Текст книги "Рожденный для войны"

Автор книги: Майкл А. Стэкпол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)

V

Как мир олицетворяет собою радость, так

война является эмблемой, изображением несчастья.

Джон Донн. «Посвящения»

Борт Т-корабля «Старбрайд», прибывающего на Вудсток

Пограничная область Сарна, Федеративное Содружество

30 мая 3057 г.

Глядя в иллюминатор Т-корабля «Старбрайд», Ларри Акафф испытывал внутреннюю дрожь. Внизу под тонким покровом облаков медленно вращался Вудсток – планета, которую он покинул семь лет назад, добровольцем уйдя на войну с кланами. В равной мере наделенный земной сушей и океанами, Вудсток являлся благословенным миром богатства и изобилия. Удачная торговля делала доходы населения более высокими, нежели на других планетах Федеративного Содружества, и значительно превышающими доходы жителей любой другой планеты пограничной области Сарна.

В тот день, когда Ларри покидал Вудсток, стояла сумрачная, штормовая погода. Оказавшись на Т-корабле, направлявшемся к зоне военных действий Содружества Лиры, государства, ставшего неотъемлемой частью Федеративного Содружества, он лишь мельком успел увидеть родную планету. В темных тучах блистали молнии, и казалось, что сама планета протестует против собранного Т-кораблем человеческого урожая.

Ларри улыбнулся. Он вспомнил одну из тех забавных мыслей, которые часто приходили ему в голову, когда он был еще юн и романтичен. Тогда Ларри верил, что отъезд с Вудстока является началом великого приключения. Но все это было до того, как его причислили к 10-й Лиранской гвардии – той самой, в рядах которой числился и юный принц Виктор Дэвион. Немало часов провел Ларри в мечтах, представляя, как он плечом к плечу сражается с принцем, вышвыривая кланы с захваченных ими планет и отбрасывая врагов в космическое пространство, из которого они явились.

А после поражения кланов ему предстояло героем вернуться на Вудсток. Тут он находил себе жену и, как и отец после прекращения четвертой войны за Наследие, вставал на ноги и обзаводился семьей. У него выросли бы здоровые и крепкие дети, и если будущая война потребует одного из них, он пошлет этого ребенка в сражение, напутствуя мужественными словами и крепкими объятиями, как сделал это отец, когда Ларри покидал Вудсток.

Дотронувшись до внутреннего стеклянного покрытия иллюминатора, Ларри ощутил холод космической пустоты, напоминающий холод войны. Сражения с кланами на Элайне выжгли из него все романтические фантазии о войне и мечты о нормальной жизни. Война оказалась машиной, механизмом, жадно пожирающим людей, чтобы изрыгнуть их обратно в виде трупов или калек… Война – это трусы, демагоги и герои, даже великие герои. Война никого не оставляет прежним, и когда она добирается до тебя, то, обрушиваясь с силой молота, лупит и лупит, пока ты не побежишь или не сломаешься.

Ларри понимал, что хоть война и не сломала его, но дело к тому подошло. Вышибленный из своего боевого робота на Элайне, он несколько дней бродил без цели, пока клановцы не взяли его в плен и не отправили в Ком-Стар, где он очутился в рабочем лагере. Раны Акаффа, хотя и легкие, плохо заживали из-за скудной пищи, а временами она и вовсе отсутствовала. Многие заключенные умерли от ранений, исцеление которых при соответствующем медицинском уходе и приличном питании было бы легким и скорым.

В первый же день по прибытии в лагерь артиллерийской базы Танго-Зефир Ларри поклялся выжить, несмотря ни на что. Лагерные операторы Ком-Стара охотно предоставляли привилегии тем, кто изъявлял желание изучать квазимистическую доктрину и следовать их примеру. До этого Ларри уверенно полагал, что Ком-Стар является благотворительной организацией, осуществляющей коммуникационную межзвездную связь. Но на Танго-Зефире именно они охраняли несчастных военнопленных и позволяли воинам кланов охотиться за оставшимися бойцами Федеративного Содружества. Одновременно лагерные операторы предлагали истощенным пленникам переучиваться, проповедуя преобладание и верховенство обитателей Внутренней Сферы над кланами и обещая, что в будущем кланы будут подчиняться Ком-Стару.

