Текст книги "Новая Неистинная Пара (СИ)"
Автор книги: Машенька Фролова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 27 страниц)
Часть 1. Влад. Глава 25. ч-2 (19.06)
(Влад)
***
Виктор лично принес ее, никому не доверил такое ценное поручение. Я же старательно выбирал бутылку из обширного бара Жюста, третьего беты Хлада. Он и отвечал за этот «штаб», как и за все окрестные стаи, как и за мою охрану. Думаю, нет ничего удивительного в том, что этот волк сейчас на нижнем этаже, в одной из камер, а одаренный менталист потрошит ему мозги. Ну а мы с моей женушкой в его кабинете.
Виктор подошел и протянул заряженный инъектор. Я посмотрел на старого друга. Да, это звучит забавно… Я помню его совсем малявкой, который только-только встал на ножки. Помню его неуверенным юнцом, ведь он просто альфа, когда вокруг меня, как правило, сильные одаренные, и его комплексы, сомнения, что он не достоин своего положения. Я помню, как он называл меня отцом, как повзрослел, влюблялся и разочаровывался. Мы вместе прошли ни одну войну. Сейчас он уже дед, и язык не повернется сказать, что он мой сын. Мужчина, сейчас, почти старик. За последние пару дней оборотень постарел на десяток лет, если не больше. В волосах прибавилось седин, как и морщин на волевом лице.
Я смотрел в его глаза, и видел юнца; видел себя много лет назад. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но так и не решился. Уже у двери все-таки проговорил:
– Я выставлю посты у лестницы и на входе в дом, тут никого не будет.
– Благодарю, – отозвался я.
Дождался щелчка замка. Еще при постройке этого здания я настоял на шумоизоляции помещений, и у кабинетов она даже лучше, чем в допросных, так что нашего общения точно никто не услышит.
Коньяк, тишина, сигара и прекрасная спящая девушка… что может быть лучше, для плодотворного вечера?
Пару жадных глотков сделал, не ощущая вкуса и аромата, хотя и мнил себя любителем напитка. Взял медицинский инъектор и шагнул к ней. Специально растягивал время, потому что как только волчица откроет глаза, оно рванет вперед, не остановить будет. Прислонил к шее, нажал, как курок спустил. Увидел, как опустела ампула тонизирующего средства.
Ее дыхание стало сбиваться уже через минуту, а через три она распахнула свои прекрасные глазки. Еще с минуту пялилась на меня, явно не узнавая.
– Проснись и пой, дорогая! – отсалютовал ей коньяком.
– Влад? – прохрипела она сонным еще голосом. – Как…? Что…? Я… Где я?
– Ну как же, – изумился я, – ты – у супруга, законного по всем статьям, заметь. Как там люди говорят? «И перед богом, и перед людьми…».
– Но…
– Но, – поднял я палец, – тебе же не интересен я, прости. Ты, должно быть, хочешь поинтересоваться, где твой…хм… спутник? Засыпали-то вы вместе, в одной постели…
– Где он?
У меня резко закончился воздух в груди, а в следующий миг я едва не рассмеялся. Такое чувство, что я оказался в дешевой драме! Этот подонок ни разу даже не намекнул на ее судьбу, а первым, чем поинтересовалась она – его шкура! Черт, это карма! Я совершил слишком много зла, так много, что отдачей мне прилетело еще при жизни!
– Это единственное, что тебя волнует сейчас?
Несколько секунд ее лицо было растерянным, пока, наконец, в ее симпатичную головку не пришло понимание, при каких обстоятельствах мы сейчас беседуем. Появился страх, а затем, как бывало всегда, страх перешел в злость. Правильно, девочка, лучший выход – это нападение. Нападай…
Она медленно поднялась, резко побледнела, едва не упала. Я, с некоторым удивлением, отметил, что желания подорваться и поддержать ее у меня не возникло.
Она прошла до бара и вцепилась в бутылку минералки. Жадно осушила, я наблюдал. А когда повернулась, ее глаза горели настоящей злобой.
– И что теперь?
– Мы поговорим, – сказал я.
– О чем?
