Текст книги "Хасидские истории. Поздние учителя"

Автор книги: Мартин Бубер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Смех и слезы

Некий человек поведал рабби из Апты о своих прегрешениях и сказал ему со слезами на глазах, как он раскаивается в содеянном. А цадик в ответ рассмеялся. Человек продолжил говорить о том, как он намерен искупить свой грех, а рабби не переставал смеяться. От этого смеха человек буквально лишился дара речи. Он с ужасом взирал на цадика. И вдруг у него перехватило дыхание, и в самой глубине души он осознал, сколь пустопорожними были все его разговоры о покаянии. И он обратился к Господу.

Позже рабби из Апты рассказал своим хасидам: «Две тысячи лет тому назад, еще до того, как стать первосвященником в Иерусалимском храме, я шаг за шагом постигал все тайны храмовой службы. Сначала я был одним из младших жрецов. А этот человек, который только что приходил сюда, жил в Иерусалиме и вел отшельническую жизнь. Он был человеком твердых правил, духовно чистым и высоконравственным. И вдруг, неожиданно, он допустил серьезное прегрешение и должен был, как того требовал закон, принести искупительную жертву.

В те дни существовал обычай: когда человек приходил к смотрителю, чтобы выбрать специально выращенное животное для принесения в жертву, тот подробно расспрашивал его о совершенном грехе, дабы определить, какая жертва здесь уместна. Когда согрешивший начинал покаянные речи, он изливал душу, подробно рассказывая о своем прегрешении. Затем он вел жертвенное животное по иерусалимским улицам к Храму, где должно было совершиться жертвоприношение. Там его встречали младшие жрецы, и они также расспрашивали его о совершенном грехе, и снова его сердце таяло, как воск на огне. К тому времени, когда согрешивший человек доходил до первосвященника, которому он каялся в совершенном грехе, он ощущал себя духовно обновленным.

И вот когда этот человек вошел в храмовое помещение со своим жертвенным животным, я почувствовал жалость, глядя на его заплаканное лицо со следами горестных переживаний. Я принялся утешать его, поплакал вместе с ним и облегчил его сердце, да так, что он перестал чувствовать всю тяжесть совершенного им греха. Когда он, наконец, дошел до первосвященника, то уже не ощущал глубокой потребности встать на путь истинный, и его жертва не была принята. Вот почему с течением времени ему пришлось вернуться на землю, и случилось так, что он снова предстал предо мною. Только на этот раз я был к нему более милосерден».

Раб Господень

Рабби из Апты рассказывал: «В последней главе пятой книги Пятикнижия Моисеева мы читаем: “И умер там Моше, раб Господа” [58]58
  Втор. 34:5


[Закрыть]. Также сказано в первой главе Йеѓошуа бин-Нуна: “… по смерти Моше, раба Господня” [59]59
  Иеѓош. 1:1


[Закрыть]. Почему же именуется Моисей рабом Божьим в час своей смерти и после смерти, как если бы нам об этом и так не было известно. Ведь до этого, главу за главой, мы читали о том, как он преданно служил Богу всем сердцем и всем существом своим».

Вот как объяснял это рабби из Апты: «Перед смертью Моисея Господь показал ему Землю обетованную с вершины горы Нево и сказал: “Вот страна, о которой поклялся Я Авраѓаму, Ицхаку и Яакову” [60]60
  Втор. 34:4


[Закрыть]. Раши комментирует это следующим образом: “Господь послал Моисея первым и велел ему: Иди и расскажи праотцам, что я исполнил свое обещание, о котором я им клялся”. Так и в смерти своей Моисей, став посланцем Божьим, оставался верным рабом Господним, и сама смерть его стала служением Господу на веки вечные».

Стол

В день новомесячия того месяца, когда рабби из Апты суждено было умереть, он рассуждал за обеденным столом о смерти праведников. Прочитав послетрапезную молитву, он встал из-за стола и принялся расхаживать по комнате с просветленным лицом. Потом, подойдя к столу, он сказал: «Стол, мой простой стол, будь ты свидетелем того, что я здесь достойным образом ел и достойно учил своих учеников».

Позже он распорядился, чтобы из досок этого стола сделали его гроб.