Это радужное будущее не впечатляло Ларри, поскольку нигде не говорилось о свободе тех обитателей Внутренней Сферы, которые не согласятся преклонить голову перед Ком-Старом. И он решил не поддаваться воле адептов Ком-Стара и даже помышлял о побеге, но голод и стукачи среди пленников создавали большие трудности для побега. Попытка обрести свободу наказывалась заточением в небольшом ящике, который был открыт любой непогоде.

Все три дня, что Ларри провел в этом ящике, дождь лил не переставая. Акафф заболел, заболел серьезно. Но надсмотрщики не собирались лечить пленного.

Он должен был умереть, но не умер. Умерли романтика и оптимизм его юности. Ларри решил, что если, подобно многим заключенным, опустится до жалости к себе, то тем самым позволит Ком-Стару праздновать победу над собой. И он поклялся, что если когда-нибудь и обретет свободу, то отнюдь не в такой вселенной, которую расписывали тюремщики.

Затем появились Кай Аллард Ляо и элементал из кланов, Таман Мальтус, и освободили пленных из Танго-Зефира. Они помогли выжившим похоронить умерших и позаботились о том, чтобы вывезти уцелевших пленников на планеты Федеративного Содружества, где те проживали до вторжения кланов.

Но Ларри понимал, что вторжение кланов изменило его, и он уже никогда не станет прежним романтичным юношей.

– Приземляемся через полчаса, мистер Акафф. – Ему улыбнулась дежурная в форме «Вудеток Спэйс-Транс». – Надеюсь, путешествие на нашем корабле вам понравилось?

– Да, весьма, благодарю вас, – улыбнулся в ответ Ларри.

«Старбрайд» встретился с Т-кораблем «Лаксингзе» у нижней прыжковой точки звездной системы, откуда шаттл мог перенести пассажиров на четвертую планету системы. Вообще-то Ларри направлялся на Сент-Ив, на церемонию венчания Кая Алларда Ляо, но решил остановиться на Вудстоке, повидаться с родственниками.

– Прошу прощения, вы едете на Вудсток поразвлечься?

Он покачал головой.

– Нет, мэм, повидаться с семьей. Один мой кузен женится на мобилизованной с Вудстока. А вообще, я слышал, что в Чарльзтоуне появилась новая муниципальная арена, но не собираюсь там сражаться, если вы это имеете в виду.

Она кивнула, затем слегка покраснела.

– Извините за назойливость, но у нас с другой дежурной имеются сезонные билеты на дуэли боевых роботов. Местные игроки неплохи, но, конечно, не идут ни в какое сравнение, как вы знаете, с бойцами, выступающими на Солярисе.

– А вы следили за схватками на Солярисе?

– Нет, но частенько смотрела передачи по головидению. Я видела вашу битву с Джейсоном Блоком. Мне показалось, что вы были близки к победе.

– Мне тоже так показалось. – Он быстренько взглянул на бирочку с именем, – мисс Хоглинд, мне тоже. Но у Джейсона на этот счет имелось свое мнение.

– Зовите меня Мета, мистер Акафф. Я уверена, что в следующий раз вы его одолеете.

– Тогда зовите меня Ларри. И я на это надеюсь. В сентябре у нас по расписанию переигровка. – Ларри полез в карман и достал голографическую карточку. – Если выберетесь на Солярис, дайте мне знать. Буду рад приветствовать вас в качестве гостьи на ринге Кено-тавра. Мы будем драться на Бореал-Рич, так что схватка обещает быть интересной.

– Спасибо вам большое. – Мета Хоглинд сунула карточку в карман рабочего комбинезона. – У меня намечается отпуск, так что надеюсь побывать там.

– Вот и хорошо.

