Текст книги "Будни имперской разведки"

Автор книги: Матвей Курилкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Довольны ли гости угощением? – спросила Гриахайя шефа, при этом скромно опустив глаза. Я с трудом удержался, чтобы не расхохотаться. На самом деле, особой скромностью и покорностью орчанка никогда не отличалась, и на службе она по-прежнему гоняет подчиненных в хвост и в гриву. Да и в семейной жизни они с шефом общаются вполне спокойно, игнорируя все эти строгие племенные традиции. А сейчас, думаю, она просто подыгрывает мужу – почему бы и не сделать приятное любимому, если уж ему так хочется похвастаться?

– Гости довольны, женщина, я не буду тебя сегодня наказывать, – это Ханыга не выдержал и решил подшутить, ответил традиционной фразой, да еще попытавшись скопировать густой бас шефа. Тут уже я не выдержал, и расхохотался – сценка вышла смешная и сама по себе, а уж наблюдать, как шеф, только открывший рот для ответа, с шумом его захлопывает, и удивленно хлопает глазами, без смеха было вообще не возможно. Впрочем, он быстро оправился и присоединился к нашему жизнерадостному ржанию.

– Ладно, тогда, мальчики, может быть, вы поведаете глупой женщине, как продвигается ваше расследование? – уже вполне серьезным голосом спросила капитан стражи после того, как все успокоились, – А то муженек информацией делиться не спешит, щеки надувает, и говорит – секретная информация. А я же не прошу подробности! Вполне достаточно официальной версии, – спрашивала орчанка с искренним интересом, но не забывая подливать чай в опустевшие пиалки.

Мы с Ханыгой, не особо вдаваясь в детали, рассказали о моем позоре. Шеф, похоже, был не слишком доволен, что мы разглашаем информацию о секретном расследовании (он так и выразился), но я подумал, что от нашей бывшей начальницы можно не таиться. Госпожа Гриахайя знает настоящую причину нашего ухода со службы, господа из имперской канцелярии посчитали, что проще позволить ей узнать правду, чем выдумывать причину, по которой трем хорошим сотрудникам так легко позволили уволиться из стражи. Заодно я пересказал ей свои проблемы, которые повлекли за собой такую глупую ошибку.

– Я бы на твоем месте не слишком укоряла себя, – она пожала плечами. – Если б тебя не понесло на прогулку, вы бы даже не узнали, что с ним случилось, с этим господином Ингваром. Да и по поводу женитьбы своей можешь не переживать. Если вам в скором времени не придется отправляться заграницу, то я твоя бабушка. А к вашему возвращению все ситуация еще дюжину раз поменяется. В крайнем случае и в самом деле уйдешь из рода. Ох уж эти мне сложные эльфийские внутрисемейные отношения! Еще кровной местью пугают! Я бы на твоем месте доложила Императору. Эльфийские законы у них… Мало им последних неприятностей, еще хотят?

Под конец монолога леди Гриахайя совсем распалилась, было видно, что она сдерживает крепкие выражения. Ну а меня зацепила оговорка о том, что мы должны в скором времени отправиться заграницу.

– Что тут такого удивительного? – спросила капитан стражи, заметив мое недоумение. – Все указывает на то, что беспорядки провоцирует кто-то из-за границы. Ваша задача сейчас выяснить как можно больше об этом, что бы было понятно, что конкретно искать. А дело это на вашей команде, вам его и завершать. Вряд ли это можно сделать отсюда.

– Но я думал, что есть какие-то специальные службы. Разведка, например.

– Ты не так давно здесь живешь, всех нюансов не знаешь. А хотя бы и не ты – широкой общественности это не известно. Разведки как таковой у нас нет. Та, что есть, совсем другими вещами занимается. Так что некому с этим разбираться, кроме вас. Тем более, ты, Сарх, говорят, на дипломата учился. Да и что творится за границей, понимаешь гораздо лучше большинства из этих господ, что сидят в имперской канцелярии.

