Аванпост

Текст добавлен: 10 сентября 2016, 15:12

Текст книги "Аванпост"

Автор книги: Майкл (Майк) Даймонд Резник

Жанр:

Классическое фэнтези

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Назад к карточке книги

ТРАГИЧЕСКИЕ ПОИСКИ СТРАННИКА ДЖОНСА

Я не собирался становиться первооткрывателем двухсот или трехсот планет, не было у меня желания стать миллионным человеком, ступившим на землю еще нескольких сотен планет. Я хотел лишь одного: найти мою Пенелопу.

Искать я ее начал… один момент… сорок три года, восемь месяцев и девятнадцать дней тому назад. Первая планета, на которую я прилетел, была Кастор XII. Ее там, естественно, не оказалось.

Потом я побывал в системе Нельсон, на всех кислородных планетах системы Рузвельт. Даже приземлился на Вальпургии III, едва ли не самой странной из увиденных мною планет, но не нашел ее и там.

Я продолжал искать. Обследовал Внутреннее Пограничье, Монархию, Спиральный Рукав, Внешнее Пограничье, даже Большое и Малое Облака, но нигде не обнаружил ее следа. После того как стало ясно, что это будет эпическое путешествие, я переименовал мой корабль в «Летучего голландца».

В этом путешествии чего я только не увидел. Однажды стоял на вершине самой высокой горы в галактике. В другой раз ходил по дну глубочайшего хлорного океана. Выбрасывал алмазы размером с грецкий орех, потому что набил карманы более крупными. Убивал животных, в сравнении с которыми кораземы Адского Огня ван Винкля – домашние зверушки.

Я отказался стать королем Пурпурной планеты, отверг ухаживания женщины, которая красотой превосходила Золушку и Силиконовую Карни. Дорогие дамы, только не подумайте, что я хочу вас обидеть, вы прекрасны. Потому что знал – нельзя связывать себя узами, политическими или романтическими и, разумеется, Пенелопа должна была стать моей первой и единственной женщиной.

В какой-то момент я даже заручился поддержкой Золотой Банды. Они могли найти спрятанные сокровища и утерянные шедевры, но с Пенелопой потерпели неудачу. Я отправился на Домар и оплатил услуги их Мастера-телепата. Он мог читать мысли всех людей в радиусе пятидесяти тысяч световых лет, но и он не сумел подсказать мне, где искать Пенелопу.

Вот я и странствовал от одной планеты к другой, надеясь найти ее или встретить человека, который видел Пенелопу или хотя бы слышал о ней. Не замечал, как бегут годы, не оставлял надежды, что когда-нибудь найду ее и тогда все мои страдания и одиночество окупятся сторицей.

Вы и представить себе не можете, как это ужасно, думать, что ты вот-вот найдешь свою единственную женщину, чтобы потом выяснить, что там, куда тебя послали, ее не было и нет. Так часто в моей груди вспыхивала, а потом гасла надежда…

* * *

– Одну минуту, – прервал его Макс Три Ствола. – А почему ты не обратился к нам?

– Не понял.

– К завсегдатаям «Аванпоста», – пояснил Макс. – В целом мы повидали куда больше миров, чем ты. Расскажи нам что-нибудь о ней и, готов спорить, один из нас укажет тебя правильный путь.

Джонс несколько раз моргнул.

– Ну, думаю, волосы у нее скорее всего светлые. Не соломенные. Пожалуй, песочно-желтые. И она, конечно, стройная. Очень хорошенькая, но не бросающаяся в глаза, как эти дамы. – Он помолчал. – Ничего плохого в этом, кстати, нет. Моя мать, к примеру, плохо одевалась и не была семи пядей во лбу, но мой отец с радостью отдал бы за нее жизнь и когда ей исполнилось восемьдесят пять, несмотря на весь ее жир и морщины. Красота определяется глазами того, кто смотрит, а для моих глаз Пенелопа – самая красивая женщина галактики. – Вновь пауза. – Платье у нее из льняной материи, в бело-синюю клетку, на шее – красный шелковый шарфик, на голове – большой бархатный берет. Таким, по моему разумению, должен быть ее наряд.

– Ты же не видел ее сорок три года, – заметил Макс. – Ее волосы могли поседеть, она – поправиться или похудеть на тридцать – сорок фунтов, и, уж конечно, она будет в другой одежде. Так что лучше назови нам те ее приметы, которые практически наверняка не изменились. Почему бы тебе не начать, скажем, с ее роста?

