Текст книги "Лекции по посланию к Галатам"

Автор книги: Мартин Лютер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 39 страниц)

В наши дни сектанты имеют подобные же заблуждения относительно учения о добрых делах. Таким образом, они неизбежно учат фанатическим и суеверным делам. Они упразднили Христа, срубили дерево и разрушили основание. Посему они строят на песке (Мат.7:26) и не могут строить ни из чего, кроме дерева, сена и соломы (1Кор.3:12). Они создают великолепную видимость любви, смиренности и т.п. Но фактически, как говорит Иоанн (1Иоан.3:18), они любят словом и языком, а не делом и истиною. Они также создают видимость великой святости и под этой личиной производят немалое впечатление на людей, которые начинают полагать, будто их дела чудны и угодны Богу. Но стоит вам осветить их Словом, как вы увидите, что все, совершаемое ими – это суетные и бессмысленные дела. Все это связано с соблюдением каких-то особых мест, времен, одеяний, человеческих отношений и т.п. Верные и истинные проповедники должны призывать к совершению [воистину] добрых дел, так же, как они должны проповедовать учение о вере. Ибо сатану бесит и то и другое, и он отчаянно противостоит и тому и другому. Но при этом вера должна быть посеяна первою. Ибо без веры человек не может понять, что такое доброе дело, и что угодно Богу.

Ненависть сатаны, направленная против настоящих добрых дел, очевидно, проявляется также и в том, что каждый человек обладает некоторыми естественными знаниями, вложенными в его разум (Рим.2:14-15), которые подсказывают ему, что он должен поступать по отношению к другим людям так, как он хочет, чтобы они поступали по отношению к нему (Мат.7:15). Этот и другие подобные ему принципы, которые мы называем законами природы, является основанием человеческого законодательства и всех добрых дел, совершаемых людьми. Однако человеческий разум столь развращен и ослеплен злобными действиями дьявола, что он не осознает этого врожденного знания. Или, даже будучи наставляем Словом Божиим, он преднамеренно пренебрегает им и презирает его. Столь велика сила сатаны! К этому добавляется другое зло – дьявол делает всех самоправедных людей и еретиков столь безумными, что они не замечают учения об истинно добрых делах и настаивают на несерьезных обрядах или каких-то внешних делах, которые они сами выдумали. Не знающий веры разум будет прославлять эти дела и всячески наслаждаться ими.

Пребывая под гнетом папства, люди исполняли эти глупые и бесполезные дела, не заповедуемые и не требуемые Богом, причем исполняли их с величайшим удовольствием, усердием и ревностью, несмотря ни на что. Мы узнаем такое же бессмысленное усердие в сектантах наших дней, и в их учениках, особенно– в анабаптистах. Но удивительно, сколь великая лень и медлительность, сопровождаемая отсутствием всяческого интереса, царит в наших церквях, где усердно проповедуется истинное учение о добрых делах. Чем усерднее мы увещеваем и побуждаем наших людей совершать добрые дела, любить друг друга и избавляться от заботы лишь о своем чреве, тем более ленивыми и безразличными они становятся по отношению к любому проявлению благочестивости. Так сатана люто ненавидит и подвергает нападкам не только учение о вере, но и учение о добрых делах. В нашей среде он стремится удержать людей от изучения, или если они знают его, то от того, чтобы они жили и поступали согласно этому учению. Вне нашего движения лицемеры и еретики пренебрегают им [учением] полностью, вместо него они учат глупым церемониям или бессмысленным и фанатическим делам, которыми очень легко увлечь людей бездуховных. Ибо мир управляется не Евангелием и верою, но Законом и суевериями.

