Текст книги "Будни имперской стражи[СИ]"

Автор книги: Матвей Курилкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Правда, настроение наше вновь быстро испортилось. Как выяснилось, дальше проход не слишком‑то и расширялся. Шефу пришлось идти боком, нелепо изогнувшись, и, конечно, ни о какой свободе маневра речи не шло. Что будет, если шеф где‑то снова застрянет, не хотелось даже думать – пришлось бы возвращаться назад, и идти всем известным путем. Такая перспектива нас не вдохновляла. Тем не менее, мы хоть и медленно, но продвигались. Шеф вообще не замолкал, он то тихо, но очень проникновенно матерился, то просто сдавленно рычал, дрожащим голосом. Я даже начал опасаться за его душевное здоровье – такого испуганного орка я не видел никогда в жизни, а я их видел немало.

Шеф застревал еще не раз и не два, а мы с гоблином старались ему помочь не только физически, но и морально. В очередной раз, проталкивая его сквозь узкое место, я сквозь зубы бормотал:

– Да что ж ты какой толстый‑то а? Может уже на диету пора? Жрал бы поменьше, никаких бы проблем не было.

Шеф похоже приняв мое ворчание за чистую монету угрюмо оправдывался:

– У меня просто кость широкая, я же орк, а не эльфийка! Орку положено быть большим! Я и так больше четырех раз в сутки почти и не ем никогда!

– А то я не знаю, сколько ты жрешь. Да ты за один раз сжираешь столько, сколько я – за неделю.

– Мне нужно много энергии, я что, цветочек, чтобы солнечным светом пи…

Он замер не договорив, и стал резко вывинчиваться обратно.

– Что? Что такое? Не молчи, говори, что там происходит! – Очень спокойным голосом стал спрашивать я, судорожно размышляя, как бы мне извернуться и поменяться с ним местами. Пока я размышлял, гоблин уже вовсю действовал. Он вытащил из‑за пояса короткий кинжал, опустился на четвереньки и стал пробираться в узкое пространство между коленями орка. Я так и не понял, как ему это удалось, но, в конце концов, он оказался по другую сторону от шефа. Через пару секунд оттуда послышался его голос. От волнения акцент у него только усилился.

– Мъя ничего н видеть. Пчти. Мъя видеть тень, но тень быстро истчезла. Что видеть нчальник?

Шеф, похоже, уже переставший паниковать, и потому донельзя смущенный пробормотал:

– Да я и сам толком не понял. Мне сначала показалось, что там огромный паук на стене, а потом, что это не паук, а девка. Только странная какая‑то, и на четвереньках. Демоны знают что, короче. Кхм. Ладно, пошли, что ли.

Еще одно мучительное усилие, и нам удалось протолкнуть шефа дальше, а скоро мы, наконец, достигли конца перехода, и с облегчением вывалились в основную шахту.

Начальник мой, кажется, оценил разницу между шахтой и природной полостью, и теперь широкий, удобный, и, главное, рукотворный проход его уже не так угнетал. Мы решили сделать привал, чтобы обсудить наше дальнейшее движение и, конечно, происшествие в потайном переходе. Точнее, в основном последнее, так как дорогу мы обсудили еще у старика‑врачевателя. Пока мы разворачивали те скудные запасы провизии и воды, что у нас были с собой (а точнее то, что мы отобрали у погонщиков летучих зверей перед тем, как они улетели, под предлогом того, что нам, дескать по пустыне долго двигаться, а они через пару часов будут в городе), я стал расспрашивать очевидцев странного происшествия:

– Давайте, рассказывайте, что вы видели. Я‑то топтался сзади, и потому мне сказать нечего.

– Да что рассказывать, уже рассказал все. Лезу я через эту дырку, вдруг смотрю – глаза светятся. Жутко так. А потом вроде как лапы как у паука. Ну я напугался малость, и оно, похоже поняло, что его заметили. Шевельнулось, и я смотрю – а это вроде как баба, волосы длинные, и сиськи торчат. Худющая. Только бабы так на четвереньках не стоят, у этой колени вверх торчали, а не вниз. Тут зеленый пролез, а оно развернулось, и исчезло. Быстро так, и, главное не по полу, а по стене, натурально как паук.

