Текст книги "Серебряная рука"

Автор книги: Майкл Джон Муркок

– Как сказать, – ответил Корум и Вернул меч в ножны.

Сэктрик сгорал от нетерпения:

– Гоффанон, что за сделку ты предлагаешь малибанам?

Гоффанон не отрывал глаз от Корума.

– Подходящее имя, – сказал он. – Но не светлая сила стоит за ним, а темная.

– Что я могу поделать, – ответил Корум. Гоффанон пожал плечами и перевел взгляд на Сэктрика.

– Я могу исполнить все ваши желания, вы же должны помочь нам в нашей войне с Фой Мьёр. Если мы одержим победу, если Великий Друид Эмергин останется жив, и, если мы сможем вернуть мабденам сокровища, хранящиеся в Кэр-Ллюде, то вы сможете покинуть этот мир и поселиться в другом, подходящем для вас мире.

Сэктрик кивнул своей ссохшейся головой.

– Такая сделка устроила бы нас.

– Тогда, – сказал Гоффанон, – мы должны поспешить с выполнением первой части нашего договора. Времени осталось мало – мабдены в осаде.

– Калатин сказал правду? – спросил Корум.

– Да, большая часть мабденской армии погибла. Ильбрик сказал:

– Гоффанон, мы знаем о том, что пока у волшебника был мешочек с твоей слюной, он мог управлять тобой. Почему же ты не подпал под его власть на этот раз?

Гоффанон улыбнулся.

– В этом мешочке моей слюны нет. – Он уже приготовился рассказать друзьям историю о мешочке, но тут его перебил Сэктрик.

– Хотите ли вы, чтобы я сопровождал вас на большой земле?

– Конечно, – ответил Гоффанон. – Это просто необходимо.

– Вы ведь знаете о том, как трудно нам покидать этот остров.

– Я повторяю – это необходимо, – сказал Гоффанон. – С нами должен пойти хотя бы один из вас – тот, кому малибаны смогут доверить всю свою силу. Этим малибаном можешь быть и ты.

Сэктрик на миг задумался.

– В таком случае, мне понадобится тело, – сказал он. – Тело, которое я сейчас занимаю, для таких путешествий не подходит. – Немного помолчав, он добавил: – Гоффанон, надеюсь, на этот раз ты не станешь обманывать малибанов-В голосе Сэктрика вновь звучали нотки высокомерия.

– На этот раз это не в моих интересах, – ответил кузнец. – Ты ведь и сам знаешь, Сэктрик, что подобные сделки не в моем вкусе. Сейчас у меня нет иного выбора – ситуация стала слишком серьезной. Боюсь, что для кого-то из нас этот договор обернется бедой – мне страшно даже помыслить о том времени, когда к вам вернется былая сила.

Сэктрик пожал своими тощими плечиками.

– Что я могу с этим поделать, сидхи, – сила есть сила.

– Осталось понять, – вмешался в разговор Ильбрик, – каким образом Сэктрик сможет покинуть Инис-Скайт, если внешний мир так враждебен ему?

– Мне нужно тело, – Сэктрик выразительно посмотрел на друзей. От этого взгляда Корум внутренне содрогнулся.

– Выбор тел у нас не столь уж велик, – сказал Гоффанон. – Кто-то должен пожертвовать собственным телом в интересах общего дела.

– Пусть это буду я, господа.

Никто не ожидал, что здесь, на Инис-Скайте, может прозвучать этот голос. Корум обернулся и к величайшему своему облегчению понял, что слова эти принадлежали Джерри-а-Конелю. Тот стоял, опершись на скалу; шляпа его была надвинута на самые глаза, на плече сидел черно-белый крылатый кот.

– Джерри! – воскликнул Корум, бросившись навстречу другу. – Ты давно здесь?

– Я был свидетелем всего того, что происходило здесь сегодня. – Джерри подмигнул Гоффанону. – Ты просто молодец. Здорово ты провел Калатина…

– Если бы не ты, Джерри-а-Конель, у меня не было бы такой возможности, сказал Гоффанон. – Как только Джерри понял, что дела мабденов плохи, он, притворившись перебежчиком, предложил свои услуги Калатину, с радостью принявшему их. Волшебник не заметил никакого подвоха, поскольку судил о людях по себе. Джерри удалось подменить мешочек. Вместо старого он подложил волшебнику мешочек с талым снегом. Я прилежно исполнял роль слуги Калатина; Джерри же, воспользовавшись общей суетой, исчез и тайно следовал за нами до самого Инис-Скайта…

– Так значит, второй парус все-таки был! – воскликнул Корум. – Это был твой ялик, Джерри?