Итак, Апостол серьезно увещевает христиан, призывая их после того, как они услышали и приняли чистое учение о вере, совершать также истинные дела. Ибо в оправданных людях сохраняются остатки греха, который удерживает и всячески отгораживает их как от веры, так и от истинных добрых дел. Вдобавок человеческий разум и плоть, противостоящая Духу в святых (в неблагочестивых, она, конечно же, властвует), естественно, поражена фарисейскими заблуждениями и, как говорит Пс.(4:3), любит суету и ищет лжи. То есть она предпочла бы оценивать Бога по своим собственным теориям, а не по Его Слову, и скорее совершать дела, которые она сама себе выбрала, чем дела, заповедуемые Богом. Вот почему верные проповедники должны изо всех сил побуждать к истинной и нелицемерной любви и учить истинным добрым делам так же, как и истинной вере. И пусть никто не думает, будто он в совершенстве знает заповедь: “Возлюби ближнего своего”. Она весьма коротка, и если принимать во внимание только ее слова, то она очень проста. Но покажите мне таких проповедников и слушателей, которые воистину исполняют ее в своем учении и в своей жизни. Я понимаю, что и те и другие принимают ее легко и просто! Но слова: “Любовью служите друг другу!” и “Возлюби ближнего твоего, как самого себя”– это вечные слова, которые никто не может в достаточной мере осмыслить, преподать и исполнить. Удивительно, что благочестивые люди сталкиваются с таким искушением – как только они уклоняются от какого-нибудь пустякового дела, которое должны были бы совершить, их совесть сразу же начинает терзаться, но это не относится к пренебрежению христианскою любовью, что они делают [которою они пренебрегают] каждый день, и этого не происходит в тех случаях, когда они поступают по отношению к ближнему своему неискренне и не по-братски. Они не относятся к заповеди о любви так же серьезно, как к своим собственным суевериям, от которых они никак не могут полностью освободиться в этой жизни.

Посему Павел бранит галатов словами: “Весь закон в одном слове заключается...” Этим он как бы говорит: “Вы утонченные люди ! Вы погрязли в своих суевериях и обрядах, касающихся особых мест, времен и различий в еде, от которых нет никакой пользы ни вам самим, ни кому-то другому. И при этом вы пренебрегаете любовью – единственным, что должно соблюдаться. Сколь же безумны вы!”

Так и Иероним говорит: “Мы изнуряем свои тела монашескими бдениями, постами и трудами, но пренебрегаем любовью, которая есть госпожа всех дел”. Это особенно очевидно среди монахов. Они упорно и тщательно соблюдают свои традиции, касающиеся обрядов, различий в еде и одеянии. Если кто-то пренебрегает здесь чем-то, хоть даже самым малым, [считается, что] он совершает смертный грех. Но они ничуть не пугаются того, что не только пренебрегают любовью, но даже ненавидят друг друга люто.

Таким образом, этою заповедью Павел не только учит совершать добрые дела, но осуждает фанатические и суеверные дела. Он не только “Строит ... на этом основании из золота, серебра, драгоценных камней” (1Кор.3:12), но также разрушает построенное из дерева и сжигает построенное из сена и соломы. Действительно, когда Бог дал иудеям многочисленные церемонии, это было благодатным деянием. Этим Он хотел показать, что человеческий разум, суеверный по природе своей, не заботится вовсе о любви, но очаровывается обрядами и находит удовольствие в праведности плоти. Тем временем, однако, Бог удостоверяет специальными знамениями – и даже в Ветхом Завете– сколь важна для Него любовь. Ибо Он хочет, чтобы Закон и все его обряды всегда уступали любви. Когда Давид и его спутники взалкали, и у них не было еды, они ели святой хлеб, который простым мирянам по Закону не разрешалось принимать в пищу, его могли есть только священники (1Цар.21:6). Подобным же образом ученики [Христа] нарушали Субботу, срывая колосья (Мат.12:1). И, согласно мнению иудеев, Сам Христос нарушил Субботу тем, что исцелил в этот день больного (Лук.13:14). Все это показывает, что любви должно отдаваться безусловное предпочтение перед всеми законами и обрядами, и что Бог не требует от нас ничего так, как любви по отношению к ближним своим. Христос удостоверяет это, говоря (Мат.22:39): “Вторая же подобная ей...”

14. Ибо весь закон в одном слове заключается : люби ближнего твоего, как самого себя.

