Текст книги "Пленница демона (СИ)"

Автор книги: Марья Лиса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

Глава 21

 Эрикл

 Когда Эрикл появился в квартире Софи, его, словно обухом по голове, оглушила магия светлых, на несколько мгновений лишив ориентации в пространстве. Не успел демон толком опомниться, как разгоревшийся огонь основательно потрепал не только его одежду, но и спину.

 Дикий рев боли огласил полыхающую квартиру. Но именно невыносимая пытка привела в чувство опоздавшего гостя, и в тот же миг огонь опал, повинуясь взмаху его руки.

 Эрикл замер, прикрыв глаза и пытаясь справиться с мучительным ощущением, не вслушиваясь в потрескивание угольков и не ощущая запаха гари. Едва боль немного отпустила, как страшная в своей значимости мысль ударила, точно молот.

 Он опоздал!

 – Ты опоздал, – повторил его мысль мелодичный женский голос.

 Эрикл дернулся. Спину будто окатили горящими углями, но он сумел сдержать стон. Первым делом в глаза бросились два обезображенных тела, от которых поднимался пар. Эрикл непроизвольно потянул носом, вдыхая запах женщины, лежащей недалеко от него, и сморщился – не столько от неприятного запаха и дыма, сколько от магии светлых, которой в этой комнате было с избытком. Магия обжигала, мешая сосредоточиться, но все же кровь Софи демон учуял сразу.

 Последние сомнения отпали, и на смену им пришел страх. Страх перед господином. Вскоре экзекуция над спиной покажется Эриклу приятной лаской. А все из-за собственной самонадеянности! Что ж, в следующий раз он будет умнее, если, конечно, Князь позволит ему до него дожить.

 – Убедился? – послышался издевательский голос светлой.

 Эрикл, наконец, поднял на нее глаза. Глупостью было надеяться, что светлая исчезнет, не поиздевавшись над ним.

 Ангелика сидела на подоконнике у раскрытого окна и с триумфом смотрела на своего противника. Черное пятно с ее груди исчезло, и это говорило о том, что она заслужила прощение. Эрикл не сомневался, чем именно.

 – Еще нет, – только для того, чтобы позлить светлую, ответил он, понимая, что сейчас как никогда близок к тому, чтобы нарушить договор и разорвать Ангелику на части. Хотя, что это даст? Богиня все равно оживит свою служанку.

 – Что ж, я подожду, – отозвалась светлая. – Терпения мне не занимать.

 – Хочешь насладиться триумфом? – собирая волю в кулак, чтобы не наброситься на нее, заметил Эрикл. Удивительно, но его слова прозвучали ровно, ничем не выдавая бушевавшего внутри шторма.

 – А почему бы и нет? – с неким превосходством бросила Ангелика. – Я никуда не спешу.

 Пренебрежительный тон светлой прорвал плотину его сдержанности.

 – Тебе это дорого обойдется, крылатая! – выплюнул Эрикл, с ненавистью глядя на светлую, и носком сапога пнул со злостью какую-то жестянку. Та подскочила и, совершив несколько кувырков, приземлилась аккурат у ног светлой.

 – Зачем распылять угрозы в пространство? – беззаботно отозвалась она, не отреагировав на бряканье прилетевшей жестянки.

 – Не ожидал, что вы решитесь уничтожить женщину и ребенка, – светлая не смутилась под пронизывающим взглядом Эрикла, и он продолжил: – Не кажется ли тебе, что убийство было излишней предосторожностью с вашей стороны? Насколько я понял, гребень – у богини, иначе ты не сидела бы на подоконнике в расслабленной позе.

 – Ты прав. А это… – Ангелика кинула взгляд на тела, – думаю, я сделала благое дело. Попадись они вам, о легкой смерти можно не заикаться.

 – Возможно. Но могло случиться и так, узнав что гребень у вас я отпустил бы их на все четыре стороны. Однако теперь мы никогда об этом не узнаем, так?

 Светлая замерла и, прищурив глаза, с подозрением уставилась на Эрикла:

 – Сомневаюсь. Вы не знаете, что такое прощение и сострадание.

 – Светлые хорошо осведомлены об этом, – покосившись на тела, ухмыльнулся он. – Я знал, что у вас везде свои уши.

