Текст книги "Форменное безобразие - 1 (СИ)"

Автор книги: Маша Могильнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Могильнер Маша
Форменное безобразие

Часть 1.

Офис начальника службы по чрезвычайным сверхъестественным делам, качественно отличался от того, что я ожидала увидеть. Я ждала полумрак, окна, завешанные темной материей, кальяны, расставленные на полу и столы, заваленные старинными манускриптами. На самом деле все было очень банально. Обычный офис, которых тысячи по всей славной столице нашей Родины. Евроремонт. Жалюзи на окнах. Большой директорский стол, заставленный стульями по периметру. Не было даже кондишна. Но что удивительно, стоило мне зайти и усесться, как жуткая жара перестала причинять, какое бы то ни было, неудобство. Казалось, вокруг меня образовалась максимально комфортная для моего тела температура, я тут же забыла об отвратительном зное, терзавшем Москву, больше двух недель и занялась своими насущными проблемами.

Лев Борисович, тем временем, внимательно рассматривал мои дипломы, сертификаты, и рекомендации. Времени на это ушло немало, так как он не ленился читать все, что там было написано, время от времени, посматривая на меня, поверх своих больших очков в роговой оправе.

– Впечатляет, – сказал он наконец, – отложив папку с документами в сторону. – Ничего не могу сказать, впечатляет. Два красных диплома– психология и лингвистика. Три языка. Как вам это удалось, Мария? Ничего, если я буду звать вас Марией?

Я терпеть не могу, когда меня так зовут, но хотела получить эту работу, поэтому улыбнулась и помотала головой.

– Ничего. Просто так получилось, что в нашем университете, мне предоставили эту возможность. Расписание было составлено очень удобно. Я могла посещать почти все лекции. И потом, – я решила быть честной, – не так уж сложно было учиться. Это же не МГУ.

– 4й кю по каратэ кекусинкай, занимались стрельбой и верховой ездой. Как я понимаю, физически, вы тоже достаточно хорошо развиты, – он доброжелательно посмотрел на меня, словно не замечая, моей совершенно неспортивной фигуры. – Скажу вам откровенно, таких отличных рекомендаций, я не видел уже много лет. Кто вас направил сюда, напомните?

– Алексей Петрович…

– А, Алексей Петрович. Как же, как же. Отличный специалист, уникум, – голос Льва Борисовича стал совсем доверительным. – Ну что ж, будем надеяться, что вы действительно так же хороши, как о вас отзываются.

– Знаете, – начала я осторожно, – я не знаю, что там написано, но мне бы не хотелось вас разочаровать. Я, конечно, буду стараться изо всех сил, но все-таки, я почти сразу же после института и хотя теории у меня в голове достаточно, у меня может просто не хватить опыта.

– А вот этого ты не бойся, – Лев Борисович любовно погладил кожаную папку с моими документами, – опыта у нас набираются быстро. Возьму-ка я тебя, на испытательный срок. Но у нас свои условия. Работа своеобразная, поэтому, мы предъявляем к своим сотрудникам несколько необычные с обывательской точки зрения требования, но силком никого не держим.

Я внимательно приготовилась выслушивать эти самые требования, ожидая самого худшего.

– Значит, в первую очередь, – Лев Борисович начал загибать пальцы, – наши сотрудники живут в квартирах, которые предоставляем им мы. Ты не волнуйся, квартиры у нас хорошие, меблированные, если тебе что-то не понравится, сможешь поменять. Квартплата небольшая, плюс за свет и коммунальные услуги.

Это было просто волшебно в городе, где снять однокомнатную квартиру в месяц стоило, по меньшей мере, 300 долларов.

– Во-вторых, – продолжал мой потенциальный работодатель, – рабочий день у нас, ненормированный. Это значит, что если работы нет, ты можешь спокойно сидеть дома и заниматься своими делами, но если есть, придется работать, в том числе и по ночам. Но, – продолжил он, – мы предоставляем трехнедельный отпуск три, иногда четыре раза в год, оплачивая поездку сотрудника. Мы всячески поощряем, иногда даже настаиваем, чтобы наши сотрудники отдыхали подальше от России. Затем, если ты останешься, тебе придется проходить повышение квалификации или учебные курсы, иногда несколько раз в месяц. И еще, Маша, скажи честно, у тебя какие планы по поводу личной жизни?

