Текст книги "За магическим прилавком. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Матильда Старр

Соавторы: Мстислава Черная
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 13

Я во все глаза смотрела на преобразившегося мастера. Вот что трезвость животворящая с людьми делает! А еще отсутствие бороды и чистая одежда. Теперь он был совершенно не похож на бездомного бродягу, которого я пару часов назад обнаружила под кустом. Любо-дорого посмотреть. Я и смотрела, распахнув рот от удивления.

– Так что с инструментами, хозяюшка? – пробасил он.

– Ах да, точно, с инструментами, – спохватилась я, а потом вздохнула: – А с инструментами у нас ничего.

Я растерянно пожала плечами. Потом рванула к сундуку, постучала в крышку, как стучат в дверь.

– Сундучок, миленький, ну пожалуйста! Дай инструменты. Пилы там, лобзики… Все, что для ремонта надо. Ты пойми, в такой страшнющей лавке я ничего не продам. Ну очень, очень надо!

И, только выдав этот трогательный спич, открыла крышку.

Сундук был совершенно пуст, но на этот раз хотя бы фиги не крутил. Видимо, проникся. Я со вздохом его закрыла.

Ну и что теперь делать? Мастер есть, фронт работ есть, но не руками же он все будет делать?

Я стукнула себя по лбу. Ну конечно, разве можно быть такой дурехой! Сундук не для этого, сундук выдает исключительно товары, причем руководствуется каким-то своим, неведомым мне принципом. А инструменты надо требовать совершенно в другом месте.

Я рванула в комнату и подошла к шкафу. Швабру и ведра он мне выдал, глядишь, и с инструментом подсобит.

– Инструменты. Все, что нужно для ремонта. Я точно не знаю что, но давай все.

Я немного помедлила, прежде чем открыть створку. Страшно было, а вдруг и тут ничего не получится. И что я буду делать? А когда открыла, тихонечко икнула: шкаф выполнил заказ. Он сверху донизу был забит… Ох ты, божечки, я даже названия всех этих штук не знаю. Хотя мне и не надо, мастер разберется.

Ухватившись за рукоятку зубастой ножовки, я потянула инструмент на себя. Надо же с чего-то начинать разгрузку? Я не учла, что шкаф выполнил мою просьбу в режиме максимальной щедрости. Ножовка дзынькнула, что-то в шкафу крякнуло, щелкнуло. Не знаю, каким чудом – инстинкт самосохранения в дуэте с тапочками, наверное – я шарахнулась назад и вбок, приземлилась на кровать.

С лязком и грохотом острые железяки высыпались туда, где я только что стояла. А в руках у меня так и оставалась ножовка…

– Мья-а-а-а! – грохот сменился ошалелым воем.

Кот, про которого я умудрилась слегка подзабыть, оказалось, так и сидел наверху. Своим фирменным прыжком он перелетел половину комнаты, оттолкнулся от спинки стула, сбросил скатерть.

– Кис… – попыталась позвать я.

– Мря-я-я! – повторил он вопль и сиганул в открытое окно.

Я выдохнула..

Вот так на ровном месте чуть не убилась…

Отдышавшись и чуть успокоившись, а точнее, отодвинув переживания о едва не обрушившейся мне на голову катастрофе, я прежде всего бережно подняла и отряхнула скатерть, а уже после принялась доставать инструменты из образовавшейся груды, перетаскивать в лавку и выкладывать на прилавок. После десятого захода у мастера глаза на лоб полезли.

– Ничего себе, какое богатство! Я привык меньшим обходиться.

А потом сделал то, чего я от него никак не ожидала: развернулся и выскочил из лавки.

Я осталась стоять перед прилавком, обильно заваленным плоскогубцами, отвертками, пилами, гвоздями и чем-то там еще. Даже топор там был. Я тяжело вздохнула.

Ну что за жизнь! Теперь вот инструмент есть, пожалуйста. Фронт работ никуда не делся. Зато мастера нет. Спрашивается, зачем я своим здоровьем рисковала?

Да они издеваются! Кто такие «они», я сказать не могла, не знала. А вот в том, что издеваются, была совершенно уверена. И что мне теперь со всей этой красотой делать? Зайдут покупатели, тоже испугаются и убегут. Не таскать же всю эту тяжесть назад в шкаф?