– Я тож м'ло увидел. Тлько швелен'е какое, птом все. Бть может, это зверь?

– Ладно, гадать бессмысленно, – подытожил я – зверей тут в принципе не водится, но и про разумных, шныряющих по стенам, да еще и с вывернутыми суставами я еще не разу не слышал. Двинулись дальше? Тем более, что, я смотрю, ты, шеф, видимо от нервов уже все сожрал?

– И нечего на меня клеветать! – Возмутился шеф. – Вовсе не от нервов! Проголодался просто, да и что тогда жуешь ты, если все сожрал я?

Глава 5

И вот, наконец, мы снова на поверхности. Больше всех этому радовался шеф. Все‑таки его здорово угнетало подземелье. Мы вышли в пустыню совсем недалеко от крепости, и, благодаря тому, что рассвет еще только занимался, и ветер еще не поднялся, имели возможность ее подробно осмотреть. Крепость произвела на меня впечатление. Видно, что изначально вообще не предусматривалась возможность попасть в нее иначе чем по воздуху, так что в стене, окружающей крепость, нет ворот. Когда сюда пришли нынешние хозяева, стены портить они не стали, а просто создали специальный лифт. Сначала я долго не мог понять, для чего неведомым создателям сооружения понадобилось огораживать крепость такой мощной и высокой стеной. Ведь враг при желании мог попасть внутрь через многочисленные туннели и шахты, которые тянутся далеко за границы крепостной стены, и мы сами убедились, что контролировать все эти тоннели невозможно. Пара выходов рано или поздно появится. Но потом до меня дошло, что стены, как им и положено, защита от нападения. Только не вражеских армий, а песка. Уровень песка в течение суток изменяется очень сильно – к вечеру высота стен уменьшится больше, чем вдвое.

Итак, в крепость можно было попасть, только воспользовавшись специальным лифтом. Этот лифт представляет собой обычную деревянную платформу, приводимую в движение с помощью ворота. По правилам, возле лифта всегда дежурит часовой, поэтому обратить на себя внимание жителей крепости не составило труда. Стоило горластому орку проорать несколько приказов, перемежаемых крепкими словечками, как из‑за стены высунулась голова солдата, которая, глупо моргнув, тут же исчезла. Зато начал неторопливо спускаться лифт. Мы с товарищами неторопливо стали забираться внутрь, перелезая через высокие борта, когда солдат снова появился в нашем поле зрения:

– Господа, пожалуйста, побыстрее, я вас умоляю. Пока она снова не появилась.

– Кто должен появиться, демоны тебя сожри, – заорал орк, как раз помогавший Ханыге забраться на платформу.

– Не поминайте демонов, господин, пожалуйста, не накличте ее, – еще более испуганно закричал солдат.

Мы поторопились, хотя так и не поняли, о ком он говорил. Я забирался последним. Стоило мне оказаться на платформе, как она резко рванула вверх, причем двигалась гораздо быстрее, чем спускалась. Признаться, рывок был настолько резким, что мы еле удержались на ногах, что не преминул нецензурно прокомментировать не боящийся после подземелий даже темных богов орк.

На стене нас уже встречали. Кажется, солдатам о предстоящей инспекции ничего не было известно, по крайней мере, нам пришлось долго и упорно доказывать свое право находиться здесь, показывать свои документы и предписания, которые чудом сохранились после всех передряг, в которых мы успели побывать. На лицах солдат мы заметили облегчение пополам со страхом, что не могло не насторожить.

В крепости постоянно находится около двух сотен солдат. Этого и раньше вполне хватало, чтобы контролировать три тысячи заключенных, а теперь, я полагаю, им совсем стало нечего делать. Так же по плану там расположены десять больших, двухэтажных бараков, каждый на пятьсот человек, казарма, мало чем отличающаяся от тех же бараков, хозяйственные постройки, и отдельный дом для офицерского состава. Насколько мне известно, сейчас, как и всегда, весь здешний офицерский состав ограничивается одним комендантом, так что дом в полном его распоряжении.

