Текст книги "Мой дом там, где любимый"

Автор книги: Марта Шилдз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Слава Богу, ты дома, – выдохнула она. Он снова поцеловал ее, потом повернул, чтобы вместе идти к машине Трэвиса.

– Ты тревожилась?

– Тебя так долго не было.

– Черт возьми, этот осмотр занял все утро. Мы вышли из больницы почти в полдень.

Когда они приблизились, Клэр обошла вокруг грузовика Трэвиса.

– Как он? – спросил Хэнк.

– Почти так же, – ответила она. – Лучше помоги мне открыть дверцу. Он спит и может выпасть.

Дверца кабины приоткрылась, и глухой, хриплый голос пробормотал:

– Я сам выйду.

Как только дверца распахнулась, Трэвис вывалился наружу, здоровой рукой ища в воздухе опору. Хэнк подхватил его прежде, чем он рухнул лицом в грязь.

Трэвис выругался и оттолкнул брата.

– Я сказал, сам. – Спотыкаясь, он сделал несколько шагов, прищурился и окинул взглядом дом.

У Алекс перехватило дыхание. Как он был непохож на того Трэвиса, с которым она познакомилась пару недель назад. Его угловатое привлекательное лицо опухло, вся левая сторона слилась в один огромный синяк, левая рука в гипсе.

– Он с трудом говорит, – прошептала Алекс на ухо Клэр.

– Это от лекарства.

Клэр захлопнула дверцу грузовика, когда Трэвис захромал по дорожке. Хэнк следовал за ним.

– Слава Богу, он проспал почти всю дорогу.

Бросившись вперед, Алекс подхватила Трэвиса под руку. Он попытался вырваться, но она крепко держала его за пояс.

– Куда направляешься, ковбой?

Он повернул голову к ней, пытаясь сфокусировать взгляд.

– Алекс?

– Алекс, Алекс. Куда мы идем?

Трэвис уперся взглядом в сетчатую дверь.

– Я иду к себе домой. В дом, который построил мой прадед почти сто лет назад. – Он приветственно помахал дому здоровой рукой. – В дом, который он передал своему сыну, тот своему сыну, а тот своему сыну…

– Я знаю историю. Но мы не попадем туда, если не будем шагать. Осталось еще три ступеньки. Вот так. Хорошо. Еще одна.

Хэнк следовал за ними по лестнице, не проронив ни слова. Похоже, Трэвису было невыносимо его присутствие. Добравшись до спальни, Трэвис разразился потоком бессвязных воспоминаний о комнате, в которую они попали.

Трэвис рухнул на кровать. Еще несколько минут он боролся со сном, потом его черты смягчились, и он наконец заснул.

Алекс наклонилась и сняла с него шляпу.

– Прости за все это, – начал Хэнк.

Алекс сделала знак молчать.

– Он пытался оскорбить тебя, а не меня.

Хэнк снял свою шляпу и провел негнущимися пальцами по волосам.

– Ничего не понимаю. Последний раз мы виделись на родео и расстались хорошо. Но сейчас он орал каждый раз, когда я входил в больничную палату. Будто это я сломал ему ребра.

Хэнк привлек ее к себе, страстно поцеловал и повел ее к двери.

– Я слышал, ты что-то говорила Клэр насчет супа на плите. Налей мне тарелочку, пока я раздеваю Трэвиса. Он спит, и это займет немного времени.

– Только не задерживайся.

– Не буду, – и поцеловал ее еще раз.

Через полчаса Алекс поднялась по лестнице, чтобы посмотреть, куда запропастился Хэнк. Он лежал поперек кровати, так и не сняв сапог. Покачав головой, она стянула сапоги и накрыла его одеялом.

Поцеловав щеку, шершавую от четырехдневной щетины, она прошептала:

– Сладких снов, ковбой.

Алекс захлопнула дверцу холодильника и услышала скрип ступеней.

– Трэвис?

Бросив две большие упаковки говяжьих отбивных в раковину, она выглянула в холл.

– Где Хэнк? – зарычал он, прежде чем она успела открыть рот.

– Тебе нельзя вставать. Ты можешь упасть с лестницы. Иди…

– Мне надоело, что со мной обращаются как с ребенком, – взревел он.

Его настроение явно не улучшилось с тех пор, как она отнесла ему завтрак.

