Текст книги "Вальпургия III"

Автор книги: Майкл (Майк) Даймонд Резник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Наконец священник в последний раз завещал им поймать убийцу и скрылся. Появившаяся женщина, вся в черном, с медицинским саквояжем, подошла к девочке на алтаре и принялась приводить ее в чувство. Два монаха подобрали мертвеца и оттащили его прочь, люди начали выходить из церкви. Джерико быстро оделся, затесался в центр толпы и, отдав на выходе накидку и капюшон, покинул церковь.

Большинство прихожан направились к ближайшей стоянке. И Джерико последовал за ними. Когда последний из них отъехал, он внимательно осмотрел несколько оставшихся автомобилей, остановил свой выбор на компьютеризированной машине, быстро разгадал код и уехал. Он направился на север, прямо через центр города. А когда выехал из торговых и промышленных районов, то свернул к западу.

Через несколько минут ему попался аэропортовский фургон. Джерико притормозил и стал следовать за ним. Фургон сделал еще несколько остановок. Джерико знал, что рано иди поздно фургон приведет его в аэропорт Ясода. Так оно и случилось на закате.

Джерико припарковался как можно дальше от здания аэропорта, подкрался к фургону, дождался, когда водитель заберется внутрь, чтобы вытащить веши, а затем нырнул следом и безболезненно прикончил того. Внутри он переоделся и изменил черты лица, стараясь соответствовать фотографии на водительском удостоверении. Он подобрал несколько пакетов, запер труп в машине и прошел в ближайшую диспетчерскую погрузок. Пока он дожидался очереди с другими курьерами, он изучил расписание полетов на стене и обратил внимание, что в ближайшие полчаса летит самолет на Ясод.

Удача сопутствовала ему: Нетца была всего лишь в трехстах километрах к северу от Ясода, а вот Ясод находился в четырехстах километрах от самого Тиферета. Если бы он попал на самолет, то совершенно спокойно миновал бы Нетцу и еще четыре города. Он выскользнул наружу, сменил адреса на пакетах и, выждав минут пятнадцать, вновь вошел в диспетчерскую. Очередь уже рассосалась, и он сразу подошел к диспетчеру.

– Что у вас сегодня для меня? – вежливо поинтересовался диспетчер.

– Груз первым классом в Ясод, – пояснил Джерико.

– Опоздали, – сказал диспетчер. – Самолет загружен и должен взлететь через несколько минут.

– Послушайте, я не знаю, что в этих пакетах, но если они не попадут в Ясод сегодня днем, я потеряю работу. Помогите, пожалуйста. Ведь можно же что-нибудь придумать?

– Это так срочно? – спросил диспетчер, задумчиво потирая подбородок. Джерико кивнул.

– Ладно, – наконец согласился диспетчер. – Я вызову пилота, скажу, чтобы придержал люк открытым для вас. Езжайте на седьмую стоянку.

Джерико рассыпался в благодарностях, вышел к фургону и лихо подкатил к самолету, который разогревал моторы на стоянке номер семь. Он швырнул пакеты и свою неизменную сумку в багажное отделение.

– Все в порядке? – крикнул пилот.

– Все в порядке! – заорал Джерико, пытаясь перекрыть рев мотора. Он дождался, пока дверь багажного отделения закрылась, и нырнул в проем. Джерико предпочел бы убить пилота, чтобы не рисковать лишний раз, но, хотя он и мог пилотировать звездолет, в управлении самолетами был круглый невежда.

Мгновение спустя они поднялись в воздух, направляясь к далекому городу Ясоду, и Джерико гадал, жив или нет связной Люси там, куда он сейчас летел.

Глава 18

Пытки, как и скрипка, – всего лишь инструмент, и только в руках мастера из них рождается искусство.

Конрад Бланд

Сейбл провел бессонную ночь в одной из комнатушек церкви. Хотя она была не столь роскошна, как апартаменты в гостинице, в ней имелось все необходимое. Единственное, чего он не мог получить, это свободы. Дверь была из стали, замок открывался только снаружи, и два охранника охраняли его. То и дело Сейбл погружался в полудрему, из которой его вырывали крики и стоны умирающих, а нещадный запах разложившихся трупов перебивал дыхание.

