Текст книги "Мой дом там, где любимый"

Автор книги: Марта Шилдз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Глава третья

Наливая в кофейник воду, Алекс увидела в окно, как работники шли на ужин. Отставив в сторону кофейник и вооружившись скалкой, она встала у входа, всем своим видом выражая решимость.

Первым вошел Джед, смеясь над чьей-то шуткой. Он остановился как вкопанный, увидев ее, но сзади налетел Дерек.

Из-за плеча Дерека выглянул Бак.

– Эй! Что за пробка?

– Наша молодая телочка, похоже, сердится и хочет пободаться, – проговорил Джед через плечо.

– Наше почтение, Алекс, – умиротворяюще проговорил Дерек. – Пахнет очень вкусно.

Не сомневаясь, что Клэр ее поддержит, Алекс замахнулась скалкой.

– Пока не снимете сапоги и шляпы, не получите ни кусочка.

– Что она сказала? – переспросил Дерек.

– Она хочет, чтобы мы сняли сапоги и шляпы, – отозвался Бак.

– Ковбои снимают шляпы только перед Господом Богом и тогда, когда ложатся в постель. Она что, этого не знает?

– Похоже, что нет.

– Так скажи ей.

– Мэм, вы сильно ошибаетесь, если думаете, что мы тут…

– Ужинать хотите?

Скалка угрожающе нависла на головой Джеда, и тот отступил.

– Да, мэм, хотим.

– Тогда шляпы и сапоги долой. – Алекс понимала, что на ее стороне лишь упрямство. Даже самый низкорослый ковбой весил фунтов на пятьдесят больше ее, и ее могли просто отодвинуть в сторону и пройти. Но она не хотела сдаваться.

– Эти полки – для ваших сапог…

– Что происходит? – раздался из-за двери голос Хэнка.

Полные уверенности, что хозяин поддержит их, работники расступились и пропустили Хэнка вперед.

– Она требует, чтобы мы сняли сапоги и шляпы, а иначе, мол, останемся без ужина! – пожаловался Джед.

Хэнк шагнул в раздевалку. Золотисто-карие глаза Алекс засверкали, когда он вошел. В этом фартуке, завязанном на тонкой талии, и со скалкой в руке она напомнила Хэнку его мать. Сара Эдем тоже не раз противостояла толпе ковбоев и всегда побеждала. У Алекс – те же замашки.

– Я не прошу многого, – сказала Алекс. – Я целый день натирала этот пол и…

Хэнк прищурился.

– Ты весь день натирала пол?

Ее глаза устремились на Клэр.

– Я имею в виду, мы потратили полдня…

– Ты помогала натирать пол? – обратился Хэнк к сестре.

– Я помогла намазать мастику, когда вернулась домой, – начала защищаться девушка. – Алекс уже счистила к тому времени всю грязь.

Хэнк бросил сердитый взгляд на Алекс, но та гордо вскинула голову.

– Неважно, кто делал работу. Я хочу, чтобы здесь было чисто. Твои парни ведут себя так, как будто находятся не в доме, а в хлеву. И ты туда же.

Хэнк хотел было напомнить, кто здесь хозяин, но внезапно отступил. Острый запах свежей мастики напомнил ему прежние времена, когда были живы родители.

Ему вдруг стало стыдно за то, что он в суматохе дел совсем запустил дом. А мать так его любила! И вот теперь Алекс заставила посмотреть вокруг другими глазами. Господи, а ведь действительно все покрыто толстым слоем грязи и пыли – полы, занавески, мебель!

Беда в том, что Алекс абсолютно права. Хэнк не чувствовал, что здесь его дом. Ему было все равно, возвращаться на ночь домой или ночевать в палатке рядом со скотом, – но только не в последние пять дней.

Пробормотав проклятье, Хэнк отвернулся от выжидающего лица. Ему нельзя уступать. Уступить – значит смягчиться. А у него есть планы, и он не желает, чтобы что-то встало на его пути – пусть даже пара этих ангельских глаз. Ему не нужны напоминания, как много этот дом значил для его матери. Не сейчас. Уже поздно. Маховик продажи ранчо закрутился. Он не собирается отступать.

Сообразив, что от него ждут ответа, Хэнк бросил тяжелый взгляд на своих работников, положил шляпу на полку и стал разуваться. Работники зароптали, но сняли шляпы и принялись, кряхтя, стаскивать сапоги.

