Текст книги "Меч и жеребец"

Автор книги: Майкл Джон Муркок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

    Майкл МУРКОК

    Хроники Корума

    ТОМ 3

    "МЕЧ И ЖЕРЕБЕЦ"

   Джудит

КНИГА ПЕРВАЯ,

в которой мабдены собирают войско и вырабатывают стратегию войны с Фой Мьёрр. Сидхи раздает советы и, как это обычно и бывает, заводит обсуждение в тупик...

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ВРЕМЯ ДЕЙСТВОВАТЬ

   Они собирались в  Кэр-Малоде.  Со  всех  земель  запада  съезжались  сюда

статные  воины  на  своих  могучих  боевых  конях.  Поле  перед  Кэр-Малодом

запестрело яркими шатрами и боевыми знаменами, засверкало золотом  браслетов

и серебром пряжек, полированной сталью шлемов и драгоценными камнями кубков.

Здесь собрался цвет мабденского племени –  люди  Запада,  Дети  Солнца,  чьи

братья с Востока давно полегли на полях сражений, не  сумев  устоять  против

всесильных Фой Мьёрр.

   В  самом  центре  лагеря  стоял  гигантский  шатер.  Был   он   сшит   из

небесно-голубого шелка, и вход в него не украшали боевые  знамена.  Это  был

шатер Ильбрика, сына Мананнан-мак-Лира, величайшего из героев-сидхи, на века

прославившего свое имя в битвах с Фой Мьёрр. У шатра стоял  огромный  вороной

конь под стать великану; он обладал  и  умом,  и  силой,  поскольку  был  не

обычным конем, а конем Сидхи. Не нашлось Ильбрику места в самом Кэр-Малоде -

уж слишком огромен был воин – вот и пришлось великану разбивать свой шатер в

поле.

   Стояли за полем зеленые леса и пологие холмы, расцвеченные цветами,  ярко

горевшими в ласковом свете солнца. К западу же от лагеря шумело  и  пенилось

море, над которым парили белые чайки.  Великое  множество  кораблей  бросили

якорь у берега. Приплыли они с западного острова, где жили народы  Мананнана

и Ану, из страны Гвидднью Гаранхир  и  из  земель  Тир-нам-Бео.  Были  здесь

корабли боевые и торговые, морские корабли и речные. Ни один корабль не  был

забыт, ни одна лодка не была оставлена. Мабдены собирались на великий сход.

   Корум стоял на крепостной стене, здесь же был и карлик. Гаффанон был куда

выше Корума, карликом же он казался разве что сидхи. Он  был  без  шлема,  -

длинные спутанные пряди черных волос разметались по плечам. Карлик был  одет

в простую синюю куртку, ворот и обшлага которой были расшиты красною  нитью;

на  поясе  куртку  стягивал  широкий  кожаный  ремень.  В   своей   покрытой

многочисленными шрамами ручище сидхи держал рог, наполненный  медом,  другая

рука покоилась на рукояти огромного  боевого  топора,  одного  из  последних

Орудий Света, орудий, выкованных сидхи специально для  борьбы  с  Фой  Мьёрр.

Гоффанон смотрел на поле, на котором раскинулись мабденские шатры.

   – Они все идут и идут, – проговорил он. – Да и воины хороши – один  лучше

другого.

   – К той войне, которую мы замышляем, они не приучены, – отозвался Корум.

   Принц смотрел на колонну, ехавшую через  поле  у  крепостных  ворот.  Эти

мабдены прибыли с севера. Войны были высоки и широкоплечи. Им было жарко, но

они не снимали своих ярких мантий.  Шлемы  многих  воинов  украшали  рога  и

крылья. Эти рыжеволосые рыцари были солдатами Тир-нам-Бео, не  признававшими

никакого оружия кроме палаша и  кинжала.  Татуировка  на  лицах,  призванная

устрашать врага, усиливала и без того грозный их вид.

   Это, обитавшее в горах Севера племя жило войной. Воины  напомнили  Коруму

мабденов прошлого, мабденов герцога Края, что некогда  охотились  за  ним  в

этих же местах. Как же он мог служить потомкам тех варваров?  Но  тут  Корум

вспомнил Ралину и успокоился.

   Принц повернулся  лицом  к  городу-крепости  и,  прислонившись  спиной  к

согретому солнечными лучами камню, стал рассматривать крыши Кэр-Малода.  Вот

уже месяц прошел с той ночи, когда он стоял на  краю  расселины,  отделявшей

Замок Оуин от берега. Тогда Принц вызывал на бой арфиста  Дагдага,  жившего,

как казалось  Коруму,  в  развалинах  его  родового  замка.  Медбх  всячески

пыталась успокоить его, развеять  его  ночные  кошмары.  Во  многом  ей  это

удалось – теперь Корум считал увиденное наваждением, порожденным  усталостью

и страхом.

