Текст книги "Ты не сбежишь"
Автор книги: Маша Малиновская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
Маша Малиновская
Ты не сбежишь
Пролог.
Настенные часы тикают слишком громко. Если зажмурить один глаз, то край стрелки как раз посреди головы отца. Торчит из лысой башки.
Ах да. Отец.
– Ты меня вообще слушаешь, Влад? – он привстаёт со своего кожаного кресла, нависая над массивным столом. – Ты под кайфом, что ли?
– К сожалению, нет.
Закидываю руки за голову, потягивая мышцы, и откидываюсь на спинку кресла.
– Да твою ж мать! – мне в рожу прилетает стопка каких-то бумаг. Папочка разозлился. – Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!
– Мою мать ты не знаешь, – отвечаю как можно спокойнее, оставаясь в расслабленной позе.
– Влад, – отец говорит приглушённее и устало усаживается обратно в кресло. – Ты вообще человек? Ты понимаешь, что так нельзя, что нормальные люди себя так не ведут. Почему ты такой?
Хороший вопрос от того, кто меня таким сделал.
– Что же ты творишь, сын? – «сын». Ну да. – Она же совсем девочка была ещё. Мне как теперь людям в глаза смотреть-то?
– А тебя только это волнует? Что о тебе скажут, да? И, кстати, ей уже было восемнадцать. – скручиваю самолётик из одного из листков, что отец швырнул в меня, и запускаю ему прямо на стол. Точное попадание. – Я спрашивал.
– До или после, позволь поинтересоваться? – ехидничает, а самого аж трясёт. Ну вот и хорошо, говорят, иногда стресс в пользу. Тренировка сосудов и всё такое.
– Во время.
Надоело. Этот трындёж можно слушать бесконечно, а у меня репетиция через час. Поздно уже мне морали читать. И воспитывать поздно. Надо было самому этот процесс контролировать, а не спихивать на тех, чьей целью было сделать из маленького ребёнка робота. Ещё и платить за это с такой щедростью.
А теперь всё. Аривидерчи, папаша. Крыша съехала и накрыла собой слишком многих. В том числе и Принцессу. На ней, кстати, окончательно и съехала. Блядь.
Глава 1.
Меня переполняют эмоции! Классно-классно-классно! Я так давно хотела попасть в клуб, и… всё ещё клёвее, чем мне представлялось. Здесь всё так ярко, весело, драйвово. Разноцветные круги причудливо бегут по стенам, полу, по столикам, расположенным по периметру, и по лицам людей. Громкая музыка закладывает уши и отдаётся где-то то ли в груди, то ли в животе. Настроение бьёт по отметке «максимум».
– Фух, – тянет Машка и умащивается рядом на барный стул. – Думала опоздаем.
Рассматриваю светящуюся на запястье печать. Прикольно как, оказывается: тут, при ультрафиолете, её видно, а на свету обычном, в фойе, нет. Она такая яркая, что мне хочется по-детски её лизнуть, вдруг сладкая на вкус. Но я, разумеется, этого не делаю. Уже взрослая так-то девочка. Позавчера восемнадцать исполнилось, и родителям пришлось отпустить меня с Машей в клуб – обещанный подарок. Папа очень переживал и дал кучу наставлений, а вот мама радовалась. Помогла завить мне волосы на концах по-модному и похвалила аккуратные стрелочки, которые у меня получилось вывести на веках. Пару раз щёткой с тушью по ресницам и причесать брови, и я красотка, готовая к своему первому походу в ночной клуб. Потом ещё, уже у Машки дома, мазнула по губам вишнёвым блеском. Прям кайф как ярко получилось и непривычно. Но тут, в клубе, я поняла, что мой макияж вполне себе скромный, когда увидела девушек с тоннами хайлайтера и теней. Такое ощущение, что это сценический грим, а не вечерний макияж.