Павел как бы говорит: “Зачем вы обременяете себя Законом? Зачем изо всех сил стараетесь и мучите себя обрядовыми законами о пище, временах, особых местах и т. п., а также о том, как правильно есть, пить, соблюдать праздники и совершать жертвоприношения? Забудьте этот вздор и послушайте, что я говорю! Закон во всей его полноте кратко выражен в одной этой фразе: “Люби ближнего твоего, как самого себя”. Бог не находит никакого удовольствия в соблюдении обрядовых законов, оно Ему и не нужно. Вот чего Он сейчас от вас требует – чтобы вы верили во Христа, Которого послал Он Сам. Тогда в Нем вы станете совершенны и будете иметь все. А если к вере, к такому поклонению Богу, которое наиболее угодно Ему, вы хотите прибавлять какие-то законы, то вам следует знать, что в эту короткую заповедь: “Люби ближнего твоего, как самого себя” – включены все законы. Старайтесь соблюсти эту заповедь, ибо, если вы ее соблюдете, вы исполните все законы”.

Павел – выдающийся толкователь заповедей Божиих. Ибо он сжато выразил всего Моисея в очень кратком резюме и показал, что во всех его законах, которым почти нет конца, не содержится ничего, кроме этого очень краткого слова: “Люби ближнего твоего, как самого себя”. Конечно, разум оскорбляется скупостью и сжатостью слов, когда так коротко говорят: “Веруй во Христа”, и: “Люби ближнего твоего, как самого себя”. Поэтому разум с презрением относится к учению о вере и к учению о подлинно добрых делах. Для тех же, кто имеет веру, эта скупая и негромкая фраза: “Веруй во Христа” – есть сила Божия (Рим. 1:16), которою они побеждают грех, смерть, дьявола и обретают спасение. Разуму кажется, будто служить другому человеку по любви – это тоже значит заниматься всякими незначительными делами, как то: учить заблудших, утешать скорбящих, ободрять немощных, помогать ближнему чем только возможно, быть снисходительным к его грубым манерам и невежливости, терпеливо переносить досады, труды, неблагодарность и презрение со стороны людей в церкви и в государстве, слушаться правителей, с уважением относиться к родителям, с терпением относиться к капризной жене и к непослушным детям, и тому подобное. Но поверьте мне – это столь выдающиеся и яркие дела, что всему миру не постичь их пользы и ценности. Мир не может оценить по достоинству даже одно крохотное подлинно доброе дело, потому что он оценивает дела, да и все остальное, основываясь не на Слове Божием, а на разуме, который грешен, слеп и глуп.

Поэтому люди глубоко ошибаются, воображая, будто и вправду понимают заповедь о любви. Она, конечно, написана у них в сердце, потому что по природе они считают, что человек должен поступать с людьми так, как он хочет, чтобы они поступали с ним (Мф. 7:12). Однако отсюда не следует, что они это понимают. Ибо если бы они понимали, то показывали бы это своими поступками, а любовь предпочли бы всем другим делам. И не превозносили бы, не расхваливали бы свои детские забавы, т. е. вздор и суеверие, вроде хождения с кислым лицом и понуро опущенною головою, жизни в безбрачии, существования на хлебе и воде, обитания в пустыне, ношения грязной одежды и тому подобного. Эти неестественные и суеверные дела, которые они определяют себе без повеления Бога и без Его одобрения, почитаются столь яркими и святыми, что они превосходят и затмевают любовь – солнце, пред светом которого бледнеют все дела. Слепота человеческого разума столь необъятна и безгранична, что он не может выносить здравые суждения даже о жизни и делах, не говоря уже о вероучении. Поэтому мы должны непрестанно сражаться не только с мнениями своего сердца – в том, что касается спасения, нам по природе хочется скорее положиться на свое сердце, а не на Слово Божие,– но также с ложностью и внешней святостью самочинных дел. Так мы научимся прославлять те дела, которые каждый человек совершает в своем звании – даже если внешне они кажутся мелкими и ничтожными – при условии, что они заповеданы Богом, и с другой стороны – презирать те дела, которые разум определяет сам себе без заповеди от Бога, какими бы яркими, значительными, великими или святыми они ни казались.

