355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Марьяна Сурикова » Сердце Стужи » Текст книги (страница 7)
Сердце Стужи
  • Текст добавлен: 1 декабря 2019, 02:30

Текст книги "Сердце Стужи"


Автор книги: Марьяна Сурикова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 7
О КНЯЖЕСТВАХ И СЕВЕРНЫХ ЗЕМЛЯХ

Я отвлеклась от воспоминаний, потому что в этот миг деревья зачарованного леса расступились, а дорога повернула, и мы выехали на небольшой пригорок, с которого широкий тракт убегал вниз, а сверху был виден крупный город. Все дома из светлого камня, чаще в два этажа, они напоминали собой привычные избы разве что искусной резьбой. В нашем селении строили из дерева и наверху не достраивали комнат, а сооружали чердак. Здесь же на вторых этажах тянулись балконы, а на крышах были разбиты удивительные сады. Когда выпал шанс рассмотреть их поближе, поняла, что сады цвели за толстыми прозрачными стенами из стекла, потому никакой мороз им был не страшен.

Может, это те самые теплицы, о которых когда-то рассказывал отец?

Дорога в городе была не одна, она делилась на множество улиц и улочек, а главная и самая широкая вела в гору, и вот там, на вершине, стоял настоящий дворец.

– Это мой дом, – склонившись к самому уху (хоть я его и так прекрасно слышала), проговорил Сизар.

Он выпустил из одной руки повод, а второй крепко обхватил меня за талию: «Ну, вперед».

Конь помчал с холма галопом и на полном скаку влетел в город. Не сбавляя скорости, несся он по улицам, а из домов, магазинов и харчевен выбегали люди и склонялись до самой земли, приметив всадника в белом. Я вцепилась ладонями в его крепко державшую меня руку и еще теснее прижалась спиной к груди, опасаясь соскользнуть наземь. Замечал ли кто при такой скорости девичью фигуру впереди снежного правителя, я не знаю, но, судя по провожающим нас долгими взглядами девицам, замечали. Женщины всех возрастов высыпали на балконы и махали вслед белому скакуну, пока он играючи покрывал немалое расстояние до следующего холма, а после так же легко взбирался в гору, пока мы не достигли стен замка.

Нарочно или случайно задумывалось так, или поблизости не было залежей иного материала, но красивый княжеский дом был слеплен из того же светлого камня, что и дома в городе. И оттого создавал он наряду с иными строениями гармоничный и удивительный вид, а прожилками белесого инея плелся по стенам красивый узор. Настоящий северный город, красивый, добротный и снежный.

– Ну как тебе мои владения? – Сизар неслышно подошел со спины и остановился рядом, не протягивая, впрочем, наглых рук, чтобы лишний раз обнять.

Я смотрела из окна круглой просторной комнаты на поля, рощи, скрытые льдом реки, на селения, раскиданные целыми пригоршнями со всех сторон света. Их хорошо было видать из главной башни замка, куда и привел меня князь.

– А где они кончаются?

– Вон та темная лесная полоса – граница Севреновского княжества. А если взглянуть из другого окна, то те горы – раздел между моим и Льдистым княжеством.

Полоски леса и гор были почти незаметны, словно ниточки, вытянутые поверх белого покрывала.

– Большое, – вздохнула я, представив себе размеры собственной деревни. – Это все города?

– Ближе к реке города, а за ними селения поменьше. В лесах живет немного людей, в деревнях вроде твоей.

Он указал рукой на карту, расстеленную поверх круглого стола из гладкого черного камня. Князь и в доме своем предпочитал тона темные и светлые, без мягких переходов, без пастельных оттенков. Красиво, строго, но холодно. Зато каждую вещь видать, у каждой здесь свое место.

Карта мне больше всего понравилась, потому что когда Сизар махнул рукой, все города и деревни вдруг объемными стали, а лес сразу взметнулся над ровной бумагой и поднялся крохотными деревцами. Я принялась с любопытством рассматривать город, что в центре княжества находился, самый крупный, над которым высился холм с дворцом.