 – Думай, что хочешь. Во всяком случае, гребень вернулся к богине. Софи и ее ребенок мертвы, а демон разврата, получив душу, отправился на небеса. Так что игра закончена…

 – Ты ошибаешься. Это был первый раунд. В следующий раз богиня проиграет.

 – Мы еще поглядим.

 – Боюсь, тебя не возьмут во второй тур, – оскалился Эрикл.

 – На твоем месте я бы рано не радовалась. Дениэль жив, поэтому равновесие не нарушено.

 – И все же самое главное еще впереди.

 – Возможно, – подтвердила Ангелика и растворилась в воздухе.

 Эрикл еще раз оглядел с тоской пожарище. Оставаться здесь не имело смысла, но и возвращаться к Князю с ошеломительной новостью он не горел желанием. Как мог, демон оттягивал тот момент, когда придется сообщить Князю о провале операции.

 Эрикл некоторое время побродил по выжженной квартире, не зная, что, собственно, хотел найти, но приближающийся звук пожарных сирен заставил его исчезнуть.

 Возможно, новая игрушка Князя сумеет смягчить гнев Повелителя.

Эпилог.

– Тэль, ты не знаешь, куда подевался мой билет?

Кинув на меня взгляд, Тениэль безразлично пожал плечами и опять вперился в ноут.

– Вчера он лежал здесь, – потрясла я сумочкой, в которой было все необходимое, кроме заветного билета на самолет.

– А я тут причем? – не отрывая взгляда от компа, спросил Тэль.

– Прекрати делать вид, что работаешь, когда я с тобой разговариваю!

– Окей! Я весь во внимании.

О, неужели случилось чудо? Его величество, наконец, отвлекся от зарабатывания денег и, закрыв ноут, обратил внимание на меня.

– Где мой билет?– с нажимом спросила я.

– Софи, мы говорили об этом бесчисленное количество раз! – скрестив руки на груди, ответил Тениель. – Хотя я сразу сказал, что не отпущу тебя одну.

Он вышел из-за стола.

– Мне казалось, что мы с тобой договорились.

– Это не мы с тобой. Это ты говорила, а я молчал, – Тэль наступал, а я пятилась к двери.

– Думаешь, что сможешь меня остановить?

– Я не думаю, я знаю.

– Так вот ты заблуждаешься! – Я внезапно остановилась. – В самолете обязательно найдется место для одного пассажира.

– Софи, прекрати злиться. Ты взрослая девочка и понимаешь, что возвращаться туда опасно. Хочешь довести своих родителей до сердечного приступа? – Я молчала, спорить с мужчиной было бесполезно. – Ну, что ты скажешь своей матери? «Я вернулась, а ты все десять лет ухаживала за могилой неизвестной женщины»?

– Я не собиралась заявляться к ним в гости, только хотела посмотреть, хотя бы издали.

Если быть честной до конца, желание увидеть родителей не было единственной целью моего визита. Но о том, что мучило меня все эти годы, я не решалась сказать вслух, боясь, что Тениэль высмеет меня или, хуже того, попросту не отпустит.

– Софи, – он подошел ко мне. – Почему ты не хочешь понять, что этой поездкой подвергнешь опасности себя, меня и Дениса?

–Тэ-эль, – умоляюще протянула я, сложив ладони в молитвенном жесте, – ты не справедлив, я буду очень осторожна.

– Вижу, мои слова ты не хочешь воспринимать, – сузив глаза, сказал он.

Его слова разозлили меня. Ну, почему он не может понять, что мне необходимо поехать туда? Для спокойствия моей совести и души.

– Я всегда поступаю так, как хочешь ты. Тебе не понравилась моя новая знакомая, и я порвала с ней отношения. Тебе не понравилась няня Дениса, и мы ее уволили. А за что ты избил отца Боба Эванса на прошлой неделе?

– Он подумал о тебе.

– Представь, что было бы, если б я кидалась на каждую женщину, которая подумала о тебе?

– Я не против поглядеть на это зрелище, – ухмыльнулся Тениэль.

– Ты же знаешь, что я себе этого не позволю, – надменно ответила я. Чтобы я опустилась до физического выяснения отношений? Ни за что.

– Жаль, мне бы понравилось спасать тебя из рук разъяренной мегеры, – продолжал ехидничать Тэль.

Меня передернуло. Опять вспомнилось замершее лицо девушки, которое долго преследовало меня во снах.