В других местах я объяснял эту заповедь обстоятельно и более подробно , поэтому здесь я обсуждаю ее достаточно кратко. Эти несколько слов прекрасны и сильны по своей выразительности: “Люби ближнего твоего, как самого себя”. Ни одному человеку не найти более хорошего, более верного и более доступного примера, чем он сам, нет более благородного, более глубокого душевного чувства, чем любовь, и нет более прекрасного предмета для такого чувства, чем ближний. Так что и пример, и душевное чувство, и предмет чувства – все они великолепны. Поэтому, если вы хотите знать, как надлежит любить своего ближнего, и желаете видеть этому прекрасный пример, хорошо призадумайтесь над тем, как вы любите самого себя. В нужде или в опасности вам непременно хочется, чтобы вас любили и помогали вам своими советами, способностями и возможностями не только все люди, а вообще все творение. И поэтому вам не нужна никакая книга, которая учила бы вас и наставляла тому, как любить своего ближнего, ибо вы имеете прекраснейшую и наилучшую из книг со всеми законами прямо у себя в сердце. Нет нужды, чтобы вам об этом рассказывал какой-нибудь профессор – просто спросите у своего сердца, и оно скажет вам лучше, чем кто-либо, что вам надо любить своего ближнего так, как вы любите самого себя. Более того, любовь – это высочайшая добродетель. Она готова послужить не только своими устами, руками, деньгами и способностями, но даже своим телом и самой своей жизнью. Это чувство нельзя вызвать какими-то заслугами, и его не остановить отсутствием заслуг или благодарности. Мать лелеет своего ребенка и заботится о нем, просто потому что она его любит.

Наконец, ваш ближний – это самое благородное их всех творений, по отношению к которым вы должны проявлять любовь. Он не дьявол, не лев, не медведь и не волк, он не камень и не бревно. Он – живое создание, очень похожее на вас. Из всего живого на земле нет ничего более приятного, более милого, более отзывчивого, доброго, утешительного и необходимого. Кроме всего этого, он по природе своей приспособлен для цивилизованного и социального существования. Поэтому во всей вселенной нет ничего, что можно было бы счесть более достойным любви, чем наш ближний. Но таково поразительное коварство дьявола, что он способен не только очень ловко убрать этот благородный предмет любви из моего сознания, но еще и убедить мое сердце в совершенно обратном – чтобы оно считало, что ближний заслуживает не любви, а самой лютой ненависти. Он делает это очень легко, просто внушая мне: “Смотри, вот этот человек имеет такой-то и такой-то недостаток. Он тебя бранил. Он тебе навредил”. И сразу же это самое милое из созданий становится отвратительным, и уже кажется, что мой ближний – это не человек, которого надо любить, а враг, заслуживающий жгучей ненависти. Так сатана очень умело превращает чувство любви в моем сердце в холод и безразличие, он даже может совершенно его угасить, чтобы мы забыли про свою любовь к нашему ближнему и поддавались бы только своим низким желаниям. К тому же, помимо обид со стороны наших ближних, существует еще и наше собственное предубеждение и равнодушие, превращающие нас из людей любящих в ненавистников. И тогда от этой заповеди у нас остаются только голые и бессмысленные буквы и слоги: “Люби ближнего твоего, как самого себя”.