Но да и ладно, это их дело. А моя задача сделать первый свой поход в ночной клуб незабываемым.
– Тебя родители не прибьют за запах алкоголя? – округляет глаза Машка, когда бармен вручает мне стакан джин-тоника.
– Зажую жвачкой.
На самом деле мне дико страшно. И интересно. Мне же уже восемнадцать, хочется попробовать и алкоголь. Ну хотя бы немного. Его же в джин-тонике совсем чуток. Я читала в интернете.
Внезапно во всём зале гаснет свет и вырубается музыка. Откровенно говоря, я пугаюсь. Мало ли что. Вдруг сейчас сюда как в кино ворвутся полицейские с криками «Наркоконтроль!» или бандиты захватят, или… Но тут вокруг сцены, сделанной как нос корабля, начинает клубиться разноцветный дым, свет мерцает резкими вспышками, даже голова немного начинает кружиться. Лучи света опускаются сверху на сцену, освещая группу танцоров. Зрелищно, ничего не скажешь.
Машка пищит вместе с остальным народом. Она так хотела попасть сюда именно сегодня, потому что этим вечером тут обещали шоу её любимых исполнителей – всем известной в нашем городе танцевальной студии «New danсе» и музыкальной группы, от которой Маша уже второй год с ума сходит. Она мне один раз включала на телефоне, но я как-то не впечатлилась, если честно. Шумно, громко. Машка тогда ещё надулась, что я даже до куплета не дослушала, всё пыталась уговорить послушать в наушниках, потому что вроде как по-другому не оценить их творчество, и мне не зашло потому, что на динамике телефона такое не звучит.
Однако к музыке у меня своё отношение. Моя преподавательница по классу скрипки говорит, что нельзя засорять слух всякой чушью, потому что классическому музыканту, а в особенности скрипачу, очень важно чувствовать мелодию на тончайших вибрациях. Ну, признаться, в последнее время меня эти вибрации уже слегка задолбали. Я не отношусь к ярым почитателям классики, да и вообще сильно увлечённой инструментом себя не считаю. Когда-то дедушке очень нравилось, что я играю, вот я и играла. А сейчас под настроение. А вот попсу современную послушать могу, такую, где перепонки барабанные не выносит.
Потом за танцорами становятся видны музыканты, от которых отделяется их солист и выходит в самый нос сцены-корабля.
– Смотри-смотри, Лерка! Это Мииикс! Влаааад! – Машка вопит с сотней остальных посетителей. А может и больше, чем сотней. – Пошли!
Она сдёргивает меня за руку и тащит к сцене, но туда сейчас реально не пробиться.
– Блииин! – страдает Машка. – Я так хотела увидеть его ближе.
Ей приходится громко кричать мне на ухо, потому что после тихого вступления на присутствующих обрушивается громкая, просто выносящая перепонки музыка. И я с удивлением для себя самой замечаю, что она не вызывает во мне отторжения. Наверное, несколько глотков джин-тоника уже подействовали, потому что вся эта атмосфера эйфории начинает пропитывать и меня. Музыка набирает ритм, но становится чуть проще, когда солист подносит микрофон ко рту и начинает петь. Даже не петь, в какой-то степени вести своеобразный диалог с публикой. Но уже с первых звуков я понимаю, о чём мне столько твердила Маша. Голос у этого парня и правда невероятный. Не хриплый, не низкий, но и не высокий. Какой-то странно вибрирующий и отдающий этими вибрациями за грудиной. Мне даже захотелось прикоснуться к грудной клетке, почувствовать, что там ничего не изменилось. Неужели это на меня так алкоголь подействовал? А родители пугали, говорили, это неприятно…
Парень замолкает, когда начинается проигрыш, и поднимает руки вверх, немного отходит, пока по сцене расходятся танцоры и начинают вытворять нечто немыслимое. Поразительно. В музыкальной школе я видела репетиции хореографов, и это было нечто совсем иное. Мне кажется, я даже не дышу, когда сцену и зал заливает то красным, то зелёным светом. Шоу и правда невероятное.
