Текст книги "Будни имперской стражи[СИ]"

Автор книги: Матвей Курилкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

По неизвестным причинам нам повезло. Может быть, меня действительно впечатлила возможность потерять деньги, и я, наконец, сконцентрировался, а может, и не было здесь моей заслуги, но очередное игровое задание нашлось рано утром, как только я явился на службу. Я наткнулся на подсказку совершено случайно – во время посещения уборной я задрал голову к потолку, и заметил маленькую стрелочку. Стрелочки не было еще вчера. Не знаю, было ли это начало пути, или начало я пропустил, но дальше все было просто. Мне показалось, даже, что у начальства отказала фантазия – в прошлые игры найти "задание на ночь" было само по себе нетривиальной задачей. Например, в прошлый раз немногим удалось заметить, что в очередном приказе, вывешенном на доску объявлений, некоторые буквы или целые слова плохо пропечатаны. Во‑первых, эти приказы в принципе мало кто читает, а во‑вторых, все знают, что самописец в управлении барахлит. Тем не менее, некоторые все же проявили внимательность и смекалку, и расшифровали надпись. Мы тогда очень гордились Ханыгой – он первый обратил на подсказку внимание – возможно, потому, что по‑прежнему дисциплинированно читает все вывешенное на доске объявлений. Правда, вместе с похвалой бедолага получил еще и порцию ругательств – он так радостно рванул от доски объявлений в наш кабинет, что все встречные не менее радостно рванули читать приказ.

Сегодня все было гораздо тривиальнее. Находя стрелочки в самых неожиданных местах, я постепенно спустился в морг. Свенсон, слегка удивленный тем, что я никак не отреагировал на его радушное "привет, давно тебя не было, чаю хочешь?", задумчиво проследил взглядом за тем, как я лезу в ячейку номер двенадцать, второго сверху ряда. Дело в том, что над каждой из встреченных мной стрелок указывалось расстояние в шагах до следующей, а над последней, которую я встретил уже буквально перед дверью морга, оно было что‑то уж слишком велико – двести двенадцать. Намек был слишком толстый, не сообразил бы только идиот.

– Послушай, Сарх, я, конечно, ничего не имею против того, чтобы ты чувствовал себя как дома, но ты мне все‑таки, объяснишь, может быть, зачем тебе так срочно понадобился этот бедный гном? Он уже давно ждет безутешных родственников, которые добросовестно отправят его в печку, но вы с ним не настолько похожи, чтобы я мог предположить, что ты относишься к таковым!

– Спокойно, Свенсон, я не претендую ни на останки бедолаги, ни даже на его честь. Там должна быть подсказка…

– А, ваши дурацкие игры. Вот уж не подумал бы, что ты так увлечешься!

– Я бы тоже ни за что не подумал. Мне просто нравится мой нынешний доход, и я совсем не хочу, чтобы он стал меньше.

Пока мы препирались, я успел найти задание на ночь – оно было написано карандашом прямо на полке, чтобы прочесть его пришлось даже сдвинуть труп. Да, начальство попутно тренирует отсутствие брезгливости у сотрудников. Впрочем, от этого недостатка я избавился еще будучи наемником в человеческих государствах. А заключалось задание в том, чтобы найти штаб квартиру ордена справедливости, и арестовать магистра. Причем арестовать нужно было так, чтобы остальные члены ордена, и тем более простые обыватели ничего не заметили. То есть похитить тайно. Да и сам арестованный не должен знать, кто же это его арестовал. Задача на первый взгляд странная, но объясняются странности просто – высокое начальство, заинтересовавшись новыми деятелями, решило использовать игру для того, чтобы разузнать про орден поподробнее. Не удивительно, что операция должна быть тайной – во‑первых, пока никаких официальных обвинений предъявить ордену стража не может – законы не нарушены, а говорить индивидуум может что угодно, пока слова свои он не начнет подтверждать делом. Зря только они решили для этого игру использовать – задачка и так может оказаться не слишком простой, а если еще учесть, что группы захвата будут соперничать межу собой, то как бы она совсем не провалилась. Впрочем, насколько мне известно, дураков в управлении не водится, и свои интересы выше интересов дела ставить никто не станет, так что если две какие‑нибудь команды окажутся в одно время в одном месте, то свои усилия они просто объединят, если, конечно, сумеют вовремя сориентироваться. Впрочем, эту штаб квартиру, прежде всего, хорошо бы найти.

