Текст книги "Танцор Января"

Автор книги: Майкл Фрэнсис Флинн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

ОН КРАК

– И что же ты знаешь или считаешь, будто знаешь? – спрашивает человек со шрамами так неожиданно, что поначалу арфистка не понимает, что он вновь оборвал нить повествования.

– Я пришла затем, чтобы узнать. – Она тянет время, наигрывая мелодию. Человек со шрамами наблюдает за тем, как танцуют ее пальцы, и ждет правдивого ответа.

– Значит, ты знал ее, эту бан Бриджит? – произносит она.

Это не ответ, а только очередной вопрос. И все же человек со шрамами расценивает его как ответ.

– Конечно, я знал ее. Откуда, по-твоему, я узнал о ее роли в истории? Я знал их всех, прокляни меня боги, ибо знание о случившемся было тяжелым бременем.

Человек со шрамами поигрывает стаканом, крутя его и перекатывая из одной руки в другую.

– И что с бан Бриджит? – настаивает арфистка.

Человек со шрамами склоняет голову.

– Она была женщиной-ведьмой. Она очаровывала мужчин и пользовалась ими так же легко, как рабочий использует свой инструмент и столь же быстро откладывает его в сторону, когда в нем больше нет необходимости. Тебе не оценить ее высокомерия – как и не заметить его, когда она того не желает. То, что ты творишь струнами, она была способна вызывать жестом и взглядом. Возьми, к примеру, Виллги с его едва сдерживаемой, взрывной жестокостью или даже Гримпена и его несокрушимую выдержку. Их никто и никогда не полюбит.

Арфистка удивлена искренними слезами в глазах старика. Она и не думала, что он способен на них.

– А она любила столь же сильно, как была любима?

– Сколько тебе известно? – вновь спрашивает человек со шрамами. – Зачем ты пришла? Ее любовь могла быть безграничной, либо ее могло и не быть вовсе. Когда кто-то способен притворяться так же мастерски, как она, кому под силу отличить шлак от злата? Это и было самым ужасным. – Он опускает голову и утирает слезы. Арфистка видит, как мужчина содрогается, будто сквозь него прокатывается небольшое землетрясение. Его руки взметаются и хватаются за край стола.

Когда он поднимает голову, арфистка замечает ту же отстраненную насмешливость в его глазах, что и в первый момент знакомства. От слез нет и следа.

– Ты уже установила закономерность? – спрашивает он с прежней улыбкой на губах. Если частичка его и скорбит о памяти бан Бриджит, то она глубоко затаилась. Это открытие радует арфистку. Оказывается, человек со шрамами способен на чувства.

– Я заметила, что двое из троих, кто владел Танцором, погибли ужасной смертью, – говорит она.

– Разве можно умереть иначе? Не слышал о таком. Кому под силу встретиться с бесконечной тьмой и при этом не испытать ужас?

– Молнару.

– Он не встречался с ней. Его ослепило безумие. Увидеть ее могут лишь зрячие – ярко-синее око Сапфирового Поста на необъятном черном фоне Разлома.

– У Разлома есть и другая сторона, – подмечает она.

– Не ищи успокоения в ущербных аналогиях. Если и существует другая сторона смерти, оттуда никто не возвращался, чтобы поведать нам о ней.

– В древних легендах некоторым это удавалось.

Смех человека со шрамами похож на звон разбитого стекла.

– Ты одна из них?

– Если один верит в древнюю легенду о Крутящемся Камне, то почему другой не может верить в иной, более утешительный миф?

– Потому что утешение – ложь.

– Но Фудир кажется умным человеком. Он бы увидел закономерность… Ах да, он знал только о смерти Юмдар, но не Молнара. Лишь безумец стал бы рисовать колам, не прерывая линии.

– А для человека, попавшего в гущу событий, отступить назад и взглянуть на общую картину происходящего может оказаться не менее сложным. Здесь требуется перспектива, которой у Фудира пока нет. Даже самый умный человек может быть слепым.

Арфистка выводит струнами резкую ноту.

– Но две точки не дают целостного образа. Юмдар и Молнар погибли по разным причинам, а не потому что владели Танцором. Пусть Юмдар была из современной, осторожной породы солдат, а Молнар – из древней и бесшабашной, никто из них не считал себя защищенным от смерти. Кроме того, Январь не умер, а ведь он являлся первым владельцем Танцора.

