Текст книги "Форменное безобразие - 1 (СИ)"

Автор книги: Маша Могильнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

– Маша, а что вы сидите? – Эвелина не дала мне толком расслабиться. – Давайте посмотрим, что у вас.

Я со вздохом разорвала конверт. Из него выпал лист, сложенный вдвое. И все? Народ пытался одолеть информацию, распечатанную на трех листах, чего-то шебуршился, а у меня всего лишь один лист?

– Слава Богу, – выдохнула я внутренне. – Значит, ничего страшного. Видимо я настолько всех достала что от меня захотели поскорее избавиться. Мол, сделай свое дело за три минуты и вали отсюда.

– Ну, что там? – Лина тоже выглядела заинтригованной.

Я развернула листок. Там было написано три строчки:

Задание седьмого уровня сложности.

Третий уровень секретности

Все подробности у Эдмунда Стеллса.

– За-е… – ши-бись, – произнесла я, уловив внимательный взгляд своего преподавателя. Легкое задание! Сколько раз мне говорили, что меня погубит мой чересчур оптимистичный взгляд на происходящее.

Похоже, что этот самый момент пришел. Тяжело вздохнув, я пошла разыскивать Эдмунда. Далеко ходить не пришлось. Он сидел на крылечке и кормил бурундука с рук. Какая идиллия! Я бы конечно поумилялась, если бы это

а) не был вампир

б) не был вампир, с которым у меня не сложились отношения

в) не был вампир, с которым у меня не сложились отношения, и который собирается излагать мне мое задание.

Задание от которого, между прочим, зависит успешность моего окончания этих долбанных курсов. Задание седьмого уровня сложности и третьего уровня секретности. Я не знала, что это такое, но звучало угрожающе. Мне было все равно, учебное оно, или настоящее. Я была уверена в одном. Приятным оно не окажется.

– Это ты постарался? – я протянула ему лист.

– Мы давно перешли на ты? – Он посмотрел на меня, чуточку приподняв бровь. Нет, мальчик, я на твои обаяющие фокусы не куплюсь. Даже не думай.

– С тех пор как из девяти человек, я получила суперсложное задание, подробности которого должна узнать у тебя.

– Дорогая, – Эдмунд принял предложенную манеру общению, – ты думаешь мне больше делать нечего, как плести интриги, чтобы испортить тебе жизнь? Хочу тебе сообщить на всякий случай, что задания прописывали не мы. Они сугубо индивидуальны, согласно отчетам, которые мы предоставили, и насколько я знаю, на тебя отчет писала Эвелина.

– Так, какое у меня задание?

– Собирайся, поедем, по дороге расскажу.

Собираться, это значило взять свой рюкзак из комнаты и залезть в какой-то потрепанный джип, видавший на своем веку многое.

Никаких прощаний, никаких «увидимся», просто сели и поехали.

– Значит так, – Эдмунд пропустил введение и приступил непосредственно к делу. – Деревня, расположена примерно в восьмидесяти километрах отсюда. Все замечательно, все хорошо. Пошел слух, что там живут оборотни. Семья лесничего. Он и жена. Местные медленно начинают поднимать бучу, что грозит двумя вещами автоматически. Первое, они могут по старинной русской традиции взять вилы и пойти на басурмана, и тогда, сама понимаешь, прольется кровь. Либо, до этого дознаются какие-нибудь городские журналисты, приедут, начнут копать и если попадется кто-нибудь головастый, то он раскопает, что сто пятьдесят лет назад, там проживала очень похожая семейная пара. Можно конечно отболтаться, но в целом, не нужно нам, чтобы это всплыло. Сама понимаешь лучшее решение проблем это предупреждение неприятностей. Ты согласна?

– С-с-согласна. П-п-подожди, – я пыталась перестать заикаться. – Они, в самом деле, оборотни?

– Да, – Эдмунд кивнул так, как будто бы не сам рассказывал, что из всех индивидов с другой сутью, которых мы изучали на первоначальном этапе нашего обучения, самыми опасными являются именно оборотни. Хотя они и являются относительно миролюбивыми, но потенциальный ущерб, который они могут нанести любым существам, включая вампиров и людей, легко может привести к смертельному исходу или тяжелому ранению. Вспомнив все это, я поежилась. Кто там хотел с ними познакомиться? Спрашивается, кто меня за язык тянул.