– Разумеется, – ответил добровольный Спутник Героев. – А теперь я хочу поговорить о деле. Я знаю, что коты вмещают в себя чужие души куда совершеннее, чем люди. Помню, один кот стал сосудом для великого волшебника, правда было это давно, я тогда и звался-то иначе. Думаю, Сэктрик, в моем коте тебе будет удобно…

– Вселиться в животное? – возмутился Сэктрик. – Да чтобы я. Император Малибана…

– Сэктрик, – сказал Гоффанон резко, – разве ты забыл о том, что в скором времени тебя и тебе подобных здесь ждет гибель? Неужели гордыня перевесит твой здравый смысл?

Сэктрик обиделся.

– Карлик, как ты смеешь так говорить со мной? Если бы я не дал слова…

– Но ты уже дал его, – перебил Сэктрика Гоффанон. – Выбирай – или ты вселяешься в кота, или мы разрываем наш договор, и ты остаешься без этой самой штуковины.

– Она мне дороже жизни.

– Тогда делай то, что предлагает тебе Джерри. Какое-то время Сэктрик с презрением смотрел на черно-белого кота. И вдруг шерсть на коте поднялась дыбом, сам же он дико завыл. Ссохшееся тело Сэктрика с треском повалилось наземь. Кот проговорил:

– Мы должны поспешить. Кстати, не следует считать, что я утратил хотя бы одну из своих способностей, переселившись в это животное.

– Мы так и не считаем, – сказал Ильбрик, поднимая с земли старое седло и смахивая с него пыль.

Гигант-сидхи, раненый кузнец Гоффанон, Корум Серебряная Рука и Джерри-а-Конель, на плече у которого сидел великий Сэктрик, направились к берегу, где их ждала лодка.

КНИГА ТРЕТЬЯ
в которой мабдены, вадаг, сидхи, Малибан и Фой Мьёр сражаются друг с другом за власть над Землей, при этом враги становятся союзниками, а союзники врагами…
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ЧТО ЖЕ УКРАЛ ГОФФАНОН

Путешествие прошло гладко; Ильбрик, скакавший на Тонкой Гриве, указывал кораблю путь к большой земле.

Они стояли на вершине утеса, у основания которого ревело море. Держа топор в здоровой руке, Гоффанон принялся разрывать им дерн в том месте, где была сложена пирамидка из камней.

Черно-белый котик смотрел на кузнеца своими необычайно умными глазами, в которых то и дело загорались алые огоньки.

– Смотри не задень ее, – сказал кот голосом Сэктрика.

– Не бойся. Ее защитят чары, – ответил Гоффанон.

Освободив землю от дерна, гном стал на колени и, разминая руками комья земли, что-то забормотал. Наконец, с этим было покончено; Гоффанон взял нож и стал рыть им мягкую землю.

– Уф, – облегченно вздохнул карлик, увидев искомое. Было видно, что предмет этот вызывает у него крайнее отвращение. – Вот она, Сэктрик.

Он вытянул из земли голову, держа ее за длинные пряди волос. Ссохшаяся эта голова могла принадлежать только женщине, более того, – женщине красивой.

– Терали! – изумленно ахнул черно-белый котик. Глаза его загорелись любовью. – Не причинил ли он тебе вреда, сестричка?

Все замерли от изумления, увидев, как голова раскрывает свои глаза. Цвет этих глаз был изумрудным. С изъеденных временем губ слетело:

– Я слышу твой голос, Сэктрик, но я не вижу твоего лица. Быть может, я все еще подслеповата?

– Нет, просто мне пришлось переселиться в тело кота. Но не волнуйся скоро у нас будут новые тела, новые тела и новый мир. Возможно, скоро мы уйдем отсюда, сестричка.

Они положили голову в шкатулку, сделанную из позолоченной бронзы. За миг до того, как крышка шкатулки закрылась, раздалось: – До свидания, милый Сэктрик!

– До свидания, Терали!

– Ее-то ты и стащил у Сэктрика? – спросил Корум у Гоффанона.

– Да. Эта голова его сестры. От нее больше ничего не осталось. Впрочем, достаточно и этого. Она ничуть не слабее своего брата. Будь на Инис-Скайте и она, вам ни за что бы не удалось выбраться оттуда.