Пока шеф разбирался с документами, я подозвал того солдата, который первым нас заметил.

– Скажи, уважаемый, – как можно доброжелательнее начал я, – почему ты нас торопил?

Солдат, похоже, напугался еще больше. Я не очень понял почему – толи ему страшно было называть причину, то ли, узрев мою аристократическую физиономию, стал опасаться наказания за то, что чем‑то не угодил такой важной персоне. Возможно, справедливы оба варианта. Солдат откашлялся, шумно сглотнул, а потом все‑таки выдавил:

– Да, ваше благородие, я за вас же боялся. Демоница по пустыне бегает, жуткая, как Мара сама, людей убивает, и нет спасенья от нее совсем. Я сам‑то не видел, но, другие видели. Так‑то она по шахтам все ползает…

Солдат осекся. Я проследил за его взглядом, и понял, что его остановило. Какой‑то капрал из встречающих внимательно смотрел прямо в глаза бедному солдату, и взгляд этот не обещал ничего хорошего. Да, неприятно. Конечно, про это загадочное существо я уже слышал от того старого мага, что мы встретили первым, да и Финн по дороге к выходу дополнил его рассказ, но по легенде‑то нам такие подробности неизвестны. Ясно, что капрал не хочет, чтобы мы с шефом узнали что‑то лишнее. Значит, тоже замешан? Интересно, насколько вообще солдаты вовлечены в то, что здесь творится? Ясно пока только, что комендант в этом по уши.

Пока я наблюдал метаморфозы на лице несчастного солдата, к нам подошел тот самый капрал:

– Вы не слушайте его, ваше благородие, это выдумки все. От скуки народишко мается, вот и воображает сказки всякие. А ты, волчья сыть, – повернулся он к солдату, – если еще раз при их благородии рот свой поганый раззявишь, на всю жизнь в караул у офицерских квартир пойдешь. Оставшуюся. А теперь пшел вон!

Мне очень не понравилось, как он произнес это "оставшуюся", и, особенно то, как отреагировал на это солдат. Он, похоже, только колоссальным усилием воли удержался на ногах, настолько его потрясла эта угроза. Дрожащим голосом он пробормотал что‑то вроде "такточнгспдинкапрал", развернулся, и, спотыкаясь, побежал прочь. Судя по замысловатой траектории, он даже не особо видел, куда бежит. Я понадеялся, что он в таком состоянии не свалится со стены, а сам подошел к заканчивавшему разбираться с бумагами шефу.

Прежде чем идти общаться к коменданту, нам предложили отдохнуть с дороги, и привести себя в порядок. Почему‑то для этого нам выделили две четырехместных квартиры в одной из казарм, а не одну из комнат в доме коменданта, которая по идее полагается нам по статусу – все‑таки мы не кто‑нибудь, а инспекторы из столицы! Все тот же капрал объяснил это тем, что, дескать, как раз недавно господин капитан затеял ремонт в доме офицеров, который сейчас и проводится силами каторжан. Дескать, жить там сейчас совершенно невозможно, ремонтом не затронута только та часть, которую занимает непосредственно комендант. Мы вежливо покивали, хотя я, почему‑то ни на грош не поверил объяснениям капрала. Судя по задумчивому виду шефа, и скептическому хмыканью гоблина, мои товарищи не поверили тоже.

Тем не менее, мы с большим удовольствием "свершили омовенье", как выразился все тот же Ханыга, а так же переоделись в одежду, предоставленную нам расторопным капралом. Не знаю уж откуда, но у него нашлась гражданская одежда не только на мою достаточно стандартную фигуру, но и на шефа с Ханыгой. Хотя, это я удивляюсь скорее по привычке, которая осталась со мной со времен жизни за границей. Здесь‑то представители разных рас – не редкость, так что и удивляться, что нашлась подходящая одежда нечего. Орк с гоблином, по крайней мере, не удивились.

