Текст книги "Гурон Черное Сердце: Владыка Мальстрима (ЛП)"

Автор книги: Майк Брукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Пять

– Это смелое заявление, Вернгар, – говорит Арменней Вальтекс. – Особенно если учесть, что ты только что вернулся после злоключений в Чернокаменной крепости.

Арменней Вальтекс, Магистр Кузницы и алхимик, внимательно наблюдает за Вернгаром. Отступник – относительный новичок: по последним данным, он входит в двадцать три целых два десятых процента космодесантников, присоединившихся к Красным Корсарам. Его рост был заметен, а амбиции очевидны. Это неудивительно, ведь хотя значительная часть воинов Астартес под командованием Гурона не стремится ни к чему, кроме битвы – теперь они свободны от ограничений, наложенных на них Империумом, вопреки той самой цели, ради которой они были созданы, – большинство остальных жаждет власти. Лишь немногие имеют понятие о верности, помимо той, что удобна.

Однако Вальтекс не избавился от атрибутов своей прежней жизни в качестве Астрального Когтя. Гурон Черное Сердце больше не является его магистром, но он по-прежнему его повелитель, и Вальтекс будет служить и защищать его. Отчасти его преданность объясняется тем, что Гурон – это невосполнимая издержка, ведь Вальтекс вложил много времени и сил в спасение своего господина, в том числе и заключая собственные сделки, когда это было необходимо. Отчасти это связано с тем, что его преданность Гурону хорошо известна, и поэтому любой воин, стремящийся свергнуть Кровавого Грабителя, обязательно постарается убрать Вальтекса сразу после него, если не раньше. В этом смысле защита Гурона – это самосохранение.

Однако, помимо этого, Вальтекс все еще верит в Гурона. Он был прав, когда бросил вызов нелепым указам Империума, он был прав, когда сопротивлялся, когда тот пытался навязать ему свою волю, и он был прав, когда бежал, а не погиб бессмысленно. Империуму нужно, чтобы его собственные недостатки и промахи были выставлены на всеобщее обозрение, и Вальтекс не знает никого более подходящего для этой цели, чем Гурон Черное Сердце.

– Именно благодаря своему опыту я могу так утверждать, – говорит Вернгар с ноткой надменности. – Мы все знаем, что Абаддон смог активировать Чернокаменные крепости и получить доступ к их энергетическим и оружейным системам, как, например, во время Готической войны, но его методы до сих пор остаются загадкой. Ходят разные слухи: от сделок с самими богами до ритуального использования предметов, наделенных собственной силой. Полагаю, лорд Гурон ничего не узнал от Разорителя, когда ему подарили нашу крепость?

– Крепости хватило с лихвой, – рычит Гурон. – Мне незачем было привязывать нас к нему еще крепче, выпрашивая методы ее активации. Таков путь Губительных Сил и тех, кто им повинуется, – они предлагают дар, но оставляют тебя в ожидании чего-то большего, чего, как они утверждают, могут дать только они. Так что вы платите их цену и получаете силу, но и у нее есть недостатки, и снова только они могут предложить решение. И так продолжается до тех пор, пока ваша душа не будет потеряна, а воля порабощена, и вы станете лишь марионеткой, чья сила полностью зависит от чужих прихотей. – Кровавый Грабитель откашлялся, что можно было бы назвать смехом. – Я знаю эти ловушки, Вернгар, и не стану в них попадаться, особенно если их расставляет воин, чувствующий угрозу возвышения Красных Корсаров.

Вальтекс улыбается в ответ на слова своего господина, сильные и смелые. Однако в его груди, словно подстерегающий хищник, затаилось сомнение. Они с Гарреоном объединили свои знания, чтобы создать биомеханическое чудо, поддерживающее тело Гурона с момента отступления из Тернового Дворца, но не это вернуло ему дух. Это было нечто иное, проявлением чего является Хамадрия, сопровождающая Повелителя Мальстрима. Гурон заключил сделку, пока его душа дрейфовала в приливах и отливах варпа, и никто не знает, с кем или чем именно были заключены эти сделки, и какую цену заплатил Кровавый Грабитель.

