Текст книги "Невидимый"

Автор книги: Матс Валь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

– Хильмер поссорился с ней, когда она побила парня из седьмого.

– Какого парня?

– Его зовут Мехмет.

– Что рассказал Хильмер?

– Он как раз подошел к своему шкафчику, эта Аннели избивала Мехмета. Тот лежал на полу, а она его пинала. Хильмер велел ей перестать. Она взбесилась и пнула Хильмера. Он упал. Тут пришел Бультен и тоже ударил Хильмера. Случилась бы драка, но помешал Нурдстрем.

– Когда это случилось, ты говоришь?

– Примерно месяц назад.

– Ты видела, что было написано на шкафу Хильмера?

– Там было написано « Предатель». Раньше там еще была свастика и три буквы. Но Нурдстрем это закрасил.

– Ты знаешь, кто написал « Предатель»?

– Могу догадаться.

– Но наверняка ты не знаешь?

– Нет.

– А кого ты подозреваешь?

– Это сделал Бультен или Хенрик.

– А с этой девочкой, Аннели, ты знакома?

– Нет, но все ее боятся. Она неумная.

– Что значит неумная?

– Она дерется. Обожает драться.

– Она избила кого-то еще?

– Я знаю троих или четверых ребят в ее классе, которые боятся из-за нее ходить в школу. Все в курсе, что она встречается с Маркусом, а с ним никто не хочет связываться. С ней вообще боятся ссориться.

– Но ведь Хильмер не побоялся?

– Он никогда не стал бы стоять и смотреть, как кто-то бьет лежачего. Он такой.

– Понимаю.

– Вы найдете его?

– Обязательно.

– Но вы не думаете, что его кто-то избил?

– Я не знаю. Пока я только собираю сведения. Надеюсь, ты удачно доберешься домой на своем велосипеде по такому ветру.

Эллен робко улыбнулась и пошла к парковке велосипедов. Форс вернулся в здание школы. Он пошел в дирекцию и постучал в дверь Маргит.

– У вас найдется для меня минутка?

Она повернулась к нему на своем вращающемся стуле. У Нурдстрема в его каморке был такой же стул на пяти колесиках.

– Я освобожусь через минуту. Можете немного подождать?

– Я буду в учительской, – сказал Форс.

Маргит кивнула и снова повернулась к компьютеру.

В учительской стояли три дивана. Мебель выглядела абсолютно новой. На стенах висели в рамках фотографии учеников и учителей на прогулках. На одном из снимков, сделанном лет десять назад. Форс узнал Хумблеберга, с бородой и в обрезанных джинсах. Он был сфотографирован на пляже около лодки, рядом с ним стояла девочка. Едва Флос успел сесть, как вошла Маргит и остановилась в дверях.

– Вам звонит Нильсон. Можете взять трубку в кабинете ректора.

Форс пошел в кабинет Хумблеберга и взял трубку.

– Мальмстен в участке, ест ватрушку. Я сказал, что ты сейчас приедешь, – сказал Нильсон.

– Хорошо. Дай парню еще ватрушку и объясни следующее: мы ошиблись, когда искали Хильмера на Бекстиген. Мы надеемся, что Хенрик сможет помочь нам советом. Ради бога, не угрожай ему. Скажи, что нам нужна помощь, но не более. Я приеду немедленно.

– Будет сделано, – Нильсон положил трубку. Форс пошел обратно к Маргит.

– Могу я увидеться с вами вечером?

– Отлично, – ответила Маргит, – я буду дома.

– Созвонимся, – сказал Форс и быстро вышел.

Дорога до участка заняла меньше пяти минут. Хенрик Мальмстен сидел за столом. Нильсон ставил посуду в шкаф.

– Хенрик хороший парень, – сказал Нильсон, – собирается поступить на военную службу. Нам нужны парни, которые этого не боятся.

– Я ведь видел тебя сегодня утром, да? – спросил Форс и сел напротив Хенрика Мальмстена.

– Да

– Сначала мы думали, что в минувшую субботу Хильмер был на Бекстиген, но сейчас поняли, что он должен быть в каком-то другом месте. Теперь мы собираемся продолжить поиски в Соллане. Ты ведь был на Бекстиген в субботу? Ты не видел Хильмера?

– Нет, – ответил Хенрик Мальмстен.