Я обреченно уселась на высокий стул за прилавком. Кстати, что-то раньше я его здесь не видела и у шкафа не просила. Больше всего хотелось вытащить из этой кучи топор да разнести тут все к чертям собачьим. Да-да, без всякой магии. Эту мысль я сразу отбросила. Во-первых, лавка может обидеться, лучше ее не злить, тем более после рассказа мастера Гастора. А во-вторых, разнесу – мне же потом все в порядок приводить. До тысячи монет пока как до луны пешком, а значит, никуда я отсюда не денусь. В общем, я долго смотрела на топор, но в руки так и не взяла.

Мою странную медитацию прервали. Дверь распахнулась. На пороге стоял мастер Гастор, но на этот раз не с пустыми руками. Он притащил с собой огромный деревянный короб.

– Вот, – с самым сияющим видом заявил он. – Инструмент надо держать в порядке, а не кучей сваливать.

Не сбежал. Божечки, не сбежал!

Воодушевленная этим обстоятельством, я снова рванула в свою комнату и с еще большим энтузиазмом стала таскать все эти штуки, пока мастер аккуратно их укладывал. Вид у него был самый сияющий, даже рыжая девчонка так не радовалась своей кукле, как мастер этим инструментам.

– Ну ты даешь, хозяюшка! С эдаким богатством я тебе тут такой ремонт забабахаю, в королевском дворце ничего похожего не видели.

Наконец мы все сложили. Времени на это ушла уйма, а уж сил и того больше.

– Пойду работать, – бодро объявил мастер.

– Э, нет, – остановила его я.

– Что не так? – испуганно посмотрел на меня он, аккуратно сделал пару шагов и заслонил от меня короб с инструментами. Взгляд его сделался настороженным. Похоже, решил, что сейчас я все отберу, и приготовился защищать свои сокровища до последнего.

– Пообедать надо. Куда я тебя голодного отпущу?

– Так это… Только что ел, – смущенно глядя в пол, заявил он.

– Ел он. Несколько картошин да два огурца.

Я вспомнила сантехника, который приводил в порядок трубы в моей съемной квартире. За два дня он смел все мои запасы продуктов, которые я, вообще-то, себе на неделю покупала.

– Не спорь, – строго сказала я. – Если ты с крыши в голодном обмороке свалишься, кто ремонт закончит?

Я решила, что для сурового, брутального мужика этот аргумент сработает куда лучше, чем «бедненький ты, несчастненький, как же ты голодный работать пойдешь». Тот почесал рукой затылок.

– Ну да, это верно, перекусить бы не помешало.

Я снова рванула в свою комнату. Схватила скатерть (надеюсь, кот ее не повредил и душевных травм, сказывающихся на вкусе блюд, не нанес) и зашептала:

– Милая моя, хорошая! У нас там мастер голодный, во-от такой здоровенный. Надо его хорошенечко покормить. И не краюхой хлеба, а по-человечески. Он, конечно, для лавки пока ничего не сделал, и вроде как довольствие не положено, но он сделает. Говорит, не хуже, чем в королевском дворце. Так что ты уж пожалуйста.

С этими словами я расстелила скатерть. И радостно всплеснула руками. На этот раз, вопреки моим опасениям, она не пожадничала. Здоровенный глиняный горшок с чем-то дымящимся, по запаху вроде как жаркое, миска салата, большая краюха хлеба да кувшин с чем-то, подозрительно похожим на пиво.

– Эй, он у меня не пьющий, – сказала я.

Скатерть недовольно дернула углом. Я взяла кувшин в руки и понюхала. Ничего спиртного, самый обычный квас.

– Ладно-ладно, прости. Я на всякий случай. Очень за него беспокоюсь.

И только тут поняла, что беспокоилась напрасно. Будь там какое-нибудь пиво, оно бы мигом превратилось в воду. Я вынесла сначала горшок, потом салат, а после и кувшин. Тащить все вместе не рискнула, уж больно велики были порции. Видала я официантов, которые на один поднос по десять тарелок умудрялись устанавливать, а потом несли это с такой легкостью, будто поднос был пустой, но мне до их ловкости было далеко. Последней я схватила со стола здоровенную такую деревянную ложку (правда, стола у меня не было, так что вся эта красота разместилась на прилавке). И чашку, надо понимать, для кваса. А скатерть-то сообразительная, могла ведь и стакан выдать, но не стала намекать Гастору о его алкоголическом прошлом.

