Текст книги "Сердце Демона [СИ]"

Автор книги: Марья Лиса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

  – С чего ты взяла?

  Мои мысли заметались, в голове опять возникли образы кошмара. Но я решила, что это был просто сон, навеянный недавним похищением.

  -Так, значит, еще есть время? – обрадовалась я.

  – Я не понимаю тебя. Время на что? – Его голос был не теплее айсберга в океане, замораживая все во мне.

  – Сколько я проболела?

  – Два дня.

  На миг мне показалось, что его глаза поменяли свой цвет, став фиолетовыми, но, возможно, это была просто игра света.

  Тениэль подошел и потрогал мой лоб рукой. А мне больше всего на свете хотелось, чтоб он обнял меня и прижал к себе. Чувство утраты начало заполнять душу.

  – Тэль, что случилось?

  – Ты не помнишь? – Опять удивленно спросил он.

  Я задумалась. Что я запомнила последним? Помню вечер, белый снег, стелящийся по земле, помню, как слезы застилали глаза, а следом на меня навалились картинки, одна ужаснее другой. Я в изнеможении откинулась на подушку. Грудь сдавило словно обручем, мешая дышать. Я молчала, боясь задать тот вопрос, который разрушит все, что было между нами. А еще очень хотелось посмотреть, есть ли на мне кровь, но заглянуть под одеяло я не осмеливалась.

  – Нет. – Я замотала головой. – Это не правда.

  – Это правда, Софи, – безжалостно разрушив мою надежду, сказал Тэль.

  – Я чудовище, которое чуть не убило тебя. И думаю, чем скорее ты окажешься дома, тем будет лучше.

  – Нет, Тэль...

  – Так будет лучше для нас обоих, – ответил он и, не дав мне возможности сказать что-либо еще, вышел из комнаты. Воспоминания наваливались на меня одно за другим, и самое ужасное состояло в том, что теперь меня не страшил новый облик Тэля-демона. Я поняла, что все равно люблю его. Не за что-то конкретно, а скорее, вопреки обстоятельствам. Вопреки всему тому, что открыла мне кровавая ночь. Я даже попыталась найти в душе оправдание всему, что случилось тогда.

  Тэль был не виноват – постановила моя любовь. Во всем был виноват тот скрюченный старик. Если бы он не появился, я спокойно отсиделась бы в комнате за железной дверью, а Тэль не пришел бы в неистовство, охватившее его вторую сущность. А ведь даже в том жутком кровавом облике он не причинил мне вреда, не сделал больно.

  Потом я подумала, что он стыдится себя и поэтому разговаривает со мной так холодно. Ведь Линдси сказала, что Тениель был обеспокоен моей болезнью. Да разве это болезнь? Ну, да, есть небольшая слабость – кривила я душой, успокаивая себя. Но в следующий раз все будет по-другому, просто Тэль был голоден, потому и не рассчитал мои силы.

  Я поговорю с ним, и у нас все будет хорошо. Мы будем вместе потому, что я так хочу. А обычно я добиваюсь своих целей. Я унеслась мечтами вперед, когда все недопонимание между нами будет разрешено, и мы будем вместе, как и прежде.

  Дорогу домой я запомнила плохо. Все мои мечты и боевое настроение рухнуло под напором холодности Теля. Разговор я отложила, решив дождаться более удобного момента.

  Все, опять же, было как во сне. Мы летели в самолете, запах Тениэля окутывал меня и кружил голову, но мужчина был по-прежнему холоден и отстранен. Жуткая ночь перечеркнула все, что было между нами. Я заморозила свои чувства и, ни о чем не думая, просто плыла по течению. Главное, не думать и не вспоминать. Я отчетливо ощущала холод, идущий от своег оспутника, такого красивого и соблазнительного, сидевшего в соседнем кресле, но недоступного и уже не моего.

  И даже умудрилась сохранить спокойствие, увидев, как молоденькая стюардесса нарочито низко наклонилась перед ним, выставляя напоказ свою грудь нулевого размера. Только горькая усмешка сорвалась с губ, выдав меня. Я не смотрела в тот момент на Тениэля, не хотела видеть его реакцию на провокационные манеры крашеной лохудры в униформе. Прикрыв глаза, я вспоминала снег. Белую пелену. Ту, что расплывалась у меня перед глазами в наш последний вечер. И опять на глаза навернулись слезы. Нет, плакать нельзя, для этого еще будет время, но только не сейчас, когда он сидит рядом. Еще есть надежда, ведь он не отправил меня одну домой, а полетел вместе со мной.