– Я так и думал, – сказал Форс. – Во сколько ты пришел на Бекстиген?

Хенрик выглядел растерянным.

– Не знаю…

– Хотя бы приблизительно?

– Я не знаю.

– Но как ты думаешь?

– Может быть, около пяти.

– И когда ты ушел оттуда?

– Не знаю…

– Уже было темно?

– Нет.

– И ты не видел Хильмера?

– Нет.

– Ты уверен?

– Да.

– Ты не ходил в лес по нужде или еще за чем-нибудь, так что Хильмер мог пройти мимо тебя незамеченным?

Хенрик улыбнулся.

– Я отлил у скамьи.

– У первой или второй?

– У той, которая около дома.

– Дома Берга?

– Да.

– Ты уверен, что твои товарищи тоже никого не видели?

– Я никого не видел. И они тоже.

– Ты был там с Ларсом-Эриком и Аннели?

– Может быть.

– Хенрик, ты нам очень помог. Теперь я понимаю, что мы искали не там, где надо. Если три человека целый вечер сидели на скамейке на Бекстиген. Хильмер едва ли мог проехать мимо незамеченным. Хенрик молчал.

– Ведь так? – повторил Форс.

Хенрик молчал.

– Ведь так? – снова сказал Форс.

– Я не знаю, – сказал Хенрик, – я не знаю, были ли мы там.

– Не знаешь? А где же вы тогда были?

Хенрик молчал. Он смотрел в стол.

– Мне пора домой. Меня ждет мама. И отец тоже. Мне надо им помочь.

– Конечно, – сказал Форс, – спасибо за помощь. Только последний вопрос. Может быть, на Хильмера напал кто-то из Соллана?

Хенрик пожал плечами.

– Как ты думаешь?

Хенрик молчал.

– Ты нам очень помог, – сказал Форс и протянул руку. Хенрик слабо пожал ее и неуверенно улыбнулся.

– Хенрик классный парень, – сказал Нильсон. – Пока!

– До свидания, – сказал Хенрик.

Мальмстен вышел. Входная дверь захлопнулась.

Форс позвонил Хаммарлунду:

– Возможно, парень, которого мы ищем, лежит избитый в лесу. Мне нужно как можно больше людей, обязательно Стенберга и Юхансона и еще собаку. Прямо сейчас.

Хаммарлунд, видимо, пролистывал какие-то бумаги.

– Но я послал к вам Седерстрема?

– Он еще не пришел.

– Вы уверены?

– Вполне.

– Я посмотрю, что можно сделать.

– Нам нужны фонари, скоро станет темно.

В участок вошел Андерс Седерстрем с огромной овчаркой. Собаку звали Зип, и она славилась тем, что очень быстро находила пропавших детей и потерявших память пенсионеров. Зип рычал на любого, осмелившегося косо посмотреть в сторону хозяина.

– Давайте начнем, – обратился Седерстрем к Форсу. – У меня в гостях сестра. Она завтра уезжает домой. А я едва успел с ней поговорить, хотя она приехала ради меня.

– Седерстрем уже здесь, – сказал Форс, но на другом конце полицейский интендант Хаммарлунд уже положил трубку.

– Начнем? – спросил Седерстрем еще раз.

– Конечно, – сказал Форс, – возьми с собой Нильсона. Он покажет тебе, где искать. Я приду через некоторое время. – Форс повернулся к Нильсону. – Я вернусь в школу Люгнета, хочу по¬говорить с Маргит Лундквист. Если она уже ушла, поеду к ней домой.

Зазвонил телефон. Нильсон протянул трубку Форсу:

– Это Хаммарлунд.

Форс взял трубку.

– Я отправил к вам Стенберга и Юхансона и еще пошлю двоих, пока не знаю, кого именно. Попроси Седерстрема позвонить мне, когда он придет.

– Он уже здесь, – сказал Форс и протянул трубку Седерстрему.

Собака сидела около ноги Седерстрема. Она повернула голову набок и посмотрела на Форса, потом на Нильсона.

– У тебя была собака? – спросил Нильсон.

– Нет, – ответил Форс.

– Собаки классные животные. У меня раньше был сеттер. А теперь вот такса.

Седерстрем положил трубку.

– Ну что, пошли?