– Это торговый тракт, – обозначил князь линию, терявшуюся где-то за границей карты, – по нему и ваши охотники из своих лесов в ближайшие города товар возят.

Он вновь повернулся к окну и замер, сложив на груди руки. Высокая его фигура отбрасывала длинную тень, краем задевавшую кончики моих новых, расшитых серебром сапожек. Их Белонега принесла вслед за платьем, сказала, что у Севрена на дне княжеского сундука завалялись. А шапку и плащ теплый на плечи вместо привычного полушубка из седельной сумы уже Сизар достал. В общем, всем миром меня нарядили, чтобы достойно в княжество въехала.

– А это чей дом? – спросила, указав на большое здание рядом с центральной площадью.

– Градоправителя. Светская власть.

– Какая власть?

– Смотри сюда. – Он вытянул ко мне ладони, на которых закрутились маленькие вихри, потом они вдруг взметнулись вверх облачком и зависли странной раскидистой кроной из полупрозрачных клочков тумана, а на каждом из них покачивались буквы. Я приблизилась и изумленно потрогала среднее облачко, а палец как раз прошел сквозь букву «А».

– Магия! Снежная!

– Какая ж еще?

– А в крепости ты совсем редко колдовал.

Сизар равнодушно махнул рукой.

– Там магия Бренна слишком сильна, нашу перекрывает, потому и колдовать сложнее, да и почти без надобности. Сама видела, – он усмехнулся, – все руками делать приходится. – Снова повел ладонью и указал на верхнее облачко. – Это Стужа. – Повел руку влево. – Это Ледяной лорд, а здесь, – сместил длань пониже, – князья. Всего двенадцать княжеств и двенадцать правителей. Под каждым градоправители, – он развел в стороны руки, и облачко с именем «Князь Сизаэрского княжества» расширилось, просыпавшись мелкими снежинками, которые мигом выросли, и на них тоже закачались буквы «Градоправитель Инеистого округа», «Градоправитель Туманного округа», «Градоправитель Ледяного округа»… – всего числом двенадцать. Деление идет по количеству месяцев в году. Все поселения сформированы по округам с самым крупным городом, во главе которого и округа соответственно стоит градоправитель. Под ними дальше свои деления идут на селения поменьше со своими управителями.

– А градоправители – маги?

– Люди, – качнул головой Сизар, – у них на службе находятся снежные маги, это как личная гвардия и наша служба контроля. А то вдруг ухватит градоправитель ненароком, что плохо лежит, или притеснять начнет добропорядочных граждан.

– И все в городах про князей знают?

– В столице, конечно. А дальше собственная власть, как говорят, что родная рубашка ближе к телу. Но все их деяния нам известны. Об устройстве Северных земель преподают в школах. Князей относят к высшей власти, к магической ветви. Мирские вопросы решаются через правителей-людей.

– А что такое школа?

– Хм, ну ты в такую вряд ли ходила. Места у вас совсем дикие, если честно. И люди упертые, за свои предания и верования цепляются, иного не приемлют. Больно новшествам противятся, но со временем и это изменим, уж поверь, Бренн постарается. Не зря ему так долго пришлось порядок в северной стороне наводить. А кто, скажи, учил тебя читать или писать, а счет знаешь?

– Конечно. – Я обиженно скрестила на груди ладони. – В деревне старый мастер нас обучал, по вечерам у него дома собирались, а он и буквы, и счет – все показывал.

– Старый мастер. – Сизар улыбнулся беззлобно, с доброй усмешкой. – Ну вот в каждом городе таких мастеров несколько, а в их ведении дома, которые школами называют, и там преподают основы, там же, если замечают одаренных магией учеников, выделяют их в отдельный поток. Они учатся обособленно, а по достижении определенного возраста для них находятся наставники или санами из числа магов. В зависимости от дара он может взять от одного до нескольких учеников. На мой взгляд, это лучше и надежнее для процесса обучения, чем общий учитель для большого числа одаренных, как в академиях южных чародеев. Прежде у меня тоже имелся наставник, но моя сила оказалась выше, чем у него, и после я был отправлен в крепость.