– Что-то многовато, – неуверенно проговорил мастер, но глаза его кричали совсем о другом.

– Нормально, – строго сказала я. – Приступай. И считай, что это часть твоей работы. Так что приятного аппетита.

Словно по команде, он схватил ложку и приступил к «работе». Получалось у него ловко и быстро. Что бы он там ни говорил про «многовато», а в тарелках вскоре не осталось даже салатного листика. Он утер лоб рукавом.

– Ух, спасибо, хозяюшка. Я такой вкусноты давно не ел.

Его взгляд тут же сделался грустным. Я без слов поняла: вспомнил свою Аксинью. Наверное, в последний раз вкусный обед ему достался еще при ее жизни. Я вздохнула. Уж тут я ничем не могла помочь, да и никто бы не мог. Свою боль всякий переживает самостоятельно.

– Пойду я, работать надо, – буркнул он и ухватился за короб.

И все же, когда он спиной протискивался сквозь дверь, таща за собой инструменты, глаза у него горели, как у мальчишки, которому подарили новую приставку. Вот и славно, будет чем отвлечься.

Дверь за мастером закрылась, а через пять минут снаружи послышался такой грохот, что пришлось закрыть уши. Я выскочила из-за прилавка, испуганно выглянула за дверь: что там у нас творится? Но ничего ужасного не творилось. Это мастер, стуча молотком по какой-то штуке, выковыривал трухлявую часть бревен. Сердце сжалось. А ну как от такого обращения ветхая избушка и вовсе рухнет? И все же я заставила себя успокоиться. В конце концов, руки у него золотые, а сам он трезвый. Значит, знает, что делает.

Посуда была почти чистая. Остатки обеда мой работник вымакал хлебом. Теперь-то собрать все в одну кучу было нетрудно. Я вернулась в комнату, составила все на скатерть.

– Спасибо тебе, милая, – сердечно проговорила я. – Было очень вкусно. Я-то сама не пробовала, но мастер очень хвалил.

Тарелки тут же исчезли. Я уже собиралась вернуть скатерть и повесить на место, как на столе появился горшочек. Не такой здоровый, как предыдущий, но тот я бы не осилила. Мисочка с салатом тоже была на месте, и столовые приборы. Надо же, и обо мне позаботилась, хоть я и не просила. Это было очень кстати, после бега с утяжелением мне тоже не мешало бы подкрепиться.

Покончив с обедом, я вышла в свой торговый зал. И тут же поняла, что делать мне там категорически нечего. Грохот стоял такой, что было ясно: пока идут ремонтные работы, к лавке никто не приблизится. Впрочем, мне и без покупателей было чем заняться. Я подошла к шкафу и попросила:

– Теперь мне нужна бумага, а лучше небольшие картонки. И что-нибудь пишущее.

Пока мастер Гастор приводит в порядок лавку снаружи, мне не мешало бы сделать то же самое, но внутри. А я еще из своей прошлой жизни хорошо помнила, как раздражали меня магазинчики и роллеты на рынках, где к товарам не были пришпилены ценники. Никогда к таким даже не подходила. Во-первых, из-за стойкого ощущения, что меня тут попытаются обмануть и назвать цену с потолка. А во-вторых, вдруг окажется, что вещица слишком дорогая, и придется мямлить перед продавцом жалкое «ой, тогда не надо».

Шкаф выдал мне требуемое, правда, что-нибудь пишущее оказалось толстенным карандашом, который я едва могла обхватить пальцами. Неудобненько, но уж чем богаты. И приступила к работе – начала делать перепись товаров.

Глава 14

Что я там говорила, будто товаров в лавке мало? Нет, для того, чтобы плотненько расставить их по полкам, действительно маловато. Но вот когда начинаешь писать ценники, сразу возникает ощущение, что более чем достаточно. Теория относительности в действии. Последнюю картонку я заполнила, когда на улице уже стемнело. Все, теперь можно со спокойной совестью отдыхать. Но сначала я высунула нос за дверь. Мастер что-то то ли строгал, то ли рубил. В общем, полностью ушел в рабочий процесс.

– Заканчивай, – велела ему я. – И готовься к ужину.

А сама пошла на переговоры со скатертью. Кажется, к новому едоку она вполне благосклонна, так что я не без оснований надеялась на сытный ужин для мастера.

И не ошиблась. Положенный горшочек жаркого, миска с салатом и краюха хлеба были на месте. Гастор набросился на них с прежним аппетитом.