Ларри с минуту наблюдал за молодой женщиной, движущейся по салону вдоль рядов пассажирских сидений, затем улыбнулся и вновь стал разглядывать Вудсток, заполняющий собою иллюминатор. Тот Ларри Акафф, покидавший Вудсток восемь лет назад, ни за что не заговорил бы с такой красавицей, как Мета Хоглинд, не заговорил бы и с женщиной менее красивой. Скорее всего, это был вопрос мужества, а не внешности, достаточно привлекательной для женщин. Хоть Ларри и мечтал некогда о том, чтобы стать героем романтического эпоса, он ощущал себя самым обыкновенным мужчиной. Может быть, в этом и нет ничего плохого, но и ничего замечательного тоже нет.

Когда наступило перемирие, он не торопился возвращаться на Вудсток, помня, что хотел вернуться героем. Ларри был глубоко убежден, его поведение во время войны с кланами, честно говоря, само по себе является героическим и заслуживает медалей, хоть не имеет ничего общего с общераспространенным романтическим мнением о воинской доблести. Выживание – первая цель солдата в любой войне – в глазах гражданского человека не является доблестью, в отличие от какого-нибудь дурацкого самоубийственного акта. А уж пленение и вовсе не имеет никакого отношения к воинской славе, и потому он противился желанию вернуться домой, где его смущенные родственники были бы вынуждены всячески оправдываться из-за его действий на Элайне.

И тогда Ларри направился на Солярис – планету, где царствовали игры, где водители боевых роботов сражались друг с другом в дуэльных схватках на военных машинах. Кое-кто называл это спортивными событиями, некоторые считали зрелищем для тех, кто просто желал выплеснуть накопившиеся внутри заряды насилия. Для Ларри это место представляло собой возможность закалить характер. Хоть он и состоял в списках резерва вооруженных сил Федеративного Содружества, но понимал, что это не поднимет его дух. А на Солярисе он мог обратить то умение, которое помогло ему выжить на Элайне, на восстановление пошатнувшейся репутации и самоуважения. Оказавшись там, Ларри обнаружил, что и Кай Аллард Ляо сделал планету своим убежищем. Кай тепло встретил Ларри и предложил ему место в Кенотавре – манеже переименованной корпорации, существовавшей на Солярисе еще в те давние времена, когда чемпионом был отец Кая, в 3027 году. Работая на аренах планеты, Ларри вскоре приобрел популярность в Солярис-Сити, а затем его слава распространилась и по Внутренней Сфере.

Вообще-то Ларри был по натуре тихим и робким, но статус знаменитости означал, что люди, к которым он раньше ни за что не осмелился бы подойти, теперь подходили к нему! Он понимал, конечно, что большинству из них надобен лишь кусочек его славы – славы Ларри Акаффа, водителя боевого робота, бойца. Но он понимал разницу между персоной, находящейся на виду, и частной жизнью человека.

Возвращение на Вудсток вновь поставило перед Ларри задачу: разобраться с парадоксом, кто же он на самом деле. Конечно, не оставалось никаких сомнений, что он решительно изменился и мало походил на прежнего наивного юношу, который уходил на войну. Однако не был он и таким, каким большинство людей хотели его видеть. Ларри обитал где-то посередине, но на Вудстоке люди, по-видимому, будут искать в нем одну из ипостасей.

Когда шаттл выпустил шасси и нырнул к темной посадочной полосе в окрестностях Чарльзтоуна, Ларри внутренне весь собрался. Вот тут и начинается последняя битва в войне с клаками, Я покинул Вудсток, чтобы эти люди могли жить свободно, как они и меч тали. Но, защищая их, не потерял ли я себя?

Мета подошла к Ларри, стоящему на сходнях, ведущих к терминалу космопорта.

– Все спокойно, Ларри. Ни одного репортера из скандальной хроники, ни операторов головидения.

– Спасибо, Мета. И не забудь дать мне знать, когда окажешься на Солярисе.

– Не забуду.

Перекинув свой походный ранец через плечо, Ларри направился в зал регистрации. Поскольку сила притяжения на Солярисе была чуть выше, чем на Вудстоке, он ощущал удивительную энергию, даже после нескольких недель полета в космосе. Завернув за угол, он увидел группу людей, поджидающих его, и усмехнулся. Мать махала рукой, а отец даже отсалютовал. Рядом с ними стояла гауптман Феба Дерден – товарищ по 10-й Лиранской гвардии. Кузен Джордж Пинкни держал Фебу за руку.