Уяснив для себя задачу, я обратил, наконец, внимание на Свенсона:

– Ты, помнится, что‑то там про чай говорил, великий повелитель мертвых?

– Великий повелитель – это тавтология, тебе не кажется, дружище? – задумчиво спросил меня тролль, прочитав, в свою очередь задание, и вернув полку с покойником на законное место.

– Кажется. А еще мне кажется, что ты не хочешь поить меня чаем, и я уже практически готов начать обижаться.

– Нет, начинать обижаться не надо. Чаем я тебя сейчас напою. А ты меня за это просветишь об этом ордене. Сижу тут в своем подземелье, обо всех новостях узнаю с запозданием. Какой это справедливости они добиваются?

– Не ко мне вопрос. Про этот орден пока вообще непонятно. Я, знаешь ли, лозунги только в пересказе слышал. Что‑то там про тоталитарный режим. От их кровавой диктатуры хотят народ освободить, кажется. – важно сказал я, присаживаясь за стол и наполняя чашку. – И не спрашивай, почему диктатура такая кровавая. У нас, кажется смертных приговоров уже больше полугода не выносили. И, если хочешь знать, мы, как служащие стражи, являемся псами этого самого кровавого тоталитарного режима. Ты как, сильно меня боишься? В защите нуждаешься? А хотя ты и сам пес…

– Очень. Каждый раз после твоего посещения приходится штаны менять. Чаем вот поить заставляешь постоянно, опять же. Кто ж ты еще, как не кровавый пес? Да еще вымогатель, – серьезно кивнул Свенсон. – Ладно, я и так понял, что это какая‑та очередная бредятина. Ты мне подробности лучше расскажи. От чего конкретно защищают, какими методами, сколько народу в ордене?

– Подробностями я тебя не порадую. Я сам об этой организации узнал только два дня назад, причем совершенно случайно. Ходят какие‑то ненормальные по кабакам и объясняют народу, как сильно его притесняет нынешний тоталитарный режим, и, в особенности, долгоживущие.

– Вот те раз! А чего по кабакам‑то? Знаешь, я, конечно, давно никуда не выбирался, но, помнится, народ в них как‑то не слишком расположен о политике говорить. Не за тем туда ходят, или это я от жизни так отстал?

– Да знаешь, есть предположение, что приди они с этим на рыночную площадь, так могут ведь и ребра намять. Народ‑то у нас все больше спокойный, да и к юродивым терпимо относится, но межрасового напряжения никому не хочется. Вот они и по кабакам и перебиваются. Хотя, конечно, не совсем понятно, какого результата они ждут. Очень мне сомнительно, что кто‑то может рассчитывать, что их всерьез слушать станут.

– А знаешь, может, они не того добиваются на самом деле? – неожиданно серьезно спросил Свенсон. – Смех смехом, а что‑то про равенство и братство между всеми расами империи стало много разговоров. Раньше как‑то без них обходились, а теперь смотри, всех это волновать стало. Не буду каркать, что что‑то такое затевается, но интерес к теме явно подогревают. Так что может, и правильно начальство на этих психов внимание обратило. Психи‑то они, конечно, психи, но, может статься, и они кому‑нибудь нужны. Так что вы, правда, поищите их главного. Интересно было бы с ним побеседовать.

– Ох, что‑то я сомневаюсь, что допрашивать его тебе поручат, мастер, получающий ответы. Сказать‑то он тебе все скажет, да только как его потом в презентабельный вид привести?

