Текст книги "Первая мировая война"
Автор книги: Мартин Гилберт
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 53 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]
Уайт, подобно многим другим, подробно описывал в письмах деревни и села, в которых сражался. Даже упоминал их названия. «Я легко могу представить тебя, – писал он отцу, – в нашей гостиной в Хенли, склонившегося над крупномасштабной картой с увеличительным стеклом. Мать, лежа на диване, то и дело тебя одергивает: «Дорогой! Дорогой! Что ты так волнуешься, Гарри? Ты правда думаешь, оно того стоит?» На воображаемый вопрос матери Уайт не отвечал. На следующий день он снова писал домой: «Сегодня у нас много новостей, и хороших, и плохих. Трое моих друзей и четверо знакомых убиты. Два английских крейсера, форсировавшие Дарданеллы, потерпели поражение. Италия вступила в войну. И все в один день» [69]69
Дарданеллы в тот день, как и в последующие годы, не были форсированы, и Италия на тот момент в войну на стороне союзников еще не вступила. Авт.
[Закрыть].
Попытка форсировать Дарданеллы произошла 18 марта. Союзники надеялись, что она станет поворотным пунктом войны. В случае успеха противостояние на Западном фронте должно было сдвинуться с мертвой точки. Меньше недели прошло с битвы при Нёв-Шапель, которая тоже была задумана как прорыв и показала, чего стоят подобные замыслы. План операции 18 марта был таков: англо-французская эскадра входит в Мраморное море через Дарданелльский пролив и прорывается к Константинополю.
В британском Военном совете велись длинные и обстоятельные дискуссии о том, как следует провести операцию в Дарданеллах. Не только военно-морские силы Великобритании, составлявшие главную силу на этом участке фронта, но и сам Черчилль, и его коллеги по Военному совету ожидали, что Дарданеллы удастся быстро форсировать и турецкую столицу охватит паника, когда к берегу подойдет столь мощный военный флот. Лорд Китченер не сомневался, что, как только эскадра пройдет по Дарданелльскому проливу, турецкий гарнизон на Галлипольском полуострове тут же эвакуируется и высадки британских войск на берег не потребуется. Кроме того, «гарнизон Константинополя и султан без боя отступят на азиатский берег. Возможно, к ним присоединится и турецкая армия, сейчас базирующаяся во Фракии».
Этого триумфа можно будет достичь посредством одного флота. Китченер верил, что, если проявить толику терпения и правильно вести переговоры, оставшиеся с европейской стороны турецкие войска, «возможно, сдадутся». Эдвард Грей сказал Военному совету, что, как только морская операция в Дарданеллах завершится успехом, «в Константинополе произойдет дворцовый переворот», Турция выйдет из Тройственного союза и вновь станет нейтральной. Черчилль даже предположил, что турецкие солдаты согласятся служить наемниками в армиях союзников. Остальные министры считали, что победа флота убедит Грецию, Болгарию и Румынию вступить в войну на стороне Антанты. Предполагалось, что, получив власть над Мраморным морем, британский флот сможет соединиться с русским флотом в Черном море, чтобы вместе пробиться к верховьям Дуная и нанести удар в самое сердце Австро-Венгрии.
Все члены Военного совета считали атаку на Дарданеллы самым очевидным и многообещающим решением: открыв новый фронт на Дунае, она позволит сдвинуть с мертвой точки положение на Западном фронте и одновременно помочь России. Ллойд Джордж обрисовал выгоды и подвел итоги в докладной записке, которую распространили в Военном совете. «Чтобы привлечь к нам Болгарию, Румынию и Грецию с Сербией, мы должны бросить 1,5 миллиона солдат объединенной армии на австрийский фланг. Такой шаг не только ослабит давление на Россию, но и косвенным путем поможет Франции. Силы будут уравновешены, и у нас появится время, чтобы перевооружить русскую армию».