Нильсон надел куртку и застегнул ремень. Форс набрал номер школы Люгнета. Ему никто не ответил. Седерстрем с собакой и Нильсон уже ушли. Форс взял телефонную книгу и переписал адрес Маргит Лундквист на клочок бумаги. Затем он подошел к висевшей на стене карте и нашел улицу, на которой она жила. Потом вышел, сел в машину, медленно доехал до ближайшего перекрестка и свернул вниз к реке.

Дом, где жила Маргит, был типичным для застройки конца сороковых. Таких домов было много в южных пригородах Стокгольма. Чаще всего в них была гостиная, две маленькие комнаты и кухня. Бывшая жена Форса выросла в таком доме в районе Хекаренгене в Стокгольме.

Форс остановился около черной железной калитки с цветочным узором. Он вышел, оставив машину незапертой. К забору был прислонен голубой дамский велосипед. Участок украшал флагшток. Флаг развевался на сильном ветру. Форс подошел к двери и позвонил. Маргит открыла почти сразу же, как будто она ждала по другую сторону дверей.

– Ужасно дует, – было первое, что она сказала.

Ветер вырывал дверь из ее рук.

Они прошли в холл.

– Я как раз ужинаю. Вы не могли бы немного подождать?

Форс кивнул. Он остался в холле, где стояла вешалка с парой курток и пальто. Из кухни доносился сильный запах. Форс никак не мог определить, что там готовилось.

– Пожалуйста, входите! – крикнула Маргит, и Форс вошел в кухню.

Маргит сидела на корточках перед открытой дверцей духовки. Форс прошел через кухню в гостиную. В комнате стояли темно-синий плюшевый диван, красное плюшевое кресло и полированный столик из какого-то благородного дерева. На столике около дивана в горшке росло маленькое растение. На окнах висели белые занавески. На подоконнике стояли герани и маленькие сувенирные зверушки с надписями. На стене висели часы с кукушкой, телевизор был накрыт связанной крючком салфеткой. На полу лежал бежевый ковер. Камин был таким чистым, как будто там никогда не разводили огонь, хотя в нем лежали три березовых полена. Вдоль стен стояли три стула с прямыми спинками и узорными сиденьями. На столе лежала аккуратная пачка еженедельных газет. Форс посмотрел на часы с кукушкой. Часы стояли.

– Хотите чего-нибудь? – спросила Маргит, выходя из кухни и останавливаясь рядом с Форсом.

– Спасибо, нет. Мы можем устроиться тут?

– Конечно. Пожалуйста.

Маргит прошла мимо Форса и села в углу дивана. Форс расположился в красном кресле с потертыми подлокотниками. Он открыл портфель и достал блокнот, посмотрел на наручные часы и записал время.

– Маргит Лундквист, – сказал он. – Правильно?

Форс видел имя на дверях ее кабинета в школе, и Хумблеберг называл ее, но он подумал, что это хороший способ начать разговор.

– Да.

– Как пишется ваша фамилия?

– Лундквист.

– Как долго вы работаете в школе Люгнета?

– Пятнадцать лет.

– Вы знаете всех учеников?

– Большинство из них, во всяком случае.

– Ваш сын, кажется, тоже ходил в школу Люгнета?

– Да, Маркус.

– Сколько ему лет?

– Двадцать один.

– Где он живет?

Маргит Лундквист сложила руки на коленях и почесала правой рукой левую. У нее были обкусанные, ненакрашенные ногти.

– Можно задать вам один вопрос?

– Конечно.

– К чему все это?

– Этот разговор?

– Да.

– Я пытаюсь понять, куда пропал Хильмер Эриксон.

– И поэтому вы хотите знать, где живет Маркус?

– Да.

– Но почему?

– Потому что Маркусу может быть что-нибудь известно о Хильмере.

Маргит глубоко вздохнула и сняла руки с колен.

– Но откуда?

– Это только мое предположение. А как вы думаете? Знает он что-нибудь о Хильмере?

Маргит помолчала. Что можно знать о том, кто исчез? Что можно знать о том, кто стал невидимым? Что можно знать о том, кто истекает кровью и у кого во рту коричневые листья?

– Свен рассказал, что Маркус общается с нацистами, что он носит нацистские символы и встречается с Аннели Тульгрен.

– Да. Но при чем здесь Хильмер?

– Я не уверен, что все это как-то касается Хильмера, но я должен попытаться узнать как можно больше. Как я понял, у Аннели Тульгрен и Хильмера месяц назад произошел конфликт.

