тогда начнется тревога, и меня станут искать. В конце концов, все это приведет к тому, что меня найдут.

Меня не столько беспокоила мысль о собственной судьбе, сколько страх перед тем, что я наделал. Как я теперь посмотрю Гарри в глаза? Чем возмещу убыток? Дело серьезное – у меня денег нет, а дядя не станет платить за меня. Обязательно надо возместить лодочнику потерю лодки, но как это сделать? Разве что дядя разрешит мне отработать этот долг Гарри… А я бы работал по целым неделям, пока не окупится стоимость ялика, лишь бы у Гарри нашлось применение моим силам.

Я сидел, высчитывая, во сколько могла обойтись лодочнику утонувшая лодка. Целиком поглощенный этими мыслями, я не думал, что моя жизнь в опасности. Считая, что меня ждет лишь голодная и холодная ночь, что промокну насквозь: прилив целиком покроет камни рифа, и мне всю ночь придется стоять в воде.

Кстати, какова будет глубина воды? Дойдет ли мне до колен? Я знал, что риф полностью покрывается приливом. Но мне, как и многим прибрежным жителям, казалось, что вода не очень сильно заливает риф.

Ясно, что об уровне прилива следовало спрашивать у сигнального столба. Я внимательно его осмотрел. Неужели, вот та, нанесенная белой краской вокруг столба, линия и есть уровень прилива? Скорее всего, так и есть, но какой кошмар, ведь до нее, наверное, около двух метров от основания столба!

Чуть не теряя рассудок, я бросился к столбу, прижался к нему вплотную. Увы! Мои глаза не обманули меня: линия приходилась намного выше моей головы. Я с трудом доставал до нее даже кончиками пальцев вытянутой руки.

Меня охватил неописуемый ужас, когда я понял, что мне угрожало: прилив зальет скалы раньше, чем придет помощь. Волны сомкнутся над моей головой – я буду смыт с рифа и утону в водной пучине!

Глава 10. ВЗБИРАЮСЬ НА СТОЛБ

Теперь я убедился в том, что моя жизнь в опасности – вернее, что меня ждет неизбежная смерть. Надежды, что меня спасут до темноты, практически не было, а прилив начнется задолго до наступления ночи. Вода быстро достигнет высшей точки, и это будет конец. Даже если меня хватятся до вечера – а это, как я уже говорил, было сомнительно, – все равно будет поздно. Прилив ждать не станет.

Ужас и отчаяние, охватившие меня, какое-то время лишили меня способности рассуждать. Я ничего не соображал и некоторое время лишь в трансе крутил головой, оглядывая пустынную морскую ширь, поворачиваясь из стороны в сторону, и беспомощно глядя на волны. Не было видно ни паруса, ни лодки, одни  только чайки с криками летали вокруг.

Но тут на глаза мне попался сигнальный столб, и в мозгу вдруг сверкнула счастливая мысль: «так вот же спасение!»

Вряд ли нужно объяснять, что я решил взобраться в бочку на столбе (я хорошо лазил по деревьям, и сделать это мне казалось легким делом) и просидеть там, пока не схлынет прилив. Мне, конечно, предстояла тяжелая ночь, но опасность миновала. Я, еще смеясь, буду рассказывать, как лихо нашел выход из тяжелой ситуации.

С такими мыслями я подошел к столбу, чтобы взобраться наверх. – До начала прилива оставалось еще достаточно времени, просто хотелось убедиться в том, что в нужную минуту можно будет спастись этим путем.

Оказалось, что это довольно трудно, особенно внизу, где столб до белой линии (там он постоянно омывался морем) был покрыт той же черной скользкой массой, которая покрывала и камни. Я невольно вспомнил, нарочно смазанные салом столбы, служившие развлечением на праздниках в нашем поселке[9]9
   В старину на народных праздниках ставились столбы, вымазанные салом. Тому, кто первый добирался до вершины столба, выдавалась награда.


[Закрыть].

