Текст книги "Бионики (СИ)"

Автор книги: Маша Храмкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Триединый бионик. Глава 1 – Состязание

Хаджи закрыл глаза, на секунду представив, что парит между небом и землей. В чем-то так оно и было, если не брать в расчет страховочную систему, которая позволяла ему не разбиться в случае, если бы он действительно надумал воспарить.

– Эй, ты чего там завис? – прокричал парень по имени Майк.

– Ничего, – крикнул в ответ Хаджи. Он открыл глаза и уставился на серую стену дома прямо перед ним.

– Два часа до темноты, – Майк болтался в трех метрах снизу. – Опять не уложимся в срок.

– Да работаю я! – отмахнулся Хаджи, вновь принимаясь герметизировать швы.

Он часто отвлекался, представляя, что страховка все же не выдержала его крупногабаритное тело, и теперь он парит в воздухе. Летит навстречу земле, но без страха и ужаса перед неизбежным падением, а с ощущением, что все это наконец закончилось. Его странная нелепая жизнь наконец закончилась.

– Вижу я, блин, как ты работаешь! – выругался Майк, употребив вместо блин другое слово.

В те дни, когда он работал сверху, а Хаджи посчастливилось болтаться внизу, Майк все время ронял что-нибудь прямо на его голову. Будь то мелкие камешки или куски герметизирующей пены. Это невероятно бесило Хаджи, и хоть каска и спасала его голову от ударов, он представлял как однажды отомстит этому придурку, перерезав страховочный трос. Когда-нибудь в следующей жизни.

До захода солнца и впрямь оставалось немного. Еще через час желтые блики заскользили по стеклам зданий, и Хаджи пришлось надеть солнцезащитные очки. Когда блики стали алыми, и солнце в последний раз осветило крыши небоскребов, альпинисты, один за другим, принялись спускаться.

Ноги Хаджи коснулись земли, и он испытал странное чувство облегчения и легкой досады. Еще один рабочий день был позади, а он опять ничего не вспомнил. Иногда, повиснув на высоте двадцати этажей над землей, он видел перед глазами обрывки из другой жизни. Хаджи любил тяжелый физический труд, потому именно тогда его мозг, освобожденный от умственной работы, вдруг начинал показывать странные картины. Он бы никогда не осмелился назвать их воспоминаниями – уж слишком нелепыми они были – но втайне лелеял надежду, что однажды он соберет их воедино, и тогда узнает о себе нечто важное.

– В бар пойдешь? – спросил его приятель по имени Джесси.

– Нет, не сегодня, – покачал головой Хаджи. – Сегодня я пас.

– Как знаешь, – хмыкнул Джесси, закуривая сигарету.

Сегодня Хаджи хотелось домой. В свою однокомнатную квартиру на другом конце города. Залечь в ванную, потом, возможно, посмотреть какой-нибудь бестолковый сериал и завалиться спать. До нового дня.

Собственно, так он и проводил почти все дни, за исключением тех случаев, когда все-таки соглашался пойти в бар после работы.

Дождавшись нужного автобуса, он залез внутрь и по привычке устроился на заднем сидении. Промышленным альпинистам неплохо платили, но взглянув на Хаджи, никто бы так не подумал. Его рабочая (а она же и повседневная) одежда была грязной и изношенной: Хаджи просто лень было ходить по магазинам и выбирать себе что-то новое. Волосы, которые он совсем забыл стричь, доходили уже до середины лопаток, но выглядели жалко, потому что еще утром были собраны в небрежный хвост и теперь торчали из-за ушей сальными прядями.

Он носил бейсболку в любую погоду, главным образом из-за козырька, который всегда можно было надвинуть на глаза. Хаджи не нравилось когда кто-нибудь начинал его рассматривать: в таких случаях он всегда опускал козырек и абстрагировался от всех вокруг, делая вид, что читает почту в своем телефоне.

Все равно в этом городе у него нет знакомых, а все любопытные незнакомцы могут идти лесом.

Хаджи закончил листать ленту и уставился в окно. Было уже совсем темно, и панорама улицы перемешивалась с отражением слабо освещенного салона. Это создавало иллюзию, как будто бы два мира соединились воедино. Хаджи увидел свое лицо в отражении: неприятный тип с недельной щетиной. Он попытался улыбнуться, но улыбка выглядела болезненной, и Хаджи быстро прекратил это дело.

