Текст книги "Сингапурский Гамбит (СИ)"

Автор книги: Матвей Крокодилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

– А что ещё вы знаете про этот колокольчик? В чём его сила?

– Мне больше ничего о нём неизвестно,– как ни в чём ни бывало ответил монах,– А сейчас – можно ли вам кое-что подарить?

Эмброуз Аурелианус собирался сказать, но покосился на хозяйку и так и замер с открытым ртом.

– Нам будет очень приятно получить от вас подарок,– произнесла Керридвен,– При условии, что он не будет слишком громоздким. В последнее время мы постоянно путешествуем.

– Я бы хотел дать Гвиону тайное посвящение.

Эмброуз Аурелианус снова посмотрел на Керридвен. Но сейчас она тоже молчала.

– А почему?– спросил сам Гвион.

– Я вижу, что это будет тебе полезно. И что ты к этому готов.

– Он от этого не умрёт?– быстро спросила Керридвен.

– От посвящений обычно не умирают. Но это не очень важно. Умирать – это совсем не сложно. Мы делали это многие тысячи раз. Просто опыт забылся.

– Гвион, бери.

Мальчик поднялся. Было видно, что ему немного страшно.

– Вы собираетесь посвящать его на кладбище?– осведомился Мирддин,– Я слышал, в Тибете ещё сохранился обычай...

– Нет. Я буду посвящать его в могиле. Гвион, пошли.

Могилой оказался подвел отеля Бингли. Здесь было тесно, чисто и душно. Дорогу приходилось прокладывать среди самых разнокалиберныз ящиков и бочонков.

Гвион обратил внимание, что фонарик у монаха вполе мирской – английский и электрический.

Наконец, они добрались до угловой комнаты. Лобсан сел на широкий низкий ящик, удивительно похожий на гроб. Гвион подумал и сел рядом. Яик стал похож на скамейку.

– А где свечки?– спросил юный валлиец.

– В особых случаях ритуал может проводиться и без свечей.

– А какие случаи считаются особыми?

– Например, когда есть опасность нечаянно всё поджечь.

– Понятно. И как же даётся это посвящение?

– Я просто скажу – ПХЭТ!– монах щёлкнул пальцами левой руки. И, прежде чем Гвион успел хоть что-то сообразить, пальцы правой скользнули ему под волосы. Короткое прикосновения холода – и вот монах уже показывет ему небольшой ключ из серебристого металла.

– Откуда это?

– Их твоего уха. Держи!

Гвион принял ключ и попытался согнуть. Ключ оказался настоящим.

– А в другом ухе у меня ничего нет?

– Со временем выясним. А ключ спрячь и никому не показывай. Потому что посвящение – тайное, ну ты понимаешь.

– Понимаю, конечно.

– Тебе не привыкать прятать вещи от тётушки.

Гвион потупил глаза.

– Не привыкать, конечно.

– Агата тоже не должна ничего знать.

– А если она увидит?

– А разве Агата может хоть что-то увидеть без твоего разрешения?

Гвион прыснул.

– А всё-таки – что вы задумали?– спросил он.

– Пока ничего,– ответил Лобсан,– я ещё осматриваюсь.

– А мне объясните?

– Что тебе объяснить?

– Я думаю, в Тибете, когда дают посвящение, то объясняют, что оно значит. Ну, как в церкви это делают.

– Почему ты так думаешь?

– А смысл посвящать, если всё равно ничего не понял?

– Достойно сказано!

И тут они рассмеялись оба.

– Глава XII. Махатма Кут Хуми выходит на связь

Уже на пороге сэр Саймон Алистер удостоверился – Сингапурское отделение Теософского общества устроилось неплохо. И потому с трудом сдерживал возмущение.

Восточные Тамплиеры собрали сотни выдающихся практик и проникли в самую глубину оккультной мудрости. И вот они вынуждены работать геодезистами или ловить шпионов под палящим тропических солнцем, в городе на краю света, душном, как кирпичная печь. А теософы получили несколько писем от загадочных мудрецов, прочли парочку изданий индийской классики в благочестиво-абстрактных переводах профессора Макса Мюллера – и надо же, благодентстуют!