Надпись на надгробии

Перед самой смертью рабби из Апты распорядился, чтобы на его надгробии было выбито: «Он любил Израиль» – и ничего более. Именно эти слова и написаны на его надгробном камне.

При смерти

Лежа при смерти, рабби из Апты заплакал: «Почему не приходит Мессия?»

И, плача, сказал: «Рабби из Бердичева перед смертью обещал, что не даст покоя ни одному святому, пока Господь не пошлет Мессию на землю. Но, окунувшись в источник наслаждения в небесных покоях, он забыл свое обещание. Однако я-то не забуду. Мне не нужен рай, пока не придет Мессия».

За пределами нашего разумения

После смерти рабби из Апты встретились два цадика, рабби Ицхак из Радзивиллова, сын магида из Злочева, и рабби Исраэль из Ружина, правнук рабби из Межерича. Рабби Исраэль спросил: «Как надо понимать его слова, что ему не нужен рай, пока не придет Мессия?» Рабби Ицхак ответил: «В псалме сказано: “Мы размышляли, Всесильный, о милосердии Твоем посреди Храма Твоего” [61]61
  Пс. 48:10


[Закрыть]. Я же читаю этот стих вот как: “Мы размышляли, Всесильный. Милосердие Твое – посреди Храма Твоего”. Имя Господне, Элоким, относится к божественным атрибутам невзгод. Итак, если мы “размышляли”, значит, мы размышляли о наших горестях здесь, видя в них лишь божественные атрибуты невзгод, или Элоким. Но там, “посреди Храма Твоего”, всякий, кто туда приходит, уже с порога знает, что там царит “милосердие” Всесильного».

Видение торговки овощами

Эту историю рассказал рабби Ицхак из Несхижа, сын рабби Мордехая из Несхижа: «Накануне дня, когда рабби из Апты неожиданно заболел и умер, старая торговка овощами на рынке рассказывала своей соседке: “Сегодня утром на рассвете, уж не знаю, наяву или во сне, я увидела моего мужа, да будет благословенна его память, умершего много лет тому назад. Я увидела, как он куда-то торопится, даже не глядя на меня. Я расплакалась и крикнула ему: ‘Сначала ты умираешь, обрекая меня на жалкую жизнь с детьми-сиротами, а теперь ты даже не хочешь на меня взглянуть!’ Но он бежал, не оглядываясь. Я сидела и плакала, а он вдруг вернулся и сказал: ‘У меня нет ни минуты свободного времени. Нам велено окурить всю округу и очистить воздух, потому что он нехорош для цадиков из Земли Израиля, которые скоро придут сюда, чтобы встретить рабби из Апты и проводить его на ту сторону’”.

Прекрасная история, не правда ли?»

Могила в Тверии

Рассказывают. Однажды рабби из Апты сидел, погруженный в свои мысли, с видом озадаченным и невеселым. Когда хасиды поинтересовались, что его так беспокоит, он сказал: «До сих пор всякий раз, когда моя душа возвращалась на землю, я занимал почетный пост в Израиле; но на этот раз все не так». И в ту же минуту прибыл посланник из Земли Израиля и вручил рабби официальное письмо. Там говорилось, что палестинская община выходцев из Волыни, живущих в Тверии, назвала его своим главой. Рабби из Апты устроил по такому поводу праздник, а потом вручил посланнику деньги для того, чтобы приобрести участок земли возле могилы пророка Ѓошеа, таких же размеров.

Вечером того дня, когда рабби Авраѓам-Йеѓошуа умер, в окно синагоги выходцев из Волыни, что в Тверии, постучали: «Идите и проводите рабби из Апты к месту его упокоения». Когда сторож открыл дверь, все увидели похоронные носилки, плывущие по воздуху, и тысячи душ, окруживших эти носилки. Процессия отправилась на кладбище, и тело рабби Авраѓама-Йеѓошуа опустили в могилу.