Отвернулся от окна. Ну вот, разумеется: девчонка лет тринадцати, сидящая в дальнем конце автобуса спиной вперед, во все глаза рассматривала его. Как же бесят все эти обыватели! Хаджи снова натянул на свое лицо улыбку, но на этот раз страшную, жуткую, напоминающую оскаленную пасть медведя. В довершение картины вытаращил глаза, словно маньяк, сбежавший из психушки. Девочка испугалась и моментально уткнулась в своей планшет.

И поделом. Будешь мне еще пялиться, – подумал Хаджи.

Через несколько остановок он вышел под темное апрельское небо. Поднялся ветер, и Хаджи натянул капюшон поверх бейсболки.

Через несколько кварталов показался его дом – среднестатистическая невзрачная многоэтажка. В большинстве окон уже горел свет. Какое-то время Хаджи смотрел на свои окна, в надежде, что и в них вдруг зажжется электричество. Словно кто-то ждет его дома.

Хаджи закурил сигарету. Уже год как он отгородился от мира, сам не зная почему. У него не было друзей, хотя раньше они определенно имелись. Возможно, когда-то про Хаджи легко можно было сказать: этот парень – душа компании. Когда-то, но не сейчас.

Хаджи стоял и смотрел на окна, чувствуя, что ничто и никто не сможет заполнить пустоту внутри него. Она появилась откуда ни возьмись в один прекрасный день, эта зияющая дыра в груди, словно от потери близкого человека. Но у Хаджи никогда не было жены, не было братьев и сестер, не было даже любимой собаки. И все же тоска по кому-то или по чему-то преследовала его длинными бессонными ночами, на перекурах во время работы, когда он уходил подальше от коллег-альпинистов, чтобы не объяснять в очередной раз, почему он такой мрачный.

Хаджи посмотрел на свой балкон с железной решеткой и решил, что в конце недели обязательно вынесет хлам, оставшийся от прежних владельцев. Он говорил себе это каждую неделю, но хлам все лежал и лежал, покрываясь ржавчиной. В основном это была старая техника: холодильник, телевизор, какие-то непонятные детали, которые так и просились в утиль, и еще куча картонных коробок вообще черт знает с чем.

В воскресенье. Нет, в субботу, – решительно сказал он себе и, выкинув окурок, вошел в подъезд.

***

Слай с силой захлопнул дверь машины. Этот чертов хрен, мистер Гелион, испортил ему настроение на весь вечер. Еще неизвестно было, что бесило Слая больше: взвинченное настроение босса или его новая дурацкая прическа, с которой он походил на только что загремевшего в тюрьму зека. И как только Гелион смеет считать, что его, Слая, статья недостаточно хороша?!

Слай хотел было закурить, но вспомнил, что бросил. Бросил ради новой подружки. Он был уверен, что их отношения не продержаться и неделю, но обещание не дымить как паровоз, по крайней мере, принесет пользу его здоровью.

Вместо сигареты он достал из бардачка карамельку и сунул ее в рот. На колени ему выпала помятая фотография. Слай не вынимал ее без необходимости и про себя называл: Та Самая Фотография.

Он посмотрел на снимок и горько усмехнулся краешком рта. Почему именно сейчас? Сейчас, когда ему так хреново?

Слай завел мотор и устремился прочь из города. Когда огни транспортной развязки остались позади, он облегченно вздохнул. За городом он чувствовал себя свободнее, свежий воздух пригорода прочищал мозги, и можно было больше не строить из себя незаменимого офисного работника, которым в душе он никогда не был.

А кем же был тогда? Мечтателем, путешественником, первооткрывателем. Думая так, Слай смеялся сам себе под нос. Они никогда не покидал родного города. Никогда. Но с другой стороны: откуда тогда столько познаний об окружающем мире? Слай откуда-то знал, что помещение для ремонта кораблей называется эллинг, хотя никогда не был на море. Он точно помнил, каковы на вкус морские гребешки и акульи плавники, хотя никогда не был в Азии.

Слай был уверен, что не мог узнать обо всех этих вещах в интернете или книгах. Он точно помнил, что видел эллинг своими глазами и ел морские гребешки. Но вот где? Когда?

После моста Слай съехал на обочину и заглушил мотор. Какое-то время сидел в машине, вертя в руках фотографию. На ней был изображен он сам в смешной шляпе в стиле любителей сафари, и остроносых ботинках, за которые в офисе его моментально подняли бы на смех. Изображение стоящего рядом человека было аккуратно обрезано, так, что от его спутника остался лишь фрагмент длинной тени на песке.