– Гоффанон прав, – сказал черно-белый кот, глядя на то, как кузнец – сует шкатулку себе под мышку. – Теперь вы понимаете, почему я не мог покинуть этот мир. Кроме Терали у меня никого нет. Я люблю ее.

Джерри-а-Конель ласково потрепал кота по головке.

– Любая тварь любви покорна… – Он смахнул со щеки воображаемую слезу.

– Теперь же поспешим в Крэг-Дон, – сказал Корум.

– Но где он? – озираясь по сторонам, спросил Джерри.

– Там, – ответил Ильбрик, указывая на восток, – там, где трещат морозы.

Корум успел отвыкнуть от свирепых морозов страны Фой Мьёр. К счастью, путники оказались в безлюдной деревушке, где они обнаружили не только лошадей, но и меха. Даже Ильбрик решил одеться потеплее. Он закутался в огромную накидку, сшитую из куньего и лисьего меха. Позади было уже четыре ночлега, и каждая последующая ночь была холоднее предыдущей. Повсюду они видели следы недавних побед Фой Мьёр – растрескавшуюся словно от удара огромного молота землю, застывшие в агонии тела, изуродованные трупы людей и животных, разрушенные города, воинов, скованных взглядом Балахра, детей, разодранных в клочья зубами Псов Кереноса. Повсюду стояла ужасная стужа, затягивающая поля и реки, леса и горы.

Путники прокладывали свой путь через снежные заносы. Падая, спотыкаясь, блуждая по снежным пустошам, они спешили к Крэг-Дону, боясь того, что он обратился в братскую могилу мабденов.

С бездонных серых небес падал снег. Кровь стыла в жилах, растрескалась кожа, утратили гибкость члены. Каждый вдох отзывался болью в груди. Как хотелось забыться на мягком снегу, уснуть, умереть, как уже умерли боевые друзья.

По ночам они грелись у небольшого костра. Разговоров не вели – от мороза немели не только тела, но и души. Единственным звуком было негромкое бормотание кота, разговаривавшего с головой, лежавшей в шкатулке. О чем беседовал Сэктрик и Терали, никто не знал, да и вряд ли хотел узнать.

Корум уже сбился со счета дней, проведенных в пути. Принца интересовало теперь только то, сколько дней он еще сможет протянуть.

Путники вышли на гребень невысокой горы, с которого открывался вид на широкую долину, занесенную снегом. Вдали они увидели стену тумана, которую трудно было с чем-либо спутать – этот туман неизменно сопровождал Фой Мьёр. Одни считали, что он порождается их смрадным дыханием, другие, что он служит Фой Мьёр своеобразной защитой от болезней и напастей, преследующих их в этом мире. Итак, путники достигли Семи Каменных Кругов, главного святилища мабденов, средоточия Власти. Перед ними был Крэг-Дон. Подъехав поближе, они услышали жуткий вой Псов Кереноса, странные гулкие голоса Фой Мьёр, шелест и шорох Воинов Елей, ставших братьями деревьям.

Джерри-а-Конель ехал рядом с Корумом. Кони с трудом пробирались через глубокий снег, который порой доходил им до шеи. Джерри сказал:

– Ну что ж, значит кто-то из наших еще жив. Иначе Фой Мьёр не подошли бы так близко к Крэг-Дону.

Корум кивнул. Он знал, что Фой Мьёр избегают Крэг-Дона и боятся его. Этим знанием Принц был обязан Гейнору, который выдал тайну святилища, считая Корума и Джерри своими пленниками.

Ильбрик скакал первым, пробивая путь для всех остальных. Если бы не этот гигант, они замерзли бы в пути, так и не увидев Крэг-Дона. За великаном, как всегда пеший, следовал Гоффанон с топором на плече и ларцом под мышкой. Его рана уже стала подживать, хотя и причиняла ему еще немало страданий…

– Фой Мьёр взяли Крэг-Дон в кольцо, – заметил Ильбрик. – Боюсь, нам не удастся проскочить незамеченными.

– Если и удастся, то не всем. – Корум скорбно посмотрел на облачко пара, вырвавшееся изо рта, и поплотнее закутался в меха.

– А почему бы Сэктрику не одурачить их – у него это выходит замечательно, предложил Джерри.