Я задумался. С одной стороны, сбежать на время от "семейных проблем" было бы очень кстати. А с другой я не был уверен, что мне так уж сильно хочется вернуться на родину, даже на время. Ностальгия меня не мучает.

Я вспомнил о том, что наша команда скоро увеличится, и не замедлил поделиться новостью с женой начальника. Шеф так явно демонстрировал свое недовольство тем, что наш мужской коллектив будет разбавлен дамой, и, кажется, переборщил с возмущенными воплями – Гриахайя обиделась.

– То есть ты, любезный супруг, считаешь, что от женщин в сыске одни проблемы? – очень спокойным голосом поинтересовалась она.

Любезный супруг как-то сразу втянул голову в плечи, и забормотал бессвязные оправдания, что, дескать, ничего такого он ввиду не имел, и вообще… Мы с Ханыгой с умилением наблюдали за тем, как наш суровый начальник мгновенно превращается в ласкового котенка. Мне даже захотелось поаплодировать такому перевоплощению.

Глава 3

Новая рабочая неделя началась для меня с минорной ноты – я проснулся от громкого, требовательного стука в дверь.

Накануне мы с коллегами и крысодлаком до позднего вечера рыскали вокруг того дома, в котором я последний раз видел господина Ингвара, в надежде найти какие-нибудь следы. Даже Свенсон изменил своим привычками, и покинул свой уютный прохладный подвал морга, в надежде, что ему удастся своим некромантским чутьем напасть на след уже, без сомнения, покойного Стокса. Все безрезультатно. Еще перед выходными мы выяснили, где на самом деле жил исполняющий обязанности начальника миграционной службы. Более чем приличный домик в центре столицы пустовал уже второй день. Пробраться в него не составило никакого труда, но даже личные вещи пропавшего не помогли Свенсону вызвать дух покойного.

– Такое проделать не очень сложно, парни, – виновато пожал плечами тролль, когда понял, что дальнейшие попытки ни к чему не приведут. – Заключили бедолагу в какой-нибудь предмет и все дела. Вот если бы у меня было его тело, я бы заставил его говорить. А так сами видите – бесполезно.

Крысодлак тоже ничего не вынюхал. У него, конечно, замечательный нюх, но у нас сложилось ощущение, что никаких следов вообще не осталось – зверь ни разу даже не насторожился.

– А вот интересно, – пробормотал Ханыга ночью, когда мы сидели в "Подземном кабаке" за кружечкой пива, – что не так с господином… Забыл, как его зовут, но этот, чьи обязанности Стокс исполнял.

– А вот это – очень правильный вопрос, зеленый. – Заметил шеф. – Как-то мы его упустили из виду. Завтра обязательно займемся, а то, не дайте боги, и этот куда-нибудь исчезнет.

– Так может, прям сейчас и отправимся? – с энтузиазмом спросил я.

– Нет, лейтенант, мы уже и так дел наворотили. Я, конечно, понимаю, что у тебя шило в заднице, и тебе не терпится чем-то занять голову, но после трех кружек пива я лично слишком добрый, допрашивать не с руки. Так что завтра поутру его навестим. Заодно и новость о том, что заместитель его исчез, сообщим. То есть не утром, конечно, а ближе к полудню. А то что-то замотались мы сегодня, отоспаться надо.

Но отоспаться мне, как я уже сказал, так и не дали. Гадая, кого принесло в такую рань, я, чертыхаясь, поплелся вниз. Открыл дверь и удивленно уставился на посетителя. Мне хватило самообладания не раскрыть рот от удивления, но на осмысленные действия – нет. Так что я молча разглядывал явившуюся барышню, и в голове у меня крутилась одна мысль – моя сообразительность в последнее время оставляет желать много лучшего. Как и умственные способности моих коллег, впрочем. А дело все в том, что передо мной стояла та самая внучка Оттиля, которую мы имели счастье наблюдать несколько дней назад пока ожидали аудиенции у императора. Барышня, сморщив носик рассматривала мой не слишком подходящий для приема посетителей наряд – плед, из которого я по пути к двери соорудил нечто отдаленно смахивающее на плащ. Ну, рамки приличий одеяние не оскорбляло, если рассматривать его как одежда только проснувшегося человека, которого выдернули из постели бесцеремонным стуком ранним утром. Если рассматривать наше здание, как официальное учреждение, а меня, как его служащего, то оскорбляло, конечно.