Вальтекс знает лишь, что генное семя Астральных Когтей деградирует. Гарреон и сейчас находится в Адской Радуге, обрабатывая оставшиеся запасы перед тем, как вживить их тем, кто выживет в процессе отбора, но Мастер трупов уже высказывал свои опасения Вальтексу. Никто из них никогда не слышал о столь быстром отсеве, а количество очевидных мутаций в рядах тех бывших Астральных Когтей, которые еще живы, растет. Гурон захватил генный материал из других Орденов, и новые Красные Корсары все еще формируются, но ядро их генетического наследия Астральных Когтей вымывается.

Возможно, в этом нет ничего плохого: Астральные Когти были созданы Империумом и отделены от своих братьев искусственными ограничениями Империума на численность и организацию. Красных Корсаров объединяют умонастроения и цели, а не биология. Тем не менее Вальтекс задается вопросом, что именно Гурон выменял в обмен на его возвращение и оккультную защиту, которой он теперь пользуется.

Раз уж я подвел вас, позволив Жиллиману сбежать, и не могу предложить вам дань в виде Чести Макрагга, позвольте мне послужить другим способом, – говорит Вернгар Гурону. – Пока я был с Кайросом Судьбоплётом в Чернокаменной крепости, демон упоминал об артефакте, способном его активировать, – Эбеновом Когте.

– Разве мы уже не убедились, что словам демона нельзя доверять, а его видения могут быть не совсем точными? – возражает Онеус Прайд. – С такой же вероятностью это может быть ловушкой, ошибкой или игрой, как и достоверной информацией. Демоны всегда стремятся обмануть.

Вальтекс улыбается про себя. Красные Скорпионы известны своей одержимостью чистотой и ненавистью к врагам. Даже сейчас, когда он обратился к Хаосу, Прайд, похоже, все еще питает отвращение к некоторым из своих бывших противников.

– Я бы не советовал лорду Гурону беспрекословно принимать мои слова о демоне, – отвечает Вернгар, с улыбкой обнажая острые клыки. Вальтекс замечает, как скривилась в ответ губа Прайда: бывший Красный Скорпион усугубляет свое положение напоминанием об изъяне, таящемся в генном семени Обагрённых Ангелов. – Кажется, я знаю, где находится Эбеновый Коготь. Я воспользуюсь великодушным даром лорда Гурона – Честью Макрагга – и разыщу этот артефакт, а затем вернусь с ним, чтобы доказать свою значимость. Как только он окажется у нас, мы сможем раскрыть секреты Чернокаменной крепости и активировать ее во имя лорда Гурона.

Вернгар вновь обращает свой взор на Кровавого Грабителя.

– Подумайте об этом, милорд! С этим оружием в нашем распоряжении Красные Корсары смогут присоединиться к Крестовому Походу Абаддона, продемонстрировав свою силу!

Гурон хмурится и изучает карту галактики, словно в ней кроется ключ к его решению. Вальтекс бросает взгляд на Вернгара, но по лицу Отступника он ничего не может понять. Он смотрит с нетерпением, но с какой целью? Вальтекс не верит, что это действительно будет сделано во славу Гурона, несмотря на протесты Вернгара.

– Я позвал вас сюда, чтобы получить ваш совет, – прохрипел Гурон, оглядывая собравшихся офицеров. – И я его получу. Только глупец не слушает своих советников. Вальтекс, что скажешь?

– Сказка об Эбеновом Когте – тонкая нить, за которую можно ухватиться, – отвечает Вальтекс, тщательно подбирая слова. – Прайд прав – демон может вводить нас в заблуждение по разным причинам. Воитель призвал, и мы должны ответить. Мы не должны слепо следовать за ним, но можем ли мы позволить себе остаться в стороне, если он добьется успеха? – Он протягивает одну руку Массива Индинабула, древней и арканной сервомеханической системы, которая была одной из реликвий Астральных Когтей и перешла к нему, когда он стал Магистром Кузницы, и использует ее, чтобы указать на белый шар, который представляет Терру. – Империум в той или иной мере обидел всех нас. Мы должны присоединиться к удару по его сердцу.