Так мы не верим в то, что говорится в этой заповеди, и еще менее соблюдаем это. А ведь наш ближний – это любой человек, особенно тот, кто нуждается в нашей помощи, как объясняет Христос в Лк. 10:30-37. Даже тот, кто нанес мне какую-то обиду или причинил вред, тем не менее не лишил себя своего человеческого естества из-за этого и не перестал быть плотью и кровью, творением Божиим, очень похожим на меня. Другими словами, он не перестает быть моим ближним. Поэтому, пока в нем сохраняется человеческое естество, заповедь любви остается в силе и требует от меня, чтобы я не презирал свою собственную плоть и не воздавал злом за зло, но побеждал зло добром (Рим. 12:21). Иначе любовь никогда не “перенесет”, не “выстоит” и т.д. (1 Кор. 13:7). Она не ампутирует пораженный болезнью член, но ухаживает за ним и заботится [о нем]. “И которые нам кажутся менее благородными в теле, – говорит Павел (1 Кор. 12:23), – о тех более прилагаем попечения”. Однако некоторые люди столь невнимательны к этой заповеди, что, даже если знают человека, одаренного многими выдающимися качествами и добродетелями, но могут найти в нем хоть один маленький изъян или недостаток, они будут смотреть только на это, забдыв о всех его добрых качествах и достоинствах. Много можно найти насмешников столь бесчеловечных и злобных, что они называют предметы своей злобы не их собственными именами, а описывают их каким-нибудь презрительным прозвищем, вроде: “косой”, или “крючконосый”, или “губошлеп”. Короче говоря, мир – это царство дьявола, которое в своем величайшем самодовольстве презирает веру, любовь, все слова и дела Божьи.

Вот почему Павел так возвышенно говорит галатам и всем христианам о любви и увещевает их быть слугами друг другу. Он как бы говорит: “Не надо обременять себя обрезанием и обрядами Моисея. Но прежде всего пребывайте в учении веры, которое вы приняли от меня. Потом, если вы желаете творить добрые дела, я покажу вам в одном слове самые возвышенные и великие дела и покажу, как можно соблюсти все законы – посвящайте себя друг другу в любви. У вас не будет недостатка в людях, которым вы сможете помочь, ибо мир полон людей, нуждающихся в помощи других”. Вот совершенное учение о вере и о любви. Это также самое краткое и самое обширное богословие – краткое в том, что касается слов и фраз, но на практике, на деле– по широте, долготе, глубине и высоте оно обширнее всего мира.

15. Если же друг друга угрызаете и съедаете, берегитесь, чтобы вы не были истреблены друг другом.

Этими словами Павел удостоверяет, что не может быть мира и согласия в церквях, равно как и в жизни, если основание, то есть учение о вере подорвано порочными учителями. Но немедленно начнут возникать какие-то раздоры, мнения и т.п. относительно учения, веры и дел. Как только нарушается церковное согласие, это зло становится в церкви беспредельным и нескончаемым. Зачинатели раскола не имеют согласия между собою – один утверждает, что одно [какое-то] дело необходимо для праведности, а другой говорит, что совсем другое. В таких условиях неизбежно возникновение группировок и фракций, начинающих терзать и пожирать друг друга, то есть судить и порицать до тех пор, пока, наконец, все не будут истреблены. Мы можем видеть это не только в Писании, но также и на исторических примерах, ибо такое существовало во все века. Когда Африка была сокрушена манихейцами , вслед за ними появились донатисты. Они не поладили между собою и раскололись на три секты. В наши времена сакраментарии были первыми, отколовшимися от нас [несогласными с нами]. Затем последовали анабаптисты, никто из которых не имеет согласия друг с другом. Таким образом, секта всегда порождает другие секты, и все они порицают друг друга. Математики говорят, что единица заключает в себе бесконечную последовательность чисел. Итак, если единство Духа нарушено и уничтожено, то не может быть никакого согласия ни в учении, ни в этических нормах, но в обеих этих областях будут постоянно возникать все новые и новые заблуждения. Мы видели это очень хорошо на примере папства. Поскольку учением о вере пренебрегали, не могло существовать и никакого согласия в Духе. Когда учение о вере было заменено доктриною о делах, возникло неисчислимое множество сект и монахов. Они соперничали друг с другом и мерились своею святостью, соревнуясь в суровости [уставов] своих орденов и трудности суеверных дел, которые они сами же и выдумали. На этом основании они хотели, чтобы их признавали более святыми, чем других. Кроме того, монахи имели расхождения во мнениях не только с теми, кто принадлежал к другим орденам, но также и между собою, внутри одного и того же ордена. Один минорит завидует другому минориту подобно тому, как один горшечник завидует другому горшечнику. В конечном счете в каждом монастыре возникло столько различных мнений, сколько там было монахов. И они порождали и поддерживали соперничество, споры, ссоры, злобу, клевету и взаимоистребление повсюду среди себя до тех пор, пока, как сказал Павел, не истребили [не пожрали] друг друга.