Вице-король Индии лорд Хардинг поддержал всеобщее воодушевление, заявив, что победа в Дарданеллах способна изменить прогерманские настроения мусульман Персии и Афганистана. Он также отметил, что в случае успеха освободится запертое в Черном море российское зерно, что сильно облегчит снабжение Индии. И наконец, те, кому победа в этой операции казалась неизбежной, уже подсчитывали доходы с захваченных территорий. Лорд Китченер настаивал на аннексии сирийских городов Алеппо и Александретта, принадлежавших Турции, в пользу Великобритании. Британское Адмиралтейство желало аннексировать всю долину Евфрата, от Урфы и Багдада до Басры, чтобы не допустить русских к теплым водам Персидского залива. Льюис Харкурт, министр по делам колоний, предлагал захватить южный анатолийский порт Мармарис. Герберт Сэмюэл хотел основать новую родину еврейского народа в турецкой Палестине.
Территориальные выгоды, которые сулила победа в Дарданеллах, привлекали многие нации, склоняя их к англо-французским планам. После победы над Турцией Россия получила бы восточные области Армении, а также столицу Константинополь, которую пообещала ей Великобритания на секретных переговорах 1908 г. По договору Англии с Россией Греция вместо Константинополя должна была получить западную анатолийскую провинцию Смирна, где проживало много греков. Италия, присоединившись к Антанте, получила бы южную анатолийскую провинцию Адана. Франция, чьи корабли уже готовы были воевать вместе с британскими, получила бы Сирию и Ливан. Если Болгария вступит в Антанту, ей достанется порт Дедеагач (Александруполис) в Эгейском море, который она захватила годом раньше [70]70
В 1945 г. на Постдамской конференции Сталин просил отдать Дедеагач России для доступа к Эгейскому морю. Авт.
[Закрыть]. Греция и Румыния вместе с Болгарией также получили бы порты в Мраморном море.
Чаяния многих наций и многие геополитические перемены зависели от исхода сражения в Дарданеллах, которое началось утром 18 марта. Операция почти удалась. В ней приняли участие шесть британских и четыре французских военных корабля. Несколькими днями раньше с моря были обстреляны и выведены из строя внешние турецкие форты на узком перешейке у входа в пролив. В течение трех часов форты, прикрывающие минные поля внутри пролива, не могли оказывать сопротивление. Линии минного поля, пересекающие вход в пролив, были протралены еще до того, как к ним приблизились крейсеры.
Между фортом Чанаккале у входа в Дарданеллы и боевыми кораблями оставалось всего девять минных линий, которые были обнаружены и готовы к обезвреживанию. Однако необнаруженная линия из двадцати мин, десятью днями раньше заложенных вдоль берега небольшим турецким судном «Ноусрет», разрушила все планы. Три из десяти боевых кораблей союзников были потоплены. Британцы потеряли броненосцы «Иррезистибл» и «Оушен», французы – «Буве». Второй французский броненосец, «Голуа», получил сильные повреждения и выбросился на берег, чтобы избежать затопления. Британский «Инфлексибл» тоже напоролся на мину и вышел из строя. Из экипажа «Буве» погибло 620 человек, на британских судах всего 47. И английский, и французский адмиралы сочли эти потери допустимыми.
Немецкие офицеры, командовавшие турецкой артиллерией, понимали, что атака союзников едва не увенчалась успехом; их запас снарядов был на исходе. «Нам очень повезло», – прокомментировал случившееся подполковник Верле. Его батареи произвели 1600 выстрелов, и на их счету было 139 прямых попаданий в боевые корабли союзников. Погибло лишь трое его людей. Фальшивые батареи с металлическими трубами, направленными в небо, обманули артиллеристов союзной армии.
Британский адмирал очень хотел повторить атаку на следующий день; Черчилль поддержал эту идею. Оба были уверены, что, если, пройдя через Дарданелльский пролив в Мраморное море, англо-французский флот обойдет с флангов батареи на полуострове, турки быстро откажутся от борьбы. Но внезапно погода испортилась; высшие чины британской армии настаивали на необходимости высадиться на берег и атаковать оставшиеся форты с тыла. Все это привело к отсрочкам.
