Текст книги "Сошествие ангелов"

Автор книги: Майкл Сканлон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

– Ты не торопился, – сказал Захариил с непривычной злостью в голосе. Немиил покачал головой, неспособный сейчас ответить.

Захариил протянул кузену руку и сказал:

– Давай, тебе нужно сделать упражнения.

Его кузен оттолкнул руку, хватая ртом воздух и не открывая глаз. Захариил опустился на колени и начал массировать ноги кузена, разрабатывая напряженные узлы в его мускулах твердыми движениями кончиков своих пальцев.

– Больно! – крикнул Немиил.

– Будет болеть еще больше, если я этого не сделаю, – отметил Захариил. Немиил закусил губу, когда Захариил оказывал ему помощь, его дыхание постепенно становилось ровнее, в то время как тело начало оправляться от последствий забега. Наконец, Немиил сумел сесть, и Захариил начал разрабатывать напряжение в его плечах.

Захариил ничего не сказал, видя уязвленную гордость на лице кузена и сожалея о потребности прибавить ему еще унижения, обогнав его на круг. Но Немиил был достаточно взрослый, чтобы совладать с ударами по своей гордости. Они оба делали подобное все те годы, которые знали друг друга.

Захариил обернулся, услышав тяжелые шаги позади себя, и увидел Астартес в изукрашенной броне.

– Ты быстро пробежал забег, парень, – сказал воин. – Как тебя зовут?

– Захариил, мой лорд.

– Встань, когда ко мне обращаешься, – приказал воин.

Захариил поднялся, и смерил взглядом лицо Астартес. Его черты были обветренными и утомленным, хотя его глаза все еще говорили о молодости. Его броня была украшена всеми видами символов, которых Захариил не смог распознать, и он нес золотой посох, увенчанный устройством, напоминающим рогатый шлем.

– Как ты победил в этом забеге?

– Я… я просто быстрее бежал, – сказал Захариил.

– Да, – сказал воин, – но откуда пришли силы?

– Я не знаю, думаю, я только поглубже копнул.

– Возможно, – сказал воин, – хотя я подозреваю, что ты не знаешь, куда копнул. Иди за мной, Захариил, у меня для тебя есть вопросы.

Захариил бросил быстрый взгляд на Немиила, который пожал плечами без особого интереса.

– Быстрее, парень! – сказал воин. – Разве ваши магистры не учат вас шевелиться?

– Извините, мой лорд, но куда мы идем?

– И перестань называть меня своим лордом, это раздражает меня.

– Тогда, как мне называть вас? – спросил Захариил.

– Называй меня братом библиарием Израфаилом.

– Тогда, куда мы идем, брат Израфаил?

– Мы идем в другое место, – сказал Израфаил, – и там я задам тебе вопросы.

Другим местом оказалась одна из келий для медитаций, куда отправляли оруженосцев подумать над своими проступками, сделанных пред магистрами Ордена. Каждая келья была местом для размышлений, с единственным окном, откуда кающийся оруженосец мог глядеть на калибанские леса и думать над тем, что он совершил.

– Я сделал что-то не так? – спросил Захариил, следуя за Израфаилом в келью.

– Почему ты так думаешь? Что-то совершил это?

– Нет, – сказал Захариил. – По крайней мере, я так не думаю.

Израфаил указал на то, что Захариилу следует сидеть на табурете в центре кельи, и подошел к окну, закрывая тонкий свет своим объемным бронированным телом.

– Скажи мне, Захариил, – начал Израфаил, – в твоей короткой жизни, был ли ты в состоянии делать… странные вещи?

– Странные вещи? – спросил Захариил. – Я не понимаю.

– Тогда позволь мне привести тебе пример, – сказал Израфаил. – Могли ли объекты , окружающие тебя, двигаться без твоего касания? Видел ли ты во снах что-либо, впоследствии сбывшееся? Или ты видел вещи, которые не мог объяснить?

