Текст книги "Будни имперской стражи[СИ]"

Автор книги: Матвей Курилкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

– Это мы в курсе, ваша милость. А только никак не можно приказ коменданта нарушить. Только подумаешь о таком, так прямо аж сердце заходится. Вы уж не серчайте, ваша милость, мы бы ни за что, да никогда. А только нельзя. Господин комендант он ведь много чего нехорошего делает, а только никак мы не можем его приказаний нарушать, вы уж извините. А вы это зря так быстро очнулися. Его превосходительство, вас увидемши приложил чем‑то своим магическим, и сказал, что мы теперь до самого колодца не очнетесь. Так и не нужно было, ваша милость. Так бы и умерли во сне, ваша милость, а теперича вот мучиться будете.

Нда. Ответ на один из наших животрепещущих вопросов, я получил. Что‑то на этой каторге мне встречается слишком много любителей запрещенного колдовства. Сюда бы, конечно, профессионального колдуна, он бы сказал точнее. Надо бы спросить стражников, они последствия Элимовых экспериментов ощущают на себе. Хотя, меня больше интересует, как же я теперь буду выкручиваться. Неприятная ситуация. Честно говоря, как ответить на этот вопрос я пока не слишком представляю. Связан я качественно.

– Эй, конвоиры!

– Да, ваша милость, чем вам помочь? Может, ручки затекли?

Я удивился такой заботе, но виду не подал:

– Да, затекли. Веревку ослабьте, а?

– Никак нельзя ваша милость, – сокрушенно вздохнул второй. – Его превосходительство строго настрого вас приказал не развязывать, а так и скинуть.

Демоны бездны! Ладно, я и не рассчитывал.

– Вообще, я другое спросить хотел.

– Так спрашивайте, не стесняйтесь. Уж постараемся перед смертью‑то уважить вас, – они даже слегка замедлили ход, и перехватили меня поудобнее.

– Вы мне расскажите, чем таким вам господин комендант угрожает? Вы же знаете, что рано или поздно все закончится, и вам в любом случае, придется отвечать. Давно бы собрались, да бунт подняли. Вон, с каторжанами объединились бы…

– Ох, ваша милость, это вам легко говорить про бунт. А вы видели, чего он по ночам творит? Мы тут все прокляты, и не токмо бунт, даже если доложим кому – помрем в муках. Да ведь, и пытались уже. Парни, кто совсем отчаялся, уходили пару раз из города, бежать пытались. Оно ведь как, прямого приказа ослушаться никак нельзя, а ежели чего не приказали, что в принципе, можно и попробовать. Хитрил народ, пытался чегой‑то выдумать. А только его благородие и тут предусмотрели. Мы ить, ваша милость, даже помыслить чего плохое против господина Элима не можем. Как чего замыслишь нехорошее – болеть начинаешь, ни еда, ни вода в глотку не лезет, кровью, уж простите за подробность, блевать начинаешь. Думали, ежели от него подальше убежать, так и колдовство ослабнет. А только никому, видать, не удалось это. Чем дальше от каторги этой проклятой, тем нам хуже и хуже становится. Даже в Урроке болеть начинаем. А и доложить ведь никому нельзя! Только рот раскроешь, и все – сразу замертво падаешь. Везде клин, ваша милость!

– А как же ты мне все это рассказываешь? – удивился я такому несоответствию.

– Так ничего удивительного, ваша милость. Соль‑то, она, как известно, колдовство не любит, не пускает через себя. Так что каторжанам ничего, считай, посвободнее нас будут. А только и им не легче, своих страшилок хватает.

– Что за страшилки?

– А это, ваша милость, уж извините. – Стражник даже говорить стал тише, – не накликать бы!

Я замолчал, не зная, чего еще спросить.

– Служивые, а зачем он все это устроил‑то?

– Так то нам и самим неведомо, ваша милость. А только мыслим мы промеж собой, что не просто так чудит комендант, ой не просто…

Мы помолчали, спустя какое‑то время, я снова подал голос:

– А долго до колодца‑то вашего?