– Да, ты не беспокойся, – он ободряюще похлопал меня по коленке. – Руслана и Людмил отличные ребята. Тебе понравятся.

Руслана и Людмил? Меня что разыгрывают?

Я внимательно посмотрела на Эдмунда. Нет, его лицо было спокойно Значит, все серьезно.

Я погрузилось в тяжкие размышления о своей тяжкой жизни. Боже ж мооой. Завезли непонятно куды, хотят, чтобы я с оборотнями якшалаааась. Надо было слушаться маму. А то вот таперича к оборотням сослали супостаты, а они ж меня сожруть и не подавятсяаааа. Тело мое юное и гладкое растерзають, ох горюшко то, горе какоеееее…

Не ручаюсь за дословность, но примерно такие мысли порхали в моей бедной головушке, пока мы прыгали по кочкам того, что в обычных странах называют пересеченной местностью, а в стране именуемой Россия– дорогой.

При этом скорость была довольно высокой, стрелка на спидометре не опускалась ниже шестидесяти километров, что для подобных условий, было более чем прилично.

Однако это означало, что мы приближаемся к месту моей потенциальной гибели с огромной скоростью. Когда о ком-то говорили, на всех парах летит к своей смерти, то обычно у меня рисовалась несколько другая картина.

– Приехали, – сказал Эдмунд, остановившись перед большим деревянным домом с множеством дворовых построек. – Все, ты на месте, – он не собирался выходить из машины.

– Эдмунд, а ты нас, мммм, не представишь? Там, протокол, how do you do? how do you do?

В ответ я услышала

– Не умничай. Это самостоятельное задание, так что все сама, – он хлопнул дверью и уехал, а я осталась стоять посреди леса в трехстах километров от большого города, перед домом, в котором жила семья….оборотней. Отлично. В следующий раз, когда я буду говорить вампирам гадости, нужно быть осторожнее. Если конечно этот следующий раз будет.

И что делать? Не стоять же вечно, тем более собака перед домом просто разрывалась от лая. Понятно, что на шум скоро выглянут хозяева, Надо потрудиться представиться самой. Мысленно посетовав на то, что не удосужилась застраховать свою жизнь, так хоть бы семье помогла, я сделала решительный шаг на крыльцо, собираясь постучать. Однако, опередив меня, дверь распахнулась и я увидела крупную, истинно сибирскую красавицу. Женщину, лет сорока– высокую, статную, с широкими плечами и большой грудью, с косой обмотанной вокруг головы. Вот уж действительно такая и коня на скаку остановит и в горящую избу…

– Здравствуй, – она приветливо посмотрела на меня, – ты как сюда забрела, детка? – Нет более краткого пути к моему сердцу, чем по-отечески меня приласкать(в данном случае по матерински), поэтому я сразу же начала улыбаться и пытаться объяснить, что же именно меня сюда привело, но она меня не очень то слушала.

– Ты, наверное, проголодалась, в дороге. Давай, заходи, будем обедать.

– Спасибо…но я…видите ли…я

– Возьми вон там крынку с молоком и поставь на стол, – она начала давать мне указания, – сумку свою брось в угол. Молодец. Тарелки возьми в шкафчике и ложки достань. Сейчас суп поспеет. Скатерть на полке, – я только и успевала, что следовать ее указаниям.

В результате, через пятнадцать минут в горнице – назвать эту большое светлое помещение, комнатой у меня не повернулся бы язык, стоял стол, накрытый на три человека. А на нем кроме тарелок и ложек, красовался чугунок с супом, крынки с молоком и простоквашей, и полкаравая порезанного хлеба. У меня возникло ощущение, что я попала в сказку. И ощущение еще больше усилилось, когда хозяйка закричала:

– Людмил, поторопись, обед стынет.

– Вот и славно, – это уже было сказано мне, – как зовут тебя?

– Мари… Маша

– Машенька, хорошее имя. Сильное. Давай, Машенька, иди сюда, помой руки и будем обедать, потом погутарим. Меня зовут Руслана, я здесь хозяйка, – она показала мне небольшой рукомойник за ширмочкой и я с удовольствием умылась холодной водой.