  Дом. Я стремилась сюда в надежде обрести твердую почву под ногами. Мы зашли, и я сразу направилась к себе в спальню, забравшись под одеяло прямо в одежде. Запах Тениэля давно выветрился из постели, но, закрыв глаза, я представила, что он рядом.

  Следующий день принес еще большую боль. Я встала и сварила кофе на двоих, Тэль спал на диване в гостиной, и это в очередной раз резануло меня. Я надеялась... Ох, черт... Теперь уже неважно.

  Тэль вышел на кухню, и я, не говоря ни слова, поставила перед ним чашку с густым ароматным напитком.

  – Софи, нам надо поговорить.

  О, нет, только не это! Я не была готова услышать последнее "прости". Но взяв себя в руки, смело взглянула в его глаза.

  – Не сейчас.

  – Мой самолет улетает через три часа, – сказал он ровно.

  Это был удар. Я надеялась, что Тениэль даст мне больше времени. Я даже была готова начать давно отрепетированную и подготовленную речь о том, что мне все равно, кто он, и что я, не смотря ни на что, хочу быть с ним вместе. Но мужчина не дал мне такой возможности, заговорив первым.

  – Софи, то, что происходит с тобой сейчас – это действие своего рода наркотика.

  – Нет! – Я не хотела его слушать.

  – Да послушай же ты меня! – Он встал и сжал пальцами мои плечи. Его холодный безразличный взгляд убивал. Я пыталась отворачиваться, не желая смотреть в его глаза, не хотела видеть в них проплывающие голубые льдинки.

  – Ты сейчас находишься под действием наркотика, который содержится в моей слюне. Как только у тебя наступит менструация, он выйдет вместе с ненужной кровью. Софи, ты слышишь меня?

  – Да. – Мне было неприятно, что он говорит о столь личных вещах по-деловому холодно.

  – Ты же понимаешь, что это не любовь, и ее никогда между нами не было? Ты просто была нужна мне, и я совершенно осознанно использовал тебя.

  Эти слова добили меня. Я не хотела верить в них, вспоминая его теплый любящий взгляд, которым он совсем недавно ласкал меня.

  – Нет, Тэль, скажи, что это неправда! – возможно, стоило унизиться, прося о его чувствах, как о царской милости.

  – Я не могу, Софи. Так и есть на самом деле.

  Меня колотило как в ознобе. Я села на стул, так как ноги подогнулись и отказывались держать меня. Сдавшись и обреченно кивнув головой, так как говорить в тот момент не могла.

  – Вот и молодец. Ты же понимаешь, что больше не нужна мне?

  Еще кивок.

  – Хорошо, я сейчас уйду и больше не вернусь. Больше тебя никто не побеспокоит.

  Следующий кивок. Я вдруг напомнила себе куклу, у которой кончается завод, и единственное, на что она способна – это только кивать, потому как стоило бы мне произнести хоть звук, и он тут же превратился бы в вопль.

  – Запомни, через месяц от твоих чувств ничего не останется. Я могу надеяться, что ты за этот месяц не наделаешь глупостей?

  Кивок.

  – Пообещай мне, – наклонившись, Тениэль провел пальцами по моей щеке, избегая встречаться глазами.

  – Обещаю, – удивительно, но я не закричала.

  Он вздохнул с облегчением и, на прощание поцеловав меня в лоб, ушел, забрав с собой мою душу и оставив взамен только боль воспоминаний.

  ****

  В ту волшебную ночь я ждала чуда. Я ждала, что пробьет двенадцать часов, и он придет. Глупо, совсем по-детски, но я верила, что это особая ночь – ночь, когда сбываются все желания. За окном новый год взорвался тысячами салютов, и было светло как днем, царила атмосфера всеобщего счастья и веселья, а еще веры в то, что следующий год обязательно будет лучше предыдущего. На некоторое время даже я поверила в это. Но чуда не случилось. И я поняла, что в этой ночи нет ничего волшебного. Вот тогда я возненавидела новый год за его пустые бессмысленные надежды.