Так и не дождавшись от меня реакции, девушка что-то сказала и передала мне бумагу. Что именно она сказала как-то прошло мимо моего внимания, и я не нашел ничего лучше, чем глупо переспросить:

– Что?

– Игульфрид Рагнвер, направлена на службу в качестве секретаря в ваше сыскное агентство. Направление вы в руках держите. – Немного раздраженно повторила моя новая коллега.

– Ммм… – да что со мной такое? Какие-то дурацкие междометия вместо нормального человеческого приветствия.

– Да, я действительно полукровка. Нет, мне не трудно с этим жить. Нет, я не чувствую себя существом второго сорта. Нет, я не делаю никакой разницы между родней со стороны орков и родней со стороны эльфов, – еще более раздраженно выпалила Игульфрид. Мне, наконец, удалось взять себя в руки.

– Да мне это вовсе не интересно, – немного грубовато ответил я, – Во-первых – давайте пройдем внутрь, незачем стоять на пороге.

– Во-вторых, представлюсь, – продолжил я после того, как мы вошли внутрь. – Меня зовут Сарх из рода Сенней, наших коллег Ханыги и Огрунхая пока здесь нет, с ними вы познакомитесь позже. Что случилось? – это я заметил удивленно расширившиеся зрачки девушки, когда она услышала наши имена.

– Ничего не случилось, – спокойно ответила она. – Что там в-третьих?

– В-третьих будет, когда я прочитаю ваше направление.

Я вскрыл печать и углубился в чтение. Вернее, приготовился углубиться в чтение. Официальный приказ содержал всего две строчки:

"Игульфрид Рагнвер направлена в подчинение капитану Огрунхаю и лейтенантам Ханыге и Сарху. Сведений об истинном назначении сыскного агенства не получала – сие остается на усмотрение вышеупомянутых. В случае, если поименованные сочтут возможным их раскрыть, разрешается присвоить звание и поставить на денежное довольствие в имперской канцелярии. В противном случае использовать как секретаря в повседневных делах сыскного агентства." Ниже стояла личная подпись императора.

И что нам с ней делать теперь? Дождавшись, когда бумага рассыплется в моих руках, я повернулся к Игульфрид. Она как раз удивленно рассматривала пепел, оставшийся от приказа. Еще бы – не каждый день такие банальные документы, как направление на службу, защищены такими сложными чарами, чтобы рассыпаться по прочтении.

Определенно, принимать решение о том, будет ли Игульфрид помогать во всех наших делах, или только тех, которые не выходят за рамки секретности, мы будем все вместе. А пока, в ожидании коллег я решил прояснить некоторые моменты:

– Простите, леди, но насколько мне известно, в эльфийских семьях поступать на службу в частные конторы, не принадлежащие оной семье не принято. Что определило ваш выбор?

– Ни одно из дел нашей семьи меня не привлекло. Я считала, что моим талантам найдут лучшее применение на государственной службе, но максимум чего я добилась – это назначения секретарем в вашу организацию. – Судя по тону девушки, она была не согласна с таким решением.

– И какими же талантами вы обладаете? – спросил я, не удержавшись и добавив в голос сарказма. Хотя иронизировал я зря – если у разумного глаза такого цвета, может он многое. Природные ведьмы на дороге не валяются. Похоже, мне просто захотелось ее слегка подначить. И она с готовностью заглотила наживку. Даже немного слишком – в комнате ощутимо похолодало и потемнело, а леди Игульфрид грозно нахмурилась:

– Моих талантов достаточно для того, чтобы разнести вашу халупу по камушку! Как вы считаете, вам этого достаточно?