– Да всего ничего, ваша милость. Вон за тем поворотом и будет. – Конвоир как‑то смущенно помолчал, но, видимо, решился. – Вы это, ваша милость, мы тут поясок ваш себе захватили, очень уж содержимое понравилось. Так вы уж не серчайте, вам оно все равно на том свете не пригодится, а нам радость, – он даже не поленился виновато заглянуть мне в глаза.

– Хорошо. Не буду серчать.

Надо сказать, не смотря на весь драматизм, ситуация меня рассмешила. Таких вежливых палачей я еще не встречал. Поворот тем временем приближался, но солдаты внезапно замедлили шаг и насторожились. Из‑за поворота доносилось легкое похрустывание камней, так, как будто, кто‑то очень быстро шагает. Солдаты переглянулись, дружно бросили меня на землю, так же дружно развернулись, и побежали в обратную сторону. Все это молча, но с выражением крайнего ужаса на лицах. А через секунду я понял, что их так напугало. Из‑за поворота выскочило существо. В первый момент мне показалось, что это гигантский паук, но я сразу осознал, что впечатление ложное. Существо передвигалось на четырех конечностях, но это явно были ноги и руки, просто вывернутые локтями и коленями вверх. Кроме того, у него были явно антропоморфное тело, женское тело. Голова ее была низко опущена к полу, и было непонятно, как она может что‑то видеть – длинные волосы подметали неровный пол пещеры, и закрывали весь обзор. Тем не менее существо передвигалось быстро. Очень быстро. Я беспомощно валялся как раз посередине между убегающими солдатами, и несущимся на меня чудовищем. Честно говоря, я ни секунды не сомневался, что сейчас тварь нападет на меня, даже зажмурился от ужаса, но через секунду почувствовал, как существо пронеслось мимо меня. Я его явно не заинтересовал, видимо, меня решили оставить на потом – далеко убежать связанным я никак не мог. Я кое‑как развернулся и стал наблюдать за происходящим. Неизвестная нечисть как раз догоняла первого из стражников, который как раз чуть‑чуть отстал от своего более проворного коллеги. Когда до стражника оставалось не более двух шагов, существо плавным движением поднялось на ноги. С легкими щелчками руки и ноги провернулись в суставах встав на привычные места, а потом оно вытянуло руки, схватило солдата за голову и плавным движением повернуло ее на сто восемьдесят градусов. Уже мертвый солдат пробежал еще пару шагов, и грузно свалился на пол. Передний стражник, услышав звук падения обернулся на бегу и закричал. От ужаса у него отнялись ноги, и он повалился на четвереньки. Кажется, он уже не верил, что ему удастся спастись, но остановиться не мог. Так на карачках он прополз еще пару метров, пока его не догнало это жуткое существо. Опускаться снова на четвереньки она не стала, просто подпрыгнула к самому потолку разработки, и оттуда приземлилась коленями прямо на спину преследуемому.

Стражники успели убежать довольно далеко от меня, но даже издалека я услышал хруст ломающихся костей. Существо медленно поднялось на ноги, и развернулось ко мне лицом. Теперь я мог ее хорошенько рассмотреть. Это действительно оказалась женщина, глядя на ее маленькую, но вполне симпатичную грудь спутать было невозможно. Впрочем, никакого возбуждения я глядя на нее, конечно, не почувствовал, и дело даже не в том, что она только что прикончила двух человек, и, возможно, собиралась прикончить меня. Ее в принципе было трудно воспринимать, как женщину. Ее движения были движениями хищника, но не разумного существа. Вы же не испытываете сексуального возбуждения, глядя на самку леопарда? Если испытываете, то я вам сочувствую.