Джонс нахмурился, пробежался пальцами по густым, всклоченным седым волосам.

– Даже не знаю… – Потом коснулся указательным пальцем носа. – Думаю, вот здесь была бы ее макушка.

– Хорошо. Теперь перейдем к имени.

– Пенелопа, – ответил Странник Джонс. – Прекрасное имя, Пенелопа. Такое поэтичное.

– А второе? Которое теперь вместо фамилии?

Джонс пожал плечами.

– Понятия не имею.

– Один момент, – нахмурился Макс. – Ты искал ее сорок три года и даже не знаешь ее полного имени?

– Разве роза пахла бы не столь нежно, если б звалась по-другому? – обиделся Джонс.

– Ты прав, но найти ее было бы проще, если бы ты говорил людям, что ищешь розу, – раздраженно бросил Макс. – Ладно… что ты вообще о ней помнишь?

– Мне ничего не нужно о ней помнить, – ответил Джонс. – Я знаю о ней все, что нужно знать.

– Кроме имени и местопребывания, – уточнил Макс. – Где ты с ней встретился? Где видел в последний раз?

Джонс смутился.

– Я никогда с ней не встречался, – наконец выдавил он из себя.

– Ты сорок три года ищешь женщину, которую никогда не видел? – недоверчиво спросил Макс.

– Судя по твоему голосу, ты думаешь, что это какая-то блажь, но ты ошибаешься!

– Об этом забудь. – Макс попытался зайти с другой стороны. – Должно быть, это выдающаяся женщина, раз ты разыскиваешь ее всю сознательную жизнь.

– Такого я сказать не могу.

– Ага… Похоже, я чего-то не понимаю. Может, ты объяснишь?

– Все дело в одной поэме.

– Поэме?

Джонс закрыл глаза.

– Она заканчивается вот такими строками:

Где-то там, за морями,

Светлоокую я найду Пенелопу,

Поцелуями губы покрою горячими,

На главу возложу цветочный венок.

Он помолчал.

– Как только я прочитал эти строки, так сразу понял, что где-то там меня ждет Пенелопа, и я должен ее найти.

– А если ее зовут Гертруда или Беатрис? – спросил Макс.

– В поэме сказано – Пенелопа.

– В поэме также сказано, что поэт ее и найдет.

– Поэт мертв уже семь тысячелетий. Я о нем читал. Ни на какой Пенелопе он так и не женился.

– Итак, из-за этих строк, ты потратил сорок три года на поиски женщины, которая или никогда не существовала, или уже семь тысяч лет как умерла?

– В поэме множество строк. Я процитировал только четыре. И она не где-то. Если есть женщина для каждого мужчины, то Пенелопа – моя женщина. Единственная женщина.

– Как же ты узнаешь ее, когда увидишь? – спросила Золушка.

– Я ее узнаю, – ответил Джонс с абсолютной, фанатичной уверенностью.

– Удачи тебе, Странник Джонс. – Золушка подошла к нему. – Но на случай, что ты ее не найдешь… я в ужасе от мысли, что ты можешь сойти в могилу, не познав поцелуя настоящей, из крови и плоти женщины.

Она обняла его за шею и наклонилась, чтобы поцеловать. Он чуть не упал со стула, пытаясь избежать ее губ.

– Извини, я не хочу тебя обидеть, – он поднялся на ноги, – но ради нее я должен блюсти себя в чистоте, потому что я знаю: она блюдет себя ради меня.

– У тебя какое-то странное понятие о чистоте, – заметил Макс.

– Что с того. – Джонс направился к двери. – С моей точки зрения, у всех вас странное понятие о любви. – Он помолчал. – Я потерял здесь целый день. Пора вновь отправляться на поиски.

– Будь осторожен, – предупредил Ахмед Альфардский. – Где-то рядом идет война.

Джонс улыбнулся.

– Если люди, инопланетяне, метеоритные дожди и суперновые не смогли удержать меня от поисков моей Пенелопы, неужели кто-то может подумать, что меня остановит какая-то война?

– Войны останавливали людей, занимавшихся более важными делами, – ответил Ахмед.

Джонс улыбнулся.

– Вы не знаете Странника Джонса. – Он открыл дверь. – Да и нет более важного дела.