– Попала, – подумала я, – не замужем не берем, без детей, тем более, – но ответила честно. – Видите ли, тут ведь никогда не знаешь, как получится. Я вообще в Москву приезжать не собиралась, однако приехала, так что категорически нет, говорить было бы не разумно. Скажем так, замуж я не собираюсь, и личной жизнью пока не интересуюсь. Смотря на своих сверстниц, скажу честно, замужество– не то, к чему я стремлюсь. Во всяком случае, сейчас. А что, какие-то проблемы? – поинтересовалась я.

– Да, нет никаких проблем, и не думай, пожалуйста, что мы вмешиваемся в личную жизнь своих сотрудников. Просто, работа наша требует полной отдачи, и по совместительству ее выполнять очень сложно. А любовь это тоже работа. Так что давай договоримся. Если вдруг у тебя появится личная жизнь, ты проинформируй меня, ненавязчиво. А я учту это в твоих заданиях. Хотя сразу скажу, все вышеозначенные правила будут тебя касаться в том случае, если мы тебя примем на постоянный контракт.

– А какой испытательный срок? – рискнула спросить я.

Начальник задумался.

– Неделя. Да, – кивнул он, – думаю, недели нам хватит. Посиди пока тут, чаю хочешь? – я вежливо отказалась.

– Светочка, – крикнул он в распахнутую дверь, – позови Гарика, и сделай нам два чая с лимоном. Желательно со льдом.

Чай на столе появился мгновенно, в отличие от молодого человека лет двадцати восьми– тридцати, который предстал перед своим начальником к тому времени, когда моя чашка уже почти опустела. Впрочем, его заигрывание с симпатичной Светочкой были слышны в приемной достаточно долго, пока Лев Борисович громко не покашлял несколько раз. После особенно затянувшегося приступа кашля, этот товарищ все-таки соизволил зайти в кабинет к начальнику и, кинув мне, равнодушное «здрасьте», участливо обратился к боссу.

– Болеете? Что же, вы Лев Борисович то себя, в жару не бережете, болеть сейчас…

– Прекрати, Гарик, – шеф прервал поток излияний и кивнул на второе кресло, – садись.

Парень легко опустился в кресло стоявшее возле стены, закинул ногу на ногу и закурил.

Похоже, подобное поведение было здесь привычным, так как начальник ни жестом не выразил своего неудовольствия.

Некоторое время все молчали. Гарик смотрел на Льва Борисовича. Лев Борисович на Гарика. Ну, и я на Гарика. Симпатичный, довольно высокий парень, слегка напомнивший мне, какого-то актера. Обычная рубашка, джинсы. Ничего примечательного.

– Ну, что Гарик, – Лев Борисович прервал молчание, – знакомься. Твоя новая напарница. Маша, прошу любить и жаловать. И на первых порах сильно не придираться. Маша, это Гарик, тебе с ним предстоит работать эту неделю, и если он скажет, что ты подходишь, то скорее всего потом, вы будете работать вместе.

Гарик медленно посмотрел на меня, потом на босса, потом опять на меня. Затем резко встал, сел на край стола, наклонился к начальнику и негромко спросил.

– Это что, какая то шутка? Мне не смешно.

– Мне тоже Гарик, сейчас слишком жарко для шуток, – тон начальника стал заметно жестче, – это твоя новая напарница. У нее отличные показатели, рекомендации…

– Я только не понял, – Гарик спрыгнул со стола, – я с кем работаю с человеком или с рекомендациями. Вам что, все неймется? Я же просил. Мне нужен. Нормальный. Человек. Для. Работы. А вы мне институтку подсовываете. Седьмую по счету, между прочим.

– Я не институтка, – вступилась я за себя.

– Девочка, помолчи. Тебе сколько лет? – Гарик сел на корточки передо мной, взирая на меня, как на маленького ребенка.

– Двадцать шесть.

– Ага, не институтку, – казалось, лишь ковролин на полу не позволяет Гарику презрительно сплюнуть на пол

– Так, Гарик!!! – Лев Борисович повысил тон. – Мы уже много раз говорили, что нам надо готовить кадры сразу же. Сам жаловался, что приходится переучивать. Вот тебе человек с отличным потенциалом. Объясни все сам и вперед, работай.