Утром 19 марта, анализируя отступление на море, британский Военный совет продолжал обсуждать перспективы победы над Турцией. Грей предложил создать в Аравии, Сирии и Месопотамии мусульманское государство под патронатом Великобритании и тем самым добиться поддержки мусульман в колониях, особенно 60 миллионов мусульман в Индии. Оценивая развитие отношений между Великобританией и мусульманским миром, Китченер предложил установить контроль над Меккой, центром ислама. Управление по делам Индии настаивало на том, что турецкая область Басры «должна стать частью Британской империи». Ллойд Джордж даже не исключал возможность отдать Германии часть Турецкой империи после ее раздела, чтобы уравновесить растущее влияние России. Однодневная задержка никак не охладила территориальных амбиций несостоявшихся победителей.
Лорд Китченер поручил командовать сухопутными войсками союзников генералу Йену Гамильтону. Генералу предстояло руководить высадкой на Галлипольском полуострове или проследовать на корабле через Дарданеллы к Константинополю, если бы задуманная атака с моря 18 марта завершилась успехом. Прибыв в Дарданеллы как раз вовремя, чтобы наблюдать атаку с борта корабля, Гамильтон услышал, как после отступления адмирал сказал, что готов попытаться снова. Гамильтон тут же предложил высадить войска на берег и провести на следующий день совместную атаку. Как он писал в тот вечер Китченеру, «в настоящий момент ясно одно: если флот сам не справляется, солдаты должны ему помочь». Гамильтон добавил: «Военная операция должна быть хорошо продуманной и постепенной».
Планы Китченера изменились: теперь он собирался высадить на берег большую армию. Черчилль, который все еще верил в успех повторной атаки с моря, не мог переубедить флотских экспертов и с этого момента был отодвинут на вторые роли. Китченер отвечал за разработку военных планов и стал очень скрытным. Все надежды на легкую и эффектную победу флота в Дарданеллах развеялись, хотя через десять дней русский Черноморский флот атаковал форты Босфора. В нападении приняли участие пять русских линкоров, два крейсера и десять миноносцев. На следующий день им помешал туман. Два русских миноносца были затоплены немецким кораблем «Гёбен», и российский флот отступил. Сильные ветры в Дарданеллах не позволяли осуществить простейшие тральные операции. И Дарданеллы, и Босфор оставались под жесткой властью Турции.
Все надежды на быстрый распад Османской империи рухнули. Правительства Греции, Болгарии и Италии, не меньше, чем Военный совет Великобритании, воодушевленные предстоящей капитуляцией Константинополя, сохраняли осторожный нейтралитет. Румынское правительство пропустило 150 немецких морских мин на территорию Турции. Пока британские, австралийские, новозеландские и французские войска стягивались в Египте и на Эгейских островах, одни лишь русские воспользовалась тем, что еще могла дать возможная победа Великобритании над Турцией. 20 марта британское правительство подписало тайное соглашение, по которому Россия получала Константинополь и Босфор, больше половины европейской территории Турции, а также европейское и азиатское побережье Дарданелл, включая полуостров Галлиполи. В обмен она обещала поддерживать британские интересы на остальной территории Османской империи и на нейтральной полосе в Центральной Персии. Британии предстояло захватить Галлиполи; России предстояло там править.
В 1854 г., чтобы воспрепятствовать господству России над Константинополем и проливами, Великобритания развязала войну, отправив армию в Крым. В 1878 г. Дизраэли послал в Дарданеллы британский флот, чтобы не допустить русских к турецкой столице. Теперь Британия была согласна признать Россию победителем, если войска, стягивающиеся на Галлипольском полуострове, принесут ей победу.
Среди солдат, проходивших подготовку к битве на суше, был поэт Руперт Брук. Еще в учебной части он заболел дизентерией и, проходя подготовку на одном из островов, умер от ядовитого укуса москита. Его похоронили на острове в масличной роще. Четыре часа спустя его однополчане отплыли на Галлиполи.