С тем он и ушел.

В зале надолго повисла тишина. Наконец Ставлю-Планету О’Грейди достал блокнот.

– Кто-нибудь хочет сделать ставку?

– На то, что он ее найдет, или на то, что она существует? – спросил Бейкер.

О’Грейди пожал плечами.

– Все равно, – с улыбкой ответил он.

Никодемий Мейфлауэр вздохнул и покачал головой.

– Он – не самый умный из тех, кто путешествует в космосе, не так ли?

– Если у него есть домашняя зверушка, он не самый умный из обитателей корабля, – хохотнул Макс Три Ствола.

– А по мне он такой сладенький, – улыбнулась Золушка.

– Как и мешок сахара, – ответил Макс, – Но ты бы не захотела жить с ним.

– Очень уж ты циничен, – фыркнула Золушка. – Я бы хотела, чтобы кто-нибудь искал меня, как Странник Джонс ищет свою Пенелопу.

– Нет, ты бы не хотела, – возразил Макс.

– Это еще почему?

Макс рассмеялся:

– Он может тебя найти.

– Он гораздо лучше тебя! – воскликнула она.

– Черт, да мы все лучше Макса, – засмеялся Бейкер. – Но это не означает, что Странник Джонс – мистер Совершенство.

– Я создала мистера Совершенство. – Золушка на мгновение замолчала. – А теперь отдала бы предпочтение Страннику Джонсу.

– Ты хотела сказать, что встречала мистера Совершенство, – поправил ее Макс.

– Я сказала то, что хотела сказать.

– Ты понимаешь, что теперь тебе придется все нам рассказать и в подробностях.

– Почему нет? – ответила она после недолгого раздумья. – Кто знает? Может, вы чему-то и научитесь, хотя я в этом сомневаюсь.

СОЗДАНИЕ МИСТЕРА СОВЕРШЕНСТВО

Меня воспитали куртизанкой (начала Золушка). Обучили тантрическим искусствам, умению соблазняюще двигаться и одеваться. Я овладела всеми доступными способами, какими женщина могла ублажить мужчину, знала, чего не следует делать и говорить в их присутствии.

В шестнадцать лет я начала работать на Ксанаду, планете наслаждений в звездном скоплении Белиал. В число моих клиентов входили самые известные в галактике люди. Однажды со мной провел неделю Ланс Стерлинг, после того как освободил народ Гасиенды III.

Мне были открыты все тайны удовольствий, в вопросах секса я была непревзойденным экспертом. Поэтому ко мне записывались в очередь, а Мать Земля даже хотела выкупить мой контракт, чтобы я перешла в ее заведение на Прасепе III, но, разумеется, мой работодатель не пожелал расстаться со мной.

Однажды, мне уже исполнилось двадцать лет, я шла по длинному коридору на встречу с очередным клиентом. И из-за каждой двери до меня доносились удовлетворенные стоны и крики, но исключительно те, что вырывались из мужских глоток. Вот тогда мне и открылась истина: Ксанаду – планета наслаждений для половины человечества. Женщины предоставляют его мужчинам, но сами ничего не получают.

Вот я и решила взять свои сбережения, сами понимаете, на Ксанаду женщина не могла потратить ни гроша, и положить начало индустрии, ориентированной на женщин, призванной дарить наслаждение им, а не мужчинам.

Я понимала, что для этого потребуются мужчины, которые умеют ублажить женщину не хуже, чем они – мужчину, и следующий год встречалась с тысячью тех, кто прислал лучшие резюме. И хотя, признаюсь, год этот я провела не без пользы для себя, в каждом я находила какие-то недостатки, у кого мелкие, у кого – существенные.

Именно тогда я пришла к выводу, что единственный способ найти идеального любовника – создать с нуля. Переговорила со многими женщинами, попросила их перечислить физические данные и поведенческие характеристики их идеального мужчины, а потом наняла Беллини, известнейшего в Монархии конструктора андроидов, и усадила его за работу.

Женщины никак не могли определиться с идеальным цветом глаз, поэтому мы решили, что при одном освещении глаза будут синие, при другом – серые, при третьем – карие.

Не сработало. Женщины, которых я приглашала на инспекцию нашего прототипа, нашли, что переменчивость цвета глаз им не по душе.

Та же проблема возникла и с длиной волос. Мы пробовали короткие волосы, длинные, даже их отсутствие, но к консенсусу так и не пришли.