Захариил вспомнил свою схватку с Эндриагским Зверем, и клятву держать необыкновенность своей победы при себе. Древние калибанцы когда-то сжигали людей в связи с такими силами, и он считал, что Астартес были не менее строгими с такими вещами.

– Нет, брат Израфаил, – сказал он, – ничего подобного.

Израфаил рассмеялся.

– Ты лжешь, мальчик. Это ясно, как день, даже без помощи варпа. Я спрашиваю опять, ты сталкивался с подобными странными вещами? И прежде, чем ты ответишь, помни, что я буду знать, лжешь ли ты, и ты утратишь все шансы продолжать испытания, если я решу, что ты был менее, чем правдив.

Захариил взглянул в глаза Израфаила, и понял, что Астартес был совершенно серьезен. Израфаил единым словом мог вышвырнуть Захариила из испытаний, но он хотел победить в них и доказать, что достоин более, чем кто-либо.

– Да, – сказал он, – сталкивался.

– Хорошо, – сказал Израфаил. – Я знал, что почувствовал в тебе силу. Продолжай, когда это было?

– Это было, когда я сражался с Эндриагским Зверем. Тогда оно и случилось. Клянусь, я не знаю, что это было, – сказал Захариил, слова вырвались из него в порыве исповеди.

Израфаил поднял руку.

– Успокойся, мальчик. Просто расскажи мне, что произошло.

– Я… я не уверен, – сказал он. – Зверь побеждал, он собирался убить меня, и я почувствовал нечто… я не знаю… во мне поднялась моя ненависть к Зверю.

– Что случилось потом?

– Это было, как будто… как будто время замедлилось, и я смог видеть вещи, невиданные мною прежде.

– Какие вещи?

– Я мог смотреть внутрь Зверя, – сказал Захариил. – Я мог видеть его сердце и скелет. Я мог зайти в него, будто он был призраком.

– Взор ужаса, – сказал Захариил, – очень редкий.

– Вы знаете об этом? Что это такое?

– Это одна из форм ворожбы, – сказал Израфаил. – Псайкер использует свою силу, чтобы смотреть сквозь физические сферы, и перемещать части своего тела в варп. Это очень могущественно, но чрезвычайно опасно. Тебе повезло, что ты остался в живых. – Эта сила злая? – спросил Захариил.

– Злая? Почему ты спрашиваешь?

– В нашем прошлом людей, владеющих подобными силами, сжигали.

Израфаил проворчал в симпатии.

– Давным давно на Терре все было так же. Любого, кто был иным, преследовали и боялись, хотя люди, делавшие это, не знали того, чего они боялись. Но отвечая на твой вопрос, мальчик, то нет, твоя сила не злая, не более, чем меч является злым. Она просто инструмент, который может использоваться в добрых и злых целях, в зависимости от того, кто ею пользуется и зачем.

– За это меня исключат из испытаний?

– Нет, Захариил, – сказал Израфаил. – Как ничто иное, это делает тебя наиболее вероятным кандидатом на избрание.

– Избрание? – спросил Захариил. – Так они были для того, чтобы выбрать, кто станет Астартес?

– Частично, – припустил Израфаил, – но также и для того, чтобы увидеть, что человеческий род на Калибане достаточно чист, чтобы гарантировать его включение как мир, откуда Легион сможет рекрутировать новобранцев.

– И он чист? – спросил Захариил, не совсем понимая слава Израфаила, но не терпя узнать больше о Легионе.

– Пока, да, – сказал Израфаил, – что есть хорошо, поскольку для примарха было бы тяжело бросить свой родной мир.

– Примарх? – сказал Захариил. – Кто такой примарх?

Израфаил снисходительно улыбнулся Захариилу и сказал:

– Конечно, это слово для тебя ничего не означает, не так ли? Ваш Лорд Джонсон – это тот, кого мы знаем как примарха, одного из сверхчеловеческих воинов, созданных Императором, чтобы сформировать генетический проект Астартес. Первый Легион был создан из его генетической структуры, и в некотором смысле, мы его сыновья. Я знаю, что сейчас для тебя в этом нет никакого смысла, но со временем это будет не так.