– Об этом я ничего не знаю.

– Где живет Маркус?

Маргит вздохнула и назвала адрес в городе.

– Он давно там живет?

– Он уехал из дома осенью.

– Где он работает?

– Он безработный.

– Маркус часто навещает вас?

– Иногда заходит. У него остались кое-какие вещи в подвале.

– Когда он был тут в последний раз?

– Недавно.

– Когда? Хотя бы приблизительно.

– Я думаю, он был здесь в субботу, но ко мне не заходил.

– Откуда вы знаете, что он тут был?

– Он сам сказал. Он хотел забрать некоторые вещи, но так и не зашел. Я позвонила вечером, и он сказал, что был здесь, но у него не было времени зайти.

– Зачем он сюда приезжал, вы знаете?

– Нет.

– Он ездит на автобусе?

– У него машина.

– Откуда у него деньги на машину, если он безработный?

Маргит не ответила.

– И сколько стоили его права?

– Пятнадцать тысяч.

– За них заплатили вы?

– Да.

– А машина?

– Он купил ее за одиннадцать.

– Платили опять вы?

– Да.

– Дорогие подарки вы делаете своему ребенку.

– Чувства стоят того.

– Что вы имеете в виду?

– Никогда не думаешь, что может вот так получиться.

– Что может получиться?

– Сын, который лишь ненавидит.

– Лишь ненавидит?

– По крайней мере, он говорит только об этом.

– Кого он ненавидит?

– Всех. – Она провела рукой по бедру. – Может, у него что-то с психикой?

Казалось, она пытается убедить Форса в том, что у ее сына проблемы с психикой, в которых она как мать совершенно не виновата.

– Вы разочарованы в нем?

Маргит покачала головой и снова почесала руку.

– Это не то слово. Последние пять лет были просто адом.

– А что произошло?

Она глубоко вздохнула.

– Ему было пятнадцать, когда все это началось. Я думаю, что кое-что вы уже слышали от Свена. Он сказал мне, что разговаривал с вами об этом. Если бы не Свен, я бы этого не выдержала.

– Как это началось?

– У Маркуса появились новые, старшие приятели, в комнате стали появляться флаги, брошюры, старые медали, ножи, как у военных.

– Ножи?

– С такими вот крестами.

– Свастиками?

– Да. И музыка. Сутки напролет

Маргит откинулась на спинку дивана и поднесла руки к щекам.

– А отец Маркуса? – спросил Форс.

– Они никогда не встречались.

– Почему?

– Это долгая история. О чем только не передумаешь долгими ночами. Все размышляешь о сделанных ошибках, о том, как все было бы по-другому, если бы можно было начать жизнь заново.

Она медленно покачала головой.

– Как его зовут?

– Отца Маркуса? Ханс.

– Он живет не здесь?

– Он живет в Стокгольме.

– И Маркус никогда не встречается с отцом?

– Мы развелись, когда сыну было полгода. Я вернулась домой. Мы не общаемся уже двадцать лет.

– А он как-нибудь проявлялся?

– Когда Маркусу исполнилось три года, отец прислал ему книжку-картинку и все.

– Они никогда не встречались?

Маргит медленно покачала головой, как будто она не хотела говорить четкое «нет».

Форс записал. На улице канат стучал о флагшток.

– Я укреплю канат получше, – сказал Форс, не глядя на Маргит, – когда буду уходить.

– Что?

– Флаг. Я привяжу его покрепче, тогда канат не будет стучать.

– Спасибо. Я и не думала, что это может мешать.

Форс посмотрел на свои ноги. Придя к Эриксонам, он снял ботинки, а сейчас забыл это сделать. В доме жертвы он снимал обувь, у матери предполагаемого преступника забыл. Но кто знает, кому из этих двух женщин досталось больше?

– Простите? – сказала Маргит Лундквист, заметив его задумчивый взгляд.

– Нет, ничего. Как долго встречаются Маркус и Аннели?

– С осени.

– Вы знаете Аннели?

– Я видела ее.

– Но вы знакомы?

– О ней много говорят. В школе есть учителя, которые угрожают взять больничный, если она придет в школу.

– С ней так трудно?

– Многие считают. что она просто невыносима.

– Где она живет?

Маргит махнула рукой.