С почти всей старой одеждой я расстался без сожаления, оставил только свой пояс, и куртку, с которыми мне не хотелось расставаться по вполне понятным причинам. Кому же захочется расставаться с их содержимым? А в предложенных нам вещах, конечно, не было никаких потайных карманов. Прятать в сумку оружие, которое может понадобиться в любой момент, было бы глупо. Впрочем, ни куртка, ни пояс не слишком пострадали за время нашего путешествия – они переживали передряги и пострашнее, причем без особого ущерба для своего внешнего вида. Хорошая работа. Эти вещи шили специально для меня лучшие портные нашего дольмена, задолго до того, как я стал изгоем в своем роду. И материал у них уникальный – ткань спрядена из паутины арахнов – огромных, полуразумных пауков, которых используют еще и в качестве вьючных животных, и для охраны, и которые водятся только в дольменах сидов. Подозреваю, что их и создал‑то кто‑нибудь из моих далеких предков – иначе, как объяснить, что нигде больше эти создания не встречаются?

Коменданта звали Элим, и он производил именно то впечатление, о котором говорил мэр Уррока. Напыщенная высокородная сволочь. Кабинет его был роскошен. Хозяин кабинета красовался в явно пошитом на заказ мундире, подчеркнуто безупречном. Он был чем‑то похож на Флинна, возможно, легким проблеском безумия в глазах, или спокойной уверенностью в движениях. Только Флинн был похож на волка, а комендант – на паука. Внимательного, терпеливого, убежденного, что добыча сама придет к нему в сети. Разумные боятся пауков именно из‑за этой их спокойной уверенности. Сам я, как и любой, кто родился в дольмене, где полно гиганских пауков, такими фобиями не страдаю. Комендант вежливо поприветствовал нас обоих, но на стул кивнул мне. Стул в кабинете только один, так что шефу предстояло постоять. Думаю, комендант посчитал, что я – главный. В некоторых семействах эльфов принято считать, что представители светлорожденных, к которым относят и сидов, больше достойны высоких должностей, чем все остальные. В империи такие предрассудки не приветствуются, но, что бы уничтожить их окончательно потребуется много времени. Возможно, даже больше, чем потребовалось бы для того, чтобы просто искоренить старшие расы. Говорят, саму империю основал светлорожденный, но он никогда не выделял представителей своей расы, и вообще, приняв бразды правления, отказался называть себя эльфом. По традиции, каждый новый император, к какой бы расе он ни принадлежал, отрекается от своей расы, что бы никому не было обидно и что бы ни у кого не было незаслуженных преимуществ. И хотя мне трудно поверить, что ни одному из императоров не пришло в голову как‑то укрепить позиции своих соплеменников, я слышал, что эта система работает вполне успешно.

Тем не менее, я постарался не злить шефа, и не стал садиться. Шеф тоже. Я решил, что постараюсь молчать, предоставив выкручиваться шефу. Шеф представился сам и представил меня. Осознав свою ошибку, его высокоблагородие перестал обращать на меня внимание, и, скрепя сердце, обратил свой взор на шефа. Думаю, ему было неприятно, что он вынужден отвечать на вопросы какого‑то орка. Я мгновенно преисполнился отвращения к коменданту – мне слишком долго пришлось общаться как с соплеменниками, так и с представителями других рас, так что я прекрасно знал цену таким взглядам на жизнь. Пока я пытался справиться с собой, шеф начал расспрашивать господина Элима. Вопросы его не отличались хитроумием, и заковыристостью, хотя я на собственном опыте знаю, что если уж шеф перестает притворяться валенком, ему трудно что‑то противопоставить. Оно и понятно – нам сейчас никак нельзя было выводить коменданта на чистую воду, иначе мы вполне могли в ближайшее время вернуться в катакомбы, да к тому же в кандалах. А может, и просто исчезнуть. Однако и комендант не стремился отвечать на вопросы. Оправившись от изумления от такого странного состава комиссии, он стал отвечать многословно и очень подробно, но его ответы не несли в себе практически никакой полезной информации. На вопрос о поднявшейся заболеваемости солдат комендант ответил, что заболеваемость обычная, люди просто устали. Рассказ про сбежавшего стражника вообще никак не прокомментировал – стражник умер и похоронен, кого вы там нашли я не знаю, но не могли ли судари из столичной стражи ошибиться? В общем, разговор ясности в ситуацию не привнес. Все его ответы были шиты белыми нитками, и комендант, похоже, был настолько уверен в себе, что даже не пытался придумать ложь поубедительнее. У меня создалось неприятное впечатление, что он даже не был бы против, чтобы его вывели на чистую воду прямо сейчас – тогда ему не придется тратить время на бесполезные увертки, а просто и без затей прикопать нас где‑нибудь в шахтах, и спокойно дожидаться следующих ревизоров. В конце концов, мы с шефом торопливо распрощались с его высокоблагородием. Думаю, задержись мы еще немного, кто‑нибудь обязательно проговорился бы о чем‑то из того, что мы знать не могли, тем самым здорово облегчив коменданту жизнь.

Выйдя из здания, мы оба с облегчением выдохнули.

– Демоны побери, стажер! – проворчал шеф. – У меня возникло ощущение, что это ко мне приехала инспекция, а не к нему! И это я изо всех сил скрываю толпу скелетов в шкафу! Давно я не чувствовал себя так глупо! Ты образованный, скажи, как такое может быть?

– Насчет того, что мы поменялись ролями, это да, очень заметно. Такое ощущение, что стоит нам выдать свою осведомленность, и нас мгновенно похоронят. Возможно, даже живьем. По‑моему, это говорит о том, что господин Элим уже ничего не боится. Такое впечатление, что все, что хотел, он уже сделал, так что разоблачение не слишком нарушит его планы. А мы ведь, кроме того, что "что‑то не так", на самом деле ничего не выяснили. Нас, вообще‑то интересует четыре вопроса: Что за порошок, которым устроили завал, зачем коменданту еще какой‑то минерал, какого демона боятся заключенные, и почему солдаты боятся коменданта? Возможно, вопросов на самом деле больше, а может статься, наоборот – ответив на один, мы ответим на все остальные. Тогда бы только не ошибиться с поиском ответов, что бы цепочку не удлинять, – задумчиво пробормотал я.

Весь день мы с шефом слонялись по замку, и пытались что‑то выяснить. Ничего интересного узнать так и не удалось. Похоже, жители крепости и сами не очень понимали, что происходит вокруг. Вообще, солдаты явно находились в угнетенном расположении духа – то и дело вспыхивали ссоры, и офицеры с трудом их подавляли. Такое ощущение, что они и сами находились на грани истерики. А вечером мы ужинали в своих покоях, и обсуждали увиденное за день, а так же пытались выработать план действий. Комендант приглашал нас на ужин, но мы отказались, объяснив это тем, что слишком утомились в дороге. Насколько мне известно, господин Элим был не слишком доволен таким нашим решением. В целом, ни у меня, ни у шефа никаких дельных идей не было. Мы вяло обсуждали увиденное за день, но ничего полезного придумать не могли. Неожиданно подал голос Ханыга, который весь день крутился на кухне и в прачечной:

– А я дмаю, над следить ночью за кмендантом. Слдаты бъятся ночной стражиу йго пкоев. Сржанты как нказание даж использъют это. Я слышал, там крик какий‑то, чары. И даж не всегда чсовых утром нходят. Ногда пропадают они. Я дмаю так: я незаметен, мне нд подобраться пближе, я тогда выясню, и вам расскажу.