С большим трудом, ежеминутно срываясь, я преодолел скользкий участок. Дальше дело пошло легче, и вот он бочонок. Я протянул руку, чтобы ухватиться за его верхний край и влезть на него. Я уже поздравлял себя с победой, как вдруг обнаружил, что это мне не удается. Мои руки были слишком коротки – они не доставали до верхнего края бочки. Я мог дотянуться только до середины, в том месте, где бочка расширяется, но не мог ухватиться за нее. Я не мог ни двигаться вперед, ни оставаться на месте. Я ослабел и через несколько секунд вынужден был соскользнуть к подножию столба.

Я попробовал забраться еще несколько раз, но результат был тем же. Не позволяя себе паниковать, взяв себя в руки, стал думать, что бы мне предпринять.

Наконец меня осенила блестящая мысль. Что, если натаскать камней к столбу, навалить их так, чтоб они были выше уровня прилива, и встать на них? Так и нужно сделать.

Вокруг столба уже лежали камни, делающие его более устойчивым. Натаскаю-ка еще со стороны прилива.

Восхищенный этим новым проектом, я, не теряя ни минуты, приступил к его реализации. На рифе было сколько угодно обтесанных водой валунов, и я предполагал, что в несколько минут мое сооружение будет готово. Но, немного поработав, стал понимать, что это дело займет гораздо больше времени, чем я думал. Камни были скользкие, носить их было трудно. Одни были слишком тяжелы для меня, а другие невозможно было вытащить из песка.

Я работал изо всех сил. – Знал, что если хватит времени, то успею навалить достаточно высокую горку. Больше всего я боялся не поспеть. Не раз падал, напрягая все силы в этой борьбе. Колени мои были разодраны в кровь острыми камнями. Но я не обращал никакого внимания на трудности, на боль и усталость. Мне угрожала большая опасность – потерять жизнь!

Мне удалось довести насыпь до высоты собственного роста раньше, чем прилив стал заливать скалы. Но этого мало – так, если судить по отметине, на столбе мне придется стоять в воде по пояс. Я упорно продолжал работать, не отдыхая ни одной секунды. Работа же становилась все труднее и труднее. Все близлежащие камни уже пошли в дело, и за новыми приходилось ходить все дальше. Я совершенно изранил себе руки и ноги, и это еще больше мешало работе. Теперь приходилось затаскивать камни на высоту моего роста, иногда они скатывались, грозя разбить мне ноги. Я выбивался из сил. А прилив наступал, и приходилось трудиться сначала по колени в воде, затем по пояс, погружаясь за камнем в воду – волны  окатывали с головой так, что я боялся захлебнуться.

Наконец после долгого труда – прошло три часа или даже больше – работу пришлось прервать, но насыпь еще далеко не была готова. Я притащил к куче последний камень и водрузил его на вершине, затем взобрался туда сам. Стоя на самой высокой точке своего укрепления, плотно обхватив столб руками, с трепещущим сердцем глядел я на прибывающее море.

Глава 11. ПРИЛИВ

Не могу сказать, что я был уверен в своем сооружении. Совсем наоборот – я дрожал от страха. Будь у меня больше времени на постройку, чтобы сделать ее повыше и крепче, я был бы спокойнее. В сигнальном столбе я не сомневался: он был испытан и выдержал уже не одну бурю за много лет. А вот моя постройка…? Во-первых, мои колени упирались в белую отметку на столбе. Скорее всего, она обозначает уровень прилива при мертвом штиле, когда море спокойно, совершенно спокойно. Но море не было спокойным. Довольно свежий ветер вздымал волны высотой не менее полуметра. Если так, то я не просто буду стоять по колени в воде, – меня будет окатывать по грудь. А что, если ветер и волнение усилятся? А вдруг буря? Тогда вся моя работа ни к чему. Потому что в бурю мне не раз случалось видеть, как белая пена обдает риф и поднимается много выше сигнального столба.

Да, если разыграется буря, я пропал!

Такое опасение возникало у меня то и дело.