– Никак у нас гости, хозяюшка? – я услышала мужской голос. Выйдя из-за ширмы, я ущипнула себя. За столом сидел богатырь. Знаете, как описывают в былинах. Высокий, косая сажень в плечах, румяный мужчина, возраст которого было очень сложно определить из-за бороды, закрывавшей половину его лица, но выглядел он ужасно добродушным. А рокочущий бас, добавлял ощущение силы и спокойствия.

– Садись, гостья дорогая, – кивнул он мне, – здравствовать тебе.

– И вам не хворать, – нашлась я. Ощущение реальности происходящего стало меня потихоньку покидать.

– Давай, поешь, суп наваристый, хозяюшка моя приготовила, – Руслана, тем временем, налила мне большую плошку супа и бухнула туда солидный кусок мяса. Учитывая обстановку, мне пришлось проглотить мои обычные фразы "я, вообще-то, мяса не ем" и "а свинина кошерная?"

Пока Руслана разливала еду, я судорожно вспоминала все, что знаю о том, как нужно себя вести в подобной ситуации. Пресловутый диппротокол вам здесь не фига не поможет. Какая разница, можешь ли ты есть ножом и вилкой, и какой вилкой едят рыбу, а какой десерт, если все, что у вас есть, это тарелка и ложка. При этом хозяин– большой и приятный дядька сидит, молча смотрит на вас и улыбается себе в усы? Нет, тут нужна другая наука. Наука, о которой я имела ровно столько же представления, сколько большинство из тех, кто читает эти строки. Все ограничивалось русскими народными сказками и фильмами Александра Роу. Морозко и все в этом роде. Вспомнив, что Настенька была девушка– хорошая, а главное «неперечливая», я решила помолчать. Глава семьи тут Людмил, я вроде как гостья, так что негоже мне начинать разговор. Буду ждать, пока меня спросят.

Так что, я молча ела самый вкусный суп в моей жизни, закусывая все это огромным ломтем вкуснейшего хлеба (хлеб, я вообще то, тоже не ем), изредка прихлебывая воды из кружки. Людмил ел, посматривал на меня и на жену и посмеивался.

– Спасибо тебе, дорогая, очень вкусно.

Я сочла возможным тоже открыть рот и поблагодарить хозяйку за угощение, не преминув заметить, что такого вкусного супа не ела никогда. После обеда, я помогла убрать Руслане со стола и помыть в тазике посуду.

А муж ее, молча сидел за столом и наблюдал.

– Хорошо, что ты пришла, – сказал он, наконец. Я обрадовалась, ожидая, что он спросит кто я, и что мне надо, но не тут то было. – Поможешь мне гвозди кое-где прибыть. Идем.

Мне очень хотелось ответить, что я тут несколько по другому поводу, но я без возражений поплелась за ним. Моя миссия заключалась в том, что я держала в руках гвозди и подавала их моему новому знакомому, когда было нужно. Все забив, мы вернулись в дом.

– Ладно, – рассмеялся Людмил, – рассказывай не томись. Тебя прислали ребята из отдела, урегулировать нашу проблему?

Я кивнула.

– Сказали, что учебное задание?

Я пожала плечами.

– Ладно, Машенька, вижу, девушка ты хорошая. Не похожа на большинство городских. Давай думать будем, как старикам подсобить.

Я невольно оглянулась. Мне было интересно, о каких стариках идет речь, а потом поняла, что Эдмунд говорил, что эта пара жила здесь около ста пятидесяти лет назад. Этот факт осознать было гораздо сложнее чем то, что существуют вампиры, которые пьют кровь, в том числе и из меня. Но я постаралась об этом не задумываться.

– Может быть, вы мне расскажете все сначала, – попросила я. – Я вообще-то не в курсе, что происходит.