Через час после восхода дверь отперли, и его провели вниз по спиральной лестнице мимо десятков изувеченных тел, еще живых и уже мертвых, а затем вывели наружу через боковую дверь.

Он шел по дорожке из ровных плит, щуря слезящиеся от яркого света глаза. Множество птиц целыми стаями кружили над головой, привлеченные сюда огромным количеством трупов. Сейбл поймал себя на шальной мысли, не могут ли эти птицы залетать и в церковь?

Его втолкнули внутрь небольшого домика при церкви. Бланд уже поджидал его, сидя в окружении книжных полок, забитых дискетами, кассетами со всех концов Республики. Все пространство заполняла тихая, ритмичная музыка, казавшаяся Сейблу очень знакомой, но где он ее слышал, вспомнить было невозможно.

– Доброе утро, мистер Сейбл, – радушно приветствовал его Бланд. – Надеюсь, вам хорошо спалось?

– Сносно, – ответил Сейбл, оглядывая комнату. Кроме книг и кассет, в ней было много картин и статуэток, но ни в чем не встречались сатанистские мотивы. Не было здесь и свидетельств кровавых пристрастий Бланда.

– Присаживайтесь, – предложил Бланд, указывая на кресло-качалку напротив. – Я приношу извинение за убогость моего обиталища, но время от времени приходится мириться с неудобствами.

– Любить так называемые неудобства совсем необязательно, – холодно парировал Сейбл.

– Будет, будет вам, мистер Сейбл. Вы что-то не очень дружелюбны сегодня, а вам не следует забывать, что единственная цель вашего присутствия – забавлять меня.

– Или подыгрывать вашему сумасшествию.

– И вы всерьез полагаете, что я сумасшедший? – расхохотался Бланд. – Хотя почему бы и нет? По крайней мере это хороший трюк, и чем больше меня будет недооценивать мой противник, тем лучше. Когда мне было двенадцать лет, мать отвела меня к психиатру после того, как обнаружила, что я занимаюсь вивисекцией домашних животных. Я, пожалуй, единственный человек из всех ваших знакомых, у которого есть вполне реальная справка о том, что я совершенно нормален.

Это показалось ему забавным, и он снова разразился хохотом.

– У вашего психиатра было странное представление о невинных детских проделках, – едко заметил Сейбл. Он ожидал вспышки гнева или раздражения, однако не последовало ни того, ни другого. Бланд только слегка улыбнулся.

– О, я уверен, будь он жив, он бы оценил по достоинству ваше замечание. Я убил его, когда мне исполнилось тринадцать. – Сейбл понял, что лучше всего промолчать, но Бланд, наслаждаясь внутренней борьбой детектива, поддел его:

– Разве вас не интересует, почему я убил его?

– Если хотите, можете рассказать, – пожал плечами Сейбл.

– Я знал, что великая судьба, необыкновенное предназначение ждали меня в будущем. Я тогда еще не представлял, что именно, но уже в раннем возрасте понял, что не стоит оставлять свидетелей моей юности. Они могли меня впоследствии узнать, передать информацию обо мне моим врагам. Вот почему я убил своих родителей, но за исключением этого и еще нескольких случаев, юность моя была обычной и мало отличалась от других. Но что мы все обо мне да обо мне, мистер Сейбл. Расскажите мне о себе.

– Например? – спросил Сейбл, окидывая взглядом комнату в поисках возможного выхода.

– Например, просто потрясающе, что кто-то – особенно человек строгих моральных правил, как вы, – пытается спасти мне жизнь. Почему вы это сделали? И я дружески предостерегаю: перестаньте наконец озираться по сторонам и искать выход. Если вы даже сумеете сами, без моего разрешения, выбраться из этого дома, боюсь, ваша жизнь будет куда более неинтересной и короткой.

Сейбл только вздохнул и постарался расслабиться. Был Бланд сумасшедшим или нет, но он был явно неглуп и прожил бы гораздо меньше, проявляя беззаботность. Он поверил на слово, что бегство ничего хорошего ему не принесет.

– Я – офицер полиции, давший клятву соблюдать закон. Когда стало ясно, что Республика намеревается убить человека, которому мое правительство предоставило убежище, я считал своим долгом предотвратить это убийство.