– А что, это, кстати, не дурацкая мысль – воскликнул орк. Я молча вытаращил на него глаза:

– Ты чего, шеф, с ума сошел? Я, конечно, могу понять энтузиазм нашего проводника, но…

– Ты идиот, стажер? Никто и не говорит, что это и правда ОН должен туда лезть. А вот мы с тобой вполне могли бы. Надо только разработать план. Нет, ну ведь что‑то же делать надо, и побыстрее. А то я здорово опасаюсь, что во время очередной встречи с комендантом, уже он начнет нас допрашивать, а нам даже и рассказать нечего будет!

Я задумался. В таком виде эта идея выглядит немного лучше. Все равно, конечно, не фонтан, но лучше, чем отправить туда Ханыгу. Хотя нет, Ханыге‑то как раз поучаствовать все равно придется, раз уж вызвался. Тащить большого и шумного орка на тайную операцию глупо – он совсем не умеет двигаться бесшумно, да и вообще – слишком велик. Я даже представить себе боюсь шефа, пытающегося передвигаться на цыпочках. Об этом, я ему и сообщил. В моей интерпретации план выглядел так: пока Ханыга отвлекает стражей, я незаметно проникаю в особняк коменданта, а уже там веду скрытное наблюдение. Каким образом – будет ясно на месте. В общем, план был далек от совершенства, но после не слишком ожесточенных споров был принят всеми. Даже шеф смирился с тем, что ему в этом плане места нет – думаю, он и сам понимает, что скрытное наблюдение – явно не его специализация.

До отбоя оставалось еще пара часов, и мы решили провести это время с пользой – поспать. Все‑таки с тех пор, как мы выбрались из катакомб прошло уже довольно много времени, и мы это время провели не лежа на диване, так что отдых был необходим. Даже больше, чем пару часов – нужно будет подождать, когда все уснут.

Ночью крепость как будто совсем вымерла. Обычно в такого рода заведениях жизнь движется и по ночам – солдаты, по идее не слишком перетруждаются за день, поэтому у них остаются силы на то, чтобы допоздна играть в кости, баловаться тайком пронесенной выпивкой или развлекать себя какими‑нибудь другими нехитрыми способами. А здешняя крепость как будто вымерла. На улице нет никого, окна построек не светятся. Вдалеке, на крепостной стене, которая освещена факелами, можно заметить фигуры часовых, и все. Окна остальных строений темные, и тишина. Светятся только окна покоев коменданта. Мы с Ханыгой подкрались чуть поближе, и наблюдаем за главным входом. Его охраняют двое часовых, и вид у них донельзя несчастный. Стражники явно боятся того, кого охраняют – они не приближаются к дверям, движутся немного поодаль от здания, смотрят больше на него, чем в темноту вокруг. И вид у них, если честно, забавный. Взрослые, плохо выбритые мужики в кольчугах и при оружии жмутся друг к другу, как котята на ветру. Думаю, отвлечь их не составит труда.

Я просигнализировал гоблину, чтобы он начинал. Он проворно отполз от меня на несколько метров вправо и вперед, оказавшись на самом краю освещенного пространства. Приподнялся немного и так, на полусогнутых, тихонько прошуршал еще на десяток шагов вправо, по‑прежнему не выходя на свет, но и не отдаляясь от освещенной территории слишком сильно. Стражи насторожились. Ханыга замер ненадолго, а потом снова перебежал еще на несколько шагов. Для часовых он выглядел, как неясная тень на краю видимости. Вообще‑то по правилам, один из часовых должен был отправиться в сторону источника беспокойства, и попытаться выяснить, в чем дело, но стражникам, похоже, явно было глубоко наплевать на правила. Один из них негромко, дрожащим голосом проговорил: "Кто здесь?" Ханыга, конечно, не ответил, просто снова перебежал еще на несколько шагов. Солдаты обреченно переглянулись. В них явно боролись страх, и чувство долга. Страх говорил, что им совершенно нет никакого дела до каких‑то неясных теней, которых они, в принципе, могли и не заметить. Чувство долга требовало выяснить, что это за тени такие. В конце концов, они решили пойти на компромисс. Игнорировать потенциального нарушителя они не решились, но и действовать по правилам им не хватило мужества. Поэтому они просто отправились посмотреть, что же там такое случилось вдвоем. Видимо, так они чувствовали себя увереннее. Мы, в принципе, как раз этого и добивались, правда, я не рассчитывал, что получится так легко. Ханыга, думаю, сможет водить их за нос еще достаточно долго для того, чтобы я успел сделать то, ради чего, собственно, мы это и затеяли.

