Текст книги "Колесо времени"

Автор книги: Max Starcrossed

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Антонио прикрыл глаза и сосредоточенно сдвинул брови. Впервые в жизни ему стало страшно. По-настоящему страшно. Нет, он не пугался внезапно постучавшего в дверь счастья, не боялся вновь рискнуть всем ради возможности жить так, как всегда хотелось в глубине души. Он боялся не успеть. Ибо время не ждет, а судьба благоволит лишь тем, кому нечего терять…

– Как ты? – череду тяжелых размышлений прервал хрипловатый голос Тома.

– Уже лучше, – обеспокоенное лицо Антонио вмиг озарила улыбка. Он сел на край кровати и провел рукой по коротким взъерошенным волосам любовника.

– А так? – Том вдруг притянул его в себе и быстро поцеловал в губы.

– Так вообще замечательно, – выдохнул Антонио.

– А... вот так? – хитро прищурился Том и тут же впился во влажную кожу шеи, с явным намерением оставить засос.

– Ахх, прекрати, – Антонио хрипло застонал, игриво толкая его в грудь.

Но Том, похоже, и не собирался останавливаться. Опрокинув любовника на спину, навис сверху, перехватил оба запястья, с силой прижимая к постели по обе стороны подушки.

– Ты всегда такой резвый с утра? – для виду дернулся Антонио. – Пусти, я еще не был в ванной.

– А зачем тебе в ванную? – выпалил Том, торопливо осыпая поцелуями подбородок, скулы, шею.

– Действительно, зачем люди ходят в ванную? – буркнул Антонио, все еще держа оборону, стараясь освободить руки и при этом выглядеть невозмутимым.

– Ммм, понятия не имею. – Том возбужденно выдохнул ему в ухо, от чего по телу пробежали мурашки.

– Тогда я сверху!

– Я так не думаю, – самодовольно улыбнулся Том, наконец-то втиснувшись и устраиваясь поудобнее между бедер.

– Ч-черт... – процедил сквозь зубы Антонио, запрокидывая назад голову.

Это было потрясающее ощущение, уже почти совсем забытое, оставленное где-то там, в далеком прошлом. Потеря контроля сводила с ума, заставляла тело болезненно содрогаться от удовольствия. Сдаваться не в его правилах, но в данном случае в этом было что-то упоительно-сладкое, заставляющее забыть все, что было до, и не думать о том, что будет после.

– Ты всегда после секса такой голодный? – Антонио внимательно следил за Томом, пока тот суетился на кухне, одновременно жаря яичницу, тосты и заваривая кофе.

– Ты не помнишь что ли? – укоризненно бросил он через плечо.

– Помню, – Антонио гордо восседал на табуретке, улыбаясь и с любопытством изучая незамысловатый интерьер. Наверное, впервые за долгие годы, он все еще не расчесывался с утра, позволив спутанным волосам небрежными прядями спадать на плечи. Сейчас это не раздражало.

– Готово! – Том громко опустил на стол тарелки с простым, но от этого не менее аппетитным завтраком, и тут же принялся уплетать за обе щеки, постукивая приборами о керамическое дно.

Антонио с интересом наблюдал за тем, как любовник кладет большие куски омлета в рот, спешно, но тщательно прожевывает, как двигается его кадык, когда он глотает. В этом было что-то необъяснимо притягательное.

– Не понял, ты чего не ешь? Остынет же, – Том поднял удивленный взгляд.

– Я уже, – послушно улыбнулся Антонио и присоединился к трапезе.

– Ну, и какие планы?

– В смысле? – смутился Антонио. – На сегодня или…

– Не знаю. Сам скажи, – лицо Тома вдруг стало предельно серьезным.

– Я… хотел бы съездить с тобой в одно место, – неуверенно начал Антонио. – Сегодня планирую решить кое-какие дела. Думаю, это не займет много времени и…

Казалось, он хотел сказать что-то важное, но помешал звонок телефона.

– Извини, – с досадой произнес он и нажал кнопку приема вызова: – Слушаю.

– Синьор Гарсиа? – протяжно отозвался низкий голос Фридмана. – Куда же вы пропали?

– Яяя…

– Я понял, дела, – с наигранной формальностью в голосе перебил его компаньон.

– Именно, – сухо подтвердил Антонио.