Теософское общество обитало в очень пристойном колониальном особняке возле Ворот Султана. Снаружи резиденция радовала бурым фасадом и окнами в обрамлении белого кирпича. Внутри – колонны, несколько гипсовых бюстов, потёртые стулья с изысканными гнутыми ручками. В полукруглых окнах – разнацветные витражи, а на паркетных полах выложены символы из Малого Ключа Соломона.

На правой стене, что отделяет от библиотеки – выдвижной ящик красного дерева с позолоченной ручкой.

Книг столько, что они уже не помещаются в библиотеке. Один шкаф стоит в комнате для собраний, слева от выдвижного ящика.

На стенах китайские гравюры и хмурые маски маори. Дымят индийские благовония.

– Завещание нашего покойного брата полковника Терли пока не обнародовано,– тихо говорит председатель незнакомому джентльмену по правую руку,– Конечно, то, что с ним случилось, это просто ужасно. Агенты Чёрного Братства не смогли подчинить его ум и были вынуждены отправить душу отважного офицера в следующее пререрождение. Я скорблю, хотя понимаю, что нить учения не будет прервана. И надеюсь, что он завещал свой особняк нашему обществу. Туда сможет переехать студия йоги и часть библиотеки.

Господин председатель не менее бородат, чем Эмброуз Аурелианус, но почти вдвое ниже. Он очень похож на бойкого гномика. А ещё у него по-другому устроена борода. Она рыжая и широкая, так, что кажется, на ней бы поместилась вся Индия и нашлось бы место для Бирмы.

Кроу осматривал других собравшихся. Возможно. ему сегодня выступать. А перед любым выступлением надо хорошо изучить публику.

Собравшиеся теософы были ему пока не знакомы. Впрочем, он достаточно хорошо изучил их ещё в Лондоне и Париже и отлично представлял, какие типажи можно тут встретить. Женщин было больше. Что тоже ничуть не удивительно для тех, кто помнит лондонские собрания.

Удивительно, что кампания любителей бриджа из Бингли явилась полностью. Пришли ещё раз увидеть чудо француз Шовен, и немец Кластерманн, и даже мексиканец и португалка.

Рядом – Субботин. Он стоит чуть в стороне. Наверное, потому что его в тот вечер так и не прочитали. А ведь в нём столько всего записано!..

Людей собралось порядочно. Возможно, тут было и немало других постояльцев Бингли, но Кроу не смог сходу их опознать.

Из официальных лиц присутствовал старый монах-сингалец в шафранной накидке на голое тело. Он переговаривался с Лобсаном и что-то показывал пальцами. Кроу сильно подозревал, что монах приходит сюда просто поесть яблок, полюбоваться на игру разноцветных солнечный зайчиков и многозначительно покивать в ответ на общедуховные вопросы.

Рядом с ним сел Лобсан. Он почему-то в одном подряснике, без оранжевой накидки. Сидит прямо и спокойно. Лицо осталось в тени.

А возле выхода замер лейтенант Артур Блэр. Его чёрные усы так и топорщились от возбуждения.

Но где же самый главный гость?

Вот Эмброуз Аурелианус. Он сидит в огромном кожаном кресле. Кресло такой огромное, что он в нём почти не заметен. Бородатый друид сложил руки на груди в предчувствии представления. Но глаза всё равно косились на книжные полки.

Председатель позвонил в колокольчик. Колокольчик был медный, гладкий и, к сожалению, не магический.

– Порой мне кажется,– начал он,– что подлинная традиция покинула наш мир. Мы находим её отсветы в древних рукописях, составляем новые комментарии. Иногда кто-то получает очередное откровение и издаёт целую книгу. Но мы должны сохранять осторожность. Всегда есть риск, что очередное откровение окажется не посланием Светлого Совета или самих махатм, а чудовищной провокацией Чёрного Братства. Мы стараемся следить за новыми откровениями. Но нас пугает, что уже много лет, с тех пор, как скончалась наша основательница, древние мудрецы-махатмы, укрытые в пещерах под горами Тибета, не присылают нам больше писем. Неделя проходит за неделей, месяц за месяцем, но новых писем по-прежнему нет,– председатель указал на выдвижной ящик.– Почему они оставили нас? И кто стоит за убийством нашего брата, полковника Терли? Стоит ли за этим коварный доктор Фу Манчу? Ужасный Орден Зелёного Дракона, что протянул свои щупальца везде, от Уэльса до Окинавы? А может, само Чёрное Братство решило нанести удар нашему брату, когда он уже стоял на пороге открытия последней Истины? Вот почему я так тревожусь сейчас, когда открываю выступления загадочной Аваггду. Быть может, в её чудесных способностях и скрыта тайна? Если бы полковник успел на неё посмотреть, он бы сказал, как её талант может послужить человечеству. Да-да, вы что-то хотели сказать?