Улыбка человека со шрамами вселяет страх.

– Все умирают, – отвечает он. – Вопрос только в том – как и когда.

ГОЛТРЭЙ

СКОРБНОЕ РАССТАВАНИЕ

– Фудир даже глазом моргнуть не успел, как стал народным героем Нового Эрена, – говорит человек со шрамами…

…Когда разлетелась весть о том, что он собирается отправиться на Хадрамоо, все полагали, что он будет мстить налетчикам, и восхищались его намерениями. Пусть затея казалась безумной, безумие и месть не считались на Новом Эрене чем-то предосудительным. Никому, кроме Хью и, может, Января, и в голову не приходило, что Фудир мог преследовать иные цели, ибо люди, столкнувшиеся с бедой, полагали, что и все остальные чувствуют либо должны чувствовать то же самое, что и они.

Но для того чтобы попасть на Хадрамоо, сначала требовалось покинуть Новый Эрен, и вот с этим возникли проблемы.

Пираты последовательно уничтожили альфвены на межзвездных кораблях в Порт-Эрене, и единственным судном, способным улететь за пределы системы, был «Нью-Анджелес» Января. Позднее появятся другие корабли – грузолеты МТК, обслуживающие орбитальные заводы, туристические лайнеры, доставляющие путешественников, чтобы те полюбовались на извержение лавовых гейзеров, – но в ближайшее время их не ожидалось. За подъемниками засекли следы излучения Черенкова, но они вели в другую сторону и плавно скользили мимо Нового Эрена по Великой магистрали, равнодушные к постигшему планету бедствию.

«Нью-Анджелес» Января мог с относительными удобствами перевезти двадцать человек и, возможно, еще десять с относительными неудобствами. Кроме того, как с улыбкой выразился капитан, он прибудет на Иегову с кораблем, доверху забитым трупами. Мест оказалось намного меньше, нежели людей, желавших их заполучить, поэтому цены, естественно, выросли. Большинство из тех, кто хотел покинуть Новый Эрен, были техниками и управляющими, которые работали на орбитальных заводах – и не оказались на борту во время атаки цинтиан. Некоторые, кого просили оплатить вылет из системы, открыто называли Января спекулянтом, полагая, что капитану следовало спасать их за свой счет.

Но команда «Нью-Анджелеса», отвечал им Январь, не занималась благотворительностью и не располагала глубокими карманами МТК, как, впрочем, и наличием своей собственной корпорации. У нее были свои издержки – топливо, портовой сбор, припасы и расходные материалы. Лазерный подъемник не работал, поэтому кораблю придется взлетать на одних ракетах. Для этого требовались одноразовые ракеты-носители, также недешевые. Капитан брал долговые расписки в гладиольских векселях на имена своих пассажиров и старался сбыть их побыстрее, со скидкой выменивая в Порт-Эрене на топливо, а у местных торговцев на еду, воду и воздух, которые потребуются для того, чтобы пассажиры пережили полет. Администрация порта и торговцы соглашались на риск, ведь гладиольские векселя считались твердой валютой, а чем быстрее Январь доберется до Порт-Иеговы, тем быстрее разлетятся вести о катастрофе, и к ним отправят помощь.

Фудир нашел Января в компании Хогана, Барнс и Тираси в зале управления полетами за изучением отчетов о ходе подготовки к отлету. Капитан поприветствовал его привычной розовощекой улыбкой и посоветовал проваливать к чертям собачьим.

– Я не прошу о месте пассажира, – объяснил Фудир. – Буду инструментальным техником. Вам ведь он по-прежнему нужен.

– Думаешь, еще нужен? – удивился Январь. – Билл, мне нужен инструментальный техник?

Тираси оторвал взгляд от экрана, который он проверял, и мельком взглянул на Фудира.

– Пока на борту есть я – нет.

Январь улыбнулся Фудиру.

– Порт-Эрен сообщил, что, поскольку я ухожу в «рейс милосердия», они не станут настаивать на полной команде, – впрочем, здесь и так никогда не придерживались правил настолько строго, как в Порт-Иегове.