– А ты, друг мой, неужели думаешь, что я только с этими железками работать могу? Эх, где тебя только учили? Некромантия, между прочим, очень многогранное искусство, чтоб ты знал. Так что, думаю, расскажет все, что знает, а потом о своей говорливости благополучно забудет. Главное, обеспечьте посещение этим милым существом моего рабочего места.

– Мы постараемся – скромно ответил я, и, решив, что пора бы уже доложить шефу о своем успехе в выяснении задания отправился в свой кабинет.

Следующие два дня мы усиленно искали представителей ордена. Найти кого‑то из них сходу не получилось, что и не удивительно – организация явно не слишком многочисленная, и постоянного места для выступлений и агитации у них нет по понятным причинам. Впрочем, сам по себе процесс поиска всем понравился – что может быть лучше, чем просиживать рабочее время в многочисленных кабаках и трактирах. Мы решили, что раз уж мы один раз почти наткнулись на разыскиваемого в ресторане, то и дальше искать следует там же. Чтобы не привлекать лишнего внимания, и увеличить площадь поисков, решили разделиться, и удача снова улыбнулась Ханыге. Вечером, сидя в одной из гоблинских "грибниц" он стал свидетелем пламенного выступления одного из активистов ордена справедливости. Грибницами гоблинские трактиры называют потому, что грибы – излюбленная пища гоблинов. Гоблины готовят из грибов любые блюда, вплоть до сладких десертов, и используют даже такие виды грибов, которые всеми прочими расами считаются жутко ядовитыми. Самое же известное гоблинское блюдо – отвар из рыжих поганок запрещен к продаже всем, кроме самих гоблинов – на тех оно действует как легкий наркотик, наподобие слабого вина, в то время как представитель любой другой расы становится рабом отвара чуть ли не с первого глотка. И все равно находятся охотники попробовать.

Внимательно выслушав проповедь, наш зеленый товарищ проследил, как проповедовавшего вежливо выпроводили из заведения, пообещав в следующий раз проделать то же самое используя ноги не только для того, чтобы довести человека до выхода, но и для придания ему нужного ускорения. После чего Ханыга, расплатившись, проследовал за объектом слежки на улицу. Тот как раз торопливо, но сохраняя достоинство, заворачивал за угол, так что проследить маршрут его движения для незаметного гоблина не составило труда. Пронаблюдав до середины ночи за входом в невзрачную избушку, находившуюся в трущобах, Ханыга пришел к выводу, что штаб квартирой ордена это строение быть не может, и потому бросился докладывать о результатах поисков домой к шефу. Шеф, хоть и не слишком довольный побудкой среди ночи, похвалил гоблина, отправил его продолжать наблюдение и наказал ждать, когда его сменит "этот длинноухий бездельник". Это он меня имел ввиду, конечно. А примерно за час до рассвета заявился ко мне, и отправил на смену гоблину.

Домик действительно был невзрачный, лучше и не скажешь. Вроде бы и бревна крепкие, и крыша не худая, но общее впечатление почему‑то производит на редкость угнетающее – особенно в сочетании с окружением – точно такими же, похожими друг на друга домами с маленькими окошками, покрытыми облупившейся краской, неухоженными палисадниками, и покосившимися заборами. Квартал этот построили для сирот, погорельцев и прочих обездоленных. Но те, у кого есть голова на плечах и кто мог совладать со своей ленью, в трущобах надолго не задерживались – в империи работа находится любому, и оплачивается она достаточно хорошо, для того, чтобы можно было подыскать для себя что‑то получше. А вот лентяи, пьяницы, заядлые игроки и другие беспутные наоборот, частенько перебираются сюда из более благополучных районов.

Я старался наблюдать за домом, при этом не привлекая к себе внимания. Первые пару часов я просидел в ветвях дерева, стоявшего прямо напротив дома, укрывшись маскировочным плащом. Человек, за которым мы наблюдали, что‑то там такое делал по хозяйству, кажется, готовил завтрак.