Менахем-Мендл из Риманова

Благодарственная песнь

Юный Мендл мог добраться от своего дома в город, где жил рабби Элимелех, одним лишь способом: нанявшись помогать кучеру. Когда они останавливались на отдых, в его обязанности входило следить за повозкой и лошадьми. Был морозный зимний день. Кучер и его пассажиры грелись в корчме, ели и пили. А рабби Мендл, в своем легком пальтеце и дырявых башмаках, прыгал возле повозки, потирая замерзшие руки. «Хвала Создателю, что мне холодно, – запел он вполголоса. – Хвала Создателю, что я голоден». И начал приплясывать, распевая свою благодарственную песнь на танцевальный лад.

Вышедший из корчмы человек услышал его пение и спросил с изумлением: «Молодой человек, что это такое ты поешь?»

Мендл ответил: «Я благодарю Господа за то, что я в добром здравии и что я так проголодался».

«Но почему бы тебе не поесть досыта?» – спросил этот человек.

Мендл отнесся к вопросу со всей серьезностью: «Да потому, что для этого нужны деньги», – сказал он.

Тогда человек позвал слугу, чтобы тот последил за повозкой, привел Мендла в корчму и велел принести ему еды и теплого питья. После чего он снабдил Мендла прочными башмаками и овчинным тулупчиком, который обычно носят все деревенские евреи. Добравшись до Лежайска, Мендл не медля отправился к дому Элимелеха и, проскользнув мимо слуг так, что они его не заметили, прошел в комнату, где цадик сидел над книгой, погруженный в глубины познания. Сын Элимелеха, Элиэзер, замахал руками, призывая невоспитанного чужака выйти из комнаты и подождать за дверью, чтобы не отвлекать цадика от ученых занятий. Но рабби Элимелех, оторвавшись от книги, взял сына за руку и – не сказал даже, а скорее пропел, на манер благодарственной песни: «Лазарь, Лазарь, что тебе надо от этого маленького еврея? Посмотри, ведь огненные искры так и вьются над его головой».

Обменная сделка

Родители жены рабби Мендла постоянно настаивали, чтобы их дочь развелась со своим мужем, который оказался человеком полностью не от мира сего и чья непригодность к коммерции была столь же очевидна, как и его нелюбовь к этим занятиям. Когда же она наотрез отказалась, они выселили молодых супругов, которые до того времени жили у родителей жены, согласно обычаям того времени. И молодая пара оказалась в жестокой нужде. Лишь изредка, при потворстве кухарки, юная жена ухитрялась раздобыть кое-какую еду с отцовской кухни или несколько вязанок хвороста из отцовского сарая. Но вот как-то ее родители уехали надолго, а торговцы уже не давали ничего в кредит, и она не могла принести рабби Мендлу, который сидел над книгами в доме учения, никакой еды на протяжении трех дней. На третий день она решилась заглянуть к булочнику и получила отказ. Она ушла, не сказав ни слова. Но булочник догнал ее и предложил ей хлеба и другой еды, столько, сколько она будет в состоянии унести, если взамен она пообещает ему свою долю в грядущем мире. Она колебалась секунду, не более, а затем приняла его предложение.

Войдя в дом учения, она увидела своего мужа, сидящего за столом. Он был почти без сознания, но крепко держал книгу обеими руками. Она постелила скатерть, разложила еду и стала смотреть, как он ест. Он взглянул на нее, потому что никогда раньше она, принеся еду, не оставалась с ним. Какое-то время они смотрели друг на друга, потом он посмотрел ей в глаза, и она поняла, что ему известно о ее сделке. И еще она поняла, что в эту секунду она получила свою новую долю в грядущем мире.

Голодный ребенок

Однажды в доме рабби Мендла не оставалось ни куска хлеба, и тут его сын подбежал к нему с плачем, жалуясь, что он настолько голоден, что не в силах больше сносить голод.

«Твой голод не настолько велик, – сказал отец. – Будь иначе, у меня нашлась бы хоть самая малость, чтобы утолить его».

Мальчик, не издав ни звука, пошел прочь. Но он еще не дошел до двери, как рабби заметил мелкую монетку, лежащую на столе.

«Я был к тебе несправедлив, – сказал рабби. – Ты и в самом деле очень голоден».

Ложка

Однажды рабби Мендл был в гостях у рабби Элимелеха, и его слуга забыл положить рабби Мендлу ложку. Все приступили к еде, кроме рабби Мендла. Цадик заметил это и спросил: «А ты почему не ешь?»