– Я никоим образом не хочу сказать, что сомневаюсь в ваших способностях, леди. Но в нашей работе довольно редко приходится уничтожать постройки. Боюсь, я пока не вижу применения этому, безусловно, выдающемуся умению, – я уже не мог остановиться. Сам не знаю, что на меня нашло. Вероятно, неудачи последних дней негативно сказались на моем характере и чувстве такта.

Барышня разозлилась еще сильнее, и, похоже, собралась устроить настоящий катаклизм локальных масштабов, но тут, неожиданно, взвизгнула, и все прекратилось. Температура вернулась к норме, и освещение тоже, а леди Игульфрид с неразборчивыми восклицаниями. Вроде "Ух ты, какая прелесть", направилась к люку, ведущему в погреб. Возле люка с любопытством глядя на происходящее сидел крысодлак. Что удивительно, он совершенно не сопротивлялся, когда она бесцеремонно схватила его на руки и стала гладить. Раньше он подобное позволял только мне, да и то – не всегда. Я даже немного обиделся.

– Кхм, леди, я думаю, вы можете пока располагаться, а я вас временно покину. Дело в том, что мы по некоторым причинам сегодня не планировали начинать рабочий день так рано. Так что думаю, мне стоит вас ненадолго оставить, чтобы принять, кхм, более официальный вид. – Это я вспомнил о своем наряде. – Можете пока поискать на кухне кофе, там, кажется, было. Вам в любом случае придется его готовить, вы все-таки секретарем будете, уж не обижайтесь. Крыс, покажи леди, где находится кухня, раз уж вы подружились.

Барышня что-то зашипела мне в спину – я предпочел не вслушиваться, и поспешно поднялся наверх. Возвращался я уже будучи более-менее в порядке. Как внешне, так и внутренне.

Когда я спустился, кофе с кухни не пахло. С кухни пахло жареной колбасой. Но обрадоваться я не успел – сковородка, на которой шкворчала колбаса стояла перед нашей новоиспеченной сотрудницей, и колбаса с нее исчезала с поразительной скоростью. Отменный аппетит у барышни, шефу понравится. Крысодлак сидел на столе и с удовольствием делил с секретаршей завтрак, который он сам помог ей добыть.

Леди Игульфрид уставилась на меня с подозрением, видимо ожидая, что я начну возмущаться таким самоуправством.

Я возмущаться не стал, но кофе пришлось варить самому – как я и рассчитывал. А вот за колбасу было обидно – никогда мне не приходило в голову, что ее можно пожарить перед употреблением, и теперь так соблазнительно пахло, а единственная сковорода занята, да и колбаса, кажется, была последняя. Я вообще-то стараюсь следить, чтобы она не кончалась, но крысодлак следит, чтобы она не висела в подвале слишком долго еще более ревностно.

Пока я разбирался с кофе, я мучительно старался понять, что мне следует говорить. В голову ничего не приходило, и я уже совсем приготовился вещать что-нибудь банальное, чтобы потянуть время, но тут, слава богам, распахнулась дверь, и на кухне появился шеф.

– Ого! – завопил шеф, – Сарх я так понимаю, надежда на то, что эта леди – твоя новая подружка напрасно вспыхнула в моей трепетной душе? Тогда потрудись объяснить, что она делает на нашей кухне?

– Колбасу ест, шеф, разве не видишь? – печально вздохнул я, не обращая внимания на ощутимое похолодание. – Мою последнюю колбасу, между прочим.

– Аххахах, так тебе и надо. Хотя я сочувствую твоей утрате, конечно. Приятного аппетита барышня, не нужно так на меня коситься. Это ваша законная добыча, я не стану ее оспаривать. Но ты, Сарх, не заговаривай мне зубы. Лучше объясни, почему ты так спокойно относишься к этому вопиющему факту? Или это новая услуга для наших клиентов? "Если у вас проблема, которую мы можем решить, мы ее решим, даже если это всего лишь голод"? А что, мне нравится.