На Восточном фронте российская армия под командованием Брусилова продолжала гнать австрийцев назад в Карпаты: 20 марта, в день, когда России тайно пообещали Константинополь и проливы, Брусилов возле Смильника взял в плен 2400 австрийских солдат. 22 марта, в Пасхальное воскресенье, в Окне в результате внезапной русской атаки черкесская конница захватила австрийские позиции. Хорватский сержант Иосип Броз (в будущем лидер Коммунистической партии Югославии, известный как Тито) был ранен штыком в спину. «Я потерял сознание, – вспоминал он позже. – Потом черкесы принялись добивать раненых, иногда ножами. К счастью, появились российские военные и положили конец этой кровавой оргии». Броз попал в плен. В тот же день пала австрийская крепость Перемышль. Застигнутые жестокой метелью, сотни раненых замерзали на полях сражений, не дождавшись медицинской помощи; старший командный состав австрийской армии спасся на аэроплане. Список военных трофеев впечатлял: 700 тяжелых орудий, 700 артиллерийских орудий и 120 000 австрийских пленных, включая девять генералов.
«Некоторые из нас не верят в то, что русские взяли столько пленных в П… – писал родным с Западного фронта лейтенант Престон Уайт, узнав о капитуляции Перемышля, и добавил: – Черт возьми, не могу произнести это чудовищное название» [71]71
Произношение, как и написание названия Перемышль (Пшемысль) были очень сложными для британских солдат, и для них придумали памятку: «A damp chemise’ll make you sneeze» – «От мокрой сорочки ты будешь чихать». Авт.
[Закрыть]. На участке Уайта в то время было относительно спокойно. «Мы потеряли только одного, – писал он. – Его убили выстрелом в голову, когда он высунулся из окопа, чтобы посмотреть, сколько трупов лежит между двумя линиями обороны. Он умер, когда мы его перевязывали».
Для штаба кайзера в Шарлевиле потеря Перемышля была ударом, смягчить который могло лишь отступление британского флота в Дарданеллах. «Поражение англичан несколько смягчает последствия этой потери, – писал адмирал Тирпиц из Шарлевиля. – Но русские повсюду яростно атакуют, и австрийцы все время терпят поражения. Мы сильно обеспокоены. Ресурсы Гинденбурга на исходе». После победы в Перемышле Брусилов продолжал наступление: 25 марта он вновь захватил Лупковский перевал, взяв в плен еще 8200 австрийских солдат.
Ситуация на фронте все больше заходила в тупик, на полях сражений проливалось все больше крови, а в Петрограде и Вене, Париже, Лондоне и Берлине все громче трезвонили патриотические колокола. В те дни Альберт Эйнштейн писал из Берлина французскому писателю и пацифисту Ромену Роллану: «Когда потомки будут оценивать достижения Европы, не скажут ли они, что три столетия кропотливой культурной работы привели нас от религиозного фанатизма к безумию национализма? В обоих воюющих лагерях сегодня даже ученые ведут себя так, словно восемь месяцев назад они внезапно лишились рассудка».
На Восточном фронте наступление немецких войск нагнетало в Литве те же антисемитские настроения, что и полгода назад в Польше. Евреев снова обвиняли в том, что они тайно поддерживают Германию и с нетерпением ждут немецких войск. Начались погромы еврейских домов и лавок. Русские казаки, ненавидевшие евреев с XVII в., вытаскивали их из домов и бросали в снег. Полмиллиона еврейских беженцев, оставшихся без крова и средств к существованию, были вынуждены покинуть Литву и Курляндию в поисках безопасного убежища.
На юге командование Австрии обратилось к Германии за помощью против продолжающегося наступления русских войск. Однако до прибытия специального немецкого горного корпуса Брусилов взял в плен еще 11 000 австрийских солдат. По оценкам штаба, боевой дух австрийских солдат на линии фронта был «ниже нуля».
Попросила помощи у Германии и Турция. 26 марта генерал Лиман фон Сандерс прибыл на полуостров Галлиполи, чтобы принять командование 5-й турецкой армией, поскольку британские и французские войска на соседних Эгейских островах готовились к нападению. Под давлением Германии Болгария и Румыния позволили провезти немецкое оружие в Турцию через свои территории: дипломатический протест Великобритании ничего не дал. В Чанаккале прибыли немецкие самолеты, чтобы обеспечить Турции воздушную разведку.