Танцоры вдруг бросаются вроссыпь, и на середину снова выходит солист. Он стоит по самому центру, широко расставив ноги и тихо читает речитативом, а потом песня взрывается его протяжным глубоким голосом. Кажется, что поёт не для публики, хотя она дышит им сейчас. Смотрит куда-то вверх, крепко сжимая микрофон.
Толпа подаётся ещё ближе к сцене, увлекая и нас с Машкой, и в ярком луче света у меня получается рассмотреть его. Он очень высокий, крепкий, одет в чёрное, а на футболке красуется огроменный контурный белый фак. Лицо разрисовано чёрными полосами. Я замечаю необычную деталь его костюма – широкие кожаные браслеты, от каждого из которых свисает по несколько крупных звеньев цепи. Будто он только-только сорвал кандалы.
Внезапно моё одурманенное джин-тоником и голосом солиста сознание возвращается в тело, потому что ногу пронзает острая боль. Ах ты ж! Больно как!
– Извини! – кричит на ухо какая-то девушка, которая почти вонзила мне в ступню свою шпильку.
И это извини чисто формальное. Она даже не глянула на меня!
Приподнимаю пострадавшую ногу, пытаясь ослабить давление в ней, и хватаюсь за Машку.
– Эй, ты чего? – она поворачивается как раз, когда номер на сцене заканчивается, а свет гаснет, продолжая лишь всполохами световых пушек поливать толпу.
Снова звучит клубная музыка, народ расползается кто к своим столикам, кто остаётся на танцполе. Ребята на сцене сейчас дали бешеный заряд. Они скрылись в темноте за сценой, а настроение осталось витать в зале.
Мы с Машей тоже выползаем в фойе, чтобы посмотреть, не проткнула ли эта Мисс Копыто мне кожу. Обработать же надо, если что.
Но присмотревшись через чёрный капрон колгот, я ничего не обнаруживаю, лишь прикладываю охлаждённые в ледяной воде в туалете ключи.
Даже сюда, к кабинкам туалета, слышно, что в зале снова начинает что-то происходить. Наверное, шоу продолжается.
– Лер, давай скорее, – хнычет Маша. – Там «Wet rain» уже опять на сцене.
– «Wet rain»? – хихикаю, подсовывая руки под автоматическую сушилку. – Мокрый дождь? Кто вообще придумывает такие названия?
– Ничего ты не понимаешь! – Маша нетерпеливо заталкивает блеск для губ в сумочку и поправляет волосы. – Это как протест очевидности. Их философия.
– Протест очевидности… Ага. Абсурдная глупость, я поняла.
– Пойдём уже!
Мы снова возвращаемся в зал, когда песня уже заканчивается. Машка разочарованно стонет и усаживается на свободный барный стул у стойки.
– Маш, – взбираюсь на соседний, немного оттягивая платье вниз, – ну не ограничатся же они двумя песнями. Скоро ещё выступит твой «Водяной дождь».
– Не водяной, а мокрый!
Потом на сцене показывают несколько номеров танцоры. И сказать можно только одно – вау! Особенно по поводу того симпатичного парня, что солирует и всегда впереди.
– Я слышала, его зовут Максим. Хорошенький, правда? – Маша хитро улыбается и жеманно прикусывает губу.
С Машуней мы дружим с самого детства. Она добрая, весёлая, открытая и очень любит помечтать. Сколько помню, она была безумно влюблена в Джастина Бибера, страдала по Джареду Лето, а потом даже вздыхала по Прилучному. Правда, по последнему недолго. И теперь вот уже в третий раз за последние десять минут спросила, как же мне Влад Миксаев.
А как он мне? Он звезда. Обожаемый певец. Очевидно, что очень талантлив. А ещё он странно влияет на людей. Точнее, его голос.