– Миражи лучше оставить на потом, – возразил Гоффанон. – Иначе в решающий момент враги усомнятся в реальности происходящего…

– Наверное, ты прав, – нехотя согласился Джерри-а-Конель. – Ну что ж, тогда мы должны действовать стремительно – враг не ожидает атаки с тыла.

– Это и не удивительно, – сказал Корум, грустно улыбнувшись. – Такое может прийти в голову разве что больному,

– А мы больные и есть, – ответил Джерри и подмигнул.

– Что ты нам скажешь, Сэктрик? – обратился к черно-белому коту Ильбрик. Сэктрик нахмурился.

– Мы с сестрой предпочли бы не тратить силы до последней минуты. Дело это не простое, а мы с вами не на Инис-Скайте.

Ильбрик согласился с этим.

– Я буду пробивать путь. Вы же не отставайте. Он извлек из ножен свой огромный меч Мститель, засверкавший непривычным для этих мест светом, – давно не озарялись они солнцем, клинок же, казалось, был его частицей. Снежинки таяли, не успев долететь до лезвия. Ильбрик рассмеялся, его разгоряченное лицо, казалось, тоже источало золотистое сияние. Он закричал своему коню:

– Вперед, Тонкая Грива! Нас ждет Крэг-Дон! Конь стремительно понесся вперед, взметая облака снежной пыли. Друзья не отставали от Ильбрика ни на шаг. Они кричали и потрясали своим оружием, пытаясь хоть как-то согреть и ободрить себя. Ильбрик исчез в студеном тумане Фой Мьёр, устремившись к Крэг-Дону.

Корум последовал за ним, стараясь не отстать от своего товарища, не потерять его из виду. Огромные зловещие тени двигались в тумане. Корум слышал лай псов, видел зеленолицых всадников, пытавшихся понять причину переполоха. И тут он услышал знакомый голос:

– Это великан Ильбрик! Тревога, гулеги! Тревога!

Это был голос Принца Гейнора, голос Проклятого, чья судьба была неразрывно связана с судьбою Корума.

Призывно затрубили рога гулегов, и туман огласился свирепым рыком белоснежных псов с кроваво-красными ушами и горящими злобой желтыми глазами, псов, которых Гоффанон боялся больше всего на свете.

Чудовищный, исполненный боли стон раздался в ответ на призыв Гейнора. Это был голос самого Кереноса, голос одного из Властителей Лимба, что был так же безжизнен, как и мир, явивший этих ущербных богов. Оставалось надеяться на то, что брата Кереноса Балахра рядом не было – одного взгляда его было достаточно для того, чтобы заморозить его навеки.

Прямо перед собой Корум увидел четверых или пятерых безликих тварей, чья кожа своей белизною напоминала снег; в руках эти твари держали изогнутые ножи, которые скорее походили не на оружие, а на инструменты для разделки туш. Это были гулеги.

Корум взмахнул своим серебристым мечом и легко рассек тела нападавших получив имя, меч обрел свою подлинную силу. Раны, полученные гулегами, были столь серьезны, что они уже не представляли опасности. Миновав их ряды, Корум стал нагонять Ильбрика, чей клинок подобно молнии разил Братьев Елей и псов, набежавших на зов гулегов.

В пылу битвы Корум забыл и думать о морозном тумане, однако уже через минуту почувствовал, как его легкие леденеют, а члены цепенеют. Собрав остаток сил, Принц закричал:

– Я – Корум! Я – Кремм Кройх Кургана! Я – Лло Эрайнт, Серебряная Рука! Трепещите, лакеи Фой Мьёр, – на Землю вернулись мабденские герои! Трепещите, ибо мы Враги Холода!

Сверкнул меч, прозванный Предателем, и рухнула наземь дьявольская собака. Гоффанон, неистово кружа топором, пел свою ратную песню; Джерри-а-Конель, на плече которого сидел испуганный кот, размахивал сразу двумя саблями, оглашая окрестности пронзительным криком.

Друзья оказались взятыми в кольцо. Уже слышался зловещий скрип боевых колесниц Фой Мьёр, уже приближались к ним Балахр и Гоим, чье появление сулило друзьям верную смерть, но, с другой стороны, уже была видна и громада Крэг-Дона – гигантские каменные столбы, накрытые сверху не менее гигантскими плитами.