Артур Блэр кивнул.

– Я пришёл сегодня, чтобы заменить покойного,– сказал контрразведчик,– Я сообщу в колониальное управление о результатах эксперимента.

– Благодарю! Также сегодня здесь присутствует представитель другой, не менее выдающейся традиции. Он специально просил, чтобы его называли лишь титулом. Это Frater Superior, официльный глава Ордена Восточных Тамплиеров.

Сэр Саймон Алистер поднялся и, как мог скромно, раскланялся.

– И наш главный гость – Аваггду.

Стул с Агатой стоял как раз между окнами. Никто не заметил, как она появилась. И казалось что она просто возникла из ароматного сизого дыма, пока все слушали господина председателя.

Лицо Аваггду по-прежнему закрыто. А платье другое – из сиреневого шёлка, в халдейском стиле. Такие рисуют на картинках к библейским историям.

Гвион стоял за стулом. Свет падал со спины, лицо накрыл полумрак и только глаза поблёскивали из-под чёлки.

А где Керридвен? Вот она. Сидит в кресле, боком к зрителям. И даже не смотрит в их сторону. Глаза, словно иглы, впились в Агату и Гвиона.

– Начинайте,– командует Керридвен.

Гвион выступает вперёд.

– Мы решили попробовать применить талант Аваггду к делам государственной важности. Сейчас она нам расскажет о том, что скрывается за ритуальными выражениями покорности правителей Азии, которых считают английскими поддаными. Аваггду, расскажи, что на уме у джохарского султана.

Аваггду выдохнула и заговорила. Она говорила неторопливо, словно каждое слово надо было запоминать.

– Мир меняется. История после Великой Войны никогда уже не будет прежней. Есть два варианта: или война не повторяется, или случается ещё одна, намного более разлушительная.

Появляются новые виды вооружений. Это означает радикальное изменение такого параметра, как оборона стратегически важных мест в возможном конфликте. Особенно в случае если противник наносит первый удар. Почему? Возможные материальные и даже человеческие потери на территории укреплённого района, какими бы тяжелыми они ни показались сейчас, лучше, чем многократно большие жертвы и военных, и мирных граждан на собственной территории, если врага не удастся остановить. Вопрос стоит именно так, поскольку если враг победит хотя бы в одной укреплённой зоне, к нам он придет неизбежно и очень скоро.

Лейтенант Блэр достал блокнот, лизнул химический карандаш и начал стенографировать.

– Есть ли угроза азиатским колониям Англии? Такая угроза есть. Есть внутренняя угроза. Есть и внешние. Они могут пересекаться. Они могут также противоречить друг другу. Таким образом, возникает конфликт. Конфликт возникает...

Сэру Саймону показалось, что Аваггду нахмурилась под платком.

– Важно не забывать о разнице культур! Отношения между королём и вассалом в Малайзии, Индии или Сиаме – это совсем не то же самое, что отношения между королями и баронами в государствах Европы. Даже на Острове Могущества различались отношения в Британии и Ирландии, Шотландии и Уэльсе. Не будем забывать и про остров Мэн!

"Не будем",– мысленно поддержал Кроу.

– В условиях давления внутри и извне перед каждым вассалом Британской империи встаёт непростой вопрос. И он предполагает ответ. И тут невозможно пройти мимо усиления влияния Японской Империи.

