Текст книги "Страйкер и Ангелы смерти (ЛП)"

Автор книги: Майкл Арнольд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Осенью 1630 года для Иносента Страйкера закончился первый год солдатской службы. Но жизнь в подразделении наемников тяжела и полна опасностей, а жестокая война сеет по всей Европе разрушения и ужас, который он никогда не мог и вообразить. У Страйкера мало союзников, и нужно многое сделать. Когда его роте поручают явно простое задание – забрать лазутчика у отдаленного брода и привезти его в целости и сохранности обратно к шведским хозяевам, Страйкер хватается за возможность показать себя. Но наемники не знают, что их врагам в Католической Лиге уже известно о лазутчике. Они вербуют извечных соперников шведов из Речи Посполитой, и миссия Страйкера идет наперекосяк, его рота разбегается под натиском самой грозной кавалерии континента, крылатых польских гусар. В последующем за этим кошмаре Страйкеру предстоит сделать выбор. Он может бежать или сражаться.

Данный рассказ является предысторией к серии романов Майкла Арнольда «Хроники гражданской войны».

Перевод: группа “Исторический роман“, 2015 год.

Перевод и редакция: gojungle, david_hardy, Oigene и Sam1980 .

Домашняя страница группы В Контакте: http://vk.com/translators_historicalnovel

Поддержите нас: подписывайтесь на нашу группу В Контакте!

Глава первая

Повешенный еще дергался, когда солдаты проходили мимо. Его голова свесилась набок, язык распух и вывалился сквозь синие, как небо в сумерках, губы. Один глаз выкатился наружу, покраснев от лопнувших капилляров. Другой был закрыт – доказательство тому, что жизнь покинула тело.

Солдаты были грязны, а их лица угрюмы. Их сапоги износились, а плащи выцвели под безжалостным солнцем за полное переходов лето. На казненного они не обращали внимания. Родственник одной из девушек, которых они изнасиловали в безвестной и никому не нужной деревеньке, пришел к ним в ночи, вооруженный стилетом и с полным мести сердцем. Его обнаружили караульные, и на свою беду ему пришлось станцевать джигу, обильно орошенную мочой.

Колонна была короткой – всего тридцать восемь мушкетеров и девятнадцать пикинеров, болтающих друг с другом, пока они устало тащились пешком, а на четырех крупных меринах ехали те, что выше званием. Лошади тихо ржали, огибая слегка раскачивающегося висельника. Шаткая повозка с порохом, пулями для мушкетов и свернутыми кольцами фитилями скрипела и трещала, пока тощий мул тянул ее по колее. Везде лежал слой пыли, и целая туча, поднятая сапогами, стелилась вокруг небольшого отряда.

После часового перехода рота остановилась на маленькой поляне. Трое мужчин на хороших лошадях отъехали в сторону от остальных. Они спешились и пошли на восток, пробираясь мимо сосен по зарослям папоротника-орляка, пока не вышли на поросший травой берег широкой реки, что текла быстро, извиваясь глубокой бурлящей лентой, покрытая туманом, разрезая лес надвое. Они взобрались на полусгнивший ствол упавшего дерева, чтобы посмотреть на реку.

– Мощили, – сказал старший из трио. Он был также и самым низким и полным, и единственным в гражданской одежде. Щеки, поросшие седой щетиной, энергично дернулись, и спутники уставились на него.

Стоящий в центре человек издал утробный звук и растрескавшимися губами отхаркнул в воду мокроту.

– Мок-шилли.

Пожилой несколько раз кивнул, его второй подбородок задрожал.

– Именно так, капитан, – пробормотал он по-английски с сильным акцентом.

Капитан Фердинанд Лавлес снова сплюнул.

– Ну и дыра.

Он был ненамного выше старшего товарища, но с широкими плечами и с многочисленными заплатами на одежде в тех местах, где оставило свои отметины смертоносное оружие, а лицо обезображивали старые шрамы. Рассматривая реку, он упер свои огромные ручищи в бока.

– Уверены, что это правильное место, герр Бушвальд?

Тот, что в штатском, кивнул головой.

– Я знаю эту местность как свои пять пальцев, капитан.

– Я с трудом верю словам законников, – брякнул Лавлес.

– Возможно, английские законники не так дотошны как мы, немцы? – парировал Бушвальд. Он повернулся к реке. – Это река Одер. Позади моя родина, а там, – он указал скрюченным пальцем вперед, где сверкающее течение переходило в пенящийся водоворот в том месте, где, по-видимому, течение натыкалось на невидимую преграду, – брод Мощили, – он сверкнул беззубой улыбкой. – Как и было обещано.