– У меня нет ложки, – сказал тот.

– Знаешь ли, – сказал рабби Элимелех, – пора уже научиться просить для себя ложку – да и тарелку, если на то пошло!

Рабби Мендл воспринял слова своего учителя со всей серьезностью. И буквально с этого дня его дела пошли на лад.

В юные годы

Однажды рабби Мендл с гордостью рассказал своему учителю, рабби Элимелеху, что он видел ангелов, которые по вечерам приглушают свет, нагоняя тьму, а по утрам рассеивают тьму, давая дорогу свету. «Да, – сказал рабби Элимелех, – в свои юные годы я тоже их видывал. А становясь старше, ты уже такого не видишь».

Призвание

Человек пришел к рабби Мендлу и попросил укрепить его в желании стать рабби. По его словам, он достиг должной ступени бытия и теперь в состоянии излить благодать над Израилем. Какое-то время цадик смотрел на него молча. Затем он сказал:

«Когда я был молодым, мужской голос будил меня каждую полночь. И голос говорил мне: «Мендл, вставай читать Плач о Храме!»

Я привык к звуку этого голоса. Но вот в одну из ночей я услышал другой голос: «Рабби Мендл, – сказал этот голос, – вставай читать Плач о Храме». Я очень сильно испугался, продрожал от страха до рассвета и весь день был охвачен ужасом. «Может, мне почудилось», – попытался я успокоить себя. Но на следующую ночь голос сказал снова: «Рабби Мендл!»

После этого на протяжении сорока дней я умерщвлял свою плоть и неустанно молился, чтобы больше не слышать этот голос. Но Небеса не откликались на мои молитвы, и я продолжал слышать этот голос. И я примирился со своею судьбой».

Завещание

Перед смертью рабби Элимелех возложил руки на своих четырех любимых учеников и разделил между ними все, что имел. Провидцу из Люблина он дал силу своего взгляда, Авраѓаму-Йеѓошуа – силу своих уст, чтобы произносить суждения, Исраэлю из Козниц – силу своей души, чтобы молиться, а Мендлу он дал свою духовную силу, дабы руководить общиной.

Нечего предложить

После смерти рабби Элимелеха некоторые из его молодых учеников решили выбрать своим учителем рабби Мендла, который тогда еще жил во Фрыштаке. Они приехали к нему домой в пятницу после полудня. На столе они увидели две халы из ржаной муки и две маленькие свечи в глиняных подсвечниках грубой работы. Жена рабби сказала им, что он еще не вернулся из миквы. Нафтали, ставший впоследствии рабби из Ропшиц, не мешкая отправился в город и купил все необходимое: белую скатерть, субботние халы из пшеничной муки, большие и малые, и высокие свечи в красивых подсвечниках. Накрыв стол должным образом, они сели и стали ждать рабби.

Когда рабби Мендл вошел в комнату, они почтительно встали, дабы показать, что признают его своим духовным отцом. Он внимательно оглядел их всех, одного за другим.

Потом он сказал: «Вы принесли с собой то, что нужно, а с этим можно прийти даже ко мне, которому нечего предложить в ответ».

Несогласие

В канун Рош ѓа-Шана рабби Мендл вошел в дом молитвы. Он пристально оглядел людей, пришедших из ближних и дальних мест. «Немало вас тут собралось, – сказал он. – Только имейте в виду, что я не смогу тащить вас всех на своих плечах. Каждому придется подумать о своей дальнейшей судьбе самостоятельно».

Вес и мера

В последний день каждого месяца рабби Мендл проверял правильность весов и мер у всех еврейских торговцев. Однажды в лавке, принадлежавшей богатому горожанину, посланцы рабби Мендла обнаружили мерный сосуд для жидкости, не соответствующий нормам. Хозяин утверждал, что давно уже не пользуется этим сосудом по назначению. «Даже если он используется как плевательница, все равно по закону такие вещи нельзя держать в лавке», – сказал один из проверяющих, рабби Ѓирш, верный «Слуга» рабби Мендла, которого цадик негласно выбрал своим преемником. И, швырнув мерку на пол, растоптал ее.