– Прекрати шутить. Мне хватило адреналина на всю оставшуюся жизнь еще десять лет назад. Больше не хочу, чтобы требовалось меня спасать.

– Послушай, этот хмырь в своих мечтах уже уложил тебя в постель, и как думаешь, я должен был реагировать на его пошлые фантазии?

– Спокойно. А ты довел до абсурда, и в итоге Дениса опять попросили из школы. Бедный ребенок никогда не получит аттестат.

– Мы наймем учителей.

– А друзей ему ты тоже наймешь?

– Кстати, неплохая идея.

– Не ерничай. Я сейчас говорю о жизненно важных вещах.

– Софи, не понимаю, из-за чего ты так разнервничалась.

– Да потому что все и всегда должно быть под твоим контролем и так, как хочешь ты! Я напоминаю себе очень ценную и очень хрупкую статуэтку, которую ты стережешь пуще глаз! Ты не даешь мне сделать ни одного шага самостоятельно, еще чуть-чуть, и я стану дышать только под твоим надзором. Я устала! Не могу спокойно пройтись по магазинам, чтобы якобы случайно не встретиться с тобой. Это невозможно! Я устала постоянно переезжать. Мне надоели безликие номера отелей и их еда. Хочу прийти домой и поджарить себе кусок мяса так, как люблю я, а не так, как его готовит шеф-повар. Одиннадцатый год мы куда-то бежим и от кого-то скрываемся. Не хочу так больше жить! Я не преступница, чтобы вечно скитаться и прятаться! Хочу осесть на одном месте, хочу, чтобы у нашего сына была постоянная школа, а у меня появились друзья.

– Значит, нас с Денисом тебе мало?

– Дело не в этом! Как нормальная женщина, я хочу иметь подруг.

– У тебя была близкая подруга и вспомни, чем закончилась ваша дружба.

– Я не считаю отношения Киры и Макса предательством и не могу винить их в случившемся. У меня нет на это прав, да мне и не нужно. Кира прекрасно знала, что я его не люблю, иначе никогда не сделала бы мне больно.

– Может, тебе еще и друзей не хватает? – спросил Тениэль, выделив слово «друзей» с особой интонацией.

– На каких друзей ты намекаешь? – изумилась я.

– На таких, как твой Макс.

– Он не мой. И никогда моим не был, уж тебе-то хорошо известно.

– Откуда я знаю? Может быть, как раз к нему ты рвешься с таким усердием?

– Не говори глупостей. Я хочу увидеть родителей, потому что люблю и переживаю за них.

Дверь открылась, и в комнату вошел наш сын.

– Папа, ну, хватит! Скажи ей, наконец.

– О чем? – Я непонимающе переводила взгляд с одного на другого.

– Мы едем с тобой, – довольный голос Дениски прошелся по моим нервам словно нож по стеклу. Я заскрежетала зубами и со всей силы залепила Тениэлю в грудь, а он стоял и довольно улыбался.

– Ненавижу! Ну, почему, почему я не могу съездить туда одна?

– Наверное, потому что я боюсь тебя потерять. Не смогу жить, если с тобой что-нибудь случится, – продолжал улыбаться Тениэль, но глаза его стали вмиг серьезными.

– Это только отговорка! – еще раз ударив его в грудь, я выместила злость. – Ненавижу тебя!

– Нет, ты без ума от меня, – продолжал распалять меня мужчина.

– Ошибаешься! Ты самовлюбленный эгоцентрист, тебя невозможно любить.

– Однако последние десять лет тебя не смущал мой эгоизм.

– Еще как смущал!

Тениэль развел руками, выражая смирение с моим отвратительным настроением.

– Кажется, моя леди сегодня не в духе?

– Ты совсем скоро узнаешь, насколько не в духе! – воинственно ответила я.

– О, дорогая, боюсь, на это у нас совсем нет времени.

Ненавижу, когда он так говорит. Ну, как можно злиться на мужчину, когда его взгляд и голос вызывают желание прижаться к нему всем телом и начать мурлыкать точно кошка?

– Товарищи предки, может, мы будем собираться? Иначе знаю я вас… – с ухмылкой, значение которой было невозможно не понять, вклинился Денис. Я тут же смутилась и покраснела. Неужели наш сын вырос настолько, что смог уловить ту особую интонацию в голосе Тениэля, после которой мы обычно скрывались в комнате?