– Со мной вам не придется работать в две смены, – напомнил Фудир.

Не отрывая глаз от пульта, Мэгги Б. ответила:

– Как-нибудь справимся.

– К тому же, – заметил Январь, – в твоем сертификате указано имя «Калим де Мурси из Беллефонтейна», а если я что-то и узнал после посадки, так это то, что ты точно не он.

Он взял планшет и начал проверять по базе данных предполетные пункты.

– Я взял это имя просто для удобства, – признался Фудир, – но квалификация настоящая.

Январь посмотрел на него.

– Может быть. Откуда мне знать? Поверить тебе на слово? – Его тон предельно ясно дал понять, что он думает об этом слове.

– По моей работе. Во время путешествия.

Но капитан покачал головой.

– Если бы я взял тебя, зная, что твой сертификат фальшивый, то мог бы лишиться лицензии. Хоган, техники Хаурасии закончили проверку альфвенов?

– Пока нет, шеф.

– Напомни им, что они на гарантии верфей Гладиолы. Я знаю, что в отключенных магнитных подушках Нового Эрена нет вины МТК, но я просто хочу быть уверенным, что после аварийного торможения они все еще подходят под стандарты верфи.

– Тогда можете меня взять пассажиром?

Январь словно удивился тому, что Фудир до сих пор находится в зале управления.

– Пассажиром? Если есть деньги, я могу поставить тебя в очередь. Под номером…

– Пятьдесят семь, – подсказала Мэгги Б. – Сможем забрать его в третий рейс, но, думаю, к тому времени сюда уже прибудет другой корабль.

– Можете не платить мне за рейс. Остальное я отдам по возвращении на Иегову.

– Похоже, тебе не терпится сбежать от своего дружка, – заметила Мэгги Б.

Январь покачал головой:

– Прости. Нет денег – нет билета.

– Тогда как мне выбраться отсюда?

Январь заворчал и хмуро уставился в список, водя пальцем по экрану. Затем показал Тираси.

– Видишь тут что-нибудь о том, чтобы помочь самозванцу и мелкому проходимцу вернуться на Иегову?

Тираси покачал головой.

– Определенно нет, сэр.

Капитан пожал плечами и беспомощно указал на список.

– Прости, но это не моя проблема. Послушай, Фудир, ты и этот Рингбао – О’Кэрролл – обманом пробрались на мой корабль, чтобы прилететь сюда и снова развязать кровавую гражданскую войну. Я не люблю, когда меня обманывают, и не люблю, когда меня используют. – Он резко положил планшет со списком на пульт. – А теперь убирайся с моего корабля, пока я не позвал Слаггера.

Позже Фудир пожаловался на это Хью в кабинете, который тот выделил себе в Доме Перевозок.

– Он играл со мной. Эта его вечная улыбочка. Он заставляет тебя думать, будто понимает и всецело на твоей стороне. А потом – бах – и оглушает.

Хью не ответил и даже не оторвался от докладов, которые изучал, пока стекольщики, которые вставляли окно, не начали собирать инструменты.

– Закончили? – спросил он их.

Главный стекольщик намотал на палец прядь волос.

– Все готово, О’Кэрролл. Еще и пуленепробиваемое. – Удар по стеклу продемонстрировал его прочность. – Никто не пристрел’т ваш’ честь, точно не через эт’ окно.

Хью поблагодарил рабочих и, когда те ушли, поднялся и подошел к окну. Он посмотрел на парковку, которую уже расчистили от разбитых машин. Подъехал велосипедист, поставил велосипед в ряд для других реквизированных велосипедов и вбежал в здание. Еще один посланник, еще один отчет. Хью надеялся, он предназначался кому-то из министров Объединенного Фронта.

Чуть дальше, в Новом Центре, ремонтные команды специальными таранами и бульдозерами сносили нестабильные конструкции. На глазах Хью отель «Фермой» сложился внутрь, подняв облако серых, белых и черных обломков, на мгновение сохранивших очертания постройки, словно переживший ее гибель призрак. «Там гарди подняли знамя лоялистов», – подумал О’Кэрролл. Рабочие команды разошлись и принялись собирать мусор в телеги, одни на конной тяге, другие – моторизованные, которые пригнали с относительно непострадавшего юга. С такого расстояния рабочие походили на играющих детишек.