Ситуация усугубилась, когда мы перешли к более важным частям мужского организма. Поскольку создавался идеальный мужчина, превосходящий всех остальных, мы снабдили его пятнадцатидюймовым фаллосом. Первые три женщины, увидевшие его, с криком выбежали из демонстрационного зала. Четвертая его выкрала, и мы больше не видели ни ее, ни андроида.

Другой проблемой стала мускулатура. Кого следовало взять за образец – Геракла или Аполлона? Начали мы с Геракла. Но наш андроид сломал ребра первой женщине, которую обнял. Тогда мы обратились к стройному нежному Аполлону. Двое из трех его сексуальных партнерш в порыве страсти сломали ребра ему.

И с речью возникли трудности. Большая часть опрошенных нами женщин утверждала, что мужчины не могут сказать ничего интересного, что говорить они могут только о себе. Но другая, меньшая половина, настаивала на том, чтобы наш прототип умел говорить, потому что хотели слышать комплименты, дабы перед тем, как улечься в постель, создалась романтическая атмосфера.

Мы учли это пожелание, и день или два все вроде бы шло хорошо. Потом начались жалобы: несколько комплиментов, которые шепчут на ушко перед горящим камином, – это хорошо, но сорок восемь часов комплиментов – уже перебор, создается ощущение запрограммированности. А основа романтика – это спонтанность.

В результате мы вновь взялись за работу и вложили в электронный мозг нашего прототипа знания пятнадцати магистров. Теперь он мог поддерживать разговор практически на любую тему, а собственного эго мы его лишили напрочь, иначе он бы говорил только о себе.

Мне, конечно, следовало заранее просчитать, к чему это приведет. Теперь я в основном слышала следующее: «Если б я хотела переспать с моим профессором в колледже, я бы так и сделала». Один комментарий мне особенно запомнился: «Ты хоть представляешь себе, сколь быстро анализ годовой динамики поступления налогов на Сириусе V может погасить всякое сексуальное желание?» Аналогичные проблемы возникли с музыкальными и художественными вкусами прототипа, даже с выбором женщин. Каждая хотела думать, что для него она – единственная, то есть всякий раз речь шла о перепрограммировании. Поэтому в полдень он любил стройных блондинок, в два часа дня – пухлых рыженьких, в четыре – пьяных брюнеток.

У меня практически закончились деньги, но ни одна из женщин, добровольно принимавших участие в эксперименте, не согласилась с тем, что я создала мистера Совершенство. Потом мне сообщили, что Ланс Стерлинг хочет провести со мной еще одну неделю, я отдала андроида первой же женщине, которая обратилась ко мне с такой просьбой (потом она оскопила его мясницким ножом), и вернулась к прежней жизни, убежденная, что мистер Совершенство – такая же недостижимая мечта, как и Идеальная Женщина.

Так что не смотрите на Странника Джонса свысока. Такая любовь значит для женщины куда больше, чем многое из того, что я заложила в мистера Совершенство.

* * *

– В действительности во Вселенной девятнадцать идеальных женщин, – изрек Катастрофа Бейкер, обращаясь ко всем присутствующим. – С тринадцатью я уже встречался, и у меня есть еще полжизни, чтобы разыскать оставшихся шесть.

– Так ты действительно знала Ланса Стерлинга? – спросил Золушку Маленький Майк Пикассо.

– Да, знала, – кивнула Золушка.

– Он один из моих героев. – Взгляд Маленького Майка затуманился. – Я всегда хотел написать его портрет.

– Я бы тоже с удовольствием встретился бы с ним, – заявил Могильщик Гейнс. – Такие герои – большая редкость.

– Я слышал много самых разных рассказов о его смерти, – добавил Макс Три Ствола. – Интересно, кто-нибудь знает, как он умер?

– Один из нас знает, – ответил ему Никодемий Мейфлауэр.

– Ты слышал об этом?

– Я при этом присутствовал.

– Присутствовал, как же, – хмыкнул Макс.

– Это правда! – воскликнул Мейфлауэр, и вновь меня поразило удивительное сходство Никодемия с Сатаной, каким я его себе представлял. – Я провел рядом с ним десять лет, сражаясь со злодеями и негодяями.

– Я тебе не верю, – покачал головой Макс. – Есть такие герои, что затмевают звезды. Он был одним из них. Чего ему якшаться с тобой?