Британские политики все еще надеялись одержать победу в Дарданеллах. 25 марта министр по делам колоний Льюис Харкурт разослал членам Военного совета меморандум, озаглавленный «Военная добыча», где предлагал аннексировать после победы над Турцией Месопотамию «как сборный пункт для иммигрантов из Индии» и передать Святую землю [72]72
Иерусалим, Вифлием и Назарет, фактически Палестину. Черчилль предлагал передать Палестину Бельгии в качестве компенсации за те испытания, которые она перенесла во время оккупации, Сэмюэл желал, чтобы она принадлежала Великобритании и стала пристанищем для еврейского народа, а Китченер хотел сделать Хайфу британским портом и промежуточным пунктом транспортировки нефти, соединив трубопроводом Восточное Средиземноморье и нефтяные месторождения Северной Месопотамии (Мосул). Авт.
[Закрыть] под мандат США.
В Дарданеллах, на месте боевых действий, генерал Гамильтон также ни в чем не сомневался и 30 марта сообщил адмиралу Де Робеку, что «самым разумным решением» будет возобновить атаку с моря. Гамильтон писал: «Всегда существует вероятность того, что оборона может рухнуть. Если вы достигнете успеха, убедитесь, что оставили достаточное количество легких крейсеров, чтобы они сопровождали меня во время атаки, если это будет необходимо».
До упомянутого нападения оставалось три с половиной недели, а Гамильтон все еще рисовал в своем воображении победу на море, которая сделает высадку войск ненужной. В то же время обе стороны готовили свои войска, оружие и снаряжение к битве на суше, на территории «славного Востока», как его назвал Асквит. Полковник Хенки в письме Асквиту от 12 апреля предупреждал, что высадка войск на полуострове Галлиполи будет «рискованным предприятием, успех которого зависит от того, сколько у них останется снарядов и насколько плохо обучены турецкие военные». В несостоятельности турок можно было убедиться в тот самый день во время их провалившейся атаки на Курну и Басру, которые контролировали британские и индийские подразделения. В Шаибе, к юго-востоку от Басры, 6000 англичан и индусов разбили турецкие силы, насчитывавшие более 10 000 человек, укрепив уверенность британцев в своем превосходстве. Шестью днями позже английский аэроплан сбросил шесть бомб весом в 45 килограммов на германский самолетный ангар в Чанаккале, уничтожив находившуюся в нем авиацию.
Когда новости о легких победах над турками в битве при Шаибе достигли Британии, стало понятно, что они имели не только военное значение, но убедили британских солдат в их моральном превосходстве. Во время наступления офицер кавалерии майор Уиллер и его командир индус Судан Синг галопом промчались перед арабами, поддерживавшими турок. Достигнув арабского флага, они обнаружили, что отрезаны от остальных. Уиллер был застрелен верхом на лошади, Судана Синга стащили на землю, облили маслом и подожгли. Когда англичане в тот день нашли его тело, оно все еще тлело. Оба офицера получили награды посмертно, Уиллер – Крест Виктории, Судан Синг – индийский орден «За боевые заслуги».
В марте и апреле британские войска и боеприпасы стягивались в Восточном Средиземноморье для высадки на Галлипольский полуостров. Турки тоже не сидели сложа руки. Строительные батальоны, сформированные из греков, армян и евреев из Чанаккале, строили и укрепляли оборонительные сооружения по всему полуострову. От оконечности мыса Геллес до самой узкой части Булаира работы значительно продвинулись.
Туркам помогали 500 немецких офицеров и солдат. Два из шести турецких дивизионов на полуострове находились под командованием немецких офицеров. Из-за дневных британских воздушных атак большинство работ по укреплению проводилось по ночам. Адмирал Де Робек писал генералу Гамильтону: «Галлиполи стремительно обрастает укреплениями. Тысячи турок работают всю ночь, как бобры, строя траншеи, редуты и заграждения из колючей проволоки. Правда, мы их не видим, но каждый рассвет приносит новые доказательства их ночных трудов». На мысе Геллес по ночам укладывали колючую проволоку на пляжах, где могли высадиться союзники, и рыли огневые точки для пулеметов на береговых скалах, окружающих эти пляжи.