Последнее время я здорово расслабился, работая в страже – серьезных заданий не было давно, а опасных тем более. Наверное, поэтому, досидев до полудня, я понял, что птицу изображать больше не могу – весь затек. В прежние времена меня бы это не смутило. Главное и определяющее умение разведчика – это умение ждать. И уж тем более не делать каких‑то незапланированных движений, особенно в отсутствие прикрытия. Менять планы, не предупредив товарищей – что может быть глупее и безответственнее? Но человек за окном не вызывал у меня никаких опасений – он выглядел немного неуклюжим, и совершенно безобидным. Да и что можно было ожидать от рядового члена ордена, которому, я был уверен, и неизвестно ничего важного? Так или иначе, но через некоторое время я грациозно, словно мешок с картошкой, свалился на землю, подгадав, правда, так, что бы на улице не было и так немногочисленных прохожих, а затем, сохраняя максимальную осторожность, перебрался в хлипкий палисадник соседнего дома, а оттуда переполз на задний двор. Между двумя соседними участками имелся забор, но качество его быстро ухудшалось по мере удаления от лицевой стороны "усадеб", так что через десяток шагов он совсем сошел на нет. На соседнем участке мне тоже через некоторое время стало скучно, и потому я решил, что если я очень осторожно осмотрю сарай, пристроенный к задней стене дома, то смогу выяснить что‑то безусловно важное и интересное.

Стоило бы понять, что не все так просто, когда осматривая вход, я заметил довольно хитрую сигнальную систему, сконструированную из нескольких лесок и колокольчиков. Но, видимо, в тот день мои умственные способности переживали период глубокого спада – я почувствовал только азарт и желание обмануть хитрую систему. Это мне удалось, хоть и не без труда. Дверью пришлось пренебречь, а что бы протиснуться в довольно узкое оконце без стекла, прикрытое ставнями, на которых, кстати, тоже присутствовала сигнализация, пришлось здорово попотеть. Но с этой стороны ее обойти было все‑таки проще, видимо хозяин не рассчитывал, что его побеспокоит столь профессиональный взломщик. Еще бы, сидов в империи очень мало, и потому мало кто верит, что существо среднего роста, не страдающее от истощения, может протиснуться в такое узкое отверстие. А гоблины, как и хоббиты, хоть и вполне подходят по габаритам, но очень редко кто из них находит свое призвание в воровстве. Оказавшись внутри, я некоторое время тихо стоял, дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте, а потом изумленно охнул. Очень уж отличался интерьер сарайчика от его внешнего вида. Нет, здание было ветхим как снаружи, так и изнутри. Просто изнутри все его стены, а так же двери и оконные ставни были обшиты серебряной сеткой. Довольно тонкой сеткой, конечно, но настоящей, серебряной. Пожалуй, сумма, которую хозяин отдал за нее если и не покрывала стоимость архитектурного ансамбля в котором он жил, то по крайней мере была сравнима с ней. Тем не менее, не думаю, что хозяин прогадал, обзаведясь этой сеткой. Она ему была нужна, и сильно. На безопасности не экономят.

На самом деле, обшитые сеткой помещения – не такая уж редкость. Применяют эту деталь интерьера для двух целей: что бы защитить помещение от угрозы снаружи, прежде всего, конечно, от магического взгляда, и проникновения сквозь стены, да и от телепортирующихся должна помочь, если, конечно, кто‑нибудь вновь откроет секрет телепортации спустя тысячи лет забвения. Ну а второе применение – защитить внешний мир от чего‑то, что спрятано в комнате, обшитой серебром. Думаю, в данном случае, сетка в основном работала как защита от любопытных, ну и в какой‑то степени как дополнительный барьер для существ, которых удерживали в комнате. Хотя, думаю, им хватало маленьких серебряных оков, надетых на каждую лапу, да и тонкая полая металлическая трубка, вставленная каждому в артерию, здорово мешала думать о побеге.