Правда, сейчас прекрасный месяц май, и утро было чудесное. В другом месяце скорее можно ожидать шторма. Но и в мае бывают штормы. На суше может стоять безоблачная погода, а в это время в море гибнут корабли. Да, наконец, пусть даже и не буря – просто сильная волна легко смоет меня с моей кучи камней.

Меня тревожило и другое. – Камни были навалены друг на друга как попало, и, встав на них, я сразу почувствовал, что это довольно шаткая опора. Что будет, если они рухнут под ударами волн?

Я крепко обнимал столб, прижавшись к нему, как к самому дорогому другу. И старался не шевелиться, чтобы не расшатывать камни, потому что собрать их во второй раз было бы невозможно. – Море залило весь риф, и у подножия столба уже было глубоко.

Не двигая при этом корпусом, я крутил головой, не идет ли ко мне помощь, следил за уровнем прилива и за волнами, которые неслись ко мне и бились о камни моего сооружения. Так тянулось время. У меня начала кружиться голова, я боялся сорваться, часто мне казалось, что я уже лечу вниз.

Волны поднимались все выше и выше. Вот они залили верхушку моей насыпи и покрыли ступни, вот они подмывают мне колени… Когда же они остановятся? Когда прекратится прилив? Я стою уже по пояс в соленом потоке, он омывает меня, брызжет в лицо, окатывает плечи, забирается в рот, в глаза и уши – я задыхаюсь, я тону!.. О Боже!

Но к счастью прилив достиг своего пика. Я сопротивлялся с отчаянным упорством, крепко прижавшись к сигнальному столбу. Это продолжалось долго, наступил вечер и, если бы все оставалось без изменения, я смог бы удержаться на своем месте до утра. Но ветер все усиливался, пошел дождь, удары волн становились все сильнее, я с трудом их выдерживал, меня едва не срывало.

Сердце у меня замирало от страха. Если волны превратятся в могучие, бурные валы, я не смогу больше сопротивляться, и меня снесет.

Вот сильная волна сдвинула меня с места, камни стали расползаться у меня под ногами, я не смог больше держаться, соскользнул по столбу и вслед за развалившейся кучей камней полетел в воду.

Глава 12. ПРИСТЕГИВАЮСЬ К СТОЛБУ

К счастью, я выучился плавать, нырять тоже немного умел. Эти умения оказались чрезвычайно полезными, только благодаря им я остался жив. Вынырнув на поверхность, я словно собака-водолаз, отыскивающая в воде какой-нибудь предмет, вертелся в волнах, стараясь увидеть столб. Я с трудом соображал, не понимая, куда он делся, – вода ослепила и оглушила меня.

Наконец, я его заметил, и это было весьма вовремя, еще минут десять и меня бы унесло так далеко, что я уже не в состоянии был бы вернуться назад. Уже сейчас столб был от меня уже не так близко, как я предполагал, – на расстоянии многих метров, пожалуй, не меньше двадцати. Волны и течение относили меня все дальше и дальше.

Что же мне делать, когда доплыву до столба, надолго ли хватит сил держаться за него? Это было не ясно, но я  поплыл к нему, меня гнал туда инстинкт, мне казалось, что там мое спасение. Я поступал, как все утопающие: хватался за соломинку. После долгой борьбы с ветром, приливом и дождем я снова обнял его, как старого друга. Он и был для меня чем-то вроде друга. Если бы не этот столб, я пошел бы ко дну.

Достигнув столба, я уже чувствовал себя почти спасенным. Было нетрудно, ухватившись за него руками, держаться на плаву, хотя, конечно, это было довольно утомительно.

Если бы море было спокойно, я бы мог долго оставаться в таком положении, пожалуй, до конца прилива, а это было все, что мне требовалось. Но море не было спокойно, и это меняло дело. Правда, на время оно почти утихло и волны стали меньше, чем я и воспользовался, чтобы отдохнуть и отдышаться.