Но как ни пытался Слай, он не мог вспомнить когда и при каких обстоятельствах была сделана эта фотография. А главное: кто этот человек на фото. Он нашел ее у себя в бардачке около года назад, и сперва решил, что это чья-то шутка. Да, человек может щелкнуться на память и моментально забыть об этом. Но чтобы фото не вызывало вообще никаких воспоминаний и чувств… вот это пугало Слая больше всего.

Слай даже носил фото к специалистам, чтобы выяснить не подделка ли это, но те в один голос говорили, что фотография подлинная и на ней никто иной, как он сам.

Он спрятал снимок в бардачок и вышел из машины. Наплевав на свое обещание, закурил. Внизу текла река, а на противоположном берегу тлел догорающий костер. Должно быть, туристы остановились на ночевку. Слай подумал, что тоже был бы не против сходить на ночную рыбалку или в поход, вот только никто из знакомых его не поддержит. Его одинаковые подружки любят деньги и шумные вечеринки, и, предложи он им провести ночь в компании комаров и клещей, кинут его без раздумий.

Неужели он всегда жил такой жизнью?

Нет, отнюдь нет. Он знал это, потому что какие-то мысли фотокарточка все-таки вызывала. Слай завел целую тетрадь, куда записывал странные слова и образы, что приходили ему в голову. Он держал тетрадь рядом с кроватью, потому что чаще всего такие воспоминания являлись к нему перед сном либо сразу после пробуждения.

Когда Слай не знал, как описать увиденное, он просто делал набросок. На страницах тетради часто встречались высокие незнакомцы в плаще и длиннополой шляпе. Вот только стояли они всегда спиной к нему, их лиц он никогда не видел. А еще были фантастические существа со щупальцами и присосками. Слай не испытывал к ним отвращения, напротив, он знал, что они очень миролюбивые и помогают людям.

Он мог бы написать книгу о воображаемом мире, который жил в его подсознании, но предпочитал беречь его для себя, складывая крупицы воспоминаний в тайник, словно редкие драгоценные камни.

Слай постоял над водой еще минут десять, наблюдая за тем, как по реке плывут прошлогодние листья, а по автостраде – огни несущихся куда-то машин. Вернулся в салон. На телефоне было четыре пропущенных: три от Лиз и один от мистера Гелиона. Перезванивать не хотелось, как и возвращаться домой.

Через какое-то время Слай все же перезвонил Лиз. Остаток вечера пятницы он провел вместе с ней на вечеринке, а потом и у нее в постели. К.н.и.г.олю.б.нет

***

Она знала, где искать Номада. В каждом из брошеных миров он предпочитал располагаться для отдыха в самой высокой точке. Наверное, ему нравилось чувствовать себя кем-то вроде бога, который наблюдает за падением цивилизации свысока.

– Для бога ты слишком предсказуемый, – озвучила Чатни свою мысль, стоило ей заметить его широкую спину в просвете пещеры.

Номад сидел неподвижно и, казалось, совсем не замечал ее присутствия. Опасаясь поскользнуться и полететь вниз с отвесной скалы, Чатни осторожно подошла к краю. Отсюда открывался величественный вид на ущелье. Ущелье, в котором когда-то текла одна из самых крупных рек этого мира.

– Я и не стремлюсь быть им, – наконец соизволил ответить Номад. – Я просто наблюдатель. Как и ты.

– Ясно, ясно, – Чатни хотелось как можно скорее донести свою мысль и уйти куда-нибудь в теплое место. Желательно туда, где есть горячий шоколад или какао. – Я видела их.

– И? – глаза Номада были закрыты.

– Их жизнь теперь – полный отстой, – сказала Чатни.

– А я тут причем? – Номад удивленно взглянул на девочку. Его темные глаза и иссиня-черная кожа ярко выделялись на фоне общей гаммы: серых камней и белоснежных горных вершин.

Чатни прищурилась, словно говоря: А то ты не знаешь.

– И что ты предлагаешь? – Номад снова погрузился в нечто вроде медитации.

– Ой, а где твоя пума? – вдруг спросила Чатни, не найдя в поле зрения свою любимицу.

– Бродит в ущелье. Наверное, – глаза Номада оставались закрытыми. – Так что ты предлагаешь?