– Ну что, как прошло? Завтра с утра продолжим? – спросила я у него.

Он посмотрел на меня так, словно я сказала несусветную глупость.

– Да неужто на полдороги брошу? Конечно, продолжим. Только это, хозяйка… – он замялся, – доски бы надо. И краску.

Доски и краску, ага. Думаю, на это мой шкаф способен. Выдал же он мне флакончики с шампунями. Не думаю, что сгенерировать краску ему будет сложнее. Только вот таскать доски и передавать через прилавок я была не очень-то готова.

– Я подумаю об этом завтра, – выдохнула я. – А сейчас пора спать, и тебе тоже.

Мастер пытался что-то возразить, мол, не устал вовсе, но я напомнила ему про гипотетическое падение с крыши.

– Извини, дружок, но, пока ты тут работаешь, ты мне нужен в добром здравии.

Я состроила хмурую физиономию. Ни дать ни взять тиранка и диктаторша, которая требует невыполнимых вещей. Чтобы мой сотрудник, не дай бог, не подумал, что я его жалею.

Он вздохнул.

– Ну как скажешь. Только я бы еще поработал.

– Много ты наработаешь в темноте, – я была непреклонна. – Выспишься хорошенько, а потом добро пожаловать.

Выходил из лавки он не слишком счастливым. Я понимала почему: тяжело ему возвращаться в пустой дом, где каждый угол, каждая занавесочка, каждая салфетка напоминают об умершей жене. Только вот что я могла поделать? Не укладывать же его в свою кровать. Так далеко моя забота о персонале не заходила. Да и как бы он туда прошел? Чтобы попасть в мою комнату, нужно как минимум зайти за прилавок, а это, насколько я поняла, дело весьма опасное.

А вот я туда вполне могла войти. Приняла душ, затребовала у шкафа ночную рубашку и с удовольствием вытянулась на кровати. Денек выдался тот еще.

– А ты молодец, – подала вдруг голос одна из тапочек.

– Неплохо справляешься, – подтвердила другая.

Ага, уж так справляюсь, что сил нет. Целую серебрушку наторговала. Да и в помощи мастеру не очень-то и продвинулась. Инспектор так и не явился. Неужели получил нагоняй от своей подружки? Могу себе представить, такая кому хочешь выест мозг чайной ложечкой.

И все же этот вопрос требовал уточнения.

– А что наш инспектор? – спросила я у тапочек. – Часто ли приходит?

Какое-то время они молчали. Потом одна осторожно спросила:

– А зачем он тебе часто?

Рассказывать им о подозрениях Гастора я не хотела. Во-первых, лавка вместе со своими тапочками и сама была под подозрением. К тому же сил на долгие беседы у меня уже не осталось.

– Дело к нему есть, важное.

И снова тапочки замолкли. А потом одна тихо сказала:

– Ты это… Не вздумай на него заглядываться, да еще и кручиниться.

– Чего?!!

Накатившая было дрема моментом с меня слетела. Я возмущенно уставилась на тапочки. Вот, значит, какие они выводы сделали! Они мое возмущение поняли по-своему.

– Нет, конечно, оно понятно. Он тебя спас, да еще и на руках носил…

– Ага, а уж прижимал-то как неприлично.

– И красавец он, тут ничего не скажешь…

– Это да, хорош, не то что прошлый…

Я усмехнулась:

– Ну вот, можно сказать, завидный жених. Что ж тогда не заглядываться?

Учитывая то, что «заглядываться» ни на графа, ни еще на кого-нибудь я не собиралась, идея подначить тапочки показалась мне вполне приемлемой.

– Ты что! – заверещали они хором. Да так громко, что я вздрогнула от неожиданности.

– А что?

– А то. Сердца у него нет.

– Бессердечный, да, – поддакнула вторая.

Я задумалась, припоминая все, что говорил или делал инспектор. Ну да, сухарь тот еще, тут не поспоришь, но вот же, спас меня, значит, не такая уж и сволочь. Ни за что бы не подумала, что буду его защищать, но претензии тапочек казались мне слишком несправедливыми.

– Откуда вы знаете, может, он только с виду такой. А в душе добрый и пушистый.

– Да как же он может быть добрым без сердца-то? – удивилась она.

Прозвучало как-то странно.

– Не поняла, что значит без сердца? Объясните.