– Я не обращаюсь с тобой как с ребенком, – проговорила она терпеливо, – а как с человеком, который ранен. Ты выпил таблетки, которые я положила на поднос?

– Я выбросил в сортир все эти проклятые таблетки.

– Что случилось? – спросила Клэр, выглядывая на лестницу, все еще в ночной рубашке. – О! Злюка проснулся.

– Он только что сказал мне, что выбросил обезболивающее, которое прописал доктор.

Клэр встала на лестнице рядом с Трэвисом.

– Ты сделал это? Зачем?

– Я уже дома. Они мне не нужны.

– Ты идиот! – закричала на него Клэр.

Алекс всплеснула руками.

– Прекрасно. Не хочешь выздоравливать, не надо.

– Где Хэнк? – снова потребовал Трэвис.

– На работе, – ответила Алекс. – Где еще ему быть? Он ушел утром, когда все еще спали. Джед сказал, поехал проверять стадо. Хэнк смертельно устал вчера вечером, но он потерял два дня, пока ездил за тобой.

Клэр кивнула.

– Хэнк встал бы из могилы, чтобы проверить стадо.

Трэвис прищурился.

– Он работает рядом с домом?

– Я знаю только, что он с ребятами вернется домой около полудня.

Его налитые кровью глаза посмотрели на часы.

– Через час. Я подожду здесь.

Он продолжил спускаться по лестнице, морщась от боли при каждом шаге.

Девушки обменялись удивленными взглядами.

– Трэвис, ты ведешь себя как проснувшийся после спячки медведь с того момента, как пришел в себя в госпитале, – объявила Клэр, упершись руками в бока. – Объясни, что происходит!

Он остановился и рассматривал ее целую минуту, потом шагнул к двери.

– Я буду на крыльце.

Алекс вздохнула.

– Тебе принести что-нибудь?

– Нет.

Алекс покачала головой и направилась на кухню, решив не обращать на него внимания. Клэр последовала за ней.

– Сон не пошел ему на пользу, ты как думаешь? – проговорила девушка.

– По крайней мере, с головой у него все в порядке.

Клэр добавила:

– Но от этого не легче. Что, уже почти полдень? Я думала, проснусь к завтраку.

– Поешь сейчас или подождешь? – спросила Алекс.

– Подожду. Дай только одеться, потом я спущусь и помогу.

– Спасибо.

Занимаясь ленчем, Алекс слышала, как поскрипывают цепи качелей. Ей не составило труда догадаться, что Хэнк сделал или сказал что-то, что могло разозлить Трэвиса. Сейчас, похоже, Трэвис полон решимости высказать ему все. Зная ослиное упрямство и вспыльчивый нрав Хэнка и вспомнив нехороший блеск в глазах Трэвиса, она с ужасом подумала о их встрече. Может быть, их удастся развести до ленча.

Клэр присоединилась к ней двадцать минут спустя. Вместе они приготовили гору гамбургеров, которой хватило бы на взвод. Между тем Алекс не переставала следить, когда появится Хэнк. Через полчаса он действительно появился во дворе.

– Вот и он, – проговорила Алекс. Клэр не нужно было объяснять, о ком идет речь. Алекс поспешила к входной двери. Клэр бросилась следом за ней.

Трэвис не встал, когда Хэнк поднялся на крыльцо.

– Почему ты не в постели? – потребовал ответа Хэнк.

– Пошел к черту!

Хэнк замер на месте.

– Трэвис! – воскликнула Клэр.

– Хэнк… – начала Алекс.

Хэнк оборвал ее рубящим движением руки.

– Я сыт по горло его выходками. – Он указал пальцем на Трэвиса. – Ты ведешь себя как осел с того момента, как мы вошли в палату. Если это боль…

– Это не боль.

– Тогда что, черт возьми? Я требую объяснить, почему ты так обращаешься со мной, с Клэр и с Алекс.

– Ты требуешь, скажите пожалуйста.

– Именно требую.

Трэвис поднялся с гримасой боли.

– Хэнк, великий балагур, требует ответа. Он хочет знать, почему я так задираюсь. Почему я должен тебе рассказывать? Ты никого не удостаиваешь такой чести.

– О чем, черт возьми, ты болтаешь?

