Текст книги "Меч и жеребец"

Автор книги: Майкл Джон Муркок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

   – В общем и целом мабдены лишены эгоизма. Они не подлы и  не  скупы,  они

привыкли уважать друг друга и  они  свободны  от  излишнего  самолюбия.  Мне

нравится этот народ. Я счастлив, что мне привелось помогать им.  Ради  этого

мне не жалко отдать и жизнь!

   Эмергин улыбнулся.

   – Ты говоришь так, словно ждешь этого. Надеюсь, что этого не  произойдет,

Гоффанон. Заговорил король Маннах.

   – Мы должны победить Фой Мьёрр. Мы просто обязаны сделать  это.  И  мы  не

вправе пренебрегать любыми союзниками, любыми силами, которые  могут  помочь

нам в этом. – Король  многозначительно  посмотрел  на  Корума,  и  тот  едва

заметно кивнул.

   – Против магии можно бороться только магией –  я  правильно  понял  тебя,

король Маннах? – спросил Корум.

   – Именно это я и имел в виду, – ответил король.

   – И это вы называете магией! – засмеялся Гоффанон. – Подлинная магия  уже

ушла из мира; то, что делают Фой Мьёрр и их союзники – жалкая пародия на нее.

   – И все же я слышал... – Корум было заговорил, но осекся.

   – Что же ты слышал? – подавшись вперед, спросил Эмергин.

   Корум посмотрел на Ильбрика.

   – Ты говорил о каком-то таинственном месте, Ильбрик, месте, где мы  можем

обрести неких мистических союзников.

   Ильбрик и Гоффанон переглянулись. Карлик нахмурился. Ильбрик проговорил:

   – Сначала я должен все вспомнить. Уж слишком давно– Это слишком опасно, -

перебил его кузнец. – И зачем только ты сказал  им  об  этом,  Ильбрик?  Нам

следует исходить только из того, чем мы уже обладаем.

   – Не буду спорить с тобой, Гоффанон, – сказал Ильбрик. –  Ты  всегда  был

слишком осторожен.

   – На сей раз осторожность моя оправдана, – проворчал в ответ кузнец.

   В зале установилась полная тишина, – все прислушивались к разговору  двух

сидхи.

   Ильбрик обратился ко всем.

   – Я ошибся, – сказал он. – Магические силы имеют  обыкновение  обращаться

против того, кто послал их.

   – Хорошо, – сказал Эмергин. – Мы правильно поймем твое молчание, Ильбрик.

   – Благодарю вас, – ответил Ильбрик. Было видно,  что  он  не  согласен  с

Гоффаноном. Осторожность была так же чужда великану, как она была чужда  его

отцу – великому Мананнану.

   – Девять раз сходились в великих битвах сидхи и Фой Мьёрр, – сказал король

Файахэд, вытирая с губ липкие капельки меда. – И потому вы  знаете  их  куда

лучше нас. Мы ждем от вас совета.

   – Сможешь ли ты дать нам совет, о, Сидхи? – спросил Эмергин.

   Гоффанон поднял глаза от кубка. Пронзителен и суров  был  его  взгляд.  В

глазах его горел странный огонь.

   – Хорошо. Я дам вам совет. Бойтесь героев. В зале воцарилось  недоумение.

Смысл слов сидхи был темен, но на дальнейшие расспросы никто не отваживался.

   Король Маннах нарушил молчание:

   – Мы решили начать свои боевые действия с  марша  на  Кэр-Ллюд.  У  этого

плана есть один недостаток – мы окажемся в  самых  холодных  землях,  но,  с

другой стороны, – в этом случае мы можем застать врага врасплох.

   – Затем мы должны отойти, – продолжил Корум. – Мы  вернемся  в  Крэг-Дон,

где нас будет ждать запас оружия и  провианта.  Оставаясь  в  Крэг-Доне,  мы

будем совершать кратковременные вылазки. Там мы будем в безопасности  –  Фой

Мьёрр боятся семи каменных кругов. Единственное, что нам  угрожает,  –  осада

Крэг-Дона; если у  Фой  Мьёрр  хватит  сил  на  то,  чтобы  удерживать  осаду

достаточно долго, у нас попросту иссякнут запасы продовольствия.

   – Наша атака на Кэр-Ллюд должна быть молниеносной и жестокой – мы  должны

подорвать силы врага, не утратив при этом собственных сил, –  сказал  Моркан

Две Улыбки, поглаживая бороду. – На подвиги у нас времени  не  будет  –  все

надо будет сделать быстро.

   Слова Моркана понравились далеко не всем.