– Приятно знать, – спросил Фудир, – что если тебя кто-то застрелит, то не через это окно?

Хью оставил меланхоличное разглядывание пейзажей и посмотрел на человека, вернувшего его сюда.

– Думаешь, Январь нарочно надевал радостную маску, чтобы обмануть тебя? Уж кому-кому, а тебе на хитрость жаловаться не пристало.

– Я мошенник. Хитрость – мой хлеб. Январь должен был быть для меня «как открытая книга». – Фудир присоединился к нему возле окна. – Не думаю, что на всем Новом Эрене осталось хотя бы одно целое окно.

– Их привезли из Среднедолья, – пояснил Хью, не уловив шутки. – Красавчик Джек перевел заводы, производившие кристаллические сувениры для туристов, на изготовление оконных стекол. Пластический завод в округе Ардоу занят тем же. – О’Кэрролл кулаком протер стекло. – Возможно, окна следовало бы делать из пластика. Но мы с Джеком решили, что мне нужно вести дела также и с поставщиками из Среднедолья, а не только с лоялистами из Ардоу.

– Политика, – только и сказал Фудир.

Хью пожал плечами.

– У тебя это слово прозвучало как грязное ругательство. Но – заключай сделки или режь глотки. Выбор за тобой. – Он скрестил руки. – Кто сегодня в списке?

Фудир назначил себя отделять плевелы тех, кто просто хотел увидеть Хью, от зерен действительно нуждавшихся в помощи. Работа отнимала не очень много времени – по большей части она состояла в том, чтобы отказывать людям, не говоря при этом определенно «нет», – а если Фудир и был в чем-либо экспертом, так это в том, как не быть определенным. Работа не давала ему заскучать, пока он ждал корабля. Фудир открыл блокнот и провел по календарю стилусом.

– На десять часов Кирнан Сионна, из гидов Чада. Он хочет узнать, как именно ты планируешь восстанавливать туристическую отрасль. – Фудир покачал головой. – Иногда кажется, люди попросту не понимают приоритетности задач.

– И снова эта политика, – заметил Хью.

Окно глухо задребезжало, и мужчины подняли головы. На улице Нижний Ньюбридж, в дальнем конце города, поднимался вверх столб дыма. Хью вздохнул.

– Обрушился еще один старинный дом.

Но Фудир нахмурился и покачал головой. Он положил блокнот на стол Хью и шагнул к окну.

– Нет. Нет, это была бомба. – Пока он говорил, издалека послышался похожий на баньши вой сирен, а команда, демонтировавшая «Центральный отель», прекратила работу и уставилась на запад.

– Бомба?.. – спросил Хью. – Но… Кто?.. Зачем?..

Скрестив руки, Фудир принялся изучать разрушенные постройки у основания холма.

– Есть терранская пословица, которую приписывают Старому Обманщику. «Лучше править в аду, чем прислуживать на небесах». Кое-кто, – и он кивком указал на черные клубы дыма, которые уже достигли облаков, – создаст ад, прежде чем править в нем.

Тем вечером из Порт-Иеговы в систему эренотов прибыла космическая яхта. Это означало еще несколько мест для беженцев, и Фудир был решительно настроен выбить одно место для себя. Поэтому спустя несколько дней, когда яхта достигла нижней эренской орбиты, Фудир взял велосипед со стоянки перед Домом Перевозок и отправился в порт. Люди на улицах, полагавшие, что он едет по очередному поручению Маленького Хью – к этому времени уже каждая собака знала о его отношениях с Призраком Ардоу, – уступали ему дорогу. Некоторые горожане махали Фудиру вслед, а один бездельник даже крикнул: «Даешь Хадрамоо!»

У пассажирского терминала он заметил пару десятков желающих покинуть систему техников, которые столпились перед недавно отремонтированными дверьми терминала, суетясь и пихаясь в ожидании пилота яхты. Фудир объехал их, направляясь к служебным воротам на восточной стороне поля. Там висел огромный знак: «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН. БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ». Он слез с велосипеда и цепью приковал его к забору.

Фудир по-приятельски поздоровался со сторожем – он давно взял в привычку заводить дружбу с разными мелкими работниками, – и они пару минут обсуждали последний заминированный грузовик, который уничтожил штаб-квартиру партии Красавчика Джека.