– Дорогая, начнем с малого: почему ты решила меня предать? – потер висок. – Ничего не могу с собой поделать, мне крайне любопытно, что же тебя сподвигло на подобное действие?
– Я… тебя… ненавижу…! – разделяя слова, припечатала она.
– Серьезно? – усмехнулся я, чувствуя, как скручивает диафрагму в болезненном спазме. Метка, что б ее!
– И боюсь, – добавила она.
– А вот в это я верю, – кивнул я, проследив, как она вернулась на диван.
Инга несколько раз глубоко вздохнула, а потом заговорила.
Она перечисляла имена и даты. Имена оборотней и даты Судов. Их было много, даже, наверное, слишком, для одного судьи. И хотелось бы сказать, что я помню всех приговоренных по именам, но, конечно же, это не так. Я и четверти не вспомню… А она все говорила и говорила, смотрела с призрением, надеялась, что перечисление моих решений меня заденет? Смешно…
Маленькая, наивная, нежная малышка… Такая чистая… Никогда не думал, что скажу, что наивность – зло! Любой управленец, в любой культуре и стране, если он и правда лидер, несет с собой смерть. Вообще, любимое занятие любой аппозиции, и не только политической, это обвинять противника в кровожадности. Я просто так, навскидку, могу назвать двадцатку имен, которые при власти были героями, зато вот после стали тиранами, сатрапами и просто «кровавыми чудовищами». Я не знаю ни одного «успешного человека», который не касался бы крови. Она есть везде…
Да, сломанные судьбы, сломанные жизни, слезы, горе, боль, и все это – власть, ее часть. Я не знаю ни одной страны, где в тюрьмах не сидели бы тысячи преступников. И сколько из них сидят по навету, по случайности, из-за ошибки? Никто и никогда не узнает. И совсем неважно, какую форму управления использует государство, ошибки и кровь есть везде. Более того, о большей части преступлений обыватели никогда не узнают. Управленцы давно уже научились не экономить на СМИ и манипуляции общественным мнением, так что вместо обсуждения гибели военных или ученых, об играх политиков и разведки, простые люди будут обсуждать «звезд» и обоснованность сексуальных предпочтений определенного процента населения. Ведь рекреационный секс или драка "айдола" – вопросы куда более важные, чем продажа, скажем, национальных интересов…
Я смотрел в ее красные от слез глаза, и недоумевал… Нет, серьезно, неужели моя малышка и правда верила, что Мастер будет наказывать зверей тюрьмой? И где ее строить? Зачем мне, вообще, выделять на эту сферу деньги? Каждый оборотень знает, что если преступление действительно велико, то проще покалечить или просто убить. И расходов меньше, и остальным урок с намеком. Да, не гуманно, но и нас не миллиарды, да и пунктов Закона у нас меньше, чем в любом УК.
– … Ты даже не слышишь меня сейчас, – выдохнула, наконец, она. – Ты настолько сгнил, что даже не понимаешь, насколько ужасен…
Я Казнил, Казню, и буду Казнить, только по Закону, – проговорил я, все еще размышляя.
Она рассмеялась, но с горечью.
– Ты все время говоришь: «Я – Закон». И ты прав, ты трактуешь каждое правило так, как тебе удобно, моральный ублюдок! Как же я хочу увидеть, как ты сдохнешь!
Я рассмеялся. Не удержался, просто, не смог. Веера ради, кто бы мне лет сто назад сказал, что я стану жертвой типичной пропаганды, когда кого-то одного кто-то другой превращает в олицетворение вселенского зла. Я бы не поверил! Да все мои любовницы в прошлом были куда умнее, а эта…
– Ты услышал все что хотел! – бросила она мне. – Таких как ты быть не должно… Жаль только, что из всех выродков выжил именно ты…
Смех увял сам собой… Инга… откуда в моей девочке столько злобы? Вся моя семья погибла задолго до ее рождения, так откуда столько ненависти? Хотя и без слов ясно, что это не ее мысли. Она просто поверила чужим словам. Проклятая метка! Даже после всех ее слов и поступков, я все еще ее оправдываю… Идиот!
– Ты знаешь, что вчера на меня покушались в Москве? – спросил я.