  Я не хотела слышать смех и видеть счастливые улыбающиеся лица. Но ненавистный смех все равно пробирался сквозь наглухо закрытые окна. Я не могла видеть чужое счастье и ощущала еще острее свою боль. Ненавистная ночь все тянулась, как будто задавшись целью вынуть из меня всю душу.

  Прошла неделя. Ничего не изменилось, затем медленно проплыла другая. Я не жила, а существовала как робот, гоня от себя мысли о Тениэле. Боль в душе стала еще глубже и обширнее, а желание его близости буквально разрывало меня по ночам.

  Наконец, прошел месяц, затем другой, но ничего не менялось.

  – Ты в очередной раз обманул меня, Тэль.

  Но злости, как не странно, не было, только дикая разрывающая тело на части боль. А потом незаметно прошла и она – умерла и была похоронена вместе с моей душой.

  Мной целиком и полностью завладела безнадежность. Я больше не плакала. Что толку от слез? Опустевшая квартира перестала быть моим прибежищем и превратилась в склеп, в который я сама себя заточила. Все здесь напоминало о том, кого я потеряла. Только его самого уже никогда не будет в моей жизни. Я устала от этой жизни, в которой была лишь звенящая пустота. Желание жить уменьшалось с каждым днем. Странная слабость, похожая на ту, что я испытала после единственной ночи, проведенной с Тэлем, все больше завладевала мной. В какой-то момент я просто легла и уснула в полной уверенности, что завтра не проснусь. Мое предчувствие впервые обмануло меня, и я все же увидела – мое завтра.

  В тот день я отрыла окно, впуская в квартиру морозную свежесть. Я уже не искала его взглядом среди прохожих, отчетливо понимая – он больше не придет. Я смотрела вниз и вдруг поняла, что высота больше не пугает меня. Земля манила меня к себе, обещая вечный покой. Не мертвый холод в душе, а именно покой. Одно движение – и все будет кончено, стоит только сделать шаг. Я поняла, что хочу, наконец, избавиться от боли и сделать этот шаг. Я залезла на подоконник и свесила ноги вниз.

  – Не стоит этого делать, – услышала я знакомый голос позади себя, но оборачиваться не стала. Я совсем не удивилась тому, что вдруг в моей квартире оказался этот мужчина. Мне это было безразлично.

  – Почему?

  – Ты обещала.

  Слезы снова навернулись на глаза, и я с трудом выдавила из себя:

  – Месяц уже давно прошел.

  – Я мог бы помочь тебе вернуть Тениэля.

  Это предложение было столь заманчиво, что на миг я даже представила Тениэля со мной рядом.

  – Если бы он хотел, то давно бы вернулся! – упрямо ответила я.

  – Откуда ты знаешь, чего хочет он?

  Я повернулась и увидела перед собой того самого мужчину, что посетил Тениэля в его доме, и разговор с которым я подслушала. На это раз одет он был просто – джинсы, кожаная куртка и тяжелые батники. Его шевелюра при каждом движении головы переливалась от тьмы к свету, но это больше не завораживало меня.

  – Тебе-то что за дело?

  – Давай предположим, что я добрый самаритянин, – хитро прищурился он.

  – Не вижу в тебе ничего доброго.

  – Ты права. К тому же, моя помощь была бы небескорыстной.

  – Но я ничего не могу предложить взамен. А Тениелю я неинтересна.

  – Ты глубоко заблуждаешься. Кое-что занятное у тебя есть.

  Мне даже стало любопытно, чем моя скромная персона могла заинтересовать гостя.

  – И что же это?

  – Тот, кого ты только что пыталась убить.

  – Я никого не пыталась убить кроме себя!

  – А вот в этом ты глубоко заблуждаешься.

  Я молчала, не понимая, о чем говорит незнакомец.

  – Ребенок.

  Больше я не слышала ничего из его речи, пораженная столь большим подарком судьбы и еще не до конца поверив в реальность происходящего.

  Незнакомец исчез из моей квартиры так же внезапно, как и появился, а я впервые ожила и первым делом побежала в аптеку за тестом.