– Как пить дать, – настаивал сторож, – это дел’ рук самого Джека. Хочет подставить Маленького Хью. – Мужчина был лоялистом до мозга костей и, когда Фудир резонно заметил, что Хью выделил Джеку место в Доме Перевозок, ответил: – Лучше не спускать с нег’ глаз.

Фудир старался не вступать в спор с теми, чья услуга могла ему пригодиться, поэтому сказал, что его послали в порт узнать, скольких беженцев сможет принять новая яхта.

Сторож не стал требовать показать ему разрешение.

– Она приземлится через декаминуту. Имя владельца – пилота… – Он сверился с декларацией, открывая ворота. – Так, тут сказано, что его зовут Цин Олафссон.

Фудир замер.

– Цин Олафссон?

– Ага? Знаешь его? – Похоже, сторож полагал, будто все иномиряне знакомы друг с другом.

Фудир покачал головой.

– Нет. – Но он нахмурился, и всю дорогу к зданию таможни его терзали тревожные думы.

Деревянная скамейка заменила мягкие кресла в зале ожидания таможни, а планшеты с бумажными листками пришли на смену компьютерным терминалам, с помощью которых туристы и бизнесмены когда-то регистрировали прибытие и отлет. На одном разбитом и почерневшем терминале висела написанная от руки табличка: «НЕ РАБОТАЕТ». Скамейка пустовала, поэтому Фудир присел на нее, дожидаясь появления пилота.

Олафссон Цин. Фудир не верил в случайные совпадения, странные или какие-либо еще, – только не в случае, когда упоминалось это имя. Что Они забыли в столь отдаленном мире, как Новый Эрен? Братству не следовало связываться с Ними. За ходом большой игры лучше следить с расстояния.

У терминала стоял худощавый усталый мужчина и заполнял формы для прибывающих. Погруженный в раздумья Фудир даже не заметил, как вошел пилот. Теперь Фудир поднялся со скамьи.

– Добро пожаловать, – сказал он, протянув руку Олафссону. – Я из «Приветственного фургона». – Этим он заработал ничего не выражающий взгляд – или даже еще более ничего не выражающий взгляд: Фудиру прежде не приходилось видеть столь неприметной внешности. – Я прибыл из Дома Перевозок. Думаю, вы узнали о нашем положении, пока ползли от рампы выхода.

– Да, – произнес мужчина. – Ужасная трагедия.

Фудир помолчал, ожидая, что тот добавит еще что-нибудь, но Олафссон продолжал как ни в чем не бывало заполнять формы. Если имя предполагало вероятность, то безразличие ее только подтверждало. Дружеские чувства не входили в число сильных сторон Названных. Привлекать их внимание едва ли было хорошей затеей. Но Фудир находился не в том положении, чтобы пренебрегать средствами, с помощью которых он мог бы выбраться отсюда.

– Тогда вам известно, что нескольким сотням беженцев нужно добраться до Иеговы, – сказал он, – хотя они согласятся и на Новый Ченнаи или Боярышниковую Розу, если вы идете в ту сторону.

На самом деле Фудира волновал только один беженец, но, если Олафссон мог взять на борт и других, он не стал бы возражать. Многочисленность означала безопасность.

Но Олафссон покачал головой.

– Извините. У меня на борту очень мало места, а я прибыл сюда, только чтобы забрать друга. – Он закончил заполнение форм для прибывающих и передал их клерку, который, встрепенувшись, оторвался от списков повреждений и реквизиции.

– Эк’ ты тихий, – нахмурившись, сказал он Олафссону, затем, заметив и Фудира, добавил: – Добр’ утро, Фудир.

– И тебе тог’ ж’, Донал. Сюда. – Это уже предназначалось Олафссону. – Я выведу вас с черного хода. Беженцы у здания главного терминала обступят вас и будут просить взять их на борт. – Фудир рассчитывал, что, если окажет Олафссону достаточную помощь, тот может почувствовать себя обязанным ему. – Может, я смогу помочь вам отыскать вашего друга.

Олафссон бросил взгляд на таможенного клерка, потом на Фудира и почти улыбнулся.