Гурон кивает, и его глаза с пониманием встречаются с глазами Вальтекса.

– Хорошо сказано, старый друг. Вернгар, я слышал твое предложение, и полагаю, ты его поддерживаешь.

– Да, лорд Гурон, – спокойно отвечает Вернгар.

– Туразан, – говорит Гурон, поворачиваясь к кузнецу. – Что скажешь ты?

– Ваши мысли о проблемах, возникающих при преодолении машинного духа «Чести Макрагга», очень проницательны, лорд Гурон, – говорит Туразан. – Корабль может стать жемчужиной вашей армады, но пока ему нельзя полностью доверять. Возможно, это поручение даст больше времени на усмирение его мятежных систем, не требуя его использования в боях против имперских войск. Представьте себе, если бы мы смогли присоединиться к Воителю, имея под своим командованием не только действующую Чернокаменную крепость, но и корабль с мощью «Чести Макрагга»? Он мог бы сравниться по мощи с такими кораблями, как «Завоеватель» или «Железная кровь», да хоть с самим «Мстительным духом».

– Ты рекомендуешь разрешить Вернгару искать этот артефакт, даже если он окажется всего лишь выдумкой демона, просто чтобы получить больше времени на то, чтобы подчинить корабль нашей воле? – спрашивает Гурон. Вальтекс замечает, что он говорит «нашей», а не «своей», но у алхимика нет иллюзий, чью волю Вернгар желает признать за Честью Макрагга.

Туразан разводит руками.

– Предприятие с двумя целями может, по крайней мере, достичь одной, лорд Гурон.

Гурон хмыкает и поворачивает искаженное лицо к следующему из своих командиров.

– Прайд. Ты не доверяешь словам демона. Что бы ты посоветовал?

– Разоритель утратил себя в сетях Губительных Сил, – прямо говорит Оней Прайд, бросая вызывающий взгляд на Гарлона Пожирателя Душ. – Он пожертвует всем и вся ради достижения своих целей, и поэтому ему нельзя доверять. Воитель он или нет, но он не имеет прав нами командовать. Не обращайте внимания на паутину лжи Судьбоплёта, и если Отступник не чувствует, что может доверять своему кораблю в бою, то пусть бросит его и возьмет другой. – Прайд ткнул бронированным пальцем в гололит. – Мы должны нанести удар здесь.

– Чогорис? – спрашивает Гурон, и Вальтекс слышит заинтересованность в голосе своего господина. – Интересная цель, Прайд.

– Силы Империума растянуты и находятся под угрозой, и Белые Шрамы – не исключение, – злобно заявляет Прайд. – Удар по родному миру Ордена позволит нам захватить огромное количество материальных средств и генного семени, а тот факт, что он принадлежит Первому Основанию, напомнит другим о том, кто мы такие и на что способны. И не только это, – добавляет он, – Воитель не может возражать против того, чтобы некоторые из величайших защитников Империума были зажаты и убиты, пока он движется к Терре, даже если это происходит не по его приказу. Мы помогаем ему, но ради собственной выгоды. – Бывший Красный Скорпион улыбается Туразану. – Как ты это сказал – «предприятие с двумя целями».

– Верно подмечено, – соглашается Гурон. – Гаррикс?

– Чогорис, – немедленно отвечает палач, к удивлению Вальтекса. – Мы сражаемся с врагом, которого выбираем сами, в выбранной нами манере – с Абаддоном на это рассчитывать не приходится.

Гурон кивает.

– Гарлон?

Судя по всему, Пожиратель душ пристально изучает гололит, но, насколько Вальтекс знает, колдун может общаться с божествами за лицевой панелью своего шлема.