Ещё полвека назад это было бедное изолированное государство, которое отгородилось от всего мира. За несколько десятков лет Япония совершила прыжок – переоделась в европейские костюмы, начала есть мясо и построила флот. Победа над Россией показала всему миру начало возрождения жёлтой расы. И вот Япония вступает в великую войну на стороне союзников, аннексирует шанхайский пивоваренный завод и становится пятой великой морской державой. Могли ли мы предполагать такое ещё сто лет назад?

Прямо сейчас в Японии разрабатываются образцы нового, смертоносного оружия. От штыковых пулемётов до уникального подводного авианосца. Нигде в мире такого просто нет.

Что они замышляют? Это можно будет сказать, только если Японская Империя откроет всю документацию и пустит наших представителей на фабрики и места испытаний. Но на это надеяться вряд ли стоит. А так – надо подождать объективных данных, которые сейчас скорее всего активно обрабатывают и обобщают в разных странах мира. Что-то мы сможем в итоге понять, но кое-что наверняка останется лишь в области догадок и предположений.

Аваггду замолкла.

– Что такое, Аваггду?– спросила Керридвен.

– Я не буду говорить. Тут заклятие.

– Откуда оно, Аваггду?

– В комнате шпион.

Было слышно, как карандаш Блэра проткнул бумагу.

– Ты можешь его назвать?

– Нет. Он закрыт.

– Уважаемая Аваггду,– сказал председатель,– Если вы видите, что это опасно, просто не смотрите туда. Вы пришли в этот дом на испытание, а не чтобы жертвовать жизнью. Прошу вас, поберегите себя.

– У меня предложение,– сказал лейтенант Блэр.

– Говорите,– сказала Керридвен.

– Султан Джохара, несомненно, влиятельный человек. Но давайте поговорим о каком-нибудь правители, чьи владения далеко от Сингапура. И шпионам нет до них дела. Может ли Аваггду заглянуть планы немецкого канцлера? Я думаю, это безопасней

Гвион быстро глянул на Керридвен, потом на Агату. Девочка сидела с полуприкрытыми глазами.

– Кто такой немецкий канцлер?

– Это глава немецкого государства. Его зовут Адольф Гитлер.

Аваггду умолкла.

– Его планы закрыты,– наконец, сказала она,– Есть одна книга, в которой записаны некоторые из них. Но про неё слышали все. Поэтому никто не обращает внимания. Есть и другие книги, но они хранятся под секретом.

– Таким образом, секреты Германии скрыты за завесой?

– Именно так,– подал голос сэр Саймон Алистер.– Я тоже это вижу.

– Кто установил эту завесу?

– Они стоят по ту сторону,– ответила Аваггду,– я не могу их разглядеть.

– Это связано с Орденом Зелёного Дракона?

– Нет.

– Ты можешь увидеть какую-нибудь деталь? Что-нибудь видно из тумана?

– Тихо!– крикнул сэр Алистер.

Послышался шелест. Что-то упало.

Господин председатель крякнул и бросился к ящику из красного дерева. Выдвинул. Достал жёлтый конверт.

– Это невероятно,– прошептал он,– Совершенно невероятно. Вы только что стали свидетелем чуда. Попрошу засвидетельствовать!

– Что случилось?– спросила Керридвен.

Рыжая ведьма так и сидела в кресле. Она даже не повернулась в ту сторону.

– Послание от Кут Хуми! Спустя сорок пять лет! Просто невероятно!

Сэр Саймон Алистер достал часы и значительно на них посмотрел. Потом достал из другого кармана колоду, выложил на столик четыре карты, нахмурился и снёс их обратно.

– Я подтверждаю,– сказал он.– Тут не обошлось без магии.

Господин председатель разворачивал конверт. Пальцы не слушались. Он достал сложенные листки и начал читать про себя. Под усами шевелились сухие губы.

– Читайте вслух, прошу вас!– попросил Блэр.

– Да, да, конечно. Слушайте, внимательно слушайте!

Последние события впервые со времён Великой Войны заставляют меня вмешаться. Ужасная угроза нависла над миром.