Я в очередной раз подумал о том, что сейчас умру. И, как выяснилось, в очередной раз ошибся. Непонятное существо медленно подошло ко мне вплотную, и остановилось. Она откинула волосы, которые закрывали ее лицо, и я ее, наконец, узнал. Трудно описать чувства, которые я испытал, поняв, кто передо мной, я был в смятении. Страх, удивление, обида, злость – я был полностью дезориентирован, и вообще не понимал, как отреагировать на эту неожиданную встречу. Это была она – та, из‑за кого моя жизнь полетела ко всем демонам бездны. Моя первая, злосчастная любовь. Та женщина, которая обманула меня, заставила в нее влюбиться, и, пользуясь моей наивностью, добывала сведения о моем народе, которые передавала своим нанимателям. После того, как я узнал о предательстве, я не разыскивал ее, и не думал, что мне снова доведется с ней встретиться. Больше всего мне хотелось забыть о ней так прочно, как только возможно. Вымарать из памяти всю эту историю. Как ни крути, я действительно провалил задание, и виновата в этом Лира. А теперь она снова здесь, только узнать ее очень трудно. Раньше Лира ничем не отличалось от обычной женщины – эльфа. Она была умна, хитра, и, думаю, неплохо обращалась с оружием, но за пару секунд голыми руками уничтожить двух взрослых, сильных мужчин, неплохих бойцов, ей бы не удалось. Я немного взял себя в руки, и всмотрелся в лицо девушки чуть внимательнее. Так и есть – я все‑таки ошибся. Это не Лира. Это вообще не эльф. Странное существо было очень похоже на Лиру, так, как могла бы быть похожа сестра, или дочь, но это была не она. Пока я ошеломленно пялился на девушку, она наклонилась ко мне, и разорвала веревки, которые стягивали мне руки и ноги, а потом настороженно уставилась мне в глаза.

Молчание начало затягиваться, и мне не пришло в голову ничего лучше, чем спросить:

– Ты кто? Ты не Лира?

Девушка вздрогнула при звуке этого имени, и уставилась на меня желтыми, совсем не эльфийскими глазами. Глаза, если честно, больше всего походили на волчьи.

" Не Лира. Продолжение Лиры". Зазвучало у меня в голове. Я слышал о таком – это телепатия. Говорят, так общаются между собой демоны. Каждое слово отдавалось в голове болью, да так сильно, что я даже поморщился.

"Знаю. Больно слушать. Не умею колебать воздух. Говорю мыслью. Больно, но не умрешь. Терпи."

Значит, говорить она не может. Впрочем, мысли ее тоже трудно понимать.

– Я понял. Ничего, я потерплю. Ты расскажешь мне, кто ты?

"Продолжение Лиры. Ее память. Ненависть Лиры. Айса."

Понятнее не стало. Что значит продолжение Лиры? Может быть дочь? Сомнительное утверждение, но я спросил.

"Дочь. Продолжение Лиры. Память Лиры".

Все равно непонятно. Я попытался собраться с мыслями. Сделать это трудно, потому что каждая мысль, которую передает эта загадочная "Память Лиры" вызывает дикую головную боль. Что ж, попробуем зайти с другой стороны:

– Как ты здесь появилась?

"Лира была здесь. Хозяин камня на песке мучил. Лира умерла. Я продолжение Лиры".

Сначала я вообще не понял, какой смысл несет этот набор слов, но спустя пару секунд, сообразил. Камень на песке, это, видимо крепость, а хозяином она назвала коменданта. Получается, она как‑то оказалась в Империи, да еще на каторге? И комендант ее убил? Эти вопросы я и озвучил. Девушка моргнула, а потом я закричал от боли, и повалился на пол, зажав голову руками. В голове у меня одна за другой возникали картины.

Я рассматриваю свои руки, скованные кандалами. Напротив комендант Элим, рассматривает меня с каким‑то плотоядным любопытством. Я слышу вопрос:

– Откуда же в наши края занесло такую прекрасную леди?

Картинка меняется.

Я нахожусь в каком‑то помещении. Подвале. Я знаю, что мне отсюда не выбраться и даже криков моих никто не услышит. Скоро придет Элим, и все опять повторится. Все тело болит, и особенно – живот. Он не должен так болеть.

Картинка снова меняется.

Я умираю. Но нечто у меня внутри живет. Скоро оно сожрет меня окончательно. Но оно тоже чувствует мою боль, и оно так же ненавидит коменданта. И оно гораздо, гораздо сильнее меня. Ублюдок где‑то ошибся. Не нужно было ему сажать меня в этот подвал. Я умираю зная, что он не переживет меня надолго.