   На ступенях появился Джерри-а-Конель.  Голову  его  украшала  широкополая

шляпа, на левом плече сидел черно-белый крылатый кот. Увидев друзей,  Джерри

улыбнулся.

   – Я только что вернулся из гавани. Из Ану прибыло еще несколько кораблей.

Говорят, это их последние корабли – весь их флот уже здесь.

   – И много на них воинов?. – спросил Корум.

   – Нет, всего несколько человек. Эти корабли привезли сюда меховую одежду.

   – Прекрасно, – кивнул Гоффанон. – Теперь нам будет во что одеть  армию  в

землях Фой Мьёрр. Сняв шляпу, Джерри вытер со лба пот.

   – Трудно себе представить, что где-то рядом трещат морозы.  –  Он  вернул

шляпу на голову и,  достав  из  куртки  тоненькую  палочку,  стал  задумчиво

ковырять ею в зубах. Взгляд его был устремлен к палаточному лагерю. – Вот  и

вся мабденская сила. Здесь тысячи две-три воинов, не больше.

   – Против пятерых, – едва ли не с вызовом ответил ему Гоффанон.

   – Пятерых богов. – Джерри холодно  посмотрел  на  карлика.  –  Предаваясь

радости, мы не должны забывать о  силе  наших  недругов.  Это  и  Гейнор,  и

гулеги, и Братья Елей, и псы Кереноса, и, – Джерри сделал небольшую паузу, -

и Калатин.

   Сидхи улыбнулся.

   – Да, но почти со всеми нашими врагами мы сумеем  расправиться.  Нам  они

особой угрозы уже не представляют. Братья Елей боятся  огня.  Гейнор  боится

Корума. Для гулегов у нас припасен Рог Сидхи. Стало быть, собаки нам тоже не

страшны. Что же касается Калатина...

   – То он смертей, – перебил кузнеца Корум. – Его можно убить. Я сделаю это

собственноручно. Он властен только над тобою, Гоффанон. Впрочем, быть может,

это уже и не так. Сила его чар могла ослабнуть.

   – Вы забываете о самих Фой Мьёрр,  –  сказал  Джерри.  –  Им-то  уж  точно

бояться нечего.

   – В этом мире им есть чего бояться, – возразил Гоффанон Спутнику  Героев.

– Это – Крэг-Дон. И об этом мы не должны забывать.

   – Но ведь и они об  этом  не  забывают.  Они  к  Крэг-Дону  и  близко  не

подойдут. Кузнец Гоффанон нахмурил брови.

   – Как знать, а вдруг мы их туда все-таки заманим.

   – Мы должны думать о Кэр-Ллюде, а не о Крэг-Доне, – вмешался  в  разговор

Корум. – В первую очередь мы должны  захватить  именно  Кэр-Ллюд.  Если  нам

удастся захватить его, мы укрепим боевой дух наших  людей.  Это  придаст  им

силы, и тогда они смогут раз и навсегда покончить с Фой Мьёрр.

   – Да, ты прав, нам нужны победы, – согласился

   Гоффанон. – И не только они, нам явно не достает хитрости.

   – И союзников, – добавил Джерри. – Таких, как ты, Гоффанон, и таких,  как

твой златовласый друг Ильбрик. Нам не хватает сидхи.

   – Боюсь, что кроме нас с Ильбриком сидхи в  этом  мире  нет,  –  печально

сказал Гоффанон.

   – Что-то, Джерри, ты как-то мрачно настроен!  –  сказал  Корум,  похлопав

своего старого товарища по плечу. – И чего ты такой угрюмый? Мы  сильны  как

никогда!

   Джерри пожал плечами.

   – Наверное, мне никогда не удастся понять мабденов. Они  радуются  гостям

так, словно ничего не знают о грядущих бедах. Ведь  не  прогуляться  же  они

выйдут – их ждет война не на жизнь, а на смерть, в которой и решится  судьба

их мира!

   – Ты хочешь, чтобы они предавались горю? – изумленно спросил Гоффанон.

   – Нет...

   – Ты хочешь, чтобы они уже сейчас считали себя побежденными?

   – Разумеется, нет.

   – Ты хочешь, чтобы вместо веселых песен играли похоронные марши? Чтобы на

лицах была бы не радость, а скорбь?

   Джерри улыбнулся.