Мир населяют разные существа. Некоторые из них пришли из других миров, некоторые были созданы богами уже здесь. Про крысодлаков известно точно – их сотворил некий безумный маг древности, взяв за основу обычную крысу. Зачем ему это понадобилось – не скажет никто. Возможно, даже сам маг не смог бы это объяснить. Многие вещи ученые делают без какой‑то практической цели, и, должен признать – крысодлак – удачное творение. Это если рассматривать его с позиции ученых. Им вообще‑то редко удается вырастить существ, которые были бы жизнеспособны, способны к воспроизводству и при этом почти разумны. Если честно, даже первое условие соблюдается не часто. Крысодлаки, наверное, самые живучие из всех магических существ. Из немагических их превосходят, возможно, тараканы, хотя тут я не совсем уверен. В целом, зверушка похожа на крысу. Такое же вытянутое тело и острая морда с чувствительными усами и резцами, торчащими из‑под передней губы. Даже размеры не сильно изменились – средний крысодлак лишь чуть больше средней крысы. Только хвост не такой длинный, зато гораздо более гибкий и сильный. Лапы тоже гораздо длиннее и сильнее крысиных, к тому же заканчиваются они не крысиной лапой, а в некотором роде рукой – по крайней мере противолежащий палец присутствует, что многократно увеличивает возможности животного. Пальцы заканчиваются острыми и прочными, но короткими когтями. Есть и еще изменения – вместо мягкой шерстки, тело зверушки покрыто плотной чешуей – не всякий хищник прокусит такую. Как и предки, крысодлак очень гибок – его кости даже более упругие, чем у крыс, и потому, не смотря на чуть большие размеры, животное может пролезть в такие отверстия, в которые крыса пролезть не сможет. И отравить его тоже довольно сложно. То есть даже если заставить его сожрать какой‑нибудь яд из тех, что он не смог распознать, что само по себе маловероятно, не факт, что от этого яда животное умрет. Очень уж высокая скорость регенерации. По той же причине убить крысодлака, нанеся ему физические повреждения, тоже довольно трудно. Да и интеллект здорово подрос. Конечно, разумными крысодлаков не назовешь, но то, что они чрезвычайно сообразительны – признают все. Но, за такие улучшения приходится платить – у крысодлаков бешеный метаболизм, и, соответственно, такая же прожорливость. Едят они редко, но очень по многу. И предпочитают, в отличие от крыс, мясо. Хотя другими продуктами по‑прежнему не брезгуют.

Зачем неизвестному понадобилось столько крсодлачьей крови, я не понял. Некоторые из них отчаянно пищали и пытались вырваться, не обращая внимания на увеличивающиеся ожоги от оков – как и всякому магическому существу, серебро крысодлаку причиняет боль. Другие – те, кого, по‑видимому, "доят" уже давно, неподвижно лежат, глядя вокруг потухшими глазами. Похоже, все силы у таких уходили на то, что бы просто оставаться в живых. Да, крысодлаков не любят почти так же сильно, как крыс – и не любили бы еще сильнее, если бы они хуже прятались. Однако наблюдать за мучениями тварей было неприятно.

Я без особого пиетета отношусь к животным – я не вегетарианец, и мне приходилось охотиться самому. Я прекрасно понимаю, что некоторых животных убивают не ради еды, и к этому тоже отношусь спокойно. Но спокойно наблюдать за мучениями зверей я не могу. Человек, если его пытают, хотя бы знает, за что терпит, а животному это не объяснишь. Поэтому я прошелся вдоль стен, на которых, на высоте человеческого роста висели тварюшки, открыл оковы – к счастью, они закрывались не ключом, а простой защелкой. Окно осталось приоткрыто, и я не думал, что для зверей составит много труда сообразить, как выбраться из неприятного сарая. Однако ошибся – один из чешуйчатых пленников был так измучен, что смог только перевернуться на бок, и пару раз не слишком энергично дернуть лапами. Похоже, он уже давно в плену. Я недовольно вздохнул, но делать нечего – бросать его в таком положении было бы подло. Я вытащил кинжал, и аккуратно надрезал подушечку мизинца. Поднес палец к морде зверушки. Крысодлак не отреагировал. Тогда я размазал немного крови по его носу, и это сработало. Крысодлак очень больно вцепился в этот самый мизинец, и стал жадно лакать. С каждым глотком глаза его, прежде тусклые, наливались темно‑красным светом. Посчитав, что крысодлак слишком увлекся, я попытался выдернуть палец, но не тут‑то было – он вцепился не только зубами, но и лапами. Впрочем, через несколько мгновений мне все‑таки удалось его стряхнуть – точнее, он сам меня отпустил, видимо, посчитав, что достаточно подкрепился.

– И что мне теперь с тобой делать? – спросил я сам себя.

Как бы в ответ на мой вопрос, крыс шустро спрыгнул со стола и рванул к чуть приоткрытому окну, за которым уже давно скрылись его товарищи по несчастью. Я как раз задумался о том, чтобы последовать их примеру, но неожиданно услышал за спиной какой‑то шум, резко оглянулся, а потом в глазах у меня помутилось, и я потерял сознание.

По моим ощущениям, очнулся я довольно быстро, но положение мое поменялось кардинально. Во‑первых, теперь я не стоял, а лежал, что и не удивительно. Хуже было, что лежал я на столе, который примостился в углу комнаты. И лежал там, само собой, не просто так – был тщательно к нему привязан. Хорошо хоть обошлось без оков – видимо, наручников моего размера у хозяина дома не нашлось, потому он и ограничился веревками. Сам он возился где‑то под столом, видимо, понадежнее увязывая путы – я слышал кряхтение и сдавленные ругательства. Совсем уж призрачная надежда на то, что упал в обморок я от потери крови из прокушенного пальца, окончательно умерла.

Через некоторое время хозяин появился в поле зрения. Выглядел человечек откровенно несерьезно – низенький, полноватый, с редкими усиками над верхней губой, одет в поношенную пижаму. Однако во взгляде сквозило торжество.

– Что, попался, эльфийское отродье? Я знал, что рано или поздно ваши поганые семьи заинтересуются деятельностью нашего ордена! Да только не на тех напали. Скоро кончится ваша власть, и ничего вы не сделаете.

Так, уже легче. Стражника во мне не распознали, что и неудивительно. Задание наше подразумевало анонимность, так что медальон стражника я надевать не стал. И даже не распознали сида – все‑таки в империи мои бывшие сородичи встречаются нечасто. Ну и не будем разубеждать человека в его заблуждениях.

– И чем же тебе лично помешали эльфы, человече?

– Вы, наглые, самоуверенные, самовлюбленные ублюдки душите остальные расы. Пролезли во власть и требуете для себя больших прав, чем для остальных. Наживаетесь на нужде остального народа. Считаете себя лучше всех! – возопил оратор. Похоже, он и сам толком не знает, а отговаривается фразами из своих агитационных речей. Фанатик, одним словом, и говорить с ним не о чем.

– Я понял. А скажи, уважаемый, чего ты меня привязал? Зачем я тебе нужен?

– Страшно, да? Привык, вражье семя, чтобы всяк перед тобой лебезил, а тут отпор такой. Сгодишься на что‑нибудь, уж поверь, – внезапно успокоился человек. – Не отпускать же тебя, в самом деле. Ты мне и кровосборник испортил, зверюшку отпустил. Как я теперь перед магистром отчитываться буду, он ведь недоволен будет. Ему‑то тебя и отдам, а уж он решит.

– А зачем тебе, мил человек, столько крови крысодлачьей понадобилось? Просвети невежду, интересно очень.

– А этого тебе знать не положено, ублюдок. Кровь твари этой, вам на погибель а остальным на радость, соответственно, собираем.

– И все‑таки, удовлетвори любопытство, окажи снисхождение. Что‑то не слышал я, что крысодлаки ядовиты для эльфов.