«Wet rain» исполняют ещё несколько композиций, заставляя каждую проживать нутром. Не могу на слух определить, сколькооктавный голос у этого Микса, но диапазон явно широк. Потому что он то режет на речитативе, то выходит на полнозвучный крик, то вдруг становится вязким и тягучим на предприпевах. Надо будет обязательно послушать их песни.
Диджей объявляет последнюю композицию от «Wet rain», и Машка хватает меня за руку и волоком тащит, чтобы успеть ближе к сцене. И так получается, что мы оказываемся у самого её края.
Солист выходит в центр и начинает низко тихо напевать, постепенно повышая голос и вытягивая слова. Я зачем-то отмечаю лёгкую назальность в его голосе, и это красиво. А потом происходит просто невероятный взрыв. Он отрывисто выкрикивает, и музыка обрушивается на присутствующих невероятной мощью. Парень на сцене поднимает руки, словно управляет толпой. А ведь так и есть. Его мощная энергетика порабощает, заставляя двигаться в такт его голоса. Яркие вспышки страбоскопа превращают толпу и его самого в череду ярких картинок, дезориентируют и… возбуждают. Это транс. Точно. Гипноз в чистом виде.
Я почему-то фиксирую своё внимание на том, как он держит микрофон, как его пальцы обхватывают ручку, сжимают крепко. Как он проворачивает его и берёт в другую руку. Не знаю почему, но у меня от этого проходит дрожь по спине.
И тут я осознаю одну вещь. Не только я пялюсь на этого Влада. Он тоже смотрит на меня. Прицельно. Прямо со сцены. Колени становятся какими-то ватными от столь пронизывающего взгляда.
Конечно, это сценический образ, и сейчас он окатит этим морозом другую девушку из толпы фанаток. Но… он так и продолжает смотреть. Сверлить во мне дыру, не стесняясь. Народ вокруг уже начинает посматривать на меня странно.
А я словно действительно под гипнозом, не могу отвести взгляд, я даже уже не танцую. Просто застываю, ощущая странные вибрации за грудиной от его голоса и этого взгляда. Сморгнуть бы, стряхнуть, да не выходит. И во рту пересохло.
Солист выкладывается на полную, видно, как его плечи блестят от влаги. Интересно, эти татуировки называются кельтскими? Или скандинавскими? И почему я вообще думаю об этом? Он подходит к самому краю сцены, и мне хочется сделать несколько шагов назад. Но толпа настолько плотная, что даже пошевелиться не получается. Затаиваю дыхание, когда он присаживается на корточки. Вокруг визг и крики. Кажется, я даже слышу что-то типа «Возьми меня, Влад!»
Его лицо буквально в метре от меня, и даже в мерцающем свете клуба я замечаю, что его глаза чёрные как ночь. Мрак. Тьма, обращённая прямо на меня. И тут происходит нечто неожиданное. Парень протягивает руки вперёд. Я и вздрогнуть не успеваю, как он подхватывает Машу под мышки и рывком вытаскивает на сцену.
Она пищит и смеётся, а я столбенею. Певец швыряет в толпу микрофон, забрасывает Машку на плечо и… просто уходит. Свет на сцене гаснет, диджей что-то восторженно говорит и объявляет продолжение дискотеки, а я растерянно оглядываюсь по сторонам, пытаясь понять, в какой же стороне теперь искать Машу.
Глава 2.
Толпа вокруг смыкается. Основная масса людей остаётся танцевать, кто-то же расходится к столикам или к бару. А я чувствую себя абсолютно растерянной.
Что только что произошло? Певец просто выдернул с танцпола мою подругу и утащил куда-то во тьму. Это вообще как? И что теперь делать?
Чувствую холодок в груди от страха за Машку. А вдруг они её там обидят? Что вообще за шутки такие идиотские? И что теперь мне одной делать? Не брошу же я её. Да и что родителям скажу? Маша должна была ночевать у меня, и мне сказать родителям, что солист музыкальной группы утащил Машку за сцену и больше я её не видела? А её маме я как это сообщу?