– Я говорю о беседе, которую имел с Руфом Льюисом. Он работает на одну японскую фирму и хотел побольше узнать о продаже нашего ранчо.

Алекс прикрыла рот рукой, чтобы не вскрикнуть. Клэр застыла рядом с ней.

Трэвис сделал мучительный шаг вперед.

– Это правда, браток? Райский Сад выставлен на продажу?

Хэнк долго рассматривал брата, потом взглянул на Алекс и Клэр.

– Мне следовало бы сказать раньше, чтобы сейчас вам не было так больно. Сейчас, когда мы все здесь, нужно обсудить все. – Он помолчал и добавил: – Мы вынуждены продать Сад.

Глава десятая

Клэр вскрикнула «Нет!», Алекс бросилась за дверь. Господи! Как она хотела, чтобы он взял свои слова назад.

Но Хэнк смотрел на нее немигающими, непроницаемыми глазами.

Трэвис сделал еще один нетвердый шаг к брату.

– Когда же ты собирался поговорить с нами? Когда хотел получить наши подписи на бумагах?

Хэнк одной рукой стянул с себя шляпу, другой провел по волосам.

– Все еще не решено, но мы должны закончить со всем этим поскорей. Я сказал агенту, что перезвоню ему, как только переговорю с тобой. Японская фирма Руфа сделала самое выгодное предложение. – Он назвал точную цифру.

Трэвис выругался, Клэр ахнула, а Алекс посмотрела на всех трех Эдемов. Такая куча денег. Как они могут отказаться? Но как можно продать родной дом?

– Ужасно много денег, – проговорила Клэр. – Но где мы будем жить?

– У тебя будет достаточно денег, чтобы найти квартиру, пока ты учишься в колледже, – заметил Хэнк. – И ты сможешь позволить себе поехать куда угодно, не только в университет Штата.

Трэвис добрел до края крыльца и окинул взглядом ранчо.

– Дедушка Генри перевернется в гробу от таких слов. Папа тоже. Эдемы живут на этой земле сотню лет, а ты хочешь, чтобы мы продали ее. – Он повернулся лицом к старшему брату. – На этот раз ты ошибся, Хэнк. Я не продам ни камня на этом ранчо.

– Тогда скажи, как сохранить его.

Трэвис молчал целую минуту.

– О чем мы, черт возьми, говорим? У Сада нет финансовых трудностей. Ты вытащил его из долгов несколько лет назад.

– А политики стараются загнать нас обратно. Я говорю о налогах на недвижимость, братец. Ты разъезжал с места на место и не слышал о них, но они убивают Сад. Только за последний год они выросли на семьдесят пять процентов. Похоже, в этом году они вырастут снова. Ранчо умирают одно за другим по всей долине Извилистой речки. Похоже, настал наш черед.

Алекс чувствовала, что эти слова разрывают ее на части. То, что она считала незыблемым, внезапно покачнулось. Она думала, что нашла дом, о котором мечтала всю жизнь. Райский Сад казался вечным. Эдемы жили на ранчо почти сто лет, и она не сомневалась, что проживут еще сто. Ее чувства к Хэнку настолько переплелись с любовью к Райскому Саду, что она не могла сказать, любит этого мужчину или это ранчо.

Внезапно различие оказалось важным.

– Черта с два мы следующие! – воскликнул Трэвис, возвращая ее внимание к разговору.

– Тогда скажи, как сохранить его, – взревел Хэнк. – Я рву на себе волосы уже три года, пытаясь найти ответ. И не вижу другого выхода.

– Всегда есть выход, – ответил Трэвис.

– Назови хоть один.

– Сколько нужно заплатить?

Хэнк назвал сумму, от которой Алекс присела. Она не представляла, что содержание ранчо стоит так дорого. И это только налоги.

– Я оплачу, не моргнув глазом, сказал Трэвис. – У меня накоплена немалая сумма призовых…

– Нет, – равнодушно проговорил Хэнк. – Я не возьму твои деньги.

Трэвис прищурился.

– У тебя нет выбора, брат. Ты владеешь только третью этого ранчо. Ты можешь распоряжаться долей Клэр, но не моей. Я заплачу эти проклятые налоги, и ты не остановишь меня.

Хэнк с шумом выдохнул.