Гарик посмотрел на меня еще раз.

– А что, посимпатичнее не могли прислать. Придется с каким-то чудищем работать. Девушка, – он опять присел передо мной. – Вам кто-нибудь рассказывал о пользе спортзала, ну, попку там подтянуть, животик убрать.

Пока я думала, насколько это этично затевать ссору или лучше драку в кабинете у начальника, который только, что меня взял на испытательный срок, Лев Борисович хлопнул ладонью по столу и приказал Гарику убираться. Вместе со мной, между прочим.

Поняв, что именно этот человек будет через неделю решать судьбу моего трудоустройства, я мысленно попрощалась и с оплачиваемой квартирой и с отпусками и с работой, о которой, я, кстати, по-прежнему ничего не знала.

– Ну, ты идешь? – донеся из коридора голос Гарика.

– Лев Борисович, – я все еще нерешительно топталась на пороге, – прямо сейчас начинать?

– А чего тянуть?

– Что за работа?

– Иди, Машенька, иди, – Лев Борисович улыбнулся. – Гарик все тебе расскажет.

И я пошла.

Добросердечная секретарша Светочка проводила меня до комнаты, заполненной металлическими темными шкафчиками с номерами на каждом, в которой пребывал мой новый напарник. И пребывал не в самом лучшем настроении.

– Что копаешься? Иди сюда.

Открыв один из ящиков, он достал большой черный рюкзак.

– Убожество, внешне напоминающее рюкзак, лучше положить сюда, – он резко сорвал мой рюкзак с плеч и кинул в ящик. – Это твой личный номер– СЛ13.

– Что такое СЛ 13? – полюбопытствовала я.

– Это значит стажер. Лето. 13 по счету. Поняла? Будешь задавать глупые вопросы, ящичек тебе не понадобится.

Я вновь решила проигнорировать его хамство, хотя ответить хотелось ужасно.

– Значит, смотри, – Гарик рывком распахнул рюкзак, – это твое снаряжение.

– Во-первых, передатчик, – он вытащил наушник с небольшим микрофоном. Сама понимаешь, для связи. Но тебе он не нужен. Одну тебя, вряд ли кто куда отправит. Дальше, – он продолжал выкладывать вещи, – проездной на метро на неделю. Нож. Аптечка. Коробка с леденцами. Ну, и тут куча мелочи по всяким карманам. Посмотришь сама, когда будет время. Это постоянная экипировка. Она может меняться. Завтра принесешь фотографии, тебе сделают читательские во все крупные библиотеки Москвы. Вопросы?

Я благоразумно промолчала.

– Тогда пойдем, – Гарик с грохотом захлопнул ящик и вышел. Я потащилась за ним.

Он не слишком следил за тем, чтобы я не потерялась, шагая по длинным коридорам и кивая на ходу знакомым. Но я почти не отставала и скоро мы вышли, на улицу к месту, которое при ближайшем рассмотрении оказалось гаражом.

– Привет, Санька, – Гарик кивнул парню, который копался под капотом какого-то автомобиля, явно спортивного и жутко дорогого.

– Здорово, Игорек, – парень вытер руку, протянул ее Гарику. – Привет, новенькая? – это уже относилось ко мне, но за меня ответил Гарик

– Новенькая, Борисыч вообще с катушек съехал. Подсовывает мне непонятно кого.

– Ну-ну, ты полегче, – парень приветливо улыбнулся, – ты не обращай внимания на Гарика, он у нас такой. Но вообще парень отличный.

– Я заметила, – пробурчала я себе под нос.

– Я, Саша, местный механик, иногда водитель по совместительству. Если тебя возьмут на постоянку, все вопросы по машинам ко мне.

– Спасибо, – я благодарно улыбнулась. – Мария.

– Разулыбалась! Что встала?! Пошли! – с небес меня быстро опустили на землю.-

Запоминай, наш бокс номер тридцать три. – Гарик нажал на какую-то кнопочку и дверь гаража поднялась, обнажая огромный серебристый внедорожник, кажется Тойоту.