   – Война – искусство, – сказал Кернин Оборванец.  –  Пусть  искусство  это

безнравственно и ужасно. Большая часть воинов, собравшихся здесь, – артисты,

что гордятся своим мастерством  и  своим  стилем  игры.  Если  мы  не  можем

выразить себя по-своему, то какой смысл нам воевать?

   – Одно дело войны между мабденами, – тихо сказал Корум, – и совсем другое

– война с Фой Мьёрр. В этой войне мы можем потерять  не  только  честь  –  мы

можем потерять все.

   – Я и сам это понимаю, – настаивал на своем Кернин Оборванец. – Но  я  не

во всем согласен с тобой, Сидхи.

   – Слишком дорого нам обойдутся наши жизни, – сказала Шеонан, освобождаясь

из объятий Гриньона.

   – Ты говорил о том, что  тебе  нравится  в  мабденах.  –  Дуболом  Фадрак

обращался к Гоффанону. – А тебе не кажется, что мы можем  утратить  все  эти

добродетели, только ради того, чтобы выжить.

   – Никто не предлагает вам жертвовать добродетелями, – ответил Гоффанон. -

Единственное, к чему мы призываем  вас,  так  это  к  благоразумию.  Мабдены

привыкли сражаться каждый за себя – именно поэтому они проигрывают Фой Мьёрр,

собравшим все свои силы воедино. В Кэр-Ллюде мы  должны  действовать  их  же

методами. Стремительная кавалерийская атака с использованием колесниц –  вот

что нам нужно. Малейшего промедления достаточно для того, чтобы потерять всю

армию. Разве мы можем противостоять леденящему дыханию Раннона?

   – Мудры слова Сидхи, – сказал Эмергин. – Я прошу вас прислушаться к  ним.

В конце концов, именно для этого мы здесь и  собрались.  Я  видел  множество

отважных рыцарей, что падали замертво, не успев даже увидеть  неприятеля.  В

старые времена, в эпоху Девяти Битв, сидхи бились с Фой Мьёрр один  на  один,

но мы не сидхи. Мы мабдены. И потому мы должны выступать единой армией.

   Дуболом опустил свое грузное тело на скамью и кивнул головой.

   – Если так говорит сам Эмергин, значит Сидхи прав.

   Воинов, несогласных с предложением Гоффанона, в зале не оказалось.

   Ильбрик достал из кармана своей куртки пергаментный свиток.

   – Это карта Кэр-Ллюда.

   Он развернул свиток перед собравшимися.

   – Мы атакуем город сразу с четырех сторон. Во главе  каждого  из  четырех

отрядов будет стоять король. Здесь стены укреплены хуже всего – сюда  пойдет

два отряда. Конечно, лучше было бы добраться до центра города, но, боюсь, мы

не сможем сделать этого – мы не вправе терять ни одного человека – нас  ждет

Крэг-Дон... – Ильбрик стал объяснять детали плана.

   Корум участвовал в составлении этого плана,  но  сейчас  он  казался  ему

чересчур оптимистичным. Впрочем, выбирать было не из чего.

   Корум подлил себе меда из кувшина, стоявшего перед ним,  и  подал  кувшин

Гоффанону. Как ему хотелось, чтобы Гоффанон позволил Ильбрику  рассказать  о

таинственных  мистических  силах,  которые  представлялись  карлику  слишком

опасными.

   Гоффанон принял кувшин и тихо сказал:

   – Приближается полночь – нам пора уходить. Меч ждет нас.

   – Здесь нам делать нечего, – согласился Корум.  –  Все  уже  сказано.  Мы

пойдем, как только ты скажешь, но  прежде  мы  должны  будем  принести  свои

извинения.

   Ильбрик отвечал на вопросы воинов, касавшиеся  подробностей  предстоящего

похода; о преодолении крепостной стены, о тумане Фой Мьёрр, о выборе одежды и

снаряжения и так далее.

   В  этом  обсуждении  Корум  уже  не  участвовал.  Испросив  у  Верховного

Правителя дозволения покинуть зал, Корум вышел на узенькую  улочку.  За  ним

последовали Медбх, Гоффанон и Хайсак Нагрей-Солнце.

   Ночь была холодной и светлой. Свет луны то и  дело  затмевался  облаками,

которые ползли по направлению к морю. Корум и его спутники вышли за  ворота,

перешли по мосту через ров и, обогнув лагерь, направились к стоявшим поодаль

деревьям. Где-то закричала сова. Из высоких трав доносились треск крыльев  и

стрекотание ночных насекомых.