– Вы хотите сказать, что есть другие, похожие на Льва? – спросил Захариил, не веря, что могли быть еще существа, столь возвышенные, как Лев Эль'Джонсон.

– Действительно, – сказал Израфаил, – девятнадцать других.

– И где они? – спросил Захариил.

– Ах, – сказал Израфаил, – об этом есть рассказ.

Тогда Израфаил рассказал Захариилу самый удивительный рассказ из всех, которые он когда-либо слышал – рассказ о мире, расколотым войной, и о невероятном человеке, объединившим его под знаменем орла и молнии. Израфаил говорил о времени, про тысячи лет назад, когда человечество начало распространятся из своей колыбели к самым далеким уголкам вселенной. Золотой Век исследований и экспансии процветал, на тысячах и тысячах миров появилась человеческая раса.

Но все это превратилось в вопящий, кровавый финал времен войны, крови и ужаса. – Некоторые называют это Веком Раздора, – сказал Астартес, – но я предпочитаю термин Древняя Ночь. Оно более поэтично.

О том, что привело к этому монументальному падению из высот, Израфаил не говорил, но он продолжал рассказывать о империи, разбитой и уменьшенной до обломков цивилизации, которые ногтями цеплялись за грань существования, разбросанных застав человечества, усыпающих вселенную подобно забытым островам в темном и враждебном океане.

Он объяснил, что Калибан был одной из таких застав, миром, колонизированным в Золотом Век и отделенным от остальной ветви человечества с падением Древней Ночи. В течение тысячелетий, человеческая раса была на грани исчезновения, некоторые миры разрушили себя в диком варварстве, другие стали жертвой бесчисленных враждебных инопланетных форм жизни, которые насели вселенную наряду с человечеством. Другие процветали, становясь независимыми мирами прогресса и света, маяками во мраке, освещающими путь будущим поколениям людей, чтобы их вновь нашли.

Но поскольку Древняя Ночь начала рассеиваться, Император начал создавать свой план по соединению утерянных нитей человечества в великий гобелен Империума. Израфаил не говорил о происхождении Императора, просто сказав, что он появился давным давно из сумрака войны, в зверской дикости разрывавшей землю, и ходил среди человечества дольше, чем кто либо мог припомнить. Император вел бесчисленные войны на поверхности опустошенной Терры, в конце концов завоевав ее с помощью первых генетически спроектированных сверхсолдат. Что и говорить, они были еще сырым проектом, но они были первыми протоастартес, которые, когда Терра стала Его, продолжили развиваться в более продвинутых созданий.

Все это непреклонно вело к развитию примархов.

Примархами, объяснял Израфаил, должны были стать двадцать легендарных воинов. Герои и лидеры, они были бы генералами, которые возглавят огромные армии Императора в его великом плане завоевания. Каждый из них будет могучим существом, наделенным частью гения Императора, его харизмы и силы личности. Каждый будет повелителем полей сражений, подобно вырвавшимся богам, вдохновляющими людей на невиданные вершины доблести, и шагающими с войной по звездам до окончательной победы.

Когда Израфаил рассказал эту часть истории, Захариил не сомневался, что Лев Эль'Джонсон был таким существом.

Рассказ Израфаила принял более мрачный тон, когда он продолжил рассказывать о том, как каждая кузница на Терре начала в больших количествах производить оружие, военные машины и материальное обеспечение для снабжения армии Императра, в то время как прмархи дозревали глубоко внутри секретных лабораторий Императора.

Но великое бедствие грянуло перед Великим Крестовым Походом, как многие уже окрестили это великое начинание, как раз тогда, когда оно могло уже начаться.

Захариил почувствовал, как в нем растет гнев, когда он услышал об подлом завихрении, которое украло младенцев примархов из Терры и бросило их через звезды. Некоторые считали, что это будет означать конец великого видения Императора, но он был не сокрушим, будучи решительным пред лицом неудачи, там, где дух меньшего человека был бы сокрушен.