Наделить какого-либо человека знанием Истины не зависит от моей личной воли. Это может быть лишь результатом его личных заслуг и усилий в этом направлении. Выбирайте одного из «Учителей» по своему выбору; делайте добрые дела ради любви к себе или человечеству; будьте чисты и непоколебимы на службе. Так заповедано в вашем уставе. Б удьте немногословны и неэгоистичны; забудьте своё "я", чтобы помнить о долге перед Англией – и вы сможете поставить любого «Учителя» на службу Империи .

Это не просто, но осуществимо. В битве сил Света с силами Тьмы для человека достаточно выбрать правильную сторону. Но для государства этого недостаточно. Великая держава должна не просто выбрать сторону сил света, но их возглавить. Иначе даже в случае победы её судьба будет подобна судьбе Российской Империи.

Талант Аваггду – уникальное оружие. Если оно попадёт в руки агентов тёмных сил, последствия будут чудовищными. Не упустите! Не упустите!

Также у вас есть шанс усилить свои ряды могущественным Орденом Восточных Тамплиеров. Их знания включают в себя не только глубочайшие тайны Египта и Вавилона. Волей судьбы эта организация овладела великим заветом Нового Эона. Это тайна, которая была ещё сокрыта даже от мудрецов древности.

Вам крайне важн оучитывать коллективную карму касты, к которой вы принадлежите. Нельзя отрицать, что дело, близкое вашему сердцу, сейчас страдает по причине тёмных интриг, подлого заговора Общества Зелёного Дракона и коммунистов против Британской Империи. Вы готовы добровольно искупить их грехи? Тогда возьмите Орден Восточных Тамплиеров себе в союзники! Не дайте немцам или чехам успеть первыми!

Подтолкнут ая лобными руками к самому краю пропасти, Британская Империя нуждается в каждом маге , достаточно сильном, чтобы его способности можно было применить на войне. . Чтобы пожать плоды заслуг, нужно именно делать благородные дела, а не просто их планировать. Так делайте! Медлить больше нельзя!

Не думайте, что настоящий маг откажется от опасного задания. Подлинного мудреца не пугают трудности, самоотречение, мученичество и смерть.

Но соблюдайте осторожность – среди вас шпион. Возможно, не один. Дхармические соображения не позволяют мне назвать его имя: ведь даже шпион способен на раскаянье. Его личность будет открыта не раньше, чем придёт Время.

Быть человеком – стадия обучением, для души. Она же стадия испытания. Лишь от самого человеком зависит, закончится ли оно восхождением или провалом. Но у держав, особенно великих души нет . А значит, нечему перерождаться и совершенствоваться. Они целиком зависят от душевных качеств своих слуг. Сейчас защита и нтересов Бр итании нуждается в миссионерах, энтузиастах, посредниках и даже, пожалуй, в мучениках. Но он а не может требовать от каждого сделаться таковым.

К. Х.,

тибетский махатма

– Что-нибудь ещё?– спросил француз.

Господин председатель снова открыл выдвижной ящик и пошарил внутри. Но там больше ничего не было.

– Нет, нет. Но даже этого достаточно. Ничего подобного не было сорок пять лет! Сорок пять лет!

– Господин Блэр, а что вы об этом думаете?– француз неожиданно повернулся в зал.

Блэр спрятал блокнот во внутренний карман. Потом карандаш в карман брюк.

– Я склонен отнестись к этому со всей серьёзностью,– произнёс он,– Например, способности Аваггду для меня несомненны. Её прогнозы и рассуждения почти дословно совпадают с последними статьями "Военно-морского вестника". Это не может быть случайностью. И войдёт в отчёт!

Кроу обратил внимание, что Гвион отступил в тень и старательно смотрит в окно.

Начались разговоры. Лобсан будил своего индийского собрата. Кроу дал несколько комментариев. А потом вдруг обнаружил, что Агата с Гвионом исчезли так же бесшумно и непонятно, как появились.

Подошёл лейтенант Блэр. Даже усы казались теперь удивлёнными.

– Я был настроен скептически,– сказал он,– Но это поразительно! Совершенно поразительно!

– Новый Эон,– улыбнулся Кроу,– Магия выходит на улицы.

– Вы слышали об убийстве полковника Терли?

– Да. Сообщают, что его убил юный японский художник Киёаки Ёсида. По моим данным,– сэр Саймон Алистер перешёл на шёпот,– этот Ёсида как-то связан с Обществом Зелёного Дракона.