Он спросил дважды. Значит, все-таки раскаивается в содеянном, – с надеждой подумала Чатни.

– Нужно снова свести их, – сказала девочка.

– Бесполезно, – откликнулся Номад.

– Надо попробовать, – Чатни попыталась поймать снежинку в свою ладонь, но та улетела, подхваченная потоком воздуха.

– Попробуй, у тебя еще куча времени.

Чатни почувствовала обиду. Этот самодовольный тип опять норовил спихнуть на нее решение проблем вселенского масштаба. Его проблем, по сути.

– И ты мне не поможешь? – спросила она, глядя в бесконечную заснеженную даль. Было холодно, очень холодно.

Не открывая глаз, Номад вытянул вперед ладонь. На нее село сразу несколько снежинок, и ни одна из них не таяла. Где-то внизу, в ущелье, послышалось негромкое рычание пумы. Интересно, на кого здесь можно охотиться?

– Используй своего помощника, – наконец произнес Номад.

Он что, серьезно?

Чатни вынула из-за пазухи маленькую черепашку, которая от холода втянула в панцирь свою голову и лапки. Она была очень милой, особенно в моменты принятия пищи, но абсолютно бесполезной. Не то, что бионик Номада, который в каждом из миров приобретал кучу полезных свойств.

– Пора идти, – вдруг сказал мужчина и нахмурился. – Скоро прилетят Собиратели.

Кинув последний взгляд на ущелье, Номад и Чатни скрылись в пещерах.

***

Все началось тогда, чуть больше года назад…

Афра была удивительным местом во всех смыслах этого слова. Во-первых, это был самый южный город Элары, во-вторых – столица самого большого штата в Йоше, а в третьих – тут было больше биоников, чем где-либо еще.

Почти все бионики были сделаны из фрагментов старой техники, отремонтированной и аккуратно выкрашенной яркими красками. Долгое время самый крупный город штата Рут жил в изоляции от всего мира, в условиях информационного голода. Достать современную электронику было невероятно сложно, поэтому люди во многом полагались на биоников, которые продлевали жизнь старым вещам. Сейчас информационной войны нет, но на полях еще можно встретить диковатых существ словно из ночных кошмаров: лошадей или собак, собранных из старых тракторов, легковушек и телевизоров.

В тот солнечный теплый день чуть больше года назад, Слай и Хаджи сидели в городском парке. Хаджи с удовольствием уминал вторую порцию мороженого, купленного у эко-бота. Эко-бот стоял рядом, маленькое ведро с ручками и колесиками, и ждал не захочет ли человек приобрести еще одну порцию. Хаджи был близок, очень близок к этому.

Питался эко-бот, как это ни странно, маленькими кусочками сахара. Они перерабатывались в топливных элементах робота, и их энергии хватало на то, что приготовить один из трех сортов мороженого на выбор: клубничное, ванильное или шоколадное.

Хаджи ел и любовался на темнокожих девушек, что несли на голове корзины с фруктами. В Афре его устраивало абсолютно все: климат, люди, достопримечательности, милые раритетные бионики… Он был бы рад провести здесь несколько месяцев, если бы не Слай. Мрачный Слай, сидящий рядом с ним на лавочке.

– Съешь мороженое и успокойся, – предложил Хаджи. – Это просто игра. Забава, чтобы разводить таких лохов, как мы с тобой.

Вчера они проиграли в состязании. В состязании с биоником. Хаджи отнесся к этому легко, а вот Слая, видимо, задело.

– Сегодня я снова пойду туда, – сердито сказал он. – Тот мужик сказал, что они каждый день там.

Речь шла о небольшом шатре на Виноградной площади. В отличие от остальных развлекательных шатров для туристов-обывателей, там не было тира с игрушками или других простецких забав. В шатре сидел старик с одним-единственным биоником. Туристам, проходящим мимо, он предлагал одолеть бионика в любом состязании на их выбор. Многие отказывались, считая это либо слишком простым, либо неинтересным. Но Хиггсы были бы не Хиггсами, если бы не попробовали.

– Итак, с чего начнете, господа? – сморщенный лысоватый старичок хитро улыбнулся им. Он был типичным жителем Афры: его кожа имела цвет темного баклажана, а зубы, несмотря на то, что все коренные афранцы курили трубки, были белыми и в очень хорошем состоянии.

Хаджи и Слай переглянулись.

– Может быть, с соревнования на меткость? – предложил Хаджи.