   – Я думаю, ты прав, карлик. Много чего я  насмотрелся,  много  к  чему  я

привык. Множество на моей памяти битв. Но никогда прежде я не  видел,  чтобы

люди так беззаботно готовились ко встрече со смертью.

   – Что поделаешь, таковы уж  мабдены,  –  сказал  Корум  и,  посмотрев  на

улыбающегося кузнеца, добавил:

   – Наверное, этому они научились у сидхи.

   – И потом, кто знает, чью смерть они собираются встречать – Фой Мьёрр  или

свою? – добавил Гоффанон.

   Джерри отвесил ему поклон.

   – Принимаю все сказанное тобой. Мне приятно было это услышать. Но ты меня

не правильно понял.  Я  говорю  о  странности  происходящего  –  именно  она

тревожит меня.

   Корум ничего не мог понять. Впервые он видел своего неунывающего друга  в

таком подавленном настроении. Он попытался улыбнуться.

   – Хватит, Джерри, тебе такой настроит не к лицу. Вспомни, терзаюсь всегда

только я, ты же вечно улыбаешься.,

   Джерри вздохнул.

   – Ладно, – сказал он с горечью в голосе, – меняться ролями мы не будем.

   Он  медленно  побрел  вдоль  по  стене  и,  отошедши  достаточно  далеко,

остановился. Взгляд его был устремлен куда-то вдаль.

   Гоффанон, прищурившись, взглянул на солнце.

   – Уже почти полдень. Я обещал помочь кузнецам Туха-на-Ану, мы  собирались

отлить молот. Надеюсь, нам удастся поговорить вечером, когда все  соберутся,

чтобы обсудить дальнейшие действия.

   Кузнец сбежал со ступеней и по узенькой улочке поспешил к главным воротам

крепости. Корум помахал ему своей серебряной рукой.

   Он хотел было подойти к Джерри, но тут же остановил себя – тому было явно

не до него. Постояв так еще минуту, Корум спустился вниз и отправился искать

Медбх. Ему было как-то не по себе.

   – Я слишком привязался к ней, я стал ее рабом, – думал Корум, направляясь

к королевскому замку. Принц нуждался в ней, как нуждаются в глотке воды  или

вина. Она откликалась на его чувства, но вправе ли он был  требовать  этого?

Он понимал, что их отношения грозят обернуться бедой.

   Но что он мог поделать? Корум пожал плечами. Да, он  был  послушен  своей

судьбе, но разве не волен он был участвовать в ней?

   – Именно так и следует поступить, – сказал  он  вслух.  Проходившая  мимо

женщина замерла, решив, что Корум  обращается  к  ней.  В  руках  она  несла

деревянные заготовки, из которых вырезались древки копий.

   – Слушаю тебя, мой господин.

   – Я хотел  сказать,  что  приготовления  идут  успешно,  –  сказал  Корум

смущенно.

   – Да, мой господин. Все мы хотим победы над  Фой  Мьёрр.  –  Она  положила

деревяшки себе на плечо. – Спасибо, господин.

   – Да, да, – кивнул растерявшись Корум. – Всего тебе доброго.

   – И тебе желаю всего доброго, мой господин, – ответила женщина улыбаясь.

   Потупив взор, Корум вошел в замок короля Маннаха, отца Медбх.

   Медбх в замке не было. Слуга сказал Коруму:

   – Она готовит к бою свое оружие, Принц Корум, она и другие женщины.

   Через подземный ход Корум попал в просторную палату,  по  стенам  которой

висели старые  боевые  знамена  и  старинные  доспехи.  Десятка  два  женщин

упражнялись в стрельбе из лука, метании из пращи и фехтовании на мечах.

   Здесь же была и Медбх. В дальнем  конце  палаты  стояла  мишень,  которую

Медбх пыталась поразить из пращи. Она прекрасно владела пращой и  татлумами,

страшными снарядами, изготовленными из мозга поверженного  неприятеля,  что,

по слухам, обладали сверхъестественными свойствами. Медбх метнула татлум,  и

он попал  прямо  в  центр  мишени.  Мишень,  висевшая  на  длинной  веревке,

зазвенела и стала вращаться, поблескивая в свете освещавших палату факелов.

   – Приветствую тебя, Медбх Длинная Рука,  –  громко  сказал  Корум.  Стены

палаты ответили ему эхом.

   Медбх явно была довольна тем, что Корум стал свидетелем ее мастерства.

   – Приветствую тебя,  Принц  Корум.  –  Она  отбросила  пращу  в  сторону,

подбежала К Принцу и, обняв, заглянула ему в глаза. Она нахмурилась.  –  Чем

ты так расстроен, милый? Что так встревожило тебя? Это как-то связано с  Фой

Мьёрр?