– Я хотел передать это в Теософское общество,– лайтенант красную папку,– Но вы состоите при Адмиралтействе, а это материалы следствия. Пожалуйста, посмотрите и скажите, насколько это серьёзно.

Кроу сделал серьёзное лицо, набрал побольше воздуха, приготовился сказать что-то значительное. И только потом открыл папку.

Но пришлось выдыхать.

Папку заполняли странички, исписанные карандашом на смеси крючков и иероглифов.

– Это японский,– произнёс Кроу,– Я запрошу восточную секцию нашего Ордена. Вдруг у них получится разобраться.

– Глава XIII. Что написал Киёаки Ёсида

– Моя бабушка была ведьма, мама – медиум, – сообщил я Фоксу. – А я стал художником. Лет с шести я знал, что это моё призвание. А когда в семь лет учитель не смог мне объяснить, как нарисовать столб, чтоб он был круглый, я разочаровался в европейской манере. Фотографию может сделать любой. Но только глаз художника способен разглядеть, что достойно фотографии.

– Ага, – ухмыльнулся мой одноклассник, – а у меня фамильное дерево до Родри Великого тянется. Когда-то всем Уэльсом правили. Но ты хорошо подобрал дорогу, художник. Пейзажик что надо.

Мы шли через лес, над головой медленно разгоралось алое закатное небо, лохматый серый туман полз по лощине, и голые ветви торчали, словно тонкие чёрные косточки. Всё вокруг напоминало именно английские истории ужасов. И Фоксу это ощутимо нравилось – а значит, ему было чуть-чуть, но страшно.

Помимо предков, полулегендарных королей Гвинеда, Фокс Кернунн страшно гордился своей фамилией. Он всем сообщал, в переводе с латыни она означает 'Рогатый', почти как арабское прозвище Александра Македонского. Однажды в детстве Фокс так и сфотографировался: возле занавеса, с чучелом ворона на стуле и трофейными рогами на голове.

Впрочем, мои рисунки он ценил больше.

– Первая ступень – самая простая, – пояснял я. – Надо уметь с ходу разлагать на части и пропорции всё, что кажется примечательным. Корявую сосну, что проросла прямо сквозь скалу, необычно искажённый отблеск луны (в морской и речной воде они разные), трепет газового фонаря под дождём. Потом людей и пейзажи – аналогично.

– Ты про свою юдзиму?

– Юмэдзюцу. Искусство сновидений.

Фокс остановился. Подумал, усмехнулся, двинулся дальше.

– Чёртов джап! Так мы, что, во сне сейчас гуляем, получается? – он попытался рассмеяться. – Сукин ты сын, как здорово всё запутал. У меня и в мыслях не было... Кстати, долго ещё идти?

– Сложно сказать. Если честно, мне непонятно ваше представление о времени. Якобы сначала происходит одно, потом другое, и никак иначе. Но ведь мы сплошь и рядом видим сплетения между разными временами. Человек нашёл клад или в нём вдруг просыпается смертельная врождённая болезнь – и вот всеми забытое прошлое меняет настоящее до неузнаваемости. А ещё на людей влияет будущее, в которое они хотят. Я думаю, японский язык более логичен – в нём есть только прошлое, настоящее и желаемое время, и все события в мире связаны вдоль и поперёк, словно в драгоценной сети у Индры. А по-европейски линейное время годится только для расписания поездов – хотя и они, бывает, опаздывают.

– Думай на здоровье. Но помни, чьи кораблики по вашим морям плавают.

Я с самого начала понимал, что для белых варваров я всегда останусь ещё одним азиатом. Они не для того заполонили Индию, Малайзию, острова Пряностей и обгладывали Китай, чтобы признать нас себе подобными. Я учил их языки, но не обычаи, не переносил чай с молоком, и приходил к ним только по делу.

К примеру, первое, что сделал полковник, когда увидел меня – дал колоду карт и попросил вытащить семь штук, а потом, не переворачивая, положить в столбик. Когда он их вскрыл, то оказалась, что там не масти, а жуткие картинки. Полковник прочитал расклад и заявил, что меня ведут по жизни Луна с Белой Картой, – это означает обманщика божьей милостью. И, что примечательно, решил, будто теперь знает про меня всё.