Они шли по городу пешком, улицы еще были слишком сильно засыпаны обломками, чтобы по ним могло проехать большинство машин. Фудир катил велосипед, на ходу объясняя деликатную политическую ситуацию и указывая на уже достигнутый прогресс. Новоприбывший слушал с тревожным молчанием. Они миновали остов коммерческого магазина Дж. Дж. Брэннона, прежде чем мужчина заговорил.

– Ты сказал, что прибыл из Дома Перевозок, – произнес Олафссон. – Ты работаешь на МТК?

Забавный и ничего не значащий вопрос.

– Нет, Объединенный Фронт реквизировал здание для проведения совещаний. Это была единственная более-менее уцелевшая постройка. Но соуправляющие отказываются называть его Домом Собраний. Я веду вас на встречу с ними.

– Соуправляющие, – повторил Олафссон. – Один странствующий капитан сказал мне, что лидерство тут оспаривается. Этот Объединенный Фронт – нечто вроде временного перемирия?

– Январь – прирожденный пессимист. Мы надеемся, что Фронт окажется чем-то большим.

Деловой район особенно сильно пострадал от цинтиан. Сейчас отбойные молотки крушили плитку. Бревна трещали, ломались и падали. Рабочие команды растаскивали обломки. Бригадиры выкрикивали распоряжения. Один до предела уставший мужчина, покрытый серой пылью, сидел на бордюре и тихо плакал. Его товарищи продолжали работать, делая вид, будто им все равно.

– Во имя богов, – сказал Олафссон, после того как они миновали мужчину, – убил бы ублюдков, которые такое сотворили.

Фудир оглянулся и криво усмехнулся.

– Я запомню.

Дорога повернула вправо и начала взбираться по холму Новой улицы к Дому Перевозок. С него спускался мальчик на велосипеде с реющим на антенне зеленым флажком Фронта, выкрикивая:

– Дорогу! Дорогу!

Фудир и Олафссон отошли на обочину.

– Их дух понемногу возвращается, – произнес Фудир, наблюдая за удаляющимся ребенком. – Мы прибыли сразу после рейда, Хью и я. Посмотрели бы вы на них тогда. Казалось, у них землю из-под ног вышибли. Мы сами едва его избежали – рейда, в смысле. Мне сказали, что курьерский челн МТК прибыл в самый разгар заварушки, бедолага.

Олафссон промолчал.

«Да ты потрясающий собеседник», – зло подумал Фудир.

Они продолжали идти молча до тех пор, пока не оказались позади Дома Перевозок, где вокруг не было ни людей, ни жилых домов.

– Итак, кто этот друг, за которым вы прибыли? – спросил Фудир. – Вы и сами видите, какой у нас беспорядок, но в Жилищном Совете могли сохраниться записи о его местожительстве, если он, конечно, все еще жив.

– Его зовут Донован.

Имя походило на удар под дых, но Фудир и глазом не моргнул.

– Донован, верно? – непринужденно сказал он. – Думаю, таких на Новом Эрене сыщется не больше пары тысяч.

Это все равно могло быть случайным совпадением. Ведь где-то в Спиральном Рукаве должен найтись обычный человек по имени Олафссон Цин, у которого есть обычный друг по имени Донован.

– Он живет на Иегове.

– В самом деле? Мне не хочется этого говорить, но, похоже, вы где-то не туда повернули.

Олафссон пожал плечами.

– Мне дал наводку Совет Семи с Иеговы. Фудир, сказали они, отправился на Новый Эрен.

– Так и сказали? Да, с таким именем людей немного, – согласился Фудир. – Ладно. Вам нужен Донован… Что у вас за дело?

– Знать положено только ему, – ответил Олафссон.

– Похоже, я не…

– Названные приветствуют тебя, Фудир.

Вот и оно: то самое, чего он до ужаса боялся с тех самых пор, как услышал имя пилота. Этого было достаточно, чтобы заставить Фудира поверить в богов, по крайней мере в самых жестоких из них. Он искал корабль. И корабль прибыл за ним.

Будь осторожен со своими желаниями.

– Зачем им приветствовать меня? Они ничего обо мне не знают. Я не работаю на них.