– Это несправедливо!

Слова Клэр донеслись с лестницы, когда Алекс мыла плиту. Напуганная резким возгласом, она сделала полшага к открытой двери из кухни в столовую. Ответ Хэнка остановил ее. Он не повышал голос, но в нем прозвучала сталь.

– В жизни много несправедливости. Привыкай.

– Родители разрешили Мэллори поехать! Почему не могу я? По какой причине?

– Мне плевать, что разрешают родители Мэллори. Ты не поедешь туда с одной только Мэллори. Чем тебе не нравится Ривертон? Или Ландер?

– Мы уже осмотрели все магазины в этих захолустных городишках. Мне надоело торчать в этой заднице!

– Не смей так говорить.

Осознав, что она подслушивает чужой разговор, Алекс поплотнее закрыла дверь и отошла в сторону. Но это не помогло.

– Ты мне не отец! – кричала Клэр. – По какому праву ты решаешь, что мне делать?

– Я – твой опекун. Пока тебе восьмого мая не исполнится восемнадцать, я отвечаю за тебя.

– Мама с папой, должно быть, сошли с ума, если назначили тебя нашим опекуном! Ты просто зануда!

Возникла небольшая пауза, прежде чем Хэнк ответил тихим, сдавленным голосом:

– Ты не понимаешь, что значит зануда. Будь отец жив, он бы…

– Что?

– Ничего.

– Все равно, ты во всем виноват! Я не хотела идти на этот дурацкий выпускной бал, но ты заставил меня принять приглашение Ти Джордана. Теперь я пытаюсь найти хоть какое-нибудь платье для этого дурацкого бала! А ты не разрешаешь мне даже этого.

Голос Хэнка звучал еще глуше, и Алекс с трудом слышала.

– Если ты не пойдешь на свой выпускной бал, потом будешь жалеть об этом. И платье тебе найдется. Если не в Дубойсе, то в Ривертоне или Ландере.

– Ты слышал хоть слово из того, что я говорила? Я все здесь перерыла и не нашла ни одного приличного платья. Потому и хочу поехать в Лэрами с Мэллори. Там университет, и там должны быть подходящие платья для таких вечеринок.

– Нет, Клэр.

– Господи! Я буду жить в Лэрами на следующий год, когда буду учиться в колледже.

– На следующий год. Но сейчас ты не поедешь в Лэрами вместе с Мэллори. Все. Лучше спустись вниз и помоги помыть посуду. Алекс и так делает всю твою работу по дому.

Дверь хлопнула с такой силой, что звук разнесся по всему дому.

Алекс расставляла тарелки в шкафу, когда услышала рассерженные шаги Клэр. Через мгновение девушка влетела в кухню и едва не снесла стол.

– Я ненавижу его! – кричала она.

– Не надо так говорить, – тихо произнесла Алекс. – Он твой брат.

– Ты все слышала?

Алекс пожала плечами.

– Вы так орали, что я не могла не услышать.

Клэр всплеснула руками и нервно зашагала из угла в угол.

– Ну и зануда! Мне почти восемнадцать! Я уже достаточно взрослая и могу проехать несколько миль по дороге.

– До Лэрами не несколько, а три сотни миль. Нужно потратить целый день.

– Меньше четырех часов в один конец, – воскликнула Клэр.

– Если постоянно превышать скорость.

– Ну ладно, пять часов. Велико дело!

– Десять часов туда и обратно. Когда ты будешь ходить по магазинам?

– Если мы отправимся в пять, то доедем до полудня. Мы можем пройтись по магазинам до шести и вернуться домой к полуночи. Мы все спланировали, а Хэнк…

Алекс покачала головой.

– Боюсь, Хэнк прав. Ты еще слишком молода, чтобы…

– Ты всего лишь на восемь лет старше меня. И едешь одна из Алабамы, – парировала Клэр.

– Я другое дело. У меня нет дома, и некому обо мне тревожиться.

Лицо Клэр смягчилось, и она обняла Алекс.

– Ну, сейчас у тебя есть дом. Я знаю тебя только несколько дней, но ты для меня как сестра. И мне совсем не хочется, чтобы ты уезжала.

Эти слова глубоко тронули Алекс.

– Спасибо. Но я не хотела жаловаться на жизнь. Я просто подумала…

– Что? – спросила Клэр.