– Я могу выяснить, знал ли он Ланса, – предложила Золушка. Все повернулись к ней. – У него был шрам на плече. Опиши его.

– Шрам? – повторил Мейфлауэр. – Я всегда думал, что это татуировка. Она выглядела, как большая кровавая L.

– Это так? – спросил Макс.

Золушка кивнула.

– Так.

– Для того чтобы быть героем, не обязательно действовать на свой страх и риск или становиться солдатом удачи. – В голосе Мейфлауэра слышалась горечь. – Некоторым из нас лучше в рамках системы.

– Представить себе не могу почему, – выразил свое мнение Бейкер.

– Об этом мы поговорим в другое время. – Макс повернулся к Мейфлауэру. – Итак, ты его знал. Давай послушаем о том, как он умер, сколько при этом полегло его врагов.

– Насколько я слышал, – вмешался Маленький Майк Пикассо, – он дорого отдал свою жизнь. Убил так много людей, что пришлось рыть не одну братскую могилу.

– Вы хотите услышать, как это было, или сами будете рассказывать мне об этом? – раздраженно бросил Мейфлауэр.

– Давайте послушаем, – выразил общее мнение Макс.

БЕЗВРЕМЕННАЯ СМЕРТЬ ЛАНСА СТЕРЛИНГА

Начну с того (продолжил Никодемий Мейфлауэр), что родился он не Лансом Стерлингом. Его настоящее имя – Мортимер Смарч. Как-то раз я его спросил, почему он изменил имя, а он ответил другим вопросом: «Отдал бы ты жизнь за человека, которого зовут Мортимер Смарч?» Я подумал несколько минут и больше вопросов об имени не задавал.

К девятнадцати годам он уже определился с целью жизни: освобождать угнетенных, людей или инопланетян, где бы то ни было. Он знал, что занятие это опасное, и решил носить маску.

* * *

– Если он не хотел привлекать к себе внимание, зачем надел на себя эту серебряную маску и плащ? – спросил Макс.

– Хочешь ты слушать или нет? – сурово зыркнул на него Мейфлауэр.

– Ладно, ладно, больше прерывать не буду.

– До следующего раза, – предсказал Бейкер.

* * *

Маска меня не волновала (вновь заговорил Мейфлауэр), в отличие от меча. Я хочу сказать, кто в здравом уме будет ходить с мечом, если его противники пользовались лучевиками, глушаками и пульсовиками. Но возглавив революции на Зеленой Изгороди II и Синей Аляске и не получив ни единой царапинки, Ланс решил, что Бог на его стороне, а он сам неуязвим.

К тому времени его имя уже гремело по всей галактике, и все знали, что под маской скрывается Ланс Стерлинг. Множество идеалистически настроенных молодых людей и женщин искали его, готовые отдать жизнь в борьбе за провозглашенные им цели. Я был одним из них.

Я до сих пор помню первое сражение, в котором я принял участие. Губернатор Пиастры VII отменил конституцию и практически поработил население планеты. Им приходилось по восемнадцать часов в сутки работать на его золотых копях, причем сутки на Пиастре длились двадцать два часа. При этом кормил их впроголодь, тогда как он сам и его армия жировали. Ланс Стерлинг не мог терпеть такого положения вещей, собрал своих последователей и объявил, что наутро мы атакуем Пиастру.

Когда я спросил, по какому мы будем действовать плану, он посмотрел на меня, как на чокнутого.

– Плану? – переспросил он. – План у меня простой: прийти туда со сверкающими мечами и слепящими лучевиками и не останавливаться, пока не умрет последний злодей.

Я собрался с духом и задал следующий вопрос:

– Я хотел сказать, что у них армия в двадцать тысяч человек, а нас меньше ста пятидесяти. Разве не требуется какая-то стратегия, чтобы победить превосходящие нас силы?

– Моя стратегия – освободить страждущих граждан Пиастры VII, – твердо ответил он. – У тебя есть возражения?

– Нет, должно быть, у меня что-то не так с математикой.

– Есть еще вопросы? – Он оглядел нас. – Нет? Хорошо. Уничтожение армии я оставляю вам, но губернатор – мой.

– То есть ты не поведешь нас в битву? – вырвалось у меня.