Фронтов и приготовлений было так много, что каждую воюющую нацию прежде всего интересовали известия о ее собственных солдатах и гражданах. Огромное впечатление производили рассказы из первых уст. 28 марта впервые за восемь месяцев войны в Европе был убит первый американский гражданин, горный инженер Леон Трэшер. Он утонул, когда немецкая подводная лодка U-28 торпедировала грузопассажирское судно «Фалаба». Плывшая из Ливерпуля в Западную Африку «Фалаба» затонула за восемь минут. Из 242 пассажиров и членов экипажа 104 утонули. В тот же день при столкновении с германской подводной лодкой капитану Чарльзу Фрайатту удалось спасти свой корабль, пароход «Брюссель», принадлежавший Восточному железнодорожному союзу. Капитан направил судно наперерез атакующей подводной лодке и попытался протаранить ее. Подводная лодка скрылась, а Адмиралтейство наградило Фрайатта золотыми часами.
Рискуя восстановить против себя нейтральную Америку, немецкий флот ужесточил подводную войну с торговыми судами. 31 марта за один день затонуло больше кораблей, чем за весь предыдущий период войны. Погибли 29 судов и 161 человек.
В марте антивоенные настроения как на фронте, так и в тылу стали явными. Подстрекательство англичан и агитация коммунистов имели одну цель. Британский агент Джордж Политт, в мирное время промышленный химик, находясь в нейтральной Швейцарии и используя антивоенные настроения в своих целях, создал в Германии агентурную сеть. Одним из его агентов был «российско-германский еврей-идеалист и социалист», считавший, что победа Германии «передвинет назад стрелки часов социализма», поэтому он решил помогать британцам. Он установил контакт с редактором социалистической газеты, втайне готовившим антивоенный переворот. «Редактор был связан с социалистами по всей Германии, пересылавшими ему военные сведения, которые, как они надеялись, помогут ему подготовить переворот. Они понятия не имели, что помогают врагу или занимаются чем-то вроде шпионажа».
1 апреля в Берлине прошла антивоенная демонстрация под руководством Розы Люксембург. Ее бросили в тюрьму. Другие немецкие антимилитаристы готовились к поездке в нейтральную Голландию на открытие Интернационального женского мирного конгресса, который состоялся 18 апреля в Гааге. Собралось более тысячи делегатов из двенадцати стран, лишь двадцать пять британских женщин не приехали из-за решения правительства приостановить паромное сообщение между Великобританией и Голландией. По этому пути через Северное море контрабандой переправляли в Лилль британское шпионское оборудование для мадемуазель Брессиньи.
Антивоенные настроения затронули и Францию. 8 апреля на Западном фронте французский антивоенный писатель Луи Перго случайно погиб под артиллерийским огнем, который вели его же солдаты, когда их отряд приблизился к немецкой линии обороны. Полк французского Иностранного легиона был распущен из-за развала дисциплины. Недовольных добровольцев, русских, бельгийцев и итальянцев, отправили в национальные армии, не позволив им остаться во Франции. В национальных армиях царили строгая дисциплина и дух товарищества; многие из бывших легионеров пали на поле боя. На Пасху английский поэт Эдвард Томас, недавно призванный в армию и все еще проходивший обучение в Великобритании, в стихотворении «In Memoriam» написал о погибших, которых становилось все больше:
Италия все еще сохраняла нейтралитет, ожидая для себя выгодных геополитических условий. 8 апреля она пообещала присоединиться к Центральным державам, если Австрия уступит ей Трентино, Далматинские острова и города Горица и Градишка на реке Изонцо, а также признает «первенство» Италии в Албании. Неделю спустя Австрия эти условия отклонила. Тогда итальянцы попросили у Антанты еще больше территорий за вступление в войну на их стороне. Антанта согласилась на переговоры, отправив французского дипломата с комментарием: «Итальянцы спешат на помощь победителям».