Глупости. Скорее всего, этот Микс сделал это для зрелищности, чтобы впечатлить толпу. И Машу они уже отпустили. Надо ей позвонить!
Но звонить некуда. Точнее не на что. Она не хотела тащить свою сумочку, поэтому закинула телефон и ключи в мою.
Встряхиваю головой, прогоняя ступор, в который меня погрузил этот тип со сцены. Надо найти Машу.
Ты взрослая, Лера, тебе уже восемнадцать. Даже в клуб пришла. Так что включай мозг и думай.
Проталкиваясь через толпу танцующих, иду вдоль ребра сцены. Парень ушёл куда-то вглубь. За сценой или на ней самой должны быть двери, ведущие в подсобные помещения. Гримёрки там всякие, раздевалки. Или где ещё готовятся к выступлениям артисты.
Так и есть. За сценой замечаю светящуюся у пола полосу. Направляюсь туда.
– Девушка, вы куда? – передо мной вырастает огромный охранник, которому я как раз носом утыкаюсь в широченную грудь. – Это помещения для персонала, сюда нельзя.
– Извините, я ищу подругу. Её утащил певец со сцены.
– Наверное, вам уже не стоит ждать её сегодня, – он криво усмехается, а мне становится ещё страшнее за Машку.
Пока я лихорадочно соображаю, что делать, парня вызывают по рации, и он немного отходит, потому что мы стоим почти под колонками, и ему не слышно, что там говорят. А я, недолго думая, ныряю за тяжёлую тёмную штору и оказываюсь в длинном, слабо освещённом приглушёнными лампами дневного света, коридоре. Интенсивность грохота басов тут значительно ниже.
Свет хоть и приглушённый, но всё равно приходится сначала зажмуриться. После темноты и разноцветных вспышек зала клуба зрению тут непривычно. И вообще, после гламурной феерии сюда как в зазеркалье попала.
Коридор прямой, виднеется несколько дверей по бокам. Я аккуратно толкаю первую – заперто. Прислушиваюсь. Тишина. За следующей дверью обнаруживаю кладовку с инвентарём, дальше небольшой склад с мебелью. Дохожу до угла и сворачиваю.
И тут наталкиваюсь на него.
Парень стоит, опёршись спиной на стену. Руки в карманах джинсов, затылок откинут, глаза закрыты.
Я резко торможу и застываю. Гул собственных быстрых шагов замирает в пустынном коридоре. Влад медленно открывает глаза и поворачивается ко мне, не отрывая голову от стены. Смотрит несколько секунд, медленно скользя до самых туфель и обратно. Потом расслабленно, лениво, словно хищник, отталкивается от стены и встаёт на ноги ровно.
– Кого-то ищешь? – спрашивает негромко, чуть прищурив глаза. Чёрные полосы грима, что были на его лице, уже стёрты, но тяжёлый, придавливающий к полу взгляд именно такой, как я тогда ощутила со сцены.
– Подругу, – говорю несвойственным мне голосом. Хриплым каким-то. – Где она?
– Я должен это знать? – насмешливо поднимает бровь.
Он действительно высокий. Там на сцене мне не показалось. Парень складывает руки на груди, и я отмечаю, как вздыбливаются у него на плечах мышцы, покрытые татуировками.
– Ты утащил её, – тоже складываю руки, зеркаля его жест. – А нам уже пора домой.
– Сказка на ночь и в кроватку? – мне его издевательский смешок совершенно не нравится.
– Типа того, – отвечаю резко.
Миксаев делает шаг по направлению ко мне, обволакивая своим чёрным взглядом. Не знаю, не могу точно передать, откуда появляется это ощущение. Я каменею, будто кто-то впрыснул мне нейротоксин. Мышцы сковывает, а в голове интуитивным импульсом загорается красная лампа: «Беги!»