– Разумеется, поведу. Пока не замечу губернатора, который пусть и злодей до мозга костей, но далеко не трус. Мы с ним скрестим мечи на крепостной стене, на виду у всех, и когда я убью его, армия потеряет боевой дух, оставшиеся в живых тут же сложат оружие и принесут клятву верности тому, кого освобожденный народ назовет своим новым лидером.

Я мог привести восемьдесят три причины, по которым его план должен был провалиться, но не смог заставить себя в третий раз подряд высказать сомнения в его правоте. Поэтому оставил их при себе и приготовился наутро отдать жизнь за благое дело.

Все вы читали исторические книги или видели документальные голофильмы о битве на Пиастре VII, поэтому знаете, что все вышло, как и предсказывал Ланс Стерлинг. Он убил губернатора, а менее чем через минуту армия прекратила сопротивление.

Его репутация еще больше упрочилась, и мы не испытывали недостатка в добровольцах. Несколько лет спустя, когда мы освободили Гасиенду III, на нашей стороне сражались более двух тысяч мужчин и женщин.

Разумеется, успехи не изменили подхода Ланса Стерлинга к ведению боевых действий. В результате шесть победоносных революций унесли жизни сорока двух его самых близких соратников. А я начал думать, что убить его можно лишь пронзив сердце серебряной пулей или заостренной палкой.

Я до сих пор помню день, когда он изложил свой план вторжения на Гасиенду. Нам предстояло, высадившись в пяти милях от императорского замка, отвлечь на себя армию, а он намеревался войти в ворота, проложить путь в личные покои императора и, пощекотав острием меча адамово яблоко последнего, потребовать немедленной сдачи.

Я спросил, не будет ли он чувствовать себя более уверенно, если его будут сопровождать несколько телохранителей.

– Зачем? – в удивлении спросил он.

– Мне кажется, логично предположить, что императора тщательно охраняют, даже в стенах замка.

– Разумеется, охраняют, – беззаботно ответил он. – Но тем веселее все пройдет.

– Ты думаешь, это весело, идти с одним мечом против шестидесяти человек?

– Я – Ланс Стерлинг, – ответил он, будто других объяснений и не требовалось. – А кроме того, мне доподлинно известно, что охранников всего пятьдесят пять.

– Очевидно, меня опять подвела математика. – В моем голосе зазвучали нотки извинения.

Он положил мне на плечо героическую руку.

– Ты – верный и порядочный человек, Никодемий, друг мой. Никто не требует, чтобы ты был еще и умным.

– Благодарю, блистательный лидер.

– Ну ладно, ладно, достаточно и Ланса. А если уж совсем официально, называй меня Ланселот.

Что ж, как всем известно, мы высадились на Гасиенде и Ланс Стерлинг убедил императора согласиться на его условия… но мы потеряли девяносто процентов личного состава.

– Они погибли за правое дело, – сказал Ланс Стерлинг на похоронах. – Их матери могут ими гордиться.

Я ожидал, что он продолжит речь, но Ланс, похоже, полагал, что все уже сказано. К тому же ему не терпелось вернуться на корабль и лететь на другие планеты, освобождать угнетенных.

За следующие два года мы освободили Меланхолию III, Зеленый Луг, Пшеничное Поле, Пия XIV и Новое Таити. Задержались на университетской планете Сорбонна, чтобы помочь студентам захватить Административный корпус… а потом пришел черед Брукмандора II.

Как вам известно, эту планету захватил маньяк, который называл себя Александром Великим. Он боялся восстаний населения, поэтому не держал армию в одном месте, а разделил на маленькие гарнизоны, стоящие во всех стратегически важных городах и районах.

Ланс Стерлинг решил, что желаемый результат принесет удар по штабу Александра. Действительно, уничтожение верхушки режима привело бы к обрушению всей структуры.

– Его окружает более двухсот охранников, – сказал я. – Мне бы очень хотелось, чтобы на этот раз ты взял с собой кого-нибудь из нас.

Он добродушно улыбнулся.

– Опять математика, Никодемий? – потом пожал плечами и согласился. – Хорошо. Ты и Занзибар Макшайн можете составить мне компанию. Теперь ты доволен?

Я заверил его, что да, и на следующее утро, до рассвета, мы втроем проникли в штаб Александра. Залезли на верхний этаж и миновали уже половину пути к его личным апартаментам, когда в коридоре, по которому мы шли, появился Александр и нацелил лучевик меж глаз Лансу Стерлингу.