– Я только хотел сказать вам… синьор Гарсиа… – Джон почему-то сделал ударение на имени, – что со мной играть не надо. Себе дороже.

– Не понимаю, о чем вы, – небрежно бросил Антонио.

– Не важно. Я просто предупредил. – Он почувствовал, как Фридман фальшиво улыбнулся на том конце. – Завтра мы встречаемся после обеда. Не забудьте.

После чего в трубке запищали короткие гудки.

– Проблемы? – настороженно поинтересовался Том, который все это время не спускал с него глаз.

– Не знаю… То есть, нет, – отмахнулся Антонио. – Ничего такого, чего нельзя было бы решить.

Том как-то странно смотрел на него – не то с волнением, не то с заботой.

– Я подогрею кофе, – вновь широко улыбаясь, выпалил Антонио. – Этот совсем остыл.

20

– Надо же, здесь почти ничего не изменилось, – задумчиво произнес Том, когда они шагали по узкой улочке поселка. – Вот там, кажется. – Он жестом указал на аккуратный ряд домов с одинаково ровной, потемневшей от времени черепицей.

– Точно! – с каким-то детским восторгом отозвался Антонио. – Что? Что ты на меня так смотришь? – Он вдруг остановился.

– Как так? – улыбнулся Том.

– Как влюбленный подросток, – заигрывающе прищурился Антонио. Глаза же его излучали какую-то непонятную радость и спокойствие.

Том лишь заботливо провел рукой по блестящей на солнце черной россыпи волос.

– Знаешь… я много думал последние несколько дней, – с волнением в голосе начал Антонио. – И принял решение.

– Какое? – Лицо Тома мгновенно поменялось, слегка сдвинутые брови и плотно сжатые губы выражали предельную серьезность.

– Я больше не хочу быть тем, кем не являюсь, – спокойно, но от этого не менее категорично, заявил Антонио.

– Я уже понял, – поспешил поддержать разговор Том, но Антонио прервал его.

– Нет, послушай… Дай мне сказать все, что я хочу.

– Хорошо. Я слушаю.

– Я устал от игры, от фальши, от притворства. Все, что я делал все эти годы – пытался достичь чего-то, кому-то что-то доказать. Но я устал. Я понял, что просто хочу жить. ЖИТЬ, а не выживать, понимаешь?!

Том едва заметно кивнул.

– Я больше не хочу причинять никому зла. Я хочу счастья. Простого. Человеческого. Счастья. С тобой.

Антонио отчаянно делал акцент на каждом слове, будто это давалось ему с трудом. Тем не менее, в них чувствовалась невероятная сила, мужество и решимость, которой Том не замечал раньше.

– Я выхожу из игры, – твердо заявил он.

– То есть как?

– Больше никакого бизнеса. К черту деньги, амбиции и весь этот хлам! Мне тяжело далось это решение. Нелегко в один момент бросить все, что так долго и мучительно собирал, выстраивал по крупицам, понимаешь?

Том снова кивнул.

– И сейчас я хочу спросить – готов ли ты забыть все, простить и оставить прошлое позади? Мы уедем, начнем новую жизнь. Только ты и я? – Антонио, затаив дыхание, отчаянно вглядывался в его глаза, словно стараясь прочитать в них ответ. – Ну, что скажешь?

– А как же бизнес? Ты ведь не можешь просто взять и…

– Могу! Мои помощники закроют дела, позаботятся обо всем.

– А как же жена?

– Мануэла? Я оставлю ей дом и некоторые сбережения. Поверь, она будет только рада за меня! Том, что ты думаешь? Скажи, не молчи, пожалуйста!

– Ты уверен в правильности своего решения? Не пожалеешь потом? – в уголках губ заиграла улыбка.

– Да, – ослепительно широко улыбнулся в ответ Антонио. – Никогда в жизни я не был ни в чем так уверен. А ты?

– Что я? – удивленно вскинул брови Том.

– Ты бросишь все ради меня? Мы уедем. Далеко, очень далеко. Туда, где никому не будет до нас дела? Только ты и я, Том!

– И где же такое место?

– Таиланд! – радостно воскликнул Антонио.

– Почему именно Таиланд?

– Там красиво. Да и кухня отменная.

– А вот это уже аргумент, – одобрительно покачал головой Том.