Честно говоря, он был уверен, что старик откажется. У бионика, стоявшего на прилавке, не было ни рук, ни ног, ни анализаторов. Он выглядел как самый обычный кубик-рубика размером с тостер.

– Отличная идея, – обрадовался дедок. Он нырнул под прилавок и через секунду вынырнул вместе с мишенью и десятком мячиков-липучек.

– Кто начнет первым? – владелец шатра закончил устанавливать мишень на дальней стене.

– Давайте я, – вызвался Хаджи.

Он не особо старался, кидал шарики вкривь и вкось, и все-таки три из них прилипли к мишени, словно мухи к липкой ленте.

– Ваш результат три из десяти, – объявил мужичок, вновь ныряя под прилавок, чтобы собрать все шарики. Хаджи подумал, что для такой работы ему бы очень пригодился помощник: хоть старик и двигался бодро, выглядел он лет на семьдесят.

– Должно быть, тех, кто проигрывает, он заставляет убираться, – шепнул Слай.

– Это точно будем не мы, – прошептал в ответ Хаджи. – Три из десяти, Слай!

Рядом с шатром остановилась молодая семья.

– Пап, смотри, еще одни лузеры! – прокричал маленький малыш, что сидел на шее у отца.

– Что?! – мгновенно взбеленился Слай. – Как ты меня назвал, мелкий…

– Простите нас, господа, – тут же вмешалась улыбчивая мамаша. – Просто мы еще ни разу не видели, чтобы кто-то выигрывал здесь.

– Тогда оставайтесь и смотрите до конца! – выпалил Слай, хватаясь за первый шарик.

Слай очень старался. Каждый раз он прицеливался по минуте, отходил то дальше, то ближе, старательно вымеряя расстояние для броска. Пот катился по его лицу градом. Никто не осмеливался мешать ему: ни Хаджи, с трудом сдерживающий смех, ни молодое семейство, оставшееся посмотреть на лузеров, ни старик, доставший из-за пазухи трубку.

Результат превзошел все ожидания. Из десяти Слай удачно кинул целых восемь мячиков.

– Поздравляют, джентльмен! Восемь из десяти, – старый афранец радостно захлопал в ладоши.

Победная улыбка озарила лицо Слая.

– Молодцом, братец, – Хаджи одобрительно стукнул его по спине.

– Теперь очередь Тайто, – сказал владелец шатра, закончив собирать мячики.

Услышав свое имя, бионик закрутился волчком на прилавке. Яркие грани кубика слились в один радужный вихрь, а малыш на шее у папы радостно взвизгнул.

– Он трансформируется! – изумился Хаджи.

Вращение закончилось, и на столе вместо кубика-рубика оказалась самая настоящая праща, закрепленная на подвижном моторчике.

– Это еще что?! – воскликнул Слай, едва не теряя свою челюсть.

Старик-шатерщик лишь улыбнулся, попыхивая трубкой.

В следующие тридцать секунд братьев ожидал полный провал. Один за другим Тайто раскручивал мячики, которые ему подавал владелец, а затем кидал точно в цель. И не просто в область мишени, как Хаджи и Слай. Все до одного он усадил прямиком в красную зону расчерченного на сектора круга. Другими словами, в яблочко.

– В нем заложена программа беспроигрышных попаданий! Или он использует какой-то прицел, я не знаю… В любом случае это нечестно! – выпалил Слай, когда последний десятый мячик угодил в мишень.

– Тайто использовал оптический прицел, – пояснил старик, – Это заменяет ему глаза, которые есть у вас, джентльмены.

– Да, но это не то… – Слай не знал, как еще возразить.

– Вы проиграли, молодые люди, – констатировал владелец шатра, откладывая в сторону трубку.

– Я же говорил! – обрадовался малыш, которого семейство предпочло сразу же унести от греха подальше.

– Сколько стоит эта игра? – мрачно спросил Слай.

– Нисколько, – старик убрал под прилавок переносной тир. – Но вы поможете мне убраться в шатре сегодня вечером.

Слай побагровел. Он уже собрался разразиться гневной тирадой, но Хаджи вовремя наступил ему на ногу.

– Во сколько нам приходить? – спросил он.

– В одиннадцать. В это время туристы начинают расходится, сидеть дальше нет смысла.

– Хорошо, мы придем, – сказал Хаджи и утащил Слая едва ли не волоком.