И опять смена декораций.

Я лежу на холодном, сыром полу. Чувствую беспомощность. Я чувствую печаль. Часть меня умерла – вот она лежит, и больше не чувствует боли. Ее силы и боль дали мне жизнь. Ее чувства стали моими. Нужно убить врага. Но сначала нужно уйти. Стены, покрытые красноватым мхом. Вверху крохотное отверстие. Мне его хватит.

А потом я потерял сознание. Очнувшись, я понял, что снова лежу на полу штольни, а в голове у меня больше нет чужих памяти и мыслей. Немного отойдя от ужасной головной боли, я снова обрел способность соображать и видеть. Значит, Лиру убил комендант. Не знаю, как она попала на каторгу, но то, что я увидел, многое объясняет. Похоже, комендант не только любитель черной магии, но и садист. Чужие воспоминания уже совсем потускнели, но меня все равно передернуло от ужаса и отвращения, которые испытывала лира. Голова раскалывается, но вопросов еще слишком много. Придется еще потерпеть.

– Я понял. Скажи, почему ты убила солдат?

"Слуги врага. Желаю убить врага. Убить всех слуг врага".

– Я понял, почему ты убиваешь солдат. Но ты убивала еще и каторжников. Они не слуги врага.

"Идут со слугами Врага. От них страх. Добыча".

– А почему тогда ты не убила меня? Или еще убьешь?

"Жить. Лира помнит. Нежность. Смех. Печаль". С этими словами Девушка потянулась ко мне, и провела ладонью по щеке.

"Ты не умрешь. Поможешь убить врага. Месть. Поможешь уйти".

Мне стало печально.

– Ты хочешь убить коменданта, а потом умереть?

"Убить врага. Жить. Уйти тьма". Повторила она, и обвела рукой вокруг. "Выйти наверх".

Она хочет выбраться из катакомб. И вообще из каторги. Судя по всему она безумно опасна, вот только я все равно рад, что она не собирается умирать. Я прикрыл глаза и оперся головой на стену шахты. Нужно подумать. Если честно я думал не о том, что я буду делать, а о том как. Я уже не сомневался, что коменданта я убью. Дело не только в мести за мою бывшую возлюбленную. Еще увидев то, что он там творит, я понял, что его надо убить, и как можно быстрее. Никакого суда, никакой тюрьмы. Господин Элим любит власть больше, чем жизнь. По крайней мере чужих жизней он ради власти не жалеет. Пусть тогда будет готов потерять свою. А подумать нужно о том, как это осуществить, и что делать с моей нежданной союзницей. Не думаю, что такое существо, как она, легко уживется с людьми, даже такими либеральными, как граждане империи. Как‑то я опасаюсь, что она и не попытается ужиться. Демонам свойственно убивать людей, а не уживаться с ними. Нет, я не буду сейчас думать об этом. Сначала я подумаю о том, как мне выбраться наверх, и встретиться с комендантом. И еще интересно, что там поделывает мой драгоценный шеф, вместе с не менее драгоценным гоблином, пока их подчиненного и коллегу убивают солдаты, а потом спасают демоны. Ох, боюсь, как бы они дружно не попытались уничтожить меня, как только увидят. Комендант вполне может им приказать, а они вполне могут попытаться выполнить приказ – неизвестно, удалось ли моим товарищам избежать действия сегодняшнего ритуала.

Никаких оригинальных решений мне в голову не пришло. Я слишком мало знаю. Нужна информация. Размышляя, я совсем забыл о своей странной собеседнице. Когда моего колена коснулась ее рука, я вздрогнул и раскрыл глаза – она, так и не изменив позу, внимательно смотрела на меня.

– Что?

"Ты поможешь?"

– Да, я помогу. Я как раз думаю о том, как бы это сделать. – Надо сказать, общение с моей странной собеседницей перестало так сильно отдаваться болью в голове. Толи я привыкаю, толи она как‑то помягче научилась передавать мысли. – Нам ведь как‑то надо пробраться в крепость. А ты, наверное, и сама видела, что выход на поверхность перекрыт очень хорошо. Впрочем, думаю, нам надо сейчас пообщаться Флинном. Скажи, ты ведь следила за нами, когда я и мои товарищи появились здесь первый раз?