– Ты не всегда был князем?

Сизар вновь улыбнулся:

– Князей Бренн сам ставит, сам обучает и подбирает время, когда им пора сменяться. Во главе княжества только самый одаренный маг может встать, чтобы у него было достаточно сил этим княжеством управлять. В моем ведении тоже есть маги, они стоят выше тех, кого принято относить к личной гвардии градоправителя. Например, муж Белонеги своего рода мой подопечный.

– Подчиняется тебе?

Сизар кивнул и снова махнул рукой, после чего осталось облачко с его именем, а под ним снежинки с другими именами, среди которых был и Адан, супруг Неги.

– Но он же в крепости, не здесь.

– Крепость – наш оплот силы, ее центр и средоточие. И в основном в ней остаются избранники Стужи и маги с самым сильным даром, те, кто в случае опасности сможет пойти в первых рядах. Бренн таких отбирает и князья.

– А мальчишки тоже по силе среди первых? Потому у них даже вы в наставниках?

– Так и есть.

– А избранники Стужи, они кто? И почему дар лорда самый сильный? А вас как-то иначе называют? Ведь не может, чтобы в легендах совсем ничего о князьях не упоминалось!

– Вот ты любопытная! – махнул рукой Сизар, рассеивая туманные облачка. – Я думал, привезу, расскажу пару важных моментов, чтобы после от Бренна отвязаться, а затем уж самое интересное начнется. А у тебя вопросов больше, чем снега в поле.

– А самое интересное – это что?

– Да разве учиться приехали? Учеба она там, в крепости, а у нас здесь развлечения. Увеселения в центре города, гулянья, танцы, угощения, диковинки со всего света. Столица на торговом пути стоит, тут всего хватает. Или мы в замке сидеть будем и с высоты окрестности обозревать?

Князь даже руками взмахнул, а его тень повторила, словно громадная птица.

– Поняла! – Я даже подпрыгнула на месте от мелькнувшей в голове догадки. – Тени, вот как вас называют. По преданиям, у Сердца Стужи двенадцать теней, все они разные, с какой стороны ни посмотришь, а ни одна не повторится.

– Отлично, я ей про гулянья, она мне про тени! Расслабься, Весса. Бренн ругать не будет. Думаешь, он тебя отпустил, чтобы имена князей и всяких градоправителей назвать смогла, когда вернешься?

– Сизар, а кто такие избранники? – воспользовалась тем, что недовольный князь на миг замолчал. Ему развлечения подавай, а меня пониманием о собственной отсталости накрыло. Он показать диковинки хотел, которых я в жизни не видела, а мне боязно становилось в тот город идти. Страшно представить, сколько народа здесь живет, и ведь все смотрят, оценивают.

Мужчина в этот миг прищурился, оглядел меня очень внимательно, после так решил:

– Сперва есть, потом в город, по лавкам и магазинам пройтись, а вечером остальные вопросы. Идет?

Я кивнула и уже хотела последний, самый маленький вопросик задать, как дверь распахнулась без стука, и влетела в комнату девица такой красоты, что я на миг дара речи лишилась.

– Сизарушка! – Не замечая меня, промчалась мимо счастливым вихрем и повисла на шее снежного князя. – Как же долго ждать заставил!

Досаду, проступившую на мужском лице, никакими словами не описать. И пока красавица его расцеловывала, крепко обхватив ладонями лицо, чувство это только крепло.

– А я все смотрю, смотрю, когда над замковой башней флаг вновь взовьется, и дождалась!

Восторга девы никакими словами описать невозможно, и она на секунду не заподозрила, будто он без ответа остался. В упор не замечала нахмуренных бровей, недовольно поджатых губ. До Сизара тоже быстро дошло, что простым молчанием не отделается, а потому живо от ласкания нежного отстранился, крепко за плечи красавицу взял и придержал на вытянутых руках, чтобы не дотянулась. Она же давай вертеться и пытаться его обратно привлечь.