– Ну и методы у них! – покачала головой Руслана. – Бросили девчушку как кутенка в воду. И учись плавать. Да рассказывать нечего. Мы сюда приходим раз в пятьдесят – шестьдесят лет. Нравится нам здесь. Места хорошие, вольные. Вроде и люди не так близко, и не так далеко. Людмил лесничим работает, лучше его не найти и люди это знают. Леса тут заповедные. Цивилизация пока не добралась особо. Лес все дает если правильно с ним обращаться– и зверя и птицу, и грибы, и ягоды, и травки всякие лечебные, и дрова. Местные знают, что мы в лесу как дома, ценят нас за это, совета часто просят, помощи. Все было хорошо. Но недавно начал пропадать скот в деревне, причем очень странным образом. Как будто зверь его таскает, но умный зверь. Такие вещи делает, чуть ли не ворота сам отпирает. Есть тут бабка местная– Зинаида. Она начала деревенских подговаривать, что это мол оборотни завелись у нас, и на нас пальцем указывает. Мол, откуда так хорошо лес знают, и вообще, всякую чушь мелет. Ну и местные начали коситься. Ты же знаешь, люди всегда готовы найти виноватого, особенного, если его укажут. Посматривать на нас стали, шептаться. Чего это от нас животные шарахаются. А они же сама понимаешь – дух-то от нас чужой, звериный чуют. Понятно, что нам даром скот деревенский не нужен. У нас, своей скотины достаточно, мы как видишь не бедствуем, но… – Руслана вздохнула

– Скажите, а эта Зинаида, ей то какой прок от того, что она слухи распускает? Чего это она вас невзлюбила? – поинтересовалась я. – И вообще, откуда она знает? Она что, тоже из…? – я не договорила

– Шарлатанка она, – пробасил Людмил, – бабы-то деревенские, всегда к Руслане ходили за отварами лечебными, девки прибегали за советом. Жена моя, все знает, как парню понравиться, как младенца здорового родить, как ребятенка успокоить. Мудрость вековая в ней скрыта, – он с любовью погладил жену по голове. – А эта Зинаида… Всяких зельев понаварит, да пытается всунуть их кому не лень. Наворотов приворотов, а сама то ничего не знает. Нет у ней никаких способностей. Жена моя советом помогает, а не магией всякой, а Зинаиде этой завидно, что народ к нам ходит, вот она и начала слухи распускать.

– А почему сейчас, – мне стало любопытно. – Вы же давно здесь живете и никаких проблем не было?

– Может и правда, видела она меня как-то, – признался Людмил, – по неосторожности. Знаешь, когда так вольготно живешь, отвыкаешь прятаться. И как– то, в общем, прошел мимо нее медведь, а обратно уже я. Глупо понимаю, – вздохнул хозяин. – Ну вот. А через месяц, началась эта катавасия со скотом. Раз в две недели, пропадет, то телка, то свинья.

– Ага, – подумалось мне, а потом в голове промелькнуло. Медведь?!! Он сказал: медведь?!!!! Хотя с другой стороны, а во что еще может превратиться такой… такой…Так. Не надо об этом думать.

– А много народу в деревне? А если они хорошо к вам относятся, то почему…

– Да деревня у нас небольшая, Триста семнадцать душ, считай. Верить начали? Посуди сама. Заломали у тебя лучшую корову из стада, когда она у тебя в хлеву стояла, а рядом клочья шерсти медвежьей. На кого ты будешь думать?

– Что за идиотизм? – удивилась я. – Типа пришел медведь, совершенно шума никакого нет, заломал телку, оставил шерсть. По-моему это глупо.

– Машенька. Понятно, что глупо. Кто же будет думать тут? Но я уверен, что это все эта тетка треклятая. Кому ж еще. Я всех медведей в лесу знаю. Сейчас и меда урожай хороший, и ягод много было, и рыбы полно. Какой же медведь за скотом пойдет, да еще и в самую деревню сунется, коли, совсем не оголодал.

– А вы с этой бабкой не пытались разговаривать?

– Ты представь, если я к ней попытаюсь подойти, так она потом на всю деревню растрезвонит, что окаянный оборотень ей угрожал. Нет, тут надо что-то другое учудить, а что? Еще пара таких случаев, и к нам с огнем и мечом пойдут.

– Я их не очень то боюсь, у меня есть, чем их встретить, – Людмил указал на ружье которое висело на гвозде. – Только, крови проливать не хочется зря. Да и если мы уйдем, они же дом подожгут, и нам в эти места еще долго возвращаться нельзя будет. А место хорошее, и дом я сам строил. Он восемь десятков простоял и еще столько же простоит. Так что ежели ты что надумаешь, мы тебе будем очень благодарны.