Моя суеверная бабушка бы сказала, что у него чёрная аура. Тяжёлая, давящая. Свинцовая.
С большим трудом смаргиваю сгущающийся морок и делаю шаг вперёд, пытаясь его обойти в узком пространстве коридора. Но он делает свой в ту же сторону, перекрывая проход.
– Где Маша? – начинаю злиться. Парень стоит слишком близко, и меня это нервирует.
– Маша, – криво ухмыляется. – Была твоя – стала наша.
Да пошёл ты. Избалованный говнюк, привыкший ко всеобщему обожанию.
– Отвали, – пытаюсь протиснуться. – Придурок.
Выражение лица его резко меняется с насмешливо-расслабленного на злое.
– Слышишь, Принцесса! – он хватает меня за локоть и больно сдавливает, отчего я испуганно охаю. – Не сильно ты борзая?
– Руки убери! – пытаюсь говорить твёрдо, очень надеясь, что мой голос не слышится мышиным писком.
Но если честно, мне страшно. Очень. Этот парень пугает и вгоняет в ступор.
Ещё страшнее становится, когда Миксаев толкает меня к противоположной стене и подходит совсем вплотную.
– Я не понял, – говорит тихо, но от этой зловещей приглушённости тело пробирает до мурашек. – Ты чего хамишь, девочка? Нормально же общались.
– По-твоему, утащить девушку – это нормально?
– Так ей понравилось. А ты обиделась, что ли? Что не тебя.
– Больно надо было, – со стыдом и ужасом понимаю, что у меня начинает дрожать подбородок. Не хватало ещё расплакаться тут перед этим козлом. – Я просто хочу найти Машу.
Внезапно на его лицо снова возвращается скучающе-саркастичное выражение, и парень делает шаг назад.
– Ну пойдём, Принцесса, найдём твою Машу.
Он разворачивается и уходит по коридору. А я, сделав глубокий вдох, чтобы выровнять сбитое его близостью дыхание, иду за ним. Мы проходим длинный коридор, и я уже начинаю сомневаться, стоило ли идти за ним. Но где тогда мне найти Машку?
Возле одной из дверей слышу смех. Мужской и женский. Узнаю Машин. Ну слава Богу, с ней всё хорошо!
– Вот она, твоя подруга, цела и невредима. Забирай.
Миксаев открывает дверь и проходит вперёд, даже не придержав. Ну и манеры.
– Лерок! – взвизгивает счастливая как песня Машка и спрыгивает со стола, на котором сидела. – А я тут с парнями познакомилась!
Я вздрагиваю от хлопка двери за спиной. Не спешу разделять Машкину радость. Какой там, мне хоть бы дрожать не начать. Не так я представляла себе первый поход в клуб. Совсем не хотела знакомиться с парнями из популярной музыкальной группы. И уж точно не собиралась оставаться с ними в закрытой комнате клуба, где мой крик никто не услышит.
Их пятеро. Нас двое.
Дерьмово.
Глава 3.
– Знакомьтесь, это Лера – моя подруга, – щебечет Машка. – Ей пару дней назад стукнуло восемнадцать, и мы решили отметить походом в клуб.
Мне хочется стукнуть её по лбу, чтобы меньше языком ляпала. И так ситуация напрягающая, а теперь они ещё и знают, что мы не малолетки.
– Ну поздравляем, Лера, – невысокий рыжеватый парень растягивается в улыбке. – Теперь ты уже совсем взрослая.
Он бросает мимолётный взгляд мне за спину, туда, где я знаю, что стоит их солист.
– Спасибо, – отвечаю сдержанно, вежливо улыбнувшись, а потом внимательно смотрю на подругу. – Маш, пойдём, нам уже пора.
– Так быстро уходите? – отзывается стоящий рядом со столом, откуда спрыгнула Маша, светловолосый парень. – Может, не будете торопиться?