– Я думала, что ты уже сдох…
– Так ты поэтому сбежала, чтобы не быть рядом с моими ближниками, если ваш план вытянет?
– Нет! Ты просто стал мне противен, – после молчания проговорила она.
– Да? – усомнился я, вставая с кресла и возвращаясь к бару. – А вот у меня другая информация…
Сделал театральную паузу, а затем принялся тоже перечислять имена:
– Ооно Сеничи – моя ширма в азиатском регионе. Погиб два дня назад, вместе с женой и двумя сыновьями. Сгорел. Суман Митра – моя ширма на рынках Индии и Пакистана, погиб тридцать шесть часов назад, вместе с охраной и малолетней дочерью. Шарль Рют – моя западноевропейская ширма. Погиб в собственном офисе, как и еще двенадцать человек и два оборотня, от отравления пущенным газом, семьдесят три часа назад. И это далеко не весь список тех, кого ты слила своему дятлу, дорогая. Их кровь на твоих руках! – сорвался и последние слова прорычал. – Это были мои люди, простые люди, не одаренные, не из семей оборотней или их окружения. Они просто работали на меня! И ты всех их прикончила…
Она побледнела, но в глазах не было раскаянья, только решимость.
– Благодаря тебе я уже лишился нескольких шахт драгоценных камней. А это уже около трех сотен миллионов. И это только на данный момент. По акциям и ценным бумагам мне еще не предоставили отчета…
Я остановился, глянул в ее злые глаза. Нет, мне не верилось, что она и правда, такая дура.
– Скажи, ты и правда думаешь, что твои «друзья» рассказывали все эти мерзости, что ты мне пересказала, только из желания «уничтожить мерзавца»?
Несколько секунд всматривался в ее лицо.
– Деньги, милая, – произнес я. – Всегда только они.
Судя по ее глазам, она мне не верит. Ду-у-ура…
– Где Виоль? Я хочу его увидеть…
– Я же чудовище… – пожал плечами.
– Ты не мог! – задохнулась она. – Нет, ты не мог…
– Серьезно? – усмехнулся я. – По твоему мнению я «НЕ мог» убить любовника своей жены?! Знаешь, это даже забавно, за столько лет ты так и не поняла, кто твой муж…
Ее переворот и бросок в мою сторону произошел почти мгновенно. Мелкая волчица в прыжке попыталась меня загрызть. Увернувшись, пнул зверя. Одной рукой ударил по ребрам, другой: ухватил за шерсть и отшвырнул, впечатав в стену. Скулеж, хруст ее костей. Но она все равно попыталась снова. На этот раз я отбил ее рывок ногой, легко увернувшись от челюстей.
– Что ты можешь против меня? – спросил я.
Несколько секунд мы крушили кабинет, пока я не ухватил ее за пасть, одновременно буквально насаживая ее язык ей же на клыки. Рык перешел в скулеж, а он в болезненный визг.
– Я легко могу разорвать тебе пасть, тварь! – прорычал я, выпуская Власть Зверя и Страх. В комнате тут же стало трудно дышать от силы.
Я вглядывался в жалобные глаза волчицы, чувствуя, как мои начинают гореть от близости переворота. Я же ее сейчас уничтожу… просто порву… Кому бы помолиться, чтобы появились силы ее не убить? Жаль, что я – атеист.
– Если бы ты была чуть умнее, то догадалась бы узнать о моих прошлых пассиях, а у меня случалось, когда убивал шлюх. Это с женой я ласковый, рогатый слабак. А вот со шлюхами… – я отпустил верхнюю челюсть, тут же надавливая на пару определенных точек. Еще чуть сильнее – и я выверну ей челюсти.
Ее дикий визг боли слился с острейшим ударом от метки. На миг в глазах заплясали звезды. Я отшвырнул ее назад, тут же пиная ногой, как мяч, по морде, в сторону единственного целого шкафа. Кто бы мог предположить, что я буду играть в футбол своей Истинной?
Когда подошел ближе к груде обломков, из ее носа, глаз и ушей уже струилась кровь. Поднял ее за морду, ловя ее полный муки взгляд.
– Перекидывайся, сука! – Приказал я.
Через минуту в моих руках уже была едва дышащая, голая жена.