– Ну, хорошо, скажем, ты заплатишь налоги в этом году. Скажем, заплатишь в следующем и через год. Но деньги, которые ты заработал на родео, скоро кончатся.

– Я не пойду в университет, а устроюсь на работу, – предложила Клэр, наконец, обретя дар речи.

– Нет! – хором прогремели братья.

Клэр отступила, встретив такой энергичный отпор.

– Но я могла бы помочь…

– Ты поможешь тем, что окончишь университет и найдешь хорошую работу, – сказал ей Трэвис. – Отбросим все кратковременные решения. Сейчас нужно думать о будущем.

– Но Хэнк сказал…

– Он не хочет брать мои деньги, потому что считает, будто потеря ранчо – только его вина. Он думает, будто он во всем виноват, что он предал наших отца, деда и прадеда. – Трэвис твердо встретил взгляд Хэнка, подстрекая его к спору.

Хэнк – мастер скрывать свои чувства. Но от Алекс не укрылось ничего. Она отчетливо читала боль по напряженным губам, по мышце, пульсирующей под скулой. Хэнк винил себя за потерю Райского Сада.

Внезапно Алекс поняла, что чувствует разочарование. Она злилась на Хэнка за то, что он не сказал ни ей, ни брату и сестре о своих планах. Райский Сад был так ей дорог.

Воспоминание о единственном в ее жизни родном доме мелькнуло перед ее внутренним взором. Даже сейчас она отчетливо видела широкое крыльцо вдоль фасада и боковых стен, угол кухни, где она играла с куклами, слушая пение матери у плиты, большую кровать матери, куда она бежала, когда что-то пугало ее ночью, тенистую веранду, на которой они с матерью сидели жаркими летними вечерами, следя за огоньками светляков.

Ее мать. Все воспоминания о том доме связаны с матерью. Именно она превратила старое строение в их дом.

Временами Райский Сад казался ей увеличенной копией того дома, в котором она жила с матерью. Алекс не жалела сил, чтобы он содержался в порядке.

Но весь этот труд не сделал Райский Сад ее домом. И никогда не сделал бы. Родными для нее стали люди, живущие в этом доме, – Клэр, Трэвис и Хэнк. Больше всего Хэнк.

Она знала сейчас, что ее планам не суждено сбыться. Теперь для нее ее дом только Хэнк, а не Райский Сад.

Она любит Хэнка. Если раньше оставались сомнения, то сейчас она знала это наверняка. Огромная тяжесть, которая лежала на ее сердце, свалилась, и Алекс заставила себя переключиться на спор, который продолжал Трэвис.

– Но это не твоя вина, Хэнк, – настаивал младший брат. Ранчо разоряются по всей стране. Выживают те, кто думает творчески.

– Например? – потребовал Хэнк. – Цена на говядину не растет годами, а расходы на выращивание скота все больше и больше. Так что, увеличив стадо, мы потерпим только убытки.

– Тогда уменьшим стадо. – Трэвис поднял руку, чтобы Хэнк не прерывал. – Послушай меня. Мы можем держать меньше коров, но выращивать и готовить больше лошадей для родео. Те лошади, которых ты тренируешь, пользуются хорошей репутацией по всей стране. Черт возьми, за последние семь лет девять вышли в Национальный финал. На них есть спрос везде, куда бы я ни поехал. Мы можем продавать вчетверо больше, чем продаем сейчас. Мы можем превратить это в настоящий бизнес.

Свет зажегся в глазах Хэнка.

– Думаешь, мы сможем заработать достаточно?

– Черт возьми, да. Родео становится большим бизнесом, он требует все больше профессионализма, больше специализации. Чтобы победить, ковбою нужна лошадь, которую готовил эксперт. Он не может школить ее сам, мотаясь по дорогам триста пятьдесят дней в году.

Хэнк потер подбородок.

– Возможно, в этом что-то есть.

– Разве мы не можем продать часть земли, если будет совсем плохо? – спросила Клэр. – Пара сотен акров вдоль Извилистой речки, наверное, дадут столько же, сколько все остальное вместе взятое. За последние несколько лет они понастроили множество домов вдоль речки.

Трэвис покачал головой.

– Я не хочу отдавать ни одного акра. Это, конечно, возможность, если не будет другого выхода, но я думаю, лошади для родео – наш лучший план. Что ты думаешь, Хэнк?