– Нет, дорогой шеф, ты ошибся. Вернее, это я виноват, не объяснил сразу, – я решил, что пора прекращать развлекаться, тем более, что леди, похоже, уже приготовилась рассердиться всерьез. – Разреши представить. Леди Игульфрид Рагнвер, наша новая секретарша. Леди Игульфрид – вы видите перед собой господина Огрунхая – он глава нашей организации, и это он решает, что именно вы будете делать, и на сколько оценить вашу помощь.

Леди Игульфрид привстала со стула и присела в книксене. Учитывая то, что на ней были одеты орочьи штаны, а не эльфийское платье, смотрелся книксен забавно. Шеф стал серьезен.

– Рагнвер, говоришь… Сарх, я не ошибаюсь, мы ведь с тобой идиоты, теряем квалификацию, и прохлопываем мимо ушей очевидные факты, так? – Спросил шеф, обходя леди по кругу, и бесцеремонно ее рассматривая – как будто лошадь на рынке, причем лошадь не первой молодости.

– Ты прав шеф, только ты забыл еще Ханыгу добавить в нашу компанию.

– Не, гоблин мог и не знать род Оттиля, ему простительно.

– Господа, я могу предположить, что вы так невзначай обсуждаете меня? – наконец не выдержала Игульфрид

– Именно так, девочка, но тебе придется с этим смириться. Так что возьми себя в руки и прекрати ворожить, тут скоро стекла инеем покроются. Я тебе больше скажу, мы сейчас дождемся нашего третьего, и пойдем по делам. А по дороге мы будем долго и со вкусом мыть тебе кости. Такова жизнь, ничего не поделаешь.

Девушка расслабилась, и температура резко вернулась к норме.

– Да мне по большому счету все равно, господа. Я только надеюсь, что предметом обсуждения будет не мой внешний вид.

– Нет, я серьезный, счастливый в браке орк, и гоблин, который что-то задерживается – тоже. Господину Сарху, конечно, не так повезло, но он у нас слишком уж деликатный и тактичный, так что тут можешь не волноваться. Из всей твоей внешности меня интересует только цвет твоих глазок и что нам в связи с этим от тебя ждать.

– Ну, вы, похоже, и сами все знаете. Я – ворожея. Все, что связано с природой дается мне проще, чем другим. Хорошо нахожу общий язык с животными, это у меня от мамы. Шаманизм, общение с духами – совсем чуть-чуть. Говорю с растениями – это от папы. Распознаю яды, могу помочь отравленному, если он еще не умер.

Я встрепенулся:

– А сама зелья составлять умеешь?

– Спрашиваете!

Я, боясь спугнуть удачу, побежал наверх, сопровождаемый язвительным шефовским "дорвался до игрушечки, болезный!" Когда я протянул девушке остатки своего зелья, того самого, "на крайний случай", она удивленно уставилась на меня:

– И кого вы этим травили? Неужели вы думаете, что я стану повторять что-то такое? Это же верная смерть! Да кто только согласился такое принять!

– Ты видишь этого идиота прямо перед тобой, девочка! – прокомментировал шеф. – Это он для себя, так что насчет моральных проблем можешь не волноваться.

Девушка посмотрела на меня, и поинтересовалась:

– А почему он еще живой? Там же от желудочно-кишечного тракта вообще ничего не должно было остаться!

– Не переживайте, леди, это действительно только на самый крайний случай. Если сможете сделать такое же, я буду вам очень благодарен! Понимаете, это как страховка.

Девушка с сомнением покачала головой, но обещала сделать все возможное.

– Я и сама знаю несколько полезных рецептов.

– И ты нам обязательно составишь список, чтобы мы знали, на что рассчитывать. Но я наблюдаю, как по улице движется наше зеленое недоразумение. Сейчас быстренько знакомитесь, и нам пора, а ты будешь тут обживаться. Бумажной работы у нас немного, но это если регулярно ее делать, а сейчас поднакопилось. Так что работа на ближайшее время у тебя есть. Хотя сейчас объяснять ничего не буду, некогда. Можешь просто обживаться. Вечером, если будет время. Главное – принимай посетителей, если кто-то заявится, и фиксируй.