– Значит, согласен? – с нескрываемым волнением в голосе выпалил Антонио.

– Значит, Таиланд? – уже широко улыбаясь, переспросил Том.

– Ага, – Антонио буквально подпрыгнул на месте от радости. Сейчас он практически ничем не отличался от того мальчишки, который стоял здесь на этом самом месте 8 лет назад, полный решимости изменить свою жизнь.– Но у меня одно условие.

– Какое?

– На этот раз мы полетим вместе! – прищурился он.

– Можешь не сомневаться! – Том обхватил его и, сделав несколько кругов на месте, наконец, остановился. Лицо вновь стало серьезным. Несколько секунд они просто смотрели друг другу в глаза, прежде чем слиться в горячем поцелуе. Сейчас они ощущали себя единым целым, все вдруг встало на свои места, жизнь приобрела смысл, краски стали ярче, а воздух чище. Словно не было всех этих лет. Не было боли, не было страданий, жестокости и разлук. Словно кто-то стер прежние страницы их жизни, оставив место лишь для нового, чистого, полного надежд будущего.

Взявшись за руки, они уверенно шагали по узкой проселочной тропе, лишь иногда оборачиваясь для того, чтобы еще раз окинуть взглядом места, которые когда-то очень давно соединили их, и которые они больше возможно никогда не увидят.

21

Том ел торопливо, словно у него вот-вот отберут завтрак. Антонио же улыбался, лениво ковыряясь вилкой в тарелке.

– Что? – прищурился Том, кончиком языка облизав губы.

– Может, ты сегодня не пойдешь никуда, а? – недвусмысленно протянул Антонио, поглаживая ладонью крепкое плечо.

– Мне на службу надо, – пробубнил с набитым ртом. – Нам сейчас нельзя вызывать подозрения.

– Да… – разочарованно выдохнул Антонио. – Мне, конечно, тоже бы делами заняться…

Том пошкрябал пальцем затылок:

– А именно?

– Нужно разобраться с имуществом, подчиненными и все такое.

– А Фридман?

– А что Фридман? – фыркнул Антонио.

– Не думаю, что у вас там все так просто, – недовольно буркнул Том.

– Проще простого, – словно любуясь собой, широко улыбался Антонио.

– Ты мне хочешь что-то сказать? – подозрительно покосился Том.

– Хочу, – гордо объявил Антонио и достал из кармана бумагу.

– Это что еще?

– А ты читай. – Антонио, казалось, светился переполняющим его счастьем.

По мере того, как глаза пробегали по строкам, брови ползли все выше и выше вверх.

– Это шутка… что ли… какая-то? – Том удивленно посмотрел на любовника.

– Неа, – радостно заерзал на табуретке Антонио. – Это ведь тот самый фонд, о котором ты говорил, правильно?

– Д-да… И ты хочешь сказать, что вся эта сумма?..

– Я ведь говорил, что брошу все ради тебя, ради нас?

– А когда ты успел? – отказывался верить Том.

– Пока ты спал. Всего один звонок и нет проблемы! – беспечно пожал плечами Антонио.

Том через силу проглотил все, что было во рту, и не без восхищения уставился на ужасно гордого собой друга.

К офису Том подъехал с легким чувством тревоги. В свете последних событий, его мало заботил выговор от начальства за прогулы, его беспокоила предстоящая встреча с Крисом и то, кому будет передано дело Антонио Гарсиа. То, что с хвоста любовника федералы так просто не слезут, – было фактом очевидным. А значит, в первую очередь надо было вывести из-под удара Антонио. Том все утро ломал голову, как сделать так, чтобы дело было не только закрыто, но к нему больше не возвращались. Антонио можно было «зачистить», но для полноценной подготовки к этому спектаклю у него совершенно не было времени.

– Какие люди! – радостно шагнул ему навстречу Крис, раскрывая объятия.

Том широко улыбнулся и пожал протянутую руку.

– Что нового у самого занятого сотрудника нашего отдела? – улыбался друг, но глаза оставались серьезными.

– Все по-старому, – отмахнулся Том.

– Как продвигается дело Гарсиа?

– Всё путем.

– Самое главное, – многозначительно протянул Крис, показывая взглядом на дверь.

– Тут душно, – расстегнул Том верхнюю пуговку рубашки. – Может, покурим?