  Уже через полчаса, не веря своим глазам, я смотрела на две ровные полосочки. Когда, наконец, смысл этого открытия дошел до моего сознания, у меня появилась цель – то, ради чего стоит жить.

  Глава 10

  – Софи!

  О, боже! Это его голос, его интонации! Только он протягивал последнюю гласную в моем имени.

  Я встрепенулась и посмотрела на вошедшего посетителя. Сердце на миг подскочило в груди и унеслось куда-то очень далеко. На пороге стоял он!

  Я замерла. Это не мог быть он! Мои глаза обманывают меня. Я зажмурилась, подумав, что это мираж, но открыв глаза, обнаружила, что обожаемый облик не спешил растворяться, а довольно нагло пялился на меня. Где-то в стороне на соседней койке послышался судорожный всхлип.

  Да, именно так он действовал на всех женщин. Вне зависимости от возраста и положения, а ведь мои соседки находились на таком же, как и я, сроке, примерно между тридцатой и сороковой неделями беременности.

  Значит, кто-то там, наверху, все же смилостивился надо мной и позволил увидеть его перед смертью!

  Сколько раз, лежа в своей постели я воображала, что он придет и позовет меня! Даже когда он бросил меня, и надежда на то, что он вернется, покинула замороженную душу, я все равно верила в то, что была небезразлична ему.

  На глаза навернулись слезы. Но даже сквозь них я видела его злость. Злость? На кого? На меня? За что?

  ****

  -Кто надоумил тебя оставить этого ребенка? – Нервно расхаживая по комнате и бросая презрительные взгляды на мой живот, бросил он.

  Желчь в его словах пугала меня. Обхватив руками в защитном жесте необъятных размеров живот, я вся сжалась под его взглядом.

  – Ответь мне. Кто?

   Я боялась, когда он был в таком непредсказуемом состоянии. С полчаса назад он внес меня в мою квартиру, забрав из больницы, и уложил на кровать. За всю дорогу мы словом не обмолвились. Тэль был мрачен и зол.

  – Почему ты решил, что он твой?

  Мужчина в ответ жестко рассмеялся:

  – Ты давно смотрела на себя в зеркало? Если ты это сделала, то ты знаешь, насколько паршиво выглядишь. Ни один ребенок от обычного мужчины не смог бы сотворить с тобой такого.

  Каждое его слово убивало меня. Мне не хотелось верить, что мой ласковый и нежный Тэль может произнести все эти слова. Но сомневаться не приходилось, это был именно он. Не так я представляла нашу встречу. Его слова ранили меня как ножи. И он прав, выглядела я паршиво.

  – К чему все это сейчас, Тэль? Я не навязывалась к тебе, и не навязываю этого ребенка, он только мой.

  Было больно читать отвращение в его глазах:

  – Да ты даже увидеть его не сможешь. Так на кой черт он тебе сдался? Или ты скажешь, что не знала, что он убьет тебя раньше, чем появится на свет?

  – Знала, – ответила я тихо.

  Тэль навернул еще один круг по комнате.

  – Тогда зачем все это?

  Поджав губы, я молчала. Да и что я могла сказать ему? Что люблю этого ребенка больше своей жизни? Что люблю мираж человека, частичка которого сейчас жива во мне?

  Нет, этого я ему не скажу, гордость еще не покинула меня, придав мне силы не отвечать на этот вопрос.

  Даже мама, узнав о моей незапланированной беременности, так себя не вела. Конечно, она побранилась, упомянув о моей безответственности, повздыхала укоризненно, но и только.

  Я еще раз порадовалась, что не разыскала Тениэля и не рассказала о ребенке.

  – Ты просто не понимаешь, что ты наделала. – Он присел на стул и обхватил голову руками.

  – Тениэль, не мучай меня, пожалуйста, отвези в больницу и просто забудь. – Мое дыхание перехватило, а сердце тревожно забилось. – Забудь о нас.

  Я в изнеможении откинулась на подушку. События сегодняшнего утра вытянули все мои силы, приблизив морозное дыхание смерти.

  – Почему ты не сообщила мне, когда обнаружила это?