– В субботу у меня выходной, правильно?

– Ну, думаю, да. То есть у других поварих был выходной, но ты готовила в прошлую субботу, и я…

– Тогда был только второй день, – объяснила Алекс. – Мне показалось нечестным брать выходной, если я проработала только один день. Но это неважно. Вы собирались в Лэрами в субботу?

– Да, в эту субботу.

– Как ты думаешь, Хэнк отпустит тебя, если я поеду с вами?

Лицо Клэр засияло от радости.

– Ты поедешь?

– Конечно. Там, наверное, интересно.

Клэр в восторге обняла Алекс.

– Спасибо!

– Это платье так много значит для тебя?

– Платье? Нет, елки-палки. Это Мэллори – охотница за платьями. Я просто хочу осмотреть университетский кампус, куда поеду осенью.

– Почему ты не сказала обо всем брату?

Клэр презрительно наморщила носик.

– Он все равно не отпустил бы меня.

– А спроси! Вдруг разрешит?

– Ладно! – Клэр еще раз обняла Алекс и побежала к двери. Потом внезапно остановилась. – Посуда! Я должна была…

– Иди, иди, – успокоила ее Алекс. – Спросить – одна минута. Когда вернешься, для тебя найдутся грязные кастрюли и сковородки.

Клэр посмотрела на Алекс с такой благодарностью, что сердце той сжалось. Невидящим взглядом она посмотрела на захлопнувшуюся дверь.

Была ли и она такой же юной и беззаботной?

Алекс вытерла руки истершимся полотенцем и последний раз осмотрела кухню. Тарелки после ужина были вымыты и сложены в стопки. Завтрак она приготовит, когда проснется.

Довольная собой, она отправилась искать Сахарка. Весь день кот бегал по дому, но перед сном Алекс уносила его к себе в комнату, чтобы он никому не мешал.

Алекс вышла на крыльцо. Стало прохладно. К утру, наверное, будут заморозки, подумала она, но не стала возвращаться в дом, а добрела до качелей и опустилась на сиденье.

От слов Клэр стало тепло на душе, хотя и немного грустно. Сестра. Как она мечтала о сестре! Алекс и раньше доводилось слышать подобные заявления от своих подружек. И хотя это всего лишь пустые слова, они всегда тешат душу.

Сидя на качелях, Алекс любовалась звездным небом. Где же ее счастливая звезда?

– Добрый вечер, Алекс. Как дела?

Низкий голос Дерека спугнул ее мысли.

– Ничего особенного. Ты пришел за кусочком шоколадного пирога?

– Ну, если ты хочешь избавиться от него, я бы съел еще один, но…

– Да? – подсказала Алекс, хотя уже знала, что будет дальше.

– Вы не знаете, где мисс Клэр?

Алекс была рада, что из-за темноты Дерек не мидел сочувствия в ее глазах. Дерек приходил к дому каждый вечер и спрашивал Клэр. Он влюблен в девушку, это очевидно. Но любовь была безответна. В первый вечер, когда Алекс сообщила Клэр, что к ней пришли, та недвусмысленно объяснила, что не интересуется ни Дереком, ни остальными ковбоями, потому что считает их грязными, невоспитанными парнями, которые ничего не понимают в любви и способны только хватать кобылу за хвост. А она намерена получить ученую степень и найти хорошую работу в большом городе, например, в Чикаго, Далласе или Денвере.

– Клэр сидит за учебниками, Дерек. Кажется, у нее завтра контрольная по математике.

Дерек кивнул, сдвинул шляпу на затылок и попытался улыбнуться.

– Ну, попытка – не пытка.

– Постой, я принесу тебе пирога.

Через несколько минут Алекс снова сидела на качелях, а Дерек, примостившись на верхней ступеньке крыльца, поедал шоколадный десерт.

Вскоре появились Джед и Бак, и Алекс охотно отрезала и им по куску.

Пока они ели, Алекс расспрашивала их о работе. Постепенно беседа коснулась Алекс, и кто-то из парней спросил, почему она не ездит верхом.

– Ты хочешь сказать, что никогда не сидела в седле? – воскликнул Джед, услышав ее чистосердечный ответ.

– У меня не было возможности. В… в том месте, где я жила, не было ни одной лошади. – Алекс совершенно не хотелось рассказывать всем, что она выросла в сиротском приюте.