– Это можно. Давай только кофе возьмем?

Они вышли на улицу, держа в руках по пластиковому стаканчику. Закурили. Том глубоко затянулся, поднял глаза к небу, отмечая, что оно сегодня необыкновенно сине-голубое, и медленно выдохнул дым.

– Судя по твоему довольному лицу, – с сарказмом тихо произнес друг, – дело синьора Антонио Гарсиа продвигается крайне успешно...

– Крис, – лениво оборвал его Том.

– Старик, у меня только один вопрос – ТЫ В СВОЕМ УМЕ?! – взорвался напарник.

Том довольно кивнул.

– Черт, я так и думал! – психанул Крис, махнув рукой. – Слушай, я и так прикрываю тебя перед начальством по полной. Ты понимаешь, что если хоть кто-то узнает обо всем... – Он быстро крутанул головой туда-сюда, проверяя, нет ли чужих ушей и свистящим шепотом прошипел: – ...если об этом узнают, тебя арестуют?! Нахрена тебе все это надо? Что с тобой? У тебя нормальная жизнь, все есть! И что? Снова на подвиги потянуло?! Или ты забыл, как оно ТАМ? Хочешь вернуться?

Том просто на него посмотрел. Уголки губ едва заметно дернулись вверх.

– Все ясно. – Крис нервно затушил бычок и тут же достал еще одну сигарету.

С минуту они курили молча, глядя куда-то вдаль. Том затягивался довольно, расслабленно, Крис – нервно.

– Что будешь делать? – наконец тихо произнес напарник.

– Подам в отставку.

– А дальше?

Том отвернулся, допил кофе и выкинул стаканчик в ближайшую мусорку.

– А дальше я еще не придумал, – спокойно констатировал он.

Кристиан смотрел перед собой, морщил лоб и хмурился.

– Ты понимаешь, что вам не дадут уйти просто так?

Том кивнул.

– А ОН это понимает?

– Он выходит из игры.

Крис неожиданно неестественно громко захохотал. Потом так же внезапно прекратил ржать и серьезно глянул на друга, в порыве дернув его за рукав – глаза в глаза.

– Старик, ты хоть понимаешь, что это бред?

– Он выходит из игры, – повторил Том с вызовом.

– Да даже если бы вы оба захотели этого больше всего в жизни, ты понимаешь, что его никто живого не выпустит? Ни наши, ни ваши!

Том упрямо пялился на мыски своих ботинок.

– А заодно и тебя. Тут уж или ваши, или наши… Еще неизвестно, что хуже.

– У тебя есть гениальная идея? – исподлобья покосился на него Том.

Крис недовольно скривился и дернул плечом:

– Надо подумать. А ты сам, что думаешь по этому поводу?

Том расстроено махнул рукой:

– Так, хрень разная в голову лезет, ничего достойного. На достойное время нужно, а у нас его нет.

– Ну, ты влип, – недовольно протянул Крис. – Так еще умудриться надо.

Том открыл рот, чтобы ответить, но лишь описал в воздухе нечто витиеватое.

– Да я так и понял, – ухмыльнулся друг, подталкивая его в сторону дверей. – Пошли, тебя там уже ждут с отчетом. Не надо пока хотя бы шефа злить.

22

В такси Антонио откинул голову на подголовник и закрыл глаза. Его губы сами собой растягивались в счастливой улыбке. Память то и дело подкидывала картинки из их сегодняшнего утра и бурной ночи, по телу пробегал приятный холодок. Он до сих пор ощущал его вкус, его прикосновения, его ласки и поцелуи. Антонио чувствовал, как напрягается член. Он медленно провел рукой по тонкой ткани летних брюк. Черт, неужели ему все еще мало? И вообще, наступит ли когда-нибудь день, когда он не захочет секса просто думая о Томе, не говоря уже о его физическом присутствии? Антонио мечтательно поджал губы. Это вряд ли. Открыв глаза и поймав на себе взгляд шофера в зеркале заднего вида, не удержался от смешка – он сейчас одна сплошная эрогенная зона. И еще не понятно, что возбуждено больше – его сознание или его тело. Впрочем, тело пора приводить в порядок, скоро он будет на месте.