   Корум посмотрел на небо. Вновь он оказался в этом лесу в полнолуние.

   – Мы пойдем к Средоточию Власти, – сказал Гоффанон. – Меч ждет нас там.

   Корум замедлил свои шаги – ему не хотелось вновь оказаться на кургане,  с

которого он сошел в сон мабденов.

   Где-то позади раздался треск. Корум испуганно обернулся и тут же вздохнул

с облегчением – их догонял Джерри-а-Конель, на плече которого сидел крылатый

кот.

   Джерри улыбался.

   – Усатому стало душно, – сказал он, поглаживая кота по голове. – Вот мы и

решили немного прогуляться.

   Гоффанон бросил на  него  подозрительный  взгляд,  но,  немного  подумав,

утвердительно кивнул.

   – Ты будешь там желанным гостем, Джерри-а-Конель.

   Джерри поклонился.

   – От всей души благодарю вас. Корум спросил:

   – Почему мы должны идти именно на  Курган  Кремма?  Неужели  нет  другого

места?

   – Курган Кремма – ближайшее к  нам  Средоточие  Силы,  –  просто  ответил

Гоффанон. – Другие места слишком далеки от нас.

   Корум стоял совершенно недвижно. Он внимательно  прислушивался  к  звукам

леса.

   – Вы слышите звуки арфы?

   – Мы слишком далеко от замка – отсюда музыку не услышишь, –  ответил  ему

Хайсак Нагрей-Солнце.

   – Эта арфа играет в лесу. Вы слышите ее?

   – Ничего я не слышу, – буркнул в ответ Гоффанон.

   – Значит, мне показалось, – сказал Корум. –  А  я-то,  было,  решил,  что

Дагдаг вновь заиграл на своей арфе.

   – Это кричал зверь, – сказала Медбх.

   – Я боюсь этой арфы. – Корум перешел на шепот.

   – Зря, – холодно заметила Медбх. – Арфа Дагдага исполнена  мудрости.  Она

наш союзник. Корум коснулся теплой руки Медбх.

   – Может быть, для тебя это и так, для меня же все обстоит  иначе.  Старая

провидица говорила мне о том, что я должен бояться арфы. Она говорила именно

об арфе Дагдага.

   – Забудь это пророчество. Эта старуха выжила из ума. Все, что она говорит

– чушь. – Медбх крепко сжала его руку. – Кому-кому, а  тебе-то  должно  быть

стыдно – с каких это пор ты стал суеверным?

   Ценою огромных усилий Коруму удалось хоть как-то справиться со страхом. И

тут он заметил выражение глаз Джерри. Джерри был чем-то встревожен.  Заметив

взгляд Корума, он отвернулся и надвинул шляпу на глаза.

   – Надо спешить, – проворчал Гоффанон. – У нас мало времени.

   Корум обреченно последовал за кузнецом в глубь леса.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ПЕСНЬ МЕЧА

   Таким курган Кремма Корум уже видел:  курган  был  выбелен  лучами  луны,

кроны дубов поблескивали серебром. Стояла полнейшая тишина.

   Глядя на курган, Корум думал о  том,  что  же  сокрыто  в  его  глубинах.

Неужели там действительно покоятся бренные останки того,  кто  звался  Корум

Серебряная Рука? Неужели там захоронен он сам?  Впрочем,  сейчас  эта  мысль

мало трогала его. Гоффанон и Хайсак Нагрей-Солнце вырыли у основания кургана

яму и вынули из нее тяжелый меч, рукоять  которого  была  сделана  из  витых

полос стали. Меч ярко светился, казалось, что он притягивает к  себе  лунный

свет.

   Взяв меч так, чтобы не касаться его рукояти,  Гоффанон  стал  внимательно

рассматривать оружие. Стоявший рядом с ним Хайсак  то  и  дело  одобрительно

кивал головой.

   – Этот клинок так просто не затупится, – сказал Гоффанон, –  Нет  в  этом

мире меча лучше этого, разве что меч Ильбрика Мститель.

   Джерри-а-Конель подошел к ним поближе и тоже склонялся над мечом.

   – Не очень-то это похоже на сталь.

   – Это – сплав, – гордо ответил Хайсак. – В него  входят  металл  сидхи  и

железо.

   – Я думала, что в этом мире уже не  осталось  металла  сидхи,  –  сказала

Медбх. – Только меч Ильбрика и топор Гоффанона.

   – Хайсак сохранил обломки древнего меча, – сказал Гоффанон.  –  Когда  мы

встретились, он рассказал мне о том, что хранит его уже многие годы, сам  не

зная для чего. Он достался ему от  рудокопов,  что  нашли  его  глубоко  под

землей. Это один из ста мечей, что  ковались  мною  перед  Девятью  Битвами.