Близость Крэг-Дона придала Коруму сил. Он пришпорил коня и врубился в плотные ряды Людей Елей, размахивая своим страшным клинком и разя врага налево и направо. Гоффанона окружала уже добрая дюжина собак: не раздумывая ни минуты, Корум направил своего коня прямо на Псов и стал рубить их в клочья. Кузнец, пошатываясь, добежал до каменных столбов и, тяжело дыша, прислонился к одному из них спиной, продолжая наблюдать за происходящим. Через минутку там же оказались и его друзья – они улыбались, глядя друг на друга, не веря в то, что счастье все же улыбнулось им.

Они услышали крик Принца Гейнора, доносившийся из-за пределов каменного круга:

– Вот ловушка и захлопнулась! Теперь они сдохнут от голода!

Но не слышалось торжества в жалких голосах Фой Мьёр; и собаки выли уже не так уверенно. Гулеги и Воины Елей, собравшиеся у круга, смотрели на друзей с известным почтением. Корум обратился к своему извечному врагу, ставшему волею судеб едва ли не его братом:

– Готовься к бою, Гейнор! Сейчас свое слово скажут мабдены!

С удивлением в голосе Гейнор ответил ему:

– Ты считаешь, что они пойдут за тобой, Корум? Теперь ты им враг. Друг мой, они вряд ли станут даже говорить с тобой, пусть надеяться им больше не на кого.

– Проделки Калатина мне ведомы. Эмергин поверит мне.

Гейнор в ответ только рассмеялся. Смех его больно резанул Корума по сердцу.

Четверка героев медленно ехала к центру Крэг-Дона. Они видели раненых и мертвых, беснующихся и плачущих, ослепших и изнемогших. В самом центре Крэг-Дона стояло несколько палаток; у костров сидели люди в измятых латах и изодранных одеяниях. Они ждали смерти.

Хрупкий Эмергин гордо стоял возле каменного алтаря Крэг-Дона. Корум вспомнил о том, что некогда он возлагал его одетое в овчину тело на эти камни. Одетая в перчатку рука Эмергина лежала на алтарном камне; Великий Друид смотрел на приближающуюся к нему четверку. Он молчал; лицо его было мрачно.

Из-за спины Верховного Правителя появилась и другая фигура – женщина, чьи огненно-рыжие волосы были разметаны по плечам. Голова ее была увенчана короной; одета женщина была в длинную кольчугу, что доходила ей до пят, поверх кольчуги была наброшена меховая накидка. Зеленые глаза смотрели на Корума с презрением и ненавистью. Это была Медбх.

Корум двинулся к ней, пробормотав:

– Медбх, я привел…

Отшатнувшись от него, она взялась за рукоять своего меча. Голос ее был холоднее тумана Фой Мьёр.

– Маннах мертв. Отныне я Королева Медбх. Я – королева Медбх, правительница народа Туха-на-Кремм Кройх. Под покровительством нашего Верховного Правителя Эмергина я предводительствую всеми мабденами, оставшимися в живых после твоего гнусного предательства.

– Я не предавал вас, – ответил Корум. – Вы обмануты Калатином.

– Но ведь мы видели тебя, Корум, – тихо произнес Эмергин.

– Вы видели оборотня – Караха, сотворенного Калатином именно для того, чтобы ввести вас в заблуждение.

– Он говорит правду, Эмергин, – сказал Ильбрик. – Все мы видели этого самого Караха на Инис-Скайте.

Эмергин поднес руку к виску. Было видно, что даже это движение далось ему с трудом. Он вздохнул.

– В таких случаях мабдены устраивают суд.

– Суд? – усмехнулась Медбх. – Это в такое-то время? – Она отвернулась от Корума. – Его вина уже доказана. Он лжет так нагло, словно считает нас тупыми животными.

– Мы боремся не только за наши жизни, но и за наши законы, королева Медбх, – сказал Эмергин. – Законов этих пока никто не отменял. Нарушить их – значит умереть. Вначале мы должны выслушать этих людей – лишь после этого мы можем признать их виновными или снять с них обвинения.

Медбх раздраженно пожала плечами. Корум едва не потерял сознание. Никогда он не любил Медбх так сильно.

– Я уверена в том, что мы докажем его вину, – сказала она. – Наказание же ему я придумаю сама.