– Я, я постараюсь, – ситуация приобрела совсем другую окраску. От успешного разрешения зависела не только моя карьера, а жизнь и спокойствие людей.

– Это все невеселая история, – Людмил встал из за стола, – но ты наша гостья, так что надо нам тебя, все-таки чем-то развлечь. Не хочешь за грибами сходить? В лесу сейчас подосиновиков много и подберезовиков.

– С удовольствием, – кинула я. – Только я плохо грибы ищу, я их не вижу. Но прогуляться было бы здорово. – Мне было о чем подумать, а думается мне лучше на ходу.

Мы отправились в лес по грибы, но я, честно говоря, с задачей грибоискательства не справилась. Мои мысли были заняты несколько иной задачей. Вместо того, чтобы шнырять и проверять каждую подозрительную кочку, я смотрела в землю и прикидывала, что же можно сделать, естественно забывая не только оглядываться и проверять, где мои спутники, но и вообще смотреть по сторонам, пытаясь определить куда я иду и где нахожусь. Пока, наконец, не случилось неизбежное. Я споткнулась, грохнулась на бренную землю и оторвалась от своих размышлений. И естественно обнаружила, что заблудилась.

Но я не стала биться в истерике. Пока. Чего орать и впадать в панику. Во-первых, было рано и светло, а во-вторых, чего в панику то впадать вообще? Смысл?

Как человек, чувствующий себя в лесу относительно комфортно, я решила собраться с мыслями, поорать для проформы «ау», развернуться и идти в обратную сторону. То есть туда, откуда, как мне казалось, я пришла. Ключевая фраза "как мне казалось". А таких сторон было очень много. Минимум семь.

Я стала вспоминать ориентиры, заученные в детстве, благодаря учебнику природоведения за пятый класс. Вроде на деревьях, с какой-то стороны, растет мох. Кажется с севера. Но почему-то в этом лесу, мох у деревьев рос со всех сторон. Я припомнила что-то еще про муравейники. Можно было еще дождаться вечера и найти полярную звезду, чтобы узнать, где север, но потом я сообразила, что это совершенно ненужная информация, так как я не знаю, откуда я пришла.

Но я решила послушать интуицию и попытаться вернуться обратно самостоятельно, по следам, так сказать.

Через некоторое время, когда у меня почти забрезжила надежда, над надеждой сгустился тумана, а надо мной сумерки.

И вот тут вот я решила, что время впадать в панику пришло. Потому, что ночевать в малознакомом лесу, мне, как бы это помягче сказать, не хотелось.

А потом я услышала это. Шорох. Даже не шорох, а шум. По лесу шел очень большой зверь и шел он явно в мою сторону.

Сказать, что мне стало страшно не сказать ничего. Я поняла, что время впадать в панику– пришло. Чем хороши экстремальные ситуации? В них начинаешь быстрее соображать. К сожалению, меня это не спасло. Пока я решала, в какую сторону мне ломануться, на поляну вышел огромный бурый медведь.

Знаете, увидеть медведя в зоопарке, где он игриво прогибает металлические прутья толщиной в пять сантиметров, это одно. А встретить медведя в его, так сказать, естественной среде обитания…В общем, я выпала из паники. То есть тупо села на землю и обхватила голову руками, в которую ничего кроме: "Допрыгалась, вот тебе и Машенька и медведи" не лезло.

У меня промелькнула мысль, что мои новые знакомые – оборотни и что это может быть, кто-нибудь из них. Но подходить к медведю с вопросом: "а вы случайно не оборотень?" – я посчитала несколько неуместным. Тем более, я была как никак в Сибири, а в Сибири, как известно, медведи водятся, чтобы по этому поводу не думали местные жители, которые в один голос утверждают, что их там нет.

Пока все это пронеслось в голове, медведь скрылся в кустах, и через несколько минут на поляну вышел Людмил.

Боюсь, мой вопль радости нанес тяжелую психическую травму всякому живому существу, находившемуся в радиусе пятнадцати километров от эпицентра звука.