– Ты тот, кто знает Донована, и потому подходящий объект для Их внимания. Пойдем. Мне нужно только имя и все. Следующее звено в твоей цепочке – это Донован. Всего-то. Ты никого не предаешь. Тебе даже улетать не потребуется.

И к чему это увещевание, если превыше всего он хотел выбраться отсюда? Но тут Фудир взглянул с холма на разрушенный город, на мгновение прислушался к стуку молотков и грохоту обрушивающейся кладки – и задался вопросом, так ли это? Мог ли он бросить Хью? Впервые за долгие годы он стал частью чего-то стоящего, но проблема состояла в том, что ждущее впереди дело было не менее важным. Ему следовало идти за Крутилкой, даже если это предполагало побег с Нового Эрена. Что такое для Восстановления потеря одного человека?

Он облокотился на велосипед, бесцельно обводя окрестности взглядом. Фудир думал о затейливой кадрили, происходящей на Новом Эрене. О Красавчике Джеке. О Маленьком Хью. О Вольдемаре и фракции Прямых Действий. А теперь и о Названных. Ему придется хорошо подумать, кого предавать.

– Имя? – спросил Олафссон, с трудом сохраняя терпение.

Фудир вздохнул.

– Я не могу назвать тебе ее имя.

– Жаль это слышать.

– Прибереги слезы. Я говорю, что не могу назвать тебе ее имя. Донован организовал все так, что, если на контакт выйдет не тот человек, вся цепочка развалится. Они исчезнут в Закутке, и ты их никогда не найдешь. Попробуй – и закончишь свои дни в известняковой яме на улице Данкл.

– Тогда тебе не повезло. Мне нужен Донован, и это определенно означает, что ты нужен мне на Иегове, чтобы поручиться за меня. Я бы не стал отрывать тебя от здешних дел, но мне сказать Названным, что ты отказался? На этой стороне Разлома много других агентов. Им могли поручить и другие задания.

Фудир вспомнил, что обычно курьеров отправляли парами. Он скривился.

– Например, убийство упрямых терран?

Олафссон не стал отрицать.

Показалась еще одна велосипедистка – посыльная, на этот раз поднимавшаяся вверх по улице. Девочка подняла кулачок и пропищала:

– Даешь Хадрамоо!

Олафссон удивленно приподнял бровь, когда она проехала мимо.

– Надеюсь, эреноты не думают мстить цинтианам?

Но Фудир не ответил. Его лицо вдруг расплылось в улыбке.

– Тебе придется арестовать меня, б’ат Лис, – произнес он.

– Что?

– Ты можешь притвориться пастором с Иеговы?

Олафссон махнул рукой. Его маскировка могла быть куда глубже и обстоятельнее.

– Зачем?

– Нет, лучше маршалом Лиги. Тогда они не смогут отказать тебе в экстрадиции. Дай мне день, чтоб уладить кое-какие дела, затем предъяви судебное предписание. Подробности вечером.

– Все это кажется таким запутанным, или обман вошел для тебя в привычку?

Фудир прикрыл глаза.

– Я не хочу, чтобы люди думали, будто я бросил Маленького Хью.

– Почему тебя должно заботить, что подумают люди, когда к тебе взывает Тайное Имя?

– Позволь мне. Ты получишь то, что хочешь. Только ничего не говори Хью до тех пор, пока не «арестуешь» меня. Он может попытаться остановить тебя.

– Пусть попытается.

– Не стоит недооценивать Призрака Ардоу.

Целый вечер, встречаясь с людьми, с которыми требовалось встретиться, а также совершая приготовления, которые требовалось совершить, Фудир взвешивал плюсы и минусы, за и против, стимулы и ограничения.

С одной стороны, он мог сейчас же покинуть Новый Эрен и возобновить погоню за Танцором. С другой – ему предстояло отправиться в путь в компании опасного человека, ожидавшего от него услуги, которую Фудир не был расположен оказывать. Что-то в курьере было неправильным. Словно треснувший колокол, его звучание казалось фальшивым. Что-то, сказанное им… Фудир не знал, в чем дело, – впрочем, особенно и не стремился узнать. Меньше знаешь, крепче спишь.

Его мало волновало, что эти Hombres con Nombres[37]37
  Названные (исп.).