«Неужели и Шауль в пророках? [62]62
  I Сам. 10:11–12


[Закрыть]– насмешливо спросил хозяин магазина. – Неужто и ты уже вправе устанавливать законы?»

Ѓирш, вернувшись в дом цадика, сообщил ему, что все в порядке, но бывшие с ним рассказали рабби Мендлу о случившемся в лавке. Тот не медля послал глашатая обойти все дома и позвать жителей на проповедь в дом молитвы, но специально велел не звать богатого хозяина лавки.

Когда все собрались, рабби Мандл произнес проповедь о важности точных и правильных мер. И тогда богатый хозяин лавки, пришедший вместе со всеми, понял, почему он остался без приглашения. Его до глубины души задело, что рабби говорил на собрании именно о нем, но при этом сознательно не позвал его на это собрание. И по окончании он подошел к рабби Мендлу, умоляя его назначить ему наказание, чтобы он мог заслужить прощение.

О гостеприимстве

Некий человек пришел к рабби Мендлу и пожаловался, что не в состоянии исполнять заповедь о гостеприимстве, потому что его жена не любит принимать гостей и всякий раз, когда он приводит кого-то в дом, она начинает скандалить, и это ставит под угрозу мир в доме.

Рабби ответил: «Наши мудрецы говорят: “Гостеприимство важнее, чем приветствия лика Шхины” [63]63
  Шабат 127а


[Закрыть]Звучит, может, и как преувеличение, но это высказывание следует понимать должным образом. Ведь сказано, что когда между супругами мир, то Шхина царит меж них” [64]64
  Сота 17а


[Закрыть]. Вот почему присутствие гостей в доме считается более важным, чем Шхина. Даже если гостеприимство ведет к нарушению супружеского согласия, заповедь о гостеприимстве все равно считается более важной».

Хлеб для гостей

Когда сильно поднялись цены на продукты, рабби Мендл обратил внимание, что бедным людям, которые гостили у него дома, дают хлеба меньше, чем обычно. Он тогда распорядился давать хлеба больше, чем прежде, поскольку за столом надлежит учитывать не цену, а то, насколько человек голоден.

Дырявая крыша

Правительственные чиновники прибыли в Риманов, чтобы выбрать дом, где можно было бы хранить продовольствие для армейских нужд. Оказалось, что единственное помещение, подходящее для этих целей, – это дом молитвы местной еврейской общины. Узнав об этом, встревоженные главы общины обратились к рабби Мендлу за советом; при этом один из них заметил, что, возможно, чиновники откажутся от своего решения, потому что крыша в доме молитвы протекает уже в течение довольно долгого времени, и в случае сильных дождей там, безусловно, нельзя будет хранить провизию.

«В таком случае решение об использовании дома молитвы под склад – это справедливое решение, – сказал рабби. – Таков приговор вашему безразличию и лени. Немедля следует починить крышу!»

Крышу починили в тот же день. Однако ничего не было слышно относительно решения чиновников. Прошло несколько недель, и только тогда жители Риманова узнали, что именно в тот самый день чиновники приняли решение устроить склад в другом городе.

В суде

Когда рабби из Апты и рабби из Риманова были в гостях у Провидца из Люблина в городе Ланцуте, где тот жил до переезда в Люблин, их недоброжелатели донесли на них властям, и они оказались в тюрьме. Они решили, что поскольку рабби Мендл лучше их всех владеет немецким (а немецкий язык был официальным языком, используемым в суде), то во время допроса он будет говорить от имени их всех.

Судья спросил:

– Чем вы занимаетесь?

Рабби из Риманова ответил:

– Служим Царю.

– Какому царю?

– Царю всех царей.

– А зачем вы, чужаки, приехали в Ланцут?

– Чтобы научиться у этого человека, который находится здесь, с нами, как с еще большим рвением служить нашему Царю.

– А почему вы носите белые одежды?

– Это знак нашей должности.

Тогда судья сказал:

– У нас нет претензий к таким людям.

И он отпустил задержанных.

Два светила

Рабби Мендла из Риманова спросили: «Почему в одном городе не может быть двух цадиков?»