Так начался Великий Крестовый Поход. Он приводил к покорности планеты, ближайшие к Терре, в ураганной кампании, которая показала кровавых Астартес в войнах вне их родного мира. Обеспечив союз с жрецами Марса и завершив завоевание солнечной системы, Император повернул свой взор на великую пропасть вселенной.

Когда последние остатки штормов, которые столь долго сдерживавшие его армии, наконец исчезли, он повел свои космические корабли в пустоту, начиная величайшую попытку человечества – завоевание галактики.

Захариил трепетал перед рассказами о завоеваниях и сражениях, и его сердце подскочило, когда Израфаил рассказал о том, как Император вскорости воссоединился с одним из своих потерянных примархов. Хорус, как его звали, вырос на холодном, пепельном мире Хтония, и с радостью принял командование над Легионом воинов, которые были созданны из его генетической структуры.

Называвшиеся Лунными Волками, Хорус и его Легион сражались рядом с Императором множество лет, завоевывая мир за миром, уходя все дальше и дальше от Терры вместе с продвижением Великого Крестового Похода.

Рассказ Израфаила наконец дошел до Калибана.

– Мы собирались послать на Калибан войска скаутов, когда получили весть от Императора о том, что все силы нашего Легиона следует направить на этот мир, и что он последует за нами, как только сможет.

– Почему? – спросил Захариил. – Это было из-за Льва?

– Скорее всего, да, – сказал Израфаил, – хотя как Император узнал о его присутствии здесь, является для меня загадкой.

– Скоро это случится? – выдохнул Захариил, неспособный сдержать свое волнение от возможности прибытия на Калибан человека столь могущественного, как Император. – Император скоро здесь будет?

– Довольно скоро, – сказал Израфаил.

Глава 15

Последующие дни были одними из наиболее бурных в истории Калибана. Они были свидетелями изменений, принесенных людям в необычайно короткий период времени. Одновременно с Астартес, прибыли жители Терры и других миров с экзотическими названиями.

Большинство из них не были военными – гражданские лица, администраторы, писцы, нотариусы и рассказчики. Они далеко и широко продвинулись в своих разрастающихся исследованиях, рассказывая о славе Терры и благородстве деяний Императора. Вокруг огней очагов и в недавно построенных городках, они рассказывали различные версии истории, посвященной Захариилу и брату-библиарию Израфаилу.

Истории о славе Империума и Императора стали наиболее часто рассказываемыми на Калибане, вытесняя более старые мифы и рассказы.

К тому же, на поверхность Калибана спускались и другие: закутанные фигуры из металла и плоти, которые были известны просто как Механикумы. Эти таинственные личности охраняли технологии Империума и часто проводили разведку планеты на ревущих летающих машинах.

В те дни было изучено много историй, забытых людьми Калибана за тысячи лет, на протяжении которых они были отделены от Терры. Технологии и научный прогресс, давно отсутствующие на Калибане, свободно распространялись, и люди принимали их с огромным ликованием, невиданным на этом мрачном и смертельном мире.

Освобожденные от тирании Зверей, люди Калибана получили достаточно свободного времени, чтобы заняться улучшением жизни, используя технологии, принесенные Империумом, чтобы очищать обширные участки земли для сельского хозяйства, открывать богатые залежи в горах для производства более прочных металлов, чтобы строить более эффективные производства и подниматься из темного века, в котором они жили, до более просвещенного века света.

Очень многие из вновь прибывших на Калибан были военным персоналом, и именно здесь начнут проявляться первые источники трения.

Астартес приветствовались населением Калибана как наивысшее воплощение рыцарских орденов, которые уже управляли их жизнью, и рыцарями, подобно вдохновляющим героям легенд.

Хотя рыцари и приветствовали факт, что организационная структура Астартес была близкой к структуре орденов, довольно скоро они обнаружили в них больше различий, чем подобия.