  – Как ты можешь так говорить про него? "Это" – наш ребенок, но мне кажется, тебе наплевать на нас. А почему я не сказала? Ты мне все ясно и доходчиво объяснил в нашу последнюю встречу, так что не зачем было тревожить тебя новостями, которым ты вряд ли бы обрадовался.

  – Тогда еще можно было что-то предпринять, – не слушая меня, проронил Тениэль.

  – Ты все сказал? – Я была возмущена. Нет, я была в бешенстве! Если бы я могла, то встала бы и залепила ему пощечину. А еще хотелось ногтями разодрать его прекрасное лицо.

  Тэль в ответ только покачал головой.

   – А теперь уходи. Я не хочу тебя больше видеть.

  Как же горько было осознавать, что все, что я себе напридумывала о Тениэле, было ложью. Мой Тэль умер в тот момент, когда я открыла ящик Пандоры. А этот незнакомый мужчина, пахнущий им и похожий на него как две капли воды, был чужым мне незнакомцем. И как бы я ни хотела, мой Тэль больше никогда не вернется. Я в очередной раз порадовалась, что скоро мои глаза закроются навсегда, и сердце больше не застучит в ускоренном ритме из-за одного его взгляда.

  – Глупая девчонка, – сказал он на прощание и вышел из квартиры, громко хлопнув дверью.

  Да! Как ни горестно было осознавать, но он был прав. Именно моя глупость позволила поверить ему и влюбиться в это чудовище. Но я не жалела ни о чем. Главное сейчас – это малыш, что зашевелился сейчас во мне. Чувство огромной любви и нежности вновь наполнило мое сердце. Еще не видя его и не держа его в руках, я уже полюбила это маленькое беззащитное существо всем сердцем.

  Рядом завибрировал мобильник. Звонила мама. Отвечать не хотелось, но я понимала, что она волнуется, не найдя меня в палате, и надо ее успокоить.

  – Алло.

  – Ты где? – Она чуть ли не кричала в трубку.

  – Мама, я дома.

  – Софи, ты сошла с ума? Что ты там делаешь? И кто тот молодой мужчина? – И тут же, не дожидаясь моего ответа, продолжила. – Я договорилась с врачом, прихожу, а тебя нет! Софи, если ты не хочешь делать операцию – не надо, но зачем же сбегать?

  Она почти плакала.

  – Я не...

  – Ладно, никуда не уходи, я сейчас буду. – Перебила она меня.

  -Не ...

  Но мама, не слушая меня, отключилась.

  Я настолько устала, что сил на переживания больше не осталось, только ручеек из слез все равно пробил себе дорогу. Слабость с удвоенной силой навалилась на меня, унося в царство грез.

  У него не было сил смотреть на нее. Видеть ее страдания, понимая, что их причина – он сам. В ее е огромном животе рос тот, кто убивал ее также, как некогда Тениэль убивал свою мать. Он как будто вернулся в то время, о котором не знал и не мог помнить. В какую-то долю секунды ему показалось, что это не Софи, а его мать укоризненно смотрит на него. Его прошиб озноб от этой мысли. Чувство вины стало невыносимым и еще...

  Он до чертиков был напуган ее состоянием. Он сбежал на улицу, для того чтобы подумать над тем, как поступить дальше. Видя ее состояние, он просто не мог мыслить здраво. Тениэль за всю свою жизнь не ощущал такой боли и бессильной злости на судьбу. Он корил себя за то, что так жестоко позволил себе разговаривать с ней.

   В первый момент, увидев ее в больнице, он поразился тому, что она все еще жива – слишком тонка была нить, связывающая ее с жизнью, и только феноменальное упрямство держало ее на этом свете. А потом разозлился на ее глупость и самоотверженность. А еще он очень испугался. Испугался того, что мог не успеть. И ведь зная все, Князь послал Эрикла сообщить о столь радостной новости только сейчас, когда отсчет времени пошел уже на часы. В первую минуту, когда он увидел ее бледную и обессиленную, с этой жуткой трубкой, торчащей из руки, его охватила злость. Только Софи могла оставить ребенка демона жить! При нынешнем уровне медицины любая другая женщина поступила бы иначе, но только не она. Она всегда удивляла его своими поступками, вот и сейчас... Но размышлять об этом не было времени.