– Ну а теперь, после визита в Тиферет, вы бы так же настаивали на выполнении своего долга?

Сейбл испытующе уставился на Бланда, невольно вздохнул и ответил:

– Теперь я и пальцем не пошевельну, чтобы вам помочь.

– Да? – спросил Бланд весело. Ответ Сейбла его явно позабавил. – А вы знаете, скольких невинных погубил ваш убийца со времени появления на Вальпургии?

– Шестерых.

– Ваши сведения устарели, мистер Сейбл. Счет теперь дошел по меньшей мере до четырнадцати, а по большей – до двадцати.

– Вы его еще не схватили?

– Нет, но ждать осталось недолго.

– Где он?

– Где-то между Кесером и Тиферетом. Вероятно, в Ясоде.

– Он проник так далеко? – удивился Сейбл.

– Но ведь, по вашим словам, это высокопрофессиональный убийца. Ну конечно, он не подобрался еще так близко, чтобы стать занозой в боку, но когда это время наступит, его остановят. Но скажите мне, мистер Сейбл, почему вы больше не хотите ловить профессионала-наемника, убийцу, который усеивает свой путь трупами невинных жертв?

– И я слышу это из ваших уст?

– Он осмеливается перебегать мне дорогу! – в ярости воскликнул Бланд. Его глаза вспыхнули бешенством, однако губы в то же мгновение растянулись в неком подобии улыбки. – Простите меня. Я слишком болезненно воспринимаю вопрос о своих прерогативах и временами чересчур эмоционален.

На стене заверещал селектор. Бланд поднялся и надавил клавишу.

– Да?

– Сэр, – произнес голос, похожий на голос Бромберга. – Сомнений нет: он бежал из Ясода.

– Я, собственно, так и предполагал, – спокойно заметил Бланд. – Сколько времени ему потребуется, чтобы добраться до Нетцы?

– Три, может быть, четыре часа.

– Подождите часов пять, а потом уничтожьте, – распорядился Бланд.

– Весь город целиком?

Бланд, не снисходя до ответа, отключил селектор.

– Ну, вот и все с вашим убийцей, – сказал он довольно. – Хотите выпить, мистер Сейбл? Сейбл отрицательно покачал головой.

– Как хотите, – откликнулся Бланд, пожимая плечами. Он вернулся к своему креслу. – Вы, кажется, расстроились, мистер Сейбл? Это из-за уничтожения Истцы, да?

– Вы осудили на смерть тысячи невинных людей, – ответил Сейбл, едва сдерживая гнев.

– Это всего лишь люди, – заметил Бланд. – Рано или поздно они все умрут. Некоторые, подобно вам, забавляют и развлекают меня, некоторые, подобно вашему прославленному убийце, заставляют меня взбодриться. Но я чистосердечно должен признать, что никто из вас меня не волнует. – Он махнул рукой в сторону полок с книгами и кассетами. – Все лучшее и ценное, что может предложить человечество, все это здесь, на этих полках. Остальное – всего лишь мясо.

– Как ваши родители?

– Мистер Сейбл, вы поразили меня в самое сердце. Я признаюсь, что стыжусь убийства своих родителей.

– Зачем вы это сделали?

– Вы меня, кажется, не поняли. Позвольте мне объяснить все другими словами, – поправился Бланд. – Я грущу не о том, что они мертвы, а скорее о том, как они умерли. Я повел себя не лучшим образом, как какой-нибудь ночной хищник или, – добавил он с улыбкой, – как какой-нибудь наемный убийца. Страданиями этих двоих я мог бы насладиться сполна, в высшей степени, а я убил их быстро, тихо, не оставив никакого следа. Они подохли, даже не успев сообразить, что с ними происходит. И я даже не насладился полностью трепетом их предсмертной агонии. За последние годы я приобрел достаточный опыт в таких делах, но, увы! Убить своих родителей можно только один раз.

Сейбл попытался скрыть ужас и отвращение и промолчал, не в силах найти слова.

– О, да вы выглядите совсем расстроенным, мистер Сейбл. Ну, это вовсе ни к чему. Так поступать заложено в моей природе. И сила моя в том и заключена, что все это я делаю хорошо. Я разрушаю, но это потому, что единственной альтернативой является созидание, а я этого органически не переношу. Вот скажите мне правду: разве вы никогда не испытывали желания убить своих родителей, жену, детей?

