Текст книги "Новая Неистинная Пара (СИ)"
Автор книги: Машенька Фролова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)
Часть 1. Видана. Глава 21 ч.-3 (26.03)
Глава 21
(Видана)
Мне, как и любой женщине, хотелось бы сказать, что люди – это не животные, а нечто большее. Вообще, утверждение о «звериности» человечества придумал не только дедушка Фрейд. Этому мнению века, но я точно знаю, что придумали его именно мужчины. Любая женщина будет уверена, что человек это нечто большее, чем просто набор инстинктов и звериных повадок. Почему? Да хотя бы, потому что все тело, гормоны, работа мозга и реакция тела созданы природой для того, чтобы дарить жизнь! Как можно думать, что твой ребенок, которому ты через боль и страдания подарила жизнь, которого ты оберегала, даже если дитя нежеланное или случайное – простое животное? Нет, невозможно. Твой ребенок уникален, прекрасен, а твои страдания – это непросто так. И совсем иначе на жизнь смотрит мужское тело. Ни те же гормоны, ни мозг, ни прочая химия мужчины не может вообразить боль женщины во время родов. Сознание мужчины неспособно «просто заботиться о детях». Поэтому именно им стоит сказать «спасибо» за версию о материальности жизни, о ее бессмысленности, и «звериности».
Но все же… все же… человек – крайне предсказуем, даже самый умный, даже гений. Каждый человек читаем и управляем, об этом знает любой хороший управленец в любой сфере. И самый простой способ прочесть человека – это ассоциации. На каждое слово человек имеет в подсознании образ. И как бы он не был умен, а образ все равно останется. Так формируются фобии, мании, цели, страхи, да все, чем руководствуется человек. И зная ассоциации, можно управлять любым.
Я знала все это, естественно, благодаря Гемору. И было бы странно, если бы великий манипулятор и безбашанный псих не подсадил на свои знания свою же ученицу. Но эти знания были одними из тех, которые не делали меня сильнее или умнее. Я просто знала, как работает мой мозг, но саму работу это не изменило. Только крайне глупый человек может думать, что знание о названии болезни избавляет от самой болезни…
Какие у вас мысли при слове «библиотека»? Наверное, если сказать его человеку из СССР, то в памяти возникнет образ большого, одноэтажного, серого здания. Может, читальный зал с вытянутыми столами и полками. Человек из девяностых представит школьную библиотеку, не больше обычного класса, со стопками учебников, даже на полу. Современный ребенок подумает о значке с тремя книжными корешками на смартфоне или планшете.
У меня же при слове «библиотека» в памяти всплывает образ из мультика «Красавица и Чудовище», то есть библиотека должна быть большой, с большим количеством книг и множеством окон. И уж точно в ней не должно быть книг по цвету обоев или под коллер пола или мебели.
Комната, в которую меня переместил Асс, была «библиотекой» по мнению хозяина этого дома, но никак не настоящей библиотекой. Несколько стеллажей с книгами, где фигурок и всякой дизайнерской бесполезной мути было больше, чем книг. И да, эта литература подбиралась именно в тон прочей обстановке.
Сложно уважать человека, когда ты знаешь, что библиотека в его доме делалась дизайнером, а уж если прибавить к этому знание, что хозяин, еще и не бывал в библиотеке с момента постройки дома…
В очередной раз накатила волна презрения к этому мужчине. Каждой женщине в мужчине, с которым она делит постель, важно, крайне важно что-то одно. Кому-то важно домовитость, чтобы все в дом. Кому-то важна красота, лоск своего партнера. Кому-то важна сила. В общем, сколько женщин, столько и этих «важных». Да, конечно, любой женщине хотелось бы не что-то одно, а много чего. Чтобы как в песне:
«Чтоб не пил, не курил,
И цветы всегда дарил.