Те же, кто принимают учение о вере и, в соответствии с этой заповедью Павла, любят друг друга,– не критикуют жизненные пути и дела других. Но каждый одобряет образ жизни другого и те обязанности, который тот исполняет согласно своему призванию. Ни один благочестивый человек не думает, будто положение судьи в глазах Божиих лучше, чем положение подчиненного, ибо он знает, что и то и другое учреждено Богом и основано на божественной заповеди. Он не будет различать положения или деяния отца и сына, учителя и ученика, господина и слуги. Он с уверенностью провозгласит, что и то и другое угодно Богу, если это совершено в вере и покорности Богу. В глазах мира, конечно, образ жизни и положение этих людей отнюдь не является одинаковым. Но это внешнее неравенство никоим образом не препятствует единству духа, в котором они все думают одинаково и веруют в одно и то же относительно Христа, а именно – что только через Него одного мы обретаем прощение грехов и праведность. Что же касается внешнего поведения и положения в мире, один человек не судит другого и не критикует его дела, восхваляя свои, даже если последние и лучше. Но едиными устами и единым Духом они исповедуют, что имеют одного и того же Спасителя, Христа, Который не делает различия ни между людьми, ни между их делами (Рим.2:11).

Для тех, кто пренебрегает этим учением о вере и любви, проповедуя суеверные дела, это невозможно. Монах не согласится, что дела, совершаемые простым мирянином соответственно его призванию, столь же хороши и приемлемы для Бога, как и его собственные дела. Монахиня свой образ жизни и свои деяния ставит значительно выше, чем образ жизни и деяния замужней домохозяйки. Ибо она полагает, будто ее собственные дела позволяют заслужить ей благодать и вечную жизнь, а дела другой женщины – нет. Именно по этой причине такие люди отчаянно сражались в своем порочном стремлении к золоту. Они также убеждали мир, что их общественное [жизненное] положение и их деяния значительно более величественны и святы, чем положение и дела мирян. Если бы они сами не принимали и по сей день не поддерживали этого представления о святости своих собственных дел, то им никогда не удалось бы сохранить своего высокого положения и своей власти так долго. Посему вы никогда не убедите монаха или какого-то другого самоправедного человека, кем бы они ни был, что дела обычного, рядового христианина, совершенные в вере и послушании Богу, более хороши и приемлемы для Бога, чем эти его суеверные “чудные” деяния, изобретенные им же самим. Ибо, как только разрушается основание, самоправедные люди не могут удержаться от вывода, что истинные святые – это они сами, те, которые совершают столь величественные и блистательные дела, и которые – как современные анабаптисты [воображают] – страдают от нужды, голода, холода и ходят в лохмотьях в противоположность людям, владеющим собственностью и т.п. И они не могут пребывать в мире с теми, кто не согласен с их мнениями, они будут терзать и истреблять их.