Сохранилась только часть клинка. Мы уже никогда не узнаем  того,  почему  он

оказался зарытым в землю. Нам с  Хайсаком  удалось  сделать  сплав  металлов

сидхи и мабденов – сплав этот соединяет в себе лучшие свойства обоих.

   Хайсак Нагрей-Солнце нахмурился.

   – Может быть, не только лучшие.

   – Кто знает, – сказал Гоффанон. – Со временем мы это узнаем.

   – Прекрасный меч, – сказал Джерри. – Можно я подержу его?

   Гоффанон резко отступил назад и затряс головой.

   – Только Корум, – сказал он. – Только Корум может касаться его.

   –  Ну  что  ж.  –  Корум  хотел  было  взять  меч,   как   тут   Гоффанон

предостерегающе поднял руку.

   – Рано, – проговорил кузнец. – Сначала я должен спеть свою песнь.

   – Песнь? – поразилась Медбх.

   – Песнь меча. Петь ее положено  именно  сейчас.  –  Гоффанон  поднял  меч

высоко над головой. На мгновение  клинок  ожил,  но  тут  же  застыл  черным

крестом на фоне луны. – У каждого меча должна быть своя песня. Сколько мечей

– столько и песен. Если я спою ее, то вдохну в меч душу. Давать же  ему  имя

должен Корум. Имя меча рождается вместе с ним, услышать же  его  может  лишь

тот, кто будет владеть им. Безымянный, неназванный меч  не  может  исполнить

своего предназначения.

   – В чем оно состоит? – спросил Корум. Гоффанон улыбнулся.

   – Не знаю. Это ведомо только мечу.

   – Ты меня удивляешь, Сидхи. – Джерри-а-Конель поглаживал своего кота.

   – Только не подумайте, что это предрассудок.

   Порой мы можем заглядывать в иные миры, иные эпохи – и это  время  именно

таково. Что будет, то будет. Изменить мы ничего не можем,  но  даже  смутное

ощущение грядущих судеб может оказаться полезным для  нас.  Я  должен  спеть

свою песнь, и я  спою  ее.  –  Казалось,  что  Гоффанон  пытается  в  чем-то

оправдаться. Он обратил свой взор к луне. – Но помните  –  пока  я  пою,  вы

должны молчать.

   – О чем же ты будешь петь? – спросила Медбх.

   – Я еще не знаю. В нужное время слова придут ко мне сами.  Гоффанон  стал

медленно подниматься на вершину кургана. Он держал меч обеими  руками,  так,

чтобы абрис рукояти не сходил  с  лунного  диска.  Остальные  отступили  под

деревья.

   Достигнув вершины кургана, кузнец остановился.

   Сладкие, дурманящие запахи ночных цветов, странные шорохи,  потрескивание

ветвей  и  попискивание  лесных  зверушек  полнили  собою  ночь.  Лес  стоял

непроницаемой черной стеной. Воздух  словно  застыл.  Постепенно  все  звуки

смолкли, слышалось лишь дыхание людей.

   Какое-то время Гоффанон стоял неподвижно. Вздымалась только  его  широкая

грудь. Глаза были закрыты. Затем он неспешно отметил  рукоятью  меча  восемь

сторон света.

   И началась песнь. Вот что пел Гоффанон:

   Сотню мечей отковал я Славным воителям Сидхи.  Но  из  сражений  кровавых

Только один воротился.

   Кого-то земля схоронила, Другие волной укрыты. Сто воинов вышли в  битву,

Но только один воротился.

   Обломков меча заветных На новый клинок не хватит. И без  железа  мабденов

Мечу не родиться внове.

   В славном мече Гоффанона Мабденов и Сидхи сила. Силы же нет без изъяна  -

Помни, Корум, об этом!

   Гоффанон поднял меч еще выше, раскачиваясь, словно в трансе.

   Ясная сила Солнца, Мудрость Луны туманной Сплелись в мече воедино, Участь

его предрешая.

   Страшен врагам он будет Нынешним и  грядущим,  Силой  напитанный  Солнца,

Мудрой Луной взлелеян.

   Казалось, что Гоффанон только касается острия меча,  меч  же  держится  в

воздухе сам собою.

   Корум вздрогнул, вспомнив, что он уже видел этот меч во сне.

   Имя клинку дается, – То-то враги затрепещут!  Лезвием  этим  впору  Скалы

гранитные рушить.