В дом все деньги отдавал,
Тёщу мамой называл…»
Только каждая женщина понимает, что реальность другая. И все равно, у каждой есть фундамент, на котором и будет стоять ее отношение к мужчине.
У меня – это ум. И да, я согласна, что это самый эротичный орган любого мужчины. Выбирая между смазливым качком и ботаником в очках, я, скорее всего, выберу ботаника. Просто потому что у него в глазах есть мысли, а не инстинкты тупого животного. И поэтому же, каждый раз наблюдая эту «библиотеку» из каталога по дизайну для богатеньких идиотов, я сначала кривлюсь. Другой вопрос, что именно здесь меня не трогают, почти…
И только через некоторое время я сообразила, что это не мои мысли и чувства. Я никогда не бывала в этой библиотеке. И хозяина ее не видела, точнее, пока еще не видела. И библиотека эта еще в реальности не существует.
Я медленно повернулась, и уставилась в прорези белой маски. Асс же, сука такая, улыбался!
– Я не хочу здесь быть! – хотела закричать, а вышел испуганный шепот.
В своих видениях я пережила свою возможную судьбу на пару минут, толком ни во что не вдаваясь, а вот сейчас для меня развернули одну из возможных веток. Показали, так сказать, товар лицом и со всех сторон. И отношение это, и чувства не мои, а Виданы за несколько лет до смерти, той, другой смерти.
– Пожалуйста! – взмолилась.
Но мужчина в плаще отрицательно качнул головой.
– Я хочу посмотреть на твои страхи, Ви-да-на…
Он щелкнул пальцами. До ужаса театральный жест, но в его исполнении был не только уместен, но и красив.
***
Хорошо думать хорошо о загранице, пока ты на родной кухне в десять метров. А вот оказавшись в позиции эмигранта…
Родная библиотека – единственное место в особняке, где чувствую себя относительно спокойно. Как всегда выбрала самый темный угол, укуталась в теплый плед и затихла в кресле. Чертовы месячные! Болело все, грудь, низ живота, спина, колени и даже, кажется, руки. Женские дни уже давно не приносят с собой ничего, кроме боли.
На глаза навернулись слезы от жалости к себе. За окном большой яблоневый сад – дань хотелкам его матери, а за ним дорога на Кольмар – признанной жемчужины Эльзаса. Только французы могли придумать тропку для алкоголиков и разрекламировать ее, как «романтику». А вот у них вышло, и ничего. Впрочем, я предвзята, но мне не по нраву мощеные камнем улицы, где проще сломать себе ногу, чем нормально пройтись. Не нравятся мелкие домики и вечно пьяные туристы. Клумбы, да вот клумбы в Кольмаре красивые, и они везде, куда не плюнь. А вот люди… Люди живут, как на рынке, то есть все для клиентов и ради клиентов. И законы, и местные жители, и все-все. Нет тут иного заработка, кроме как плясать с бубном вокруг туристов. И если ты – турист, то это отлично, а вот если ты местный…
За несколько лет убедилась, что Европа – не мое. Не мое до такой степени, что даже пресловутый английский, хотя тут больше немецкий, цежу сквозь зубы. Одна радость – местное Милосердие, и работа там.
Вот, на днях благоверный умотал по своим делам, а я в Милосердие. Отдохнула душой…
И плевать, что тридцать второй день рождение встретила за исцелением вампира. Плевать, что благоверный не вспомнил про мой день варенья. И, слава богу, что не вспомнил, если честно!
Да, мне уже тридцать третий год. И я в Кольмаре, в огромном особняке, в окружении охраны, как в тюрьме. И на собственную работу выбираюсь, как ниндзя в стан противника. В тридцать два года мне нужно уговаривать своего мужчину, канючить, как подростку, если не ребенку.
Зубы в очередной раз скрипнули от злости. А как все красиво начиналось…
Фернандо Руис два с лишним года назад показался мне идеалом мужчины. Даже было чуточку страшно, что не бывает так все ванильно. Так собственно и оказалось… но узнала я о том, несколько позже. На собственном хребте прочувствовала насколько все «не ванильно».