– Я ждал тебя. – Александр злобно улыбнулся. – Мои люди сообщили мне, что ты готовишь полномасштабное нападение на планету, но я знал, что такой эгоист, как ты, не захочет делить славу со своим пушечным мясом. А теперь брось свой меч.

Меч Ланса Стерлинга упал, загремев по каменным плитам. Александр Великий подошел к нему, развернул так, чтобы видеть нас, приставил лучевик к его уху.

– Прикажи своим людям бросить оружие.

– Делайте, что он говорит. – Ланс Стерлинг не выказывал страха. – Сила на его стороне… на текущий момент.

Занзибар Макшайн бросил пульсовик и глушак. Я же достал лучевик из кобуры, но не бросил.

– Брось его, а не то я убью вашего главаря, – предупредил Александр.

– Ты все равно его убьешь. – Я нацелил лучевик на Александра. – Если я брошу его, ты убьешь нас обоих.

– Я не шучу! – крикнул Александр. – Бросай, а не то ваш босс – труп!

– Это глупо, – ответил я. – Если я брошу лучевик, мы все – трупы.

– Считаю до трех! – взревел Александр.

– Считай хоть до пятисот, мне плевать, – ответил я. – Лучевик я не брошу… если ты убьешь его, я убью тебя.

– Тогда я убью и твоего друга. – Он указал на Занзибара Макшайна.

– Он мне не друг. Я его практически не знаю.

– Черт побери, Мейфлауэр! – не выдержал Ланс Стерлинг. – Брось этот чертов лучевик!

– Он застрелит тебя, если я брошу.

– Он застрелит меня, если ты не бросишь! – рявкнул Ланс Стерлинг.

– Пока лучевик у меня в руке, он может убить только одного из нас, – объяснил я, руководствуясь законами логики. – Как только брошу, он убьет двоих, а то и всех троих.

– Как же я ненавижу тебя и твою чертову математику! – успел сказать Ланс до того, как Александр Великий прострелил ему голову.

Я выстрелил мгновением позже. Александр повалился на пол, а Брукмандор II еще до полудня обрел свободу. Занзибар Макшайн остался там, заняв пост губернатора, а я отвез тело Ланса Стерлинга на его родную планету и похоронил на семейном кладбище.

* * *

– Так вот почему никто так и не нашел его могилы! – воскликнул Макс Три Ствола. – Ни у кого и мысли не возникло искать Мортимера Смарча.

– Я удивлен, что из всех вас только Мейфлауэр встал под его знамена, – заметил Ставлю-Планету О’Грейди. – Я хочу сказать, в свое время он был самым популярным революционером.

– Я отдал должное революционной борьбе, – ответил Макс. – Но так уж вышло, что наши пути с Лансом Стерлингом не пересеклись.

– Я думаю, посражаться удалось каждому из нас, – согласился Могильщик.

– Да, но не только в войнах и революциях, – уточнил Катастрофа Бейкер.

– Ты никогда не воевал? – спросил Макс.

– Я – волк-одиночка, ни в какие организации не вступаю.

– Иногда вступать и не приходится, – сказал Макс, – Иногда война незаметно подкрадывается к тебе. Вроде той, что приближается к «Аванпосту».

– Она и на войну-то не похожа, – покачал головой Могильщик. – Несколько десятков вражеских кораблей. Если вы хотите поговорить о настоящей войне, я могу рассказать вам о Пелопоннесской. Более сильного противника я не встречал.

– Ты в ней участвовал? – спросил Макс.

– Да.

– Я, черт побери, тоже!

– И ты? – воскликнул Никодемий Мейфлауэр. – Именно там я впервые понюхал пороха, до того, как присоединился к Лансу Стерлингу.

– Вы, парни, часом, не ошибаетесь? – спросил Бард.

– Разумеется, нет, – ответил за всех Макс.

– Но Пелопоннесская война шла на Земле, почти десять тысяч лет тому назад.

– Мы говорим не о той Пелопоннесской войне, – усмехнулся Макс.

– А была другая? – спросил Бард.

– Конечно. Пятнадцать, может, шестнадцать лет тому назад. В звездном скоплении Альбион.

– Мне бы хотелось о ней услышать. – Бард приготовился записывать.

– Как будто у тебя есть выбор, – фыркнул Катастрофа Бейкер.