– В галактике много могущественных реликвий и артефактов, – наконец говорит Гарлон. – Вполне возможно, что этого Эбенового Когтя не существует. Конечно, возможно, что он не является ключом к активации Чернокаменной крепости. Однако это не значит, что у него нет другого применения, которое можно было бы выяснить в процессе изучения. – Шлем повернулся к Вернгару. – Если Отступник считает, что ему известно местонахождение такого предмета, пусть он его достанет. Если ему это удастся, мы посмотрим, что можно из него сделать.

Вальтекс держит язык за зубами, но внимательно наблюдает за Гуроном. Он остался в стороне от поддержки Абаддона, и большинство склоняется к тому, чтобы позволить Вернгару продолжить путь. Гурон Черное Сердце, конечно, может отменить их все… до того дня, когда его власть закончится. Вальтекс не думает, что этот день наступит, но он знает, что такая перспектива не может не волновать Кровавого Жнеца.

– Очень хорошо, – говорит Гурон. – Вернгар, похоже, твоя идея нашла поддержку. Возьми Честь Макрагга и проследи за выполнением. Только «Честь Макрагга», – добавляет он, когда лицо Вернгара расплывается в улыбке и он начинает кланяться. Остальные корабли, с которыми вы вернулись, и воины на них присоединятся к Прайду и Гарриксу, готовясь к нападению на Чогорис.

– Но лорд Гурон, – протестует Отступник, – это мои войска!

– Тогда тебе лучше поскорее завершить свое поручение, пока их лояльность не начала меняться! – прорычал Гурон. – У тебя есть шанс проявить себя, Вернгар, и самый могучий корабль в нашем распоряжении – конечно, тебе не нужен еще и целый военный флот?

– Нет, лорд Гурон, – говорит Вернгар, но Вальтекс видит, как за глазами Отступника происходят расчеты. Он явно приходит к какому-то выводу, и каков бы ни был этот вывод, он не предполагает прямого оспаривания власти Гурона здесь и сейчас, потому он держит язык за зубами.

– Туразан, если ты хочешь поковыряться в Чести Макрагга, то можешь это сделать, – продолжает Гурон. – Гарлон, ты пока останешься на Новом Бадабе с Вальтексом.

– Лорд Гурон, – начинает Гарлон Пожиратель Душ, – у меня будет больше времени на исследование артефакта, если я буду сопровождать…

– Я дал тебе приказ, колдун, – прервал его Гурон. – Ты ставишь его под сомнение? Воздух на его плечах дрожит, и появляется форма Хамадрии. На этот раз из его кожи торчат корешки перьев, а крючковатый клюв, похоже, создан для того, чтобы рвать плоть, но лапы, на которых он сползает по руке Гурона и запрыгивает на край стола с гололитом, явно похожи на обезьяньи. Оно приподнимается на задние лапы и стрекочет, глядя на Гарлона огромными черными глазами.

Если Гарлон и встревожен появлением фамильяра своего господина, то никак этого не показывает: он не отшатывается, и выражение его лица, разумеется, невозможно разглядеть. Он просто склоняет голову.

– Конечно, нет, милорд.

– Тогда займитесь своими делами, – рычит Гурон, и его военачальники направляются к двери. Когда Вальтекс поворачивается, чтобы последовать за ним, Гурон снова заговаривает. – Ты останься, Магистр Кузницы.

Он останавливается и ждет. Гарлон выходит последним, и, как только дверь за ним захлопывается, двое бывших Астральных Когтей остаются одни. Здесь нет даже гуроновских хускарлов: они ждут снаружи.

– У тебя есть опасения, старый друг, – замечает Гурон, продолжая изучать гололит.

– Да, повелитель, – отвечает Вальтекс, радуясь, что его задержали именно за это, а не за какое-то воображаемое оскорбление или предательство. Он верит Гурону, но присутствие Хамадрии напоминает ему, что он не знает, кем является его бывший магистр, и что может нашептывать ему в голове. – Вернгар амбициозен.

– Хорошо, – хмыкнул Гурон. – Я ценю амбиции. Я не позволю Корсарам сидеть и дуться в Мальстриме, как Первые Легионы стояли лагерем в Оке Ужаса последние десять тысячелетий.