   Гордый клинок Гоффанона, Время  идти  к  вадагу.  Пищу  червям  могильным

Давать ты отныне будешь.

   Срок наступил для сидхи,  Срок  пришел  для  вадагов,  Страшной  кровавой

жатвы, Расплаты с врагом извечным.

   Волна озноба пробежала по телу Гоффанона, он едва не выронил меч.

   Кузнец громко застонал, но, похоже, кроме Корума его никто  не  слышал  -

странное оцепенение охватило стоявших под деревьями.

   Собравшись с силами, Гоффанон продолжил:

   Лезвие славное, клинок безымянный! Стань же  для  Корума  верным  слугою.

Черные ветры воют над Лимбом Черные ветры зовут мою душу.

   С последними словами Гоффанон  вскрикнул.  Похоже,  картина,  открывшаяся

ему, была поистине ужасна.

   Этот ли меч видел Корум во  сне?  Может  быть,  то  был  другой,  похожий

клинок? Да, лучшего оружия для борьбы с Фой Мьёрр нельзя было и придумать. Но

был ли он предан Коруму? Не мог ли он подвести его?

   Судьбы приговор исполнен – Выкован меч заветный, Рукою клинок не сломишь,

Грядущего не отменишь.

   Корум видел один только меч. Принц и сам  не  заметил,  как  оказался  на

вершине кургана. Ему казалось, что меч висит в  воздухе  сам  собой.  Лезвие

светилось то златом, то серебром.

   Корум протянул к рукояти, серебряную  руку,  но  меч  тут  же  отлетел  в

сторону. Корум протянул к нему живую руку, и тогда тот позволил взять себя.

   Песнь Гоффанона продолжалась. Начиналась она торжественным гимном, теперь

же  больше  походила  на  погребальное  песнопение.  Уж  не  звуки  ли  арфы

вплетались в эту печальную мелодию?

   Этот меч держать достоин Лишь вадаг, герой великий. В  мире  смертных  он

бессмертен. Смертен он в мирах бессмертных.

   Меч прекрасный и чудесный, Не для войн одних рожден он, И не только плоть

он ранит – Для иных то хуже смерти.

   Позабудь о Гоффаноне. Верен будь во всем вадагу. Не  увиливай  от  боя  -

Будь с врагами беспощаден!

   Рука Корума сжалась на рукояти. Ему казалось, что  этот  меч  был  с  ним

всегда. Меч был прекрасно сбалансирован, рукоять  пришлась  прямо  по  руке.

Принц стал рассматривать оружие при свете луны, поражаясь остроте  и  блеску

его граней.

   – Это мой меч, – сказал он вслух. Корум чувствовал, что он  соединился  с

чем-то давным-давно утраченным и забытым. – Этой мой меч.

   И познавшему тебя До конца храни ты верность!

   То были последние слова песни. Кузнец  открыл  глаза.  Мука  и  торжество

застыли в них.

   Гоффанон обратил свой взор к луне.

   Корум посмотрел туда же. Вид луны потряс его – огромный  серебряный  диск

заполнял собою едва ли не все небо. Ему  казалось,  что  какая-то  неведомая

сила несет его к ней.  Он  увидел  на  ней  лица,  воюющие  армии,  пустоши,

разрушенные города и выжженные поля. Он увидел себя, хотя лицо у  него  было

совеем другим. Корум увидел меч, что во веем походил на его новый клинок, но

в отличие от него, выл не белым,  а  черным.  Принц  видел  Джерри-а-Конеля,

видел Медбх, видел Ралину и не только ее – и он любил всех.

   Медбх неожиданно испугала его. Корум увидел  арфу  Дагдага,  что  тут  же

превратилась в юношу со странно золотистым телом, цветом своим  напоминавшим

саму арфу. Корум увидел огромного серого  жеребца,  некогда  принадлежавшего

ему. Где и когда это было, он  не  помнил.  Он  увидел  равнину,  занесенную

снегом, по которой скакал всадник в алой мантии, одетый  в  доспехи  вадага;

правая его глазница была прикрыта распитой повязкой,  вместо  левой  руки  у

него был металлический протез. Всадник был поразительно похож на  Корума,  и

все же это был не он – Корум сразу же понял это.

   Принц задохнулся от  ужаса  и  попытался  отвернуться  от  всадника,  что

подъезжал к нему все ближе  и  ближе.  На  лице  всадника  застыла  жестокая

улыбка. Коруму вдруг подумалось, что тот хочет убить его и, воспользовавшись

своим сходством с ним, занять его место.

   – Нет! – закричал он.