   – Нет. – Он крепко обнял ее, не обращая внимания на собравшихся в  палате

женщин, и тихо добавил:

   – Просто я хотел увидеть тебя.

   Она нежно улыбнулась.

   – Это великая честь для меня, о, великий сидхи. Ее слова и тон,  которыми

они были сказаны, еще больше расстроили Корума. Взгляд ее был недобрым.  Она

отступила назад, поняв, что Корум заметил  выражение  ее  глаз.  Медбх  была

чем-то встревожена. Неужели он чем-то обидел ее? Зачем она его так  назвала?

Улыбка ее была нежной, но слова звучали как-то странно, –  она  едва  ли  не

мстила ему за что-то.

   – Ну что ж, вот я тебя и увидел, – сказал Корум, направившись к двери.  -

Теперь пойду к Ильбрику.

   Как ему хотелось, чтобы она окликнула его, попросила его остаться, но  он

знал, что Медбх не сделает этого. Корум молча покинул палату.

   Он мысленно проклял Джерри-а-Конеля за то, что тот своею угрюмостью довел

его до такого состояния. Нет, он думал о Джерри лучше.

   Впрочем, Принц понимал и то, что Джерри в конечном счете прав. Он, Корум,

слишком надеялся на чужую силу – и тем сильнее, чем слабее становился сам.

   – Какой там Вечный Воитель, – бормотал он, входя  в  палаты,  которые  он

делил с Медбх, – скорее вечный страдалец,

   Он улегся на свое ложе и предался тягостным думам. Вскоре он уже улыбался

– тягостное настроение оставило его.

   – Бездействие не для меня – оно пробуждает во мне низость. Я – воин, а не

мыслитель, мне подобает  действовать,  а  не  предаваться  раздумьям.  –  Он

засмеялся, простив себе недавнюю слабость.

   Корум поднялся с ложа и направился к Ильбрику.

ГЛАВА ВТОРАЯ

КРАСНЫЙ МЕЧ

   Корум шел ре  полю,  то  и  дело  переступая  через  веревки  шатров.  Он

направлялся к  Ильбрику.  Наконец,  Принц  оказался  перед  огромным  шатром

небесно-голубого цвета, по шелковым бокам которого бежали волны.

   – Ильбрик! Сын Мананнана! Ты здесь? В ответ раздался странный скрежещущий

звук; прислушавшись повнимательнее, Корум узнал его и улыбнулся.

   – Я смотрю, ты готовишься к войне. Ты пустишь меня к себе?

   Скрежет прекратился, и раздался добродушный бас гиганта:

   – Заходи, Корум! Добро пожаловать! Корум отодвинул шелковую полу и  вошел

внутрь. Свет проникал в шатер через тончайший шелк;

   Коруму казалось, что он находится в голубой  подводной  пещере  –  пещере

Ильбрика. Ильбрик сидел на огромном сундуке, на его коленях лежал гигантский

меч Мститель. В руке великан держал точило. Золотистые волосы Ильбрика  были

завиты в косы, заплетена была и его борода. На сидхи была зеленая  куртка  и

высокие башмаки со шнуровкою до колена. В углу  лежали,  доспехи:  бронзовая

кираса, на которой были изображены солнце, корабли и морские звери; щит,  на

котором было нарисовано солнце, и шлем с таким же изображением.  На  смуглых

руках воина мерцали тяжелые золотые браслеты, на них  были  вырезаны  те  же

картины, что и на кирасе. Ильбрик, сын величайшего из героев-сидхи,  имел  в

высоту добрых шестнадцать футов и был великолепно сложен.

   Улыбнувшись, Ильбрик взглянул на Корума и вновь занялся своим мечом.

   – Что-то ты, мой друг, невесел. Корум подошел к шлему  и  погладил  рукой

его узорчатую, покрытую тончайшей резьбой поверхность.

   – Наверное, предчувствую свою судьбу.

   – Но разве ты не бессмертный, Принц Корум? Корум обернулся  на  юношеский

голос. В шатер вошел юноша лет четырнадцати.  Это  был  младший  сын  короля

Файахэда, которого все звали не иначе, как Юный Фин. Юный Фин лицом  походил

на отца, но в отличие от него был строен и гибок. Он был так же рыж,  как  и

Файахэд, и, похоже, так же весел нравом. Юный Фин улыбнулся Коруму, Несмотря

на юный возраст, Фин был одним из умнейших и искуснейших воинов  мабденского

войска. Корум рассмеялся.