Главный вход мне не нужен. Не думаю, что он охраняется, но днем я заметил на дверях внушительный засов. Полагаю, сейчас этот засов закрыт, так что открыть дверь для меня не представляется возможным. Возможно, шеф смог бы, если бы хорошенько разбежался, он и не такое может, но, пожалуй, без крайней необходимости проверять бы не стал, тем более, что тихо в этом случае точно не получится. Неважно, меня устроит любая стена, из тех, в которых есть окна, конечно. Мне нужно на второй этаж – окна на первом закрыты ставнями, а вот на втором, почему‑то не озаботились. Прислушиваясь краем уха, не возвращаются ли солдаты, я подбежал к стене. Мой штатный арбалет был заряжен кошкой, с укрепленным на ней концом тонкой веревки еще перед выходом "на дело", так что возиться долго не пришлось. Я выстрелил практически вертикально вверх, и подергал за веревку, проверяя, хорошо ли она укрепилась. Укрепилась вполне пристойно. Вообще, я мало знаю профессионалов, которые смогли бы метнуть кошку так тихо и незаметно. Тут есть сложности. Во‑первых, кошка, да еще с укрепленной на ней веревкой летит далеко не так предсказуемо, как арбалетный болт, неопытный стрелок вообще вряд ли сможет послать ее в нужную сторону так точно, что бы она не только долетела туда, куда предполагается, но и не звякнула при приземлении. А во‑вторых, только попасть мало, нужно еще и проследить, чтобы она за что‑нибудь закрепилась. Тем не менее, мне это удалось почти идеально – у нас, сидов, искусство тайного проникновение в почете, и хотя обучаться ему не обязательно, каждый уважающий себя мальчишка считает своим долгом тренироваться до полного автоматизма. Тем более, что в наших подземных городах это умение может пригодиться с очень большой долей вероятности.

Убедившись, что веревка закреплена надежно, я шустро полез к облюбованному мной окну. Естественно, конец веревки не остался болтаться у земли – неизвестно, когда вернутся часовые, так что лучше не давать им лишних поводов для беспокойства. Поэтому не нужную мне веревку я аккуратно наматывал на локоть по мере того, как забирался наверх.