– Он уже получил Честь Макрагга, повелитель, – говорит Вальтекс. – Несмотря на неудачу с захватом Жиллимана, это все равно большой приз, и у него не будет недостатка в воинах, которые соберутся под его знаменем.

– Именно поэтому я отправляю большинство из них с Прайдом и Гарриксом, – замечает Гурон. – Вернгару будет трудно укрепить свою власть, если большинство из них будут проливать кровь Белых Шрамов.

– Если он найдет этот Эбеновый Коготь, что даст гарантии, что он отдаст его тебе? спрашивает Вальтекс. – Я понимаю, что ты просишь Гарлона остаться здесь, чтобы Вернгар не раскрыл его секреты, но Отступник может искать свой собственный путь к власти, обращаясь напрямую к богам. Если предположить, что за Чернокаменную крепость больше не сражаются нерождённые, он может вернуться туда и попытаться активировать ее. Если ему это удастся, ваше положение может оказаться под серьезной угрозой.

– Я в курсе, Вальтекс, – говорит Гурон, и Гамадрия перебирается по его руке на плечи, откуда смотрит на алхимика непоколебимым взглядом. – И если до этого дойдет, я с этим разберусь. Однако у меня есть решение на более короткий срок. – Кровавый Грабитель улыбается, мертвые губы расходятся, обнажая острые зубы. – Я пойду с ним.

Шесть

Тареллианец преклоняет колени перед троном Гурона и поднимает кулак над головой. Позади него стоят ряды его… сородичей? Последователей? Гурон не знает, да и не особенно заботится об этом – зеркально отражая его жест. Лающие и кашляющие звуки вырываются из глоток рептилий, когда они начинают произносить клятву верности. Тареллианцы ненавидят Империум и достаточно умны, чтобы понять: хотя Гурон когда-то был человеком, он больше не испытывает любви к породившей его цивилизации.

Гурон ждет. Тареллианцы серьезно относятся к своей клятве верности, они умелые бойцы и известные наемники. Недавно прибывший отряд из нескольких сотен чешуйчатых пришельцев станет полезным дополнением к войскам, которые он отправит на Чогорис. Они могут умереть, сражаясь с Империумом, как они того желают, и при этом оставят его Космических Десантников свободными для борьбы с более приоритетными целями.

– Лорд Гурон.

Голос Арменнея Вальтекса раздается по комм-бусине. Гурон раздраженно хмыкает. Тареллианцы не будут рады любому признаку того, что он не уделяет их клятве должного внимания, и хотя они не оставят попыток отомстить за неуважение, это будет пустой тратой ресурсов и времени со стороны Кровавого Грабителя. С другой стороны, Вальтекс не стал бы связываться с ним, если бы речь не шла о чем-то важном.

– Что? – бормочет Гурон, не сводя глаз с тареллианского лидера.

– Честь Макрагга медленно, но верно пытается покинуть орбиту.

Гурон не удосуживается спросить Вальтекса, уверен ли он в этом. Магистр Кузницы обладает огромным интеллектом и врожденной тягой к цифрам и данным. Если он заметил изменения в орбите корабля Вернгара и упомянул об этом, значит, они достаточно значительны, чтобы его выводы были обоснованными.

Вернгар не смог предоставить координаты планеты, на которой, по его словам, находится Эбеновый Коготь, так что Призраку Разрушения придется подстраиваться под Честь Макрагга в пределах имматериума, пока Вернгар будет заниматься навигацией. Если же он погрузится в варп раньше, чем Гурон будет готов последовать за ним…

Гурон сосредоточится на тареллианском лидере. Он достаточно хорошо знает этих пришельцев, чтобы иметь представление о некоторых их обычаях, а их клятва едва началась. Они должны назвать свою родословную и имена всех членов своего отряда, чтобы все они были связаны одной клятвой. Затем они должны перечислить врагов, с которыми будут сражаться, и тех, с кем не будут. То, что Гурон не понимает их рычания, несущественно: клятва дается им, а не ему как таковому. Они благородны, в определенном значении этого слова, и свирепы.