– Адара! – встряхнул ее князь, заставляя хоть на миг прекратить мельтешение. – Что я непонятного при прошлой встрече сказал?

– Сизарушка, так не всерьез ведь?

– Как не всерьез? – опешил князь.

– Не мог о таком взаправду говорить.

– То есть не мог? – прищурился Сизар, оглядывая улыбчивое лицо девушки. – Что же ты подарок прощальный взяла и все вазы в замке расколотила напоследок?

– От неожиданности, княже. После одумалась, поразмыслила и поняла: пошутил тогда. Ведь у самого от тоски по мне сердце изболелось, вот и вернулся.

Я решила, что лучше всего будет за дверью подождать, и двинулась потихоньку к выходу, но, шорох услышав, Адара мигом обернулась.

– Кто это? – уперла руки в бока, зло прищурилась. – Что за девка?

Переход от счастья к гневу очень резким оказался, и я на месте застыла больше от неожиданности, чем от обиды. И заодно приметила облачко тумана, больно на сизую тучу похожее, из таких в ненастную погоду валит крупными хлопьями снег, и возникло оно аккурат над ладонями Сизара.

– Гостья моя, – проговорил князь, в то время как скулы его побелели, а серые веселые глаза по цвету сравнялись с хмурым ненастным днем. – Выражения подбирай.

– Чтобы я ко всякой девке выражения подбирала! – И развернулась ко мне: – Прочь уходи!

Князь, которого я не узнавала, таким грозным и морозным он стал, вымолвил сквозь зубы:

– Прочь ты иди, и чтобы нога больше за порог не ступала.

Я б на месте девы не спорила. Нюхом чуяла, лучше сейчас слова лишнего поперек не говорить, иначе прилетит так прилетит, мало не покажется. Не смешливый и проказливый муж перед нами стоял, не тот, кто во дворе копьем снег рубил, а настоящий правитель, князь немалого княжества, и в его доме его же гостью посмели обидеть. Незвано пришли, но принялись собственные порядки наводить. Однако дева непонятливой оказалась. Вот точно красота такая за всю жизнь не успела печального опыта набраться, не могла, подобно мне, за версту грозу учуять.

А в воздухе уже клубился сизый туман, расползаясь от ладоней Сизара, стелясь по темной плитке пола, и глаза у князя засветились недобро. Меня мигом по коже мороз пробрал. Посмотришь и сразу смекнешь, изо всех сил пытается рвущуюся наружу магию сдержать.

– Беги отсюда, глупая, – прыгнула я к девице, дернула за рукав, толкая к двери. – Беги, если здоровье дорого.

– Еще указывать будешь, – злобно прошипела она в ответ, – я тебе за Сизарушку все косы повыдергаю.

Выдохнула мне в лицо, а я отшатнулась в недоумении. Повеяло ароматом знакомым, моронькиной настойкой. Крепким питьем, к которому отец в ненастную погоду любил приложиться. Я однажды из интереса лизнула кончик ложечки, смоченной в настойке, после полдня плевалась. Видать, совсем страшно было этой Адаре в княжеский дворец приходить, раз в помощницы дурманную отраву призвала. И только с виду она храбрилась.

– Стой, Сизар! – крикнула, с трудом разглядев неясную фигуру в тумане, которая будто вширь и ввысь раздалась, так причудливо колыхались тени в сизом мареве. – Пьяна она, не соображает, что творит!

И в ответ на мой вскрик громкий всхлип пришел с другой стороны, где девица осталась.

Я точно сквозь ненастную пургу ломанулась к князю, пробилась через туман и врезалась точно в широкую грудь. Уложила руки на плечи, тихонько погладила, а после решилась лицо ладонями обхватить и опустила вниз, ловя его взгляд.

– Не злись, не казни, пожалуйста.