Фернандо оказался ядерной смесью из грузинской порывистости и испанской горячности. Матушка моего благоверного оказалась дочкой эмигранта из Грузии. Уж как им удалось смыться в солнечную Испанию – не ведаю, но это было самым верным решением, потому что именно в Испании молоденькая Манана встретила его. Мануэль Руис был настоящим кабальеро. Горячий, страстный, красивый, настоящий матадор, пользующийся заслуженной славой и почетом. Он был богат, пресыщен благами и женщинами. Могла ли молоденькая Манана устоять? Особенно, если вспомнить что известный матадор был альфой, оборотнем, учуявшим истинную пару. Конечно же, нет.
Их семья оказалась счастливой. Ну, в их понимании, и понимании всех оборотней. Манана, привычная к главенству мужчины в семье и полнейшему патриархату, составила удачную пару Мануэлю. От их любви родилось трое мальчишек. И все трое – альфы.
Думаю, без уточнений ясно, насколько эмоциональным получился Фернандо. И если сначала его эмоциональность вытаскивала меня из темной ямы ненависти к себе, то позже, я осознала, что сплю не с мужчиной, а с бочкой пироксилина…
Мысли о бренности бытия прервал пинок в двери. Я даже не удивилась, увидев Фернандо. В такие моменты мне казалось, что папочка его заделал не со скромной девочкой, а с одним из быков, которых с таким искусством убивал на арене.
Из пламенной речи на смеси английского, немецкого и русского я уловила, что я очень-очень плохая женщина, а если еще точнее, то Puta (сука по-испански, если кто не уловил).
Я знала, что мне достанется за побег в Милосердие, но не предполагала, что настолько. Фернандо, вдобавок ко всем прочим радостям, оказался еще и патологически ревнив. «Набил морду столбу» – это про него. Он ревновал буквально ко всем, не только к мужчинам, но и к детям, и женщинам, и старикам. Все мое внимание должно быть направленно только на него, такого любимого.
Сама не заметила, как он приволок меня в кабинет. Вообще, сложно что-то замечать, когда тебя волокут, ухватив за шею. Хорошо хоть сзади. Он буквально зашвырнул меня в кабинет, и захлопнул дверь. Щелкнул замок.
И я бы, наверное, устояла на ногах, если бы не эти дни. После выкидыша, каждые месячные проходили так, будто это не нормальный процесс организма, а битва за жизнь.
Я бы устояла, если бы была в прежней форме, как в двадцать. Но где они, мои двадцать? Там же где и мечты о ребенке и любимом человеке, то есть в очень далеком прошлом.
В итоге, я прокатилась по полу и звездарезнулась боком о ножку стола для переговоров. Стол на двенадцать персон был добротным, так что устоял, даже не скрипнув, а вот я вскрикнула.
Меня вздернули вверх.
– Говори, с кем ты трах*сь?! – прорычал горячий испанский парень мне в лицо. – Я чую на тебе мужской запах, и не один!
Еще бы, тупой ты урод, я лечила двух оборотней и вампира! Но естественно, сказала я это мысленно, а вслух:
– Мне больно…
– Ах, больно тебе… – его глаза налились кровью, реально покраснели. – Ты не знаешь, что такое «больно»!
И, видимо для наглядности, отвесил мне пощечину.
Что такое пощечина от взбешенного мужчины? А если мужчина – оборотень, а ты – человек?
Голова зазвенела, как колокол, по подбородку заструилась кровь из разбитой губы. А я языком старательно проверила сохранность зубов. Были, знаете ли, сомнения…
– Bruja! – поэтично обозвал шлюхой мой единственный.
Я сплюнула кровь и посмотрела в глаза своего кошмара. Страха, как не удивительно, не было. Было отвращение, как к раздавленной улитке. Мужчина, который поднял руку на женщину – не мужчина.