– А не знаю я, для чего она нужна, эта кровь. Спросишь у мастера, если захочешь. А пока придется тебе полежать тут недолго. Сейчас же я тебя временно оставлю. Не скучай. Он поднес к губам какую‑то трубочку и резко дунул через нее мне в лицо. В последний момент я понял, что за этим последует, и постарался задержать дыхание, но, видимо, часть порошка все равно попала на слизистую. Я почувствовал, что засыпаю, но в беспамятство так и не провалился – балансировал где‑то на гранью между явью и сном. Такое бывает, когда после очень больших нагрузок ложишься в постель. Тело начинает засыпать, и разум перестает его контролировать. Мысли текут вяло, но ты все осознаешь, и даже чтобы открыть глаза приходится приложить неимоверное усилие. Это мне, кстати, удалось, а вот с остальным наметились проблемы.

Я приуныл. Если выбраться не удастся, то задание выполнить не получится тоже, и исключительно по моей вине. Конечно, коллеги меня найдут и освободят, даже если к тому моменту меня уже здесь не будет, догадаться что со мной они смогут, не дураки. Опять таки, интересно, каким образом он меня обнаружил? Неужели я все‑таки потревожил сигнализацию? Или все‑таки случайно совпало, и он зашел сюда по каким‑то своим делам? Кстати, это вероятнее всего, перед уходом человек забрал почти полную емкость с кровью крысодлаков.

Пока я размышлял о происшедшем и вяло пытался разогнать сонное оцепенение, в комнате наметилось движение. Приоткрылась так и не закрепленная на месте хозяином ставня, и в оконном проеме появилась морда крысодлака. Поводив носом, он уставился на меня, потом отвернулся и плавно перетек в комнату целиком. Бодро засеменил к столу и ловко забрался по его ножке. Через секунду я почувствовал боль – зверь больно укусил меня за ухо. Причем в самое чувствительное место – боль была резкая и очень сильная, но зато я окончательно пришел в себя.

– Ммм, тебе так понравилась моя кровь, приятель, или ты решил отблагодарить меня за спасение? – шепотом спросил я. Зверек презрительно фыркнул, и принялся грызть веревку.

– Понятно, второе. Очень благородно с твоей стороны. – шутки шутками, а я действительно был благодарен и удивлен таким проявлением благородства от хищной неразумной тварюшки.

Через пару минут я был свободен, и с удовольствием покинул неприятное помещение вслед за своим спасителем. Однако теперь неплохо бы скорректировать планы. Того, за кем я должен был наблюдать уже не было – он отправился за подмогой, и куда именно, я, конечно, не знал. С одной стороны, поиски магистра здорово упрощаются – меня к нему приведут сами заговорщики. Вот только неплохо бы предупредить товарищей, а оставлять дом без присмотра не хочется. Тут мой взгляд упал на крысодлака – тот по‑прежнему никуда не делся, сидел неподалеку, и смотрел на меня вопросительно. Да, есть идея, хоть и глупая. Но больше что‑то ничего в голову не приходит.

– Слушай, животное. Мне надо отлучиться, но и за здешней местностью последить хочется. Ты не мог бы пока я сбегаю посмотреть, а с меня потом кормежка? Я быстро. А если кто появится в мое отсутствие, ты мне дашь знать.

Животное утвердительно фыркнуло. По крайней мере, мне так показалось. Ладно, ничего лучше я придумать не смогу все равно, а так хоть какая‑то надежда. Поэтому, не задерживаясь больше, я бросился бежать к управлению.

– Сержант, ты что, сбрендил? – удивленно вытаращился шеф, когда увидел, как я ввалился в кабинет. – Ты почему пост оставил?

– Шеф, обстоятельства изменились. Я накосячил, но можно все исправить. Только ваше присутствие нужно. Пойдем может, а я по дороге расскажу?