– Влад, – прошептала она сухими губами, едва не теряя сознание.
Отвесил ей пощечину, так что она кулем рухнула на осколки бутылок бывшего бара.
– Не смей называть меня по имени, шлюха!
Она захрипела.
– Помнишь, я как-то говорил, что если ты меня доведешь, то у тебя появится реальный повод меня ненавидеть?
Сладкий запах ее крови быстро наполнял комнату.
– Так вот, – я подошел максимально близко к ее лицу, едва не наступил, – я решил, что женщинам нужно уступать. Я – монстр? Да будет так…
Перешагнул через нее и прошел до двери. Близнецы меня уже ждали, дальше по коридору.
– Поднимайте эту шкуру, – приказал я.
Парни проскользнули мимо, не глядя в глаза. Наоки подхватил Ингу на руки. Мы прошли до соседней двери, где имелись удобные диваны и стол для совещаний на восемь персон. Я прошел до большого кресла, за которым имелся стеллаж с напитками, пока старшенький устраивал женушку на один из диванов. Подхватил бутылку воды, открыл, вернулся и вылил все на голову жены.
Она встрепенулась, вскрикнула. Мелкие ранки, синяки, как и переломы, уже стремительно регенерировали.
– Парни, она ваша, – произнес я, когда понял, что она полностью пришла в себя и слышит меня.
Наклонился, ухватил за скулы, притягивая к себе.
– Только рискни перекинуться, шлюха, и я придумаю кое-что похуже групповушки, крошка!
В ее глазах больше не было ненависти, только страх на грани ужаса. Я отпихнул ее от себя и брезгливо обтер дрожащие пальцы о брюки.
Выбрал себе бутылку коньяка и плюхнулся в кресло начальства. Откатился на кресле так, чтобы иметь лучший ракурс. Инга обхватила себя руками, пытаясь прикрыться, пока парни, похабно переглядываясь, принялись раздеваться.
Часть 1. Влад. Глава 25. ч-3 (20.06)
***
(Влад)
Был в моей жизни момент, когда я любил смотреть за чужими играми. Наверное, это нормальная стадия взросления каждого мужчины. Но, как только член перестал реагировать на каждую женщину, прошла и любовь к порнухе, в любом виде. Мое происхождение сильно способствовало самому обширному опыту, как и никто из семьи никогда не следил за моей моралью. У меня было достаточно времени, чтобы понять свои предпочтения и вкусы в формах секса. Честно говоря, я не слишком большой любитель «жесткости», хотя и это пробовал. Как и не склонен к быстрому перепихону в неудобных местах.
Я всегда считал себя нормальным, без извращений, хотя в моем окружении достаточно волков, которые предпочитают разные «редкости». Один Левая Рука чего стоит… В последние несколько лет его любовь к жесткому сексу и полному подчинению стали поводом для анекдотов. В прошлый его приезд в Дусбург пришлось срочно лечить пару куртизанок, ушатал девушек до потери сознания, что странно, учитывая их профессию. Сестры и мать приучили меня к уважительному отношению к женщине. Женщина – это мать, либо возможная, либо уже, либо могла бы ею стать, а значит обязанность любого мужчины – уважать самку. Любую, независимо от возраста и наглости.
И я верил в это. Все мои женщины сами выбирали игры. Я никогда не склонял самочек к жесткости, не намекал. Предпочитал находить для определенного опыта именно любительницу этого самого вида секса. Женская душа слишком пластична и склонна к покорности, чтобы предлагать неопытной малышке БДСМ, а потом поражаться, почему не было сотни оргазмов, а были крики и психолог после. Намного проще навести справки и самому прийти к «госпоже» или «рабыне». К слову, игры с госпожой мне совсем не по вкусу, хотя пробовал и это. Самка, которая причиняет боль – нонсенс.
Судьба отыгралась, меня морально уничтожила именно женщина!
Еще на стадии проработке плана по сохранению жизни Инги мне вспомнился давний спор с Немом*. Альфа был уверен, что довести до оргазма, как и до обожания можно любую. И главное тут – боль! Причиняя боль самке, проще всего ее покорить. Тогда я не поверил, и даже спорил, пытаясь доказать ему, что его склонности опасны, и когда-нибудь он убьет свою игрушку.