Но это была короткая передышка. Ветер подул снова, усилился дождь, и море забушевало опять, еще сильнее, чем раньше. Волны бросали меня то вверх, то вниз, вертели волчком вокруг столба, я проделывал акробатические упражнения не хуже любого циркача.

Первый натиск волн я выдержал мужественно. Я знал, что борюсь за спасение своей жизни, что бороться необходимо. Но это давало слабое утешение. Я чувствовал, как недалек от гибели, меня одолевали самые мрачные предчувствия. – Скоро силы мои вконец иссякнут.

Что бы такое сделать, чтобы удержаться? Я ломал себе голову над этим в перерыве между двумя валами. Будь у меня веревка, я привязал бы себя к столбу. Но веревка была так же недоступна для меня, как лодка или как уютное кресло у камина в доме дяди. Не было смысла и думать о ней. Но в эту минуту словно добрый дух шепнул мне на ухо: если веревки нет, надо ее заменить чем-нибудь!

Вам не терпится узнать, что я придумал? Сейчас услышите.

На мне была надета куртка из грубой хлопчатобумажной ткани, какую носили простые люди, когда я был мальчиком. Не будем умалять достоинства этой куртки. Позже я стал хорошо одеваться, носил платье самого лучшего сукна, какое только могут произвести на свет ткацкие станки западной Англии, но за все свои наряды я не отдал бы и кусочка той куртки. Мне кажется, я имею полное право сказать, что обязан ей жизнью.

Так вот, на куртке был ряд пуговиц – не нынешних роговых, костяных, слабеньких… нет! Это были хорошие, крепкие металлические пуговицы размером с шиллинг.[10]10
  Ши́ллинг – английская монета; 20 шиллингов составляют 1 фунт стерлингов. 12 пенсов составляют 1 шиллинг.


[Закрыть] На мое счастье, они были крупные и прочные.

Куртка была на мне, и тут мне тоже повезло, потому что ее могло и не быть. Ведь, отправляясь в погоню за лодкой, я сбросил куртку и штаны. Но, вернувшись, я надел снова и то и другое, потому что стало вдруг довольно свежо. Все это произошло весьма кстати, как вы сами сейчас увидите.

Зачем мне понадобилась куртка? Для того, чтобы разорвать ее на полосы и привязать себя к столбу? Нет! Это было бы непосильной задачей для человека, затерянного в бушующем море и у которого в распоряжении только одна свободная рука для вязания узлов и нет ножа. Мой план был гораздо проще: я расстегнул и широко распахнул куртку, плотно прижался грудью к столбу и застегнул куртку на все пуговицы с противоположной стороны столба.

К счастью, куртка была достаточно просторной. Дядя оказал мне неоценимую услугу, заставив меня и по праздникам носить эту широкую, (на несколько размеров больше) старую куртку, ранее принадлежавшую одному из его работников.

Застегнув все пуговицы, я получил возможность отдохнуть и обдумать создавшееся положение.

Теперь меня уже не могло смыть, и мне нечего было бояться. Я мог сорваться с рифа только вместе со столбом. Я стал составной частью столба, как бочка на его верхушке, даже корабельный канат не мог бы меня привязать к столбу прочнее, чем моя крепкая куртка.

Но, увы! Опасность еще не миновала. Через некоторое время я увидел, что положение мое улучшилось лишь немного. Очередная волна накрыла меня с головой. – Куртка мешала мне всплывать вместе с накатившимся валом, и я  остался практически на месте. Но так я скоро захлебнусь от таких повторных купаний.

Глава 13. ПОДВЕШЕН К СТОЛБУ

Ясно, что нужно подняться над уронвем волн, и опять там пристегнуться. Но как мне удержаться наверху, на абсолютно гладком столбе? Я очень скоро соскользну вниз. О, если бы там было хоть за что-нибудь зацепиться. Гвоздь? Но гвоздя там нет. Я вспомнил, что столб слегка суживается кверху, верхушка его стесана со всех сторон и заострена, а на острие надет бочонок, или, вернее сказать, часть верхнего конца столба пропущена в дно бочонка. И в том месте, где столб входит в бочку есть небольшая кольцевая выемка – уступ, в который хотели упереть бочку. Хватит ли этого для того, чтобы зацепить за него куртку, и помешать ей соскользнуть вниз? Необходимо попытаться это сделать.