Взор будто посветлел, колючие искры, вспыхивавшие в глубине, медленно гасли. Туман отступать начал, а в середине его, обвитая холодными жалящими путами, надрывалась в плаче Адара. То ли додумалась наконец, то ли перепугалась так, что даже хмель отступил, но сообразила, с кем вздумала пререкаться.

Сизар тоже менялся на глазах, перестали искрить платиновые кудри, черты лица сгладились, руки опустились расслабленно вдоль тела, а кругом вовсе светло стало. Посмотрел он в ту сторону, где отпущенная на свободу ревела красавица, тряхнул головой и провел вдоль лица ладонью.

– Бездна пламени, – выдохнул, – вот уж не думал, Весса, как разозлиться могу, если тебя обидеть посмеют. Сам не сообразил с ходу, что она в здравом уме до подобного бы не додумалась. – А после уже незваной гостье своей велел: – Ступай, но не вздумай в будущем сюда являться. Все важное раньше было сказано, и не делай вид, будто тогда не поняла. Я объяснял, что чары не дрогнули, а ты согласилась большего не просить. Поздно теперь рыдать.

Я наблюдала, как в дверь вбежали двое охранников, Сизар указал им на девушку, а после велел до дома проводить. Мне тогда, со стороны на него глядя, понятно стало, он ее тоже жалел. А может, как некоторые мужчины, девичьих слез на дух не переносил. Не из той мужской породы был князь слеплен, чтобы на женщину руку поднять или нарочно боль причинить, ведь из последних сил пытался магию сдержать.

Опустела комната, и повисла в ней тишина, а я перевела взгляд на окно, разглядела за ним гомонящий огромный город и, вздохнув, проговорила: «Пойдем? Веселье ведь обещал и диковинки».

Он встрепенулся, знакомая улыбка изогнула губы, а после хмыкнул по-доброму: «Мало веселья оказалось? Ну, идем. Поесть и в городе можно».

– Давай вот это купим?

– На что мне такое украшение? Его надеть некуда будет.

– Не постоянно ведь в крепости находиться, можно и выбраться куда поинтереснее.

– Если и так, лишний раз наряжаться – внимание к себе привлекать.

– А чем плохо его привлечь?

– Как чем?..

Я задумалась, но ответ не придумывался. Жизнь научила, что лучше в тени держаться, подальше от чужих глаз. Так и порицания, и лишних тумаков избежать можно, а князь же предлагал нарочно перед всеми красоваться.

– Решила? Покупаем?

– Не нужно. – Я отвернулась от раздосадованного продавца, выставившего на лотке золотые украшения, и посмотрела в другую сторону, где прилавки ломились от богатых тканей и роскошных нарядов.

– Хоть заколку возьми, – протянул Сизар золотую вещицу, но я побоялась к ней прикоснуться.

– У меня есть одна, вот, – склонила голову, показывая ледяное чудо, – красивая.

– Одна есть, – вздохнул князь, – а больше ей и не надо.

Не знаю, как часто Сизар бродил по торговым улочкам с другими девушками, но, думаю, редко они от подарков отказывались. Все продавцы мигом оживлялись, стоило нам на глаза показаться. Явно привыкли, что снежный правитель никогда не скупился. Мне улыбались столь широко и порой так явно подмигивали, словно подсказывали не бояться больше просить. Мол, отказа не будет. Но это они только вначале радовались, а как понимали, что для княжеского кошелька я мало опасности представляю, тут же начинали отбивать поклоны и уговаривать уже Сизара: «Ты только взгляни, княже, ну чем не искусство? Таких украшений в сундуках самой Стужи не сыскать».

– Хоть что-то ты хочешь?

– Правда ничего.

– Боишься, будто обеднею? Позволь хоть безделицу купить, а то все ожидания на корню сгубила.

Я взглянула на расстроенного Сизара, который шел сюда лишь с одной целью, посмотреть, как буду радоваться покупкам, и ткнула наугад:

– Вот это хочу.