– Конечно, – ответил Сейбл. – Но это всего лишь животный инстинкт, его можно преодолеть.

– Да, ну а что, если человек сочтет целесообразным не преодолевать его? Что, если он полностью отдастся этому? Какой мощи такой человек мог бы достигнуть, если в нем заложены интеллект, энергия и ему сопутствует случай.

– В одном он не сумеет меня убедить – в том, что он прав.

– Изумительно! – воскликнул Бланд, хлопая от удовольствия в ладоши. – Я знал, знал, что вы позабавите меня. Как же мне вас вознаградить? А, придумал: в ближайшие пять минут можете спрашивать меня о чем угодно, не опасаясь последствий.

– Ну, тогда начнем с простого, – предложил Сейбл, вовсе не убежденный, что последствий не будет в самом деле. – В чем же вы видите вашу цель? Покорить Вальпургию?

Бланд рассмеялся и покачал головой.

– Что ж тогда? Всю Республику?

– Дорогой мистер Сейбл, в своем невежестве вы приписываете мне чуждые мотивы. У меня нет желания что-либо покорять. Во мне нет ни желания, ни способностей править империей.

– Тогда к чему вся эта бойня?

– Пожалуйста, не путайте войны во имя завоеваний с войнами во имя разрушения.

Бланд подошел к окну и распахнул его, издалека доносились приглушенные вопли и крики его жертв.

– Вы слышите? – спросил Конрад Бланд, и глаза его сияли. – Это симфония, которую я обожаю больше всего, мистер Сейбл.

Вместе со звуками в комнату проник горячий воздух, полный запахов гниющей плоти, крови, самой смерти. Сейбл почувствовал, как тошнота снова подкатывает к горлу, однако его удивило, что за ночь он успел уже привыкнуть к этому удушливому запаху. Сейбл понял, почему прислужники Бланда не понимали, что они творят, и даже любили эту кровавую работу. Лишь отвернувшись от бойни, а потом снова увидев ее, вы начинаете осознавать, что происходит.

– Почему же вы избрали именно Вальпургию? – спросил Сейбл, прикрывая нос и рот платком. Бланд с явной неохотой закрыл окно и снова со вздохом вернулся в кресло.

– Это мир, который поклоняется Сатане, – пояснил он наконец после долгой паузы. – Я был рожден для этой планеты, как и Вальпургия появилась на свет только для того, чтобы принять меня. Мы созданы друг для друга, это совершенный союз и останется таковым до тех пор, пока… пока я не уничтожу мою, так сказать, «невесту».

Сейбл, борясь с тошнотой, промолчал, и Бланд продолжил:

– Если быть откровенным до конца, то сатанизм, воспевание дьявола – это даже глупее, чем теизм. И если веру жителей планеты можно использовать в моих интересах, то у меня нет никаких возражений. Не забывайте: именно ваши священники, ваши духовные пастыри первыми предложили мне убежище, и теперь они думают войти ко мне в милость, провозглашая меня их Черным Мессией. – Тут он коротко хохотнул. – Ну какая нужда Сатане в слугах?

– Но у вас же они есть, – указал Сейбл. – Бромберг и ему подобные.

– Прежде чем я закончу, я их всех ликвидирую. Ничего другого я от Сатаны и ждать не могу, и ваши священники тоже не должны. – Он взглянул на часы. – А, я вижу, нам пора заканчивать нашу дискуссию, мистер Сейбл. По соседству должны начаться процедуры, которые я просто не могу пропустить. Быть может, вы также захотите присутствовать?

– Спасибо, я предпочел бы не видеть этого.

– Так тому и быть, – подытожил Бланд, поднимаясь. – После моего ухода вас проводят в вашу комнату. Вы можете заказать все что угодно из нашего весьма ограниченного меню, и, конечно же, моя библиотека в вашем полном распоряжении. Тем временем я предложил бы вам подготовить список тех членов вашего светского правительства, которым я стал поперек горла и которых можно было бы уговорить нанести мне небольшой дружественный визит во время вашего пребывания в Тиферете.

Сейбл хотел было воспротивиться, но Бланд остановил его жестом, не дав и рта открыть.