– Это разрушенный мост, – добавил третий мужчина, ступив на шаткое бревно. Он был моложе остальных, с узким, лишенным растительности лицом подростка, но уверенными движениями. Он обладал худощавой фигурой, серыми, как волчья шерсть, и блестящими, как пара серебряных слитков, глазами и волосами цвета вороного крыла.

– Отлично лейтенант, – бросил на него взгляд Лавлес, – мы еще сделаем из тебя солдата. Не удивлюсь, если мост построен еще в старину. Взорван или снесен, много лун тому назад.

Стоял сентябрь, и в портовых городах балтийского побережья холодало быстро, но здесь, в тридцати милях вглубь страны, дикая местность еще хранила тепло, и Лавлес, сняв шляпу, принялся обмахивать ее широкими полями лицо.

– Но не в этом дело. А вот в чем, – он указал на пенистую полоску, делившую Одер пополам. – Похоже, что обвалившееся кирпичное сооружение упало в реку двумя ровными рядами, порядочно ее запрудив.

Лейтенант кивнул, бросая косые взгляды в сторону бурлящего течения, сталкивавшегося с грудой темных камней под зеркальной поверхностью реки.

– А между ними неглубокий проход.

Капитан Лавлес цыкнул своими гнилыми передними зубами.

– Похоже на то. Это единственный проходимый брод на многие мили вокруг.

Лейтенант положил руку в перчатке на рукоять своего полутораручного эстока [1] 1
  Полутораручный эсток – эсток, или тук (тонкий прямой меч), был вариацией полуторного меча, ориентированной на действие против кольчуги или латного доспеха. Это длинный, прямой и жесткий меч, с алмазным или треугольным поперечным сечением. Им можно было сражаться как одной, так и двумя руками.


[Закрыть].

– Король Густав собирается переправить здесь всю свою армию?

Капитан иронически хмыкнул.

– Не будь болваном, парень. Брод недостаточно широк. На это уйдет слишком много времени. Проклятые поляки заметят наше приближение и порубят нас в капусту.

– Тогда что мы тут ...? – начал было младший офицер, но тут ему на ум пришла мысль, когда он перевел взгляд на густой лес у восточного берега реки. – Мы тут, чтобы кого-то встретить?

Капитан Лавлес кивнул.

– Ты уже наверное догадался, что за никчемный кусок земли это герцогство Померания. Густаву оно нужно, потому что торчит между побережьем и католиками как шип, как заноза в заднице.

– Идеальный плацдарм, – согласился лейтенант.

Дородный капитан извернулся не хуже акробата и спрыгнул в высокую траву.

– Но Густав Адольф застрял. Окружен в Померании вражескими государствами Мекленбург и Бранденбург с запада и юга.

– А злобные поляки поддерживают имперские войска на востоке, – Бушвальд обернулся и посмотрел на реку.

– Так как ему поступить? – спросил Лавлес.

– Он должен найти выход из положения, сэр, – отрапортовал его юный подчиненный.

– Почему?

– Потому что он хочет выиграть войну, сэр

Капитан Лавлес презрительно фыркнул.

– Сейчас, лейтенант, он не поставит на войну и козлиного левого яйца. Он вырвется из Померании, потому что его армия слишком велика, а герцогство – пустыня. Расхищено, выпотрошено и разграблено до последней монеты. Там нет ни золота, ни еды. Так что его величеству королю Густаву нечем платить и нечем кормить свои войска. А это проблема намного серьезней бряцания оружием перед всей чертовой империей, – капитан снял с плеча заскорузлый на вид заплечный мешок и порылся в нем. – Он должен наступать, на мой взгляд, на Бранденбург, лишь из-за ресурсов, которые принесет эта страна.

– И надеяться, что император с Лигой дадут ему время разграбить земли, прежде чем навяжут генеральное сражение, – заметил лейтенант.

Лавлес одобрительно заворчал, выудив из мешка плитку темного табака и жадно закинув его себе за левую щеку.

– Мы здесь, чтобы забрать одного человека, который может поспособствовать планам Густава, – капитан пустил коричневую струю табачной слюны сквозь передние зубы. – Южная граница кишит войсками, так что наш человек следует курсом к северу от реки, надеясь добраться до брода.

– Опасное дельце, – заметил лейтенант.

Бушвальд осторожно откашлялся.