   – Кто знает, – возможно ты и прав, Юный Фин. Но эта мысль  меня  вряд  ли

утешит.

   Юный Фин сбросил с себя оранжевую парчовую мантию и  снял  свой  стальной

шлем. Одежды его были темными от  пота.  Похоже,  недавно  он  упражнялся  в

воинском искусстве.

   – Я тебя понимаю, Принц Корум. –  Фин  отвесил  легкий  поклон  Ильбрику,

смотревшему на него с радостью. – Приветствую тебя, о, Сидхи!

   – Привет, Юный Фин. Чем я могу быть полезен? – Ильбрик  продолжал  точить

свой меч; движения его были точны и плавны.

   – Нет, спасибо, мне ничего  не  надо.  Я  зашел  поболтать.  –  Юный  Фин

растерянно надел шлем на голову. – Боюсь, что я вам помешал.

   – Ну что ты, Фин, – сказал Корум. – Скажи-ка мне лучше, что ты думаешь  о

нашем войске?

   – Здесь собрались настоящие воины, – ответил Юный Фин. – Слабаков  у  нас

нет. Одно плохо – уж слишком нас мало.

   – Верно сказано, мой мальчик, – согласился Ильбрик. – Я  об  этом  и  сам

частенько думаю.

   – А я только  что  обсуждал  эту  проблему  с  Джерри,  –  сказал  Корум.

Установилось молчание.

   – Но ведь нам больше негде брать солдат, – не выдержал Юный Фин.  Говорил

он так, словно надеялся на то, что Корум возразит ему.

   – Негде, – подтвердил его слова Корум. Ильбрик нахмурился.

   – Давным-давно, когда я был моложе тебя, Фин, я слышал историю  об  одном

странном месте. Там сидхи могут обрести союзников. Но я слышал и о том,  что

место это опасно даже для нас, сидхи, да и союзники эти весьма  переменчивы.

Надо бы мне поговорить с Гоффаноном, может  быть,  он  знает  что-нибудь  об

этом.

   – Союзники? – Юный Фин засмеялся. – Они что – сверхъестественные?  Сейчас

нам любые союзники подходят.

   – Я поговорю об этом с Гоффаноном,  .  –  сказал  Ильбрик  и  вернулся  к

заточке меча. Юный Фин собрался уходить.

   – Ну что ж, тогда я  пока  помолчу.  Надеюсь,  мы  увидимся  на  вечернем

пиршестве.

   Когда Юный Фин вышел, Корум вопросительно посмотрел на Ильбрика,  но  тот

сделал вид, что он всецело занят мечом и не замечает его взгляда.

   Корум почесал щеку.

   – Помнится, было время, когда я не мог говорить о  магических  силах  без

улыбки.

   Ильбрик рассеянно кивнул, словно не расслышав слов Корума.

   – Теперь же мне приходится полагаться на них, – продолжил Корум с иронией

в голосе, – и, тем самым, исходить из их реальности. Я больше не верю  ни  в

логику, ни в разум. Ильбрик поднял глаза.

   – А ты не допускаешь того, что логика твоя могла быть  слишком  узкой,  а

разум – слишком ограниченным? – сказал он.

   – Все может быть. – Корум вздохнул и направился к  выходу  из  шатра.  Но

внезапно он остановился, склонил голову набок и стал  прислушиваться.  –  Ты

слышишь эти звуки?

   Ильбрик прислушался.

   – Тут много звуков.

   – Мне кажется, что я слышу арфу. Ильбрик покачал головой.

   – Я слышу только свирель.  –  Он  прислушался  внимательнее.  –  Впрочем,

похоже, ты прав. Далеко далеко. – И тут он засмеялся:

   – Нет, Корум, тебе кажется.

   Корум действительно слышал арфу Дагдага, и оттого  на  сердце  его  вновь

легла тяжесть. Так и не попрощавшись  с  Ильбриком,  он  вышел  из  шатра  и

зашагал по полю. Откуда-то сзади послышался крик:

   – Корум! Корум!

   Принц обернулся. Позади сидела группа горцев,  одетых  в  свои  клетчатые

юбки. Воины пили вино. За ними Корум увидел бегущую ему навстречу Медбх.

   Миновав группу воинов, она остановилась прямо перед  ним  и  нерешительно

коснулась рукою его плеча.

   – Я искала тебя в наших палатах, но ты уже ушел.  Нам  нельзя  ссориться,

Корум.

   Вмиг дурное настроение покинуло Корума. Засмеявшись, он обнял  Медбх,  не

обращая никакого внимания на сидевших рядом горцев.