Я, ожидая, пока он выведет машину из гаража, решила осмотреться. Гаражных дверей было достаточно, штук пятьдесят. Некоторые были открыты, демонстрируя свое нутро. Большинство машин стоящих там были иномарки, дорогие или очень дорогие. Правда, в паре-тройке затерялись старенькие потрепанные жигули.

– Чего стоишь? Тебе особое приглашение требуется, – резкий окрик оторвал меня от созерцания.

Я молча залезла в машину.

Снаружи она казалась еще больше чем внутри. Вспомнив дедушку Фрейда, я позволила себе криво улыбнуться. От Гарика моя гримаска, разумеется, не укрылась.

– И что это, вдруг мы такие веселые стали, позвольте спросить?

– Да так, вспоминаю курс психоанализа.

– И что у нас там в психоанализе?

– Да, ничего особенного.

– Нет, уж, – Гарик опять повысил голос. Интересно, это человек умеет разговаривать нормально или нет. – Будь добра отвечать не только за каждое слово, но и за каждый жест.

– Ладно, – сегодня я решила быть уступчивой, – согласно Фрейду, большие машины предпочитают мужчины, желающие компенсировать свои неудачи на сексуальном поприще.

– Уж кто бы говорил, – отозвался мой напарник, – на себя девочка, давно в зеркало смотрела. На тебя когда последний раз мужик внимание обращал? Наверное, года три назад, да и то, по большой пьяни. Знаю я таких отличниц, как ты. Мужики по жизни тебя динамили и вместо того, чтобы завести семью и рожать детей, ты у нас решила сублимироваться в работу.

– Ой-ой-ой, – с ядом в тоне был явный перебор, но сам напросился, – какие мы умные, знаем слово "сублимация".

– Поверь мне на слово, девочка, – Гарик резко развернулся ко мне, – нет ничего такого чего бы знала ты и не знал я.

– Тогда какого хрена, я тут сижу, – мой вопрос был скорее риторическим, но он на него ответил

– Вот и я не знаю, какого хрена ты тут сидишь. Будь моя воля…

– Гарик, – перебила я его, – я уже поняла, что было бы, если бы твоя воля. Но пока воля не твоя. Так, что может все-таки поедем куда– нибудь, и будь добр объясни мне, наконец, на какую работу меня взяли.

– Здесь я решаю кто, куда и когда едет, – завелся он.

Опять двадцать пять. Следующие несколько минут, я выслушивала все, что он думает обо мне, о Льве Борисовиче, который взял меня на работу, о жаре в славном городе Москва и о тщете всего сущего.

Наконец его словесный поток иссяк и мы поехали.

– Значит так, – заговорил он, вырулив на дорогу, – повторять не буду, так что слушай внимательно. Наша служба занимается чрезвычайными сверхъестественными делами. Ты у нас типа девочка образованная, и видимо в курсе всех мифов о так называемой нечистой силе. Кстати, запомни, называть их нечистой силой неэтично, нужно говорить. " индивиды с особой сутью", кратко «другие» или "прочие".

Я тихо хрюкнула от подобной политкорректности.

На этот раз Гарик меня проигнорировал и продолжал:

– Так вот. Они на самом деле существуют. И колдуны, и вампиры, и оборотни, и русалки и хрен, знает кто еще. Их целая туева куча.

– И вы что, защищаете от них людей? – спросила я.

– Иногда, очень редко. Чаще, мы защищаем их от людей. Или следим за тем, чтобы эти существа я имею в виду людей и прочих, не мешали жить друг другу. И чтобы люди пореже сталкивались с подтверждением существования таких индивидов. Грубо говоря, чтобы сообщения о сверхъестественных проявлениях не уходили дальше желтых газетенок.

– Типа люди в черном? С мигалочками, стирающими память?

– Типа люди в черном, – надо же, со мною согласились, – но без мигалочек. Что-то среднее между неким спецназом и отделом по связям с общественностью

– PR у нечистой силы?

– Во-во, – кивнул Гарик, – типа PR. Мы должны вовремя поймать происшествие, обезвредить, если надо, а потом объяснить всем участником, что это вполне научно объяснимо, нет повода для паники или радости. Быстренько послать телевизионщиков подальше вместе с журналистами. Успокоить гражданское население. И не дать натворить дел. Когда всплывают какие то волшебные вещицы, артефакты, бывает много неприятностей.