(П.А.: История любви Нема (Константина Немого) в "Только моя Бабочка")
А вот сейчас…
Я лично, собственными глазами, ушами и носом ощущал всю глубину правдивости слов ученика.
Сколько может сопротивляться самка в сексе? Зависит от физической и моральной выдержки девушки. От нескольких минут, до нескольких часов, а затем наступит откат. Тело устает дергаться и расслабляется. Константин уверен, что и душа сдается, сама логика ищет «кайф» в боли, особенно если к этому есть склонность.
А вот дальше есть варианты: либо девушка сходит с ума, либо сдается, что тоже недалеко от сумасшествия, и есть малый процент тех, кому, вообще, плевать на произошедшее.
Тяжко признавать, но когда близнецы приступили к игре, я был убежден, что моя девочка двинется мозгами. Потеряет сознание, не уступит до упора. Я был убежден, что буду наблюдать долгую борьбу, но она не сдастся, не смирится, даже если ее будут трахать и трахать. Всегда был убежден, что себя моя девочка любит больше, чем возможное доминирование от мужчины.
И какой облом меня накрыл…
Она сдалась на четырнадцатой минуте с того момента, как Наоки коснулся ее груди. Ее попытки орать, брыкаться и умолять были смешными изначально, но она-то об этом не знала! Рио поднял ее на ноги с дивана, развернул спиной к брату, а тот перехватил руки и завел ей кисти назад. Я не видел, а ощутил, как кинетик применил способности. Силовые «наручники» это даже интересно. Одной рукой старший прижал ее к себе, пока младшенький опустился на колени, целуя ее живот и бедра. Любая попытка ударить пресекалась парнями мгновенно. Второй рукой Наоки прилип к ее груди.
Забавно, но ждал большего… И даже не знаю чего…
Да, слезы, крики, мольбы мне, чтобы я прекратил все это. Мольбы парням, чтобы они сами остановились. И я, и близнецы молчали. После ее попытки ухватить Наоки за член, он обездвижил не только ее запястья, но и пальцы. Наигравшись с грудью старший опустил руки ей на задницу. Она подалась вперед, прямо к губам Рио.
И вот, с этого самого момента она и сдалась, то ли язык младшего так удачно задел чувствительное место, то ли она так быстро сломалась, то ли изначально слаба на передок, только крики и слезы резко прекратились. Она охнула, а уже через несколько минут упоенно стонала от языка Рио. Да, ей всегда нравилось, когда я вставал на колени и ласкал ее языком, только как оказалось, ей совершенно плевать, кто именно это делает…
Каждый ее стон и всхлип резал меня изнутри. Когда задумывал план, полагал, что сорвусь, не смогу ее ударить. Смог. Не смогу применить к ней силу, выкручивая ее волчицу. Смог и это. Опасался, что не смогу смотреть на ее секс с другими, но все это я смог. Более того, от вида истекающей соками жены было больно только мне. Зверь слышал, как восторгаются волки двух альф и его это совершенно не трогало. Асс же, вообще, брезгливо морщился внутри.
У близнецов-оборотней есть одна бо-о-ольшая проблема – одна Истинная на двоих (или один, если речь о девочках). Если близнецы разнополы, то тут еще есть варианты, но если одного пола, то у них точно окажется одна пара на двоих. Проверено поколениями и множеством ситуаций. Тут наша магия дала явный сбой. Близнецы Мирата, точнее их волки, среагировали на Ингу еще два года назад, при первом приезде ко мне. И скольких усилий мне стоило не выдать себя, не показать, что мой зверь ощутил их интерес к ней, знают только предки! Тогда я посчитал это большой проблемой, но не сейчас…
Оба зверя уговаривали волчицу Инги уступить, покориться. Парни нежно рычали, не переставая целовать и гладить ее. Рио так, вообще, прилип к ее лону языком, как кот к валерьянке. Они оба наслаждались своим шансом быть с ней, смаковали и блаженствовали, даже уверенные, что я прикончу их, когда мне надоест смотреть. Или когда один из них войдет в нее. Поэтому предварительные ласки растянулись больше, чем на час. Никто не желал прекращать наслаждение. Я чувствовал их похоть так, будто она стала материальна. Я читал их желания и не спешил разубеждать.