У меня начинает ощутимо сосать под ложечкой. Хочется закрыть глаза, а открыть уже возле такси. Нервы натянуты до предела, напряжение сковывает так, что аж спина болеть начинает.
– Ле-е-ер, – Машка складывает ладони в умоляющем жесте. – Ещё ведь не сильно поздно. Давай побудем немного.
Неужели она и правда не понимает? Не осознаёт, что может понадобиться от нас компании парней ночью в клубе? Они на драйве, и хорошо, если не принимают наркотики. Алкоголь уж точно, если судить по банкам из-под пива в мусорном ведре у стола. Вертит хвостом, дразнит их. Тем более, что они явно нас старше. И их целых пятеро.
– Нет, мама звонила – просила приехать пораньше, – говорю сквозь зубы, вглядываясь бестолочи в глаза. Ну давай же, включай оплавленные мозги. – Я уже вызвала такси.
Машка скисает, но слушается. Машет рукой парням. На деревянных ногах я разворачиваюсь и иду к выходу из комнаты. Сердце начинает стучать ещё быстрее, когда по мере моего приближения к двери Миксаев продолжает стоять на месте, загораживая проход.
Торможу в метре от него, и Машка едва не впечатывается мне в спину.
– Пропусти, – стараюсь говорить вежливо и спокойно, припомнив его реакцию на мою резкость. А потом ещё добавляю: – Пожалуйста.
Миксаев слегка прищуривается и смотрит несколько бесконечных секунд. В гримёрной наступает звенящая тишина. Все смотрят на него. Я понимаю, что он их лидер не только на сцене. Безоговорочный вожак. Как он скажет, так и будет. И если сейчас не отпустит, то мы пропали.
Неимоверным усилием сдерживаюсь, чтобы не опустить перед его громадной фигурой глаза. Нельзя невербально признавать себя жертвой. Это нам ещё в первые недели на курсе общей психологии в институте рассказывали. Стараюсь смотреть ему в глаза спокойно, без вызова.
– Проходите, – он отходит чуть в сторону и улыбается, только улыбка эта сценическая, она не затрагивает взгляд, которым парень продолжает морозить.
Я берусь за ручку двери, всё ещё сомневаясь, что нам дают так просто уйти. Не уверена, что дверь поддастся. Но она поддаётся, оказываясь незапертой. Я почти готова выдохнуть, когда слышу за спиной Машкин голос.
– Влад, – лопочет она с придыханием, – А можно попросить автограф?
Дура!
– Только у меня нет листочка, – сникает она.
– Не проблема, – Миксаев пожимает плечами.
Он смотрит на Машу, и я вижу, как она тает от одного только вида ямочек на его щеках, когда он улыбается.
– Держи, Микс, – один из парней группы бросает тонкий маркер.
Солист его ловит, стаскивает колпачок зубами и делает шаг к Машке. Я вздрагиваю, когда он протягивает руку и дёргает замок-змейку на груди её топа. Пальцы холодеют, сжимаясь на дверной ручке.
Машка резко выдыхает и затихает. Миксаев медленно скользит указательным пальцем от её шеи и по выпуклой груди, немного цепляет чашечку кружевного темно-синего лифчика и при этом вскидывает взгляд на меня. Секунды, но я словно обжигаюсь о горящие угли. А потом он быстрым движением расписывается на Машкиной груди и сам застёгивает топ.
– Сфоткай, пока не смылось, – подмигивает ей. – Или приходи – обновим.
Маша кивает, но как-то уже куда более тихо и скованно.
– Ну а ты, Принцесса, – кивает в мою сторону, прикусывая обратный кончик маркера и вгоняя меня в ещё большее напряжение. Ноги вот-вот подкосятся, и я рухну на пол. – Не попросишь автограф?
– Нет, спасибо.