– Chungo! – убежденно назвала его уеби*м, потому что такое даже человеком обзываться не может. Давить таких тварей надо еще в колыбели, чтобы не наплодили себе подобных.
***
Я моргнула, разрывая полное слияние со своей возможной Я. Видана в тридцать два не слишком отличалась от меня в двадцать. Особых возрастных изменений не было, разве что волосы перекрашены, на лице чуть больше морщин, да и лишних кг шесть прибавилось.
Фернандо Руис мог бы стать моим третьим мужчиной. Сбежать от него оказалось куда сложнее, чем от двух других, но удалось. А эта сцена, видимо, должна стать отправной точкой к побегу…
Мужчина ударил меня возможную в живот. Не сильно, без замаха, но что такое удар оборотня я уже знала. Упасть он ей не дал. Матерился, разрывая на ней одежду. Видана не сопротивлялась. Да и сложно сопротивляться, когда дышать нечем и больно, дико больно.
Фернандо кулем перекинул ее через стол, заломив обе руки чуть ли не до лопаток.
– Не надо… – то ли шепот, то ли хрип. – Нандо, пожалуйста!
– Я знаю, что ты меня хочешь, русская сучка! Всегда хотела, с первого дня! Я долго терпел, но теперь понимаю, что таких как ты надо учить…
– Corijo tu… – послала на х… мое будущее своего любовника.
За что и получила. Оборотень ухватил ее за волосы и с силой впечатал в стол. Видана и так не особо-то трепыхалась, а после такого удара в лицо, вообще, расслабилась.
Брюки и трусики с прокладкой были стянуты. Оборотень пристроился так, чтобы своими ногами никак не дать свисти ноги ей. По кабинету поплыл запах крови. Его ощутила даже я, а уж волк…
Дальнейшее не было ни красивым, ни слишком уж мерзким, хотя бы потому что он ее больше не бил. Обычный секс сзади, если забыть, что у женщины разбито лицо и идет кровотечение. Первое изнасилование, но далеко не последнее…
Я смотрела на это, впитывала каждой порой физическую и душевную боль себя же. Могла бы отвернуться, но смотрела и запоминала, проживала все по полной, на все сто. Ну а когда он, наконец, кончил и ушел из кабинета, даже не утруждаясь проверить, а в сознании ли женщина, мысленно поклялась себе, что если у меня и начнется интимная жизнь, то такая поза – табу! Слишком мерзко, слишком унизительно и не имеет ничего общего с удовольствием…
Асс разрушил видение, когда Видана на столе все-таки зашевелилась.
***
– Ударивший женщину – не мужчина? – спросил он.
Меня все еще трясло. Ощущение, что это меня только что избили и поимели не проходило. Я знала, что этого не было; что умерла; что это астрал; что это может и не случится. Но ощущения… они были самыми реальными, настоящими, черт возьми! Сложно ощущать себя девственницей и изнасилованной сразу, но у меня вышло…
И, наверное, я бы расплакалась, если бы не Асс рядом…
– Ты действительно так думаешь, Ви-да-на?
– А? – я посмотрела на него непонимающе.
И вот, что забавно, его косплей меня больше не трогал, совсем. Какая, к лешему, разница, как выглядит это существо? Он только что видел мою окровавленную промежность. И как меня тра*ли не только туда, но и в зад, используя кровь, как смазку. Какое ж тут стеснение…
– Я спросил, действительно ли ты уверена, что ударивший женщину – не мужчина? – терпеливо и спокойно повторил он.
И этот вопрос меня успокоил. Я внимательно вглядывалась в расширенные зрачки, в его лицо, но Асс был спокоен. Не было там ни насмешки, ни злорадства, ни сочувствия, ни жалости. Ничего.
– Да, – кивнула я. – Ситуации бывают разные, и есть женщины, которые просят в зубы, но тут проблема в другом…
– И в чем же?