Сколько раз может кончить женщина, которая, вроде как, изнасилована? Я думал, что ни разу. И как я ошибался! Нем был прав во всем. За час, от языка и пальцев близнецов, моя жена кончила четыре раза. К моменту, как Наоки расположился между ее разведенных ног, и, наконец, приспустил трусы, Инге было уже глубоко чихать, что я все еще в кабинете, и что мертв ее любовник.
Она стонала, вскрикивала, умоляла не останавливаться. И сама целовала. Извивалась в их руках, но уже не от страха, а от невозможности как-то повлиять, обнять или направить их.
И это было, нет, не больно, а мерзко…
Расхожее мнение, что все женщины – шлюхи, я, как не странно, не поддерживал, раньше… Как же ошибался.
Братья, в очередной раз, поменялись. Рио устроился на диване, Наоки подхватил расслабленную Ингу на руки и устроил ее так, что брат оказался для нее вместо спинки. Сам же расположился между ее ног, чуть приспустил белье и вошел.
Ее крик-стон удовольствия резанул по ушам. И почти тут же к нему присоединились два довольных рыка. Старший задвигался быстро, но аккуратно. Они оба не хотели ее отпугнуть и оба, почти хором уговаривали.
Наверное, я ждал, что ее волчица оттолкнет этих альф. Наверное, я, против воли, все еще ждал ее раскаянья, ее любви, а вышло так, что сижу и наблюдаю за зарождением новой семьи.
И хотелось бы сказать, что мне было больно только душевно, что мое самолюбие бьется в агонии, но нет. Точнее, да, оно умирает сейчас, но если бы только оно. Каких усилий мне стоило не кричать от боли, пока Инга умирала от оргазмов, знает только мой зверь и асс. И наверное, если бы не подмога асса, я бы уже корчился в судорогах.
Под влажные звуки, поцелуи и рыки наслаждения по моему пищеводу то и дело полз кровавый комок. Паршивая метка начала кромсать и на физическом уровне, но я запивал кровь и желчь коньяком. На моем лице все так же блуждала усмешка. Я не отводил взгляда от клубка тел, и не потому что не хотел, а потому что ждал, что она снова может посмотреть на меня, как в самом начале. Но нет, ей было глубоко плевать, что в пяти метрах от дивана сидит ее муж. Она наслаждалась. Стоны, движения бедер, когда она подмахивала старшему близнецу. Она выгибалась в руках младшего, подставляя грудь под пальцы Рио.
Шлюха!
Хотя, что это я? Они все шлюхи…
Я в чем-то, где-то, но обожествлял женщин. Я столько их перевидал за свою жизнь. Верных пар, девушки готовы были убивать за своих мужчин. Чего только стоит Алла, с ее защитой Артема от всех и вся. А ее дочь? Анна за Ивана порвет любого. И конечно же, я верил в искренность их признаний и поступков. А как показывает моя личная 3D-порнушка сейчас – все это ложь!
Женщина, самка, сука – это просто щель, ни больше и не меньше.
Помню, читал, что чуть ли не треть всех женщин никогда не испытывали оргазма; что женщину часто невероятно сложно возбудить. Какая чушь! Вот она, текущая и умоляющая. Предательница, убийца, буквально только что узнала о смерти «любимого», и что? Течет, потому что ублажают ее два более сильных зверя. И плевать ее волчице и на меня, и на мертвого француза, потому что внутри член!
Тьфу… едва не выблевал коньяк. Провел ладонью по лицу и увидел кровь. У меня пошла носом кровь! Я, млять, из-за этой шлюхи умираю, а она, в силу тупости, даже не осознает, что своей ненавистью убила нашу связь!
Тварь!
Я думал, что она страдает от метки, но как оказалось, тот, кто действительно убивает связь со своей стороны – не чувствует ничего. Похоже, ее жгучее желание моей смерти, ни мимолетная мысль, а постоянное желание на протяжении нескольких месяцев, плюс секс полностью убили ее метку, в ее ментальном теле.