   Луна скрылась за облаками. Корум стоял на вершине кургана Кремма,  сжимая

в руках меч, которому не было равных в этом мире. Внизу, у подножия  кургана

стояли Гоффанон, Хайсак Нагрей-Солнце, Джерри-а-Конель и Медбх Длинная Рука.

Они смотрели на Корума так, словно хотели помочь ему, но не знали как.

   Неожиданно для самого себя Корум поднял меч над головой и сказал тихо, но

твердо:

   – Я Корум. Это мой меч. Я одинок.

   И стоявшие внизу взошли на вершину кургана, и отвели Корума в  Кэр-Малод,

где все еще продолжался пир.

ГЛАВА ПЯТАЯ

ОТРЯД ВСАДНИКОВ

   Долгим и беспокойным был сон Корума. Он слышал голоса,  которые  говорили

ему о ненадежных героях и благородных предателях; он видел множество  мечей:

тот, что был дан ему на кургане, и другие. Особенно поразил его черный  меч,

который, как ни странно, напоминал ему об арфе Дагдага; казалось, что в него

вселился ужасный демон. То и дело раздавались слова:

   – Ты Воин. Ты Воин.

   Порою хор голосов говорил Принцу:

   – Ты должен следовать Пути Воина.

   – Что случилось, – думал Корум, – разве я избрал какой-то  иной  путь?  А

хор все не унимался:

   – Ты должен следовать Пути Воина. Корум проснулся, произнеся вслух:

   – Мне не нравится этот сон.

   Он говорил не о сне, он говорил о мире мабденов.

   У изголовья его ложа стояла Медбх.

   – Ну и что же тебе снилось на этот раз? Корум пожал плечами  и  попытался

улыбнуться.

   – Ничего. Похоже, меня так взволновала вчерашняя ночь. – Он заглянул ей в

глаза и почувствовал, что в его сердце вползает страх. Он взял ее за руки. -

Ты действительно любишь меня, Медбх?

   – Да, – смущенно ответила она.  Корум  оглянулся  на  резной  сундук,  на

котором лежал меч, подаренный ему Гоффаноном.

   – Как же мне его назвать? Девушка улыбнулась.

   – Придет время, ты узнаешь  об  этом.  Разве  не  так  говорил  Гоффанон?

Придумать имя нельзя – ты должен услышать его, только тогда меч обретет свою

полную силу.

   Медбх направилась в дальний угол палаты.

   – Ванна готова?

   – Да, госпожа.

   – Пойди освежись, Корум,  –  сказала  Медбх.  –  Тебе  станет  лучше.  Мы

выступаем через два дня. Давай проведем это время хорошо. Можно  поехать  на

вересковую пустошь.

   Корум глубоко вздохнул.

   – И чего я мучаюсь? – сказал он. – Чему быть, того не миновать.

   Через час, когда они седлали коней, к ним подъехал Эмергин. Он был  высок

и строен; несмотря на сравнительную молодость, Великий Друид держался  очень

степенно. На голову его  была  одета  простая  железная  корона,  украшенная

самоцветами. Голубая мантия Великого Друида была расшита золотыми нитями.

   – Приветствую вас, – сказал Верховный Правитель, – Как прошла у тебя  эта

ночь, Принц Корум?

   – Все хорошо, – ответил Корум. – Гоффанон остался доволен своим мечом.

   – Я смотрю, ты не спешишь надевать его.

   – Этот меч предназначен не для прогулок, – сказал Корум,  поправляя  свой

добрый старый клинок, висевший на поясе. – Я надену его перед самым боем.

   Эмергин согласно кивнул головой. Взгляд его  был  устремлен  на  булыжную

мостовую.

   – Скажи мне, Корум, не говорил  ли  Гоффанон  о  тех  мистических  силах,

которые поминал Ильбрик?

   – Похоже, Гоффанон не считает их нашими союзниками, – сказала Медбх.

   – Я это знаю, – продолжил Эмергин. – И все же, я бы рискнул. Сейчас мы не

должны пренебрегать ничем.

   Корума поразили слова Верховного Правителя.

   – Ты думаешь, что мы потерпим поражение?

   – Атака на Кэр-Ллюд обойдется нам слишком дорого, – тихо ответил Эмергин.

– Этой ночью я долго размышлял над  нашими  планами.  Так  долго,  что  меня

посетило видение.

   – Ты увидел наше поражение?

   – Победою это не было. Ты знаешь Кэр-Ллюд не хуже  меня,  Корум.  Теперь,

когда там живут Фой Мьёрр, в столице царит стужа.  Холод  может  повлиять  на

людей куда серьезнее, чем они о том думают.