– Прямо таки ночной дозор!!! – вздохнула я

– Ага, размечталась! Ночной дозор это в книжке, все очень красиво и просто. Темные светлые, айда ушел. А у нас, все по-настоящему. Знаешь, кто причиняет нам больше всего неприятностей?

– Газеты?

– Если бы. Фильмы, и вот такие книги, типа ночного дозора.

– Каким это образом? – поинтересовалась я.

– Таким это. Начитается какой-нибудь крендель этих книг. Там, в любом случае, есть часть правды, сильно искаженной, но правды. И начнет пытаться пойти на темную сторону, найти вампиров или еще чего-нибудь похуже. Книги– то еще ладно, их не так много читают. С фильмами гораздо хуже. После Гарри Поттера, народ начал экспериментировать с заклинаниями и зельями. Ты не представляешь, что творилось. Или вот, сняли тут кино, про этот самый твой дозор и пошло– поехало. Раз в день, но кого-нибудь из глубоко транса выводили. В сумрак, им, видите ли, захотелось. Есть у человека какие-то способности, фильм посмотрит, появляется желание. Какие– нибудь ритуалы в книжке вычитает и все, пиши, пропало. Зависает в межсущностном пространстве. То есть, выйти то из этой реальности он сумел, а вот войти в другую, не очень. Так и висит там, как муха на присосках, – меня немного покоробило сравнение, но Гарик продолжал. – А мы их вытаскиваем, а потом объясняем о вреде введения себя в глубокий транс, ну и внушаем, чтобы больше такого не повторялось.

– Не повторяется? – мой тон был довольно ироничен. Мне с трудом верилось во все, что он говорил. Хотя человек я, по натуре, склонный к мистицизму. Я, конечно, верила во многое. Даже в Деда Мороза, честно верила в свои двадцать шесть лет, далеко в Лапландии. Но вот чтобы так, запросто посреди Москвы. На этот счет, у меня имелись серьезные сомнения.

– Представь себе, нет, мисс скептицизм. Я, кстати, один из лучших сотрудников.

– О да, я не сомневаюсь, – мне удалось сказать это почти без сарказма. С трудом, правда. – А почему, именно люди этим занимаются? Чего бы этим самым ведьмам и вампирам, самим себя не охранять?

– А я не сказал, что этим только люди занимаются. У нас и вампиры работают, и колдуны. В Питере в отделе, даже русалки есть.

– Подожди. Я не поняла. Вампиры, колдуны. Так мы что, типа с плохими работаем?

– Слушай, девочка, – взвился Гарик, – нельзя же быть, такой тупой. Надо меньше читать книжек и больше думать. Что тебе непонятно?

– Но ведь вампиры, они плохие, – неуверенно сказала я

– Скажи мне, англичане, они плохие?

– Да, не знаю. Разные бывают.

– Молодец, сообразила!!! Вот и вампиры разные. И колдуны, и оборотни и все остальные. Между прочим, попорядочнее многих людей. В большинстве своем, очень приятные существа. Во всяком случае, приятнее многих моих знакомых людей. Да, и твоих, уверен, – он не мог удержаться, чтобы не сказать мне гадость.

– Поняла.

В этот момент на приборной доске замигала оранжевая лампочка, и Гарик мгновенно отозвался в наушник

– Оранжевый, 33.Да, Жанночка, понял, где? Хорошо, я там буду, – он посмотрел на часы, минут через пятнадцать. Телевизионщики уже там? – Гарик буркнул что-то неразборчиво себе под нос. – Ладно, разберемся. Веди меня.

Проблесковый маяк на крыше, странного фиолетового цвета и инструкции в наушники позволили нам очень быстро домчаться до места. Мы оказались в каком-то дворе, перед обычным, ничем не примечательным 9– этажным домом.

– Какой этаж? Шестой? Квартира? Понятно, – Гарик вышел из машины и быстро пошел к дому. Я поплелась за ним, абсолютно не понимая, что происходит. В лифте, он все-таки решил кратко ввести меня в курс дела.