   Он мог подлечить тело, но не мог влить силу в ее организм, для того, чтобы накормить демона, находящегося внутри нее. На это были способны демоны второго порядка, а он лишь полукровка. Это слово выводило его из себя, потому что оно означало собственное бессилие.

  Он понимал, что есть только два варианта помочь ей. И оба были неприемлемы для него. Первый – обрести силу отца, потеряв себя, и стать вечным подданным Князя, его марионеткой, приносящей души на алтарь непомерной жадности.

  Второй – пойти на поклон к отцу, но тот только посмеется над глупым сыном и заломит такую цену, что это будет еще хуже, чем попасть под власть Князя.

  Западня сжималась, удушая его. Как ни крути, везде клин.

   Тэль тоскливо оглядел двор. Что делать: отдать силу, ради которой сам совсем недавно переступил через Софи, своему отцу, и тем самым навлечь гнев Князя, или пойти на поклон к тому же Князю и стать его марионеткой? Вот выбор, который предоставила ему судьба. Этот выбор и был расплатой за все его грехи.

  Третий вариант Тениэль даже не рассматривал. Он не оставит ее умирать. Князь, верно рассчитав, оказался прав.

  Тениэль стоял, прижавшись спиной к стене дома. Решая, как поступить, хотя решать, в общем-то, было нечего, путь был один. Теплый ветерок трепал его волосы, июньское солнце светило в глаза, ослепляя, а наверху умирала женщина, которую он использовал и выбросил за ненужностью, только вот из его сердца она уходить не хотела, прочно обосновавшись там. Не проходило и дня, чтобы Тэль не вспоминал ее трогательную улыбку. А его пальцы до сих пор ощущали шелк ее волос. Он надеялся, что со временем сможет забыть ее. Но за шесть месяцев вынужденной разлуки ничего не изменилось. Его потребность в ней не только не угасла, а даже возросла.

  Ккаждый день проходил в тоске и невозможности взглянуть на нее из-за страха, что слуги Князя проследят его слабость. И как оказалось, все предосторожности зря.

  Он проиграл. Князь оказался хитрее. И в страшном сне Тениэль не мог подумать, что жизнь так подшутит над ним. Оставляя Софи, он надеялся защитить ее. Нет, надо быть смелым и признать, что он защищал себя. Он как трус испугался, что Князь обязательно воспользуется его слабостью.

  Что ж, ставки были сделаны, партия сыграна, и выбор определен.

  Глава 11

  В центре зала застыл мужчина. Его светлая рубашка была расстегнута до середины, волосы растрепались, а по напряженному лицу легко можно было угадать решимость.

  "Почему люди решили, что в аду жарко?" – думал он.

  Тут было холодно, очень холодно, и дело было не в температуре, само это место пронизывало тело льдом и наполняло сердце мраком, вытаскивая затаенные страхи из потаенных уголков души.

   Приглушенный свет подсвечивал стены, пол, потолок. В огромном зале не было ни одиного места, оставшегося в тени. Тут не было ни окон, ни дверей, мебели тоже не было, только огромное круглое пустое помещение, конусом уходящее вверх. Единственное, за что цеплялся взгляд – это зеркальный балкон, выдававшийся на несколько метров вперед и опоясывающий второй этаж. Балкон создавал впечатление кольца, сжимавшегося сверху и давящего на посетителя. Зеркала были расположены таким образом, что с того места, где стоял Тэль, его силуэт отражался бесчисленное количество раз. Тэлю показалось, что он находится в суде в качестве подсудимого, и бессчетное количество невидимых глаз устремлено на него, вызывая дрожь во всем теле.

  Зал полностью блокировал его силу, заставляя чувствовать беспомощность и ощущение западни. Это чувство все нарастало, и в какой-то момент Тениэлю показалось, что он опять заперт в картине. Мужчина глубоко вдохнул и с шумом выдохнул воздух, справляясь с паникой. И тут же ощутил, что зал наполняется чужой силой, он ощущал ее злобное ликование в предвкушении новой жертвы. Тэль зло улыбнулся, чувствуя, как его душа притягивает эту силу к себе.

  – Не сейчас, – мощным метальным ударом он отбросил от себя тянущиеся к нему клешни.