– Господин Огрунхай, подождите! Я хотела бы сразу прояснить один вопрос! Я не для того пошла на конфликт с семьей, чтобы заниматься бумажной работой! Для того, чтобы работать секретарем необязательно быть ведьмой! Если я нужна вам только для этого – я заранее отказываюсь.

– Угрожает еще! – расхохотался шеф. – Я еще не решил, для чего ты нужна. Вот обсудим все с коллегами, и все тебе как есть расскажем. И если не понравится, то можешь идти и сообщить об этом своему дедушке, или самому императору, это уж не мое дело. А пока извини. Ханыга – это Игульфрид, она у нас теперь работает, Игульфрид – это Ханыга, последний из твоих начальников. Есть еще Свенсон, но он не твой начальник, да и работает у нас только на полставки. Все, мы ушли.

Мы направились в сторону дома господина Лайвеса, и шеф незамедлительно приступил к обещанному "мытью костей" нашей новой коллеги.

– Сарх, там по поводу девочки никакого пояснения не было в представлении? Что нам с ней делать?

– Ничего не было, шеф. Раскрывать или нет нашу основную деятельность – на наше усмотрение.

– Хм. Император, как всегда, темнит. Ладно, пусть пока как есть остается. Если девчонка заметит, что у нас не все прозрачно и задаст правильные вопросы – тогда посмотрим. А нет – так нет, пускай это вроде как экзамен будет. Вообще вроде ничего, не зануда, мне понравилась. Да и способности ее надо получше выяснить, если правда, что я о таких слышал – нам повезло. Может и окажется полезной.

Господин Лайвес действительно выглядел нездорово. Да откровенно говоря, выглядел он так, что краше в гроб кладут. Иной зомби дал бы господину Лайвесу фору. Судя по личному делу Ричард Лайвес был человеком пятидесяти пяти лет от роду. Но глядя на него я бы никогда так не подумал. Он больше смахивал на гоблина, умудрившегося прожить как минимум в три раза дольше. Абсолютно прозрачные волосы, кожа бледно зеленая, белки глаз желтого цвета. Супруга долго не хотела пускать нас в его спальню, и я вовсе не был удивлен. Не знаю, чем болен этот господин, но возникало опасение, что любое усилие, например требуемое на то, что бы открыть глаза, может стать для него последним. Говорить ему, конечно, тоже было трудно, и он был явно чрезвычайно обеспокоен нашим визитом.

– Неужели Стокс не справляется? – с трудом просвистел он. – Мне казалось, он довольно шустрый молодой человек. Когда я уходил, он уверял меня, что со всем справится. Да и что там не справиться? Работа у нас есть, но уж не настолько сложная.

– Все в порядке, господин Лайвес, это просто проверка, не более, – уверил его шеф. Мы просто хотели уточнить некоторые детали, не отраженные в отчетах, но, видя ваше состояние, думаю, помощь требуется нам не настолько сильно, чтобы вас беспокоить. – бесцеремонно высказался шеф.

– Да, этот недуг что-то никак от меня не отвяжется, такая досада. – устало прикрыв глаза прошептал начальник миграционной службы. Вероятно, мне придется в ближайшее время просить об отставке – и это еще до шестидесяти, какой позор! В моей семье никто не уходил на покой раньше восьмидесяти лет.

– Господин Лайвес, только один вопрос – поинтересовался Ханыга, – почему вы не обращаетесь к государственным лекарям?

– О, зачем мне государственный лекарь, если моя супруга до недавнего времени им и была? И только моя неожиданная болезнь заставила ее покинуть службу, чтобы полностью сосредоточиться на уходе за мной. Она одна меня и поддерживает. Сыну некогда, у него свои заботы. Ей, бедной, трудно приходится…

– Неужели? – изумился Ханыга, – Что ж, тогда это все объясняет.

В этот момент в комнату неслышно проскользнула леди Лайвес, и шепотом попросила нас удалиться – супругу пора было снова принимать лекарства. Мы послушно развернулись, чтобы уйти, но больной снова заговорил:

– Господа, прошу вас, не затруднит ли вас прислать мне результаты проверки? Все-таки не каждый день с нами случается ревизия, и я уверен, что это неспроста. – он повернулся к жене: Дорогая, будь добра, собери копии основных материалов, которые лежат у меня в кабинете, и передай этим господам. Возможно, это как-то поможет вам.