   – Что верно, то верно, – согласился Корум.

   – Видишь, как все просто, – сказал Эмергин. –  О  сложном  я  пытаюсь  не

думать.

   – В этом нет необходимости.  Верховный  Правитель.  Но  боюсь,  что  иных

вариантов у нас попросту нет. Вот если бы...

   – Поживем – увидим, – перебил Корума Эмергин. –  Если  тебе  представится

возможность поговорить с Гоффаноном, попроси его рассказать об этих силах.

   – Я обещаю тебе сделать это, Великий Друид, хотя и сомневаюсь в успехе.

   – И все же поговори, –  сказал  напоследок  Эмергин  и,  развернув  коня,

поскакал прочь.

   Корум и Медбх оставили Кэр-Малод и вскоре уже ехали по лесной дороге, что

вела  к  поросшей  вереском  возвышенности.  В  воздухе,  напоенном  запахом

цветущего вереска, гудели шмели и пчелы, высоко в  небе  щебетали  крошечные

птахи. Казалось, ничто не могло нарушить  покой  и  мир  этих  мест.  Погода

стояла прекрасная. Было тепло, но не душно.  Дышавшая  теплом  земля  словно

звала к себе.

   Они спешились. Вокруг был только цветущий вереск. Они долго лежали, глядя

в высокое небо.

   Примерно  через  час  Корум  почувствовал  слабое  содрогание  земли,  он

приложил к ней ухо и услышал стук копыт.

   – К нам кто-то скачет, – сказал Корум.

   – А вдруг это слуги Фой Мьёрр? – испуганно спросила Медбх,  потянувшись  к

праще.

   – Все может быть. И Гейнор, и Братья Елей, и, вообще, – кто угодно.  Хотя

наши дозорные хорошо знают,  что  сейчас  Фой  Мьёрр  на  востоке,  любое  их

передвижение не могло бы остаться незамеченным.

   Корум осторожно поднял  голову.  Всадники  скакали  с  северо-запада,  со

стороны берега. Склон холма не позволял Принцу ясно  разглядеть  их,  но  он

отчетливо слышал позвякивание сбруи. Корум извлек из ножен меч  и  пополз  к

своему жеребцу. Медбх поползла за ним.

   Они взобрались в седла и поскакали к холму, оставаясь при  этом  скрытыми

его склоном.

   Остановившись за белыми известняковыми скалами, они стали ждать появления

всадников.

   Почти  тут  же  появились  первые  трое.  Кони  их  были  низкорослыми  и

мохнатыми, сами  же  всадники  –  рослыми  и  широкоплечими.  Все  они  были

огненно-рыжи  и  голубоглазы.  Бороды  всадников  были  заплетены  в  мелкие

косички, в  прядях  волос  поблескивали  жемчужные  нити.  В  левой  руке  у

всадников были овальные щиты, изготовленные  из  дерева  и  кожи,  усиленные

широкими полосами бронзы. К внутренней поверхности щитов крепились чехлы, из

которых торчали копья со стальными  наконечниками.  На  поясах  у  всадников

висели короткие, широкие мечи, одетые в кожаные ножны. Шлемы были сделаны из

кожи, натянутой на стальной остов. Каждый шлем  украшали  длинные  изогнутые

рога горного козла. На плечи всадников были  наброшены  клетчатые  шерстяные

накидки, основными цветами которых были – красный, синий и зеленый. Всадники

были одеты в юбки такого же цвета. Все они,  кроме  пары  человек  обутых  в

примитивные сандалии, были босы.

   Вне всяких сомнений, это были воины. Однако, откуда они пришли, Корум  не

понимал. Видом всадники походили на народ  Тирнам-Бео,  кони  же  напоминали

Принцу о прежней его жизни –  они  были  удивительно  похожи  на  коней  его

старинных врагов, пытавшихся настичь  Корума  в  лесах  близ  горы  Мойдель.

Всадников было много – человек двадцать. Когда они подъехали поближе,  стало

заметно то, что недавно они побывали в бою. Среди них было  немало  раненых,

двоих даже  пришлось  привязать  к  седлам  –  в  противном  случае  они  не

удержались бы на своих скакунах.

   – Вряд ли это враги, – сказала Медбх.  –  Это  мабдены.  Одного  не  могу

понять – откуда они взялись?

   – Судя по виду, путь они прошли немалый, – прошептал Корум.  –  Я  думаю,

они пришли из-за моря Видишь белый налет на их мантиях?  Это  морская  соль.