– Девочка играла где-то на старой помойке, родители на работе. Она нашла симпатичную резную дудочку из кости, пришла домой решила в нее подудеть. Дудочка оказалась сильным артефактом– такие были у индийских военачальников. Откуда она взялась здесь непонятно. Ясно одно– на звук сползаются змеи в радиусе нескольких сот километров. Все было бы хорошо, если бы рядом не было выставки насекомых и змей. Продолжать?

– Не надо, – я сглотнула.

– Я беру телевизионщиков, ты– соседей, потом помогаешь мне, поняла?

Я кивнула, лифт остановился и открыл двери, показывая мне толпу народа, среди которой мелькал здоровый мужик с камерой в руке, а рядом бегала маленькая девушка с микрофоном.

– Добрый день, – я и не знала что у Гарика мог быть такой уверенный и спокойный голос. – Социальная служба, у кого какие проблемы?

– У всех проблемы, – заверещала старушка в углу, – вон гады сползлись сюда ото всех краев, жизни не дают. И так пенсия крошечная, воды нет, Чубайс свет отключил…

Гарик метнул на меня зверский взгляд и я сразу включилась в работу. Он же тем временем, о чем-то беседовал с девушкой телевизионщицей, доверительно приобняв ее за талию. Девушке похоже это нравилось, так как она не спешила отстраняться, а придвигалась еще ближе.

– Я уж писала, писала. Ну, подождите, я вот до президента дойду, он вам всем покажет, – вопль резвой бабульки переключил мое внимание. Гул соседских голосов выразили свое согласие с зачинщицей паники.

– Бабушка, ну, не стоит так волноваться, – подошла я к ней. – Мы сюда специально приехали, чтобы разобраться со всем, что вам не нравится. Только вы так быстро не говорите, а то я не успею записать.

– Правда запишешь? – бабка посмотрела на меня, прикидывая, можно ли мне доверять. Что-то во мне ее убедило, что можно, поэтому, она начала дублировать речь про пенсию, свет и гадов, уже лично мне. К счастью, на пониженных тонах. Толпа соседей, человек семь-восемь, замолчали, тревожно вслушиваясь в правильность бабкиного изложения, поддакивая время от времени.

Через полторы минуты, я решительно ее остановила.

– Граждане соседи, – громко сказала я, чтобы было всем слышно. – Ситуация держится под контролем. Я знаю, что у вас, у всех накопилось то, что вы хотите высказать. Я предлагаю вам разойтись по квартирам, и изложить ваши претензии в письменном виде, потом я пройдусь по квартирам, соберу ваши послания и передам вышестоящему начальству.

– Про что писать-то? – спросила высокая женщина лет сорока

– Про проблемы ваши пишите. Что нравится, что не нравится. Какие претензии к ЖЭУ? Тепло ли в квартире, капает ли с потолка. Вовремя ли платят зарплату? В общем, все, что волнует лично, именно вас. Давайте, я запишу номера ваших квартир.

– А план по реорганизации Совета Федерации можно? – спросил дедок в надвинутой на брови шапке ушанке. Очень по погоде.

– Нужно, – великодушно разрешила я, – и обязательно выскажитесь по поводу ситуации на мировых политических аренах. Только, – я подняла руку, – мы здесь будем недолго, давайте расходитесь по квартирам и пишите. Через сорок минут, я соберу все листы.

Люди, переключившись на свои личные проблемы, разошлись по домам, забыв о том, что их собственно из квартир вытащило

Гарик тем временем, разобрался с телевизионщиками. Не знаю, что он им сказал, но девушка, загадочно улыбнувшись ему на прощание, защебетала что-то своему спутнику. Тот пожал Гарику руку, и они ушли. Мы остались в полном одиночестве.

– Значит так, – Гарик развернулся ко мне, – ситуация такова. Я должен аннулировать действие артефакта, для этого мне нужно, чтобы он не использовался девочкой, но чтобы она не выпускала его из рук и должно быть присутствие третьего лица, в энергетическом поле артефакта, поняла? Делай что хочешь, но чтобы и ты, и девочка за эту дудку держались, желательно обеими руками.

– А почему бы нам просто не отнять эту дудочку и изловить всех змеюк?