Там, где благородные ордена упивались своей разнообразностью и часто прибегали к оружию, чтобы разрешить разногласия, Легионы были объединены единой целью и волей. Такие различия не должны были допускаться, и по велению Льва и Астартес, рыцарские ордена были расформированы и поступили под контроль Первого Легиона.

Конечно, такие серьёзные изменения не произошли за одну ночь, и не могли обойтись без протестующих голосов, но когда Лев высказался в пользу союза рыцарей и рассказал о славе, которая достанется им в служении Императору, большинство протестующих голосов умолкло, но не все.

Гораздо больше возражений возникло, когда на поверхность Калибана спустились члены другой военной силы Империума – солдаты Имперской Армии. Испытания Астартес уже выявили вероятных кандидатов для вступления в эту огромную структуру, но огромное большинство населения планеты еще сумеет в будущем послужить Императору в армии.

Там где прежде военная служба была открыта только для знати Калибана до появления Ордена, имперские вербовщики распространились по всей планете, предлагая людям шанс улететь с Калибана и сражаться в армиях Императора на тысячах разных миров. Они предлагали возможность попутешествовать, повидать неизвестные новые миры и стать частью истории.

Набирались десятки тысяч желающих присоединиться к Имперской Армии, и рыцари Калибана ворчали: если крестьянам позволят сражаться, тогда куда уйдет все благородство сражения? Война, конечно, была благородным делом, в ней сражались мужчины, равные по положению, и если низкорожденным дадут возможность воевать, то какие ужасы могут произойти на такой массовой войне?

Когда экзакторы Армии набрали нужное количество рекрутов, по всему Калибану были построены тысячи лагерей, где мастера муштры и сержанты-инструкторы по строевой подготовке начали обучать взрослое население Калибана методам Имперской войны.

В невообразимо короткое время, поверхность Калибана была преобразована из мира дикой растительности и замков в мир военной промышленности, где слышался грохот фабричных молотов и тяжелый топот сапог, поскольку его население готовилось к войне.

Это было время больших чудес и надежд, время изменений, но никакие изменения не происходят без боли.

Захариил и Немиил шагали по внешней стене Альдурука, размашистой походкой, плечи развёрнуты. Оба шагали несколько шире, чем раньше, их уверенность была более гордой, чем в прошедшие дни.

Их броня была недавно отполирована, черные пластины блестели и отражали свет, они начистили и отполировали свое оружие так, будто от этого зависела их жизнь. Ни одна часть их одеяния, от кожаных ботинок до белых накидок, надетых поверх брони, не была упущена, и оба парня имели бравый вид, обходя стену вокруг.

– Интересные времена, а? – сказал Немиил, смотря вниз на отряд призывников, марширующих по обширному плато, созданному краулерами Механикумов при подготовке к прибытию Императора. Множество групп занималось строевой подготовкой, маршировало или шло в учебную атаку при ярком свете полуденного солнца, и намного больше тренировалось за стенами крепости, что было бы невероятным месяц назад.

Захариил кивнул.

– Разве ты не говорил, что это должно быть проклятием?

– Должно, но как иначе ты назовешь эти дни?

– Невиданные, – сказал Захариил. – возвышенные, захватывающие.

– О, я не буду отрицать этого, кузен, – сказал Немил, – Но неужели ты хоть немного не беспокоишься того, насколько быстро все происходит?

– Нет, – сказал Захариил, показывая на кусок расчищенной земли перед крепостью. – Я серьёзно. Взгляни на то, что здесь происходит. Воссоединение с Террой, о котором мы мечтали с… ладно, я не знаю как долго, но с тех самых пор, как нам начали их рассказывать. Все, о чём мы мечтали, свершилось, и ты всё еще сомневаешься?

– Не сомневаюсь, – сказал Немиил, подняв руки. – Просто… я не знаю… это вызывает опасения. Это просто размышления, не так ли?

– Думаю, да, – предположил Захариил, скрестив руки и перегнувшись через высокий парапет. Столбы дыма скрывали далекий горизонт, и он знал, что обширные площади земли были очищены для возведения гигантских фабричных комплексов и поселений рабочих.