– Прости, что я тебя напугал, – смутился мой спаситель. – Мы думали, что ты решила погулять в одиночестве. А когда поняли, что потерялась, уже темнело. Я бы и так мог тебя найти, но все-таки у зверя нюх острее. Пойдем.

И мы пошли. Как выяснилось двадцать минут спустя, мой топографический кретинизм меня не подвел, я все-таки вернулась назад, правда, сделав огромный крюк. Таким образом, Людмилу пришлось огибать довольно много, но обратно мы возвращались по прямой.

– Бешеной собаке семь верст не крюк, – подумала я про себя, когда Людмил объяснил мне, что я могла бы выйти практически к дому. Он похвалил меня за чувство местности и пожурил за невнимательность.

Вернулись мы аккурат к ужину: картошка жареные грибы и молоко. Ннака.

За ужином, вновь не было сказано ни слова.

– Ну что, – наконец произнес Людмил, после того как отставил тарелку. – Ты что нибудь надумала?

На самом деле блуждая по лесам в поисках грибов– съедобных, а не тех, о которых все подумали, пришла ко мне в голову одна идейка.

– Скажите, а есть в деревне церковь? – спросила я, начиная реализовывать, свою как мне тогда казалось, идею, близкую к гениальности.

– Да, конечно, – Руслана поставила на стол чайник и плошку с медом.

– А священника вы знаете? Как он?

– Ну, – Людмил задумался. – Вообще-то отец Илларион хороший мужик. Настоящий, я бы сказал. – В его устах подобная фраза была реальным комплиментом. – Я ему помогал деревья для церкви искать, и ставить тоже помогал. Так то мы особо не общаемся. А что?

Тут я изложила им мой план, который они после определенных правок одобрили, что мне польстило.

Спала я на самодельной деревянной кровати, на матрасе набитом сеном и поверьте, никогда я еще не спала так сладко. Даже когда меня подняли в семь утра, я не стала ворчать, а умылась колодезной водой и плюхнулась завтракать.

После завтрака пришлось пасть в ноги Руслане и просить у нее одежду. Безусловно, мой внешний вид играл не последнюю роль в нашем плане, но об этом чуть ниже. Но постоянно пребывать в деревне в своих потертых джинсах и футболке бешеных цветов радуги – не стоило. Конечно, это был одним из вариантов решения проблемы. Во мне признали бы Антихриста, и тут уже было бы не до оборотней. Еще бы, когда на улице появляется такое! Моя футболка была абсолютно убийственной расцветки. Поверьте мне, самые яркие попугаи Южной Америки на моем фоне, казались бы серыми воробьями. А теперь, представьте меня в этой футболке, в драных джинсах и с рюкзаком на плече, в деревне, в российской глуши. В азиатской ее части. Да, я думаю, половина бабулек бы слегли с инфарктами, а остальная половина сожгли бы меня на костре.

Покопавшись в рюкзаке, я нашла темные очки, выданные мне в офисе, но в принципе бесполезные, так как обычно я ими не пользуюсь. По двум причинам. В дешевых, я в силу своей близорукости, ничего не вижу. А дорогие я не ношу. Ну, ребята, ну, не могу я понять, как можно потратить сто, а то и больше баксов, на какие-то поганые черные очки. Пусть этот, как его, из кина про Ночной дозор в них ходит. А я не могу. И вообще, когда ты в черных очках, то глаз твоих не видно. Удобно, конечно, но уж больно неуважительно по отношению к собеседнику. И напарника своего я довольно быстро отучила от этой дурацкой привычки. Буквально за неделю. Иногда мы просто не представляем, на что способно вечное нытье.

И пара истерик. Куда же без них? Хотя, одна была со стороны Гарика. После того как я «нечаянно» села на его двухсотдолларовые темные очки, какого-то очень крутого лейбла. А что поделаешь? Ну, неуклюжая я. Иногда. Когда Гарик проорался, я намекнула, что он, конечно, может купить себе еще одну пару, но если он в моем присутствии продолжит их надевать, то, ему скоро придется открывать кладбище домашних живот…в смысле, черных очков. Гарик оказался парнем умным, все просек сразу же. Не знаю, купил он себе очки или нет, но при мне, он больше в них не появлялся. И пока был за рулем, надевал хамелеоны. Но я отвлеклась.