– Конечно, дорогой, я все сделаю завтра, и сама отнесу по тому адресу, который вы, господа ревизоры, мне укажете. А пока тебе пора принимать лекарство!

Дама слегка повысила голос, и мы поспешили ретироваться – уж больно суровый у нее был вид.

Некоторое время шли молча, а потом Ханыга задумчиво провозгласил:

– Странные какие-то дети у господина Лайвеса. Некогда им.

– Действительно, странно, зеленый. Может, навестим, раз уж все равно день почти свободный получился?

– Зачем?– я удивился.

– Да не нравится мне эта его болезнь. Как-то непонятно он болеет. Я вот думаю – надо бы родственников поподробнее расспросить.

– Действительно, непонятная ситуация. Но, может, надо было его жену спросить?

– Может, и надо было, но что теперь-то? Да и странная такая леди, похожа на строгую школьную учительницу. У меня от нее мурашки по коже.

Удивительно, но меня преследовали примерно такие же ощущения, и возвращаться, чтобы узнать подробности не хотелось. Тем более для того, чтобы задать какие-то непонятные вопросы о здоровье, которые нас, в общем, совершенно не касаются. А вот у деток и действительно можно узнать, и заодно напомнить об отце. Тем более, живут они, судя по досье, совсем недалеко.

И тут нас ожидал очередной сюрприз – младший господин Лайвес, как оказалось, уже более двух месяцев отбывает тюремный срок за избиение, как нам сообщила его жена. Ясно теперь, почему он не навещает отца, и понятно, что ему о проблемах сына не рассказали, чтобы не волновать лишний раз. Отвечать на какие-то вопросы супруга молодого преступника отказалась – ее право, да и все нас интересующее мы можем узнать у него лично. Нужно только получить разрешение у почтенной госпожи Гриахайи.

С этим мы, естественно справились быстро. Через час дело младшего Лайвеса, как и разрешение на посещение было уже у нас. Зачем нам так уж понадобилось с ним встретиться, никто из нас сказать не мог. Просто странная сложилась ситуация – отец тяжело болен, сын в тюрьме… Что-то слишком много напастей на одну семью. Тем более, что сын, как оказалось, не совсем в тюрьме. Днем он, как и прочие заключенные, занят на общественно полезных работах, а вечера проводит в тюремной больнице. Тюремный мозгоправ лечит нарушения психики, вызванные тяжелым сотрясением мозга, полученным при совершении преступления. А самое интересное – это совершенное преступление. Выяснилось, что Сын господина Ричарда Лайвеса, Фредерик Лайвес, заключен под стражу за то, что избил собственную мать.

– Что-то у меня в голове не укладывается. Такой положительный молодой человек. Приличная должность. С родителями давно не живет, но до последнего времени навещал их чуть ли не каждый день. И такое сотворил! Странно, очень странно, – причитал Ханыга. Мы с шефом тоже испытывали недоумение.

В любом случае, гадать было бессмысленно. Мы и не стали. Городская тюрьма – это совсем не то же самое, что каторга. Те, кого угораздило сюда попасть, как правило, не совершили ничего по-настоящему ужасного. Поэтому, и портить им жизнь слишком сильно никто не старался. Так что в крепости сидели мелкие воришки, пьяницы и прочий антисоциальный элемент. Каждый день они должны трудиться, для того чтобы окупить собственное содержание. Работы, на которые отряжают таких деятелей, не пользуются популярностью среди благовоспитанных горожан по причине низкой оплаты или малой престижности, но никакими ужасными условиями не отличаются. Половину городских дворников, ассенизаторов и могильщиков как раз и набирают из числа таких оступившихся. Некоторые из них, кстати, даже и не замечают особых изменений, так как вид деятельности до попадания в заключения и после у них один и тот же. Так что Фредерик был скорее исключением. Безусловно, такое непочтительное отношение к собственной матери, которое продемонстрировал юный Лайвес возмущает, но факт остается фактом – лишать свободы человека всего лишь за попытку избиения более, чем на четыре месяца никто не станет. Однако когда мы его нашли, возле только что отрытой могилы, выглядел он так, будто занимается этим скучным и беспросветным делом всю свою жизнь, и этим утром ему, наконец, сообщили, что следующая могила, которую он выкопает – будет его собственная. Такого тоскливого и унылого взгляда я не встречал даже у тех каторжников, которым предстояло пробыть на каторге всю оставшуюся жизнь.