Продолжающиеся успехи русских в Карпатах и Армении создали у сил Антанты представление о том, что все идет хорошо. Чтобы поощрить военные усилия русских, член Британского парламента и путешественник по Среднему Востоку сэр Марк Сайкс предложил после победы над Турцией создать «специальную российскую администрацию» в Палестине, в районе Иерусалима, Вифлеема и Яффы. После месяца боев генерал Брусилов захватил территорию протяженностью в 100 километров в Карпатских горах от Дукельского до Ужокского перевала, угрожая Среднедунайской равнине.
На Кавказском фронте наступление русских привело к трагедии. Турки, взбешенные потерями земель и людей, обвинили местное армянское население в сотрудничестве с русскими захватчиками. Начиная с 8 апреля десятки тысяч армян были пойманы и расстреляны, а сотни тысяч женщин, стариков и детей депортированы на юг через горы в Киликию и Сирию. 15 апреля армяне через немецкого посла в Константинополе попросили у Германии официальной защиты. Берлин отказал, ссылаясь на то, что это может задеть интересы турецкого правительства. К 19 апреля более 50 000 армян были убиты в районе города Ван. 20 апреля армянский город Ван окружили турецкие войска: 1300 вооруженных армян защищали 30 000 жителей. Тридцать дней они отражали непрерывные атаки турок, пока им на помощь не пришли русские, которые принесли им поздравления от царя за отвагу, проявленную при защите города.
По всей Османской империи продолжались гонения и убийства армян. Ван продержался в осаде, но 10 000 человек были депортированы из Эрзрума и отправлены на юг через горы в Северную Месопотамию. 24 апреля объявили днем траура. В этот день глава Армянской церкви католикос Геворк просил президента Вильсона вмешаться, но тщетно. В Константинополе немецкий посол обратился к министру иностранных дел Турции и выразил надежду, что удастся избежать любых столкновений, которые могут выглядеть как «массовое уничтожение христиан». Ему ответили, что турецкий гарнизон Вана состоял из плохо подготовленных призывников и такие «эксцессы» нельзя полностью исключить.
Массовые убийства в Ване широко освещались в европейской и американской прессе. 28 апреля германский вице-консул в Эрзеруме Макс Эрвин фон Шойбнер-Рихтер получил из Берлина распоряжение выступить против «бойни». Однако его предупредили, что при этом не должно возникнуть впечатления, «будто мы хотим вмешаться в действия властей под предлогом защиты армян». Такая формулировка связала ему руки [74]74
После войны Шойбнер-Рихтер стал одним из самых ранних последователей Адольфа Гитлера. 9 ноября 1923 г., во время Мюнхенского путча, он был убит, маршируя с его участниками. Авт.
[Закрыть]. Резня продолжалась.
Патовая ситуация на Западном фронте не исключала ежедневных вылазок британцев на нейтральную территорию, артиллерийский обстрел с обеих сторон и значительные потери. 13 апреля пал в бою член парламента, лейтенант Уильям Гладстон, внук У. Э. Гладстона, четыре раза занимавшего пост премьер-министра [75]75
Второй внук Гладстона, лейтенант У. Х. Гладстон, погиб в 1918 г. Авт.
[Закрыть]. Случались и минуты философского прозрения. 18 апреля 22-летний лейтенант Роберт Стерлинг, годом раньше получивший в Оксфорде премию Newdigate за стихи, писал другу о том, как три недели назад находился в окопе в то время, когда немцы его бомбили, и вдруг увидел пару дроздов, которые вили гнездо недалеко от его траншеи. «В то же самое время в небе над немецкими окопами послышалось пение жаворонка, – писал Стерлинг. – В тот миг это казалось совершенно невероятным, но сейчас, когда я думаю о строителях гнезда и о «незримом певце», ничем не скованных и беззаботных среди всех этих трупов, пуль и безумия, я вижу в них самую суть Нормы и Неизменности Вселенной».