Чувствую, как кожа на груди покрывается под платьем мурашками, стоит только представить, что он вот так притронется, как к Маше. Да ещё и на глазах у целой группы.
Пора валить. И быстро.
Беру Машу за руку и тащу за собой, не оглядываясь. Глохну от звука собственных каблуков по пустому коридору. Едва сдерживаюсь, чтобы не припустить бегом.
– Больно! – подруга выдёргивает ладонь, которую я в напряжении сдавила, но продолжает быстро идти следом.
Сквозь шум крови в ушах мне кажется, что я различаю мужской смех. Ну и пусть ржут сколько хотят, главное нам ноги унести.
Не сбавляя темпа, проходим через основной зал, ненадолго снова погружаясь в темноту и разноцветные отблески колорченжеров. Это место больше не вызывает такой эйфории. Хочется скорее уехать и оказаться в безопасном знакомом месте.
– Ты совсем дура? – не могу всё же сдержаться и набрасываюсь на Машку, когда ждём такси у стоянки. – Их было пятеро, Маша! Пятеро!
– Прекрати кричать на меня, – ощетинивается она. – Я умею считать до пяти.
– Правда? А ты посчитала, сколько раз каждый из них мог тебя…
Произнести вслух я это не могу. Слишком уж близко и реально всё это было всего несколько минут назад. Я смотрела передачи, мама неоднократно говорила, как нужно себя вести, чтобы не попадать в опасные для девушки ситуации. И вот в первый же мой поход на дискотеку я едва не вляпалась.
С облегчением выдыхаю, когда возле нас тормозит такси, и я захлопываю за собой дверь, отгораживаясь от этого места. Автомобиль трогается с места, а мне всё кажется, что стекло у виска прожигает демонический тёмный взгляд.
***
Влад
Погода сегодня в кайф. Даже в футболке не холодно, хоть уже и вечер, а на улице как-никак середина октября. Стою в тени козырька у чёрного входа и наблюдаю, как девчонка нервно оглядывается, передёргивает плечами и ныряет в машину. Такси отъезжает медленно.
– Ты точно всё решил? – на улицу выползает Кот и тоже закуривает. – Охоте быть?
– Ты её видел? Сам как думаешь?
Кот затыкается и вдыхает дым глубоко в лёгкие, тягой вынуждая огонёк быстро жрать бумагу. Молчит. Думает. Мыслитель херов.
– Микс, может забьёшь? Девчонка совсем мелкая. Жалко как-то.
– Кот, я не понял, – поворачиваюсь и смотрю на Игоря. Клавишник он классный, но иногда до хера правильный. – Ты теперь моя совесть?
– Я? – ржёт. – Да Боже упаси. «Твоя совесть» – вообще выражение очень метафоричное. Просто… хрен знает. Правильная она какая-то. Будто жизни не нюхала.
– Так понюхает.
– А если как с той будет?
– А я тут при чём? У девки шиза врождённая имелась. Мы просто выпустили зверька погулять, – передёргиваю плечами, вспоминая прошлогоднее приключение с прибацанной тёлкой, разворотившей нам на почве ревности студию. – Ты узнал?
– Конечно. Подружка у твоей Принцессы – находка для разведчика. Ещё бы пару минут, и она бы номера счетов предков своих слила вместе с паролями. Держи.
Кот засовывает длинные пальцы в задний карман джинсов и выуживает бумажку.
– Фамилия, имя, универ, курс, группа, название любимого кафе. Для старта хватит.
Хватит. И меньшего бы хватило, но я предпочитаю иметь информации больше.
– Идём, Влад, парни ждут. Мы сегодня с танцорами бухаем?
– Угу. Макс обещал девок привести.
Кот уходит внутрь первым, а я ещё пару минут стою, наслаждаясь свежим воздухом. Внутри жжёт эйфория предвкушения. Интересный экземпляр эта глазастая принцесса. Вкусная, наверное. Хочу попробовать.