"Так. Ты знаком. Я вспоминала. Смотрела".

– Тогда, возможно, ты видела тот проход, через который мы вышли на поверхность в прошлый раз?

"Так. Только там не пройдем. Нужно в крепость. Слуги врага больше не помогут тебе попасть туда".

– Я знаю. Просто около того выхода остался один человек, который, возможно, сможет нам помочь. Нам нужно встретиться с ним. Не могла бы ты показать дорогу к нему?

"Да. Я иду. Никто не смотрит. Ты не видишь, никто не видит, но я иду".

Я сначала не понял о чем это она, но потом мне все стало ясно. Когда мы двинулись в том направлении, в котором указала "продолжение Лиры", Айса, как она сама себя называет, я почти сразу потерял ее из виду. Она прекрасно умела маскироваться, это во‑первых, а во‑вторых, передвигалась не только по полу, но и по стенам, и, кажется, даже по потолку. При этом заметить ее было очень трудно. Я знал, что она рядом, и все равно, крайне редко мне удавалось ее замечать. Тем не менее, с дороги я не сбился – перед каждым поворотом, мне вежливо сообщали, в какую сторону идти. Сам я за дорогой почти не следил. Я вспоминал Лиру.

Родился я в хорошей семье, этого не отнимешь. Не просто в семье высокородных сидов, а самой, что ни на есть, правящей семье. По человеческим меркам я был принцем. Не наследным, конечно, наследником был мой старший брат, но тем не менее, я был гораздо более знатен, чем многие мои бывшие сородичи. До совершеннолетия я прожил в замке своего рода, в своем дольмене. На меня возлагали большие надежды. Матушка моя, правительница дольмена, одна из немногих сидов понимала, что наше добровольное отрешение от мира не идет сидам на пользу. Она давно налаживала контакты с государствами людей, налаживала торговые связи, но до настоящего выхода из изоляции было далеко. Меня готовили для того, чтобы упрочить связи с внешним миром. Я должен был стать первым послом сидов в людских государствах. Именно поэтому во мне пытались воспитать некоторую толерантность по отношению к представителям других рас, даже мой наставник – неслыханное дело – был человеком. Меня с детства обучали не только обычным для сида дисциплинам, но и внешней истории, ораторскому искусству и диалектике, географии, и прочим наукам, которые могли пригодиться мне как послу. И я был хорошим учеником. Когда я достиг совершеннолетия, меня отправили ко двору одного из мелких человеческих правителей в качестве посла. Чтобы на практике укрепил свои знания.

Тогда‑то и начались проблемы. Я влюбился. И предмет влюбленности выбрал, надо сказать, очень неудачный. Во‑первых, она была эльф. Влюбиться в представительницу вражеской расы – что может быть более постыдным? Тем не менее, весь ужас ситуации заключался в другом. Эта дама была вовсе не такой невинной девой, как мне представлялось. Это была прожженная интриганка, агент одного из эльфийских кланов, очередное задание которой как раз и заключалось в том, чтобы вытянуть из новоиспеченного посла как можно больше информации о загадочном народе сидов, который успел стать почти мифическим – настолько долго о нем не было слышно в мире. Вот она и должна была выяснить побольше о неожиданно появившемся новом игроке на политической арене. Под игроком я, конечно, не себя подразумеваю, а свой народ. Ловушка была не слишком изощренной, но наивному юноше из сидов оказалось достаточно и того. Так что лопухом я оказался порядочным. Конечно, за мной было кому присматривать, так что дело не успело зайти достаточно далеко. После очередного сообщения одного из тех, кто по заданию моей матушки должен был меня контролировать, меня просто отозвали обратно домой. С позором. Но, если бы я был только лопухом, ничего бы не случилось. Я, кроме всего прочего был жутко упрям и обидчив. В нашей семье не принято говорить по душам. Хотя это не принято ни в одной из семей сидов. Так что мне не стали ничего объяснять. "Ты провалил задание, сын. Ты не принес пользу роду. Ты потерял лицо. Мы скорбим, сын" – все, что сказала мне моя мать. Это означало, что теперь я волен заниматься чем угодно, но в пределах родного дольмена. И, конечно, никаких ответственных заданий. Никаких поездок в большой мир. Никаких встреч с моей возлюбленной. "Ах, вы со мной так?! Ну тогда нам с вами не по пути, дорогая матушка", подумал я. Вслух не сказал, да. Я был дурак дураком, но ума прикинуться паинькой мне хватило, как и не пороть горячку а просидеть пару месяцев дома, за семью замками. А вот когда матушка уверилась в том, ребеночек успокоился, и больше не бесится, и немного ослабила контроль, тогда‑то я и сбежал. В общем, дальше много чего было. Как только о моем побеге стало известно в широких кругах, почтенные предки были вынуждены публично отказаться от родства со мной. Так что позор лег не на весь клан, а только на мою больную голову.