И их можно использовать.

Гурон поднимает Коготь Тирана ладонью наружу и разводит пальцы, чтобы заставить тареллианцев замолчать. Он знает, что последует за этим, и он прав: ксеносы поднимаются на ноги, их гортанные клятвы переходят в рычание и рык, поскольку, согласно их убеждениям, их предложение верности не уважают и бросают им обратно в лицо. Оружие вынимается и приводится в готовность, выхватываются клинки, и начинают мерцать устройства, назначение которых Гурон не совсем понимает.

Вождь тареллианцев открывает рот, чтобы прореветь приказ к атаке.

Гурон активирует тяжелый огнемет, вмонтированный в ладонь «Когтя Тирана», и струя огненного прометия с ревом вырывается наружу, охватывая каплевидный кусок первых восьми шеренг ксеносов.

Объяснять ситуацию бессмысленно: тареллианцы не поймут и не простят. Что еще важнее, Гурон Черное Сердце не просит понимания низших существ. Если бы тареллианцы промолчали, они бы остались живы. Вместо этого они оценили свою мнимую честь выше, чем уважение к его власти или собственную жизнь. Они сделали свой выбор, и теперь им придется с ним жить. Или, вернее, умереть с ним.

Гурон выхватывает свой топор и бросается в толпу воющих пришельцев, его лицо искажается в смертельной ухмылке. Это не его желание и не его цель, ведь эти смерти ни на йоту не повлияют на Империум и не увеличат его собственную власть. Однако это необходимость.

Кроме того, он рожден убивать. При всех недостатках и промахах Империума, он отлично плодит убийц. Глупость заключается в том, что он пытается держать их на слишком коротком поводке и убеждает себя в том, что Адептус Астартес – не более и не менее чем убийцы.

– Подготовить Кровавый Удар! – прорычал он, когда четверо хускарлов приблизились к нему. – Я должен немедленно добраться до Призрака Разрушения!

Тареллианцы обречены, и они это знают, но без боя не сдадутся. Один из них, шипящая, пылающая развалина, вырывается из строя и бросается на Гурона с вытянутыми когтями, которые уже почернели от огня, поглощающего его. Гурон отмахивается от него ударом Когтя Тирана, и тот с воплем падает на землю где-то за его правым плечом. Гурон использует движение обратного взмаха, чтобы тут же нанести удар тем же оружием, который разрывает торс другого тареллианца и отправляет его обратно к своим собратьям, а затем поворачивается и обрушивает свой топор в ударе, который рассекает третьего пришельца по диагонали.

Гурон Черное Сердце – развалина, собранная воедино злобой, колдовством и механической изобретательностью, и его движения уже не обладают прежней скоростью, но это не значит, что он стал менее смертоносным в бою. Несмотря на то, что его оружие вряд ли можно назвать точным, его удары наносятся с тщательностью многовекового опыта, его шаги направляются завихрениями провидения варпа, а его сила так же свирепа, как и прежде. Он не может избежать всех ударов, которые наносят ему враги, но лишь немногие из них достигают цели: они отскакивают от округлой поверхности панциря, приземляются на пластину доспеха, а не пробивают сустав, или же парируются, пока ему кажется, что его череп расколется на две части.

Гурон ловит лезвие двуручного тареллианского топора ладонью Когтя Тирана и наносит удар ногой, разрывая в щепки то, что служило ксеносу ребрами, и отправляя его на землю. Затем он перестраивает хватку, чтобы перехватить рукоять, и замахивается вниз, чтобы вогнать клинок в голову тареллианца. Тот умирает, рефлекторно дернувшись, и Гурон проносится мимо него, не останавливаясь ни на секунду.

– Кровавый удар готовится к запуску, повелитель, – рычит Тагрон, разрывая пришельца пополам массивным силовым кулаком своего терминаторского доспеха: оружие менее древнее, чем «Коготь Тирана», но не менее смертоносное. Его комби-болтер трещит, убивая еще двоих. – Он будет готов к нашему прибытию.