Сначала Ларри обнял мать, затем отца.

– Рад твоему возвращению домой, сын.

– Спасибо, папа. Так приятно оказаться здесь. – Ларри на мгновение задумался, действительно ли он говорит правду или просто пытается успокоить родителей. На оба эти вопроса он ответил положительно. – И так приятно видеть вас в добром здравии, – добавил Ларри искренне.

– У твоего отца по спине немного разгулялся артрит. – Мать критически оглядела Ларри. – А вот ты что-то похудел.

– Энн, Бога ради, – отец раздраженно потянул за козырек кепку с надписью «Небула Фудз». – Он же должен поддерживать боевой вес. Правильно, сынок?

– Правильно, папа. Кокпит слишком тесен. – Ларри повернулся к кузену и приятельнице. – Джордж, ну и везунчик же ты, коли уговорил Фебу выйти за тебя замуж.

Он протянул руку Джорджу Пинкни, чье рукопожатие оказалось чуть крепче, чем предполагал Ларри. Оба они были среднего роста, стройные и настолько походили друг на друга, что раньше их частенько путали, принимая за близнецов. С тех пор Джордж немного подрос, а его каштановые волосы начали редеть. Но больше всего на Ларри произвели впечатление его уверенная улыбка и твердость рукопожатия.

– Это точно, везунчик, Ларри. – Джордж подмигнул Фебе. – В начале года получил докторскую степень, а затем Феба согласилась выйти за меня замуж. Я счастливчик.

Ларри пожал руку коротко стриженной женщине, стоящей рядом с кузеном.

– Выходишь замуж за буквоеда, Феба?

– За ученого, Ларри. – Она пожала ему руку, затем приблизилась и поцеловала в щеку. – Ну, как тебе, досталось?

– Да ничего. Ты и ребята из Десятой сделали великое дело, спасая Хосиро Куриту от кланов на Тениенте.

– Спасибо. Мы делали это, чтобы отомстить за таких, как ты, на Элайне. – В серых глазах Фебы на мгновение появилась отстраненность, затем она улыбнулась. – Кое-кому следует знать, что кланам никогда не победить таких солдат, как ты и Кай Аллард Ляо.

Отец Ларри шагнул вперед и показал присутствующим хронометр на запястье.

– Нам надо забрать багаж Ларри, а затем отправляться. Если мы поторопимся, то нам не придется платить властям космопорта штраф за время, потраченное на воспоминания.

Ларри посмотрел на мать.

– Ну, не знаю, есть артрит у отца или нет, но только он ничуть не изменился, не так ли?

Старший Акафф вздернул подбородок.

– Я и не собирался. Зачем менять совершенство?

Джордж рассмеялся.

– Что ты на это скажешь?

– Ничего, доктор Джордж. – Отец Ларри похлопал сына по спине. – Как хорошо, что ты снова дома.

– Да, здесь определенно неплохо, – улыбнулся Ларри, не кривя душой.

VI

Нередко обычное, не имеющее скрытого

смысла действие приводит к враждебности

между двумя народами. Как правило,

такое возможно в силу укоренившейся

подозрительности и неприязни,

предрасположенности к восприятию

всего в оскорбительном свете.

Вашингтон Ирвинг «Книга эскизов Джефри Крэйона»

Таркад-Сити, Таркад, Округ Донегал

Лиранское Содружество

10 июня 3057 г.

Катрин Штайнер-Дэвион учтиво улыбалась, пожимая руки гостям.

– Благодарю вас обоих, доктор Прайс и доктор Ву, за то, что потратили столько времени, объясняя мне все это. Ваша информация бесценна для составления моего плана грантов на исследования.

Мужчины нехотя расставались с ней, и Катрин привыкла к такому вниманию. С ранних лет она умела пользоваться своим обаянием, манипулируя людьми так же естественно, как рыба плавает, а птица летает. Улыбка, подмигивание, пожатие чьей-то руки, доверительный шепот в чье-то ухо или взгляд, безмолвно разделяющий с кем-нибудь шутку, притягивали к ней людей.