А я подыхаю, потому что не могу ее так же возненавидеть! Я, млять, помню ее смех, ее улыбки, ее… черт! Сердце бухало в грудине, как в чугунной кастрюле, гулко отдаваясь в затылок и уши!
– А-а-а-х-х-х! – протяжный вскрик пятого ее оргазма, ударил в меня тупым ножом.
… И в этот момент, когда уже мокрые от пота альфы снова принялись ластиться к ней, как два здоровенных кота, нашептывая приятности, я понял, что значит «захотеть умереть». Я с детства знал, что Мастер должен этого «захотеть», чтобы не воскреснуть.
И видя секс жены, ощущая то, что чувствую, я сообразил, в каком состоянии нужно быть такому, как я, чтобы и единственная пуля вынесла приговор. Я «хочу» собственной смерти! Это будет правильно…
Как не странно, но зверь внутри, где-то глубоко, был согласен со мной. Мы оба невероятно устали. Асс промолчал.
… И тут… вспышкой, на сотую долю мгновенья на картинку трех тел легла другая…
Большие, внимательные, грустные глаза… Я их уже видел.
Образ пропал, как не было. Мне потребовалось сделать еще глоток из бутылки, чтобы вспомнить, что эти же глаза я видел в машине, едва не схлопотав разрыв сердца.
А в это время Рио устроился на диване. Наоки держал Ингу на руках и жадно целовал. Наверное, я так же пил ее дыхание в нашу первую ночь… И она отвечала мне так же жарко, я еще помню…
Старший устроил слабую, уже вялую, уставшую Ингу на брате, а сам расположился сзади. Я видел, что он постоянно прикрывает ее от меня, а заодно и брата. Он, как старший, хочет защитить самое дорогое, и всегда на первом плане, то есть станет первым кого я убью, если решу встать с кресла. Правильный волк.
Его пальцы снова и снова погружались в нее. Их стоны и рыки звериных половин никак не мешали влажным звукам ее разгоряченного лона. Я слышал их так, словно к ее паху поднесли микрофон. Наоки размазывал ее влагу по второму входу, и снова возвращался к лону, пока Инга целовала шею Рио. Какая идиллия!
Какой-то части меня хотелось кричать от детского разочарования. Неужели любая сучка, какую не возьми, будет вот так же, если ее хорошо выеб*ть? Неужели в женщинах нет ничего, кроме этого низкого и первобытного? Честь, мораль, стыд, мозг, в конце концов, где все это?!
Рио насадил ее на себя, а старший принялся ласкать пальцами клитор. Я не видел, но судя по ее крикам, двигал пальцами он быстро. Да, она кричала от удовольствия! И я бы решил, что это все игра, но ее аура и запах говорили о другом. Она в восторге, и вообще сейчас не соображает.
А нет ничего, и быть не может. Все мы – просто животные. А слова о любви – только слова. Всего лишь лишняя защита, чтобы не пришлось искать другой член. Поступки? Нет, женщина не способна на поступки! Это мы, мужики, тупые недоумки, верим в героичность их деяний, а ими руководит страх, и только он. Ведь, если так разобраться, то чем руководствовались все те самочки, что были для меня примером «настоящей волчьей любви»? За шкуру свою боялись, за жизнь себя или своих детей, а никак не за «любимого». Если волк умрет, то магия метки многократно усилит горе, а через него и боль. И хлоп – ты уже мертва. Чем не повод рвать и метать? Отличный повод.
Нет в этой жизни ничего возвышенного, ничего светлого. И женщин нет, а есть только суки с течкой или без нее.
Пока я окончательно ушел в свои новые умозаключения, поражаясь только собственной тупости (как раньше до этого не дошел?) старший близнец растянул ее сзади. И судя по стонам, не за горами новый оргазм.
Момент, когда Наоки решился, я пропустил.
Забавно, но до этого дня я был уверен, что одновременный оргазм, тем более трех партнеров, просто невозможен физически, и это выдумка для порно. Но нет, сегодня прямо день открытий.
Ингу оргазм накрыл первой, через миг к ней присоединился Рио, сжимая ее бедра до кровавых следов, а следом и Наоки присоединился. Единение оргазма оборвалось болезненным криком Инги.