Итак. Юбка и простенькая рубашка Русланы были сложены у меня в рюкзаке. К счастью, она оказалась крупной женщиной, и ее одежда на меня налезла, что не могло не радовать. На мне же были надеты синие потертые джинсы, которые мне пришлось продрать в паре мест, для драматического эффекта, так сказать; вышеописанная футболка, при взгляде на которую даже летучие мыши теряли свою ориентацию и мои любимые ботинки, на толстой подошве. Голову я намочила, и с помощью нехитрых движений, соорудила прическу, с которой наверное не рискнула бы пойти и в самый продвинутый московский клуб. Общий облик дополняли глаза, густо обведенные черным карандашом, нашедшимся у Русланы, и коричневой помадой нашедшейся у меня.

После того как я явила себя миру, Руслана вздрогнула, а Людмил тихо зарычал.

– Знаешь, одно успокаивает, – сказал он мне, – что так люди одеваются только ради маскарада. – Я не стала его огорчать рассказами, что не только. Будем надеяться, что он не попадет на Манежку, когда там стайками вьется молодежь, и я в том числе.

Мы сели в уазик и поехали. Высадил он меня, аккурат за три домика до дома Зинаиды и поехал предупредить своих друзей, к которым я должна буду заявиться. Но я опережаю события.

Как и положено всякой ведьме, жила эта добрая женщина почти на краю деревни. Стоя перед калиткой, мне стало страшно, потому что… просто страшно и все. Но дело требует жертв, поэтому я нагло распахнула калитку и не обращая внимания на заливающуюся собачонку, зашла во двор и подошла к двери. Там, как водится все еще в большинстве деревней, было открыто. Я распахнула дверь с диким грохотом, по– моему я перевернула пустое ведро, но на тот момент я не шибко определяла какие разрушения, я несу этому дому.

Зинаида не успела выбежать на шум. Я обнаружила ее сидящей на стуле и смотрящей очередной телесериал. Вообще, эта бабка напомнила мне пресловутую булгаковскую Аннушку, которая разлила масло. Бегающие по сторонам глазки по сторонам, сухонькая старушенция, которая явно всех своих родственником загонит в гроб, и еще напоследок сделаем им какую нибудь гадость.

Увидев меня, она начала судорожно креститься и читать молитвы. В глубине души, я порадовалась произведенному эффекту, и начала свое представление.

– Хватит, – рявкнула я на нее, – садись. – Она попытавшись встать, плюхнулась обратно на стул.

– Все, пропала ты Зинаида, – я говорила громко и холодно, – спета твоя песенка. Я знаю, кто ты. И что ты делаешь. И почему скот пропадает.

Надо отдать ей должное, Зинаида мгновенно пришла в себя и начала ругаться на меня матом. Зачастила, я бы сказала. Пока она выплескивала на меня все те знания могучего русского языка, что поднакопила за долгую бурную жизнь, я думала, что из этой старушенции получился бы отличный рэппер. Во всяком случае, скорость ее речи поражала. Какой там Эминем, блин. Причем заметьте, это была не просто каша, а вполне отчетливые слова так хорошо знакомые с детства, каждому жителю нашей отчизны

Я решила ее не останавливать, а спокойно села на стул и начала потягиваться и всем своим видом демонстрировать: говорите, говорите, я всегда зеваю, когда мне интересно.

Зинаида поняла, что этим меня не проймешь и замолчала. Мне казалось, что я просто слышу, как у нее двигаются мозги. Сидит тут, в ответ не орет, речи ее не пужается. Вид какой-то странный, может и правда чего?

– Чавось это ты про меня знаешь? – наконец изволила спросить она. – Я ничего не делала и доказательств ни у кого нет. Не я это, а оборотни окаянные, пара выродков, что в лесу живут. К ним и иди, – за этой фразой последовала вторая порция речи, значительно расширившей мой словарный запас. Я даже подумала, что некоторые особо сильные обороты надо будет запомнить, чтобы при случае блеснуть при Гарике.

– Хорошо, давайте позвоним, – я раскрыла мобильник и стала делать вид, что звоню. Откуда же тетке знать, что абонент находился вне зоны действия сети. А мне за актерскую игру, давно надо было Оскар отдать.