Наверное, и лодка их где-то здесь. Пойдем-ка им навстречу.

   Корум выехал из-за скалы и громко поприветствовал чужеземцев:

   – Добрый вам день, странники. Скажите, куда вы направляетесь?

   Огромный детина, ехавший впереди конного  отряда,  резко  остановил  свою

лошадку и, смежив свои рыжие брови, схватился за рукоять меча.

   – Добрый день и тебе, коль не шутишь. На вопрос же  твой  я  отвечать  не

стану – не твоего ума это дело.

   – А вы не думаете  о  том,  что  земля,  по  которой  вы  едете,  кому-то

принадлежит?

   – Никто с этим не  спорит,  –  ответил  воин.  –  Эти  земли  принадлежат

мабденам. Если же они завоеваны тобой, то ты – наш враг, и мы убьем тебя. Ты

ведь не мабден, верно?

   – Верно. Но я служу мабденам. Посмотри, разве она не мабден?

   – Конечно, она похожа на мабдена, – ответил воин, подозрительно глядя  на

Корума. – Но за время нашего путешествия чего только мы не навидались!

   – Я – Медбх, – гневно воскликнула оскорбленная дочь короля Маннаха. – Я -

Медбх Длинная Рука, знаменитая воительница. Я дочь правителя Кэр-Малода.

   Воин немного успокоился, но продолжал  держать  руку  на  рукояти  своего

меча; остальные стали медленно окружать Медбх и Корума.

   – Я – Корум. Некогда меня называли Принцем в Алой Мантии; с той же  поры,

как я отдал мантию волшебнику, меня называют Корум  Серебряная  Рука.  –  Он

поднял свою металлическую руку. – Наверное, вам известно мое имя. Я бился  с

Фой Мьёрр, врагами мабденов.

   – Это он! – закричал молодой воин, показывая рукой на Корума.  –  На  нем

просто нет алой мантии. Вы только посмотрите на  его  лицо  –  видите,  –  и

повязка на глазу есть! Это точно он!

   – Тебе придется пойти с нами, господин Демон, – сказал старший  воин.  Он

вздохнул и оглянулся на своих людей. –  Это  все,  что  осталось  от  нашего

отряда, но, думаю, у нас хватит сил на то, чтобы остановить и тебя,  и  твою

ведьму.

   – Я не ведьма, а он не демон! – зло закричала Медбх. – Почему ты нас  так

называешь? Где ты мог вас видеть?

   – С тобою мы прежде не встречались,  –  ответил  старший.  Он  дернул  за

поводья, пытаясь успокоить свою чересчур норовистую лошадку. Стремя звякуло,

задев щит. Кивком головы воин указал на Корума. – Мы видели только  его.  Он

был там, на колдовских островах.

   Он кивнул головой в сторону моря.

   – Восемь кораблей и десять плотов со скотом и продовольствием причалили к

этому  проклятому  острову.  Мы  отправились  на  берег  в  поисках  воды  и

пропитания. Ты, наверное, помнишь, –  сказал  он,  с  ненавистью  глядя  .на

Корума, – что произошло дальше. Из всех наших кораблей остался только  один,

женщины и дети исчезли,  от  скота  осталось  всего  несколько  пони.  Корум

возразил:

   – Уверяю вас, что вы видите меня в первый раз. Я – Корум. Я  воюю  с  Фой

Мьёрр. Последнее время я живу в Кэр-Малоде. Сегодня я покинул его впервые  за

весь этот месяц!

   – Ты один из тех, кто напал на нас там, – сказал юноша. – Я помню и  твою

алую мантию, и твое бледное лицо, и твою повязку, и твой страшный смех...

   – Шефанго, – сказал старший. – Ты – Шефанго.

   – Давненько я не слыхивал этого  слова,  –  сказал  Корум,  помрачнев.  -

Слушай, парень, зря ты это сказал. Последний раз повторяю – ты меня с кем-то

путаешь.

   – Вы что – близнецы, что ли? – засмеялся юноша горько. – Мы боялись,  что

ты выследишь нас, но не думай, не только ты умеешь  сражаться.  Говори,  где

твои люди?

   – Нет у меня никаких людей, – раздраженно ответил Корум.

   Старший расхохотался.

   – Вот ты и попался!

   – Я не собирался сражаться с вами, – сказал Корум.  –  Скажите,  что  вам

здесь нужно?

   – Мы идем в Кэр-Малод – хотим сражаться вместе со всеми.

   – Я так и думал. Выслушайте  меня.  Мы  отдаем  вам  свое  оружие,  и  вы