– Хорошо, – ворчит Гурон и убивает еще одного тареллианца. – Дайте сигнал Призраку. Пусть они следят за Честью Макрагга и будут готовы к переходу, как только мы взойдем на борт.

– Отступник хочет опередить вас, повелитель? – спрашивает хускарл, находящийся по другую сторону от Гурона. – Грязный предатель! Его душа должна быть вырвана из тела!

– Мы все предатели, Рафкен, или ты забыл? – усмехается Гурон. – Я не рассказывал Вернгару о своих планах, и, кроме того, он мне еще пригодится. – Он отшатывается от клинка, вонзающегося ему в лицо, хватает руку, которая его держит, Когтем Тирана и быстрым щелкающим движением вырывает конечность. Тареллианец отшатывается назад, из него выплескивается сине-зеленая кровь, и Гурон отрубает ему голову своим силовым топором. – Но я дам тебе знать, когда ситуация изменится.

В воздухе раздается громогласный лай болтвинтовок. Гурон и его телохранители уже не сражаются в одиночку с массой ксеносов в тронном зале; почетная стража, стоящая снаружи, ворвалась внутрь через двери и направила оружие на тарелианцев. Гурон держит по крайней мере одного члена каждого из Орденов, перешедших к нему на службу, на подступах к тронному залу, отчасти чтобы подчеркнуть свою власть и влияние тем, кто приходит к нему с прошениями, а отчасти потому, что его забавляет соседство старых соперников и врагов. Теперь, однако, они действуют как единое целое, и хотя это не меняет результата боя, но значительно ускоряет его. Уже через несколько секунд никого из тарелианцев не осталось в живых, а воздух наполнился вонью кордита и туманом от крови ксеносов.

– Я хочу, чтобы здесь было чисто! – кричит Гурон, перешагивая через тела. Его не интересует, кто и как это делает – бригады рабов или колдун, который найдет применение мертвой плоти, – лишь бы к его возвращению тронный зал вновь обрел былую роскошь. А он знает, что так и будет: никто не желает недовольства тирана Нового Бадаба. – И я хочу, чтобы Кровавый Удар заработал на полную мощность, прежде чем мы взлетим!

Тагрон отдает приказы по воксу, пока они идут к парадной лестнице, ведущей на крышу Тернового Дворца. Младшие воины спешат повиноваться, ведь слава сопровождать Кровавого Грабителя – это то, чего жаждут все они.

Гурон поднимается вверх, с каждым шагом безмолвно проклиная Империум, ибо вот уже почти столетие он не может избавиться от страданий. Индоктринация, которой он подвергся, будучи неофитом Астральных Когтей, позволила ему не замечать боли, которая лишила бы сил человека без аугментации, а работа Вальтекса и Гарреона еще больше притупила ее, но никак нельзя обойти тот факт, что почти половина его тела была испарена и обожжена. Места, где его плоть соприкасается с биомеханикой, представляют собой постоянную рану, которая постоянно пульсирует в его сознании. Еще хуже фантомные боли, которые до сих пор мучают его, несмотря на то что конечности исчезли и полностью заменены протезами.

Более слабые умы сломались бы под воздействием непрекращающейся агонии или стали бы искать все более отчаянные сделки, чтобы облегчить ее. Гурону хорошо известно, что некоторые из приверженцев Нургла не чувствуют боли, те, кто принадлежит к Слаанеш, считают ее формой экстаза и используют для достижения новых высот; он знает, что последователи Кхорна черпают из нее силу в виде боевой ярости, а аколиты Тзинча способны изменить свое тело так, чтобы боль была изгнана полностью. Все, что ему нужно сделать, – это провести правильные ритуалы, произнести правильные заклинания…

Однако Гурон Черное Сердце – не марионетка богов, и он не позволит своим страданиям толкнуть его на сделки, о которых потом придется пожалеть. Эта боль напоминает ему о том, как Империум предал его, поэтому он будет ее беречь. Она – часть его самого; без нее он мог бы забыть, кто он такой.