Маг посмотрел по направлению моей ладони и изломил удивленно брови:

– Леденец?

– Вон тот, в форме кристалла.

– Что это за мелочь, леденец?

Я пожала плечами.

– Кому как. Я такие прежде не пробовала.

Не стала рассказывать, что если доводилось прогуляться раз в году до кочевой ярмарки, то обычно сладостей не перепадало. Я вкус леденцов совсем взрослой узнала, когда Снежка моя подросла. Помню, в первый раз взяла удивленно в руки веселого яркого петушка на палочке, покрутила, изучила с разных сторон, а все потому, что мелкая заноза из отца всю душу вытрясла: «А Веснуше взять? Ей тоже хочется!» До сестренки никому и в голову не приходило нечто подобное мне покупать.

Улыбнулась, вспомнив о Снежинке, на сердце потеплело, а Сизар, взглянув на меня еще раз, решительно направился к прилавку.

– Куда столько? – ахала я минут пять спустя, глядя, как ссыпаются в новенький расписной сундучок сахарные пряники, кренделя, леденцы всех видов и еще какие-то темные фигурки.

– Это пробовала? – не заметил мой испуг Сизар и протянул одну из фигурок, похожую на котенка.

– Что это? – Я удивленно повертела ее в ладонях.

– Не верти, а ешь, иначе растает. Называется шоколад.

Куснув несмело крохотное ушко, я сперва застыла удивленно, позволяя этому чуду растаять на языке, а после зажмурилась. Пыталась с собой совладать, чтобы не накинуться сразу, засунув в рот всю фигурку, и не захрустеть ею так жадно, что князю за меня станет стыдно.

– Вкусно, спасибо, – с трудом (потому что язык от сладости к нёбу прилип, а вовсе не по иной причине) сказала Сизару.

Он улыбнулся в ответ понимающе:

– Я в первый раз, как попробовал, едва язык не проглотил.

– Ой!

Возглас этот раздался именно тогда, когда я позволила себе отвлечься, спрятать колючки и не быть каждый момент настороже. Ведь точно знала, в такие минуты всегда прилетает, откуда не ждешь. А тут забылась, позволила себе радоваться, наслаждаясь такой малостью, как веселый людской гомон кругом и яркое солнышко на голубом небосводе, а еще удивительный вкус на кончике языка, с которым по сладости только желанные поцелуи сравнятся. Душа раскрылась, сердце мирно билось в груди, я перестала замечать ревнивые взгляды. Ведь никто из тех, кто придирчиво рассматривал меня издалека, с недовольством отмечая рядом высокую мужскую фигуру, не решился подойти и уж тем более не осмелился вновь оскорбить подобно выгнанной из замка Адаре. Вот я и ощутила себя под защитой, уверовала, что стыдиться нечего. Здесь – не в деревне. Безродную чародейку в моем лице не признают, да и одета не бедно, на бродяжку не похожа.

– Прошу прощения, какая же я неловкая! – Девица с испуганным лицом и глубоко запрятанным в глубине глаз злорадством смотрела, как стекает по белой ткани и серебряным завиткам редкой вышивки красный клюквенный морс.

Мне шоколад горьким в тот же миг показался. Дыхание перехватило, пока опрокинутый на меня бумажный стаканчик красной жидкости медленно впитывался в мягкий дорогой материал. Плащ, как назло, в этот миг оказался распахнут, ведь я держала в одной руке сундучок со сладостями, а в другой – шоколадную фигурку. И все же прицельно метили, с тем чтобы облить, начиная с груди и заканчивая тканым серебряным поясом и белым подолом.

На Сизара взгляд даже не подняла, а ну как догадается, что сейчас чувствую, и всех вокруг из злости заморозит. И так захолодил суровым тоном:

– Это еще что?

– Ох, случайно! Я сожалею, простите, княже, – затараторила девица, – ах, ткань какая белая! Ведь от иной могло и отстираться, а здесь…

И прервалась на середине фразы, а я едва шоколадного котенка не упустила из рук.