– Алло, Мишенька. Здравствуй дорогой. Да, это я. Что там у нас с отпечатками пальчиков и ворсинками? Да, да, все правильно. Зинаида Михеева? Отлично. Выезжать? Может быть, если не поймет, я перезвоню. Что гражданка Михеева? – я повернулась к тетке, и меня стало ее немножко жаль. Такой перепуганный вид у нее был. – Ну что? – повторила я. – Я могу вас сейчас забрать, а еще лучше, рассказать вашим односельчанам, что вы не только режете скот, но и пытаетесь оклеветать честных людей. А это ведь статья. Неужели, вам в вашем возрасте хочется в тюрьму?

– Не губи, – бабка с такой прыткостью бросилась передо мной на колени, что я чуть не взвизгнула. – Я тебя прошу, все отдам, только не губи.

– Да, – я быстро пришла в себя и решила добить жертву, – а холодильник-то наверное забит мясцом, а?

Это стало последней каплей. Тетенька или бабушка, уж не знаю как ее назвать, начала бегать по дому и совать мне в руки какие – то купюры, золотые кольца. Короче, совсем мне противно стало от своего поступка.

– Послушайте, – я усадила бабку на потрепанный диван, – давайте так. Я вижу, вы женщина не плохая, – врать я всегда умела.

– Не плохая, – отчаянно повторила она

– Дурного не хотели.

– Не хотела, родимая, не хотела. Так, побаловаться, пошутить, – она заискивающе посмотрела мне в глаза.

– Значит так, решим. Вы ничего больше не делаете, никаких нападений на скот, разбрасывания медвежьей шерсти, слухов распускать. Ни-ни.

– Не буду, родная, – бабка начала отчаянно креститься, – вот те крест, не буду.

– Ладно, а я тогда помолчу. Но помните, я телефон свой оставлю Людмилу. Вот этот самый телефон, который можно с собой брать и в лес с ним ходить, – я показала ей мобильник. – И если не дай Бог, что…

– Все поняла, все поняла, спасибо. Ну, уж удружила старухе. А я так, пошутить, побаловаться. Думаю, весело будет, – тут она залепетала какую-то чепуху.

– Я пойду, – грозно сказала я, – но вы помните!!! И посидите дома дня три, не высовывайтесь, подумайте над своим поведением, – с этими словами я вышла.

Честно говоря, на душе было препогано. Вроде ничего плохого не сделала, а все равно. На улице было пусто, и я поспешила к большому синему дому, который мне описал Людмил. На стук вышла молодая женщина лет тридцати пяти. Увидев меня, она вздрогнула, но быстро взяла себя в руки.

– Ты, наверное, Маша? Хорошо, что Людмил предупредил, что ты будешь так выглядеть. А то бы я тебя точно не пустила, – она увлекла меня во двор. – Все в порядке? На тебе лица нет.

– Угу, – сказала я. Убейте, но не люблю я угрожать людям, показывать им власть свою и вообще. Елки-палки, ну что такое?

– Меня зовут Татьяна, – тем временем продолжала женщина. – Давай-ка, мы тут воды нагрели, чтобы ты помылась, – она отвела меня к приземистой избушке, в которой любой нормальный человек, иногда выезжающий в деревню, опознал бы баню. – Сейчас полотенце принесу и мыло.

Она ушла, а я села на пороге, закурила сигарету и начала заниматься самокопанием. Почему мне так хреново? Конечно, тетка противная, и я сделала то, что надо было сделать. Но тут мне в голову начали лезть всякие глупые мысли, типа можно было бы и помягче и не пугать бедную старушку до полусмерти.

– Что сделано, то сделано, – вздохнула я, и получив мыло душистое и полотенце пушистое от моей новой знакомой, направилась в баню, где меня ждал котел горячей воды. Вылив на себя несколько тазиков воды различной температуры, мне стало легче и я вспомнила, что вода считается отличным носителем энергии. В том плане, что она уносит любую энергию, плохую или хорошую. Поэтому, некоторые знающие люди не рекомендуют радостно петь в дУше, или над рекой. Мол, мы поем, когда у нас настроение хорошее, а вода, вроде как всю эту радость с собой забирает. Но точно также она забирают и тоску. Не знаю, может, врут, но мне помогает.