20 апреля на Западном фронте, к югу от Ипрского выступа, в Плугстертском лесу находился 20-летний лейтенант Роланд Лейтон, который пошел воевать прямо со школьной скамьи. 24 апреля он писал своей невесте Вере Бриттен, сделавшей об этом запись в дневнике, что «нашел тело английского солдата в придорожных кустах в нескольких метрах от тропы. Скорее всего, его застрелили в начале войны, в одном из лесных боев. Тело погрузилось в болотистую землю настолько, что только носки ботинок торчали из грязи».
На третьей неделе апреля положение на Западном фронте приняло новый и весьма неприятный оборот: 22 апреля впервые с начала войны был применен ядовитый газ. Так немцы рассчитывали склонить чашу весов в свою пользу. В тот вечер неподалеку от Лангемарка на Ипрском выступе немцы выпустили 168 тонн хлора из 4000 баллонов против двух французских дивизий (одной алжирской и нескольких местных) и находившегося рядом канадского подразделения, растянувшихся на пять километров.
Воздействие газа было разрушительным. «Сотни людей впали в кому или умерли», – сообщил Китченер сэру Джону Френчу. Алжирские войска отступили, оставив 700-метровую брешь в обороне союзников. Немцы, защищенные противогазами, осторожно наступали, взяв 2000 пленных и 51 артиллерийское орудие. Однако резервы не подошли и развить успех, прорвавшись сквозь эту брешь, так и не удалось. Атака была своеобразным экспериментом, а не новой тактикой: немцам не приходило в голову, что они могли раз и навсегда уничтожить оборону противника на Ипрском выступе.
На следующий день немцы провели еще одну газовую атаку на канадское подразделение возле Лангемарка. За проявленную в бою храбрость канадский ефрейтор Фредерик Фишер был награжден Крестом Виктории. Он прикрывал пулеметным огнем отход артиллерийской батареи под яростным огнем противника. Оказавшись на линии огня и пытаясь вновь открыть стрельбу из пулемета, он был убит.
23 апреля в сражении на Ипрском выступе участвовал лейтенант Стерлинг, тот самый, который несколько дней назад писал другу про дроздов и жаворонка в зоне боевых действий. Вместе с пятнадцатью бойцами он целый день удерживал свой участок укреплений от непрерывных атак противника, пока не был убит.
На следующий день, 24 апреля, немецкая артиллерия и пулеметы уничтожили сотни англичан и индийцев, начавших контратаку через нейтральную полосу, но не достигших даже первой линии немецких укреплений. В тот день еще один канадец заслужил Крест Виктории: старшина роты Фредерик Холл под нестихающим пулеметным огнем дважды покидал траншею, чтобы втащить в укрытие звавших на помощь раненых. Когда он затаскивал в траншею второго раненого, пулеметная очередь сразила и его. Холл, как и его соотечественник Фишер, получил Крест Виктории посмертно.
В тот вечер генерал Смит-Дориен, находившийся на Западном фронте восемь месяцев начиная с битвы при Монсе, отправился в штаб сэра Джона Френча, чтобы уговорить его больше не отдавать приказов атаковать. Его миссия не увенчалась успехом. Утром 25 апреля 15 000 британских и индийских бойцов, повинуясь приказу, пошли в атаку. Передовые отряды, показывая свое местоположение британской артиллерии, сигналили желтыми флагами, которые служили отличной мишенью для германских стрелков.
Когда индийские войска посреди атаки начали колебаться, а некоторые искали укрытия в воронках от артиллерийских снарядов, немцы пустили газ, делая дальнейшее наступление невозможным. Французские колониальные войска, чернокожие сенегальцы, которых послали в диверсионную атаку на британском фланге, были так напуганы газом, что застрелили собственных офицеров (ранее отдавших приказ стрелять в тех, кто откажется наступать) и поспешили вернуться в тыл через французские линии обороны. Там они укрылись в складах и пунктах первой помощи, где несколько часов грабили припасы и насиловали медсестер. Французам пришлось вызвать британскую кавалерийскую бригаду, и вскоре порядок был восстановлен.