– Вам приходилось когда-нибудь слышать о Кембрии III, мистер Сейбл?

– Нет.

– Мне выпала возможность провести там почти год после моего вынужденного бегства с Южной Родезии. Однако это нельзя считать совершенно пустой тратой времени, поскольку я воспользовался возможностью проверять кое-какую гипотезу. Я убил три тысячи человек на Кембрии, три тысячи семнадцать, если быть точным. Каждый из них убежденно заверял, что есть обеты, которые он никогда не нарушит, тайны, которые никогда не выдаст, поступки, которые ни за что не совершит. И каждый, без исключения, все это сделал, выдал секреты, нарушил клятвы. Это были сильные люди, мистер Сейбл, и их воля не была ослаблена ни религией, ни чувством долга. Поразмыслите над этим, мистер Сейбл, до нашей следующей беседы.

Глава 19

Зло не признает альтернатив.

Конрад Бланд

Джерико без особых трудностей выбрался из самолета и поспешил покинуть аэропорт. Трудность заключалась в том, как разобраться в ситуации.

Когда-то Ясод представлял собой уютный, мирный городок с населением в двести тысяч человек, зеленый, аккуратный и сонный, как все провинциальные городки. Теперь от него остались лишь полуобгоревшие руины. Половина зданий была сожжена или взорвана, от большинства из них уцелели лишь обгоревшие фундаменты, а население сократилось больше чем наполовину. Джерико был совершенно убежден, что Конрад Бланд не ожидал появления агента именно в этом городишке. Поэтому разрушения вряд ли были вынужденной мерой самообороны. Скорее это был каприз садиста.

Улицы были усеяны убитыми – расстрелянными, с перерезанными горлами, искалеченными, с оторванными руками и ногами, и все они валялись между обожженных остовов машин, обломков зданий, куч мусора и грязного тряпья.

Джерико успел отшагать от аэропорта с километр, когда вдруг сообразил, что целый и здоровый мужчина привлечет на таких улицах внимание куда больше, чем любое другое существо. Спрятавшись в выжженных руинах небольшого дома, он взялся за работу, и через несколько минут выбрался оттуда преобразившимся: весь в ожогах, левая рука безвольно болталась на окровавленной перевязи, одежда была порвана, в пятнах засохшей крови. Он сильно прихрамывал на правую ногу. На лице его застыло потрясенное выражение. Он пустился дальше мимо руин.

К своему удивлению, он встретил прохожих в еще худшем состоянии, чем он сам. Больные, раненые, искалеченные, они проходили мимо, не обращая на него внимания. А больше вокруг не было никого, кто мог бы проявить интерес к его личности. Время от времени издалека доносились выстрелы, но поскольку войны не было, а шла сплошная резня, то трудно было даже догадаться, кому были предназначены эти пули.

Не меняя направления, он продолжал хромать к центру, оглядывая окружавшую его разруху. По всей видимости, здесь прошлись бомбардировкой, однако пилоты сработали небрежно. В одних районах не осталось ни одного живого места, в то время как в других дома стояли почти целые, только вылетели стекла. Он понятия не имел, где искать связную Люси Белоглазой, но логика подсказывала, что если и искать, то в одном из уцелевших районов. Джерико обошел самый большой квартал, но совершенно безуспешно, провел ночь с беженцами в вестибюле сожженной гостиницы и отправился дальше осматривать жилые кварталы.

Стрельба участилась, и раза два раздавалась так близко, что он инстинктивно прятался. Однако никого рядом не было, и никто не мог заметить, с какой резвостью он это проделывал.

Ближе к полудню он наконец нашел запертый киоск гаданий по руке с фотографией женщины в белом в окне.

Он выждал, пока из виду не скроются несколько бродячих полутрупов, затем быстро взломал дверь и вошел в небольшую прихожую. Стараясь держаться начеку, он прошел дальше, раздвинул свисающие бамбуковые занавеси и очутился в кабинете.

Женщина средних лет сидела у окна и тупо смотрела на улицу.

– Мы закрыты, – сказала она глухо, даже не обернувшись.

– Ничего, сейчас откроетесь, – отозвался Джерико, присаживаясь. Она обернулась и смерила его взглядом с ног до головы.

– Вам скорее нужна больница, если, правда, она уцелела, а не предсказательница.