В который раз я поразилась схожести Дениса с отцом. За последний год сын вытянулся, детская непосредственность постепенно сменялась подростковой угловатостью. Но внешностью, привычками, манерой говорить Денис походил на Теля как две капли воды. Даже смеялся завораживающе, с легкой хрипотцой. Я была уверена, что в будущем он разобьет немало женских сердец.

– Денис, ты до сих пор не собрал вещи? – строго спросил муж.

– Они давно при мне, – сын потряс дорожной сумкой.

– Тогда можешь спускаться вниз.

Пробурчав под нос нечто неразборчивое, Денис вышел из комнаты и плотно притворил за собой дверь.

– Ну, а ты что стоишь? – повернулся ко мне Тениэль.

– Мои вещи давно собраны, – призналась я неохотно. Не хотела говорить, что намеревалась уехать при любом исходе нашего разговора. В конце концов, то, что мы поедем вместе, было не так уж плохо.

– Я не о том, – многозначительно посмотрел на меня Тениэль.

– А о чем? – Я была сама невинность.

– Неужели ты не хочешь отблагодарить своего мужа за подарок? – вздернул он бровь.

– Разве это подарок?

– Именно.

– Но ты сказал, что у нас нет времени!

– Значит, я соврал.

Самолет приземлился вечером, и, оставив вещи в гостинице, мы отправились на прогулку по городу. Всю ночь мы бродили по центру Петербурга, и я наслаждалась его неповторимой красотой. Каждый дом, каждая улица были наполнены воспоминаниями детства и юности.

– Смотри, мама, мост разводится! – восторженно закричал Денис.

И хотя развод мостов на Неве я видела бесчисленное количество раз, каждый раз зрелище впечатляло, заставляя все внутри сжиматься от восторга. А знаменитые белые ночи! Это же настоящая поэзия души!

Опершись о гранит набережной, я вглядывалась в плещущиеся речные волны и с благоговейным трепетом разглядывала шпиль Петропаловки, стрелку Васильевского острова, до сих пор не в силах поверить, что я тут, дома.

С жадностью вдыхая отдающий сыростью воздух и радуясь дождю, подставляя лицо мороси, я чувствовала переполнявшее меня счастье. Даже прохладный ветер, дувший с Невы, казался ласковым приветствием родного города.

Только перед самым рассветом мы вернулись в гостиницу.

А утром я сбежала. Да, взяла и сбежала. По той простой причине, что узнай Тениэль о моих планах, не за что не отпустил бы меня. Задуманное было жизненно необходимо для меня.

Мне казалось, я должна попросить прощения у той, что невольно заменила меня в сгоревшей квартире. Все эти десять лет меня мучило чувство вины за то, что родные девушки даже не смогли попрощаться с ней.

Тениэль сладко спал, когда я тайком вылезла из постели. Бросив на него взгляд, я тихонько вышла из комнаты и уже через час, в платке и солнцезащитных очках, смотрела на свою могилу. Вернее, на нашу, так как обе могилы покрывала одна большая плита, над которой возвышалась мраморная скульптура женщины с ребенком.

Даже провожая в последний путь любимую дочь с внуком, мама осталась верной себе. Огромный помпезный памятник выделялся на фоне других надгробий и казался вычурным и кричащим.

Я сморщилась. Ни мне, ни, тем более, неизвестной мне девушке такой памятник был не нужен. А вот место понравилось: напротив храма, рядом березка свесила ветви, поглаживая листвою черный мрамор.

Опустившись на колени, я положила четыре чайные розы на мрачный постамент, а затем искренне попросила прощения. Наверное, с полчаса я разговаривала с девушкой и ребенком, лежащими там. Не знаю, услышали ли они меня, но с моей души будто камень упал.

Почувствовав на себе тяжелый взгляд, я вскинула голову и натолкнулась на полные ярости глаза Тениэля. Черт, неужто он повесил на меня маячок? Почему ему всегда удается так быстро найти меня?

Улыбнувшись (моя улыбка всегда действовала на Тениэля безотказно, чем я пользовалась без зазрения совести), я отошла от могилы и оказалась в родных объятьях.

– Зачем ты сюда пришла? – крепко прижав меня к себе, прошептал любимый.