По правилам допросы заключенных должны проводиться вечером, когда заключенные возвращаются в бараки (или, в случае Лайвеса – в лазарет). Но мы решили не тянуть время, а, разузнав, чем именно он занят, отправились на кладбище. Посчитали, что рабочая обстановка будет способствовать деловому настрою. Надзирающий стражник очень удивился нашему появлению – среди сотрудников стражи о нас до сих пор ходят легенды, но позволил отозвать в сторону одного из его подчиненных.

Наше появление вызвало слабое оживление на лице молодого человека. Шеф почему-то решил, что разговаривать с Фредериком должен я "Псих психа завсегда лучше поймет, так что давай, вперед, не подведи коллег". Я возмутился, но отношения выяснять не стал.

– Фредерик, не могли бы вы объяснить нам причины своего поступка? – начал я без обиняков. А зачем городить лишние словесные конструкции. Вряд ли он поверит, что мы зашли просто поинтересоваться его здоровьем.

– Я уже все причины объяснил. Мне не верят. Вы можете ознакомиться с ними в моем личном деле. Или у моего лечащего врача. – Он был так подчеркнуто неприветлив, что было ясно – сказать ему есть чего, и очень хочется.

– Спасибо за совет, мы обязательно им воспользуемся, но, все-таки для начала хотелось бы услышать все от вас. (На самом деле мы просто не успели ничего прочитать, но не сообщать же об этом)

– Ну хорошо. Повторю еще раз. Я напал на свою мать, потому что совершенно уверен, что это не моя мать, а кто-то, кто принял ее облик. И я это понял до того, как на нее напал, а не после, как это утверждает господин психиатр.

– И как же вы это поняли?

– Я не могу это объяснить. Она по-другому говорит, и говорит вещи, которые раньше она бы никогда не сказала. Она совершает поступки, которых моя мать не совершила бы никогда. Просто почувствовал и все. И мне показалось, что отец заболел из-за нее. Я сказал ей об этом. Она только посмеялась надо мной. Сказала, что отец все равно рано или поздно умрет. Я схватил ее за руки, и начал трясти, я просто не мог поверить, что она это говорит. Тогда она оттолкнула меня с такой силой, что я отлетел и ударился головой. Когда я очнулся, я был уже в страже. Я отлично помню, что все было именно так, а не то, что говорила им она. Но меня никто не слушал!

Парень отвернулся и всхлипнул. Мы с коллегами переглянулись. Дураку понятно, что парень слегка не в себе. Но вокруг этой семейки и правда что-то странное творится. Я задал еще несколько уточняющих вопросов, но Фредерик явно был не в состоянии больше говорить.

– Знаете, может, стоит вернуться в дом Ричарда Лайвеса, и все-таки поговорить с его супругой? – тихонько предложил Ханыга, когда младший Лайвес в очередной раз замолчал и ушел в себя.

– Неплохо бы для начала ознакомиться с материалами дела, – пожал плечами шеф, – но вообще да, все страньше и страньше. Дураку ясно, что у парня крыша не только съехала, но уже скрылась за горизонтом, и все-таки его матушка действительно ведет себя странно.

Мы попрощались с молодым человеком, и уже вышли за ограду кладбища, когда чуткий гоблин насторожился.

– Кто-то кричит!

Мы развернулись и быстро пошли назад. Причина криков стала понятна, стоило только пройти немного вглубь кладбища. Земля на некоторых могилах шевелилась.