Он продолжает подниматься, его лицо нахмурилось.

Крыша Тернового дворца представляет собой органичное сочетание тщеславия и жестокости. Массивные знамена с эмблемой Красных Корсаров реют на ветрах Нового Бадаба, а золото и драгоценности сверкают, без слов свидетельствуя о богатстве, накопленном за столетие набегов. Однако и здесь есть сила: большие пушки, которые так любит Гурон, размещены в оборонительной системе, придуманной им самим, чтобы все подступы были перекрыты огневыми полями. Любая сила, спускающаяся с многоцветных небес или продвигающаяся по суше, окажется разорванной на части снарядами макропушек и сдвоенными турболазерами, не говоря уже о более мелких зенитных батареях «Гидра», установках лазпушек, минометах и прочих орудиях войны. Массивные генераторы пустотных щитов, когда-то принадлежавшие звездолетам, могут создать защитное поле энергии, если дворец окажется под угрозой бомбардировки, но такого никогда не случалось. Никто не осмеливается бросить Гурону вызов; по крайней мере, никто из тех, кто оказался способен его найти.

Есть здесь и посадочные площадки, и на одной из них сидит поистине древняя машина цвета засохшей крови. Кровавый удар – «Штормовая птица», один из могучих транспортов Легионес Астартес, созданный еще во времена Великого Крестового Похода. Когда-то он принадлежал Несущим Слово, но Гурон пару десятилетий назад вырвал его из их рук, превратив в свой личный транспорт. Он пропитан порчей: воздухозаборники двигателей и оружейные стволы искажены до формы воющих пастей, а его керамитовая кожа при повреждении истекает черной кровью, но порча может быть благом при перемещении по Мальстриму. Однако он все еще летает и функционирует, а это все, чего требует Гурон.

В искаженной тени его кабины стоят тридцать космических десантников-отступников. Гурон рассматривает их, приближаясь к ним. Все они, конечно, в цветах Красных Корсаров, но он может различить отличительные признаки, выдающие их прежнюю принадлежность. У того, что без шлема, бледная кожа и черные глаза бывшего Повелителя Ночи; у воина рядом с ним гладиус, который наверняка достался ему от ультрамарина, и Гурон подозревает, что его владелец когда-то принадлежал к тому же Ордену. У чемпиона, возглавляющего один из отрядов, на груди даже красуется глаз Хоруса, правда, потрескавшийся и разбитый; даже первоначальные члены Черного Легиона не всегда охотно следуют за Воителем, и, похоже, один из этих древних воинов решил, что ему больше по душе перспективы под властью Гурона.

Однако большинство собравшихся на самом деле – Красные Корсары. Некоторые из них были Астральными Когтями, и Гурон отмечает когти, заменившие пальцы, или рога, выходящие спиралью из висков или бьющие вверх из макушки головы и делающие шлемы бесполезными. Другие никогда не были никем, кроме Красных Корсаров: юноши, вырвавшиеся с планет под клубящимися небесами Мальстрима или миров Империума вблизи его границ и пережившие мучительный процесс вознесения. У кого-то есть генное семя Астральных Когтей, а у кого-то – то, что было награблено у других Орден за десятилетия, но они едины под его руководством.

За этими войсками стоят другие, более специализированные воины. Там скрываются шесть рапторов – скрюченные птицеподобные существа, которые когда-то были штурмовиками, чьи прыжковые ранцы приварились к ним, и для которых полет и удар по врагу сверху стали одержимостью. Гурон также различает трех могучих Облитераторов – громадных чудовищ, чьи тела были одновременно изуродованы и благословлены вниманием Туразана и его сородичей из Темного Механикума. Их формы постоянно меняются, как будто компоненты и кабели проникают под кожу и встраиваются в броню, а затем снова исчезают. Сейчас эти изменения незначительны, но Гурон знает, что, как только начнется битва, их плоть извернется и превратится в дула могучих пушек, способных разнести врагов в клочья. Даже в таком могучем войске, как его, не так много подобных гигантов, и их присутствие здесь можно только приветствовать.