ГЛАВА ВТОРАЯ
ЖЕЛТЫЙ ЖЕРЕБЕЦ

В толпе собравшихся мужчин и женщин едва ли можно было найти хотя бы одного человека, который не нуждался бы в помощи. Изможденные, обмороженные, полуголодные лица взирали на Корума, все они были знакомы ему, но ни в одном он не видел ни тени сострадания. Считая его предателем, люди винили его во всех бедах, приключившихся с ними в Кэр-Ллюде. За седьмым кругом Крэг-Дона кружил туман, слышался гул голосов Фой Мьёр и вой Псов Кереноса.

Суд над Корумом начался.

– Возможно, я ошибся, отправившись на Инис-Скайт, – сказал Корум, – я не отрицаю за собой этой вины. Во всем же остальном я не признаю себя виновным.

Моркан Две Улыбки, отделавшийся в битве при Кэр-Ллюде парой легких ранений, нахмурил брови и принялся теребить свой ус. На его смуглом лице белел шрам.

– Мы видели тебя, – сказал Моркан, – ты скакал бок о бок с Принцем Гейнором, волшебником Калатином и предателем Гоффаноном. Вы возглавляли воинство Братьев Елей, гулегов и Псов Кереноса, выступившее против нас. Я видел, как ты зарубил Гриниона Бык и одну из дочерей Милгана Белого Калин. Я слышал, что именно ты повинен в смерти Фадрак-эт-тэ-Крэг-эт-Лита; он и помыслить не мог, что ты можешь изменить нам…

Хайсак Нагрей-Солнце, помогавший Гоффанону ковать меч Корума, был тяжело ранен в левую ногу и потому опирался на алтарь. Он злобно проревел:

– Я видел, как ты убивал наших людей. Мы все видели это.

– Поверьте – это был не я, – настаивал на своем Корум. – Мы пришли помочь вам. Все это время мы были на Инис-Скайте, колдовские чары заставили нас поверить в то, что прошло всего несколько часов, когда на деле мы провели там несколько месяцев…

Медбх зло засмеялась.

– Не надо рассказывать сказки? Неужели ты думаешь, что мы поверим этому вздору?

Корум обратился к Хайсаку Нагрей-Солнце:

– Хайсак, помнишь ли ты меч того, кого вы принимаете за меня? Это он?

Он вынул из ножен свой серебристый клинок, излучавший странное сияние.

– Это он, Хайсак? Хайсак замотал головой.

– Конечно, нет. Этот меч я бы узнал сразу. Разве я не был тогда на кургане?

– Был. Неужели я не воспользовался бы им в бою?

– Может, ты и прав, – согласился Хайсак.

– Смотри! – Корум поднял свою серебристую руку. – Скажи мне, что это за металл?

– Разумеется, серебро.

– Верно! Серебро! А теперь скажи мне, из серебра ли была сделана рука Караха?

– Теперь я припоминаю, – нахмурился Эмергин, – что на серебряную та рука вряд ли походила.

– Оборотни боятся серебра! – воскликнул Ильбрик. – Это всем известно!

– Вы хотите запутать нас, – сказала Медбх, хотя в голосе ее уже не чувствовалось былой уверенности.

– Тогда скажи нам, где же этот оборотень? – спросил Моркан Две Улыбки. Стоило ему исчезнуть, как появился ты. Если бы мы увидели вас вместе, нам было бы легче поверить тебе.

– Хозяин Караха мертв, – сказал Корум. – Его сразил Гоффанон. Карах унес Калатина на дно моря. С тех пор мы их не видели. Как видите, мы уже боролись с этим оборотнем.

Корум обвел взглядом изможденные лица людей и увидел, что выражение их стало меняться. Теперь они готовы были слушать его.

– Зачем же вы вернулись сюда? – спросила Медбх, откинув назад свои длинные рыжие косы. – Ведь вы знали, что наше положение безнадежно.

– Ты хочешь понять, какую выгоду мы преследовали, помогая вам? – спросил Джерри-а-Конель. Хайсак указал пальцем на Джерри.

– Я видел тебя рядом с Калатином. Единственный, кто открыто не сотрудничал с неприятелем, это Ильбрик.

– Мы вернулись потому, – сказал Корум, – что достигли цели нашего похода. Помощь нам будет оказана.

– Помощь? – Эмергин вопросительно посмотрел на Корума. – Та помощь, о которой мы говорили?

– Да, именно она. – Корум показал на черно-белого кота и позолоченный ларец. – Вот она.

– Я представлял себе это как-то иначе…

– И еще. – Ильбрик вынул из подсумка какой-то предмет. – Похоже, оно было на одном из кораблей, потерпевших крушение у берегов Инис-Скайта. Я его сразу узнал. – Он показал собравшимся растрескавшееся старинное седло, найденное им на берегу.