  Нестройный хор голосов проникал в сознание Тениэля постепенно и незаметно, но настойчиво. Голоса что-то шептали, угрожали, умоляли, но мужчина слышал только интонации, а самих слов разобрать не мог. Звуки стали отчетливыми и манящими, обещая забвение и наслаждение одновременно. В конце шепот превратился в стройный хор, напевавший волшебную мелодию, в которой хотелось раствориться, убежать от влияния и давления этого помещения.

  Тениэль читал об этом зале в книге, что нашел в библиотеке отца, но ни одна книга не смогла его подготовить к тому, что он ощущал сейчас. Для того, чтобы передать испытываемые им ощущения, в человеческом языке не хватило бы слов.

  Сын демона и простой женщины, он был гораздо слабее тех, для кого был предназначен этот зал. Огромным усилием воли мужчина все же заставил умолкнуть волшебную мелодию. И как только последний звук стих, Тениэль услышал голос, от которого веяло жаром и холодом одновременно.

  – Я ждал тебя. – Разнесся по залу мощный голос повелителя тьмы, но самого его Тэль не видел. Голос шел из ниоткуда и отовсюду. Внутри у Тениэля все сжалось – то ли от холода, который проникал в самые закоулки его души, то ли от ненависти.

  – Я согласен, – твердо сказал Тениэль без долгих церемоний. – Но взамен мне нужна одна жизнь.

  – Ты ставишь мне условия? – прогремел голос в тишине зала, и эхо повторило этот вопрос несчетное количество раз.

  – Условия... условия...условия... – повторялось со всех сторон, отражаясь от стен.

  Эхо, окружавшее Тэля, сводило с ума.

  – Это не условия! Это договор. – Только когда смолк последний отзвук, смог ответить он.

  – Хорошее начало нашего сотрудничества, – хмыкнул голос. – Но я ценю твое мужество. Ставить условия МНЕ не каждый решится.

  И после короткой паузы добавил:

   – Ты знаешь, это позабавило меня.

  Тэль молчал, сжав пальцы в кулаки.

  – Что ж, ты знаешь, что я ничего не даю бескорыстно, – услышал Тениэль позади себя и тут же оглянулся.

  Князь сидел в большом удобном кресле напротив него. Тэль был уверен, что еще минуту назад в помещении было пусто. Но такие фокусы мог проделывать и он сам, так что появление Князя не произвело на него особого впечатления.

  – Зачем этот цирк? – проговорил Тениэль, сопротивляясь желанию упасть перед сидящим на колени, и дерзко посмотрел в глаза вечности.

  Князь был в своем истинном облике, который сам по себе внушал ужас, а аура силы давила, пригибая к выложенному мрамором полу.

  – Ты зарываешься, малыш.

  Тениэля передернуло от неприязни и холодного взгляда Князя, но он решил промолчать, боясь разозлить Повелителя Тьмы. Гнет силы немного ослаб, и Тэль смог вздохнуть свободно.

  – А ты мне все же нравишься, хотя в тебе много человеческого. Но ничего, мы это исправим.

  Князь замолчал, испытывающе взирая на полукровку, тот же в ответ не опустил взора, а смело смотрел в его глаза. Взгляд князя проникал в самую душу, расщепляя ее на атомы. Тениэль не знал, сколько держал князь его в своих тисках. Время перестало что-либо значить, утаскивая за собой в вечность.

  – Я готов на все. – Наконец, скинув с себя оцепенение, ответил мужчина.

  – Жизнь за жизнь.

  – Я готов. – Твердо повторил Тэль, хорошо понимая, что означает эта фраза. Идя сюда, он уже смирился с тем, что придется принести на алтарь своей любви.

  – Ну что же, хорошо. Но этот договор будет действителен, если ты сможешь пройти посвящение. В противном случае ты погибнешь, а следом за тобой и та, за которую ты просишь.

  – Я пройду, – упрямо повторил сын демона и смертной.

  – Скажи, чем она так привлекла тебя? – Князь рассматривал гостя с таким же интересом, с каким сам Тэль изучал бы червяка, копошащегося у его ног.

  – Тебе не понять.

  – Конечно. Уж не знаю, к счастью или к сожалению, но я не обладаю душой.