– Позвольте мне судить самому, – ответил Джерико, лениво тасуя гадальные карты, лежавшие на столике. – Белоглазая Люси считает, что мне необходима предсказательница.

– Джерико?! – спросила она неуверенно, впиваясь в него пронзительным взглядом. Он кивнул.

– Да что с вами произошло?

– Ничего.

– Но ведь вы… – Она оборвала себя. – Да, конечно, кто же заметит лишнюю корову на бойне.

– Почему же Люси Белоглазая не предупредила вас о моей новой маскировке? – спросил он, вынимая руку из перевязи и потягиваясь. – А я-то думал, что она следит за каждым моим шагом, как было условлено.

– Она серьезно больна, – ответила женщина.

– Да, и что же с ней?

– Сердечный приступ, старость, трудно сказать. Время от времени она связывается со мной, но мысли ее хаотичны, нечетки. Мне кажется, она умирает.

– Ей удалось сообщить вам что-нибудь полезное?

– Да, единственный город, между этим и Тиферетом, где у вас есть хотя бы минимальный шанс, это Бина.

– Бина, – повторил он. – Это всего в ста двадцати километрах от Тиферета, верно? – Она кивнула. – Кстати, а почему стреляют на улицах?

– Из-за вас.

– Из-за меня?!

– Вчера днем Бланд откуда-то узнал, что вы миновали Нетцу и направляетесь в Ясод. Он объявил через своих людей, что если вас не прикончат в Ясоде, то он вернется и уничтожит все, что уцелеет. Пока они успели пристрелить человек пятьдесят, принимая их за вас.

– Но он в любом случае выполнит свое обещание, – заметил Джерико.

– Да, конечно. Ясод разбомбили неделю назад, еще до того, как он узнал о вас. Он разбомбил Ясод потому, что ему это доставляло удовольствие. И по этой же причине он обязательно сюда вернется.

– Сколько его подручных находится здесь?

– Не больше двух тысяч.

– И как они добираются до Бины?

– Сейчас спрошу Люси Белоглазую, – ответила женщина, закрывая глаза и хмурясь. Потом она приподняла веки и взглянула на Джерико:

– Бесполезно. Ее разум помутился. В ее голове лишь воспаленный бред.

– Хорошо, – сказал Джерико. – Может, вы сами ответите мне на пару вопросов, не прибегая к помощи Люси Белоглазой.

– Я попробую.

– Во-первых, почему люди мирятся с этим? Почему бы им не атаковать Тиферет или не убраться отсюда подобру-поздорову.

– Вы должны понять, что они все обожествляют Конрада Бланда. Он – их Черный Мессия и не может совершить ничего не правильного. Если он считает, что Ясод должен быть стерт с лица земли, а население полностью истреблено, то он, несомненно, прав. Но здесь вы имеете дело не с поверхностной верой, как в Амаймоне или Кесере, а с истовыми фанатиками Сатаны. Они верят в силу и мощь зла, они преклоняются перед ложью, унижением, уничтожением, живут в грехе, растлении и никогда не променяют это ни на что другое. Они не задумываясь, совершенно свободно, приносят смерть друг другу. Они не боятся смерти и всегда с радостью встречают ее. Они все готовы опуститься в преисподнюю и стать слугами Люцифера.

– Но это же нелепо, – невольно произнес Джерико, однако тут же вспомнил молодого мужчину, который добровольно принес себя в жертву. – Ведь никому не хочется умирать, и даже мученики древней Земли, будь у них выбор, предпочли бы смерти возможность изменить общество.

– Верно, – ответила она. – Но ведь их вера не прославляла смерть и страдания.

– Но они прославляли Иисуса, которого распяли на кресте, – возразил Джерико.

– Он страдал ради них, а ради сатанистов никто не страдает.

– Это настоящее сумасшествие.

– Разве мог бы Конрад Бланд достичь такого успеха в нормальном мире?

Джерико пожал плечами:

– Вы уже ответили на мой второй вопрос. Я полагаю, что здесь, в этом городе, даже после всего, что произошло, не найдется никого, кто хотел бы сопротивляться и на кого я мог бы опереться.

– Да.

– Если все города после налетов в таком состоянии, – заметил Джерико, выглянув в окно, – то, боюсь, связного в Бине я просто не найду.