Следующие два часа Антонио провел на телефоне: сделал несколько важных звонков помощникам и адвокатам, дал указания по поводу недвижимости и активов. Позвонил Мануэле и, особо не вдаваясь в подробности, объявил о своем решении остаться в Германии.

– Это из-за него? Из-за Тома? – с некоторым смятением в голосе спросила она.

– Да, – счастливо выдохнул Антонио.

– А он?

– Ты же знаешь. Все знаешь, – отчего-то вдруг разволновался он. – Знаешь, как много он для меня значит. Всегда значил. Я оставляю тебе средства, дом итак записан на тебя. Ты ни в чем не будешь нуждаться.

– Антонио… – ласково позвала она.

– Ммм? – протянул он.

– Я очень рада за тебя.

– Я до сих пор не верю.

– Все будет хорошо. Береги себя.

Антонио кивнул ей и улыбнулся себе в зеркале. Да, теперь все будет хорошо. Осталось сделать последний звонок. Улыбка сползла с лица. И это самый неприятный звонок.

Он прошелся по номеру, покурил и выпил немного виски. Надо очень четко дать понять Фридману, что его решение окончательное и обжалованию не подлежит.

– Добрый день, Джон. – Он старался говорить сухо и по-деловому.

– Синьор Гарсиа? Приятная неожиданность.

– К сожалению, у меня не очень приятные новости, Джон. Сегодня утром я принял решение отказаться от нашего проекта.

В трубке на несколько секунд повисла тишина.

– Можно полюбопытствовать о причинах вашего неожиданного решения? – компаньон произнес это предельно спокойно, но Антонио чувствовал, что тот несколько обескуражен.

– Ничего такого, что было бы вам интересно, – официальным тоном ответил Антонио. – Всего вам хорошего. Удачи.

Он отсоединился и шумно выдохнул. Всё, обратного пути нет. Теперь только вперед. Сколько у него есть времени? Пара дней? Да, через каких-то пару дней они будут уже далеко отсюда. И полетят обязательно вместе. Больше никаких «завтра». Антонио довольно улыбнулся и отправился в ванную – хотелось смыть с себя этот неприятный разговор с Фридманом. Никаких «завтра».

Он провел рукой по запотевшему зеркалу. В широкой полосе отразилось его довольное лицо и мокрые, взъерошенные волосы. По шее и плечам стекали капельки воды. Антонио аккуратно коснулся кончиком пальца синяка чуть выше ключицы. Широко улыбнувшись, мужчина сдернул с кронштейна полотенце и вышел из ванной.

Пока он сушил голову и одевался, мысли крутились вокруг Тома и каких-то фантастических планов на их ближайшее и не очень будущее. Антонио отчетливо видел и себя, и его, и их новый дом, и даже обстановку до малейших деталей. Еще он видел, как они с Томом по утрам вместе принимают душ, отчего по телу разливалось приятное тепло. В такие моменты он снова кидал на себя взгляд в большое зеркало и игриво подмигивал собственному счастливому отражению. Удивительное чувство переполняло душу.

– Синьор Гарсиа? – оторвал его от приятных фантазий звонок от Фридмана.

– Чем еще обязан? – сухо спросил Антонио, поправляя запонки. – Кажется, я уже все сказал.

– Нет-нет, я понял, – Джон явно добродушно улыбался на том конце провода. – Я всего лишь хотел напомнить о нашем обеде. Надо обсудить дела, поговорить… На прощанье, так сказать.

Антонио открыл рот, чтобы ответить, но не успел.

– Ну, почтите же нас присутствием, синьор Гарсиа, будьте так любезны, – продолжал деликатно настаивать Фридман.

– Хорошо, – ответил Антонио и сбросил вызов.

Да, Фридман прав, надо поставить во всем этом точку. А потом им сделают новые документы, и они уедут в Тайланд. Начнут жизнь с чистого листа. Только теперь действительно с чистого, и действительно жизнь. Так, как хотел Том, и так, как мечтает он сам.

Ужин проходил в достаточно непринужденной обстановке. Гости с удовольствием уплетали очередное изысканное блюдо, запивая отборным французским вином. Антонио тоже попытался немного расслабиться. Ему уже не терпелось закурить одну из своих любимых гавайских сигар. Джон улыбался, шутил и говорил о каких-то неинтересных пустяках. Антонио холодно смотрел на компаньона, вежливо растягивал губы и кивал, изредка отвечая однозначно. Почему-то не покидало ощущение, что что-то тут не так.