– Черт возьми, так мы научим тебя, – обрадовался Бак. – Мы можем научить любого сидеть верхом.

– Это моя обязанность, – раздался вдруг голос за их спиной.

Все повернулись и увидели в дверях силуэт Хэнка.

– Я обещал, что научу ее, просто не было времени.

– Конечно, хозяин, – проговорил Дерек.

Работники заулыбались, когда Хэнк подошел к Алекс.

– Можно присесть рядом?

Она остановила качели и подвинулась влево. Цепи скрипнули под его весом. Хэнк оттолкнулся ногой, и качели вновь пришли в движение.

От этой близости у Алекс перехватило дыхание. Ей захотелось прижаться к нему. Тепло его тела действовало как магнит. Борясь со своим желанием, она вцепилась в подлокотник.

Хэнк на полуслове прервал рассуждения о том, какая лошадь лучше всего подойдет ей, и спросил:

– Ты замерзла?

Алекс провела рукой по левой руке.

– Немножко. Все в порядке.

Не говоря ни слова, он поднялся и ушел в дом. Несколько секунд спустя вернулся и принес теплую куртку, которую она видела на нем почти каждый день, и набросил ей на плечи. Беседа продолжилась, как ни в чем не бывало, но Алекс перестала замечать все вокруг. Терпкий мужской запах, смешанный с запахом лошадей, сена и свежего воздуха, действовал на нее опьяняюще.

– С тобой все в порядке? Алекс, очнись!

Алекс открыла глаза, когда Хэнк коснулся ее колена. Теплая и тяжелая рука лежала спокойно, но от нее по всей ноге разбегались горячие волны.

– Что?

– Мы собираемся посадить тебя на Мэйзи. Она достаточно смирная для начинающих. Твой первый урок завтра после полудня. Идет?

– Конечно. – Алекс разогнала туман, внезапно окутавший ее мысли. – Как скажешь. Сколько хлопот из-за меня!

Хэнк сжал ее колено.

– Черт возьми, это делается не ради тебя. Мы хотим нормально питаться днем, поэтому и стремимся научить тебя сидеть в седле.

Алекс посмотрела на руку, удобно расположившуюся на ее ноге. Как могло это легкое прикосновение вызвать такую бурю чувств? Ее сердце замирало в груди, а кровь, казалось, пульсировала в жилах с удвоенной скоростью.

Она дрожала уже не от холода. Это был отнюдь не приятельский, а хозяйский жест мужчины по отношению к женщине. Тем не менее, ее первым желанием было накрыть его руку своей рукой. Теплая тяжесть на ноге казалась знакомой, привычной и очень приятной. Она чувствовала, что этот мужчина заботится о ней, словно она принадлежит ему.

Работники вскоре стали расходиться. Алекс тоже поднялась и сняла куртку Хэнка.

– Спасибо за тепло. – Она вручила куртку, стараясь не смотреть Хэнку в глаза.

– Не за что. – Он взял куртку и, войдя в дом, повесил на крючок под шляпой, но уходить не торопился. В холле повисло тягостное молчание.

Не находя места под его взглядом, Алекс мучительно искала тему для разговора. И страшно обрадовалась, когда нашла.

– Хочешь кусочек пирога?

– Что-то осталось?

Она направилась на кухню и прямо к холодильнику.

Хэнк последовал за ней.

– Приберегла для тебя. Я слышала, как ты бродил здесь вчера ночью… – Она остановилась на полуслове, едва поняла, что именно сказала. Чтобы замять обидный намек, она открыла холодильник и поставила на стол тарелку. – В любом случае утром я обнаружила потери, так что догадалась, что ты проголодался. Парни слопали весь десерт, но я заранее отрезала тебе кусок. Выпьешь кофе?

Хэнк надеялся не выдать ни малейшим жестом свое внутреннее напряжение.

– Конечно. – Как только он сел, она поставила чашку кофе рядом с его тарелкой. Кофе оказался очень крепким, именно таким, какой он любил.

Он схватил ложку и принялся за пирог. Она села напротив него.

Наконец он отложил ложку, допил кофе и произнес:

– Насчет этой поездки в Лэрами…

– Ты разрешаешь? Не хотелось бы подрывать твой авторитет, но эта поездка, похоже, очень важна для Клэр, и я хочу помочь.

– Ты не обязана тратить свой выходной на то, чтобы присматривать за парой глупых девчонок, шатающихся по магазинам. Они обойдутся…

– Мне не трудно это сделать. Вернее сказать, мне нечем больше заняться. Если, конечно, ты их отпустишь, но я…

Хэнк покачал головой.

– Я не деспот, что бы она ни говорила. Просто не думаю, что это хорошая идея – отпускать девочек одних в город, поэтому буду только рад, если ты поедешь с ними. Я уже хотел выкроить денек, чтобы поехать самому, когда она прибежала ко мне и все рассказала.

Алекс вскинула голову.

– Клэр знает это?

– Нет.

– Может быть, пойдешь обрадуешь?

– Хочешь, сама скажи, пока она не лопнула от нетерпения, – проворчал он.

Алекс вздохнула.

– Можно дать тебе небольшой дружеский сонет? Я заметила, ты не слишком охотно объясняешь людям, зачем им делать то или иное. Ты просто отдаешь приказ и ожидаешь подчинения. Хэнк прищурился.

– Я здесь хозяин.

– Над Клэр?

– Я ее официальный опекун еще в течение двух месяцев. И вообще, я не думаю, что плохо воспитывал ее и Трэвиса.

– Нет, совсем неплохо. Она прекрасная девушка. Просто она уже выросла. Если бы ты объяснял ей, что происходит, она бы понимала, почему ты заставляешь ее делать одно и не позволяешь делать другое. Чуть больше доверия и открытости. Ты сам удивишься, насколько ближе вы станете. – Она усмехнулась. – И с работниками тоже. У тебя, наверно, есть веские причины отдавать тот или иной приказ. Если бы ты хоть раз объяснил им, зачем два раза в день чистить сбрую, они бы, наверное, так не ворчали.

Словно пытаясь сбежать от ее слов, он откинулся на спинку стула. Алекс только что описала его отца. Джон Эдем никогда ничего не объяснял. Никогда не говорил работникам, почему нужно работать во время ленча, ни разу не сказал сыновьям, что гордится ими, что любит их.

Проклятые гены! Много лет назад Хэнк поклялся никогда не идти по стопам Джона Эдема. А теперь эта девушка доказывала ему, что он копия отца.

Хэнк посмотрел на свои руки, лежавшие рядом с тарелкой, и обнаружил, что лишь несколько дюймов отделяют их от рук Алекс. Ему до боли захотелось коснуться их. Впервые за восемь лет он ощутил дружескую поддержку, особенно в отношениях с Клэр. И понял, что груз ответственности, давивший на его плечи, стал чуть легче.

Первая нарушила молчание Алекс:

– Если тебе так трудно поговорить с Клэр, я скажу сама, что ты хотел поехать…

– Нет, дело не в этом. Это… слишком сложно объяснить. – Проклятье, он снова не находит слов – прямо как отец. Он набрал в легкие воздуха, чтобы что-то объяснить, но Алекс опять опередила его:

– Если из-за этого столько хлопот, зачем ты настаиваешь, чтобы Клэр пошла на выпускной бал?

Хэнк выпрямился на стуле.

– Если она не пойдет, то когда-нибудь пожалеет об этом. Она должна пройти этот этап. Она и так не увлекается ничем в школе, пусть уж сделает хотя бы это.

– А ты был на своем выпускном балу?

Он удивленно посмотрел ей прямо в глаза. Казалось, что Алекс могла читать его мысли. Это беспокоило и раздражало его.

– Нет.

– Почему нет? Такой привлекательный парень, как ты, легко нашел бы подружку.

За время паузы он успел два раза раздраженно вздохнуть.

– Ты считаешь, я привлекательный?

Ее лицо побледнело, и она напряженно посмотрела на свой стакан.

– Я не хотела… Ну, ты… – ее широко открытые глаза взметнулись вверх. – Ты сам прекрасно знаешь.

– Неужели?

– Хэнк!

Уголки его губ поползли вверх.

На ее губах мелькнуло подобие улыбки.

– Что?

– Сделай так еще раз.

– Что?

– Улыбнись.

Он не мог не подчиниться. То усилие, которое потребовалось для этого, напомнило ему, как давно он не улыбался. Алекс заставляла его улыбаться, и это беспокоило его настолько, что улыбка исчезла.

– Тебе следует делать это почаще, – еле слышно проговорила она.

Он нахмурился.

– Я улыбаюсь.

– Но так, что никто не замечает, – настаивала она. – Но ты не ответил на вопрос.

– Какой вопрос?

– Почему ты не пошел на свой выпускной бал?

Он отвел взгляд.

– Я не пошел, потому что тогда не учился в последнем классе школы.

– Ты что, не окончил школу? Но почему?

– Мой отец… – Хэнк на мгновение замялся, ведь он никому еще не рассказывал об этом, но потом продолжил: – Клэр и Трэвис верят, что папа был прекрасным человеком, но они не знали его с той стороны, с которой его знал я. Они думают, что я слишком суров к нему. – Он горько усмехнулся. – Я пуховая подушка по сравнению с ним. Он постоянно следил за мной, воспитывал меня. Что бы я ни сделал, никогда не было достаточно хорошо. Тот наш спор с Клэр – ничто по сравнению с выговорами, которые мне приходилось постоянно выслушивать от отца.

– Ты уехал из дома, когда тебе было… сколько? Семнадцать?

Он кивнул и посмотрел ей прямо в глаза. Нежность и сочувствие в ее глазах заставили зашевелиться давно забытые чувства. Ему вдруг показалось, что какой-то туго затянутый узел в его душе начал понемногу распутываться.

– Мне только-только исполнилось семнадцать.

– Чем ты занялся?

– Родео. Именно этим я занимался в течение десяти лет. Родео стало моей жизнью, до тех пор, пока они не погибли.

– Ты добился успехов, не так ли?

– К тому моменту я уже собирался участвовать в Национальном финале. – Его брови внезапно сошлись на переносице. – Почему ты загрустила?

– Жалко тебя. – Алекс глубоко вдохнула. – А я даже не помню моего отца, но у меня была мать, и она любила меня.

– Когда она умерла?

Алекс покачала головой.

– Знаешь, пожалуй, хватит душевных излияний для одного вечера. Ты так не думаешь?

Хэнк вздрогнул, как от удара хлыста. Очевидно, он слишком серьезно воспринял ее предложение открыть душу.

– Я никому еще не говорил, как относился к отцу. Мне не следовало…

– Не надо жалеть об этом, – прошептала она, накрывая рукой его руку.

Он так долго разглядывал ее руку, что она попыталась убрать ее. Но Хэнк поймал ее пальцы и прижал к губам. Тепло его губ передалось всему телу. Она замерла, почувствовав, насколько сильно ее желание.

– Ты благодарная слушательница, – проговорил он.

Их глаза встретились. Алекс не знала, прошла ли вечность или лишь несколько коротких секунд, прежде чем старинные настенные часы в холле пробили десять раз. Алекс отдернула руку.

– Пора спать. Завтра вставать в пять часов.

Он кивнул, и оба поднялись. Возникло неловкое молчание, потом оба одновременно заговорили.

– Послушай, я…

– Ты не мог бы…

Алекс улыбнулась, и губы Хэнка растянулись в ответ.

– Ты первая, – настаивал он.

– Нет, сначала ты.

– Алекс…

– Ладно. – Она глубоко вздохнула. – Мне нужно… я хочу сказать, не хочу быть обузой, но…

– Что но!

– Просто у меня почти кончилась мука. И еще некоторые продукты… Так что если вы хотите вкусно есть…

Он встряхнул головой.

– Ты что, боялась сказать, что нужны продукты?

– Я просто не хотела надоедать. Я здесь всего лишь на несколько недель и… – Она замолчала, взглянув в его голубые глаза.

– Черт побери! Ни разу не встречал женщину, которая боится попросить то, что необходимо. В конце концов, ты готовишь для нас.

– Но я пробуду здесь не слишком долго и не хочу покупать продукты, которыми не будет пользоваться следующая повариха.

Взгляд Хэнка обжег ее. Он сделал полшага вперед, но потом заставил себя остановиться.

Ощущая напряжение Хэнка, Алекс отступила на шаг и попыталась продолжить:

– Но мука очень нужна.

Потребовалось несколько секунд, чтобы голубые глаза прояснились. Потом Хэнк посмотрел в сторону и решительно произнес:

– В четверг, если тебя устраивает, мы едем в город.

– Конечно, я…

– Тогда спокойной ночи.

Алекс смотрела ему вслед, пока он не скрылся за дверью. Сможет ли она понять этого человека; И хочет ли она сделать это?