  Князь опять испытывающе посмотрел на Тениэля, а затем спросил:

   – Неужели сила и власть, которые ты обретешь, не прельщают тебя?

  – Я потеряю гораздо больше. То, что я научился ценить за последние триста лет.

  – И что же это?

  – Моя любовь и свобода.

  – Зачем тебе они? Любовь причинила тебе только боль, а свобода – это мираж. Да и был ли ты свободен? Полюбив, ты лишился своей независимости. Смертная забрала ее у тебя. А я могу дать могущество и силу, которые возвысят тебя. Я избавлю от боли, что терзает тебя.

  – А если я не хочу освобождения?

  – Как только ты подпишешь контракт, человеческая часть умрет в тебе, останется властвовать лишь демон. А демоны не способны любить. В определенной степени я освобожу тебя. И уже за это ты должен быть мне благодарен. Бедные людишки... Они почему-то из последних сил держатся за свои чувства, не желая расставаться с ними. Не понимаю их глупого желания любить и страдать. Именно эти мелочности связывает их по рукам и ногам, в то время как они могли бы летать, парить, творить.... Ты же, избавившись от якоря человечности, будешь волен делать то, что заблагорассудится, за исключением некоторых моментов, о которых мы поговорим позже.

  – Не все твои слова правдивы, Князь. Я, будучи человеком, был волен поступать согласно своим желаниям.

  – И опять ты заблуждаешься, малыш. Ты знал, что я наблюдал за тобой, и поэтому ни разу не появился рядом со смертной, хотя отчаянно желал увидеть ее хотя бы мельком. Так в чем же проявлялась твоя свобода? Может в том, что твой демон вечно был голоден и гнал тебя в постель к тем, кого ты не хотел и не жаждал?

  Тэль промолчал, понимая правоту слов Князя и, в то же время, ощущая, что его заманивают в хорошо расставленную ловушку.

  – Вот видишь, никто не может быть свободен. В кого ни ткни – всех что-то связывает. Это может быть что угодно: любовь, долг, дружба, да, наконец, условности и приличия. Свобода – это красивое название для красивой сказки. Ты думаешь, я свободен? Увы, нет. Я также связан законами, как и все. Даже бог, – он не свободен. Он несвободен от того, чтобы творить добро, потому что знает, – на каждое сотворенное им доброе дело я отвечу злом. Ни в одном из миров ты не найдешь ни одного свободного человека. Даже звери и те не свободны, на них давят инстинкты, которым они слепо подчиняются.

  – А если найду того, кто абсолютно свободен, ты отпустишь меня? – В отчаянье ухватился за последнюю надежду Тениэль, подобно тому, как утопающий хватается за соломинку.

  Князь рассмеялся.

  – Ты действительно забавен. Но если ты имеешь в виду умалишенных, то отвечу тебе, что и они не свободны. Их дух заперт в клетке, впрочем, так же как и тело, только они этого не осознают. Но довольно, этот разговор утомил меня. Ты подписываешь наш договор? – уже совершенно другим тоном осведомился он.

  – Да, – не задумываясь, ответил Тэль.

  Почему-то в этот момент ему вспомнилась Софи. Он столько времени держал воспоминания о ней под замком, стараясь не думать о том времени, которое они провели вместе, а теперь с сожалением осознал, что не хочет терять эти воспоминания. Они были единственным светлым пятном в его жизни, хотя и приносили боль, сначала сладостную боль желания, а после – мучительную боль разлуки. Но именно благодаря этой боли он жил и чувствовал, как бьется его сердце, ускоряясь при одной только мысли о Софи.

  Тэль не заметил, как появился Эрикл – вечный спутник и посланник Князя. И сейчас, подойдя сбоку, он протянул Тениэлю небольшой кованый кинжал и свиток. Изящная рукоятка, напоминавшая формой змею, скользнув в руку к мужчине, удобно устроилась в ладони, в другую руку, чуть помедлив, он забрал свиток. Заминка длилась одно мгновение, но этот миг для Тениэля был самым тяжелым. Именно тогда он мысленно простился с Софи. До сего момента некая его часть верила в безумную мечту, что они еще смогут быть вместе. Теперь же, ощущая в руке холод металла, он понимал, что дороги назад нет.