– Друзья мои! Прошу минуточку внимания. – Фридман торжественно застучал до блеска начищенной серебряной вилкой по бокалу. – Известно ли вам, что синьор Гарсиа покидает нас?

Антонио тут же почувствовал, как в него впились несколько пар хищных глаз. Черт, он так и знал, что дружеской трапезой здесь не обойдется.

– Мда… – с несвойственным для себя волнением начал было Антонио, но тут же, взяв себя в руки, надменно продолжил: – Видите ли, я решил полностью поменять направление своего бизнеса. Мне больше не интересны всякого рода… – здесь он театрально замялся, будто подбирая нужное слово, и выплюнул: – аферы.

На последней фразе Фридман буквально переменился в лице. Его по-американски улыбчивая физиономия больше напоминала сейчас искривленную злобой и ненавистью застывшую маску.

– Что ж, уважаемые гости, похоже, синьор Гарсиа считает, что мы с вами просто кучка мелких аферистов и самозванцев, и совершенно не достойны внимания такого крупного латиноамериканского дельца, – парировал Джон.

– Хотелось бы подчеркнуть, – раздался неприятно сиплый голос одного из гостей, – латиноамериканского.

Комнату тут же наполнил противный смех и позвякивание бокалов. От злобы у Антонио все словно закипело внутри. Было такое ощущение, что если не открыть клапан и не выпустить часть пара, то его разорвет от распирающего изнутри давления.

– Хотя… я вот сейчас вспоминаю Мексику, – задумчиво произнес Фридман. – Мне приходилось бывать там на некоторых приемах. Должен заметить, что девки у них отменные. Не так ли, синьор Гарсиа? – смеялся Джон.

В груди, в самом центре солнечного сплетения, неприятно заныло. Мануэла… Фридман не посмеет тронуть ЕЕ, потому что тогда его уже ничто не спасет.

– И у этих, как вы выразились, «девок», очень опасные мужчины, – хищно оскалился Антонио.

– Уж не знаю, можем ли мы назвать их мужчинами, – пожал плечами Фридман и закатился громким хохотом.

– На вашем месте я бы поостерегся, – с вызовом прошипел Антонио, глядя сопернику прямо в глаза.

Джон рассмеялся так, словно Антонио отмочил какую-то ужасно смешную шутку. Гости одобрительно загудели. Если бы не все присутствующие и не куча условностей окружающие их, он бы вцепился негодяю в глотку и не выпустил бы до тех пор, пока тот не издал последних выдох.

– Ну, будет вам право, – фальшиво протянул Фридман. – Давайте лучше выпьем виски. Один из лучших в моей коллекции, заметьте!

Хозяин церемонии подал какой-то знак слугам, и те тут же принялись разносить бокалы с искрящимся напитком.

Антонио было не по себе. Угроза раскаляла воздух, мешая ему дышать. Он чувствует ее кончиками пальцев. Самое время убираться отсюда. И надо

позвонить Мануэле. Ей тоже пора убираться из Мексики. Антонио залпом осушил поднесенный бокал. В горле пересохло, и он почувствовал внезапный приступ тошноты. Чертов желудок имел свойство давать о себе знать в самый неподходящий момент.

– Воды, будьте добры, – обратился он к проходящему мимо лакею.

Тот кивнул, бросив беглый взгляд на хозяина. Нет, пожалуй, он обойдется сегодня без воды. Пора сваливать. Антонио церемониально промокнул рот белоснежной батистовой салфеткой.

– Прошу прощения, господа, – как можно беззаботней заулыбался он, чувствуя, как лоб вдруг покрылся испариной. – Благодарю за чудесный ужин, вынужден вас покинуть… – Он попытался встать, но перед глазами все начало стремительно расплываться. Ноги прогнулись, словно внезапно стали поролоновыми. Рука рефлекторно схватилась за холодный метал, но пальцы ослабели настолько, что не смогли удержать рукоятку, и оружие с грохотом упало на лакированный паркет. Перед глазами мелькнула хрустальная люстра, неприятно яркая и отвратительно радостная. Откуда-то издалека он почувствовал тупую боль в затылке. И в голове очень четко вспыхнула красным картинка восьмилетней давности – вот он в аэропорту и уже прошел регистрацию на рейс, вот оглянулся, чтобы в последний раз улыбнуться Тому, и Том улыбается ему в ответ и его губы шевелятся, словно он тихо что-то ему говорит. Антонио тоже мысленно говорит ему, что очень любит, и смело идет вперед, потому что завтра…

Завтра… – пульсирует в голове. Расплывается… Исчезает… – Отравили. Суки.

23

Первой мыслью, когда он пришел в себя, было возмущенное: «Испачкали МОЙ костюм?!» Она просто прострелила его сознание получше всякого нашатырного спирта – белоснежный кашемировый костюм ручной работы из инициальной ткани, которую специально для него произвели в «Holland & Sherry», был безнадежно вымазан в каком-то дерьме! Антонио так потрясло это открытие, что он даже не сразу понял, где находится и почему руки крепко привязаны к спинке неудобного стула. Его затрясло от гнева. Наверное, если бы сейчас сюда вошел вандал, посмевший осквернить его любимый костюм, он бы убил его взглядом насмерть. Кстати, о помещении... И это была его вторая мысль... Он осмотрелся. Тусклая лампочка под потолком не могла осветить все пространство, поэтому четкого представления о его размерах не давала. Окон тоже не было. Судя по черным плесневелым разводам на видимой стене и спертому воздуху – подвал. Он попытался освободить руки – бесполезно. Ноги тоже привязаны. Антонио глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Главное не паниковать. Не отравили, оставили в живых, значит, зачем-то нужен. Впрочем, зачем – понятно. Антонио попытался вспомнить последние события перед тем, как потерял сознание. Встреча у Фридмана. Отличная подстава от «компаньона». Черт, и зачем он вообще поперся на этот гребаный обед! Антонио ядовито ухмыльнулся: честное слово, Джон допустил серьезнейший промах – лучше бы он его убил там, в столовой. Фридман плохо знает, с кем связывается. Если Гарсиа решил отойти от дел, то это не значит, что он остался без связей. Еще раз попытался высвободить руки или ноги – безрезультатно. Чертовы веревки, ни туда, ни сюда, они так стянуты, что конечности занемели. Антонио осматривал пол, пытаясь придумать, чтобы такое приспособить для освобождения. Но как назло Фридман совершенно случайно ничего ему не оставил – ни стекла, ни ножа, ни еще чего-нибудь режущего и колющего. Антонио грязно выматерился.

За спиной что-то щелкнуло и дверь открылась.

– Синьор Гарсиа, – расплывался в счастливой улыбке Фридман.

Антонио холодно глянул на бывшего компаньона и спокойно сообщил:

– Вы даже не представляете, во что ввязались, Джон.

– Угрожать в вашем положении? – фыркнул тот.

Антонио утомленно закатил глаза и усмехнулся:

– Хотите об этом поговорить?

– Я хочу поговорить о другом, синьор Гарсиа.

– А я хочу курить, – недовольно скривился Антонио и повел плечами, всем своим видом показывая полное пренебрежение к сложившейся ситуации.

– Решили кинуть меня и всех наших компаньонов? Не выйдет, друг мой. По крайней мере, без небольшой компенсации, – слащаво улыбнулся американец.

Антонио лишь вскинул брови и сделал вид, что ему не интересно.

– А если хотите перейти сразу к делу, то я только за. – Он поднес к лицу Антонио какую-то бумагу. – Вам нужно всего лишь чиркнуть вооот тут.

– Вы хотите, чтобы я заверил ваше завещание? – криво усмехнулся Антонио. – Оно вам может понадобиться в ближайшем будущем.

– Не совсем так, синьор Гарсиа… Мне нужны всего лишь навсего ваши активы.

– Фридман, вы утомили меня, – бросил Антонио.

– Так это же отлично! Мне нужны деньги, вам нужна свобода. Давайте быстро решим наши дела и расстанемся друзьями!

– Мне бы не хотелось вас расстраивать, дорогой Джон, но денег уже нет. Буквально на днях я всё перевел в один благотворительный фонд. Вы немного опоздали.

Лицо Фридмана сначала вытянулось, а потом он зашелся в приступе гомерического хохота.

– Шутник, право, – никак не унимался он. – Благотворительный фонд, значит? Всё перевел? Ха-ха-ха, очень смешно!

– Да, не поверите, всю жизнь мечтал заниматься благотворительностью, – с издевкой вздохнул Антонио.

Джон побагровел:

– А мне плевать, кто что куда перевел! Мне нужны мои деньги!

Антонио рассмеялся.

От бессилья Фридман пару раз ударил его по лицу. Антонио зажмурился и тряхнул головой, пытаясь совладать с ноющей болью. Почувствовал привкус крови во рту, по губам и подбородку потекло и быстро закапало на некогда белую рубашку.

– Ты отзовешь деньги! Слышишь, ты немедленно отзовешь деньги! – С каждым словом на него обрушивался удар – по голове, животу, груди, ногам. Антонио жмурился, стонал, кусал губы и... истерически смеялся. Его веселила эта бессмысленная злоба, эта глупая беспомощность. От боли сводило мышцы, перед глазами плыли круги, а в ушах все громче и громче начинало гудеть. Стул, к которому его привязали, опрокинулся и он больно ударился затылком о каменный пол. В следующую секунду кто-то засадил ему ногой по челюсти.

Твою мать, – подумал он, сплевывая выбитый зуб.

– Погодите, – приказал Фридман.

Антонио краем сознания понял, что мужчина был в камере не один. Он тряхнул головой, пытаясь сфокусировать взгляд на расплывающемся пятне.

– У меня есть другая хорошая идея, – сел перед ним на корточки Фридман, кончиком ногтя скидывая с брюк прилипшие пылинки. – Вы же, синьор Гарсиа, один из самых богатых латиноамериканских идальго, да? А как вы думаете, сколько будет стоить жизнь одного вашего очень хорошего знакомого?

Антонио закрыл глаза и беззвучно выдохнул. Ни один мускул не дрогнул у него на лице, но его начинало трясти.

– Сначала я подумал о вашей прекрасной женщине, – продолжал Фридман, – Но она так далеко. И потом… У вас оказывается есть кое-кто намного ближе, не правда ли? – мерзко улыбнулся он.

Антонио изо всех сил старался выровнять дыхание. Он ненавидел терять контроль.

– Вы хотите, чтобы я дал вам время подумать? – ласково ворковал Фридман. – Ну что же, извольте. Только я хочу вас сразу предупредить, синьор Гарсиа, чем дольше вы будете думать, тем больше развлечений придумают мои ребята с вашим голубком. – Он усмехнулся. – У него сегодня будет очень жаркая ночь.

Антонио рефлекторно дернулся в отчаянной попытке освободиться.

– Кажется, я попал в точку! – довольно улыбаясь, поднялся Фридман.

– Поверь, уже очень скоро ты будешь горько жалеть…– шипел сквозь разбитые губы Антонио, – что твоя мать не сдохла еще до того, как ты родился!

Острая боль прошила затылок и темнота обрушилась на него.

24

– Том! – воскликнул Антонио, распахнув глаза, и тут же застонал от пульсирующей в голове пронзительной боли. Губы были покрыты коркой запекшейся крови. Все тело ныло, при малейшем движении напоминая о своем существовании. Он помассировал виски. Стало гораздо хуже. Один глаз заплыл и плохо видел. Второй вроде бы моргал нормально. Антонио стиснул зубы и постепенно переместил отчаянно болящее тело в вертикальное положение. С одной стороны очень болела грудь – сломаны ребра? Ничего, бывало и хуже, главное развязали. Память возвращалась гораздо медленнее подвижности. Том... Он заставил себя проглотить подкативший к горлу колючий комок паники и постарался рассуждать логически. В Управлении Тома не тронут. Это, по крайней мере, неразумно. Возвращается Том поздно... Фридман блефовал. Точно блефовал. Он не знал наверняка, в каких они отношениях, и блефовал. А если нет? Как назло в отчаянно болящую голову тут же полезли всякие непотребные подробности с участием Тома и головорезов Фридмана. Антонио обхватил голову руками и постарался не завыть. Нет, он не посмеет его тронуть. Потому что тогда... Тогда... Кровь от гнева закипала в венах. С трудом встал и добрался до двери – закрыто. Пнул ее, треснул по ней кулаком и закричал. Не посмеет. Не тронет! Нет! Нет! Нет! Он блефовал. Блефовал...