– Вторая ступень – научиться отличать сон от яви,– продолжал я,– Это просто, если помнишь несколько закономерностей. Например, посмотреть вниз – ног во сне может и не оказаться. Обычные люди и наяву себе под ноги не смотрят. Кто овладеет – тот станет хозяином своих снов.

– А чей сон сейчас – твой или мой?

– Он один на двоих.

– Не дури, джап, этого не может быть. Если я здесь всем управляю – значит, я что-то вроде бога, верно? А как может быть два бога в одном месте?

– В нашей традиции всемогущих богов не бывает,– ответил я,– Патриархи дзэн учили, что у мира нет хозяина. Как нет и всеведущего бога, – даже во сне мы не знаем, кто только что вон там прошуршал. Не удивительно, что многие сновидцы останавливаются на этой ступени и быстро теряют вкус к юмэдзюцу. Они трясут сон, его картонные декорации, словно кукольный дом – и просыпаются разочарованные. А вот если сны рисовать...

Мама, как и подобает медиуму, была слишком занята с антрепренёром и поиском покровителей, так что я мог рисовать сколько угодно. Про отца я не знал ничего, и долго оставался уверен, что, когда матери исполнилось шестнадцать, я возник просто так, безо всякой посторонней помощи.

Моя комната пару раз попала в рисунки. Это была типичная каморка мальчика, которого не заставляют убираться. Частично раскуроченные игрушки, поломанные или изгрызенные карандаши, а посередине – измазанная тушью дощечка с листом дешёвой бумаги, на котором старательно штрихованный кот обнимает фруктовый сад с цветущими сливами или императрица Дзингу плывёт на завоевание Кореи.

– Здесь нужна уже третья ступень, – продолжил я, – постоянная бдительность. Ты становишься шпионом собственных сновидений. Ведь тот волшебный колодец, из которого падают сны, не перестаёт рождать новее и новые образы. Вся хитрость в том, чтобы не упустить главных деталей и спокойно скользить по поверхности сна, в любой момент готовый на удар. Тут нужны тренировки.

– Но я всё равно не понял, как мы вместе в один сон попали.

Мы миновали уже накрытой тенью мостик. Под ним журчала невидимая вода.

– А это уже четвёртая ступень.

Впервые я проник в чужой сон на Новый год, когда одноклассник из прошлой, ещё хиросимской школы Хиро затащил меня к Кимото-сенсею.

Сенсей был из крестьян и растил учеников ещё усердней, чем его предки растили рис. Всё в нём было чуть-чуть деревенским – и манеры, и мудрость, и дом без единой европейской вещицы и с навощенными до блеска полами, и даже дочка Фумико – грудастая, хозяйственная, и при этом по-простонародному низкая, и пухлощёкая, с крошечными чёрными глазками.

Гостей было так много, что я решил запоминать только тех, кого знал. И с ходу заметил, что серьёзный сын участкового полицейского Хиро совершенно теряет дар речи, если оказывается рядом с аккуратной Саори, чей талант отпускать нежные взгляды замечают все, кроме неё самой, а Фумико не сводит глаз с Юитиро – старшего брата Саори, которому было лет двадцать.

Кимото-сенсей был наслышан про мои картины, а некоторые даже повесил в школе. Как обычно, он очень беспокоился.

– Тебе нужно развивать свой талант, – говорил он, – с нормальными учителями. Твои родственники не справятся.

Было совсем нетрудно уговорить его оставить меня ночевать. Мама всё равно была на очередной вечеринке.

Я устроился на футоне, выждал первый час ночи, когда идёт прилив сновидений. Потом накрылся с головой – и нырнул в сон Фумико.

Оказался в той самой гостевой комнате – только футона в углу не было. Получается, приснившиеся помещения не пропадают, если из них выйти.

Для пробы решил заглянуть в её спальню и посмотреть книги. Конечно, во сне невозможно прочесть один и тот же текст дважды, но опытный сновидец запомнит всё и с первого раза.