Катрин рассматривала свое обаяние как инструмент, другим же оно было необходимо как наркотик. Подрастая, она училась у матери, мастерицы использовать шарм, с его помощью заставляя других вставать на свою точку зрения. Мелисса Штайнер так эффективно применяла это орудие в комбинации с наивным идеализмом, что лишь очень немногие могли устоять. Ее кузен, Риан Штайнер, рано поняв это, но не имея возможности нейтрализовать Мелиссу женитьбой на ее дочери, нашел другой способ решения проблемы.

Катрин решительно настроилась не повторять ошибок матери, и решительность эта овладела ею задолго до смерти родителей. Мелисса, любимая всеми, ощущала безопасность в роли человека великодушного. В конце концов, у нее был муж, Хэнс Дэвион, способный уничтожить того, кто не поддавался очарованию супруги.

К несчастью, как это случается, ботва отмерла, оставив морковку без защиты.

Смирившись перед таким поворотом событий, Катрин решила ни за что не выставлять себя столь уязвимой. Естественные способности в сочетании с кропотливой работой привели к созданию разветвленной сети доверенных агентов, снабжавших Катрин разносторонней информацией о ее врагах. В лагере Риана Штайнера шпионом служил Дэвид Ханау, хотя его предупреждение о планах Риана уничтожить Галена Кокса пришло к ней слишком поздно, чтобы она могла хоть что-нибудь предпринять.

Катрин содрогнулась. Любые ее попытки изменить мнение Риана о Галене терпели неудачу. Риан имел иммунитет против обаяния герцогини. Он понял, что у него шансов использовать ее столь же мало, как у Катрин по отношению к нему. В безуспешных попытках дестабилизировать влияние Виктора на правительство Риан выяснил, что в лице Катрин он приобрел конкурента, которого трудно будет одолеть.

Риан упустил одно, что она уже занимает прочное положение в Федеративном Содружестве и даже пожинает плоды от изменнической деятельности самого Риана. Особенно это проявлялось на территории, издревле занимаемой Содружеством Лиры. Слегка изменив имя Катерина – в память о любимой бабушке – на Катрин, она очаровала многих лиранцев, готовых воспринимать ее критически лишь потому, что она выросла на Новом Авалоне. С этим измененным именем и после того, как она одолела Виктора и Риана в перепалке, связанной с пограничной областью Скаи, в глазах людей Катрин стала личностью, способной взвалить на себя ответственность за судьбу нации, подвергшейся нападению кланов и оставшейся без лидера после смерти Мелиссы Штайнер.

Своим обаянием Катрин заставила всех поверить в это. Она очаровала Галена Кокса. Она очаровала этих двух докторов и очарует любого, кого захочет. Никто не устоит, а если кто-то и устоит, найдется иной способ разобраться с ним.

Виктор никогда не становился жертвой ее обаяния. Как и любой старший брат, он находил ее ужимки раздражающими. Будучи лишь на два с половиной года старше ее, он до недавнего времени считал сестру легкомысленной. Да и потом он использовал Катрин лишь как оружие против Риана, как саблю, вонзенную в сердце мятежного Острова Скаи.

А тот, кто с мечом придет, от меча и погибнет.

Катрин не раз задумывалась: понимает ли Виктор, что делает. Расспрашивая докторов о лейкемии, она выяснила, что, хотя это заболевание легко приводит к опухоли мозга, а последующая анемия вызывает обильные кровотечения и кровопотери из-за затруднений, связанных со свертываемостью крови, эта болезнь не может привести к параличу. Доктора не знали, что еще год назад она получила краткое донесение, указывающее, что Джошуа Марик пострадал от припадка, в результате которого потерял память и способность говорить, но быстро от этого оправился. Доктора же отметили, что, если оставить в стороне отдельные чудесные случаи исцеления, никто еще быстро не исцелялся от таких заболеваний, как лейкемия.

Едва доктора покинули комнату и дверь за ними с легким щелчком закрылась, Катрин села на кожаную кушетку и, прикрыв глаза, задумалась о Джошуа Марике. Паралич служил прекрасным прикрытием, если только Виктор действительно затевал то, в чем она его подозревала. Разумеется, не он задумал этот план, скорее всего, корни тянутся еще к их отцу. Виктор вряд ли с охотой отнесся к идее создания двойника для Джошуа Марика.