– Потому, умная ты моя, если ты забыла, ее применяли индийские военачальники. Они знаешь ли натравливали милых ползучих зверюшек на тех кто им не нравился. – Гарик посмотрел на меня явно прикидывая, можно ли натравить "этих милых зверюшек" на меня. – И если девочка отпустит эту дудочку, то у нас будет целая толпа разъяренных гадов и уж конечно, эти чудные создания покусают ее, а если ты не войдешь с дудочкой в контакт, то они покусают нас и всех соседей, которые сейчас пишут о своих проблемах. Пошли.

Когда мы попали внутрь квартиры, мне показалось что это чья-то дурацкая шутка. Ну, сидит девочка десяти лет, посреди комнаты, ну играет она на дудочке, ну смотрит на пол, задумчиво так, и что?

Только через несколько мгновений, я осознала, что пол шевелится. Происходящее в комнате напоминало зал консерватории при аншлаге. Солистка сидела на табуретке и выдавала звуки различной долготы и противности, а благодарные слушатели в виде представителей класса пресмыкающихся кивали в такт своими головами. Причем стоило девочке прекратить играть, как зрители недовольно шипели и делали недвусмысленно агрессивные движения

– Ты, извини меня, конечно, Гарик, – прошептала я, – только тут не выставка змей, а зоопарк целый. Их же здесь больше, чем в пустыне Сахара, в жаркий день на солнцепеке?

– В Сахаре, на солнцепеке, змей не так уж много, – прошипел Гарик и сделал пару шагов, побеспокоив зрителей на галерке. Но те поглощенные музыкой, не обратили на наглеца никакого внимания.

На секунду у меня мелькнула надежда, что кто-нибудь из этих змеюк, по виду, сильно ядовитых, кусанет моего славного напарника. И существа на полу показались мне более симпатичными. Но потом, сообразила, что тогда, я останусь с ними наедине и стала следить за действиями Гарика. Он, тем временем не спеша, пробирался ко входу на кухню. Расположившись у двери, он разложил черных кейс, наполненной какой-то странной субстанцией и сказал мне:

– Давай, работай. Она может прерываться на двадцать секунд, без последствий.

– Здравствуй, девочка, – обратилась я к ребенку. – Как твои дела?

Грозный рык Гарика сзади, показал мне, что я не на том пути.

– Не волнуйся, – я решила избрать иное направление, – меня зовут Маша, а вон там– дядя Игорь. А тебя как зовут?

Девочка на секунду оторвалась от дудки

– Катя.

– Катенька, какая у тебя красивая дудочка. Давай, мы вместе на нее посмотрим.

– Не дам, – девочка Катенька оказалась на редкость «приятной» девочкой. Такого отвратительного голоса, не было даже у избалованных американских чад, с которыми я бэбиситела. – Это моя дудочка. Я на ней играю, и змейки меня слушаются. А если ты заберешь, то они тебя будут слушаться.

– Катенька, – продолжала я сладким голоском, – я не буду у тебя забирать эту дудочку, я просто посмотрю, пока ты ее держишь

– Нет! – категорично ответила Катенька и продолжала издавать отвратительные какофонические звуки с энтузиазмом юного меломана.

– Как я смотрю у тебя полное согласие, с этим чудным ребенком, – голос сзади был полон ехидства. – Забыл добавить. Действие этой дудочки тоже ограничено. Можешь считать, подзарядка кончится. Так что, либо ты все-таки делаешь что-то, либо эти милые змейки во главе с Катенькой, кидаются на нас.

Я попыталась оценить ситуацию. Я стою, в квартире переполненной змеями, передо мной сидит 10-летний ребенок, которому совсем не страшно, а даже интересно (видимо, будущий работник серпентария) и не желает сотрудничать. А сзади меня, сидит полновесный змей Гарик и будничным тоном сообщает мне о нашей возможной, крайне скорой кончине.

Надо было что-то делать. Я осмотрелась. Обычная квартира обычных людей. Явно ниже среднего достатка. Но обилие дорогих игрушек разбросанных по полу, и фотографии с милой Катенькой, развешенные по всему дому, говорили о том, что ребенок в семье один и крайне балованной.

– Что ж, – подумала я, – бывать не бывать. Хватательный рефлекс у таких детей должен быть развит отлично.

– Гарик, – позвала я, – ты готов. Сколько времени нужно держать эту дудку?

– Минуту точно. Лучше полторы.

– Тогда жди, – сказала я, и направилась в гущу событий, то есть в змеиный партер.

– Значит так, Катенька, – решительно заявила я, – мне эту дудку надо. Так что давай ее сюда, и побыстрее

Но Катеньку мое заявление лишь воодушевило, на какой то очередной пассаж, который очень понравился в бельэтаже.

– Ты плохая девочка, – я угрожающе надвигалась к ней, пытаясь не потоптать змеек, – и я у тебя эту дудку отниму.

– А вот и нет, – захныкала Катенька, вцепляясь в эту дудку, как я, в бутылку минералки после праздника.

– А, вот и да, – я таки вцепилась в этот хренов артефакт,(будь он неладен) пытаясь соразмерить силу и не вырвать у девочки заветный предмет. Ага. Не стоило, даже бояться. Думаю, бультерьеру, она конечно уступила, но с бульдогом бы справилась. Катенька сжала эту дудку, с давлением в три атмосферы, и дернула на себя. Мне оставалось лишь изо всех сил сопротивляться этой непобедимой стихии, надеясь, что я продержусь эти самые полторы минуты.

Я так увлеклась этим занятием, читайте, сжиманием зубов, чтобы Катенька не выдрала у меня эту палочку из рук, что не заметила, как пол очистился.

Куда девались эти змеи, мне, честно говоря, было не особо интересно. Главное, что они куда-то девались. Катенька, почувствовав что-то неладное, приложила очередное усилие, и боюсь, что моя следующая фраза была не предназначена для ушей десятилетнего ребенка, как впрочем, и фраза из уст Гарика, скорее всего, символизировавшая конец работы. Во всяком случае, он подошел к нам.

– Катенька, – сказал он, – а мне, ты дудочку не дашь?

Катенька с остервенением помотала головой, продолжая сопротивляться.

– А я тебе дам, вот такую, огромную конфетку.

Гарик достал из кармана, мечту любого ребенка, включая меня. Огромную плитку молочного шоколада с миндалем и воздушным рисом.

– А? – подобный обмен показался Катеньке интересным, и она протянула свою ручонку к блестящей обертке, хотя видно было, что она еще колеблется. Я сделала тоже самое. В смысле тоже потянула ручонку.

– Знаешь, Катенька, – сказала я ей, – ты пожалуй, забирай свою дурацкую дудку, а шоколадку, я возьму себе.

– Нет уж, – заорала девочка Катенька, бросила дудку, которую я с трудом подхватила и сразу же отдала Гарику. Катенька, тем временем, откусывала неестественно огромные куски от шоколадки, и совершенно не собиралась предложить нам попробовать.

– Ты ничего не забыла, – Гарик посмотрел на меня, – ты тут что-то обещала сделать.

– Я? Ах да, – вспомнила я и пошла собирать заявления. С трудом отбившись от нескольких бабушек, сажавших меня пить чай и дяди Коли, который сделал мне предложение руки и сердца, я вернулась в квартиру запихивая бумаги в папку.

Катенька мирно похрапывала, а Гарик что-то шептал ей на ухо, от чего она блаженно улыбалась.

– Чего это она вырубилась? – поинтересовалась я.

– Знаешь ли, того снотворного, которое было закачено в эту шоколадку, хватило бы даже на твой вес, не то, что на маленького ребенка.

– Так там было снотворное?!!!! Что ж ты мне не сказал, а если бы я оттяпала кусочек, – я понимала, что подобное поведение не подходит для данной ситуации, но легкая истерика у меня все-таки была, и я не контролировала свои эмоции, мысли и речь. Я испугалась задним числом, вспомнив, что панически боюсь змей. И моя шутка казалась мне очень милой и безобидной. Но у Гарика было другое мнение.

Он толкнул меня к стенке коридора и надавил рукой на горло.

– Ты девочка, думаешь, что это все смешно? Да? – шипел он мне на ухо, – для тебя это хиханьки да хаханьки? Ты, плохая девочка… я у тебя отниму…. Я хочу сожрать эту шоколадку? Ты что, не понимаешь, что это не игра? – он надавливал все сильнее и дышать становилось трудно.