Они сдержали свое слово и пришли вечером. Уборка шатра, который оказался не таким уж и маленьким, заняла почти два часа. Все это время старик, владелец Тайто, сидел и курил свою трубку, погруженный в полудрему. Домой оба вернусь смертельно уставшими.

– Завтра я поквитаюсь с ним, – заявил Слай перед сном. Тогда Хаджи не придал значения этому. И зря, очень зря.

***

– Добрый день, джентльмены, – старик приветливо замахал руками, едва завидев их. – Решились на матч-реванш?

Слай шел к шатру пружинистой походкой тигра, тогда как Хаджи плелся сзади, доедая третью порцию мороженого.

– Сыграем в «Угадай мелодию», – предложил младший из Хиггсов, победно сверкая глазами. Должно быть, всю ночь вынашивал свой план, – подумал Хаджи.

– О, отличный выбор, господа, – афранец обрадовался и вновь исчез за прилавком.

Слай нервно взглянул на Хаджи. Неужто и на этот раз у бионика-трансформера окажется туз в рукаве?

Старик вынырнул из-за прилавка с большой школьной доской и кусочком мела.

– Чтобы записывать ваши результаты, – пояснил он.

Тайто был тут как тут: кубик-рубика размером с тостер. На этот раз он не крутился, услышав о состязании. Внутри него что-то щелкнуло, и одна из граней раскрылась, словно шкатулка с двойным дном. Оттуда показался динамик.

– Будет справедливо, если участвовать будет только один из вас, – сказал владелец бионика.

– Я буду участвовать, – решительно сказал Слай, сжимая кулаки. На этот раз победа вовсе не казалось ему такой легкой. Поведение старика и динамик Тайто заставляли поверить, что в этом аттракционе действительно не бывает проигравших.

– Правила такие: каждый из вас поет по одной песне, либо фрагменту из песни. Кто наберет больше очков из трех попыток, тот и побеждает, – старик разлиновал доску на две равные половины. Над одной он крупно написал Тайто.

– Как вас величать, молодой человек? – спросил он.

– Слай Хиггс, – представился Слай и зачем-то добавил, – А это мой старший брат Хаджи Хиггс.

Старик хмыкнул и написал на второй половине доски Слай Хиггс.

– Кто будет первым? – спросил он, когда все приготовления были закончены.

– Он, – Слай мрачно кивнул на бионика. Ему не терпелось увидеть, на что тот способен.

– Прошу, Тайто!

Из динамиков послышалась приятная мелодия. Она была настолько известной, что только дурак не смог бы отгадать.

– Приятных сновидений! – выпалил Слай после первых трех нот. – Из детской передачи!

– Абсолютно верно! – старичок захлопал в ладоши. – Вам одно очко, мистер Хиггс.

Он нарисовал маленький крестик под именем Слая.

– Теперь моя очередь, – сказал Слай откашлявшись.

Он затянул было заунывную мелодию, но словил петуха. Послышалось хихиканье зевак, которые пришли поглазеть на состязание. Слай злобно заозирался по сторонам, снова прочистил горло, закрыл глаза и начал по новой. Это была открывающая тема из телесериала Братская могила, кровавого сериала про вампиров.

Тайто дослушал до конца. Наконец из его динамика послышалось шипение, а затем:

Это были мрачные времена, мой друг. Голодные твари бродили по земле и никто, никто не мог…

Слай побледнел: это было традиционное вступление сериала, которое шло сразу после музыкальной заставки.

– Браво, Тайто! – захлопал старик и нарисовал одно очко бионику.

– Неплохо, неплохо, – Слай потер вспотевшие ладони. – Один-один!

Снова настала очередь Тайто. И снова загаданная песня оказалась настолько известной, что Слай даже немного обиделся.

– Не держи нас за дураков, – сказал он, глядя как старик рисует еще один крестик под его именем.

Пришло время побеждать, – подумал он, и бодро замурлыкал новую мелодию. Это была песня из свежего альбома вестландской группы Грешники.

Дослушав до конца, Тайто исполнил ее вместе со словами. В этот раз в ладоши захлопал даже Хаджи.

– А что? – он невинно пожал плечами, когда Слай одарил его гневным взглядом, – Я не догадался, что это. Особенно в твоем исполнении.

Счет сравнялся: два-два.

А к шатру тем временем стягивалось все больше и больше зевак. Все без исключения болели за маленького очаровательного бионика и прыскали от смеха, когда начинал петь Слай.