А позор – это серьезно. Хотя мне, конечно, тогда и в голову не могло прийти, что настолько. Я, видите ли был отчасти огражден заботливыми матушкой от суровых реалий нашего благородного существования. На меня стали охотиться. И в первую очередь, родное семейство. Потерявший лицо – теряет власть, это хоть и неписанный, но закон, и мои достопочтенные родственники, конечно, не могли себе такого позволить. Я, если честно до сих пор удивляюсь, как это мне удалось все‑таки унести от туда ноги. Совсем не удивлюсь, если это как раз упомянутый выше Локи мне так пофартил. Я, все‑таки, просто не ожидал таких гонений. Дурачок. Но на побеге из дольмена, конечно, ничего не закончилось. Честь, она штука такая, часто крови требует. Особенно фамильная. Да, мальчик сумел уйти из дольмена. Охотиться в открытую за ним больше нельзя. Но есть же еще такие замечательные люди, как наемные убийцы! Ох, полагаю, гильдия наемников неплохо на мне заработала, да. Задаток‑то платят именно гильдии, наемнику достается только окончательный расчет. Или не достается. Если вдруг жертва каким‑то чудом уцелеет, да еще убьет охотника. А задаток обратно не возвращают, конечно. А мне даже удалось от пары убийц отбиться. Первое, что я сделал после того, как сбежал – наведался ко двору короля, у которого раньше был послом. Я пытался найти свою любимую, но любимую я не нашел, зато выяснил про нее и про себя некоторые подробности. Например то, что она шпионка, а я – юный влюбленный идиот. Там меня эти убийцы и нашли, сначала один, а потом второй. Третьего я дожидаться не стал – вступил в наемную армию. В так называемый иностранный легион.

Я много думал об этой женщине с тех пор, как моя жизнь так изменилась. Конечно, я ее больше не любил, но и возненавидеть так и не смог. Я думал, мне удалось хоть немного ее забыть, но, как выяснилось, это не так. Обида и разочарование никуда не делись. Я прекрасно понимал, что использовать меня было ее заданием. Понимал, что мне нужно было быть хладнокровнее, и не смешивать личные отношения и работу. И мне было очень горько и обидно, что она пользовалась моими чистыми, светлыми, почти детскими чувствами так хладнокровно и жестоко. Оказывается, это не совсем так. Оказывается, она меня помнила. Наверное, ей была приятна искренняя любовь такого мальчишки, каким был я. Конечно, ни о какой взаимности речи не шло, но совсем бесчувственной она не была. Мне стало легче от этого вывода. Раньше я думал, что Лира – просто профессиональный шпион, что все ее чувства подчинены одному стремлению – хорошо выполнить работу, за которую ей заплатили. Я уже давно пережил свою "великую любовь", а вот того, что я настолько ошибался в предмете этой любви, пережить никак не мог. Теперь оказалось, что не такая уж она была бесчувственная. Наверное, теперь, я смогу наконец‑то с ней попрощаться окончательно. Я узнал, даже, как она умирала. Я не чувствовал горечи потери, я уже давно и прочно был уверен, что никогда ее больше не увижу. Но мне было остро обидно, что она умерла страдая. И я точно знаю, когда смогу оставить, наконец, в прошлом свою любовь – когда посмотрю в глаза умирающему коменданту.