– На следующей улице. Кирпичный дом. У ее матери, Берит, киоск на автобусной станции Отчим водитель.

– Вы их знаете?

– Я иногда делаю покупки в этом ларьке. Ну и иногда слышу разные рассказы про их семью.

– Какие именно?

– Пару лет назад ларек Берит взламывали несколько раз подряд. Кажется, четыре раза. Ее муж, Лудде, спрятался субботней ночью в киоске и дождался грабителей. Они были из Соллана. Лудде ударил одного железной трубой по плечу и сломал ему ключицу. Было следствие. Лудде получил шесть месяцев тюрьмы. Взломщиков приговорили к штрафу. Я думаю, поведение Аннели зависит от ситуации дома.

– Когда это случилось?

– Кажется, четыре года назад.

– А какой была Аннели до этой истории?

– Она всегда была сложным ребенком. Но после этой истории со взломами она совсем сорвалась с катушек. Вся ее ненависть обратилась на иммигрантов.

– Так Аннели – ярая ненавистница иммигрантов?

– Да. А сейчас Аннели встречается с Маркусом. Ненависть к иммигрантам – вот что их объединяет

– Маркус говорил что-нибудь про Хильмера?

– Никогда.

– Вы уверены?

– Ни единого слова. Хильмер ведь был намного младше, они не общались. Хотя последнее время Маркус не часто со мной разговаривает. – Маргит показала на салфеточку на телевизоре. – Раньше там стояла фотография. Недавно я убрала ее. Больше не могу, слишком долго я терпела.

– Можно посмотреть фотографию?

Маргит подошла к столику, выдвинула ящик и достала большую цветную фотографию в серой рамке. На ней был изображен загорелый улыбающийся мальчик лет двенадцати с удочкой в руках. Он смотрел прямо в камеру. Позади него был виден морской горизонт

Форс смотрел некоторое время на фотографию, затем протянул ее обратно. Маргит убрала снимок в ящик и отвернулась к окну.

– Боюсь, как бы ветер не уронил сосну. Чего доброго, упадет прямо на крышу. – Маргит помолчала некоторое время, потом произнесла: – Многие говорят, что во всем виноваты одинокие матери. Вот если бы они не развелись в свое время с мужьями, то все было бы по-другому. Если есть настоящий отец, то мальчик не может вырасти таким странным. Но ведь многие мальчики растут без отцов, и только некоторые из них вырастают проблемными. Разве все зависит от отца, как вы думаете?

Она посмотрела на Форса.

– Я не знаю, – ответил он.

– Но как вы думаете?

Она так хотела освободиться от чувства вины.

– Я действительно не знаю, – сказал Форс. – Мое дело расследовать, а не отпускать грехи.

Пока они разговаривали. Хильмер беззвучно ходил по комнате.

Тот самый исчезнувший Хильмер.

Он искал.

Он шептал ее имя.

Он проплакивал ее имя.

Эллен.

Форс спрятал блокнот в портфель.

– Спасибо за помощь, – сказал он.

– В чем же тут помощь?

– Я пытаюсь понять, где нам следует искать. Вы помогли мне. спасибо.

Маргит Лундквист потрогала пальцем землю в цветочном горшке.

– Хуже всего по ночам. Ведь и со Свеном мы расстались тоже из-за Маркуса. Свен очень переживал оттого, что его приемный сын стал нацистом. Да и со мной было трудно: вечное беспокойство, слезы и бессонница. Я надеюсь, вы найдете мальчика.

– Мы найдем его, – сказал Форс. – Я сейчас поправлю флаг.

Форс вышел из дома и поставил портфель на землю. У подножия флагштока в бетоне была указана дата. Двенадцатое июня тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года. В тот год Форс окончил начальную школу. На выпускном мама была в платье в голубую крапинку, а он вручал цветы своей учительнице. Укрепляя флаг, Форс пытался вспомнить, какие это были цветы, но так и не вспомнил.

Закончив, он нагнулся, взял портфель и пошел к калитке. Около «гольфа» остановился светло-голубой «опель». На лобовом стекле от руки было написано « Пресса».

Пресса.

За рулем сидела женщина лет тридцати с короткой стрижкой.

Увидев Форса, она вышла из машины. На ней был джинсовый костюм – брюки и куртка – и розовый шерстяной свитер поло. Женщина протянула руку:.