Я даже удивился, а через секунду едва не заорал от дикой боли в груди, когда изменившиеся клыки старшего альфы впились в шею моей, теперь уже точно, бывшей жены. Он решился-таки и поставил метку!
Я поймал брошенный на меня взгляд младшего, который тут же наполнился решимостью. И трех секунд не прошло, как он впился в ключицу девушки с другой стороны. Ее крик перешел в хрип и резко оборвался. Она отключилась. Две метки, да разом – не шутка.
Два альфы крепко удерживали девушку, впитывая и ее метку в себя, через ее кожу, запах, ее сок.
Я видел силовым зрением, как за несколько секунд в ее ментальном теле, в глубоких слоях ауры, разворачиваются две метки сильных, одаренных волков. И не берусь судить, чего во мне было больше от этой картины… наверное, радости. Ведь, если сейчас я умру, то сила нашей магии ее удержит.
Не знаю, чего мне стоило встать и дойти до двери. Я не помню, как ушел от них. Совсем, да и тела своего не ощущал, моя метка горела, а может душа?
Моих сил хватило только на то, чтобы сделать два шага от закрывшейся за спиной двери, и я отключился. Слишком много боли на меня одного, но… не упал. Асс в последний момент перехватил мое тело. Я не видел и не чувствовал, как дошел до одной из камер, подальше от них и от лестницы, где есть волки.
Зрение вернулось рывком, я увидел окровавленную руку и след на стене от своих же пальцев. Кровь стала проступать через поры. Мне не нужно было себя видеть, чтобы знать, что я плачу кровавыми слезами. Умирает моя метка, омываясь кровью, и только благодаря «трансу» я еще дышу.
Рухнул на холодный пол камеры и заорал от боли. Что болело? Казалось, что все! Каждая пора, клетка, атом, мозги плавились от стольких импульсов страдания. Мышцы не выдержали первыми, забился в судорогах.
Всякое было в моей жизни, и пытки тоже, и не раз, но я даже и близко не мог представить, что смерть истинной «любви» будет такой! Казалось, что магия ломает мне все кости вдоль; что простреливает хребет… И все равно я ждал…
Миг, когда моя метка окончательно уничтожилась в ментальном теле Инги и правда оказался звуком «лопнувшей струны». Лиса Алиса была права! Я успел лишь вздохнуть, приготовившись к откату, и получил его!
И снова асс спас меня, перетянув на себя больше половины боли. Мне стало настолько легче, что я смог даже подумать, не переставая кричать и ломать собственные кости.
Малышка Алиса, рассказывая мне о метке, не учла одного важного момента. Мастера – не волки, не люди и не маги. Мы – много больше, а значит и любой закон нашей магии будет действовать на меня во много раз сильнее, если не иначе, чем на прочих волков. И поэтому же, как только я понял, что творит Инга, пришлось замкнуть ее метку на себя, то есть кара-боль от ее метки за предательство Истинной пары била по мне, а не по ней. Ей же доставались только малые капли положенного. Плюс, как я надеялся, угрызения совести, и то, что она любит меня.
Пока я был в машине по пути в аэропорт, Инга праздновала мою смерть с французом, что и должно было ее убить, по Закону, и по правилам древней магии. Моя метка здесь действовала как доза отсроченного яда. Я знал, что этот момент может наступить. Предполагал это, когда она стала отдаляться, и убедился, когда сбежала.
Но я, как самое последнее ничтожество, просто не мог допустить ее смерть, пусть и по правилам, пусть и по Закону, пусть она это и заслужила. Но как стоять и смотреть на мучительную смерть той, что на присланной видео-кассете радовалась подаренному белому медведю? Я помню ее не оступившейся идиоткой, которая так и не научилась думать. Я помню ее с большими фиолетовыми бантами на линейке в первый класс! Я помню ее радость за каждую грамоту по иностранным языкам. Я помню ее смех, когда она сдала на права. Я помню ее слезы, когда после первого поцелуя ее бросил самый красивый мальчик в школе. Я помню, как ее длинные пальчики цеплялись на скалодроме за выступы, потому что она хотела этим заниматься.