Эмергин удивленно ахнул и простер руки к седлу.

– Оно мне знакомо. Это последнее из наших сокровищ, если не считать Котла, который до сих пор находится в Кэр-Ллюде.

– Верно, – сказал Ильбрик. – Думаю, тебе известно связанное с ним пророчество?

– Ничего определенного припомнить я не могу, – ответил Эмергин. – Меня всегда удивляло то, что среди наших сокровищ оказалось и это старое седло.

– Это седло Легера, – сказал Ильбрик. – Легер был моим дядей. Он погиб в последней из Девяти Битв. Если ты помнишь, он не был простым смертным.

– И он выезжал на Желтом Жеребце, – сказал Эмергин, – который может быть послушен лишь тому, кто борется за правое дело, тому, чей дух чист. Так вот почему это седло оказалось среди прочих наших сокровищ!

– Да, именно поэтому. Но я говорил об этом вовсе не для того, чтобы потянуть время. Я могу вызвать Желтого Жеребца. И, тем самым, я могу доказать невиновность Корума. Пусть Жеребец появится здесь, и пусть Корум попробует оседлать его. Если конь примет его, вы убедитесь, что дух его чист, что он бился за правое дело, и, значит, сражается на вашей стороне.

Эмергин окинул взглядом своих приближенных.

– Это было бы справедливо, – сказал Верховный Правитель.

Одна лишь Медбх не согласилась с решением Эмергина.

– Боюсь, они могут прибегнуть к колдовству, – сказала она.

– Я это тут же замечу, – сказал Эмергин, – Королева Медбх, ты забываешь о том, что я – Эмергин.

Королеве не оставалось ничего иного, как согласиться с Верховным Правителем.

– Очистите место перед алтарем, – приказал Ильбрик, бережно водрузив седло на огромную каменную плиту.

Собравшиеся отступили от алтаря к первому кругу. Ильбрик обратил свое лицо к небу и вскинул руки так, что золотые браслеты засверкали неожиданно ярко. Корума вновь потрясла сила, исходившая от этого благородного великана, божественного сына Мананнана.

Ильбрик приступил к заклинанию:

Во всех битвах Легер сражался. Ростом был мал он, но отвагой своей Всех превзошел воителей сидхских – Не было воина смелей и искусней его.

Имя немеркнущей славы носил он – Легер. Скромнейший из скромных на скакуне своем желтом Воинство вел он на Слив-Галлион, Гибельным ставший для многих.

Был день тот победным, но Гоим копье его поразило. Крови поток хлынул из раны героя, Но седла не покинул доблестный воин. Желтый скакун его горькими плакал слезами.

Только дуб и ольха его внимали последним словам. «Жизнь и конь – все мое достояние», – Так им молвил Легер, достославный, Жизнь отдавший за племя чужое.

 
Даровал он свободу своему скакуну
И наказ ему дал, отпуская на волю:
Воителю чистому духом служить
В тот час, когда тьма над миром сгустится.
И стало Легера седло верности клятве залогом.
Ибо ведает Желтый Скакун
Оседлать его сможет лишь тот,
Кто правое дело верша, не запятнан изъяном.
На заветных лугах сил набрался скакун,
Он готов к исполнению завета.
Вновь сгущается тьма, этот час уж настал,
Ждет коня воспреемник Легера.
 

Ильбрик опустился на колени перед алтарем, на котором лежало старое растрескавшееся седло; последние слова были произнесены им еле слышно.

Стало тихо, лишь издалека доносились неясный гул и собачий вой. Люди стояли недвижно. Ильбрик опустил голову. Все чего-то ждали.

Послышались какие-то звуки; неясно было, откуда они исходят – то ли с небес, то ли из-под земли. Стук копыт, который становился все громче и громче. Люди стали озираться по сторонам, пытаясь отыскать взглядом коня, но того нигде не было видно. Казалось, что конь скачет уже по Крэг-Дону. Они услышали фырканье, звонкое ржание и стук железных подков по промерзшей земле.

Ильбрик поднял голову и счастливо засмеялся.