Не дожидаясь новой волны, я «атаковал» конец столба. Ничего не вышло – я слетел обратно, внизу меня снова ждали мои горести: меня опять окатило водой. Вся беда была в том, что я не мог, как следует, натянуть воротник куртки – мешала голова, она упиралась в дно бочонка и выемка оказывалась на уровне глаз. Надо попробовать закрепиться наверху не курткой, а чем-нибудь другим.

Но чем же? И это я придумал! Вы сейчас узнаете, что именно. Штаны на мне держались на плечах при помощи помочей. Это были не современные матерчатые подтяжки, а два крепких ремня из бычьей кожи. Я и решил повиснуть на них.

Пробовать и соображать не было времени. Я не имел ни малейшего желания находиться внизу – и опять отправился наверх. Куртка помогла мне. Я натянул ее, откинувшись изо всех сил на спину и стиснув ногами столб.

Таким образом, у меня освободились руки, и я получил возможность оставаться наверху подольше, не испытывая усталости.

Устроившись как следует, я отстегнул помочи. Действуя осторожно, несмотря на неудобную позу, боясь уронить, я связал их в один ремень, сделав узел как можно крепче, стремясь, чтобы суммарная длина ремня была как можно больше. На конце ремня я сделал петлю. Этот конец  обвел вокруг столба и в петлю продел второй конец ремня, таким образом как бы накинул лассо на столб[11]11
  Лассо – вид аркана.


[Закрыть]. Получившуюся «большую» петлю продвинул вверх, пока она не оказалась в кольцевой выемке на столбе, и затянул ее, потянув за конец ремня. Мне осталось только опоясать себя свободным концом и завязать его. Я все это сделал довольно быстро и, откинувшись назад, налег на ремень всей своей тяжестью. Я даже перестал сжимать ногами столб и висел с минуту, как повешенный. Если бы какой-нибудь лоцман увидел меня в таком положении в свою трубу, он наверняка решил бы, что я самоубийца или что произошло кошмарное преступление.

Я очень устал и наглотался воды. Вряд ли мое положение было смешным, но я смеялся – страх пропал. Я чувствовал, что спасен, как будто Гарри Блю с его лодкой уже был на расстоянии десяти метров от столба. Пусть буря крепчает, пусть льет дождь, пусть воет ветер, пусть вокруг меня беснуются пенистые гребни! Невзирая ни на что, я останусь здесь, наверху.

Правда, мое положение нельзя было назвать особенно удобным, но выбирать не приходилось. Таким образом, полу вися, полу сидя, я провел остаток ночи.

Если я скажу вам, что в свое время начался отлив, и обнажились скалы, вы решите, что я, конечно, тотчас отвязался от столба и спустился вниз. Нет, я этого не сделал: я больше не доверял этим скалам.

Мне было неудобно, но я оставался на столбе – я боялся, как бы не пришлось еще раз все начать сначала. Вдобавок я знал, что наверху меня скорее заметят, когда настанет утро, и с берега пошлют ко мне на помощь.

И помощь мне была послана, или, вернее, пришла сама собой.

Не успела Аврора позолотить морской горизонт, как я увидел лодку, несущуюся ко мне со всей возможной скоростью. Когда она подошла поближе, я увидел то, что мне лишь грезилось раньше: на веслах сидел Гарри Блю!

Не стану распространяться о том, как повел себя Гарри, как он смеялся, кричал, размахивал веслом, как бережно и осторожно снял меня со столба и положил в лодку. И когда я рассказал ему всю историю и сообщил, что его ялик пошел ко дну, он не стал сердиться, а только улыбнулся и сказал, что могло быть и хуже. И с того дня ни разу ни один упрек не сорвался с его уст – ни слова о погибшем ялике!