– Это как с дозой, понимаете? Ударивший раз, ударит снова и снова… Рано или поздно, но мужчина позволивший себе вольность, сорвется снова и будет так делать до победного.
Я зажала ладони между ног, в попытке их согреть. И продолжила:
– Страх манит, я знаю. Это же так приятно, видеть страх… так подумает любой, кто поднял руку. Рано или поздно…
– Любопытно…
– И ту, кого ударил, уже не сможешь уважать. Терпеть – да. Уважать – нет. На подсознании будет прописано, что эта женщина – вещь, мебель, собственность. А как можно уважать свой шкаф? О нем можно заботиться, им можно хвастать, но уважать…
– Шкаф можно любить, – предложил Асс, смотря на меня удавом, снова не моргая.
– Зачем такая любовь? – хмыкнула я, уловив, что мужчина снова принялся философствовать. – Мне нужно уважение, а не любовь…
Последние слова прошипела, ощущая дикую волну ярости. Именно сейчас я кристально ясно осознала, что для меня по-настоящему важно в этой жизни… Жаль, что для этого нужно было не просто умереть, но и прочувствовать избиение и изнасилование. Ну, я всегда была тугодумом…
– Уважение, значит… Ви-даа-на…
Только сейчас заметила, что Асс произносил мое имя каждый раз по-разному. И не произносил, а пропевал. Будто подбирал, как оно лучше прозвучит.
– И только оно! – я даже кивнула, пристально глядя ему в глаза.
Да, он не насиловал, но он был мужчиной, и был рядом. Ненависти к нему у меня не было, но и почтения больше не имелось. Я имею право смотреть в глаза кому угодно, и Мастеру тоже.
Смешно, как радикально могут поменять характер несколько минут. Ведь возбужденный альфа тра*л не слишком долго. Всего-то минут пятнадцать поршневых движений, а какой эффект…
– А свою любовь можете засунуть себе в зад! – добавила я. – Мне нужно только уважение, а любовью, тем более такой я могу только подтереться!
– Уважение вместо любви. Любопытно… для женщины, – продолжил рассуждения Асс.
– К уважению любовь может прибавиться. А вот к любви уважение – сомнительно.
– Неужели?
– А зачем? – пожала плечами я, откидываясь на спинку кресла. – Любовь – она и есть любовь. Только мне ее мало!
– Кажется… понимаю…
– Кажется или понимаете? – уточнила я.
Асс усмехнулся, пугающе усмехнулся.
– А вот это мы сейчас и проверим… Ты проверишь…
Часть 1. Видана. Глава 22 (04.04)
Глава 22
(Видана)
Комната из любимого фильма снова исчезла, сменившись абсолютной темнотой. В круге тусклого золотого света, как от маленькой свечки, остались только столик и два кресла. Асс поднялся, снова чуть изменившись. Растрепались идеально уложенные волосы, щетина стала чуть длиннее, и от этого отчетливее. Проступили и темные синяки под глазами, как от недосыпа или тяжелой работы при стрессах. Медленно пропала и одежда мужчины.
На нем остались только светло серые хлопковые брюки, которые так любят снимать в рекламах, показывая счастливые семьи, разбирающие чердак или моющие посуду. Брюки были низко спущены и демонстрировали загорелый торс мужчины во всей, так сказать, красе. Наверное, не будь в моей жизни оборотней (с их любовью к обнаженке) и Гемора (с его хобби доводить меня до похотливых припадков), то вид почти голого мужчины меня бы смутил, но все это в моей жизни было. Поэтому я с видом самого любознательного ребенка принялась рассматривать Асса.