– Колдуну он свое сердце отдал, – неохотно выдавила из себя одна из них.

– Вот вы сейчас думаете, что что-то мне объяснили. А на самом деле нет. Что значит отдал сердце колдуну? Полюбил его без памяти?

Тапочки захихикали:

– Вот дуреха! Просто отдал.

– Не просто, а за что-то очень ценное, – уточнила вторая.

– Ну да, уж не знаю, что он там получил взамен, но сердца у него нет. Вообще, совсем.

Я попыталась припомнить: когда он прижимал меня к груди, стучало там что-то или нет, но быстро оставила эту затею. Я так громко верещала и возмущалась, что будь у него хоть десять этих сердец, ни за что бы не услышала.

Потом встряхнула головой. Ерунда какая-то.

– А как же он живет без сердца-то?

– Сказано же тебе: с колдуном он поменялся. А на колдовстве без чего угодно жить можно.

– Понятно, – протянула я.

Хотя мне было совсем непонятно. Порадовали меня тапочки новостями. Теперь я очень сомневалась, что смогу выполнить обещание, данное мастеру Гастору. Если у графа нет сердца, проникнется ли он случившейся трагедией?

И обиднее всего, что вредный котяра сиганул в окно. Я ведь уже успела нафантазировать, как впервые в жизни усну в обнимку с пушистой животиной и чтоб урчал на ухо так умиротворяюще…

Что ж, не все мечты сбываются.

Глава 15

– А?! Что?! Где горит?! – проснулась я от грохота.

К своему изумлению, сразу вскочить я не смогла. Неведомая тяжесть буквально пригвоздила меня к кровати. Даже дышать было тяжело. Я приподняла голову, ожидая обнаружить, что ожил какой-нибудь из моих ночных кошмаров – в волшебном мире и такое может быть.

– Мра-а? – совершенно не понял моего волнения кот.

Если честно, счастливую картину я представляла себе несколько иначе. В реальности же кот был удушающе тяжелый, а шерсть щекотала нос и даже лезла в рот.

Зато, как я и заказывала, кот урчал. Даже тарахтел с громкостью трактора.

Грохоту тоже нашлось вполне мирное объяснение: видимо, мастер с самого утра принялся за дело. Не позавтракав, между прочим. А это непорядок. Я выбралась из-под кота, очень недовольного тем фактом, что я отказалась дальше служить ему живой ортопедической подушкой, нацепила униформу, как смогла пригладила волосы и, печатая шаг, вышла на улицу.

Я не ошиблась. Мастер действительно был на месте. Стучал, грохотал именно он. Да и кому еще? А вот что стало с моей лавкой… Я за голову схватилась. Некоторые бревна буквально выдолблены, кругом валяется труха, стружка, щепа, не говоря уже о невесть откуда взявшихся пучках веток и кучек свежескошенной крапивы. В битом тазу, притащенном мастером то ли из его дома, то ли с ближайшей помойки, в черной воде отмокают непонятные тряпки. Чуть в стороне мешок с чем-то похожим на паклю… Я даже догадалась, зачем она – конопатить щели.

Вывески, той, что качалась на одном гвозде и хоть как-то свидетельствовала о наличии за этими стенами торговой точки, тоже не было. Да и тот самый дырявый забор напрочь отсутствовал.

Вообще-то я собиралась поздороваться, но вместо этого смогла сказать только:

– Ой!

Мастер широко улыбнулся:

– Не волнуйся, хозяюшка. За два-три дня основную работу закончу, там уж по мелочам останется.

– Понятно, – протянула я. – Завтракать надо.

– Нет, – радостно помотал головой мастер. – Я уже того, позавтракал. С самого утра, на рассвете.

Я посмотрела на него недоверчиво. Чем там завтракать-то, в пустом доме, где целый год не ступала нога трезвого человека.

– Мне бы вот доски и краску.

– Ага, – кивнула я. Обещала ведь подумать об этом завтра, так вот оно, завтра.

Впрочем, что тут долго думать. Я вернулась в комнату, уже привычно подошла к шкафу и заказала себе требуемое. Открыла створку и разве что не выругалась про себя. Доски были в наличии, и тяжелые жбаны с краской тоже. Только вот как все это доставить на улицу? Инструменты можно было маленькими кучками выносить, и то замаялась. А этими огроминами я все полки снесу и склянки расколочу. Да уж, задачка.