Мысли ее унеслись на двенадцать лет назад, в ненастный октябрьский день, во дворец на Таркаде. В то утро ее мать была необычайно тиха, и Катрин почувствовала, что Мелиссе необходимо с кем-то поговорить. Катрин проследовала за ней, и, когда архонтесса замешкалась у дверей, Катрин молча присоединилась к ней. Мелисса одобрительно улыбнулась дочери, и они на свой страх и риск направились в поездку по заснеженному городу, обходясь без фанфар и эскорта.

Водитель доставил их на небольшое кладбище, где гвардейцы 24-го Лиранского батальона обычно хоронили своих погибших. Здесь Мелисса повела дочь среди могил. После того как они расчистили снег и возложили цветы на могилу Жанны Клей, Мелисса преклонила колени в молчаливой молитве. Видя, что мать плачет, Катрин крепко обняла ее. Затем они вернулись, и автомобиль доставил их обратно во дворец.

На следующий день Мелисса поведала дочери о Жанне Клей, выступавшей в роли ее двойника в то время, когда Мелисса Штайнер еще не была замужем за Хэнсом Дэвионом. После свадьбы Мелисса осталась с мужем на Новом Авалоне, а Жанна заняла место Мелиссы в Таркадском дворце. Когда началась четвертая война за Наследие, сепаратисты Скаи – такие же смутьяны, как и сейчас, – попытались организовать убийство архонтессы Катрин Штайнер и Мелиссы. Жанна раскрыла заговор и уничтожила наемных убийц, но сама все же погибла, защищая жизнь царственных особ.

Если бы не эта история и не близость к истории со взрывом, погубившим Галена, идея о создании двойника для себя захватила бы ее, но тогда она не заметила бы проблемы, касающейся паралича Джошуа. И даже употребление термина «паралич» Катрин сочла бы лишь небрежностью со стороны разведывательного секретариата. Катрин понимала, что, если бы в ее руках оказались Джошуа и двойник, а Джошуа умирал, она не колеблясь воспользовалась бы выключателем, лишь бы удержать Сун-Цу в тупике, где он оказался.

Все знали, что Сун-Цу только и ждал случая, чтобы ответным ударом отбить у Федеративного Содружества дюжину миров, которые Дом Ляо потерял во время четвертой войны за Наследие. Конечно, Конфедерация Капеллана по могуществу не шла ни в какое сравнение с Федеративным Содружеством, но фанатики движения за Свободную Капеллу могли стать реальной угрозой, если Сун-Цу овладеет индустриальной мощью Лиги Свободных Миров.

А если Джошуа мертв, что остановит Сун-Цу? Рано или поздно Томас Марин будет вынужден дать согласие на свадьбу Ляо с Изидой, и тогда Томасу придется внимательнее присматривать за тем, что творится за его спиной. Пока же все полагают, что Джошуа жив, сохранится достигнутое равновесие. Со смертью же мальчика все бросятся прихватывать то, что плохо лежит. Катрин понимала это. Томас понимал это. Сун-Цу понимал это. И Виктор понимал.

Она улыбнулась про себя. Секретарь зуммером дала знать, что прибыл очередной визитер. Посмотрим, Виктор, как ты управишься с этим делом. Может быть, именно тут-то я и пойму, насколько ты действительно опасен.

Тамар, Зона, оккупированная

Кланом Волка

Фелан Келл Уорд улыбнулся, глядя, как Наташа Керенская небрежно раскинулась в походном кресле в офисе ильХана Ульрика Керенского.

– Ты так же уверена, что твоя галактика1 «Альфа» побьет мою «Бету» на предстоящих учениях?

В ее глазах вспыхнула самоуверенность, огненно-рыжей головой она кивнула ему:

– Ах, Хан Фелан. Я же взломала оборону Тамар-Сити, которую этот фанатик Селвин Кельсва держал уже шесть лет. – Она откинулась назад, балансируя на двух ножках кресла. – Но оборона этого города не в силах противостоять натиску Волков.