Это только настоящая девственница, то есть девушка из современных романов про средневековье, могла бы подумать, что обнаженка Мастера направлена на совращение меня. Но моя-то девственность была сугубо номинальной, знала я и про секс, и про позы, и про возбуждение, и про то с какой скоростью мужчины, уверенные в собственной сексапильности, это возбуждение обламывают. Как показывает неутешительная статистика мировой сексологии, во всем мире крайне мало мужчин знающих хотя бы про то, что во время секса желательно думать о футболе, чтобы не оконфузится после пары минут работы. Потому в мире так много мужчин с проблемой, дипломатично обозванной «раннее семяизвержение». Доводилось мне читать целые псевдонаучные опусы на эту тему, где девяносто процентов текста было отдано завуалированному успокоению мужчин (мол, дружок, ничего страшного) и женщин (ужасно, что ты не кончила сразу, как он вошел. Видать больна ты, девочка). Хотя проблема тут не в физиологии, а просто в элементарном отсутствии навыков и знаний. Нет культуры секса, как не смешно это звучит. Есть знания поз, есть ожидания девочек и мальчиков, которые не оправдываются, есть и страх перед болезнями. А культуры – нет. Не ведают многие мужчины, что секс должен и женщине нравится. А если и ведают, то не знают, как доставить это самое удовольствие. Как и девочки не знают, что не обязательно орать, как при ампутации конечностей. Гласность – вещь отличная, но эротические романы, как и учебники сексологии не раскрывают молодому поколению секреты доступа к оргазму. Как не раскрывается и то, что при должной обработке наше сознание, как весьма пластичный инструмент, может принять за удовольствие что угодно, от простого поцелуя в шею, до зверских измывательств. Находятся женщины, что при должной сноровке получают прилив возбуждения и от процесса родов.
Так что, да, плева у меня еще пока имелась, но вот инфы в голове было столько, что я уже подозревала, что с ней и умру, ибо не хотелось на практике узнавать все грани разочарования в сексуальном аспекте жизни. Что, собственно, и сделала. И, уж простите, но девственницей себя не считала уже лет пять, если не больше. Практики не было, это да, но вот с теорией у меня было все отлично. Отлично настолько, что я могла бы сделать импотентом любого насильника, пока тот пытался бы стянуть с меня джинсы.
И поэтому же, я смотрела на тело Мастера с любопытством. Даже вперед подалась. Как оказалось, Мастер и без тряпок был воплощением Золотого Сечения. Четкие контуры мышц под тонкой кожей, впечатляющий рельеф греческой статуи. Идеальные пропорции тренированного, но не раскаченного тела. Шикарный мужчина, что уж скрывать и подбирать другие эпитеты. Уверена, что любая женщина посчитала бы за честь записать его в свою коллекцию. Такому телу простительны и трепыхания на пять минут, и даже слюни вместо поцелуя. Думаю, ему даже позволительно легкое извращение на вроде страсти к анальному сексу или привычки покусывать своих партнерш.
И все бы было отлично, если бы не «но»… Шрамы. Шрамы были везде. Какие-то почти незаметными полосками, какие-то буграми рубцовой ткани, но их было много. Очень много. Они были разными. Какие-то совершенно безобидные, как у женщины от пореза бритвой; а какие-то убеждали, что Мастер – вечен. Были круглые отверстия от пуль, причем разного калибра. Были и следы прижигания резаных ран. Не торс, а карта-меню палача, блин.
Рассматривала я его долго, на глаз прикидывая, как и чем нанесли ту или иную рану. А Асс просто стоял в двух шагах от меня. Смотрел своим взглядом удава, но не мешал и на том спасибо. Наконец, на этой карте нашлось то, что заставило меня податься вперед и протянуть руку. На запястьях были страшные рубцы, явно от каких-то хитрых кандалов. Помимо горизонтальных следов от металла, между ними имелись и точеные канавки. Эти браслеты явно были устроены по принципу строгого ошейника, и пока пленник бился в путах, шипы врезались чуть ли не до кости. Но и про такие средства дознания я читала. «Молот Ведьм» хоть и известная книжка, но далеко не единственное творение католиков.