Он ответил: «Цадиков можно уподобить небесным светилам. Когда Господь создал два великих небесных светила, он поместил их оба на небесной тверди, чтобы каждое выполняло свое особое предназначение. С тех времен они пребывают в дружбе. Большое светило не похваляется своим величием, да и малое вполне удовлетворено тем, что ему уготовано. Так же было и во времена наших мудрецов: на небе сияло множество звезд, крупных и не очень, и все они были как собратья. Не то цадики наших дней! Никто не хочет быть малым светилом и признавать авторитет того, кто крупнее его. Поэтому лучше, чтобы у каждого светила была своя небесная твердь».

Принятие Торы

Утром первого дня праздника Шавуот, до чтения Торы, рабби Мендл вышел из комнаты молитвы и отправился к себе. Спустя некоторое время он вернулся в комнату молитвы и сказал: «Когда гора Синай поднялась над вашими головами, подобно гигантскому колоколу, вы подчинились и приняли Тору [65]65
  Шабат 88а


[Закрыть]. Сегодня я освобождаю вас от этого обязательства и этой ответственности. Вы снова свободны и вправе сделать свой выбор».

И тогда все воскликнули: «Мы и сейчас принимаем Тору!»

Ученик рабби из Люблина, который оказался при этом, потому что не смог поехать, как он обычно делал, к своему учителю на праздник, добавляет всякий раз, когда рассказывает эту историю: «И все их грехи растаяли, как это было и тогда, на горе Синай».

Во время благоволения

Рабби Мендла спросили: «В субботу, когда мы читаем послеполуденную молитву, почему мы произносим слова из псалма: “А я в молитве моей к Тебе, о Бог, [обращаюсь] во время благоволения”? [66]66
  Пс. 69:14


[Закрыть]

Он ответил: «Потому что намерение Всевышнего создать этот мир на благо всех Божьих тварей уже существовало в субботу после полудня, до первого дня творения. Каждую субботу, в то же самое время, это намерение проявляется снова и снова, и мы молимся, чтобы и на этот раз, в это время, когда суббота близится к исходу, намерение Всевышнего оставалось неизменным».

Сколько нужно на день

Рабби Калман из Кракова спросил рабби Ѓирша, преемника рабби Мендла, как он выбирает молитвы на каждый день.

Рабби Ѓирш ответил: «Я поступаю так, как завещал мне мой учитель, да найдет он успокоение в Грядущем мире. Написано о манне небесной: “И будет выходить народ, и собирать ежедневно, сколько нужно на день” [67]67
  Исх. 16:4


[Закрыть]. Каждый день читаются определенные молитвы, и следует сосредоточиться на смысле этих конкретных молитв в каждый конкретный день».

Вера и доверие

Рабби Мендла из Риманова спросили, как следует понимать слова Господа, сказанные Моисею, что народ должен собирать манны ежедневно столько, сколько нужно на день, «чтобы мне испытать его, будет ли он поступать по закону Моему или нет» [68]68
  Исх. 16:4


[Закрыть].

Он объяснил: «Если обратиться даже к совсем простому человеку с вопросом, верит ли он, что Бог един, он ответит убежденно: “Как ты можешь спрашивать! Разве не известно всем и каждому, что Бог един!” Но спросите у того же человека, уверен ли он в том, что Всевышний обеспокоится тем, дабы обеспечить все его нужды, человек этот растеряется и после паузы ответит: “Ну, боюсь, что я еще не достиг такой ступени бытия”.

Однако в действительности вера и доверие находятся в тесной связи, и одно не может существовать без другого. Тот, кто истово верит, тот и полностью доверяет. Но если некто – от чего упаси нас Бог! – не уверен полностью в Создателе, то и вера его истончится. Вот почему Господь говорит: “Вот Я посылаю вам хлеб с небес” [69]69
  Исх. 16:4


[Закрыть]– это означает: “Я могу послать вам хлеб с небес”. Но тот, кто идет тропой моего учения, то есть тот, кто верит в меня, то есть тот, кто доверяет мне, – тот будет собирать манны столько, сколько надо на каждый день, и может не беспокоиться о дне завтрашнем».