– Местность между моими родными местами и Польшей не так сильно укреплена. Надеюсь, что он доберется до нас не напоровшись на ... – он запнулся, подыскивая подходящее слово и вычерчивая рукой небольшие круги, словно пытаясь воскресить его в памяти неким заклинанием. Наконец, он торжественно улыбнулся. – Неприятности.

Капитан Лавлес нахмурился.

– Да они менее укреплены, герр Бушвальд, потому что империя вверила их патрулирование полякам, но хоть число их невелико, сила отнюдь не мала.

– Я слышал, что польская кавалерия убийственна, – натянуто пробормотал лейтенант

Капитан кивнул.

– Безжалостны, быстры и отважны. Лучшие из лучших. Но, как заметил наш немецкий друг, число их невелико, а земли обширны. Надеюсь, что сквозь сеть, наброшенную ими на восточный берег Одера, легко проскользнет один человек, – Лавлес ткнул пальцем в сторону брода. – Он должен пересечь Померанию там, завтра на рассвете. А мы должны встретить его и отвезти в штаб шведского командования в Штеттине.

– Что же такое важное он везет, сэр?

– Детали размещения сил Габсбургов, – ответил Лавлес. – Диспозиция войск, численность и тому подобное. Жизненно важные сведения, которые Густаву необходимо знать, прежде чем начать вторжение.

Он содрал полузасохшую болячку с подбородка и кивнул проводнику-немцу, а потом повернулся и побрел назад по лесу. Остановившись, чтобы сплюнуть, он обернулся.

– Останьтесь здесь, лейтенант Страйкер. Я пришлю вам дюжину солдат. Переведите их через брод и поставьте дозоры на дальнем берегу.

***

Лейтенант Иносент Страйкер перебрался на западный берег Одера, как только расставил дозорных вдоль тропинки, уходившей вглубь густого леса на восточном берегу. Он приглушенно выругался, когда студеная вода залила раструбы его сапог и замочила штаны.

– Чертово местечко.

Он находился на службе шведской короны почти месяц и уже подумывал о том, какого черта он во всё это ввязался. Король Швеции Густав Адольф прибыл на европейский континент, чтобы заварить войну, а для солдата удачи где война, там найдется и работа. Так что пятьсот солдат пехотного полка Винсента Скейтлока, распрощавшись со своими прежними нанимателями в Гааге, преодолели на корабле черные глуби Северного моря, войдя в море Балтийское, где их изъеденные солью глаза с облегчением остановились на порту Узедома, на узкой полоске земли, которую, как позже узнал Страйкер, называли Померанией.

Шведская армия прибыла туда незадолго до них, и к концу июня захватила столицу герцогства, Штеттин. Но затем застряла, потому что хотя шведы и имели почти тридцать тысяч человек, многие из них были обескровлены в ожесточенных схватках с поляками, они не привыкли к сражениям со столь подавляющим численностью врагом. Густав бросил свои закаленные в боях бригады против Священной Римской империи и ее союзников по Католической лиге, и его растущая репутация полководца несомненно подхлестывала амбиции. Но теперь ему противостояли объединённые силы империи и Лиги в размере более ста тысяч человек. А если это пугало Льва Севера, то девятнадцатилетнего беглеца с безмятежных холмов Южного Даунса просто до смерти ужасало.

Страйкер снова забрался на бревно и потянулся, в плечах и шее что-то ритмично хрустнуло. Войска Габсбурга опустошили Померанию, и теперь она неохотно играла роль хозяйки для шведов и их всё возрастающего войска наемников. Поля были затоптаны, амбары пусты, а города обчищены. Рыдающие и сгорбленные крестьяне голодали. И всё же здесь, в обширных лесах по обе стороны Одера, пышная зелень благоухающего лета неспешно влилась в первые осенние деньки. Трудно было представить яростные войска, которые как гигантские приливные волны накатывались на противоположный берег, неся разрушение Протестантской унии и ее новым скандинавским защитникам.

– Нужно было остаться в Голландии, – сказал Страйкер.

Это был более безопасный вариант, вне всяких сомнений. Голландская республика добилась нелегкого мира с Испанией, что означало, что завербованные полковником Скейтлоком наемники больше не были нужны, да и поживы никакой не осталось. Потому они и прибыли в Померанию – шведы затеяли драку, и у большей части смертоносного отряда Скейтлока загорелись глаза в предвкушении крови, женщин и золота. Но у Страйкера, еще обучающегося своему ремеслу в качестве офицера-новичка, которого его наниматель подобрал в лондонских сточных канавах, при подобных мыслях скрутило живот.