Он ездил к одному из этих комплексов несколько дней назад и был потрясен масштабами деятельности, предпринятой Механикумами – огромные шрамы разрезали склоны гор и тысячи акров леса были вырублено, чтобы расчистить место для строительства.

Нравится это или нет, но поверхность Калибана уже никогда не будет прежней.

– Да, – наконец произнес Захариил, – это происходит очень быстро, это точно, но все это для высшего блага. Как часть Империума, мы обязаны обеспечивать его теми благами, какие может предоставить наш мир для Великого Крестового Похода.

– Действительно, это так, – согласился Немиил, присоединившись к нему на стене, – но это позор, когда все происходит вот так, не так ли?

Захариил кивнул, поскольку Немиил указал на кубические строения, усеивающие предместья крепости: бараки, склады оружия, общественные столовые и стоянки транспорта. Там стояли уродливые серые коробки на гусеницах, транспортные средства, которые имперцы называли Химерами. Они были очень шумными и неудобными для езды, и сотрясали землю, перемешивая грязь.

В них не было никакого благородства, и даже их название приводило Захариила в неловкость, в память о долгом страхе подобных Зверей в темных лесах Калибана.

– Не говори мне, что счастлив делить Альдурук со старым крестьянином? Нового Лорда Сайфера от этого в мыслях уже выворачивает.

– Признаю, хоть это звучит странно, но я действительно считаю, что это к лучшему. Да ну, разве ты не рад, что мы были отобраны для заключительных испытаний Астартес?

Немиил сверкнул улыбкой, и старая самоуверенность кузена опять выплыла наружу.

– Конечно, разве я не говорил, что мы будем там?

– Да, уже говорил, кузен, – улыбнулся Захариил. – Опять ты был прав.

– Это привычка, – сказал Немиил.

– Не привыкай к этому, – предупредил Захариил. – У меня чувство, что мы больше проиграем, чем выиграем, когда узнаем про Империум побольше.

– Как так?

– На днях, я сказал брату Израфаилу, что Император подобен богу. Я думал, что его удар хватит.

– Правда?

Захариил кивнул и сказал:

– Да, он положил мне руки на плечи и попросил никогда впредь не говорить такие вещи. Он сказал мне, что часть их миссии – положить конец этой мистической ерунде: богам, демонам и им подобным.

– Они не верят в подобные вещи?

– Нет, – решительно сказал Захариил, – не верят, и они не любят тех, кто верит.

– Мне это кажется какой-то узостью взглядов.

– Думаю, да, – предположил Захариил, – но что, если они правы?

Немиил отвернулся от стены и сказал:

– Может, они правы, а может и нет, но меня волнует то, всегда нужно иметь чистый разум, когда сталкиваешься с неизвестным.

– С каких пор ты стал таким осторожным? – спросил Захариил. – Обычно ты без раздумий прыгаешь в омут первым.

Немиил рассмеялся.

– Наверное, с годами я становлюсь умнее.

– Тебе пятнадцать, как и мне.

– Тогда, думаю, я больше слушал в последнее время.

Глаза Захариила сузились.

– Слушал кого?

– Людей в Ордене, – сказал Немиил. – Старших.

– И что говорят эти старшие? – спросил Захариил.

– Будет лучше, если ты все услышишь сам, – сказал Немиил, серьезность его тона удивила Захариила, который всегда знал о легкомысленности своего кузена.

– Что ты имеешь в виду?

– Сегодня вечером собрание, – сказал Немил, – собрание, в котором, я думаю, тебе следует принять участие.

– Где?

– Встретимся у Монастырских Ворот Палаты Круга при последних ударах колокола, и я тебе покажу.

– Звучит таинственно, – сказал Захариил. – Похоже на неприятности.

– Пообещай мне, что ты придешь.

Захариил потянул время для ответа, но, взглянув в глаза кузена, принял для себя решение.

Захариил сказал:

– Хорошо, я приду.