[Закрыть] хотели от Донована. Это лишь отвлекало его от поиска Танцора, и он проклинал Донована за то, что вообще присоединился к большой игре. Долгие годы не получая никаких поручений, Донован стал полагать, будто Они забыли о нем. Он занялся другой работой и нашел ее вполне удовлетворительной. Могли ли Названные каким-либо образом прознать о его уходе с должности? Скрывался ли под видом курьера киллер?

Тогда вести подобного человека к Доновану не стоило. Но Фудир не мог просто так отказаться от прямого задания. А Олафссон мог быть на самом деле тем, кем казался, – обычным курьером с обычным посланием, и тогда Донован требовался ему лишь для того, чтобы сорвать определенный плод с древа познания.

Человек мог прожить всю жизнь, даже не вспоминая о существовании Конфедерации и Лиги. Простые жизненные неурядицы находились намного ниже их августейшего уровня, но Лига и Конфедерация, подобно межевым камням, укоренились у Разлома. И теперь нечто из этой бездонной пустоты проникло в Электрическую авеню и нарушило равновесие. Древний терранский бог однажды сказал: «Ты можешь забыть о политике, но политика не забудет о тебе».

И все же Фудир понимал, что ему следует отправиться за Танцором на Хадрамоо. Какими бы бесстрастными и беспощадными ни были притеснения дао хиттов, необузданная жестокость варваров из Цинтианского скопления была еще хуже. Пусть Танцор был не более чем мифом, но если был хотя бы малейший шанс, что старые легенды говорили правду, – а опыт Января и Юмдар это только подтверждал, – то по крайней мере его долгом перед всем Спиральным Рукавом было попытаться отнять у цинтиан Камень, прежде чем они узнают о его силе.

Хотя Спиральный Рукав вряд ли поблагодарит его за героизм.

На следующий день Олафссон вошел в кабинет Хью в чем-то очень похожем на мундир Щена Гончих и, размахивая официального вида бумагами, начал «требовать и вымогать» человека по имени Калим де Мурси, иначе известного как Фудир.

Хью сначала испугался вторжения, потом потребовал ордер, затем разозлился, опечалился и наконец смирился.

– Видимо, твои грехи настигли тебя, – сказал он Фудиру. Затем, положив бумаги об экстрадиции на стол, он обратился к Олафссону: – Похоже, документы в порядке, но я бы хотел опротестовать…

– Принято к сведению, – отрезал Олафссон, но затем добавил, уже мягче: – Не терзай себя, премьер-министр. Мы вернем его обратно, когда закончим. Он важный свидетель, а не подозреваемый.

Фудир действительно не ожидал, что курьер будет действовать подобным образом, и обрадовался тому, что тот поступил именно так. Хью тяжело воспринял бы факт того, что водил дружбу с разыскиваемым преступником. Конечно, Фудир и в самом деле был разыскиваемым преступником, но тут важнее было сберечь лицо. Поэтому «важный свидетель» было небольшой любезностью, обернутой в большую жестокость. Фудир не встречался взглядом с Хью, стыдливо опустив голову.

Олафссон взял его под руку.

– Пошли, – сказал он. – Ты хороший парень. В оковах нет нужды.

Фудир обернулся и сказал О’Кэрроллу:

– Просто помни, где встретил старину Калима де Мурси.

Хью кивнул и ответил:

– Гулли Амира Нейта. Я обязан тебе жизнью.

Олафссон не волок Фудира, но крепко держал его под руку, пока вел по коридору. Красавчик Джек Гэррити вышел из своего офиса, когда они проходили мимо. Фудир едва заметно кивнул ему, Красавчик Джек кивнул в ответ, и Фудир продолжил шествие под руководством Олафссона, удовлетворенный хотя бы таким микроскопическим прощанием.

На яхте Олафссона имелся небольшой автомобиль-жук, способный ездить на поверхностном эффекте, магнитной колее или надутых колесах – в зависимости от обстоятельств. Честно говоря, он не очень-то и походил на машину. Для легкости созданный из «плотного дыма» и сочлененный для быстрого сворачивания, он встревожил Фудира, стоило ему только увидеть автомобиль. Курьеры-конфедераты, как правило, путешествовали быстро и налегке; они больше всего ценили скрытность. Мог ли Олафссон угнать корабль? А если так, что он сделал с его владельцем?