   – Больше мы ссориться и не будем, Медбх. Во всем виноват только я.

   – Не надо никого винить. Никто ни в чем не виноват.

   Она поцеловала его. Губы ее были теплыми и мягкими.  Все  страхи  тут  же

улетучились.

   – Женщины владеют великою силой, – сказал Корум. – Только что я говорил с

Ильбриком о магии ж чудесах. Величайшее же из чудес – женский поцелуй.

   Она изобразила на лице удивление:

   – Ты становишься сентиментальным, о, Сидхи.

   Медбх  выскользнула  из  его  объятий,  но  тут  же  засмеялась  и  вновь

поцеловала его.

   Держась за руки, они пошли по лагерю, то и дело  приветствуя  знакомых  и

отвечая на приветствия тех, кто узнавал их.

   На  краю  лагеря  было  оборудовано  несколько  кузниц.  В  топках  ревел

раздуваемый мехами огонь. По наковальням  мерно  ударяли  молоты.  Огромные,

обливающиеся потом кузнецы добела раскаляли  куски  металла.  Все  они  были

одеты в длинные кожаные фартуки. Здесь же был и Гоффанон. В  одной  руке  он

держал огромный молот, в другой  –  клещи.  Карлик  был  увлечен  беседой  с

чернобородым мабденом, в котором Корум узнал Хайсака, кузнеца  по  прозванию

Нагрей-Солнце (считалось, что Хайсак стащил кусочек Солнца, что и  позволило

ему стать превосходным кузнецом).

   В ближней топке калилась длинная полоса металла. Гоффанон и Хайсак  время

от времени посматривали на нее, о чем-то горячо споря.

   Корум и Медбх не стали мешать им, они молча наблюдали за происходящим.

   – Еще шесть ударов сердца, и он будет готов, – сказал Хайсак.

   Гоффанон улыбнулся.

   – Ты ошибаешься, Хайсак, – не шесть, а шесть с половиной.

   – Я тебе верю, Сидхи. Ты уже показал свое умение.

   Гоффанон просунул клещи в топку, ухватил имя раскаленную полосу и  быстро

выдернул ее из огня. Хорошенько рассмотрев ее, он довольно заметил:

   – Все в порядке.

   Хайсак так же внимательно осмотрел раскаленную добела полосу  и  согласно

кивнул:

   – Что хорошо, то хорошо.

   Гоффанон радостно улыбнулся и, обернувшись, заметил Корума. – А-а,  Принц

Корум! Ты пришел вовремя. Смотри.  –  Он  поднял  раскаленную  полосу,  что,

поостыв, стала кроваво-красной. – Как ты думаешь, Корум, что это такое.

   – Я полагаю, это меч.

   – Это лучший меч из всех мечей,  что  когда-либо  ковались  в  мабденских

землях! Вот уже неделю мы бьемся над ним. Между прочим, мы делали его вместе

– я и Хайсак. Это символ древнего союза мабденов и сидхи. Разве он не хорош?

   – Он прекрасен, Гоффанон. Гоффанон принялся  размахивать  красным  мечом.

Металл загудел.

   – Его еще нужно закаливать, но это уже пустяки. И еще –  ты  должен  дать

ему имя.

   – Я?

   – Разумеется ты! – Гоффанон радостно засмеялся. – Это же твой меч, Корум!

С этим мечом в руках ты и поведешь мабденов на бой.

   – Мой меч? – Корум никак не ожидал этого.

   – Это наш подарок тебе. После пира мы вернемся сюда и закончим работу. Он

будет тебе верным товарищем,  Корум,  но  он  станет  по-настоящему  сильным

только после того, как ты дашь ему имя.

   – Для меня это большая честь, Гоффанон, – сказал Корум. – Я и не думал...

   Его слова утонули в шипении воды, – карлик сунул меч в бочку.

   – Его ковали сидхи и мабдены. Именно такой меч тебе и нужен.

   – Ты прав, – согласился Корум. Слова Гоффанона необыкновенно тронули его.

– Ты действительно прав, Гоффанон. – Он повернулся к  улыбавшемуся  во  весь

рот Хайсаку. – Спасибо тебе, Хайсак. Спасибо вам обоим.

   И тут Гоффанон заговорил едва ли не шепотом:

   – Хайсаку не зря дали имя Нагрей-Солнце. И еще – надо будет  спеть  песнь

меча и пометить его знаком.

   Уважая ритуалы, Корум кивнул, хотя сам и не верил  в  их  значимость.  Он

понимал, что тем самым ему оказывается особая честь,  честь  ему  совершенно

непонятная.