– Я слышу шум оленьей упряжки, – раздался голос у него за спиной.

Страйкер свалился с бревна и, споткнувшись, едва не потерял равновесие, но всё же ухитрился устоять на ногах.

– Господи, прапорщик, бестолковый ты засранец!

– Я... Я прошу прощения, сэр, – пробормотал мальчишка. Он был на пару лет младше Страйкера, с густой копной соломенных волос, обрамляющих ангельское розовощекое личико, которое казалось совершенно круглым по сравнению с его гибкой фигурой.

Страйкер сдержал порыв пинком уложить прапорщика на землю и вместо этого отвернулся, чтобы поглядеть на реку.

– А кто ездит на оленях?

– Шведы. Ну, в общем, лапландцы, – прапорщик придвинулся поближе к Страйкеру. – А их финские дружки пьют кровь побежденных врагов и произносят языческие заклинания перед сражением, – он хихикнул. – Пламя, взвейся и гори! Наш котел, кипи, вари!

Страйкер поглядел на своего товарища. Прапорщик был одет почти так же, как и Страйкер: темные ботфорты и короткие штаны, синий шерстяной камзол с защитной безрукавкой из буйволиной кожи и широкополая шляпа. Но шляпа была лучшего качества, а камзол имел прорези на рукавах, из которых выглядывал ярко-желтый шелк богатой подкладки. Может, чином он был и ниже, но одевался как лорд.

– Избавь меня от лирических излияний, Форрестер, – проворчал Страйкер.

– Это Уильям Шекспир, мистер Страйкер. Прежде чем записаться в солдаты, я провел некоторое время с труппой актеров в Саутворке. Собираюсь к ним вернуться, как только добуду денег.

– Плевать я хотел на твою болтовню, чертов петух. Благодари Бога, что финны на нашей стороне.

По правде говоря, до Страйкера доходили подобные слухи, и он жаждал узнать, достоверны ли они. Поговаривали, что их новые скандинавские наниматели – диковинная раса. Потомки викингов. Но будь он проклят, если станет рассуждать об этом с каким-то клоуном.

Костлявый юнец мотнул головой.

– Капитан Лавлес присмотрит за людьми, сэр.

– Отлично.

– Просил передать, что отведет их на ночь вверх по реке. А на вас обязанность докладывать в случае, если дозоры что заметят.

Страйкер презрительно сплюнул и перевел взгляд на витки тумана, плясавшие на поверхности воды, подобно призрачным теням.

– У тебя всё?

– Могу я подождать вместе с вами? Понаблюдать за бродом?

– Нет.

Глава вторая

Петр Микрут, держа между указательным и большим пальцами шероховатый кусок сыра, понюхал его и отшатнулся от отвращения.

– Гвидо, принеси мне вина, да побыстрее, – резко рявкнул он, недовольный тем, что изъясняться приходилось на непривычном языке.

Мальчишка в зеленой ливрее, безмолвно стоявший в углу, развернулся и вышел из комнаты.

– Ваш немецкий стал лучше со времени нашей первой встречи, герр Микрут.

Микрут пристально посмотрел на говорившего, темной тенью появившегося в проеме второй двери. Из коридора за дверью в комнату ворвался свет.

– Он так и не стал для меня родным.

Его силуэт приблизился, постепенно обретая черты, по мере того как продвигался в мрачной обстановке помещения. Мужчина с густыми рыжими волосами, вероятно, был ровесником Микрута, где-то пятидесяти лет, но на несколько дюймов выше. От левого уголка его рта до самой мочки уха тянулся длинный белый шрам, отчего на его лице, казалось, играла нестираемая ухмылка.

– Мы можем перейти на польский, если вам угодно.

У Микрута затекла шея, он покачал головой.

– Нет. Для меня это хорошая практика. Если я должен сюда часто наведываться, то необходимо научиться находить общий язык.

А приходить сюда ему придется часто. До чертиков часто. Это всё, что ему сказали. Власти в Варшаве всегда туманно изъяснялись.

Высокий незнакомец слегка кивнул головой.

– Превосходное отношение к делу. Поездка выдалась тяжелой?

В ответ на вопрос все мышцы спины Микрута незамедлительно дали о себе знать, но он отогнал боль.

– Я служил в кавалерии.

– Гусаром, да? Вроде вашего эскорта.

Микрут кивнул. Отряд гусар, тяжелой кавалерии Речи Посполитой, сопровождал его в поездке через границу. Пятьдесят самых прекрасных наездников, каких только могла найти Речь Посполитая.