Мне невероятно повезло. Заглянув в окно я увидел за ним коменданта. И то, чем он занимался, мне совсем не понравилось. Впрочем, я с самого начала подозревал что‑то такое, так что сильно не удивился. Тем не менее, увиденное мне совсем не понравилось. Откровенно говоря, "не понравилось" очень слабо характеризует мои чувства. Комендант проводил магический обряд. Я не слишком хорошо разбираюсь в магии, но тут и совершеннейший дилетант сообразил бы. И обряд этот явно не относился к числу разрешенных. Ни в государствах людей, ни, даже, в гораздо более либеральной в этом отношении империи. Потому что в обряде этом использовались человеческие жертвы. Нет, я, конечно, слышал, что в тайных подземельях императорского дворца тоже иногда творятся всякие неприятные вещи, но, даже если это и правда – то, что разрешено императору не разрешено его подданным. Впрочем, я сомневаюсь, что в императорском дворце происходит что‑то по‑настоящему плохое. А вот здесь как раз оно и происходит, это еще слабо сказано. Комната, в которую я заглянул была лишена какой‑либо мебели. Совершенно пустая комната, на полу которой расчерчена замысловатая фигура. Расчерчена чем‑то красным, хотя, думаю, можно сказать определеннее – кровью. Тем более, что мне хорошо видно, откуда эта кровь взята – по углам комнаты лежат три человека в одежде каторжников, все со вспоротыми животами. Судя по виду, крови в них не осталось ни капли, и несмотря на это, они все еще живы, и явно страдают. Еще три каторжника пока целы, они стоят напротив коменданта, глупо улыбаясь. Явно зачарованы. Сам комендант, в ослепительно белых одеждах, с перевязанными белой лентой волосами стоит напротив этой троицы с окровавленным ножом и явно читает какое‑то заклинание. Мои познания далеко не так обширны, чтобы понять, что это за заклинание. Господин Элим очень сосредоточен. Ему явно тяжело дается это заклинание, по лицу его градом катится пот. Думаю, обладай я магическим зрением, я мог бы и ослепнуть – комендант явно сейчас собирает всю энергию, которую активно генерируют своими страданиями несчастные, что лежат на полу. Да мне и без всякого магического зрения здорово не по себе. Вот, повинуясь повелительному жесту эльфа, стоявшие до сих пор неподвижно каторжники расходятся по указанным им местам. Ритуал, похоже, подходит к своему завершению – все они одновременно поднимают маленькие, стилеты, и аккуратно перерезают сами себе сонную артерию. Кровь бьет из их шей фонтаном, ее много – очень, очень много, гораздо больше, чем можно предположить, глядя на этих субтильных доходяг. Она растекается по полу и по стенам, оставляя чистым только самого коменданта. Она просачивается в щели, и уже течет по внешней стороне дома, и вот она уже стекает на землю, растекаясь все дальше. В темноте кажется, будто это и не кровь вовсе, а какая‑то непонятная, черного цвета жидкость. Но запах не дает ошибиться, пахнет именно кровью. Пальцы, которыми я судорожно вцепился в подоконник, скользят в сочащейся в щели крови, но я терплю, и продолжаю наблюдать. Вот первые ручейки достигли соседних строений, и поведение жидкости становится совсем уж неестественным – она течет вверх по стенам, затекая внутрь здания через дверь и окна. Неожиданно я вижу, что на мне крови тоже многовато. Она течет вверх по рукам, затекая под одежду, и неуклонно движется к лицу. Вот тут мне стало дурно, я с трудом удержался от того, что бы немедленно разжать руки, и свалиться на землю. Мне хватило самообладания, что бы освободить руку только после того, как я уцепился за веревку, обмотав ее вокруг ноги. Свободной рукой я тщательно отирал губы и нос, стараясь, чтобы колдовская кровь не попала внутрь – а она стремилась именно к этому. Мои старания не слишком помогли. Все, что мне удалось – это плотно зажать нос и рот, перекрыв доступ не только страшной жидкости, но и кислороду. Все закончилось, когда я думал, что сейчас задохнусь. Безумный океан крови исчез еще быстрее, чем появился. Я заглянул в комнату, перед которой так и провисел все это время, надеясь, что мои судорожные движения комендант так и не заметил – все‑таки он был занят колдовством. Комната тоже выглядела так, будто в ней не творилось только что отвратительное колдовство, ни крови, ни трупов, ни рисунков на полу – идеальная чистота. И только комендант, устало ссутулившись, стоит там же, где и стоял во время ритуала. Только теперь он смотрит мне в глаза, и как‑то очень нехорошо улыбается.

Глава 6

Очнулся я уже в катакомбах. Руки были связаны за спиной, и с двух сторон меня держали те двое солдат, что стояли в карауле перед домом коменданта. Солдаты, кряхтя, тащили меня в неизвестном направлении.

– Эй, мужики, – проговорил я, – вы куда меня тащите?

– О, очнулся, – проворчал тот, что справа. – Вы, ваша милость, изволили шпионить за господином комендантом. Он разозлился сильно, велел вас убить.

– Понятно. А тащите куда?

– Так ведь это, в колодец вас тащим. Тут неподалеку трещина есть в земле, мы туда трупы сбрасываем. И вас туда же отправим. Вы уж извините, ваша милость, мы бы и не стали, да только господин комендант строго велел.

– Ясно. А вы знаете, что он, вообще‑то, не имеет права приказывать меня убить? Я же инспектор из столицы! Вас за это накажут!