Глава 7

Флинн очень удивился, когда увидел меня. Он, конечно, прекрасно контролирует собственные эмоции, но я по глазам понял, что мое появление для него настоящий сюрприз. Но сориентировался он быстро.

– О, рад вас снова видеть, господин стражник, – иронию в его приветствии было почти невозможно заметить. Почти. – Что заставило вас снова спуститься в это гадкое место? И где ваш глубокоуважаемый начальник?

– Я тоже рад, что нам удалось снова встретиться, господин Последний Закат. Но, боюсь, что посетить вас мне пришлось не по своей воле. Я здесь оказался по приказу коменданта после того, как мне удалось стать свидетелем одного серьезного нарушения закона с его стороны. Моего старшего товарища не было рядом, когда это произошло, и потому он никак не мог предотвратить эти деяния. И теперь я пришел, чтобы снова попросить у вас помощи. Как вы догадываетесь, мне очень хочется снова встретиться с комендантом, и я сомневаюсь, что он будет столь любезен, что спустится в шахты ради этой встречи. Таким образом, мне нужно снова попасть в крепость. И сомневаюсь, что теперь мне удастся это сделать с поверхности.

– Хм. Я с удовольствием помогу вам, но, надеюсь, у вас есть план. Потому что для меня совершенно неочевидно, как можно прорваться через охрану. – Флинн явно сомневался в возможности прорваться в крепость.

– К сожалению, плана у меня нет. Есть только набросок плана. Уважаемый Флинн, на скольких из ваших подчиненных я могу рассчитывать? Дело в том, что прорываться, похоже, придется силой.

– Только на тех, кто согласится идти добровольно. И я сам расскажу им о причинах и цели нашего прорыва. Нет‑нет, я уверен, что вы скажете правду. Но вот как вы ее преподнесете… Я не сомневаюсь, что вы сможете увлечь моих товарищей. Вы знаете, Сарх, это в моих интересах, чтобы они согласились. И в другие времена я бы сам постарался их обманом заставить сражаться. Но не теперь. Раньше я всегда был одиночкой. Здесь мне пришлось организовать группу, и теперь я за них в ответе. Так что говорить буду я.

– Как угодно. Это действительно ваша обязанность. На бой в любом случае должен звать командир, тем более на бой безнадежный. Я только хочу, чтобы вы им рассказали, чем таким незаконным занимается комендант. – Я замолчал, надеясь, что Флинн заинтересуется. И он меня не подвел:

– Неужели вам удалось это выяснить?

– Не полностью, к сожалению. Но одно могу сказать точно – он совершает ритуалы. На крови. Подозреваю, полученную силу он использует для того, что бы привести солдат к абсолютной покорности. Они боятся его гораздо больше, чем смерти. Правда, зачем ему это нужно, я пока не понял. Но, наверное, это как‑то связано с тем минералом, который вы ему добываете вместе с солью.

– Так получается, эта мерзкая сволочь действительно обделывает свои делишки за наш счет? И зачем ему это нужно? Просто потешить свое самолюбие? Мы тут часто задаем себе этот вопрос. Действия коменданта не похожи на действия безумца, но мы упорно не можем понять, чего ради он творит все эти непотребства?

– Ну, мне‑то как раз показалось, что он не очень хорошо контролирует свои действия. Но я могу и ошибаться. Кстати, вам, как и другим заключенным, можно сказать повезло. Можете не верить, но вы здесь живете гораздо свободнее, чем ваши надзиратели наверху. Вы хотя бы думать можете что захотите. Вряд ли им нравится выполнять его приказы, так что по большому счету, мы будем убивать невиновных, околдованных людей. – Я упорно возвращал разговор к интересующей меня теме. И еще. У меня есть союзник. Вы ведь слышали про тварь, которая убивает солдат?

– Слышал, конечно. Только она и каторжниками иногда не брезгует.