Третья мелодия, которую загадал Тайто снова оказалась простой. Это был тот самый хит про девушку и море, который Слай и Хаджи слышали в Холоваке. Назвав песню, Слай ощутил, как по его телу ползут неприятные мурашки.

Спасибо за воспоминания Тайто, – мрачно подумал он. – Теперь мой черед!.

Слай не собирался проигрывать, не согласен был даже не ничью. Поэтому песня, которую он загадал была и не песней даже, а музыкальным фрагментом из рекламы биоразлагаемых бутылок.

Хаджи догадался, что это, и сердито посмотрел на брата, как бы говоря, что это не совсем честно.

И снова Тайто дослушал до конца. На этот раз шипение в динамике длилось дольше, и Слай уже подумал, что тот сдается. Но нет. Тайто почти дословно процитировал рекламу, последние строчки которой потонули в аплодисментах, собравшейся публики.

– Ай-я-яй, – недовольно покачал головой старик-шатерщик. – Мистер Слай Хиггс хотел схитрить, но вместо этого мистер Слай Хиггс проиграл.

Он стер последний плюсик под именем Слая, а Тайто нарисовал жирный нолик.

– Это как вообще? – Слай стукнул кулаком по прилавку. – Я угадал три раза, и он угадал три раза!

– То, что ты загадал – не песня, поэтому я присуждаю победу Тайто, – афранец убрал под стол доску и мел. Народ одобряюще загалдел.

– Но как? Как он угадал?! – не унимался Слай.

– Тайто – эпси-бионик, – пояснил старик. – Он узнал бы любую мелодию, которую ты загадал. Из твоей головы.

В этот момент на Слая было больно смотреть. На фоне его бледного и взмокшего лица красные от смущения уши горели, словно два светофора. Он осознал, что все это время Тайто не только читал его мысли, но и выставлял идиотом перед толпой, заставляя исполнять все композиции до конца. Если бы Слай мог, то, наверное, провалился бы сквозь землю.

Хаджи утешительно хлопнул его по спине.

– Лучше бы ты, парень, пел в своей ванной, – нагло произнес кто-то из толпы.

– Кто это сказал?! – огрызнулся Слай, ища насмешника, но вызвал только новую волну хохота.

– Значит, сегодня снова в одиннадцать? – поинтересовался Хаджи у шатерщика.

– Да, да, я буду ждать вас, – старик уже протирал прилавок, почти забыв про них.

Закончив уборку шатра далеко заполночь, вымотанные Слай и Хаджи возвращались домой по остывающим улицам ночной Афры. В некоторых пляжных кафешках еще сидел народ, кто-то танцевал под медленную музыку, но большинство любителей ночной жизни разошлись по домам.

– Я вернусь завтра, – Слай напоминал маньяка, одержимого одной-единственной мыслью.

– Ну уж нет, – ответил Хаджи. – С меня хватит и двух бессонных ночей.

– Понимаешь, весь этот аттракцион рассчитан на то, чтобы дурить людей!

– Этот аттракциона рассчитан на то, чтобы веселить людей, – возразил Хаджи. – И только один ты воспринимаешь его всерьез! Прости, Слай, но я больше не хочу в этом участвовать.

Тот не ответил. Слай с детства не выносил проигрывать, тем более при свидетелях. А проиграть бионику и вовсе казалось ему постыдным недоразумением.

***

– Что скажешь об этих ребятах, Чатни? – спросил Номад.

Он сидел на пластиковом стуле, а его ноги то и дело лизали медлительные волны.

– Обычные ребята, тут таких много, – девочка склонилась к очередной ракушке в песке.

– Это точно, – кивнул Номад. – У младшего очень большое самомнение, и однажды это отравит ему жизнь.

– Вот только не надо вмешиваться в их судьбу, – Чатни достала ракушку из песка и положила в свою сумочку.

– Ты вмешиваешься в судьбу этих раковин, – Номад посветил фонариком на поясную сумку Чатни, плотно набитую домиками обитателей моря.

– Я собираю самые красивые для своей коллекции, – сказала девочка. – Не надо пытаться увидеть в этом какой-то высокий смысл.

– У меня тоже своя коллекция, – ответил Номад, уставившись в темноту моря. – Самых-самых.

Продолжение следует! Делитесь впечателниями в комментариях или в моей группе Вконакте: https://vk.com/khramstories