Желтый конь стоял по другую сторону алтаря. Это грозное животное имело благородную осанку; янтарные глаза светились умом. Струйки пара вырывались из его раздувавшихся ноздрей. Потряхивая гривой, конь испытующе смотрел на Ильбрика; тот медленно поднялся с колен, взял седло в свои огромные руки и бережно опустил его на круп Желтого Жеребца. Поглаживая конскую гриву, Ильбрик ласково заговорил со скакуном, то и дело поминая имя Легера.

Повернувшись к Коруму, он сказал:

– Корум, займи место в седле. Если конь примет тебя, люди перестанут видеть в тебе предателя.

Корум нерешительно вышел вперед. Желтый Жеребец фыркнул и попятился назад, прижав к голове уши. Умные его глаза внимательно следили за Корумом.

Корум положил руку на переднюю луку седла, стараясь не испугать коня резким движением. Он осторожно забрался в седло. Желтый Жеребец неожиданно успокоился и принялся отыскивать под снегом жухлую траву. Он принял Корума.

Корум услышал приветственные крики мабденов – его называли Кремм Кройхом, Лло Эрайнтом, Героем Серебряная Рука и защитником мабденом. Королева Медбх молча протянула Коруму свою мягкую руку. В глазах ее стояли слезы. Корум поцеловал руку королевы.

– Настало время держать совет, – сказал Гоффанон. – Что мы можем противопоставить силе Фой Мьёр? – Кузнец стоял под одной из каменных арок, держа руку на рукояти топора и глядя на море тумана, окружавшее Крэг-Дон. Туман становился все гуще.

Сэктрик, поселившийся в теле черно-белого котика, спокойно заметил:

– Ситуация, при которой Фой Мьёр оказываются на вашем месте, а вы – на месте Фой Мьёр, представляется мне идеальной.

Эмергин кивнул:

– Если исходить из того, что Фой Мьёр есть чего бояться в этом месте, то да. Если же рассказы о чудесных свойствах Крэг-Дона порождены единственно суевериями, то мы пропали.

Сэктрик сказал:

– Вряд ли это суеверия, Эмергин. Сила Крэг-Дона мне понятна. Но, прежде чем помочь вам, я должен получить гарантии того, что и вы поможете мне. Мне достаточно твоего слова, Эмергин.

– Когда я вновь завладею Воротом Власти, – сказал Великий Друид, – я помогу тебе. В этом сомнений быть не может.

– Прекрасно. Будем считать, что наш договор вступил в силу, – обрадовался Сэктрик. Гоффанон мрачно заметил со своего места:

– Не забывайте о том, что в договоре участвуем и мы.

Корум удивленно посмотрел на своего друга, но тот больше не сказал ни слова.

Как только Корум спешился, Медбх зашептала ему на ухо:

– Мне казалось, что я не смогу этого сделать, но теперь я понимаю, что я ошибалась. С помощью волшебства я смогу помочь тебе.

– С помощью волшебства? Она ответила:

– Дай мне на время свою серебряную руку. Я смогу сделать ее сильнее. Он улыбнулся.

– Но, Медбх, она и так достаточно сильна…

– Ты не должен пренебрегать помощью – эта битва решает все, – настаивала Медбх.

– Кто же научил тебя волшебству? – Корум стал расстегивать зажимы, крепившие протез. – Мудрая старая женщина?

На этот вопрос королева отвечать не стала.

– Это поможет тебе, – сказала Медбх. – Так мне было обещано.

Корум пожал плечами и вручил ей серебряный протез.

– Он мне скоро понадобится, – сказал он. – Битва с Фой Мьёр вот-вот начнется. Королева кивнула.

– Много времени это не займет, – сказала она и одарила его таким взглядом, что на сердце у Принца вновь стало легко. Корум улыбнулся.

Медбх унесла серебряную руку в свою маленькую, сшитую из кожи палатку, стоявшую слева от алтаря.

Корум вернулся к беседе, в которой решались проблемы, связанные с предстоящей битвой. Кроме него самого в беседе участвовали Эмергин, Ильбрик, Гоффанон, Джерри-а-Конель, Моркан Две Улыбки и другие оставшиеся в живых мабденские рыцари.

Вскоре Медбх вернулась и отдала Коруму его металлическую руку. Женщина многозначительно посмотрела Принцу в глаза.

С помощью Терали Сэктрик должен был сотворить грандиозный мираж, преобразить Крэг-Дон во что-то такое, что не пугало бы Фой Мьёр. Но прежде, чем этот мираж будет создан, мабдены должны были пожертвовать несколькими воинами, качав атаку на Народ Льдов.