Удивили меня не они. От запястий и почти до локтя шел широкий светлый разрез. Ему не просто вскрыли вены, а еще и расширили задумку, чтобы уж наверняка. Потому и подалась вперед, потому и захотела схватить и повернуть его руку, чтобы рассмотреть след. Но остановилась, так и не коснувшись руки мужчины.
Вскинула голову.
– Интересно? – спокойно спросил он.
Мужчина протянул руки ко мне, ладонями вверх, как протягивают для наручников. И действительно, на обеих руках имелись почти одинаковые, глубокие и широкие следы вдоль вен. Я смотрела на эти раны, и думала о боли. Это ж сколько боли нужно было пережить за жизнь?
– У него, – почему-то снова заговорил Асс, – таких ран нет. У него идеальная кожа. Следы регенерации остаются на волке, ну и на мне, потому что, как правило, пытают именно меня, а не его.
– Вы говорите так, будто он – это не вы, – заметила я, продолжая рассматривать шрамы.
Имелись следы укола чего-то с четырьмя гранями прямо в мочевой пузырь… бррр…
– И да, и нет, – уклончиво отозвался мужчина. – Нас не различают, и даже он не различает.
– Но вы – разные? – спросила.
– Это не мне решать…
– А кому?
– Наверное, тому, кто смотрит на нас. Я – такой же Мастер, как и его зверь, как и он.
Я прищурилась.
– А вам ведь хочется, чтобы вас различали, господин Асс…
Мужчина усмехнулся, и медленно опустился на остатки пола в клочке света. Его руки оказались на подлокотниках, а колени касались моих ног.
– Наивная девочка, которая уверена, что умна… Нас различают. Всегда. Я – его гнев, боль, скорбь, ярость… Все видят нашу разницу.
Я тоже усмехнулась, постаравшись скопировать его оскал. И откинулась на спинку, чуть сползая назад, чтобы увеличить расстояние между нами. В памяти, как назло, всплыло прозвище Мастера, данное вампирами. «Альфа альф», и как бы этот зверь себя не вел, как бы не играл в человека, но я-то знаю, что это чудовище с Золотым Сечением во внешности, которое убивало сотнями, если не тысячами. Чудовище, которое вызывает почтение на грани со страхом у всех вампиров. Чудовище, оставшееся в полном одиночестве (кто ж не слышал, что его Истинная бесплодна?). Каковы шансы, что это существо адекватно? Я сильно сомневаюсь, что боевые офицеры ОМОНа или того же ГРУ сохранили рассудок, при их то работе. А чего тогда ждать от существа, который воюет не десяток другой лет, как военные, а три века? Нет уж, злить я его не буду… больше не буду.
Нижние веки Асса чуть приподнялись. Забавно он прищуривается, не верхними веками, не обоими сразу, как другие, а именно что нижние приподнимаются.
– Ты снова… боишься… – его ноздри задвигались, как у большой собаки.
Нууу… Мне стало скучно. В эти игры, «запугай Видану до икоты» я играю уже прорву лет. Мастер в сравнении с Логаном не смотрится. «Шутки» бывшего Слуги куда страшнее, хотя бы, потому что мой наставник обожает меня травить. Пустит кровушки, сцедит себе порцию, а потом проведет языком, а я уже через минуту блюю дальше, чем вижу, а Гемор эдак лениво тянет: «Дорогая, у тебя девять минут, чтобы назвать мне этот яд» или «Милая, моя хорошая девочка, у тебя четверть часа на то, чтобы доползти до склада и…».
– Страх – нормальная реакция любого живого существа при виде опасности, – сказала я, чувствуя как успокаивается сердце.
– Я – опасен?
И столько искреннего недоумения в голосе, что сравнение с Уссурийским тигром и мышью окончательно укоренилась в мозгу.
– Конечно, – тут же кивнула я, борясь с желанием подтянуть под себя ноги.