– Отлично, – сказал Немил, очевидно обрадовашись. – Ты не пожалеешь.

Эхо последнего удара колокола только стихло, когда Захариил оказался перед Монастырскими Воротами, фитили ламп были погашены, и сенешали, ходившие по проходу, ушли. Хотя он и не мог сказать почему, но Захариил не хотел быть замеченным кем-либо, понимая, что для этого путешествия девизом была таинственность.

Он не отрицал, что пребывание в ожидании этой встречи давало непозволительные острые ощущения, чувство бунта, которое возникало в его юном духе. Монастырские Ворота были закрыты, и Захариил посмотрел налево и направо, чтобы удостовериться, что за ним не наблюдают, перед тем, как он пересек коридор и прижался к теплому дереву дверей.

Он проверил ручку двери, не удивившись тому, что она открыта, и мягко надавил на темное железо, упершись в дверь плечом, чтобы открыть. Дверь скрипнула, и он, вздрогнув от этого звука, проскользнул в неё, как только открылась достаточно большая щель, и закрыл за собой дверь.

Захариил отошел от двери и повернулся к центру Палаты.

В Палате Круга было немного света, всего несколько свечей едва горели на железных канделябрах вокруг приподнятого круглого постамента. Цветное стекло высоких окон блестело в мерцающем свете, и глаза нарисованных героев, казалось, пристально смотрели на него, словно обвиняя в нарушении границ.

Он мысленно попросил у них прощения, проникнув в палату, бросив налево и направо внимательные взгляд, ища следы Немиила. Тени скрывали большую часть палаты во тьме, мерцающий свет свечей не мог проникнуть дальше первых рядов каменных скамей.

– Немиил? – прошептал он, замерев на месте, поскольку акустика палаты разнесла его голос к самым дальним границам.

Он повторил имя кузена еще раз, но опять не прозвучало никакого ответа из темноты. Захариил встряхнул головой из-за своей глупости, что согласился на эту встречу. В какую бы игру не играл Немиил, она должна играться без него.

Он отвернулся от каменных скамей и остановился, увидев, что Немиил стоял в центре приподнятого постамента.

– Вот и ты, – сказал Немиил с улыбкой.

Немиил стоял с поднятым капюшоном своего балахона, его черты скрывались в кольце танцующих теней. Если бы не голос и фигура, было бы невозможно сказать, кто это произнес. Немиил нес потайной фонарь, который отбрасывал теплый свет вокруг нижнего уровня палаты.

Захариил подавил свое раздражение от театральности кузена и сказал:

– Хорошо, я здесь. Что ты хотел мне показать?

Немиил пригласил его подняться на центральный постамент Палаты Круга, и Захариил пожевал нижнюю губу. Подняться на лестницу означало бы согласиться с тем, что замышлял Немиил, и он чувствовал, что тогда будет пересечен порог, после которого будет только один путь.

– Давай же, – убеждал Немиил, – Не заставляй собрание ждать.

Захариил кивнул и поднялся по истертым каменным ступеням, которые вели к постаменту, по которому разрешалось ходить только магистрам Ордена. Он почувствовал странное головокружение, поднявшись вверх и ступив на гладкий мрамор постамента.

Поравнявшись с кузеном, Захариил понял, почему он не видел его, когда вошел в Палату Круга.

Немиил стоял возле каменной лестницы, которая спиралью спускалась вниз сквозь центр Палаты Круга. Было ясно, что его кузен поднялся из палаты, находившейся под этой, хотя Захариил не знал о существовании этих ступеней и о каком-то тайном месте внизу.

– Надень капюшон, – сказал Немиил.

Захариил выполнил просьбу Немиила и сказал:

– Скажи, куда мы идем?

– Под Палату Круга, – сказал Немиил, – во Внутренний Круг.

Лестничная клетка была темной, только мерцающий свет от фонаря Немиила освещал их спуск в глубины. Немиил шел впереди, Захариил следовал за ним, его трепет возрастал с каждым пройденным шагом.

– Скажи мне, куда мы идем, – сказал он.