Я переместился в её комнату (во сне это просто – как смена кадра в кинематографе), убедился, что здесь никого и склонился над полочкой. Увы – это была обычная беллетристика для девочек вроде 'Истории на Солнечном Берегу' или 'Трёх подруг из Школы Весёлого Леса'.

Немного разочарованный, я вернулся в гостевую комнату. Дом оставался тих и пуст, и только на кухне что-то двигалось.

Тут я заметил, что стол накрыт, за ним сидят Хиро и Саори в безукоризненных свадебных нарядах и совершенно неподвижные, отчего похожи на куклы. И у него, и у неё в животе по ножу и густая кровь растеклась вокруг босых ног.

Я кинулся на кухню – и застал там Фумико с Юитиро. Прямо на столе они вытворяли такое, что я покраснел – насколько это возможно во сне.

Моё возмущение было искренним. Нет, ну правда, Фумико-тян, – как не стыдно?

– Вот мы и пришли, – сообщил Фокс.

Под огненным закатным небом, разрезанном голыми ветками, словно витраж, поднимался Замок Ночной Кобылы. В европейском стиле, каменный, с башнями, растущими из башен, словно опята из трухлявого пня, он вздымался на краю скалы и было слышно, как внизу гремит море.

– Смотри у меня, джап. Если мне не понравится – я в военную комендатуру напишу. У тебя ведь папы-полковника пока не появилось?

Что верно, то верно – с замужеством у мамы опять ничего не вышло. Хотя надежда мелькнула. На той новогодней вечеринке она познакомилась с полковником-англичанином и через пару месяцев (мне как раз исполнилось пятнадцать) мы переехали в Сингапур.

Получив отставку, полковник с головой нырнул в тайны Востока. Поэтому, как выяснилось, в его особняке скопилась целая коллекция: индуска из какого-то зловещего культа, сычуанский даос с дочерью, филиппинка с братом, который называл себя киллером (или кулером?), и бирманка, моя ровесница. Все они считались слугами, но работу по дому делал кто придётся. Я не раз варил рис по-японски на всю ораву. Самой ленивой была бирманка – целыми днями она лежала на коврике и смотрела на птиц, словно небольшая, смуглая и сытая кошка.

А вот сам особняк нравился. Строгий, в английском стиле, а с южной стороны – небольшая открытая веранда с шахматным полом и оградой на миниатюрных пузатых колоннах. Там было удобно рисовать или пить чай (если кто-то заварит). На веранду вела стеклянная двустворчатая дверь из гостиной, а по бокам – две выложенные камнем ниши, устроенные, видимо, для симметрии. По другую сторону перил спускался по холму миниатюрный сад, запущенный на английский манер и с подлинной руиной возле колодца.

Надо сказать, что я соблюдал осторожность ещё начиная с погружения в сон Фумико. Это очевидно – раз я, в свои четырнадцать, настолько продвинулся в юмэдзюцу, хоть и был самоучкой, то на госслужбе могли состоять и подлинные мастера. Уверен, что японская полиция следит за неблагонадёжными даже во сне и негодяя, который оскорбит там императорскую семью, уже наутро запрут в клетку Кирилловского.

Ведь даже европейцы пытались постичь юмэдзюцу. Разве просто так один скандинавский отшельник говорил, что "уметь спать – высшая гениальность"?

Я снова начал ходить в школу и очень быстро освоился. Сперва случились забавные случаи – например, в первый день отправился кружным маршрутом, мимо большой красной фабрики, совершенно уверенный, что в нужный момент легко, как это много раз делал в сне, окажусь на школьном крыльце.

Новые одноклассники были в основном англичане, так что Киёаки Ёсида (последний в классном журнале) изрядно их забавлял. Но очень быстро я нашёл к ним ключ – и они тут же завалили меня заказами на выразительные изображения голых женщин. И анатомия, и веер европейских стилей (от гравюроподобного Таслицкого до кансайски-яркого Мухи) были теперь мне доступны, лица европейских актрис тоже вполне одинаковы. Не удивительно, что очень скоро одноклассники считали себя моими приятелями.

Назад к карточке книги "Сингапурский Гамбит (СИ)"