Отбросив пряди черных волос с лица, Фелан изобразил зевок, затем глянул на светловолосого человека, сидящего за столом напротив него и Наташи.

– Похоже, ильХан, Хан Наташа становится дерзкой из-за старческого слабоумия.

– Слабоумия! – Наташа качнулась вперед, со стуком опустив на пол ноги в тяжелых ботинках. – Да, я участвовала в схватках и победных войнах еще до того, как твой отец был допущен на Нейджелринг, но это не значит, что я растеряла свои боевые качества. А если ты, подобно Крестоносцам, станешь утверждать, что мой возраст и влияние позволяют мне избегать схватки, я найду способ поставить тебя на колени.

Фелан рассмеялся, сверкая зелеными глазами.

– Я и не утверждал, что возраст сделал из тебя пацифистку. Крестоносцы же просто глупцы, если полагают, что именно по этой причине ты выступала за перемирие, которое ильХан заключил с Ком-Старом после битвы на Токкайдо. Ведь это же факт, что я поддержал это перемирие, за которое торговался Ульрик, и мы оба, хоть и моложе тебя, разбили аргументы Крестоносцев.

Ульрик кивнул.

– А ты, Наташа, конечно, предпочла, чтобы Крестоносцы вели сражение, которое они не в состоянии выиграть, нежели направили свои усилия на что-либо более полезное?

– Нет, но молчать в ответ на вызовы Крестоносцев все более нестерпимо.

Хан улыбнулся.

– Когда ты принимаешься защищать себя, ряды Крестоносцев тают на глазах.

– Я имею дело только с теми, кто заслужил родовое имя, хотя толпа юных Крестоносцев так и рвется занять их место. – Наташа презрительно скривила губы. – Я давно ушла бы в отставку, но, пока в Наставниках значится Дальк Карнз, такой поступок с моей стороны – это все равно что сдача позиций, а я еще никогда никому ничего не сдавала и не собираюсь.

Кланы внутри делились на две политические ветви – Хранителей и Крестоносцев (или Наставников). Крестоносцы полагали, что задача кланов состоит в завоевании Внутренней Сферы, дабы восстановить былую славу Звездной Лиги. Хранители не соглашались, считая, что миссия кланов заключается в готовности защищать Внутреннюю Сферу от опасностей извне. Фелан задумался.

– Нам нужно, чтобы кто-то послал вызов Карнзу, вывел его из строя, чтобы на это место посадить Хранителя.

Ульрик изогнул седую бровь и взглянул на Фелана.

– Нам нужно?

– Карнз – Наставник, но это лишь потому, что как политик он лучше, нежели водитель боевого робота. Афин Кедерк или Алита Уинсон из моей «Бета» галактики могли бы заменить его.

– Я согласен, но это не ответ на мой вопрос. – Ульрик навалился грудью на стол. – А так ли уж нам нужен Хранитель на месте Наставника, нег?2

Вопрос Ульрика удивил Фелана. Это означало, что ильХан явно ожидает отрицательного ответа.

– Я первый могу признаться, что не обладаю искусством политика, но я не понимаю, почему настроения среди воинов Клана Волка так резко переменились в пользу точки зрения Крестоносцев.

Наташа оперлась локтями о колени.

– Перемена осуществлялась постепенно, Фелан, и пошла она из рядов юных водителей роботов. Они наслушались историй о наших грандиозных победах во время вторжения во Внутреннюю Сферу. Понимая, что они могут всю жизнь провести в учениях, так и не дождавшись решающего штурма Терры, воины мечтают о славе. А поскольку Волки именно тот клан, который наиболее глубоко вторгся во Внутреннюю Сферу и честь решающего штурма должна принадлежать нам, они то и дело представляют себе день, когда отпразднуют великую победу. Когда же битва на Токкайдо закончилась перемирием, наши юные воины просто растерялись. Поскольку Клан Волка не понес существенных потерь, у них осталось мало шансов поспорить за родовое имя. Жестокие потери в Клане Нефритовых Соколов или Клана Кошек Сверхновой Звезды вынудили новых бойцов взять на себя высшую ответственность. А поскольку мечты о славе у наших молодых воинов не умерли, многие из них хотят, чтобы мы нарушили перемирие и закончили то, что начали. Фелан покачал головой.