– Хочу увидеть маму. – Это не совсем было ложью. Сегодня была годовщина, и я надеялась, что родители придут сюда.

– Глупая, они могут тебя узнать.

– Каждый человек видит только то, что ожидает увидеть, а мое привидение они точно не ждут.

Наверное, боль в голосе заставила Тениэля прижать меня еще сильнее к себе.

– Прости.

– За что?

– Это моя вина.

– Я не сержусь.

– Вот и молодец! – с воодушевлением ответил он, целуя меня в лоб.

Вдруг я почувствовала, как Тениэль увлекает меня вглубь кладбища.

– Они идут, – ответил он на невысказанный вопрос. Я завертела головой, отчаянно пытаясь поймать взглядом посетителей.

– Веди себя спокойно, иначе они почувствуют.

Укрывшись за очередным памятником, муж загородил меня так, чтобы я смогла видеть родителей. Украдкой следя за приближающейся немолодой парой, я отчаянно пыталась найти в них тех, кого покинула десять лет назад. Отец заботливо поддерживал маму под локоть, помогая перебираться через грязь и лужи.

В этой паре я с трудом узнала своих родителей. Горе надломило их. Некогда стройная подтянутая фигура матери сгорбилась под ударом судьбы. Отец выглядел не лучше, его волосы поседели и поредели. Он прихрамывал на левую ногу.

Угрызения совести накатили удушливой волной. В то время как я была счастлива, родители страдали, а я не могла их утешить. Тут отец, словно почувствовав мой взгляд, вскинул на нас глаза, медленно прошелся по мне взглядом, а затем отвернулся.

От его потухшего взгляда мое сердце разорвалось на части. Не сознавая, что делаю, я всем корпусом подалась к родителям. Внутри всё взбунтовалось против несправедливости. Хотелось броситься к ним на шею и закричать что я тут, я рядом, что со мной все в порядке, что я и их внук живы и здоровы.

– Подумай о Денисе! – прошептал Тениэль, и его замечание вернуло меня в реальность. Он прав! У меня не было права рисковать. И тут я признала, что напрасно обвинила мужа в постоянном контроле надо мной. Наоборот, в этом был огромный плюс. Тениэль никогда не позволит мне совершить необдуманный поступок, ведь слишком многое было поставлено на карту и слишком многим было пожертвовано. Неужели прошедшие десять лет будут впустую?

Отец стоял, хмуро смотря на постамент, а мама села на лавочку и приложила руку к памятнику. Ее рука двигалась, поглаживая холодный мрамор.

Я видела их боль, но не могла подойти и утешить. Ведь для них и всего остального света я была мертва.

Непрошенные ручейки покатились по щекам. Почувствовав мое настроение, Тениэль крепко прижал к себе.

– Прости, – еще раз повторил он, – выбор был сделан еще тогда.

Я промолчала, прижавшись к мужской груди, и почувствовала поцелуй в макушку.

Вдруг детский голосок разорвал скорбную тишину. Моя мама встрепенулась и повернула голову на крик ребенка. Проследив за ее взглядом, я увидела мальчика, который бежал впереди молодой пары.

Макс и Кира, разговаривая о чем-то между собой, приближались к моим родителям.

Что ж, судя по непринужденному общению моих друзей, у них всё срослось, и мальчик, похожий на Максима, был тому подтверждением. Подбежав, он с радостным криком бросился в объятья моей мамы, и я увидела, как она ожила, принимая ребенка в объятия.

Они начали о чем-то говорить, но я не слышала слов. Потом подошли Макс с Кирой и тепло поприветствовали моих родителей.

Какое-то время посетители постояли у могилы, а потом направились к машинам.

– Ну, что? Ты, наконец, успокоилась? – провожая взглядом удаляющихся людей, спросил Тениэль.

– Наверное. Почти. Я постараюсь, Тэль.

– Люблю тебя, – сжав меня в объятиях, промолвил он.

– Знаю.

– И кто из нас эгоист? – подняв мне подбородок, муж заглянул в глаза. Фиолетовое пламя его взгляда мягко ласкало, окутывая нежностью. – Неужели это все, что ты хотела сказать?

Я улыбнулась:

– Как ты угадал, что я жуткая эгоистка? Ни с кем не делюсь тем, что мне принадлежит. И да, я тоже тебя люблю.

И поцеловала.