Помещик и крестьянин

В пасхальную ночь, во время седера, рабби Мендл из Риманова любил рассказывать после песенки про «Одного козленка» вот какую историю:

«Крестьянин пришел на рынок продать теленка. К нему подошел помещик и спрашивает: “Сколько ты хочешь за эту собаку?” Крестьянин отвечает: “Это не собака, это теленок”. Они препирались какое-то время, после чего помещик заехал крестьянину в ухо со словами: “Вот так ты, может, лучше запомнишь: если помещик говорит, что это собака, – значит, это и есть собака!” И крестьянин сказал: “Хорошо, теперь я запомню”.

Некоторое время спустя приятель этого крестьянина прибежал в деревню, соседствующую с помещичьим имением, и, задыхаясь, сообщил, что в дальней деревне загорелось гумно и занялся дом старосты, который пользовался любовью окрестных жителей. Пожарная дружина поскакала на помощь, захватив все имеющееся снаряжение. Тогда крестьянин поджег с четырех сторон помещичий дом, который сгорел дотла.

Через несколько недель, узнав, что помещик собирается строить новый дом, крестьянин изменил свою внешность и явился к помещику под видом архитектора. Он предложил ему план постройки (потому что он был смышленым человеком), и они с помещиком принялись подсчитывать, сколько леса понадобится на строительство. Затем они отправились в помещичий лес, чтобы посмотреть, какие деревья годятся на сруб.

Они пришли в лес, и крестьянин пренебрежительно отозвался о деревьях, растущих у опушки. В чаще леса деревья получше, отозвался помещик, и они пошли дальше, пока не оказались в самой чаще леса. Там самозваный архитектор остановился и с удовлетворением показал на огромное дерево, сказав, что из него выйдет такое-то количество превосходных досок.

“А я думаю, что можно напилить гораздо больше досок”, – сказал помещик. “Архитектор” подошел к дереву и обхватил его обеими руками, чтобы измерить. “Нет, я прав!” – сказал он.

Помещик вслед за крестьянином тоже обхватил дерево. Тут крестьянин достал веревку и привязал помещика к дереву, после чего выпорол его как следует, приговаривая: “Чтобы ты лучше запомнил: если крестьянин говорит, что это теленок, – значит, это и есть теленок, а не собака!” Затем он скрылся, а помещик долго звал на помощь, пока его не освободили от веревок.

Добравшись до дому, помещик слег, и с каждым днем ему становилось все хуже и хуже. Доктора приходили один за другим, но никто не мог ему помочь. Тут распространился слух, будто в соседнем городе проездом объявился чудо-целитель, который в состоянии вылечить любого больного. Крестьянин, переодевшись доктором, действительно приехал в этот город и стал давать советы (потому что он был смышленым человеком). Помещик, прослышав о нем, велел пригласить доктора и пообещал, что заплатит любые деньги, если тот сможет ему помочь.

Доктор приехал, осмотрел больного и сказал не допускающим возражений тоном: “Оставьте нас наедине и не смейте заходить в комнату во время лечения, даже если больной будет кричать. Мой метод безотказный, хотя и болезненный”. Как только все вышли из комнаты, он запер дверь на задвижку и задал помещику еще одну первоклассную трепку.

Стоявшие за дверью слышали вопли помещика и переговаривались: “Вот это настоящий доктор. Лечит как надо”. А крестьянин тем временем сказал помещику: “Это я еще раз напоминаю, чтобы ты, наконец, запомнил: если крестьянин говорит, что это теленок, – значит, это и есть теленок, а не собака!” Затем он вышел из комнаты с таким самоуверенным видом, что никто даже и не подумал остановить его.

Когда помещик наконец выздоровел после всех побоев, он принялся за поиски крестьянина, но безуспешно, потому что тот не только изменил цвет лица и волос, но также изменил свои манеры и походку, так что его невозможно было узнать. Ранним утром ближайшего базарного дня крестьянин увидел помещика, сидящего в коляске неподалеку от рыночной площади и внимательно оглядывающего практически безлюдный рынок. Крестьянин обратился к своему приятелю, превосходному наезднику, с просьбой: “Друг, ты сможешь мне помочь?” “Конечно же, – сказал тот. – Надеюсь, ничего трудного?” – “Все, о чем я тебя прошу – это подъехать вон к тому помещику в коляске, наклониться к нему и сказать на ухо: ‘Если крестьянин говорит, что это теленок, – значит, это и есть теленок!’ А потом скачи что есть мочи и не останавливайся, пока те, кто кинутся за тобой в погоню, не отстанут. После этого мы встретимся в корчме – ну, ты знаешь, в какой, – и я поставлю тебе такую сливовицу, какой ты никогда не пробовал”.