– Может быть. У всех свои недостатки. Важно, что она тоже очень не любит коменданта. Это одна из первых его жертв. Вернее ее дочь. Не спрашивайте, как это, я сам не понимаю.

Флинн уставился на меня очень внимательно:

– Ты что же, господин стражник, с ней… беседовал? – от удивления он даже забыл о своей подчеркнутой вежливости, – Может, ты и помочь ее нам уговорил?

– Я не уговаривал. Ей нужно то же, что и всем нам. – Я сам не заметил, как "Дочь Лиры" оказалась за спиной Флинна. – Оглянись.

Флинн медленно оглянулся, и все‑таки сдержался, не вздрогнул. Но ощутимо напрягся и приготовился к бою. Потом расслабился и болезненно сморщился – ясно, разговор начался. Я не стал мешать.

Через некоторое время он снова повернулся ко мне.

– Хорошо, уговорили. Судя по слухам, эта, гм, госпожа, достаточно страшный противник. Но я все равно слабо понимаю, как нам использовать этот козырь? Не думаю, что ей по силам просочиться сквозь стены!

– А вот тут есть и у меня кое‑какие соображения. – Неуверенно пробормотал я. Идея и в самом деле не казалась очень надежной, – Если все пройдет гладко, у нас есть шансы. Скажите мне, господин Флинн, так ли уж нам нужно пробегать к этим воротам через этот, как вы его называете коридор смерти?

– Хм. Если мы хотим попасть к воротам, то больше никак не получится.

– А зачем нам попадать к воротам?

Флинн непонимающе уставился на меня.

– За тем, что это единственный выход из этой демоновой норы. Мне казалось, вы пришли ко мне, чтобы я помог вам отсюда выбраться?

– Правильно. Только мне еще интересно, а те стражники, которые контролируют коридор, они как попадают туда, откуда они этим занимаются?

– У них отдельный вход, а отсюда к ним попасть нельзя… Стоп! Ты что, решил проломить стену?

– Ну да, кивнул я. По‑моему, идея ничего.

– А ведь и правда, – кивнул убийца, – конечно, если нам удастся проломить вход в эти демоновы служебные помещения, нас все равно всех перестреляют… Но с другой стороны, вместе с этой проворной леди, это становится не так уж сложно. Может быть, вы еще придумаете, как быстро проломить стену? Или вы надеетесь, что мои ребята поработают кирками под перекрестным огнем?

– Есть у меня одна мысль. Серьезно кивнул я. Проломить стену, это как раз самое простое. Странно, что вы до сих пор не догадались.

Мы с Флинном, и еще пятнадцатью каторжниками – цвет личной гвардии Флинна стояли на выходе в круглую пещеру. На другом конце этой пещеры можно было легко рассмотреть часть прохода, ведущего на поверхность – факелов здесь было гораздо больше, чем в других пещерах. Что, впрочем, вовсе неудивительно – стража должна хорошо видеть, что происходит на вверенном участке. Мы тоже все отлично видели. Как раз сейчас каторжники заканчивали нагружать тяжелую металлическую телегу добытыми ископаемыми. Во время обсуждения плана я предлагал Флинну заняться погрузкой самим. Что может быть естественнее – группа каторжников загружает телегу, и толкает ее к выходу. Но Флинн категорически забраковал эту мысль. Объяснил, что очередь на погрузку расписана между кланами каторжников, и что никто обычно не стремится занять чужую очередь. А против попытки сделать что‑то не по правилам взбунтуются сами каторжники – обратно эта телега должна возвратиться груженая припасами и водой, конечно, если те, кто наверху принимает руду, будут довольны содержимым телеги. Так что таиться нам пришлось не только от стражников. Теперь я удивлялся, что мне так легко удалось убедить Флинна помочь. Ведь в случае неудачи наказаны будут не только нарушители, но и вообще все жители подземелий.

По сигналу Флинна, мы с ним начали осторожно подбираться в сторону выхода. Я знал, что где‑то над головой, снова неестественно вывернув суставы ползет по потолку Айса, но, конечно, почувствовать это не мог никоим образом. Остальная группа пока осталась позади.