Я вышла на улицу и объяснила мастеру суть проблемы. Он долго думал, чесал в затылке, а потом спросил:

– А окно-то в твоей комнате есть?

– Конечно, есть.

Бегать и проверять не пришлось, я его собственноручно отмывала. Уж запомнила.

– Вот и славно. Я тогда обойду, а ты мне будешь в окно передавать.

– Много я напередаю. Там кусты, бурьян да крапива. Так что и подойти к нему будет непросто.

– Ну уж с кустами я справлюсь, – улыбнулся мастер, схватил топор и ушел сражаться с нелегитимной флорой.

А я вернулась в комнату. Уселась на кровать и поняла, что делать мне сейчас категорически нечего. Сквозь тот бедлам, что сейчас царит во дворе лавки, ни один покупатель не проберется, пусть бы от этого зависела сама его жизнь. С ценниками я вчера разобралась, на сегодня ничего не оставила. А вырубить заросли за окном – это задачка надолго, даже для такого крутого мастера, каким был наш Гастор. Ну и что тут остается делать? Правильно, вдоволь поваляться в горячей ванне, медленно, с удовольствием позавтракать. Было бы неплохо еще и книжечку почитать, да только книг у меня тут нет. Хотя что это я, есть одна – сборник заклинаний. Кажется, пришла пора испытать свои магические способности. Ну или хотя бы выяснить, есть ли они у меня или нет.

Пока за окнами бодро стучал топор, я успела выполнить все пункты своего плана и даже раскрыть книжицу. Но не успела я пролистать и пары страничек, в окно постучали.

– Все, путь открыт! – выкрикнул мастер. – Теперь и окно открывай да передавай сюда доски с красками.

С краской особых проблем не возникло. Жбаны оказались тяжелые, но неподъемными их назвать было бы некоторым преувеличением. Так что не без труда, но с этой задачей я справилась. А вот с досками вышло гораздо сложнее. Я попыталась справиться с одной из них в одиночку, сшибла стул, чуть не разломала столик и сдалась.

– А что, постороннему в домик совсем нельзя войти? – сочувственно просил через окно мой работник.

– В мою комнату можно, – вздохнула я. – Да только чтобы в нее попасть, все равно придется заходить за прилавок, понимаешь?

– Не понимаю, – мотнул головой Гастор. – Вот же окно.

А ведь и правда. Я сначала подумала, что здоровенный мужик, который через окно лезет в спальню девушки, – это несколько… кхм… эксцентрично, если не сказать больше. Но тут же махнула рукой. Для кого мне тут беречь репутацию? Неужто для плешивого жениха, который после таких выкрутасов окончательно во мне разочаруется и, обидевшись, даже иголки больше не купит? Было у меня подозрение, что это я как-нибудь переживу.

– Залезай.

Мастер довольно ловко для своей комплекции перелез через подоконник. Огляделся.

– Да уж, небогато у тебя тут, – выдал он свое профессиональное мнение.

Я почти обиделась.

– Вообще-то я жилье себе не выбирала, и обстановкой здесь кто-то другой занимался.

– Ну ничего, – сказал он. – Вот закончу с фасадом и тут все в порядок приведу. Окошко бы починить, подоконник резной сделаю, а уж стены разукрашу – как в сказке будешь просыпаться.

Кажется, он и правда соскучился по работе, во всяком случае, сейчас был полон энтузиазма. Он окидывал мою комнату взглядом так жадно, как отряд жуков-короедов новенький шкафчик. И, кажется, готов был уже сейчас начать приводить ее в порядок.

– Сначала фасад и вывеску, – строго сказала я.

С досками мы справились быстро, хоть и пришлось дважды просить у шкафа «добавку». И наконец мастер, совершенно довольный, вылез в окно, оставив меня одну в комнате, где сейчас приятно пахло свежей древесиной. На улице застучало и загрохотало с удвоенной силой. А я снова взяла со стола книгу. Странное дело, никак у меня не получается заняться ею всерьез. То одно, то другое мешает.

Словно в подтверждение моих мыслей, колокольчик над дверью звякнул, заставив меня искренне удивиться. Неужто нашелся смельчак, готовый преодолеть все препятствия, лишь бы заполучить магическую штучку.

Я ошибалась. На пороге стоял вовсе никакой не покупатель, а инспектор. Впервые за все это время я искренне радовалась его появлению.

– Вот вас-то мне и надо! – вместо приветствия воскликнула я.