– Нет, вы непременно встретитесь, если она еще жива, – сказала женщина. – Ее зовут Селия.

Джерико задумался на мгновение, потом покачал головой.

– Рисковать не стоит, особенно если учесть, что разум Люси Белоглазой помутился.

– Но, как я уже сказала, у нее бывают моменты просветления. Не вступить в контакт с Селией может быть слишком рискованным.

– Я буду иметь это в виду, – сухо заметил Джерико – Теперь последний вопрос: разрешается ли проезжать гражданским между Ясодом и Биной, или там только одни военные?

– Насколько я знаю, нет. Конечно, проехать возможно, но я сомневаюсь, что вам удастся.

– Что ж, у меня все, – сказал Джерико, поднимаясь и просовывая руку в перевязь. – Надеюсь, вы здесь в безопасности?

– Куда в большей, чем вы, – не без усмешки заметила женщина, – особенно там, куда вы сейчас направляетесь.

Джерико заставил себя улыбнуться и захромал через прихожую на улицу.

Он шел по улице, приглядываясь и прислушиваясь ко всему, что происходило вокруг. Ему было необходимо выбраться из Ясода как можно быстрее, и мозг лихорадочно работал, обдумывая один за другим множество различных вариантов. Уже днем Джерико натолкнулся на два транспортных военных грузовика, которые были припаркованы к тротуару. Возле них стояла охрана. Он прохромал мимо, якобы не обращая на них внимания, но, миновав охранников, прокрался назад.

В выгоревших руинах соседнего здания он дождался ночи. В наступившей темноте выстрелы стали звучать чаше. Как видно, ребята Бланда не слишком разбирались, в кого стреляют. Однако это не заботило Джерико, поскольку пальба звучала в отдалении. Когда наступила полночь, он вышел из укрытия и стал подкрадываться к грузовикам, стараясь держаться в тени и проявляя завидное терпение. В конце концов один из охранников – а всего их было шестеро, и еще, может быть, двое прятались в кузовах – двинулся в его сторону: либо в туалет, либо в ресторан. Джерико вжался в проем, пропустил часового мимо, а потом стремительным ударом переломил ему шею, затащил в ближайший подъезд, сорвал с него одежду, а затем изменил свою внешность.

Из беглого просмотра бумаг Джерико выяснил, что имя убитого Ясинто Варгас, а родом он из Нетцы. Однако никаких сведений о назначении и маршруте грузовиков Джерико не обнаружил.

Он поразмышлял, возвращаться к грузовикам или нет, поскольку долгое отсутствие Варгаса могли заметить, а рисковать ему не хотелось. К тому же, как Джерико подозревал, транспорт двигался на юг. Он подождал, пока все солдаты не начали возвращаться к грузовикам. Они шли группами по двое, по четверо. Дождавшись одиночки, Джерико затащил его в тень и, приставив нож к горлу, спросил:

– Куда следуют грузовики?

– В Бину, – дрожащим голосом прошептал солдат.

– Куда еще?

– Только в Бину, клянусь.

Джерико прикончил его без ножа. Оставаться Варгасом стало опасно, поэтому Джерико быстро переоделся в форму своей последней жертвы, а уж подделать внешность ему не составило никакого труда. По идентификационной карточке он определил имя убитого – Дэниел Мэннинг. Затем он подумал, не подложить ли документы Варгаса в карман парня, чтобы сбить всех с толку, однако решил, что они в дальнейшем могут ему пригодиться, и спрятал их на всякий случай.

Путешествуя по Вальпургии, Джерико очень тщательно хранил свою сумку с гримерными принадлежностями, однако теперь брать ее не имело никакого смысла. В солдатском грузовике, где все притиснуты друг к другу, любые выступы или неровности на форме могут привлечь нежелательное внимание. Спрятать же сумку было совершенно некуда. Джерико вынул тюбик с пластиковой кожей, краску для волос и жидкую пудру для лица, а все остальное с сожалением забросил в развалины.

Мгновением позже он уже подошел к грузовикам и вскоре сидел в кузове плечом к плечу с солдатами Бланда, свесив голову на грудь, притворяясь спящим. А грузовики неслись сквозь сырую ночь к далекой Бине.