– Анника Боге, районная пресса.

– Форс.

– Вы ищете Хильмера Эриксона?

– Да.

– И как дела?

– Ищем.

– Вы можете рассказать что-нибудь о поисках?

– Еще слишком рано.

– Сколько человек заняты поисками?

Из нагрудного кармана джинсовой куртки Анника Боге достала записную книжку и ручку.

– Несколько человек.

– Вы думаете, по отношению к Хильмеру было совершено преступление?

– Пока мы знаем только то, что Хильмер Эриксон пропал в половине седьмого в субботу. Кажется, после этого его никто не видел.

Анника Боге указала блокнотом на дом с флагштоком.

– Ваше посещение Маргит Лундквист как-то связано с расследованием?

– Маргит работает в школе Люгнета и знает большинство учеников. Я подумал, что она может нам помочь.

– О ком именно вы хотели ее спросить?

– На этот вопрос я отвечать не стану.

– Ведь у Маргит есть сын, известный своими симпатиями к нацистам. Ваш визит к Маргит как-то с этим связан?

– На этот вопрос я отвечать не стану.

– Когда вы найдете Хильмера Эриксона?

– Этого я не знаю.

– Как вы думаете, что случилось?

– Я не знаю, что случилось.

– Но у вас есть какие-нибудь предположения?

– Пока нет.

Разумеется, это было неправдой, но Форс вовсе не хотел делиться с журналистами своими догадками.

– Спасибо, увидимся как-нибудь еще, – сказала Анника Боге.

Она села в свой автомобиль и уехала. Едва ее машина исчезла из виду, как около «гольфа» затормозил красный «вольво». Оттуда вылез Берг.

– Ну что, Боге уже принялась за писанину?

– Не знаю, – сказал Форс.

– Она же журналистка. Готова писать о чем угодно.

Берг засунул руки в карманы брюк и облизнул верхнюю губу. Под носом у него была маленькая ранка: видимо, он недавно порезался бритвой.

– Не нравится мне все это, – сказал он. – Дело попахивает дерьмом.

– О чем вы говорите? – поинтересовался Форс.

– Я встретил Нильсона и еще парня с собакой. Что вы, собственно, ищете?

– Хильмера Эриксона.

– Это я знаю. А еще я знаю, что вы вызывали парня Мальмстенов на допрос. Допрашивать школьников без присутствия родителей незаконно – вам это известно?

– Мальмстен не подозревается в преступлении. Нильсон задержал его в надежде, что он сможет помочь нам в поисках его одноклассника.

– Я слышал другое.

– И что же вы слышали?

– Об этом я поговорю с твоим начальством!

Берг нагнулся и приблизил лицо к лицу Форса так, что, несмотря на ветер, Форс мог чувствовать дыхание Берга.

– Мы уже вложили чертову уйму денег в этот район. Мы хотим сделать его привлекательным для немецких туристов. Это шанс для нашего района! И тут являешься ты!

– Да, и тут являюсь я, – подтвердил Форс.

– И тут являешься ты, – повторил Берг. – Ты что, не понимаешь, какие будут последствия, если просочится слух о том, что в нашей коммуне хозяйничают нацисты?

– Почему в вашей коммуне хозяйничают нацисты? – сказал Форс с непонимающим видом.

– Ты прекрасно это понимаешь.

– Нет, не понимаю. Но мне кажется, что ты зачем-то вмешиваешься в мое расследование.

– Я поговорю с твоим начальством. Я знаком с Хаммарлундом. – Берг нагнулся к Форсу еще ближе. – И я хочу тебе сказать, что если ты только намекнешь об этом Боге или кому-нибудь еще из журналистов, то у тебя будут проблемы.

– Какие? – поинтересовался Форс. Берг промолчал.

– Мы должны отыскать парня, – сказал Форс.

Берг молчал.

Затем он показал на дом Маргит:

– Что она сказала?

– О чем?

– О маленьких нацистах?

Форс не ответил.

– Подумай сам, – сказал Берг, – на следующий год собираются закрывать предприятие. Через три года тут будет пустыня.

– Я понимаю твои проблемы, – сказал Форс, – но моя работа заключается в том, чтобы отыскать исчезнувшего мальчика.

Берг покачал головой. Под глазами у него были темные круги.