   – Еще раз – спасибо вам. Нет в  языке  таких  слов,  которыми  я  мог  бы

выразить свои чувства.

   – Вот и не стоит зря  утруждать  себя.  Лучше  подумай  о  том,  как  его

назвать, – заговорил Хайсак. Его хриплый голос был исполнен мудрости.

   – Гоффанон, я пришел к тебе не за этим, –  сказал  Корум.  –  Только  что

Ильбрик сказал мне, что у  нас  могут  появиться  неожиданные  союзники.  Не

знаешь ли ты, что он имел в виду?

   Гоффанон пожал плечами.

   – Понятия не имею.

   – Я думаю, Ильбрик сам расскажет тебе об этом, – вмешалась Медбх,  тронув

Корума за рукав. – До вечера, друзья. Нам надо немного отдохнуть.

   И она повела впавшего в задумчивость Корума к стенам Кэр-Малода.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ПИР

   Главный зал Кэр-Малода был полон. Заезжий чужестранец решил бы, что здесь

готовятся не к страшной войне с неуязвимым  неприятелем,  а  к  грандиозному

празднеству.

   Из четырех  длинных  дубовых  столов  был  составлен  квадрат,  в  центре

которого восседал великан Ильбрик, принесший свои кубок, блюдо и  ложку.  За

столами сидела вся мабденская знать. Верховный Правитель Эмергин, стройный и

сухощавый, был одет в мантию, расшитую серебряными нитями; голова  его  была

украшена венцом, сплетенным из листьев дуба и остролиста. Корум сидел  прямо

напротив Верховного Правителя. По обе стороны от Эмергина восседали короли и

королевы, Принцы и Принцессы, знатные рыцари и их дамы. По  правую  руку  от

Корума  сидела  Медбх,  по  левую  –   Гоффанон.   Рядом   с   Медбх   сидел

Джерри-а-Конель,  рядом  с  Гоффаноном  –   кузнец   Хайсак   Нагрей-Солнце,

помогавший ковать безымянный меч.

   Богатые шелка и меха, замша и шерсть, червонное  золото  и  начищенное  -

серебро, полированная сталь  и  горящая  бронза,  сапфиры  и  рубины  –  все

смешалось в этом зале. Изысканные  ароматы  смешивались  с  запахом  жареной

дичи. Музыканты со своими арфами, флейтами и барабанами сидели  в  углу;  их

благозвучная музыка не мешала вести беседу. То и дело за столами  раздавался

смех.

   Никто не мог пожаловаться и на отсутствие аппетита, один  лишь  Корум  не

притрагивался к еде. Время от времени он о чем-то  говорил  с  Гоффаноном  и

Джерри-а-Конелем, но в серьезный разговор не вступал. Потихоньку попивая мед

из золотого рога, он рассматривал  собравшихся,  узнавая  героев  и  героинь

мабденского народа.

   Помимо пяти королей – короля Маннаха, короля  Файахэда,  короля  Даффина,

короля Кхонуна, правившего землей Туха-на-Ану, и короля  Гачбеса  из  страны

Туха-на-Тир-нам-Бео здесь присутствовало множество великих героев, о которых

народ уже сложил баллады. Среди прочих были Файона и Калин, дочери покойного

рыцаря Мидгана Белого, две славные воительницы. Они были удивительно  похожи

друг на друга – белые локоны, розовые щеки, глаза цвета меда –  даже  платья

их имели одинаковый крой, хотя слегка и отличались друг от друга – одно было

отделано голубой, другое – розовой тесьмой. Воительницы эти заигрывали разом

с доброй  дюжиной  рыцарей.  Рядом  с  ними  сидел  знаменитый  Дуболом  или

Фадрак-эт-зе-Крэг-эт-Лит. Ростом и шириною плеч  он  не  уступал  Гоффанону.

Оружием этого зеленоглазого смешливого великана были деревья – ими он сбивал

неприятеля с. коней, ими же он и оглушал его. Дуболом был необычно мрачен  -

он скорбел по своему другу Аяну Волосатому, убитому им самим в пьяной драке.