– Неужели? – приподнял он бровь. – Хотите объясниться, рассказать, что тут устроили?

– А что я устроила? – Я сделала круглые глаза. – Вы же сами велели вывеску поправить. Вот я и поправляю, как могу. Сотрудника даже наняла.

– Сотрудника? – Его бровь поднялась чуть выше.

– Ну да, не самой же мне с топорами и пилами бегать. Ну то есть, может, я бы и побегала, но не умею. А он умеет. Два-три дня – и лавка будет как новенькая. И вывеска, и вообще красота. Думаю, нужно еще клумбы разбить, цветочки посадить, чтобы покупатели сюда заходить не боялись.

Инспектор долго сверлил меня взглядом, значение которого я никак не могла разгадать. Доволен он моим самоуправством или не особо?

– Вообще-то неприкосновенность лавки охраняется королевством. И чтобы производить в ней ремонтные работы, требуется высочайшее разрешение. А чтобы его получить, сюда несколько месяцев магические комиссии должны приезжать и в конце концов выдать его, – поучительным тоном проговорил он.

– Ой! – тихо пискнула я.

Несколько месяцев разбирательств, да еще с какой-то комиссией… К этому я не была готова. Потом вспомнила, какое зрелище сейчас представляет из себя моя торговая точка снаружи, и совсем сникла. Кто ж сюда теперь сунется? И это на черт знает сколько. А если комиссия решит, что лавку чинить нельзя? Я застряну здесь на веки вечные.

Инспектор вышел на улицу. Я рванула вслед за ним.

– Не уходите, пожалуйста! Вы не можете! – прокричала ему вслед.

Но он, кажется, и не думал уходить. Наоборот, внимательно осмотрел фасад, потрогал бревна, к чему-то принюхался, поводил руками и только потом обернулся ко мне.

– Мне кажется, – неуверенно проговорил он, – лавка не против.

Он надолго задумался, а потом выдал вердикт:

– Хорошо, под мою ответственность. Но у вас ровно два дня, чтобы привести все тут хоть в какой-нибудь, да порядок.

Он снова вернулся в лавку, я за ним следом. Внимательно осмотрел полки, кивнул каким-то своим мыслям, а потом обернулся ко мне.

– Продажи у вас так себе, – строго проговорил он. – Ну да это неудивительно. Старайтесь лучше.

Что? Да куда уже лучше! Я тут, между прочим, доски таскала, инструменты добывала, даже работника нашла, который согласился с оплатой подождать. Как еще я должна стараться?

Однако выговаривать все это графу я не стала, и даже жаловаться на его вреднючую невесту. Все это мелочи жизни, как-нибудь переживу.

– Я вот о чем хотела поговорить. – Пришлось дернуть инспектора за рукав, слишком уж резво он направился к выходу. – Мастер мой… Он думает, что лавка убила его жену. И я хотела спросить…

Больше ничего я сказать не успела. Крепкая ладошка зажала мне рот, а инспектор невозмутимо проговорил:

– Мне кажется, в лавке для вас сейчас работы нет. Приглашаю прогуляться по городу, посидеть в каком-нибудь кафе, выпить кофе. Вы любите кофе?

Ладошка все еще крепко зажимала мне рот, так что в ответ я просто замычала. Инспектор тут же понял свою оплошность и отпустил меня.

– Кофе? – повторила я растерянно. – Да я его обожаю!

– Вот и славно. Переобувайтесь, – он почему-то сделал на этом слове особенный акцент. – Я подожду вас на улице.

Надо же, какой педантичный. «Переобувайтесь». Как будто я могла выйти в тапочках! Хотя нет, очень даже могла. Меня разбирало любопытство. Слишком уж загадочным и таинственным было поведение инспектора. Понятное дело, что в кафе он позвал меня не для того, чтобы скоротать время за приятной беседой. Он почему-то категорически не желал говорить о смерти несчастной Аксиньи в этой лавке. А я так спешила все узнать, что не только об обуви – о собственной голове могла забыть.

Я торопливо сбросила тапочки и стала натягивать кроссовки. Оказавшись на свободе, тапки тут же заверещали:

– Не смей с ним идти!

– Сама же видела, у него невеста!

– Он разобьет тебе сердце!

– Вернись за прилавок!

Я даже не стала их слушать. Как только разобралась со шнурками, тут же выскочила за дверь.