Приятель крестьянина сделал так, как его просили. Помещик, услышав сказанное, встрепенулся, решил, что перед ним как раз тот человек, которого он ищет, и закричал кучеру со слугой, чтобы они распрягли лошадей и кинулись в погоню. Те вскочили на лошадей и пустились во всю прыть.

Когда крестьянин увидел, что помещик сидит в одиночестве в распряженной коляске, он подошел к нему, дал ему оплеуху и сказал: “Третий раз напоминаю тебе: если крестьянин говорит, что это теленок, – значит, это и есть теленок, а не собака!” И бросился бежать в направлении корчмы.

“И все-таки, – так рабби Мендл заканчивал свой рассказ каждый седер, – все-таки теленок остается теленком и никогда не сделается собакой”.

А если дети спрашивали: “Как же звали умного крестьянина?” – рабби Мендл отвечал: “Михаэль”. Когда они спрашивали: “Как же звали злого помещика?” – рабби отвечал: “Самаэль”.

А когда дети спрашивали: “Как звали теленка, который никогда не сделается собакой?” – рабби отвечал: “Это всем известный теленок, Исраэль”».

Дороги

Рабби Мендл частенько жаловался: «Вот когда не было дорог, ты поневоле останавливался с наступлением темноты. Потом, в корчме, никто не мешал тебе помолиться, спеть псалмы, открыть книгу или по душам побеседовать с попутчиками. А сегодня ты можешь ехать по этим дорогам день и ночь, и человек уже вовсе не знает покоя».

Соблюдение закона

Однажды ученик спросил рабби Мендла из Риманова: «В Талмуде сказано, что Авраѓам исполнял все 613 заповедей [70]70
  Иома, 28b


[Закрыть]. Но как же это надо понимать – ведь заповеди еще не были нам даны?» «Дело в том, – ответил рабби, – что заповеди Торы можно уподобить костям человеческого тела, а запреты – мышцам и жилам. Таким образом, Закон во всей его целостности подобен нашему телу. Но все части тела Авраѓама были столь чисты и святы, что каждая из них выполняла все заповеди, для них предназначенные».

Сердце

Рабби Мендл из Риманова частенько говорил, что когда он читает Шмоне-эсре, перед его мысленным взором проходят все те люди, которые когда-либо просили его вознести Господу молитву за них.

Однажды его спросили, как же это возможно – разве для этого хватает времени? Рабби Мендл ответил: «Нужды и беды каждого оставляют след на моем сердце. И в час молитвы я открываю свое сердце со словами: “Владыка вселенной, читай, что написано здесь!”»

Пауза

Рабби Ѓирш «Слуга» рассказывал: «Когда мой святой учитель читал покаянные молитвы Слихот у амуда накануне Рош ѓа-Шана, он всегда делал паузу после фразы “Когда каждый обратится к Тебе с открытым сердцем и душой” и замолкал на некоторое время, после чего возобновлял чтение. Многие думали, что во время паузы он настраивал свою душу на искреннее раскаяние, но близкие ему люди знали, что он просто ждет, пока не убедится, что все присутствующие действительно обратились к Господу всем сердцем и всей душой».

Звуки работы

Рабби Мендлу задали вопрос: «В Писании говорится: когда “сказали Моше, что больше приносит народ, нежели нужно, чтобы исполнить работу, которую повелел сделать Бог, то приказал Моше, и провозгласили по стану: ‘Мужчины и женщины пусть не делают больше работы для святых приношений’” [71]71
  Исх. 36:5–6


[Закрыть]Как же это связано одно с другим? Ведь Моисею достаточно было повелеть, чтобы народ просто прекратил приношения».