– Скоро увидишь, – не оборачиваясь, ответил Немиил. – Мы уже почти там.

– И где же оно?

– Будь терпелив, кузен, – сказал Немиил, и Захариил проклял глупые ответы своего кузена.

Зная, что он больше ничего не вытянет из Немиила, он придержал свои вопросы, и насчитал более тысячи шагов прежде, чем они достигли дна.

Лестница вывела их к палате с кирпичными стенами и низким, сводчатым потолком, на котором отсутствовали какие-либо украшения. Как и палата, находящаяся выше, она была круглой, лестница проходила через центр ее потолка. Несколько масляных ламп свисали с потолка по четырём сторонам света, и под каждой из них стояла фигура, закутанная в белый балахон.

Фигуры стояли неподвижно, их черты скрывались в тени капюшонов, и их руки были сложены поперек груди. Захариил не мог не заметить, что каждый из них имел церемониальный кинжал, идентичный тому, который использовался в обрядах посвящения Ордена.

Балахоны, которые носили фигуры, были лишены знаков отличия, и Захариил взглянул на кузена, ожидая объяснения происходящего.

– Это твой кузен? – спросила одна из фигур.

– Да, – подтвердил Немиил, – Я говорил с ним, и полагаю, что он разделяет наши… проблемы.

– Хорошо, – сказала вторая фигура. – Будут последствия, если это окажется не так.

Захариил почувствовал, как в нем поднимается гнев, и сказал:

– Я пришел сюда не за тем, чтобы мне тут угрожали.

– Я не говорил о последствиях для тебя, мальчик, – сказала вторая фигура.

Захариил пожал плечами и сказал:

– Почему я здесь? Что это все такое?

– Это, – сказал первый мужчина, – собрание Внутреннего Круга. Мы здесь для того, чтобы поговорить о будущем нашего мира. Немиил говорил нам, что ты пользуешься особым расположением Льва, и если это так, ты мог бы стать ценным союзником для нас.

– Особое расположение? – сказал Захариил. – Мы несколько раз разговаривали, но между нами нет особой близости, такой как между Львом и Лютером.

– Все же вы оба ехали с ним, когда пришли ангелы, – сказала третья фигура, – и вы будете шагать рядом с ним, как часть почетной стражи, когда прибудет Император.

– Что? – задохнулся Захариил. Это было для него новостью.

– Это будет оглашено завтра, – сказала первая фигура. – Теперь ты видишь, почему мы сделали так, чтобы твой кузен привел тебя сюда?

– Не совсем, – признался Захариил – но скажи мне о чем хочешь поведать, и я послушаю.

– Недостаточно того, чтобы ты послушал. Прежде, чем мы продолжим, нам следует убедиться, что все согласны с нашим курсом. Как только мы уверимся, возврата уже не будет.

– Возврата от чего? – спросил Захариил.

– От того, чтобы не позволить Империуму отобрать у нас наш мир! – отрезал третий мужчина, и Захариил увидел часть хищного лица и видневшийся подбородок из-под капюшона человека.

– Отобрать у нас Калибан? – сказал Захариил. – Я не понимаю.

– Мы должны остановить их, – сказала вторая фигура. – Если мы этого не сделаем, они уничтожат всех нас. Все наши мечты, наши традиции, наша культура будут вырваны и заменены ложью.

– Мы не единственные, кто видит эти вещи, – сказал третий человек. – Ты знаешь, я сегодня сделал выговор часовому на стене за то, что он не исполнял свои обязанности, и как он возразил мне? Я никогда не слыхал подобного. Он сказал, что мы больше не должны охранять стены, потому что Империум здесь, чтобы защитить нас.

– То же самое было в моем Ордене, перед тем, как нас расформировали, – прорычал второй человек, и Захариил понял, что они были людьми из разных благородных братств, не только из Ордена. – Оруженосцы не слушаются своих магистров, слишком стремясь подчиняться испытаниям Астартес. Как будто весь мир сошел с ума и забыл свое прошлое.