Павел же, напротив, учит, что таких поводов к разладу следует избегать. И он показывает, как их можно избежать. “Путь к достижению согласия, – как бы говорит он, – заключается в том, чтобы каждый исполнял свои обязанности на том жизненном пути, к которому его призвал Бог. Не превозноситесь над другими и не критикуйте дела других, восхваляя при этом свои собственные дела так, будто они лучше, но служите друг другу любовью”. Это – чистое и простое учение о добрых делах. Те, кто “потерпели кораблекрушение в вере” (1Тим.1:19), обретя фанатические представления о вере и о жизни или делах, не делают этого. Они в своей среде сразу же приходят к разногласиям относительно учения о вере и о делах, они терзают и пожирают друг друга. То есть они обвиняют и проклинают, как Павел высказывается здесь о галатах: “Берегитесь, чтобы вы не были истреблены друг другом”. Этим он как бы говорит: “Не обвиняйте и не осуждайте друг друга из-за обрезания, из-за соблюдения святых дней или же других церемоний. Вместо этого поступайте так, чтобы служить друг другу любовью. В противном случае если вы будете упорно кусать и пожирать друг друга, то берегитесь чтобы вам не поглотить друг друга, то есть не погибнуть совсем, не подвергнуться физическому истреблению”. Такое происходит почти всегда, особенно – с зачинателями сект, как [некогда] случилось, например, с Арием и другими, а кое с кем происходит и в наше время” . Ибо тот, кто возводит основание на песке (Мат.7:26), и тот, кто строит на основании из дерева, сена, соломы (1Кор.3:12), будет неизбежно повержен и истреблен. Ведь все это приготовлено для огня. И без [лишних] слов ясно, что за таким “угрызанием и съеданием” обычно следует уничтожение не только отдельных городов, но целых регионов и стран. Далее он поясняет – что значит служить друг другу любовью.

Трудно и опасно учить, что мы оправданы верою без дел, но при этом все же требовать дел. Если служители Христовы не проявляют в этом верности и благоразумия и не являются истинными “домостроителями таин Божиих (1Кор.4:1), верно преподающими Слово истины” (2Тим.2:15), они немедленно смешивают и перестают различать веру и любовь в этом вопросе. Как веру, так и дела следует тщательно проповедовать и подчеркивать, но [делать это надлежит] таким образом, чтобы они оставались в своих рамках. В противном случае, если преподавать лишь одни дела – что происходило во времена папства,– утрачивается вера. Если же учить одной вере, то бездуховные люди сразу же возомнят, будто дела просто не нужны.

Уже раньше Апостол призывал их к добрым делам и говорил, что “весь закон в одном слове заключается: люби ближнего твоего, как самого себя”. И здесь кто-то может подумать: “Повсюду в послании Павел отделяет праведность от Закона. Он говорит (2:16): ‘Человек оправдывается не делами закона’, и еще (3:10): ‘Все, утверждающиеся на делах закона, находятся под клятвою’. Но теперь, когда он говорит, что весь Закон исполняется одним словом, похоже, что он забыл лейтмотив всего своего послания и утверждает прямо противоположное, а именно – что те, кто совершают дела любви, исполняют Закон и праведны”. На это предполагаемое возражение он отвечает следующим образом:

16. Я говорю: поступайте по духу, и вы не будете исполнять вожделений плоти.

Этим Павел как бы говорит: “Я не забыл сказанного мною в предыдущей дискуссии о вере. И я не отказываюсь от этого теперь, призывая вас ко взаимной любви и говоря, что весь Закон исполнен в любви. Я утверждаю и подтверждаю то же самое, что говорил ранее. “И для того, чтобы вы наверняка поняли меня надлежащим образом, я добавляю: ‘Поступайте по Духу!’”

Хотя Павел выразил свою мысль здесь четко и определенно, это не помогло. Ибо софисты взяли слова Павла: “Любовь есть исполнение закона” (Рим.13:10), и, истолковывая их ошибочно, заявили: “Если любовь есть исполнение Закона, то любовь является праведностью. Следовательно, если мы любим, то мы праведны”. И эти умники переходят от слова к делу, от учения, или от заповедей – к жизни, утверждая следующее: “Закон заповедует любовь. Таким образом, отсюда сразу же вытекает дело”. Но совершенно ошибочно приводить заповеди в качестве аргумента и делать из этого выводы о делах.