Как мерцает на лунной дорожке свежевыпавший снежок, так и мое платье замерцало, а красные капли клюквы стирались и исчезали, пока не стал наряд вновь девственно-белым.

– Как же… – закусила губу ревнивица, а после развернулась и кинулась наутек, пока никто в себя прийти не успел.

Я подняла счастливые глаза на Сизара.

– Исчезло!

– М-да, – с досадой промолвил князь, – Бренн платье дал?

Кивнула.

– Вот я растяпа, – махнул рукой мужчина, – сам не додумался. И во дворце собственном опростоволосился, и на вещи не догадался чары наложить.

Я снова взглянула на белоснежную ткань и легонько тронула ее пальцем. Подушечку самую малость закололо. Снежная магия.

Заранее догадался войд, что такой поход без приключений не обойдется, вот Сизар и досадовал теперь.

– Ничего, – я погладила по руке нахохлившегося князя, – пустяки ведь. Зато лицо у той девы было такое, что я долго еще не забуду.

И рассмеялась искренне, от души, а Сизар немного погодя присоединился.

– И правда ничего! – Отсмеявшись, он поднял с земли забытый бумажный стаканчик. – Но людей отыскать ее я пошлю, пускай недельку в городской прачечной отработает.

Хороший день вышел. Такого праздника для меня прежде никто не устраивал. Сладостями князь закормил, по лавочкам вдосталь поводил, а когда увидел, что не уговорить меня на новые покупки, с грустью достал из кармана холщовый мешочек.

– Держи. Купи хоть обувь на замену, ну и остальное, без чего девушка прожить пускай может, но с меньшим удовольствием.

Как только хотела вновь отказаться, сжал мои ладони, заставляя крепко обхватить мешочек, и добавил:

– Это твое. Каждый, кто в крепость учиться приходит, более себя содержать не обязан. О мальчишках тех же заботимся. Думаешь, одна ты ни гроша за душой не имеешь? Немало одаренных являлось только с тем богатством, которое в руках уместилось. Пока учитесь, за вас ответственность несем, каждый санами за своего воспитанника. Очень хотел сам тебя порадовать, а это думал позже отдать, но раз от моих даров отказываешься, бери, что по праву принадлежит. Иначе от Бренна в первый черед мне влетит.

Много я не стала покупать, только самое необходимое. В мешочке едва ли вполовину монет убавилось, зато у меня прибыло вещей. Не сравнить с теми, что дома с чужого плеча доставались. А насчет монет Сизар не обманул, ведь и в деревне такое водилось – коли брал мастер ученика, то первое время сам его и кормил.

После покупок князь танцевать повел на замерзшее озеро. Сам меня в ботинки с ледяными лезвиями обул и в центр вытащил.

– Вид оценишь? – неслышно подкрался сзади тот, о ком сейчас думала, и положил ладони на перила, остановившись за моей спиной.

Сперва неловко стало, поскольку очутилась почти в объятиях, но, напомнив себе, что Сизар он Сизар и есть, постаралась стряхнуть неловкость и посмотрела, куда он указывал.

– Пазори,[3]3
  Пазори – северное сияние.


[Закрыть]
– вполголоса проговорил маг, наклоняясь чуть ближе.

А с высокого балкона дворцовой башни открывался вид на настоящее волшебство. Затаив дыхание, согреваясь теплом стоявшего так близко мужчины, я смотрела, как разливается по темному небу белый свет, как он розовеет и наливается насыщенным багрянцем, раскатывается на млечные полосы, а после играет всеми оттенками красного, быстро сменяясь радужными переливами. Цвета сходятся, расходятся, мерцают, превращают небо в драгоценную шкатулку, у которой нарочно откинули крышку, чтобы выпустить на свободу сияние самых редких в мире самоцветов.

– Откуда? – Я не решалась говорить громче шепота, чтобы не нарушить такой хрупкой и необыкновенной красоты.