– Но ты же уже умерла, чего тебе бояться?
– А почему люди бояться кошмаров? Ведь сон, зачем бояться. И потом, я уверена, что смерть, для вас, не проблема.
– Не проблема, – кивнул мужчина. – Бывают противники, которых можно убить только через астрал…
– И вы их убиваете?
– Мне нужно, чтобы выжил он…
– Но не вы? – перебила я.
– Я всегда выживу, – спокойно отозвался Асс.
В этом утверждении не было похвальбы, а был лишь факт. Да, он – выживет.
– И все же… – вернулась я к прежней теме, – вы хотите, чтобы вас разделяли и узнавали. Не в бою, – быстро добавила, – а в жизни. Вы же, – я пощелкала пальцами, – как близнецы. Только один – всегда на виду, а другой – всегда в тени. И вам скучно… наверное…
– Нас разделяли, – задумчиво протянул мужчина.
Его пальцы ловко принялись развязывать шнурки на ботинках, моих ботинках.
– Его отец… и мать… – почти всегда замечали.
– Его? – тихо уточнила.
– Ждешь, что я признаюсь, что я – не Мастер? – улыбнулся Асс.
На этот раз у него получилось улыбнуться, а не оскалиться.
– Не дождешься. Я – часть его, как и он – моя.
Ботинки отправились в полет, в черноту. Звука приземления «снарядов» я так и не дождалась.
Кому как, а вот мне заигрывающий мужчина, женатый, заигрывающий мужчина кажется мерзким. «Женат» это статус, который обязывает, если не к любви (хотя и к ней тоже!), то уж точно к уважению. Изменяй хоть десять раз на дню, но так, чтобы и любовница, и жена не знали о твоем статусе. Не унижай себя, жену и любовницу, просто потому что все трое заслуживают уважения хотя бы в этом. А этот… Мастер… пффф… он же знает, что я знаю и все равно намекает на двусмысленность… Кобель, тьфу, прости господи… Некрофил. Не просто поиграть в ловеласа захотелось, так еще и с трупом. Нет, даже хуже, с душой этого трупа.
– А сексом вы в астрале не занимались? – ехидно уточнила, наблюдая, как в пустоту полетели и мои носки.
Искрене пожалела, что в астрале у меня не вспотели ноги в этих ботинках.
Асс же оставил мои ноги, устроил подбородок на коленях, а руки положил на кресло, вдоль моих бедер. На довольном лице показалась тонкая улыбка, едва намек на нее.
– Нет, секс тут… это, как бы сказать, не совсем секс. Слияние тут обязывает… Да и мало на планете одаренных способных подобное пережить, и впасть в транс так глубоко и так надолго.
– Так вы – девственник, – подколола я, ощущая как большие пальцы мужчины чуть поглаживают бедра, почти не ощутимо, но напряжно, блин.
– Астральный, – снова улыбнулся он. – А когда я познакомился с женским лоном в реальности, даже твоих дедов еще и в планах не было…
– Старпер! – нагло перебила я.
Да, я напрашивалась на его злость, но уж лучше она, чем похоть.
– Именно, Вии-даа… Именно. Я очень стар, и рад, что мне представился шанс встретить настолько сильную одаренную. И, что немало важно, мертвую одаренную. Может ли быть транс глубже, чем смерть?
Хоть тело и не настоящее, а побледнело оно совсем, как в реальности.
– Вы же не… – договорить не смогла, как не старалась.
– Как ты там подумала: «Двадцать минут потерпеть…»? Ты же потерпишь, правда?
– Нет, – сипло выдавила я, уже понимая что, таки да, «потерплю», потому что никуда я от него не денусь, если он захочет того самого. Совсем никуда.
– Представь, что это просто кошмар, от которого ты, конечно же, проснешься, – в его голосе не было сочувствия, а лишь вполне прагматичный совет.