За соседним столом сидел Юный Фин, который ни в чем не отставал от  взрослых

мужчин – ни в еде, ни в питье,  ни  в  ухаживании  за  дамами;  он  сидел  в

окружении девиц, а те хихикали при каждом его слове и  подкладывали  на  его

блюдо самые лакомые кусочки.  За  ним  сидели  пять  братьев,  Пять  Рыцарей

Эралски,  что  до  последнего  времени  старались  не  знаться   с   народом

Туха-на-Ану, ибо считали короля Кхонуна, приходившегося  им  дядей,  убийцей

своего отца. Много лет  провели  они  в  горах,  совершая  набеги  на  земли

Туха-на-Ану и подбивая людей  на  то,  чтобы  они  выступили  против  своего

короля. Братья  поклялись  забыть  о  мести  до  той  поры,  пока  не  будут

низвержены Фой Мьёрр. Все братья, кроме  младшего,  были  чрезвычайно  похожи

друг на друга, младший же был черноволос и не так  угрюм,  как  прочие.  Эти

крепкие, суровые воины то и дело недоуменно улыбались. Похоже, происходившее

было им в новинку. Навершья их высоких  конических  шлемов  венчало  Совиное

Перо Эралски.

   Здесь же был и Моркан Две Улыбки, рот которого был  перекошен  шрамом.  О

нем говорили так: если он улыбнулся врагу в первый раз, значит он решил  его

убить; если улыбнулся второй раз – значит враг уже  мертв.  Моркан  выглядел

эдаким красавцем. Он был одет в костюм  и  шапочку,  сшитые  из  темно-синей

кожи, борода его была завита, а  усы  закручены  кольцами.  Похоже,  он  был

коротко острижен – шапочка совершенно скрывала под собою его  волосы.  Через

два человека от Моркана сидел  Кернин  Оборванец,  видом  своим  похожий  на

нищего. Он прославился тем, что щедро одаривал деньгами родственников убитых

им людей. Неистовый в бою Кернин, убив врага, начинал  сожалеть  об  этом  и

брал  под  свою  опеку  семейство  погибшего.  Волосы  и  борода  его   были

нечесаными. На нем были изодранная кожаная куртка и  изрядно  помятый  шлем.

Кернин делился с Морканом деталями недавнего  боя,  в  котором  им  пришлось

сражаться друг против друга.

   Здесь же был и Гринион Бык. Он сидел развалясь, обвив рукою  внушительную

талию еще одной великой воительницы – Шеонан. Свое прозвище Гринион  получил

за то, что однажды выехал на поде боя не на коне, что к тому времени был уже

убит, а на диком быке, испугавшем неприятеля своими страшными рогами.  Рядом

с  Гринионом  глодал  бараний  бок  Оссан  Скорняк,  названный  так  за   ту

искусность, с которой он выделывал кожи. Костюм и шапочка его были сшиты  из

тонкой кожи, ниспадавшей свободными складками. Он был далеко  не  молод,  но

сохранял завидную живость. Набив  рот  мясом,  Оссан  повернулся  к  рыцарю,

рассказывавшему какую-то смешную историю.

   Кроме того здесь присутствовали: Фен Безногий, Узер  из  Долины  Печалей,

Пвилл Костоправ, Шамейн Длинный и Шамейн Короткий, Рыжий Лис  Мейан,  Старик

Дилан, Ронан Бледный, Клэр Западник и прочая,  и  прочая,  и  прочая.  Корум

помнил имена едва ли не всех воинов, прибывших в Кэр-Малод. Он понимал и то,

что большинству из них не суждено будет вернуться с этой войны.

   Корум услышал громкий голос Эмергина:

   – Скажи мне, Корум Серебряная Рука, как тебе нравится – твоя армия? Корум

изящно ответил:

   – Меня смущает только то, что под моим началом  будут  те,  кому  в  пору

командовать целыми армиями. Избрав меня полководцем этого славного воинства,

вы оказали мне великую честь.

   – Хорошо сказано! – Король Файахэд поднял свой медовый кубок. – Выпьем же

за  Корума,  убившего  Шренга  Семь  Мечей  и  спасшего  нашего   Верховного

Правителя. Я пью за здоровье Корума, вернувшего мабденам понятие о чести!

   Последние слова потонули в дружном хоре голосов. Корум  покраснел.  Когда

шум улегся, он встал и поднял свой рог с такими словами:

   – Я пью за мабденскую славу! Я пью за народ мабденов!

   В зале раздался дружный рев одобрения. Вновь заговорил Эмергин:

   – Нам посчастливилось иметь среди наших союзников двух сидхи.  Многие  из

великих сокровищ вновь  вернулись  к  нам,  и  во  многом  помогли.  Я  хочу

поприветствовать сидхи и дары их!

   Вновь раздались одобрительные крики, молчали одни только смущенные сидхи.

   На ноги поднялся Ильбрик.

   – Если бы мабдены не были так отважны, так мужественны и так  благородны,

сидхи не пришли бы к  ним  на  помощь.  Мы  боремся  за  то,  чтобы  в  мире

восторжествовала справедливость.

   Гоффанон хмыкнул в знак одобрения и добавил: