Текст книги "Колесо времени"

Автор книги: Max Starcrossed

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Ты же знаешь, в нашей профессии долгожителей мало, – грустно улыбнулся Крис.

Том как-то вынужденно кивнул, словно не желая до конца принимать эту истину.

– Вот так и ты, и я, – пьяно продолжал Крис. – Пока нам везет. Но кто знает, надолго ли? Поэтому я всегда говорю: нельзя ни к кому привязываться. О семье, каких-то серьезных отношениях можно даже не мечтать. Это лишь делает тебя уязвимым, создает дополнительный риск.

Том залпом осушил стакан и громко ударил им о стойку. Сказать было нечего. Возразить тем более. Находиться в душном помещении вдруг стало просто невыносимо.

– Ладно. Бывай, – с этими словами он бросил несколько купюр на барную стойку и поспешил на выход.

16

Дом, который снимал Фридман в Берлине, оказался роскошным. Здесь все было оборудовано в минималистском стиле и по последнему слову техники. В отделке превалировал металл, керамика и четкие, черно – белые тона. Атмосфера как нельзя лучше располагала к деловому ужину. Антонио и еще трое не менее важных гостей восседали за большим квадратным столом.

– Нам всем надо быть аккуратнее. До меня дошли сведения о том, что кое-кто из наших конкурентов положил глаз на программу. – Фридман, казалось, был сильно чем-то озабочен. Обычно он много шутил и разбрасывался несерьезными комментариями. Но сегодня его было не узнать. – Разработка уже почти завершена, Маркос и ребята сейчас проводят тестирование. Объект охраняется двадцать четыре часа в сутки, думаю, за него нам беспокоиться не надо. Но возможно они захотят выйти на одного из нас.

– Думаете, нам всем стоит усилить личную охрану? – как бы между делом спросил Антонио, наконец, оторвавшись от мобильного и убирая его в карман.

– Это не помешает, – с нажимом произнес Джон, отпив темно-рубинового вина. – Вот вам, синьор Гарсиа, приходилось когда-нибудь иметь дело с банками?

– Мне? – Антонио сделал вид, что на секунду задумался. Затем безразлично пожал плечами: – Никогда.

– Ну, так вот, – продолжал Фридман. – Здесь очень много подводных камней…

Телефон снова тихо завибрировал в кармане, оповещая об очередном сообщении. Сердце приятно сжалось.

«Я считаю, что мы уже все обсудили» – Антонио невольно улыбнулся. Другого ответа он пока не ждал. Но это все же лучше, чем ничего.

– Вы находите все это забавным, синьор Гарсиа? – прервал свой монолог о необходимости укрепления системы безопасности Фридман.

– Кхм, – Антонио кашлянул в кулак и тут же принял серьезное выражение лица. – Нет, что вы. Просто мне только что сообщили приятную новость.

– Вот как? – любознательно уставился на него Джон, а вместе с ним и остальные гости.

– Это моя жена. Извините, где у вас уборная?

– Как поднимитесь, направо, – кивнул Джон и обратился к одному из слуг. – Проводите.

– Нет! – отрезал Антонио, не стоит беспокоиться. Спасибо, – он быстро вышел из-за стола и направился на второй этаж.

В ванной царила полная тишина и чистота. Идеально гладкая поверхность столешниц и дорогая черная керамика отражали блики от маленьких лампочек, щедрой россыпью украшающих потолок. Антонио подошел к умывальнику, провел ладонью под краном, откуда тотчас же потекла прохладная вода. Он смочил ладони, протер ими лицо, не забыв пригладить и без того аккуратно зачесанные в хвост волосы. Затем оперся на столешницу и глубоко вздохнул. История с Габриелем никак не шла из головы. Удивительно… Ему стоило бы возненавидеть их обоих, навсегда вычеркнуть из своей жизни. О Габриеле он уже почти не вспоминал, а вот Том… Почему-то никак не получалось злиться на него. Вместо этого, он продолжал думать о нем каждый день и придаваться дурацким фантазиям по ночам. Это какое-то проклятье или наваждение?

Сзади послышался шорох. Антонио мгновенно напрягся. Здесь есть кто-то еще? Рука автоматически легла на пистолет.

Резко развернулся и замер. Перед ним стоял Том. Он непринужденно облокотился на блестящую кафельную плитку стены, пиджак расстегнут, руки в карманах брюк.

– Что ты здесь делаешь? – голос дрогнул и тихим эхом отразился от кафельных стен.

– Ты ведь хотел меня видеть? – как-то невесело улыбнулся незваный гость.

– Да… но… не здесь… не так… – растерялся Антонио.

– Говорить будем сейчас. – Том недовольно поджал губы.

– Как ты себе это представляешь? – Антонио перешел на шепот, с опаской поглядывая на дверь. – Ты в курсе, что здесь везде камеры?

– Можешь передать своему коллеге, что система видеонаблюдения у него хреновая, – как бы между делом заметил Том. – Барахлит. Я бы посоветовал вложиться в новую.

– Обязательно, – наконец, поняв что к чему, прищурился Антонио.

– Пошли. Выйдем через задний ход. Прошвырнемся по городу. Поговорим за жизнь. – Невозмутимо предложил Том.

– С ума сошел?! – рассерженно прошептал Антонио. – Я не могу сейчас.

Том лишь вопросительно вскинул брови.

– Ладно, – шумно выдохнул Антонио и провел вдруг вспотевшей ладонью по волосам. – Уговорил.

Почти бесшумно перебежав через коридор, они, словно воры, тихо, на цыпочках пробрались сквозь кухню, потом какое-то подсобное помещение. Том умело справился с замком, будто он уже много раз проделывал подобное именно в этом доме, с этой самой дверью.

Уже почти стемнело. Город зажег ночные огни. Вечер казался на удивление теплым, почти безветренным, по-летнему приятным. Какое-то время они просто шагали по полупустому переулку. Прохожих становилось все меньше. Магазинов и баров с разноцветными неоновыми витринами тоже. .Антонио чувствовал себя необычно. Как же давно он просто так не расхаживал по улицам без сопровождения, без охраны. А главное – без определенной цели.

– Курить будешь? – Том первым нарушил тишину, протягивая пачку «Мальборо».

– Давай, – с энтузиазмом отозвался Антонио.

Однако, закурив, поморщился. Он уже отвык от обычных, дешевых сигарет. В горле неприятно запершило.

– Почти как свидание, – улыбнулся он и бросил короткий, хитрый взгляд на Тома.

– Почти… – как-то грустно заключил тот. – Знаешь, сегодня у меня был тяжелый день… – Том и правда выглядел не то задумчивым, не то расстроенным. – Пойми, я не хочу причинить тебе вред и мешать тоже не хочу. Поэтому очень прошу, занимайся своими делами где-нибудь в другом месте, подальше отсюда, ОК?

– Оу, за мной уже охотятся? – съязвил Антонио.

– Зря улыбаешься, – Том пнул пустую алюминиевую банку, попавшуюся на пути. – Мне удалось убедить их дать еще пару дней. Пойми, потом я просто не смогу ничего скрывать. Тебе необходимо уехать до конца недели.

– Хорошо, – фыркнул Антонио, внимательно наблюдая за реакцией Тома. – Мне и самому это все порядком надоело.

– Да? – с нескрываемой надеждой в голосе отозвался тот.

– Да. – Антонио выбросил недокуренную сигарету. – Но давай не будем о делах.

– А у нас есть еще общие темы? – без тени иронии заметил Том.

– Раньше же были, – как-то по-детски игриво улыбнулся Антонио.

– Раньше было раньше, – отрезал Том. – Мы уже совсем не те. Ни к чему обманывать себя.

– Тогда расскажи, как ты живешь сейчас. О чем думаешь, чего хочешь… – продолжал допытываться Антонио.

– Меня все устраивает, – Том пожал плечами и засунул руки в карманы.

– Разве у тебя нет какой-нибудь мечты, стремления, не знаю… – оживленно жестикулировал Антонио.

– Вообще-то есть. – Том украдкой взглянул на собеседника. – Я бы хотел вложиться в одно дело.

– Да? Расскажи, – с неподдельным интересом потребовал Антонио.

– Это не то, что ты подумал. Не такого рода дело, – спокойно улыбнулся Том. – Что-то вроде интерната для бездомных подростков. Чтобы они не шатались по улицам без дела, не оседали в криминальных группировках, не калечили собственные жизни и жизни других.

– Я… – Антонио хотел что-то сказать, но поймал себя на мысли, что сказать было нечего. Он никогда не задумывался на такие темы, да и слышать подобное от бывшего соучастника грабежей и прочего беспредела было, по крайней мере, странно.

– Вот такие дела, – Том снисходительно посмотрел на него и поджал губы.

– Но… неужели тебе не хочется иногда какого-то безумия? Послать все к черту, снова почувствовать адреналин, драйв? Это же потрясающе! – возмутился вдруг Антонио.

– В этом нет ничего потрясающего и ничего красивого, – Том лишь нахмурился, вспоминая лицо покойного напарника и друга. – Ни-че-го.

Антонио снова замолчал. Не потому, что ему было нечего сказать, а потому, что сейчас совершенно не хотелось спорить. Теплый ночной воздух приятно опьянял. Он жадно втягивал его. Вдыхал полной грудью и никак не мог надышаться. Он вслушивался в размеренный звук своих шагов, его шагов, их шагов. На миг возникло ощущение, что не было всех этих лет. Они все те же, прежние мальчишки, беззаботно бродящие по родным переулкам.

– А что, если… – быстро начал он, как вдруг Том остановился и приставил палец к губам.

– Что такое? – Антонио, в свою очередь, тоже насторожился.

Где-то за углом послышался резкий звук тормозов. В воздухе запахло опасностью. Это ощущение невозможно описать или объяснить. Наверное, это то, что называют «чутьем», шестым чувством.

– Твою мать! – заорал Антонио, хватаясь за оружие, когда черный тонированный авто вдруг вырулил прямо на них, из окна торчала голова в маске и с пистолетом. В них целились.

Том резко дернул Антонио на себя – и они вмиг оба очутились за небольшим рекламным щитом. Плечом к плечу. Автомобиль остановился на другой стороне улицы. Снова тишина. Том щелкнул предохранителем, жестом показал стрелять на счет «три». Антонио согласно кивнул. Сердце стучало как бешеное. Кровь прилила к лицу. Неужели это конкуренты, о которых говорил Фридман?!

Затем они одновременно, словно по команде высунулись по разные стороны щита и открыли огонь. Из авто палили двое. Пули с диким воем проносились где-то совсем рядом. Звук разбитых витрин резал слух. Сердце выпрыгивало из груди. Время будто остановилось. Его не существовало.

Поняв, что долго им не продержаться, Том скомандовал: «Бежим», – зачем-то схватил Антонио за руку, и они со всех ног бросились в сторону чернеющего переулка, больше похожего на широкую щель между домами. Бежать пришлось практически вслепую. Поворот. Еще поворот. Снова переулок. Антонио уже не понимал, где они находятся. Он лишь послушно следовал за Томом, бежал рядом, не отпуская руки. Спустя несколько минут они остановились, жадно хватая ртом воздух. Где-то вдалеке уже раздавался рев полицейской сирены. Кажется, им удалось уйти.

– Сюда, – Том указал на старые, потертые двери, что-то вроде подъезда или заброшенного входа на автомобильную парковку.

Антонио шумно вдыхал сырой воздух, всматриваясь в полумрак. Сердце бешено стучало в висках. По венам разливалась не кровь, а что-то тягучее и горячее. Оно выжигало изнутри, просило вырваться наружу. Он поймал на себе обезумевший от адреналина взгляд Тома. Между ними словно проскочил электрический импульс, разряд в двести двадцать вольт. Желудок скрутило.

– Ты в порядке? – голос Тома звучал как-то странно, резко и отрывисто.

– А ты? – все, что мог ответить Антонио.

В следующую секунду Том рывком прижал его к стене, больно впившись в рот поцелуем, потом так же стремительно переместился на шею, грубо засасывая кожу.

– Ааа! Черт, да! – Антонио запрокинул голову и жадно обнял его за плечи, все еще сжимая в руке пистолет.

Том схватил ворот его рубашки в кулаки и резко дернул в стороны. Звук рвущейся дорогой ткани заводил еще больше. Антонио прикрыл глаза, вдыхая до боли знакомый аромат одеколона и возбуждения. Неровная каменистая поверхность стены врезалась в спину. Губы ныли от нескончаемых грубых поцелуев, больше похожих на укусы. Боль смешалась с удовольствием. Сознание окончательно поплыло, когда Том просунул руку в брюки, грубо обхватил его пальцами.

– Ччерт, тише ты! – хрипло вырвалось у Антонио. Он словно падал куда-то с огромной высоты, или тонул в глубокой зыбучей бездне, теряясь в сильных ощущениях, которых так долго ждал и одновременно боялся.

– Как же я соскучился, – Том возбужденно выдохнул ему в шею, потом немного отстранился, ослабил хватку и посмотрел в глаза.

– Не останавливайся, я сейчас с ума сойду! – капризно протянул Антонио.

– Не парься, мы уже сошли, раз делаем это, – улыбнулся Том.

– Иди сюда.

Они снова целовались. Теперь чуть более сдержанно, наслаждаясь каждым прикосновением, каждым стоном друг друга. Радость переполняла изнутри, доходила до самых краев и выливалась наружу, горячими струями счастья.

В кармане уже давно вибрировал телефон. Антонио только сейчас понял, что это, скорее всего, начальник охраны. Должно быть, они бьют тревогу, считая, что его похитили.

– Ответь, – прошептал Том, медленно разрывая поцелуй. – У нас вся ночь впереди.

Свежие утренние лучи солнца украдкой проникали сквозь плохо задернутые шторы спальни. Том открыл глаза первым и счастливо улыбнулся. Билл спал рядом, уткнувшись лицом в подушку и подложив под нее руки. В номере царил беспорядок: разбросанная повсюду одежда, сдвинутая с места мебель, вдребезги разбитая настольная лампа.

Том потянулся, снова расслабленно откинулся на постель и прикрыл глаза. Билл пошевелился, издав при этом какой-то странный звук, похожий на довольное мычание. Том наблюдал за ним. Он рассматривал загорелую спину, плечи, блестящие густые волосы, небрежно разметавшиеся по белоснежной наволочке. Он был почти таким же, как раньше, только чуть старше, мужественнее. И от этого еще притягательнее.

Да, они оба изменились. Изменились их тела, жизнь обошлась с ними грубо, местами жестоко. Но они все равно были прежними. Они идеально подходили друг другу. Особенно в постели. Том больше ни с кем и никогда не испытывал подобного. Ему хотелось бесконечно наслаждаться временами грубыми ласками Билла. И в то же время он был нежным, чутким любовником. Только он мог быть разным и при этом всегда безошибочно угадывать желания. Он всегда был таким. Его Билл. Ничего не изменилось.

Словно кожей ощущая на себе изучающий взгляд любовника, Билл распахнул глаза и лениво перевернулся на спину.

– Я не хотел тебя будить, – улыбнулся Том, подвигаясь ближе.

– Зря…

Билл плавно притянул его к себе, затем резко толкнул, заставляя лечь на спину. Тут же принялся покрывать маленькими поцелуями губы, подбородок, скулы. Затем ниже – шею, грудь, переходя на живот. Дойдя до шрамов, остановился. Аккуратно провел подушечками пальцев по чуть выпуклой, неровной коже рубцов, словно изучая, привыкая к тому, чего раньше не было, потом прикоснулся губами. Не разрывая зрительного контакта, убрал прикрывающую пах простынь и жадно приник ртом.

– Билл, ты… – только и смог выдавить из себя Том, запуская руки в запутанные пряди волос.

Несколько минут они лежали молча. Том курил, медленно поглаживая смуглое, чуть влажное плечо.

– Мне так хорошо… – мечтательно протянул Билл. – А тебе?

– Очень, – довольно отозвался Том.

– Знаешь, чего нам не хватает для полного счастья? – Билл лукаво прищурился, приподнявшись на локте.

– Чего же? – Том затушил сигарету в пепельнице и улыбнулся, приготовившись услышать очередную приятную глупость.

– Удачного завершения дела Фридмана.

Что? Он не ослышался?

– Подумай только, – воодушевленно продолжал Билл. – Нам больше никогда не придется думать о деньгах. Это будет самая красивая афера века. Вот увидишь!

Том резко отстранился и сел. Брови сурово сдвинулись, образуя глубокую складку на переносице, щеки впали, губы плотно сомкнуты.

– Не понял? – отчужденно переспросил он.

– Что тут непонятного, Том?! С твоей помощью нам гарантирован стопроцентный успех. Это фортуна, шанс! – Билл придвинулся к нему и аккуратно положил руку на плечо.

– Да как ты смеешь говорить мне это?! – он резко дернулся. Внутри все словно закипало. Осознание того, что все игра, безжалостный и расчетливый обман, начинало причинять почти физическую боль.

– А что такого? – Билл растерянно смотрел на него, часто моргая.

– Блядь, вот дурак! – Том приложил ладонь к виску. – Я должен был сразу догадаться, что именно тебе от меня надо!

– Нет, ты не понял… – затараторил Билл, пока Том в спешке натягивал на себя брюки и рубашку. Хотелось убраться отсюда подальше. И как можно скорее.

– Я все прекрасно понял! – вдруг заорал он. – Какая же ты циничная сволочь! Все ради денег. Ради этих гребаных бумажек! Когда же тебе будет достаточно?!

– Подожди! – Билл беспокойно заелозил на кровати, зачем-то прикрываясь простынею. – Но разве ты тоже этого не хочешь? Не будь глупцом!

– Ты прав, – Том уже был полностью одет, он подобрал валяющийся на полу пистолет, решительно вставил в кобуру и принялся надевать пиджак, пытаясь попасть в рукава. – Я глупец. Глупец! Потому что прошлой ночью мне показалось, что на самом деле тебе нужен я, а не твоя хренова сделка.

– Стой! Ты ничего не понял!

– Я все понял. Счастливо оставаться… – на секунду остановился, злобно поджал губы, словно подбирая слова, и презрительно выплюнул: – Синьор, Гарсиа!

– Ну и проваливай!!! – отчаянно выкрикнул тот ему в спину. – Убирайся, паршивый легавый! Чертов праведник!!! Чтоб ты провалился!!!

Как только Том захлопнул дверь, в нее тут же ударило что-то тяжелое, вероятно, пепельница. Он поморщился. Так мерзко он еще никогда себя не чувствовал. Его словно растоптали. Жестоко обманули, подарив ложную надежду на счастье, и тут же бесцеремонно отняли ее. Это нечестно. Несправедливо.

17

Антонио никак не мог понять, куда его ведут. Судя по звукам и запахам, они оказались в лесу. Воздух влажный и тяжелый. Он поморщился, пытаясь таким образом сбросить с глаз тугую повязку. Но ничего не вышло. Кто-то размеренно шагал рядом. Мужчина. По всей видимости, высокий, крепко сложенный. Он слышал его тяжелое дыхание за спиной. Практически ощущал его кожей. Похоже, это конец. Теперь не вырваться, не убежать, не скрыться. Идти становилось все сложнее, ноги словно вязли в чем-то мягком и сыром. Сердце бешено стучало в висках. Желудок свело.

Его грубо толкнули на траву, развернули на спину и одним рывком сдернули рубашку.

– Кто ты?! Что тебе надо?! – Запаниковал Антонио, пытаясь подняться, но туфли лишь скользили по поверхности.

Незнакомец склонился над ним – в нос ударил до боли знакомый запах. Поцелуй. Отрывистый, короткий. Еще один. И еще. Сильные ладони властно гуляют по телу, заставляя забыть обо всем, отбросить страх и сомнения. Наконец удается освободить руки – и они сразу ложатся на широкую спину. Вот уже прохладная трава щекочет живот, пока его проворный язык ласкает его там. Как же хорошо… Делай что хочешь, только не останавливайся сейчас… Вдруг просыпается неимоверная жажда жизни: хочется быть, дышать, кричать, отдаваться ему без остатка. Да, Том… Вот так… Пальцы судорожно хватают землю в предвкушении большего.

Что? Нет, погоди, стой! Не уходи! Куда ты?

Он срывает повязку и отчаянно кричит вслед удаляющемуся силуэту:

– Вернись, слышишь! Ты не можешь снова просто взять и оставить меня! Ты не можешь! Трус! Чертов трус и предатель!

Но он не откликается, не поворачивается, не слышит…

Антонио широко распахнул глаза и рывком сел на кровати, пытаясь отдышаться. Какое-то паршивое чувство не давало покоя. Как будто что-то должно произойти. Что-то неправильное, непоправимое… Все не клеилось. Все шло не так. Ну почему Том ведет себя как последний болван? К чему весь этот выпендреж и гонор? Можно подумать, никто не знает, каков он на самом деле?

С самого утра Антонио был не в духе. Аппетит отсутствовал напрочь, и даже любимый завтрак, приготовленный умелым поваром, сегодня казался пресным и безвкусным.

– Унесите, – недовольно отодвинул тарелку и поморщился, прожевывая небольшой кусок омлета.

Антонио обхватил голову руками и откинулся на спинку стула. С ним еще никто так не поступал. Не обходился так грубо и бесцеремонно. Что он о себе возомнил?

Антонио вздрогнул, когда раздался звонок. На дисплее высветилось короткое «Джон» – легок на помине.

– Слушаю.

– Здравствуйте, синьор Гарсиа, – дежурно поприветствовал голос.

– Доброе утро, – Антонио встал из-за стола и медленно отошел к окну.

– Я не знаю, как объяснить ваше внезапное исчезновение с ужина, – компаньон сразу перешел к делу. – Мне хотелось бы думать, что вам по-прежнему можно доверять.

– Простите, Джон, что не предупредил вас. Мне пришлось срочно отойти… Семейные проблемы. Вы же понимаете, нелегко поддерживать порядок, находясь по другую сторону океана. – Фальшиво улыбнулся Антонио, изучая свое бледное отражение.

– Что ж… – Сухо прокашлялся Фридман. – Хорошо. Я позвоню, как только будут новости от Маркоса.

– Д-да. Спасибо. – Антонио растерянно нажал на отбой, а потом распустил волосы, взъерошил их на макушке, продолжая вглядываться в размытые черты по ту сторону стекла.

18

Том хмуро посмотрел на небо. После утреннего ливня небо так и не очистилось. Серые клубы туч снова сгущались. Интересно, успеют ли закончить церемонию до того, как начнется дождь?

– Дружище, ты никогда не задумывался, почему на похоронах всегда хреновая погода? – вяло поинтересовался Крис, тоже задирая голову и изучая темно-серые облака.

– Какой день, такая и погода, – буркнул Том, чиркая зажигалкой, в которой, похоже, закончился газ. Прикурить никак не удавалось. – Вот черт! Спички есть?

– Ты же знаешь, я бросил, – как бы между прочим заметил Крис, печально глядя на то, как выносят отполированные до блеска гробы, покрытые национальным флагом. – Чего и тебе желаю.

– Да вот же…

Том огляделся и поправил фуражку. Сегодня все в форме – обязательное требование церемонии. Народ прибывал небольшими партиями. То и дело подъезжали автомобили с федеральными номерами. Полковники и генералы важно вышагивали вдоль многочисленных могил своих бывших соратников и подчиненных.

– Скоро уже начнут? – Том недовольно засунул так и не прикуренную сигарету обратно в пачку.

– Думаю, да. – Крис указал на выстроившихся в идеально ровную линию стрелков.

Во время похорон они молчали. Том рассматривал двух женщин и троих подростков – по всей видимости, жены и дети напарников Германа. Они тоскливо наблюдали за происходящим. Тому вспомнились похороны родителей. Он тогда был еще совсем мал, но, казалось, до сих пор чувствовал отчаяние и горечь потери. Безумно хотелось броситься к маме или отцу, закричать, заставить их очнуться и снова стать такими, как прежде. Но кто-то их родственников крепко держал его за плечи, лишь иногда утешительно поглаживая по голове.

Сотрудники один за другим подходили к свежевырытым ямам и, зачерпнув горсть земли из специально приготовленной чаши, по очереди бросали их на флаги. Все произошло как-то быстро. Вскоре после того, как стрелки отдали последнюю честь, народ начал расходиться.

– Бросал бы ты это дело, – каким-то загадочным тоном начал Крис, когда они направлялись к выходу.

– Надо бы, старик, – Том достал из кармана использованную зажигалку и бросил в урну. – Но никак не выходит. Нервы последнее время ни к черту.

– Я заметил, – неоднозначно ответил Крис.

Возникла пауза, и Том почувствовал себя не в своей тарелке.

– Я запутался, – устало выдохнул он, словно подозреваемый в тяжком преступлении после долгого допроса, не имея больше ни сил, ни возможности сопротивляться, сознался, наконец, в своем злодеянии.

– Оставь это занятие кому-нибудь другому, – Крис пристально посмотрел в глаза, когда они остановились у главных ворот. – Не навлекай на себя беду.

– Да… пожалуй, – Том растерянно поджал губы.

– Давай. Если что, я рядом, – Крис приободряющее похлопал его по плечу и, развернувшись, отправился прочь.

Том еще раз окинул взглядом печальный пейзаж и медленно зашагал вдоль дороги. Еще не просохший с утра серый асфальт, начал незаметно покрываться мелкими черными точками. Все-таки дождя не миновать. Прикурить бы… Взгляд зацепился за черный тонированный лимузин, припаркованный впереди. Интересно, кто из местных шишек разъезжает на таких?

Когда он поравнялся с авто, окно вдруг опустилось и оттуда показалось до боли знакомое лицо. Том невольно зажмурился.

– Том, подожди, – быстро начал Антонио. – Том! Я должен тебе кое-что сказать! Это важно!

– Пошел к черту, – равнодушно бросил он через плечо и, засунув руки в карманы, лишь зашагал быстрее.

– Я только хотел поговорить. Садись в машину. Я подвезу тебя до дома, – не унимался Антонио. Лимузин, не отставая, почти бесшумно полз вдоль дороги.

– Отвали, я сказал, пока не нарвался. – Из салона пахло каким-то дорогим ароматным табаком и тем самым парфюмом. Том до боли сжал кулаки. – Здесь вокруг полно федералов и легавых. Сейчас допрыгаешься.

– Да плевать мне! Я всего лишь хотел сказать тебе пару слов! – Антонио неосмотрительно высунулся из окна.

Том вдруг остановился и повернулся к нему. Машина тут же притормозила.

– А давай лучше Я скажу тебе пару слов?

Антонио выжидающе смотрел в глаза. Он был чем-то расстроен. Скорее всего, тем, что не все идет по намеченному им плану.

– Иди на хуй, – безразлично бросил Том и снова энергично зашагал по тротуару, больше ни разу не взглянув в сторону Антонио.

Сложно сказать, долго ли еще злосчастный автомобиль следовал за ним по пятам. Скорее всего, пришлось свернуть, потому что на перекрестке стояли сотрудники дорожной полиции. Сегодня они проверяли всех, без разбора.

На улице незаметно стало сыро, а на душе совсем погано. Крис прав: надо завязывать. Пока не поздно.

Часы показывали половину первого ночи. Том докурил очередную сигарету и выключил надоевший за вечер телевизор. Похоже, сегодня поспать совсем не удастся. Быстро надел джинсы и первую попавшуюся футболку, прихватив ключи и сигареты, уже через минуту был на улице. Он вдыхал свежий ночной воздух полной грудью и старался не думать о похоронах, обо всем том, что случилось за последние насколько дней.

В заднем кармане брюк завибрировал телефон. Том недовольно поморщился, жалея, что не оставил его дома.

«Давно не был на крыше?» – сообщение от уже хорошо знакомого номера застало врасплох. Том выругался и сунул мобильный обратно в брюки, поклявшись себе, что ни за что и ни при каких обстоятельствах не станет отвечать.

Старенький многоэтажный дом, казалось, ничуть не изменился с тех пор, как где-то здесь восемь лет назад он снимал свою первую квартиру. Все те же потертые, исписанные дворовой шпаной подъездные стены со сбитыми ступеньками. Здесь пахнет сыростью. Точно так же, как восемь лет назад.

Отворив тяжелый проржавевший от времени люк, он осмотрелся. Где-то почти у самого края стоял Билл. Теплый ветер трепал полы пиджака и красиво развивал черные, как ночь, волосы.

– Ты пришел… – Не поворачиваясь, тихо произнес он.

– Ты звал, – зачем-то пояснил Том, не решаясь подойти еще ближе. – Что с тобой?

– Сегодня я узнал, что моих родителей больше нет, – холодно произнес он, вглядываясь вдаль.

– К-как так? – Том сосредоточенно сдвинул брови. Затем инстинктивно сделал шаг вперед и положил руку на его плечо.

– Это случилось несколько лет назад, а я узнал только сегодня, – монотонно продолжал он, не поворачивая головы.

– Давай-ка сядем, поговорим, ок? – Том вдруг взял его за руку и потянул на себя.

– Но… что случилось?

– Мама, оказывается, была тяжело больна, когда я еще жил с ними, а я не знал… – слова будто давались ему с трудом, голос звучал ровно, отстраненно. – Она умерла спустя год, после того, как я… – Он запнулся.

– А отец? – Том пристально посмотрел в глаза.

– Отец спился. – Голос дрогнул, и Билл тут же отвернулся, словно не желая показывать своих чувств, стесняясь собственной слабости и бессилия.

– Эй, – Том протянул руку и аккуратно взял его за подбородок. – Все нормально. Иди сюда.

Билл как-то нервно дернулся, а потом так же резко приник к нему, обвивая плечи руками. Он уткнулся носом куда-то в шею и часто задышал.

– Они заботились обо мне, они любили меня! А я… а я даже не пришел на похороны! Я дрянь! Сволочь последняя! – Он отчаянно ударил Тома кулаком по груди.

– Успокойся. Ты не виноват в их смерти, – Том крепко прижал к себе подрагивающее тело. Такое знакомое и одновременно чужое. Провел рукой по спутанным волосам и втянул ноздрями запах. Легкая улыбка коснулась губ – это он. Его Билл.

– Я не хочу… – надрывно и бессвязно продолжал он. – Больше не могу. Не хочу…

– Ты сам знаешь, что делать, милый. Сам все знаешь, – еле слышно произнес Том, продолжая гладить макушку, затылок, плечо.

Они сидели так долго. Обнявшись. Разговаривали о всякой ерунде. Иногда целовались. Мир вокруг словно перестал существовать. Здесь были только они. И это время принадлежало только им. Они словно узнавали друг друга заново, почти как тогда, восемь лет назад. А когда первые предрассветные лучи солнца озарили небо на горизонте, неизбежно возникло чувство разочарования. Почему они не могут просто остаться здесь… Но красивые бордово-голубые тона, в которые окрашивали небо ночные огни, постепенно сменялись на серые. И сквозь них неумолимо проступали жесткие контуры городской архитектуры.

19

Антонио проснулся от того, что яркие лучи солнца настойчиво били в лицо. Черт, ну почему никто из прислуги не додумался задернуть шторы? Мужчина недовольно промычал и, морщась, приоткрыл глаза, тут же приставив к ним ладонь козырьком. Однако взору предстал не роскошный номер отеля, а весьма скромная неприбранная квартира Тома. Антонио лениво перевернулся на бок и сонно улыбнулся, увидев фигуру спящего рядом любовника. Он подвинулся ближе и осторожно, чтобы не будить, едва касаясь, провел рукой по плечу, втянул до боли знакомый запах тела. Пахло сигаретами, все тем же недорогим одеколоном и их любовью. Кто-то когда-то сказал, что для счастья надо совсем немного – надо просто захотеть быть счастливым. Интересно, а в их случае этого тоже достаточно?

Антонио потянулся, отгоняя тревожные мысли. Сейчас он не будет думать ни о чем. Он займется делами завтра, а сегодня... Сегодня просто хотелось побыть собой.

Подняв небрежно брошенный на пол банный халат, он быстро накинул его на плечи. Подошел к запотевшему и мутноватому от налета серой пыли окну. Солнце скрылось за тучей, медленно ползущей над городом, окрасив унылые фигуры домов в безликий серый. Время не пощадило и их – грустно улыбнулся Антонио. Время... Его всегда так мало, катастрофически мало. В ежедневных заботах, погоней за благосостоянием и удовлетворением собственных амбиций, порой теряются драгоценные года, часы, минуты… Антонио продолжал вглядываться вдаль. Теперь он словно получил возможность посмотреть на свою жизнь со стороны. Она была похожа на лихие американские горки: достичь, добиться, доказать – на бешеной скорости вверх и, достигнув наивысшей точки, задержаться на несколько секунд в невесомости, оглянуться назад и… неумолимо вниз, сметая на своем пути прежние идеалы и устои, разбиваясь о неизбежность нового, доселе неизведанного. За долгие годы борьбы за выживание, он научился отлично разбираться в людях: с точностью определять характер, предугадывать дальнейшие шаги, видеть все то, что составляет суть человека. Но почему порой так сложно разглядеть СЕБЯ? Все, что он делал все эти годы, к чему так яростно стремился и настойчиво добивался, сводилось лишь к одному – доказать Тому, что он способен не только выжить, но и стать лучшим.