– Подумай, что ты можешь натворить. Ты представляешь, как обесценится недвижимость, когда закроют предприятие? А ведь у людей тут только дома, ничего больше. Кто захочет тут жить? Кто захочет ездить на работу в город на поезде? Для жителей настанет экономическая катастрофа. Наше единственное спасение – это туризм. И может быть, мы сможем убедить руководителей «Велюкса» не закрывать предприятие. Но если о нашей местности пойдет плохая слава, то «Велюкс» тут точно не останется.

– Я понимаю, что у вас проблемы, – повторил Форс. – Но моя проблема касается исчезнувшего мальчика. У нас просто разные проблемы.

Берг покачал головой:

– Знаешь, что я думаю?

– Нет.

– Будет лучше всего, если вы никогда его нс найдете.

– Почему вы так считаете?

– Я повторяю, лучше, если его никогда не найдут.

– Вы в своем уме?

– Ведь то, что случилось, уже случилось? Ничего не изменится, если вы его найдете.

Оба замолчали.

– Вы что-то знаете? – спросил Форс.

Берг молчал.

– Если вы что-то знаете, то выкладывайте, – потребовал Форс.

Берг вынул руки из карманов и начал пинать носком ботинка гравий.

– Послушайте, – сказал Форс, – я понимаю, как вы печетесь о репутации района, но подумайте, что за слава пойдет, если будет известно, что председатель коммуны мешает расследованию дела об исчезновении? Не значит ли это, что он чего-то боится?

Берг продолжал пинать гравий. Он напоминал Форсу детей, которых приходилось допрашивать в связи с совершением краж или мелких нарушений.

– В субботу я видел на тропе нескольких парней.

– Что за парни?

– Я не знаю, они были далеко.

– Во сколько?

– Это могло быть где-то около половины седьмого. Я оклеивал гостиную.

– В летнем домике?

– Да.

– И что вы видели?

– Я услышал шум и выглянул в окно, из которого видно скамейку. На ней сидели два парня. Еще один сидел на спинке. Он держал в руках банку пива.

– Как они выглядели?

– Обыкновенно. Они были одеты в черное.

– Вы можете сказать что-то еще?

– Мое зрение сейчас уже не то, что раньше. Но похоже, среди них была девчонка.

– Почему вы так думаете?

– Я слышал, как она кричала.

– Что она кричала?

– Просто кричала. Они пили пиво.

– Вы уверены относительно времени?

– Абсолютно. Когда я смотрел в окно, позвонила моя жена. Она спросила, когда я приду домой обедать. Я посмотрел на часы. Выло полседьмого.

– А потом?

– Я продолжил клеить обои.

– Как долго вы там оставались?

– До половины восьмого.

– Около половины восьмого вы шли домой по этой тропинке?

– Да.

– Молодежь еще была там?

– Не знаю, я не видел ни души.

– Пока вы клеили обои, вы их слышали?

– Я слушал радио.

– То есть, если бы там что-то происходило, вы бы не услышали?

– Вряд ли.

– Вы можете что-нибудь добавить про тех ребят, которых видели?

Берг подумал минутку.

– Нет.

– Спасибо вам большое.

Берг глубоко вздохнул, как будто бы собираясь с силами.

– Я вовсе не имел в виду то, что сказал. Ты понимаешь?

– Понимаю, – ответил Форс. – Как вы думаете, что случилось?

Берг помолчал.

– Если быть до конца честным, то я уверен, что случилось что-то плохое. Если Хильмер действительно проходил мимо этих ребят и у него на самом деле когда-то был с ними конфликт, то просто так они бы его не пропустили. Они вполне могли утопить его во Флаксоне вместе с велосипедом. Мне кажется, что девочка, которая была на скамейке, – это Аннели Тульгрен. А про нее все знают, что она слегка чокнутая. Нурдстрем рассказывал, что Хильмер Эриксон и Тульгрен имели какие-то трения в школе. Я боюсь, что дело плохо.

Берг повернулся спиной к Форсу, сел в свою машину и уехал. Форс стоял около «гольфа» и смотрел на флагшток. Полотнище перестало биться. Ему показалось, что он увидел тень за занавеской в гостиной Маргит, но он вполне мог ошибиться. Форс был голоден и хотел уже поехать в пиццерию перекусить, но потом решил отправиться на нижнюю парковку у тропинки Берга.