Шеф, видимо поняв, что я серьезен и действительно тороплюсь, тормозить не стал, так что рассказывал я действительно по дороге. Выслушать о себе пришлось много разного, но неизменно неприятного. А самое обидное, что на этот раз вполне справедливо. По дороге я максимально разоружился – незадачливый пленитель не дал себе труда меня обыскать, так что не зачем давать членам ордена о себе лишнюю информацию. Да и потерять что‑нибудь жалко. Я решил заранее принять одно из своих снадобий – то, которое блокирует действие большинства ядов. Не знаю, каким зельем меня усыпил хозяин дома, но вряд ли чем‑то настолько экзотическим, чтобы обойти действие моей страховки. А притвориться бессознательным телом иногда даже полезно. Еще я оставил себе чрезвычайно миниатюрный, но очень острый нож – он спрятан в манжете на левой руке – так, чтобы достать можно было практически из любого положения, как левой рукой, так и правой. К сожалению, зелья подобного тому, которым меня усыпили, у меня не было. Даже удивительно, что его изобрели не мои бывшие сородичи. Сонные зелья имелись, но их нужно было подсыпать либо в пищу, либо в питье, либо, на крайний случай, вводить через кровь. Надеюсь, удастся обойтись и без него. Хотя изобретение чрезвычайно полезное, даже непонятно, как получилось, что у стражи до сих пор такого нет. Да и мне неплохо бы пройтись по аптечным лавкам, узнать о новинках, и пополнить старые запасы – с тех пор, как я переселился в Империю, пользовался тем, что было с собой.

Нам повезло – мы успели первыми, и к моменту нашего возвращения активистов‑революционеров еще не было. Правда, когда я снова направился к строению, возникла небольшая проблема. Крысодлак, видимо, посчитал, что я сошел с ума, если снова лезу в ловушку, забежал вперед и гневно засвистел.

– Слушай, дружище, так надо. Ты же представляешь себе, что такое ловля на живца? Вот ею мы и собираемся заняться. Коллеги меня в обиду не дадут, если что, не переживай. Я помню, что я тебе обещал, но ты уж подожди, пока все закончится, ладно?

Крыс просвистел что‑то, что можно было понять как "Ну и идиоты вы, двуногие. Но про оплату я не забуду, не надейся", и дорогу больше не заступал. Мы с Ханыгой снова пробрались в сарайчик, который, думаю, не знал такого наплыва посетителей с момента постройки, где он старательно привязал меня, после чего стремительно выбрался наружу.

Поскучать мне теперь пришлось гораздо сильнее, чем утром – все‑таки есть отличия между лежанием на столе, и обычным наружным наблюдением. Так мне и надо, в общем‑то, такую безалаберность себе прощать нельзя. Да и шеф, думаю, не даст забыть о моем позоре.

В конце концов, выяснилось, что торопились мы зря – команда по доставке меня прибыла только спустя пару часов. Рассмотреть их как следует я не смог – мне вновь пшикнули в лицо какой‑то дрянью, дрянь ожидаемо не подействовала, но я изобразил глубокий обморок, после чего мне на голову нацепили темный мешок и, кряхтя перетащили в карету. Хорошо, не уронили по дороге. И хорошо, что Ханыга прихватил с собой коня – он недавно обзавелся настоящим, степным. Выбирали все вместе, но по совету шефа, орки, как степные жители прекрасно разбираются в лошадях. Правда, сами в качестве средства передвижения их не используют – в степи таких сильных коней не водится, а специально под свои размеры орки лошадей не выводят, обходятся своими силами. Конечно, средний орк бежит медленнее средней лошади, но не намного, так что от Ханыги шеф не отстанет, тем более в городе, где вообще‑то скорость передвижения на транспорте ограничена законодательно, чтобы дорогу не разбивать. А похитители мои прогадали – карета, слишком редкое средство передвижения для этих мест. В Империи ими пользуются не слишком охотно, не знаю уж почему, и потому транспорт этот очень заметен. Можно не слишком напрягаясь проследить весь путь при этома не показываясь на глаза преследуемым.