Хэнк осмотрел тяжелым взглядом всех троих. Наконец он произнес:

– Нужно подумать.

Громкий вздох вырвался из груди Трэвиса и Клэр. И в этот момент Алекс отчетливо поняла, что хочет делать всю оставшуюся жизнь, где хочет быть. Ей не терпелось поговорить с Хэнком. Но сейчас не время. Возможно, после ленча…

– Ленч!

Алекс развернулась и побежала на кухню. За своей спиной она услышала, что Трэвис предложил перенести дискуссию в дом, но ей было некогда думать, нужно спасать подгорающие гамбургеры. Отделив от сковороды одну порцию и уложив другую, она повернулась и увидела, что Клэр и Трэвис следят за ней.

– Где Хэнк? – спросила она.

– Пошел умываться перед едой, – ответил Трэвис.

– Что ты думаешь обо всем этом? – спокойно спросила Клэр.

Алекс задумалась на минуту, затем проговорила:

– Пока мы вместе и одна семья, мне все равно, где жить. Но не могу не признать, я рада, что мы остаемся здесь.

Лицо Клэр засияло.

– Ты собираешься остаться?

– Если захочет Хэнк.

– Не думаю, что тебе стоит беспокоиться об этом, – с усмешкой проговорил Трэвис. – Своим отъездом ты убьешь его.

Алекс благодарно улыбнулась.

– Почему бы вам не сесть прямо здесь? Вы могли бы продолжать дискуссию, а я бы слушала и занималась ленчем.

Трэвис расположился в кресле за столом, но Клэр убежала в столовую за тарелками. Котлеты на сковороде зашипели, когда Трэвис глубокомысленно потер свое плечо.

– Хотелось бы знать, – начала Клэр, расставляя тарелки, – что планировал делать Хэнк после продажи ранчо.

Трэвис пожал плечами.

– Наверное, нашел бы работу.

– Как же, – фыркнула Клэр. – Можешь представить Хэнка, работающего на кого-то?

В голове Алекс внезапно всплыли слова Хэнка, сказанные на танцах после родео в Ландере. Как только их смысл стал для нее ясен, сердце перестало биться, а рука с солонкой застыла над сковородой.

Трэвис пожал плечами.

– Он мог бы стать управляющим на большом ранчо. Это…

– Я знаю, что он планировал. – Алекс отставила солонку в сторону. Все глаза устремились на нее. С трудом совладав с голосом, она проговорила: – Родео.

– Родео? – воскликнула Клэр.

– Ты уверена? – спросил Трэвис.

Алекс кивнула и тяжело облокотилась на стол. Теперь она ясно увидела то, о чем мечтал Хэнк. И новости о продаже ранчо подтверждают это. Нужны ли ей другие подтверждения?

– Хэнк говорил мне, что хочет вернуться на родео. Я думала, он говорит о воскресных поездках, и… и сказала, что ему следует вернуться, раз ему это нравится. Я не представляла, что он говорил о постоянной работе.

Глаза Трэвиса расширились:

– Боже мой… – Он замер, разглядывая клетчатую скатерть.

Клэр смотрела то на одного, то на другого, явно озадаченная.

– И что же? Он раздумал заниматься родео? – Алекс почувствовала, что ее горло перехватило.

– Он не раздумал.

– О чем вы говорите? – воскликнула девушка. – Он собирается готовить лошадей.

Брови Трэвиса сошлись на переносице.

– Это я предложил. Не он. Мы не знаем, действительно ли он хочет этого или просто согласился ради нас.

– Но мы не собираемся продавать ранчо, правильно? Кто будет заниматься им?

Трэвис медленно покачал головой.

– Не знаю. Но мы должны отпустить его.

– Мы должны заставить его, – тихо уточнила Алекс.

Трэвис с сочувствием посмотрел на нее.

– Ты должна заставить его. Его слова ошеломили Алекс.

– Я?

– Только ты имеешь власть над ним, только ты можешь сделать это. Я никогда не видел человека, который значил бы для него больше, чем ты.

Алекс снова попыталась проглотить ком в горле. В голове всплыли слова Трэвиса, произнесенные после родео в Ландере. Брак и финал национального чемпионата по родео несовместимы. Женатый ковбой, стремящийся стать чемпионом, обычно проигрывает в том или другом.

– Я не смогу, Трэвис. Я слишком люблю его.

– Достаточно ли ты любишь его?

Клэр хлопнула обеими руками по столу.

– Не будете ли добры объяснить, о чем, черт возьми, вы говорите?

Трэвис перевел взгляд на сестру.

– Разве не понимаешь? Он мечтал вернуться на родео с тех пор, как ушел восемь лет назад.

– Елки-палки! – воскликнула Клэр. – За эти восемь лет он мог ездить на родео сколько угодно.

– Но не смог бы претендовать на национальный титул и заниматься ранчо одновременно. – Здоровая рука Трэвиса обрушилась на стол. – Почему я был таким слепцом? Как я мог не заметить этого много лет назад?

– Заметить что? – закричала Клэр.

– Как он тренировался каждый вечер, как метал лассо. Я думал, он просто школит лошадей, а на самом деле он поддерживал форму, чтобы со временем вернуться на арену. Ты знаешь, что он постоянно платил членские взносы ассоциации ковбоев? Зачем ему эти расходы, если он не планировал вернуться?

Клэр была ошеломлена.

– А как он смотрел на меня, когда я рассказывал о своих победах и промахах. Как он держал в руках золотую пряжку, которую я привез с Национального финала. Он готов был сделать все что угодно, даже продать Райский Сад, чтобы вырваться.

Алекс закрыла глаза, чтобы сдержать слезы.

– Он говорил мне, что не участвовал в местных родео, потому что, если он не первый, ничего не стоит менять.

– Он никогда не был первым, – сказал Трэвис. – Хотя был близок к этому. Когда мама и папа погибли, он лидировал в скачках на неоседланной лошади и был третьим в связывании телят.

– А потом пришлось все бросить, – тихо проговорила Алекс. – Пришлось вернуться домой и заняться ранчо.

– И нами, – прибавил Трэвис. Клэр взглянула на брата.

– Наверно, он ненавидел нас все это время? Он ненавидел ранчо? Но я ни за что не поверю в это.

– Хэнк никогда не признается в этом, но в глубине души думает именно так.

– Он любит нас, Трэвис, – настаивала Клэр. – И делает для Сада все, что может.

– Вспомни, что ты чувствовала минуту назад, Клэр, – проговорила Алекс. – Когда ты предложила устроиться на работу вместо колледжа, неужели ты совсем не чувствовала отвращения к ранчо?

Девушка вскинула голову.

– Возможно. Но я предложила от чистого сердца.

– Хэнк так и поступил. Он пожертвовал мечтой ради ранчо, – сказал Трэвис. – Он пожертвовал своей мечтой ради нас, чтобы нам не пришлось отказываться от нашей мечты. Он любит нас – как еще это определить?

– Так почему же он собрался продать ранчо?

– У него наконец-то появился шанс исполнить мечту. – Трэвис почесал затылок. – Налоги – лишь повод. Пожалуй, он даже не рассматривал варианты. Он просто стремился на родео.

Все замолчали, обдумывая его слова.

Алекс пребывала в растерянности. Она уже сказала Клэр и Трэвису, что собирается остаться, но это было прежде, чем она поняла, как сильно Хэнк любит родео и чем он пожертвовал. Она должна отпустить его, сделав вид, что сама по-прежнему стремится в Сан-Франциско. Алекс заморгала, пытаясь прогнать слезы злости и разочарования. Проклятье, проклятье и еще раз проклятье! Почему ей приходится так поступать? Лучше бы ничего не знать.

– Значит, мы должны продать ранчо, чтобы отпустить Хэнка на родео? – спросила Клэр. – Я не хочу видеть, как Сад дробят на кусочки, чтобы построить дачи.

Голос Трэвиса был тверд.

– Я займусь ранчо. Все равно я не смогу выступать на родео полгода или больше. На это время денег хватит. Потом, возможно, найду управляющего. Если нет, буду работать сам. Мне достаточно славы. Сейчас очередь Хэнка.

– А кто будет тренировать лошадей? – спросила Клэр.

– Я, – ответил Трэвис. – Все равно всегда приходилось доводить их до кондиции, как только Хэнк передавал их мне. Соревнования отличаются от работы на изолированной арене. И парни будут помогать мне, как помогали ему.

Дедушкины настенные часы в холле пробили двенадцать, когда Клэр тихо проговорила:

– Алекс, что ты собираешься делать?

Алекс повернулась к ним лицом и измученно улыбнулась.

– То, что должна сделать. Отпустить его.

– А если он не захочет, чтобы его отпускали? – спросила девушка.

Алекс пожала плечами. Тяжесть легла на ее сердце.

– Если не поедет, потом пожалеет об этом. Ведь он говорил мне, что лучше сожалеть о том, что сделал, чем о том, что не смог. С этим девизом он живет всю жизнь. – Она запнулась и вздохнула. – Он должен ехать.

– А ты не можешь поехать с ним?

Алекс покачала головой.

– Я не нужна ему в дороге. У него будет достаточно забот и без…

– Он идет.

Слова Трэвиса приковали все взоры к двери.

Сердце Алекс отчаянно колотилось. Каждый шаг Хэнка эхом отдавался в нем. Он прошел через столовую, потом распахнул дверь на кухню и осмотрелся. Его взгляд остановился на Алекс.

Чтобы скрыть слезы, застилавшие ей глаза, она отвернулась к плите. Она так много узнала об этом человеке за последние полчаса, и ее любовь переросла все известные ей границы.

Он нежно повернул ее лицом к себе.

– Что случилось?

– Ты собирался продать Сад. Мне показалось, я готова… готова…

– Потерять еще один родной дом. Правильно?

Она кивнула, надеясь, что он спишет ее бледность на это.

– Но нам больше не нужно продавать Сад. – Хэнк оглянулся на Трэвиса. – С этим мы разобрались, так?

– Ты имеешь на это право, брат. Я решил, что поторчу здесь и займусь Садом, пока ты будешь на родео.

На кухне воцарилось молчание, и было слышно лишь шипение котлет на сковороде. Алекс пыталась не дрожать, когда Хэнк внимательно посмотрел на Трэвиса, потом на Клэр, потом на нее.

Он прислонился бедром к кухонному столу и скрестил руки на груди.

– Похоже, вы трое о чем-то сговорились.

– Ты хотел вернуться на родео, и ты должен вернуться, – произнес Трэвис недрогнувшим голосом.

– А кто говорил, что я хочу вернуться на родео?

– Ты, – сказала Алекс. – В Ландере. Ты сказал мне, что хочешь вернуться. Я думала, ты говорил о выступлениях по уик-эндам, но ты имел в виду постоянную работу, не так ли?

– Тогда я думал, что мы потеряем Сад. Сейчас я…

– Что сейчас? – Кресло Трэвиса заскребло по полу. – Ты до смерти хотел вернуться на родео все восемь лет. Это твой шанс. Поезжай.

Хэнк прищурился.

– Вы точно о чем-то сговорились.

– Мы просто хотим, чтобы ты был счастлив, Хэнк, – проговорила Клэр. – Если ты…

Трэвис прервал сестру:

– Ты занимался Садом восемь лет. Сейчас моя очередь.

– Ты думаешь, что справишься лучше меня? – нахмурился Хэнк. – У тебя есть опыт? Почему ты думаешь, что сможешь сохранить его, если я не смог?

– Я знаю, что у меня отложено достаточно, чтобы держаться десять лет, даже если мы не продадим ни одного быка, – ответил Трэвис. – А если тебе не нравится, я выкуплю твою долю. – Они метали друг в друга злобные взгляды. Алекс хотела броситься между ними, но не могла. Трэвис хорошо знал своего брата. Говорить о жертвах Хэнка – только раззадоривать его упрямство.

– Нет. Если кто и останется на ранчо, то я.

Хэнк обнял Алекс за талию и привлек ее к себе.

– Почему? – тихо спросила Алекс.

Он взглянул на нее, и в его глазах неожиданно засветилась нежность.

– Потому что я люблю тебя, потому что здесь ты будешь счастлива.

Она почувствовала, что нож вонзился в ее сердце. Он любит ее? Как смеет он говорить об этом сейчас?

Она оттолкнула его.

– Нет! Это не повод отказываться от своей мечты.

– Я не хочу на родео. Да, я когда-то думал, что хочу, но это было до того, как приехала ты. Алекс, ты заставила меня понять, что это старое здание – мой дом. Я хочу быть только с тобой. Я хочу, чтобы Райский Сад стал и твоим родным домом.

– Господи! Что происходит? Ведь час назад ты планировал продать Сад.

– Просто я думал, что нет другого выхода. Сейчас выход есть. Не знаю, сможем ли мы сохранить Сад еще на пятьдесят лет, но деньги Трэвиса помогут.

– Ты можешь присылать домой свои призовые, старший брат.

Кулаки Хэнка обрушились на стол.

– Я не собираюсь на родео!

– Собираешься, – настаивала Алекс.

– Ты хочешь провести всю жизнь в дороге? – закричал он. – Это совсем не так здорово, как кажется. Это вшивые мотели, тряска по дорогам, дрянная еда…

– Я не поеду с тобой, – тихо проговорила она.

Он смотрел на нее, не в силах поверить.

– И куда же, черт возьми, ты собираешься?

Алекс взглянула на Трэвиса, умоляя его глазами. Сейчас ей не нужны были свидетели.

Трэвис понял намек.

– Пойдем, Клэр. Им нужно побыть одним.

Когда они остались вдвоем, Хэнк шагнул к Алекс и сжал руками ее плечи.

– Останься со мной, Алекс. Я люблю тебя. И не могу без тебя жить. Выходи за меня замуж.

Она еле сдерживала рыдания.

– Нет. Я собираюсь в Сан-Франциско. Именно это я планировала все время. И в моих планах ничего не изменилось.

Он вздрогнул, как от удара.

– Ты не хотела говорить этого. Твои планы изменились.

– Нет, не изменились.

Его руки сжали ее плечи сильнее.

– Ты любишь меня. Я знаю, ты любишь.

Глаза Алекс заволокло слезами. Хватит ли сил сказать те слова, которые заставят его уйти?

Сможет ли она?

Ее ногти впились в ладони.

Алекс понимала, что не может привязывать его ни к себе, ни к Райскому Саду. Она должна отпустить его, потому что любит, потому что ему нужна свобода, чтобы найти свою мечту. Без этой мечты он никогда не будет счастлив. И не будет счастлива она.

Едва дыша, она решительно посмотрела ему в глаза.

– Как я могу любить человека, который собирался продать родной дом, даже не поставив в известность семью? Человека, который знал, как много этот дом значит для меня, но который не удосужился сказать мне, что хочет променять родной дом на погоню за золотой пряжкой? Как я могу доверять тебе после этого?

Испуганное выражение на его лице говорило Алекс, что ему больно и стыдно.

– Алекс, клянусь, я всегда буду с тобой откровенен. Только не покидай меня.

Алекс чувствовала, что еще немного – и она не выдержит, но она обязана довести разговор до конца.

– Ни черта ты не научился. Но я научилась. Ты уберег меня от огромной ошибки, Хэнк, и я должна благодарить тебя за это. Ты заставил меня понять, что я любила не тебя, а Райский Сад.

До Хэнка не сразу дошел смысл ее слов. Он тряхнул головой.

– Я не верю тебе.

Алекс выскользнула из его рук.

– Я не понимала этого, пока ты не сказал, что собираешься продать ранчо. Моя первая мысль была – здесь для меня ничего не осталось. Я догадалась, что была влюблена в идею сделать это чудесное место своим домом.

Хэнк готов был взреветь от боли, обрушившейся на него. Алекс его не любила?

– Это все, что ты можешь сказать?

На каждый шаг, который он делал к ней, она делала шаг назад. Хэнк остановился.

– Отправляйся на родео, Хэнк. Ты не будешь счастлив, если не поедешь.

Счастлив? Неужели она не знает, что без нее счастья нет? Он цепенел от одной мысли, что, проснувшись утром, не увидит ее, не поговорит с ней, не поцелует ее.

Как могло такое случиться? Он играл по ее правилам, делился своими чувствами. Да, он опустил одну деталь, но неужели из-за этого она сможет поступить так жестоко?

Он больше не хочет на родео, он хочет остаться с Алекс в их доме, в Райском Саду.

Он развернулся и запустил руку в волосы. Но как он может остаться, если ее не будет здесь?

Он шагнул к кухонной двери и повернулся к Алекс, чувствуя себя опустошенным и лишенным всякой надежды.

– Я уезжаю завтра утром.

Она вежливо кивнула.

– Я тоже.