– А вы?

– Всего лишь политик, – пробормотал Бреме, пренебрежительно махнув рукой.

– А до этого? – Микрут скептически кашлянул.

Полные губы Бреме дрогнули в легкой улыбке.

– Имперская армия, – полные губы Бреме дрогнули в легкой улыбке, – хоть и было это очень давно, – он сцепил руки вместе. – Теперь я повесил шпагу над камином и защищаю свою страну с пером в руке. И я рад вновь приветствовать вас в нашем прекрасном городе. Бeрвальд так близок к нашей общей границе, и народу Бранденбруга пойдет на пользу встреча с представителями Речи Посполитой. Чтобы осознать, что не все вы дикари.

Микрут почувствовал, как вскипела кровь, но заметил, что появился слуга с кувшином, и глубоко вдохнул. Когда бокал перед ним был наполнен вином, он откинулся в заскрипевшем кресле.

– Герр Бреме, я удостоился чести представлять интересы Польши и Литвы. И нахожусь я здесь, потому что мы с вами разделяем не только границу.

– Нашу вражду к шведам, – кивнул Бреме.

– Они заявляют, что вторглись в Померанию, дабы дестабилизировать Католическую лигу и бросить вызов влиянию Священной Римской империи.

Немец бросил на него сердитый взгляд.

– Мы, брандербуржцы, еще увидим, как их за это сравняют с землей.

– Но в Речи Посполитой подозревают, что исчадие ада, король Густав, вынашивает совсем другие планы.

Микрут разглядывал немца. Он знал его не первый год и подозревал, что хитрый политик присягнул на верность не одному лишь Брандербургу. Если Петр Микрут в чем-то разбирался, то немец являлся тут агентом империи Габсбургов. Угрем самого скользкого пошиба.

Карие глаза Бреме слегка сузились.

– Вы опасаетесь, что Густав посягнет на ваши земли на востоке.

Поляк кивнул.

– Если ему позволят укрепиться в Померании, то да. В течение многих лет мы боролись за обладание балтийским побережьем. Он может использовать свой плацдарм в Шцецине, вы называете его Штеттином, чтобы ввязаться в войну с Протестантской унией, но мы верим, что он не теряет из виду и своих извечных целей.

– Какими бы ни были наши отдельные требования, – сказал Бреме, постукивая по краю стола крупным указательным пальцем, – суть в том, герр Микрут, что мы объединились в борьбе против него.

Микрут потянулся за бокалом.

– Речь Посполитая не находится в состоянии войны ни со шведами, ни с протестантами в ваших краях, так что мы должны...

– Делать каждый шаг с осторожностью.

– Именно, – Микрут опустил бокал. – Но я был уполномочен предложить вам помощь в более широких, неофициальных, размерах. Я здесь лишь око своих хозяев. Но если вы нуждаетесь в поддержке Посполитой, можете смело ее просить, – он сложил руки, зевнув под пристальным взором Бреме. – Если только вы не ждете от нас открытого объявления войны.

Щека Бреме дернулась.

– Не сейчас, – он отвернулся и прошелся по деревянному полу к единственному в комнате окну. Там он простоял в безмолвном молчании без малого минуту, прежде чем вновь заговорить. – Империя нуждается в вашей помощи.

Микрут удивленно вытянулся.

– Уже?

Бреме повернулся, облизнув губы.

– До нас дошли слухи об... одной проблеме, – он запустил мясистую пятерню в свои медные локоны и какое-то мгновение изучал стропила крыши. – Я собираюсь воспользоваться услугами ваших гусар, герр Микрут, – сказал он.

– Моего эскорта? – спросил пораженный Микрут. Он ожидал получить вести от корреспондентов Бреме в Вене, Баварии, может, даже в Испании. Затяжное такое, не на один месяц, дело обмена тайными письмами. Заключение договоров, запросы на золото, солдат, корабли, отсылаемые в Речь Посполитую на рассмотрение. Но только не это. – По какой причине?

– Дело великой срочности, не терпящее проволочек, – Бреме широко развел руками. – Разве не верны слухи, что гусары ваши – кавалерия, не знающая себе равных в Европе? Все дрожат пред лицом гусар.

– Когда? – спросил Микрут, намеренно пропустив мимо ушей попытку подольститься.

Бреме еще раз блеснул своей учтивой улыбкой.

– Сколько времени им понадобится, чтобы оседлать лошадей?