Конечно, нам следует соблюдать Закон и, соблюдая его, получить оправдание. Но грех стоит на нашем пути и препятствует этому. Закон предписывает и заповедует нам любить Бога всем сердцем и ближнего своего – как самого себя (Мат.22:37-39). Но отсюда вовсе не следует, что записанное в Законе уже исполнено. “Закон, дескать, заповедует любить, и потому мы любим”. Вы не сможете найти на земле ни одного человека, который любит Бога и ближнего своего так, как того требует Закон. В жизни грядущей, когда мы будем полностью очищены от всех своих недостатков и грехов, и станем чисты, как солнце, мы будем любить совершенною любовью и будем праведны этою своею совершенною любовью. Но в нынешней жизни такой чистоте препятствует наша плоть, которой, покуда мы живы, будет присущ грех. И посему наша собственная извращенная любовь к самим себе столь сильна, что она многократно превосходит любовь к Богу и к ближнему своему. Однако для того, чтобы стать праведными уже в этой жизни, мы имеем Умилостивителя, Христа (Рим.3:25). Если мы веруем в Него, то грех не вменяется нам. Таким образом, вера – это наша праведность в нынешней жизни. В жизни же грядущей, когда мы будем очищены надлежащим образом и полностью свободны от всякого греха и всех похотей плоти, нам не нужны будут более вера и надежда.

Посему большое заблуждение – приписывать оправдание любви, которой не существует, или же которая если и существует, то не достаточно велика, чтобы умилостивить Бога. Ибо, как я уже говорил, даже святые любят в этой жизни несовершенною и нечистою любовью, и ничто нечистое не войдет в Царствие Божие (Ефес.5:5). Теперь же [тем временем] нас поддерживает упование на то, что Христос, Который “не сделал никакого греха...”, и в устах Которого не было лести (1Пет.2:22), покрывает нас Своею праведностью. Находясь под покровом и защитою этого небесного прощения грехов и престола милосердия, мы начинаем любить и соблюдать Закон. В этой жизни мы не оправданы и не проняты Богом за счет исполнения Закона. Но “когда Он [Христос] предаст Царство Богу и Отцу, когда упразднит всякое начальство и всякую власть и силу” (1Кор.15:24), и когда “будет Бог все во всем” (1Кор.15:28), тогда вера и надежда прейдут, а любовь будет совершенною и вечною (1Кор.13:8). Софисты не понимают этого. Посему когда они слышат, что любовь является сутью Закона, то сразу же делают вывод: “Значит, любовь оправдывает”. Или, с другой стороны, когда они читают у Павла, что вера оправдывает, они добавляют: “То есть, когда она (вера) формируется любовью “. Но Павел имеет в виду вовсе не это, о чем уже достаточно обстоятельно говорилось выше.

Если бы мы били чисты от всякого греха и если бы мы пламенели совершенною любовью к Богу и ближнему своему, то мы, несомненно, были бы праведны и святы посредством этой любви, и Бог не мог бы требовать от нас ничего сверх этого. Такого не происходит в настоящей жизни, но это будет в жизни грядущей. Мы действительно принимаем дар и начаток Святого Духа здесь (Рим.8:23) и начинаем любить. Но чувство это весьма немощно. Если бы мы любили Бога истинною и совершенною любовью, как того требует Закон (Втор.6:5): “Люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим”, то нищета была бы для нас столь же приятна, как и богатство, печаль была бы тем же, что и удовольствие, смерть – тем же, что и жизнь. Действительно, если бы кто-то любил Бога истинною и совершенною любовью, то он не смог бы жить долго, но был бы поглощен своею любовью. Однако нынешняя человеческая природа столь глубоко погрязла во грехе, что она не может иметь верные представления о Боге или чувства к Нему. Она не любит Бога. Она злобно ненавидит Его. Потому, как говорит Иоанн (1Иоан.4:10): “Не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши”. И выше (Гал.2:20): “[Живу верою] в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня”. И в четвертой главе (стихи 4-5): “Бог послал Сына Своего ... чтобы искупить подзаконных”. Будучи искуплены и оправданы через этого Сына, мы начинаем любить, как Павел говорит в Рим.(8:3-4): “Как закон, ослабленный плотию, был бессилен, то Бог послал Сына Своего ... чтобы оправдание закона исполнилось в нас”, то есть чтобы оно начало исполняться. Посему все, что софисты говорят об исполнении Закона,– чистой воды вымысел”.