– И поэтому они считают, что нападение на Терру сослужит добрую службу Клану Волка?

– Да. Юнцы рвутся в верхние эшелоны власти Клана Волка. – Ульрик сузил голубые глаза. – Только идут они не туда. Это правда, что они отвергают верования и цели Крестоносцев, в отличие от Клана Нефритовых Соколов, но они желают следовать за Волками, которые приняли бы устремления Крестоносцев.

Наташа кивнула.

– И главный зачинщик у них – Влад.

Ноздри Фелана затрепетали. Влад из рода Уордов был тем самым водителем боевого робота, который пленил его восемь лет назад и привел в Клан Волка. Влад был Крестоносцем, полностью увлеченным идеей миссии кланов завоевать миры Внутренней Сферы и править человечеством в заново возрожденной Звездной Лиге. По странному повороту судьбы Фелан и Влад встретились в схватке испытания крови. Жестокое поражение от рук Фелана лишь усилило ненависть Влада.

Фелан, родившийся во Внутренней Сфере от Моргана Келла и его жены Саломеи, был из касты воинов, кого клановцы оскорбительно называли волънорожденными, то есть индивидуумами, зачатыми и появившимися на свет естественным путем. И вот этот Фелан умудрился победить плод селективной работы поколений кланов по созданию супервоинов. Это доводило до бешенства клановцев, особенно Крестоносцев, поскольку боевое искусство Фелана бросало вызов превосходству кланов над вольнорожденными Внутренней Сферы. Для такого же человека, как Влад, полного амбиций и посвященного в миссию Крестоносцев, поражение от вольнорожденного представляло собой открытую и незаживающую рану.

– Итак, Влад, пользуясь неопытностью и недомыслием юных воинов, толкает их на путь противостояния Хранителям и срыв перемирия? – спросил Фелан.

Ульрик в ответ кивнул.

– Проповедуемая им идея весьма привлекательна для тех воинов, которые вне боевых условий имеют мало шансов оказаться среди соискателей родового имени или доказать свою воинскую состоятельность. Указывая на твое возвышение, он объясняет это тем, что я готов брататься с Внутренней Сферой, а возраст Наташи служит доказательством тому, что Волки не движутся вверх потому, что у нас, в отличие от других кланов, не происходит циклической смены людей. Фелан ударил кулаком о ладонь другой руки.

– Влад убеждает юнцов, что у них нет перспективы, а затем предлагает решение, которое может привести лишь к новой войне и разрушениям.

Наташа нервно стряхнула какую-то нитку со своего костюма.

– Проблема во взаимоотношениях Хранителей и воинов всегда заключалась в том, что мы вели себя с адвокатской осторожностью и нерешительностью. А это всегда воспринималось плохо. Только из-за того, что Николай Керенский был основателем кланов, а Керенские всегда возглавляли Волков, точка зрения Хранителей преобладала без всякой критики. Нетерпение среди воинов других кланов привело к этому вторжению, но лишь под предводительством Керенских, что и позволило Ульрику предотвратить всеобщую резню во Внутренней Сфере.

Фелан мрачно кивнул.

– Но Крестоносцы загнаны в угол лишь до тех пор, пока ильХаном остается Ульрик.

– Верно, но рано или поздно они предпримут что-нибудь, чтобы вновь разжечь войну.

– Нечто в духе Красного Корсара?

Двое других Волков смолкли при упоминании Феланом женщины, дезертировавшей из Клана Нефритовых Соколов и чуть не сорвавшей перемирие после Токкайдо вместе с подразделением, набранным из добровольцев. Фелан, действуя синхронно с Гончими Келла, сокрушил Красного Корсара и заговор Крестоносцев, желавших посадить воина на царствование во Внутренней Сфере. Фелану удалось изолировать информацию о заговоре – даже Ульрик и Наташа не знали всех деталей – и тем самым избежать существенного ущерба. Но даже из имеющейся информации было понятно, что Крестоносцы и те кланы, в которых они доминировали, например Клан Нефритовых Соколов, используют любую возможность для срыва перемирия и завоевания Внутренней Сферы.