– Над дворцом Стужи сияют, – ответил князь и вздохнул.

Мы молча стояли, пока не погасли последние отблески. Мужские руки с перил скользнули на мои ладони, накрыли.

– Не замерзла? – шевельнуло локон на шее горячее дыхание.

Я покачала головой, а руки князя прошлись от запястий вверх, сжали плечи.

– Кто такие избранники Стужи? – чуточку хрипло спросила, ощущая, как дыхание на шее еще жарче становится.

Еще один вздох, и князь отстранился.

– Идем.

– Это кристалл. – Над черным столом возникла картинка, через которую легко проходила моя ладонь, но выглядела она самой реальной и переливалась живым алым пламенем. – В него Стужа заключает пыл страсти тех, кого избрала. Большинство князей ею отмечены.

– Как отмечены?

– Очень просто. Своего избранника она целует, забирая жар человеческого сердца, а после запирает в непроницаемый кристалл.

– Зачем?

– Чтобы самые сильные маги служили только ей, чтобы, не помня себя, бросались исполнять любое повеление и, подобно покорным рабам, являлись на первый зов.

Впервые в голосе Сизара я услышала горечь.

– Неужели заставляет?

– В том-то и дело, что добровольно. – Он невесело усмехнулся. – Согласие даешь сам и целуешь с охотой.

– Как… – у меня быстрее заколотилось сердце, – как заноза?

– Заноза? – печально повторил князь. – Нет. Гораздо хуже. Если не освободишься от навеянной страсти, тоска изведет тебя вдали от нее так, что жить не захочешь. Да и рядом находясь, видя ее, будешь каждый раз забывать себя, собственные желания и мечты. Богиня все собой затмевает.

Он резко отвернулся, пряча руки, а мне показалось, будто стиснул кулаки.

И правда, заноза лучше. Себя я не забывала, и теперь, оказавшись рядом с ледяным лордом, чувствовала даже больше человеком с собственной волей, чем когда в семье жила.

– И не освободиться? – спросила тихонько, не решаясь подойти и погладить его по напряженной спине.

– Можно. Если полюбишь. – Он вновь вздохнул. – По-настоящему. Тогда сердечное пламя так взметнется, что расколет лед кристалла и выпустит сердце на свободу. Иногда Стужа и сама отпускает, когда наиграется.

– И нет ни одного, не отмеченного ею?

– Среди князей и воинов в крепости отмечено большинство, но есть те, кто освободился. Ты видела жен. Они в свое время смогли от чар избавить, потому Стужа позволяет им в крепости находиться. А так она женщин не терпит. Мало магичек, снежной магией одаренных. Только если природа сама верх взяла и в крови девочки взыграл снежный дар. У вас, чародеев, с этим проще.

– Значит, Стужа заставляет вас в крепости жить?

– Нет, – князь развернулся ко мне, но смотрел будто мимо, в окно круглой комнаты, на темное небо в россыпи звезд, – сила Бренна схожа с силой Стужи, она позволяет нам жить почти обычной жизнью и почти свободно дышать. Служа войду, мы забываем об этой муке, а вдали она вновь возвращается. Но все же иметь надежду лучше. Мы остаемся людьми, это дает веру, что в один прекрасный день каждый из нас избавится от чар. Бренну хуже, у него надежды нет.

– Почему? – выждав какое-то время, но не дождавшись от Сизара продолжения, решилась уточнить.

– Мы можем и обычную девушку поцеловать без риска ее насмерть заморозить, а значит, шансов больше. В его же сердце жара не осталось, давно погас, вот магия Стужи и проникла глубоко. Потому сила у лорда такая, какой ни один другой маг не наделен, но и цена за нее заплачена непомерно высокая. Поверь, никто из нас с ним местом не поменялся бы, хотя Бренн единственный, кто при виде богини разума не теряет. Стужа его чувств также затронуть не может, как любая другая женщина.

– В чем же отличие?

– Мы жар отдаем, а он сердце целиком отдал, в этом отличие.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю