Текст книги "Богиня из офиса"

Автор книги: Марта Поллок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

6

– Чудесная маленькая семья! – в третий раз повторил Александр, когда они подъезжали к аптеке. – Вы, я и ребенок!

Он выглядел на редкость растерянным.

– Что же нам делать? – воскликнула Габриель. Она старалась не впадать в панику, но ей это плохо удавалось. – Александр, мы не получили никаких улик против Дортсмана из разговора в его кабинете. Ничего, кроме слов о социальном работнике, который «устроит» отчет о домашних условиях. Но всегда можно сказать, что это невинное замечание, рабочее слово, означающее изучение условий, в которых живут будущие усыновители.

– Знаю, знаю. – Александр отчаянно пытался сохранить спокойствие. – Предполагалось, что мы будем жить здесь некоторое время, держа глаза и уши открытыми, задавать вопросы и собирать улики. Вместо этого через десять минут после приезда отправляемся за пеленками.

– Мы собирались записать на пленку требование Дортсманом огромной суммы денег, а затем его отказ, когда выяснится, что у нас этих денег нет. А вместо этого получаем ребенка! – Габриель повысила голос: – Александр, мы даже не женаты! Это похоже на трагикомедию, честное слово!

– Держите себя в руках. Если мы потеряем самообладание, нам конец, – убежденно произнес Александр. Однако его собственное самообладание испарилось в тот момент, когда миссис Рутберг радостно сообщила, что он и Габриель через час станут приемными родителями. – Давайте постараемся обдумать все спокойно.

– Я могу думать только о том, что не имею ни малейшего представления, какие смеси покупать, – простонала Габриель. – Я умею нянчить детей, но ничего не понимаю в еде для новорожденных. У моей старшей сводной сестры Кэти их трое, у сводных братьев по двое у каждого, но все три матери кормили детей грудью, так что я никогда не возилась со смесями. Александр, что нам делать?

– Все, что планировали… только гораздо раньше, – твердо сказал он. – Когда появится Дортсман с ребенком, он наверняка скажет про деньги, так? Когда он назовет сумму, мы заявим, что она чересчур велика. Мы заставим его говорить. Он откажется оставить нам ребенка из-за того, что мы не согласны на его условия. Это будет железная улика!

Он затормозил на стоянке перед аптекой.

– Если мы не дадим Дортсману денег, он заберет ребенка, – мрачно сказала Габриель. – Так зачем что-то покупать?

– Но нельзя же возвращаться с пустыми руками! У миссис Рутберг возникнут подозрения. А никто не должен понять раньше времени, что мы не можем позволить себе этого ребенка. Мы сохраним чеки и вернем все покупки завтра.

Они направились в детский отдел и с помощью любезной продавщицы выбрали несколько банок смеси, набор бутылочек, пеленки, распашонки, несколько нежно-розовых трикотажных костюмчиков и тому подобное. Габриель, не удержавшись, положила в тележку крошечное розовое платьице и розовые вязаные башмачки.

– Я хочу, чтобы у нее осталось это платье, – сказала она, разглядывая изящную вещицу грустными глазами, – когда Дортсман продаст ее другой супружеской паре.

Кровь стыла в ее жилах от этой мысли. Одно дело – рассуждать о продаже детей абстрактно. Но когда доходит до возможности самой купить ребенка, ситуация выходит за пределы понимания. Глаза Габриель наполнились слезами, и она отчаянно заморгала, не желая расплакаться в очереди в кассу.

– Александр, а что, если малышка попадет к ужасным людям, которые будут плохо с ней обращаться? – прошептала она, ощутив, как на глаза наворачиваются слезы. – И это будет наша вина, потому что мы вернем ее вместо того, чтобы…

– Купить самим? – продолжил ее мысль Александр. – Габриель, ради Бога, у нас нет выбора! Как вы верно заметили: мы не женаты. Мы не можем оставить ребенка себе!

– Тогда давайте заплатим и отдадим девочку Юджину и Констанс. О, пожалуйста, Александр! Мы…

– Одумайтесь, Габриель. Если мы купим ребенка, то станем соучастниками преступления, которое, как предполагается, расследуем. – Он вытащил носовой платок и вытер ей слезы. – Ну и партнера я себе выбрал! Раскисли в самом начале!

Габриель закусила губу.

– Извините, – прошептала она. – Вы правы.

Она была так удручена, что Александр смягчился. Он накрыл рукой ее руку, толкающую тележку.

– Мы здесь для того, чтобы помешать Дортсману отдавать детей богатым покупателям. И не волнуйтесь: мы проследим, чтобы девочка не попала к плохим людям.

– Не старайтесь успокоить меня, – огрызнулась Габриель, сбрасывая его руку. – Вы прекрасно понимаете, что мы никогда не узнаем о судьбе этого ребенка. И у нас нет возможности помешать Дортсману продать ее тому, кому он захочет.

– Вовсе незачем злиться на меня! – Впервые он захотел по-настоящему утешить ее, а она восприняла его попытку в штыки. – Я только пытался…

– Отмахнуться от этого ребенка! Просто уйти в сторону и заставить меня сделать то же самое. У вас ничего не выйдет, Александр Холидей! Я не похожа на вас! Я не боюсь связывать себя обязательствами и выполнять их. И мы…

– Мы следующие, – холодно прервал ее он. – Разгружайте тележку.

Они вышли из аптеки и направились к машине. Ни один не проронил ни слова до тех пор, пока они не оказались в своем номере в пансионе «Луна».

– Расстегните блузку! – неожиданно приказал Александр, и сердце Габриель гулко бухнуло в ребра.

– Что?!

Девушка вдруг отчетливо осознала, что они одни в комнате. И что она не очень хорошо знает человека, с которым оказалась сейчас наедине.

Александр увидел, как Габриель побледнела и ее глаза расширились от ужаса.

– О, ради Бога, я не собираюсь вас насиловать! – воскликнул он. – Я хочу закрепить на вас микрофон. Помните причину, по которой мы здесь находимся?

– Я могу обойтись и без вашего сарказма! – фыркнула Габриель. – Насилие так распространено в наши дни, что женщины становятся параноиками. А почему бы вам самому не надеть микрофон?

– Потому что его придется приклеивать пластырем, а я не думаю, что вы сможете это сделать правильно. Кроме того, пластырь прилипнет к волосам на моей груди, и отрывать его будет очень больно. Удобнее прикрепить микрофон к вашему бюстгальтеру, – добавил он, прищурившись. – Вы носите бюстгальтер? Я не могу разобрать это из-за вашей куртки.

Габриель вспыхнула. На какую колкость отвечать в первую очередь? Ее модный жакет абсолютно не похож на куртку. И она носит бюстгальтер, но если он думает, что она собирается расстегивать перед ним блузку, то точно спятил. А это замечание о его груди…

Пока Габриель все это переваривала, Александр приступил к действиям – начал расстегивать ее блузку с ловкостью, доказывающей, что он выполнял эту операцию множество раз.

– Стоп! – Габриель ударила его по рукам. – Я не позволю…

– Расслабьтесь, моя прелесть. – Александр сверкнул язвительной улыбкой, которая тут же привела ее в бешенство. – Я не пытаюсь соблазнить вас. И вид вашего бюстгальтера вряд ли бросит меня в пучину похоти. Стойте спокойно.

Его пальцы касались ее груди, когда он пытался прикрепить микрофон. И от этих прикосновений Габриель невольно вздрагивала.

Но и Александр был не так безразличен к ее близости, как старался показать. Ее кожа была нежной и гладкой как атлас. Дыхание Александра участилось, когда он случайно коснулся ее соска, проступающего сквозь розовое кружево. И ему тут же захотелось сделать это еще раз, уже намеренно.

У Габриель перехватило дыхание. Никогда в жизни она не испытывала подобного наслаждения. Она вскрикнула, выгнула спину, и ее грудь вжалась в его ладонь. Ее колени ослабели, веки отяжелели. Ей хотелось закрыть глаза, лечь, и…

Александр прекратил бесплодные попытки прикрепить микрофон. Мысли о сборе улик полностью улетучились из его головы, когда он вдохнул дразнящий запах ее духов. Его пальцы дрожали от желания и предвкушения, когда он расстегивал ее бюстгальтер. И он был слишком возбужден, чтобы думать о чем-либо, кроме нее.

– Господи, – прошептал он, чуть касаясь губами ее виска, затем блестящих темных волос. – Вы такая нежная, такая сладкая…

Его руки скользнули к ее талии. Александр подвел ее к кровати – Габриель, казалось, только того и ждала. Он опустился рядом с ней.

– Александр, – прошептала она, дрожа от прикосновения его губ к ее шее, – мы не можем… – Но ладони словно сами собой легли на его плечи. – Мы не должны…

– Знаю, – жарко прошептал Александр. – Знаю.

И с жадностью приник к ее губам. Его желание было слишком сильным, чтобы позволить предаваться продуманным эротическим ласкам.

Он застонал, его поцелуй стал требовательнее, и Габриель ответила мгновенно и пылко. Искры желания распалили, зажгли пламя чувственности. Габриель таяла в его объятиях. Она в экстазе закрыла глаза и сдалась на милость всепоглощающей страсти…

Далеко не сразу резкий отрывистый стук проник сквозь сладострастный туман, окутавший их сознание. Медленно они разжали объятия и сели, глядя друг на друга одурманенным взглядом.

– Мистер Дортсман приехал с ребенком! – крикнула миссис Рутберг через закрытую дверь. – Я сказала ему, что вы сейчас спуститесь!

Александр резко втянул в себя воздух. Габриель закрыла лицо руками. Ребенок!

– Сейчас идем, – откликнулся Александр.

Его голос, хриплый и глухой, немедленно вызвал в Габриель чувственную дрожь.

– Подождите, – прошептала она, положив ладонь на его бедро.

Смысл слов миссис Рутберг с трудом дошел до нее. Ее мысли были полны Александром. Он был так нежен с ней, так желал ее! И она никогда раньше так пылко не отвечала на ласки мужчины. Она жаждала его прикосновений. Улыбки или ласкового слова, чего угодно, только бы знать, что случившееся что-то значит для него. Что-то большее, чем способ скоротать время.

Александр встал, быстро поправил одежду.

– Нам надо идти вниз, – сказал он и, не оглядываясь, направился к двери.

Он не доверял себе. Боялся, что не сможет уйти, если взглянет на ее припухший от поцелуев рот, на обнаженную грудь.

Габриель старалась не показать, как сильно обижена тем, что он так внезапно оставил ее. Она неловко затеребила застежку бюстгальтера, опустила глаза и заметила на ковре микрофон.

– А как же микрофон? – прошептала она.

Александр нетерпеливо застонал и вернулся.

– Вы не можете закрепить его сами?

– Нет, я не знаю как.

Он молча прикрепил зажим к ее бюстгальтеру и быстро отошел. Оба старательно избегали смотреть друг другу в глаза.

– Я подожду на лестнице, – резко сказал Александр, чувствуя, что если не уйдет, то снова заключит ее в объятия. – И давайте при посторонних обращаться друг к другу на «ты». А то нелепо выглядит: мы, как-никак, супруги.

Габриель молча кивнула, застегнула блузку и взглянула на себя в зеркало. Ее щеки были одного цвета с ярко-розовой блузкой, губы слегка припухли, помада стерлась. Она машинально поднесла пальцы ко рту, вспоминая ощущение губ Александра, его языка – и стрелой вылетела из комнаты, решив выбросить из головы все воспоминания так же основательно и бесповоротно, как Александр.

Они вошли в залитую солнцем гостиную. Миссис Рутберг ворковала над бело-розовым свертком, который Грегори Дортсман держал на согнутой руке.

– Ах, дорогие мои! – приветствовал их адвокат с приторной дружелюбностью. – Вот она, ваша дочка!

Радостно улыбаясь, он положил спящего ребенка на руки Габриель. Та посмотрела на крошечное дитя. Девочка выпростала из пеленок маленькую ручку, сжатую в кулачок.

– Это самый красивый ребенок из всех, кого я видела, – прошептала она. Ее глаза восхищенно вбирали каждую деталь: розовый ротик, удивительно маленькие, но прекрасно очерченные бровки, пухлые щечки. – О, она прелестна!

– И она – ваша маленькая дочка, – сказал Грегори Дортсман, ласково глядя на них и обнимая миссис Рутберг за плечи. – Первая встреча матери с ребенком – самое прекрасное зрелище в мире, не правда ли?

Пожилая женщина промокнула глаза носовым платком.

– Я никогда не устану наслаждаться им, мистер Дортсман.

Александра тошнило от лицемерия этих двух мерзавцев. Он отлично понимал, что самым прекрасным зрелищем в мире для Дортсмана является крупная сумма денег, из которых миссис Рутберг, несомненно, получает свою долю за участие в этой процедуре. Что, если бы он и Габриель были настоящей отчаявшейся супружеской парой? Вручив ребенка обнадеженной женщине, Дортсман, не задумываясь, вырвал бы его из ее рук, если бы сумма оказалась недостаточно большой. Какие слова припас он для такого душераздирающего момента?

– Ой, Александр, посмотри! Она открыла глазки! – взволнованно воскликнула Габриель. – Они синие!

Она зачарованно смотрела на ребенка, поднявшего на нее большие, широко расставленные глаза.

– Джейн, – произнесла она нежно.

Она как будто снова увидела то рождественское утро, когда нашла под елкой Джейн, куклу размером с настоящего ребенка, с синими глазами и темными волосами. Это было первое Рождество после того, как ее мать вышла замуж за Джона Боулза, и даже сейчас Габриель помнила, как была счастлива в тот день. Ей было четыре года, и все ее желания исполнились: у нее появились папа и кукла-дочка. Джейн сразу стала ее самой любимой игрушкой, с которой она никогда не расставалась. Кукла объездила с ней всю страну и теперь отдыхала, завернутая в наволочку, на верхней полке шкафа в спальне.

Габриель с улыбкой смотрела в синие глаза своей новой маленькой Джейн. Ее Джейн… Все было почти как тогда. Девочка глядела на нее так доверчиво, что Габриель поняла: никогда, ни при каких обстоятельствах она не отдаст этого ребенка Грегори Дортсману!

Александр не мог оторвать глаз от Габриель с ребенком на руках. Они так естественно смотрелись вместе, даже цвет их волос совпадал. Было видно, что Габриель умеет обращаться с детьми. И не просто умеет. Она была прекрасна: ласковые глаза, любящая теплая улыбка. Александр был не в силах вымолвить ни слова.

– Миссис Рутберг сказала, что вы устроились, – прервал молчание Дортсман. – У вас есть все необходимое?

Голос мошенника звучал так заботливо, что Александра охватила ярость. Пора положить конец этой маленькой драме, покончить с мерзавцем раз и навсегда!

– Вы не назвали цену, – сказал Александр, придвигаясь к Габриель в надежде подманить Дортсмана ближе, чтобы его голос записался отчетливее. – Правда, мы не ожидали, что… ребенок появится так быстро, и…

– Александр, пожалуйста, не будем говорить об этом сейчас, – вмешалась Габриель, подняв на него умоляющие глаза. Ее переполнил страх, и она крепче прижала девочку к себе.

Дортсман улыбнулся.

– Я согласен с вашей женой. Сейчас не время говорить о деньгах. Возьмите свою дочь, познакомьтесь с ней!

Заглотните поглубже крючок, перевел его слова Александр. Привыкните к ребенку, чтобы согласиться с любой суммой, лишь бы сохранить его. Так вот как этот мошенник манипулирует сердцами и разумом беззащитных клиентов – источником своих доходов! Александр мысленно обозвал Дортсмана всеми грязными словами, какие только знал.

– Я предпочитаю оплачивать счета немедленно, – заявил он, надеясь, что ему удалось скрыть отвращение. – Сколько мы должны вам, мистер Дортсман?

– Пойду сварю кофе, – быстро сказала миссис Рутберг. – И я испекла ореховый торт по рецепту моей дорогой бабушки.

Александр проводил ее язвительным взглядом. Кофе и торт! О да, эта парочка умеет обставить все красиво.

– Вот счет из больницы. – Дортсман вытащил из портфеля бумагу и протянул Александру. – То есть квитанция. Счет уже оплачен моей фирмой. Клиент обычно возмещает нам затраты.

Александр уставился на бумагу. Квитанция выглядела вполне настоящей. Перечень услуг включал трехдневное пребывание в больнице с оплатой родов, врачебное обслуживание, питание, медикаменты. Счет был немаленьким, но Александр знал, что в больницах крупных городов цены гораздо выше.

– Вы можете себе позволить такие расходы? – спросил Дортсман, и в его голосе прозвучала искренняя забота. – Вы не обязаны платить все сразу. Я могу устроить оплату в рассрочку. Если и это слишком много, заплатите столько, сколько можете, не угрожая своему финансовому положению.

Александр был уверен, что неправильно расслышал. Потому что иначе просто быть не могло. Оплата больничного счета совершенно законна при усыновлении, и этот счет ни в коем случае не был раздутым. Он взглянул на Габриель. Девушка смотрела на Дортсмана с таким же замешательством.

– А как насчет вашего гонорара… и расходов на оформление? – спросила она.

Вот сейчас, тревожно подумала она, прозвучит астрономическая сумма, которую Александр откажется платить. Тогда Дортсман потребует назад Джейн, и… и ее не получит!

Грегори Дортсман сверкнул белозубой улыбкой.

– Я отказываюсь от гонорара, Габриель, и от оплаты всех расходов по оформлению документов. Моя фирма может себе это позволить.

Невероятно!

– Но почему?

Улыбка Дортсмана стала еще шире.

– Вы и Александр – великодушная молодая пара, вы хотите посвятить свою жизнь ребенку! А этой малышке так нужен дом и родители! Женщина, родившая ее, – студентка колледжа. Ей всего двадцать один год, и она не замужем. К несчастью, отец девочки, профессор того же колледжа, женат и прекратил с ней связь, как только узнал о будущем ребенке. Мать – здоровая молодая женщина – хочет лучшего для своей малышки. И я думаю, что вы с Александром сделаете для этого все необходимое. Я счастлив, что могу соединить вас троих. Деньги к этому не имеют никакого отношения.

Он говорил так искренне, и его слова были так прекрасны, что Габриель почувствовала, что сейчас расплачется. Неужели они ошибались в Грегори Дортсмане?

Наверняка мы записали эту проникновенную речь на пленку, раздраженно думал Александр. Но к чему она нам? Циничная улыбка скривила его губы. Совершенно очевидно, что Дортсман каким-то образом узнал о ловушке и устроил это маленькое представление. Хитрый и хладнокровный делец!

Но поскольку терять им нечего, стоит попытаться вывести Дортсмана из себя. Может, он что-нибудь и выболтает.

– Вы не славитесь щедростью, мистер Дортсман. Назовите нам истинную причину вашего неожиданного бескорыстия.

Габриель встала, не выпуская ребенка из рук.

– Если позволите, я бы хотела уйти, – сказала она, не желая присутствовать при разговоре, который не обещал быть приятным.

Она ожидала, что Дортсман прикажет ей остаться, чтобы не выпускать ребенка из виду. Но остановил ее, как ни странно, Александр.

– Останься здесь, Габриель! – потребовал он.

– Пусть идет, – вмешался адвокат. – Вы не доверяете мне, не так ли? И вы правы. Я и сам бы повел себя так же в подобной ситуации.

Александр оскалился.

– Что за игры вы со мной ведете, Дортсман?

– Габриель, дорогая, идите. Отнесите ребенка в свою комнату. – Он сказал это таким тоном, будто она сама ребенок, которого он отпускает поиграть.

Габриель была слишком благодарна ему, чтобы возражать, и поспешила вон из комнаты, обнимая маленький розовый сверток. Она уже поставила ногу на первую ступеньку лестницы, когда неожиданно передумала и на цыпочках вернулась к чуть приоткрытой двери гостиной. Она в долгу перед Александром и малышкой Джейн. Она должна остаться. Два свидетеля удваивали достоверность улик.

Александр холодно посмотрел на адвоката. Он подозревал, что Дортсман догадался о микрофоне и о том, что тот находится у Габриель, поэтому так охотно отпустил ее. Но почему Габриель ушла? На чьей она стороне?

– Хорошо, Дортсман. Габриель здесь нет. Говорите!

Наверняка этот хорек сейчас посмеется над ним и его провалившимся планом.

Но Грегори не думал смеяться.

– Вы не глупец и не простак, Александр, – одобрительно произнес он. – Но я и не ожидал глупости и наивности от сына Майкла. Вы проницательны, как и все Колфилды.

7

Габриель замерла как громом пораженная. Майкл Колфилд – отец Александра? Она придвинулась к двери, чтобы увидеть лицо Александра. Неужели это правда? И знал ли он об этом раньше?

– Александр, ваш настоящий отец – Майкл Колфилд, – заявил Грегори Дортсман. – Вам давно должны были бы сказать об этом. Но поскольку этого не произошло, я чувствую себя обязанным сделать это сейчас.

Габриель вспомнила охватившее Александра волнение, когда он показал ей старшего Колфилда в клубе. И она поняла, что Александр уже знает, кто его настоящий отец.

Он подтвердил это, сказав:

– Мне известно, что Майкл Колфилд – мой отец. Мой приемный отец рассказал мне об этом, когда мне исполнилось тринадцать.

– Рассказал? – Дортсман нахмурился. – Хотите сказать, что знали об этом все эти годы?

Александр пожал плечами.

– Конечно.

– А что именно рассказал вам Кларк Холидей? – настаивал Дортсман. – Я никогда не доверял этому человеку. Он всегда выглядел таким угодливым. Но я нутром чуял, что он затаил злобу, которую вполне мог выплеснуть на вас и вашу мать. Я пытался тогда сказать Майклу…

– О, перестаньте! – Александр готов был взорваться.

Мысль о том, что Грегори Дортсман серьезно советовал Майклу Колфилду не продавать Холидеям нежеланного сына, казалась ему абсурдной. Дортсман, несомненно, устроил сделку и получил за это немалые деньги. Но кто мог ожидать, что этот мошенник свяжет его имя с делом тридцатичетырехлетней давности? После стольких лет и бесконечного количества других дел? Такой памяти можно только позавидовать!

– Александр, вы сын одного из моих самых старых друзей. Я знал о вашем существовании с того дня, как вы родились… даже еще раньше. Я никогда не забуду тот вечер, когда Майкл пришел ко мне и рассказал, что ваша мать беременна. – Дортсман потер лоб.

– Действительно, незабываемый вечерок, – съязвил Александр.

– О да. – Дортсман глубоко вздохнул, не замечая сарказма собеседника. – Но с годами я потерял ваш след. Я даже не знал, что вы женаты. Когда моя секретарша назвала ваше имя, я тут же вспомнил вас и согласился немедленно встретиться с вами. Когда вы с женой вошли в мой кабинет, я был потрясен до глубины души. Вы очень похожи на своего отца. Но ваше сходство с Уинстоном, вашим единокровным братом, просто поразительно. Цвет волос другой, но черты лица одни и те же.

Габриель наблюдала за тем, как Александр медленно опустился на диван, взгляд его стал каким-то растерянным. И тут малышка пискнула. Габриель опустила глаза и увидела, что девочка внимательно смотрит на нее, будто пытаясь понять, что происходит.

Девушка коснулась губами нежной детской щечки и подумала о молодой женщине, родившей эту девочку и надеющейся, что у той будет любящая надежная семья. Будет, мысленно пообещала Габриель матери малышки. Я теперь мама Джейн и всегда буду любить и защищать ее.

Александр пристально посмотрел на Дортсмана.

– Не знаю почему, но я верю вам.

Ему хотелось задать множество вопросов. О Колфилде, о своей настоящей матери. Действительно ли она была такой бессердечной и безнравственной, как намекал Кларк Холидей?

– У меня нет причин лгать вам, – заметил Дортсман и взглянул на часы. – Если захотите узнать историю своих отца и матери, я буду рад рассказать все, что знаю. Держу пари, она совершенно не похожа на версию Холидея. К сожалению, сейчас мне надо вернуться в город. У меня еще одна встреча. Передайте миссис Рутберг, что я никак не могу остаться и попробовать ее несравненного торта.

– Дортсман, почему вы мне все это рассказали? – спросил Александр, вставая с дивана и преграждая ему дорогу.

– Чтобы вы поняли, почему я готов нести все расходы по удочерению, если потребуется. Вы сын Майкла, и я всегда считал, что жизнь и люди обошлись с вами несправедливо. Когда ваша жена рассказала мне, как вы мечтаете иметь ребенка, я решил помочь всем, чем могу. Я не хотел, чтобы вы ждали еще хоть день. Теперь наконец все прекрасно. У вас очаровательная жена и здоровая дочка.

Он дружески похлопал Александра по плечу.

– Может, позволите мне сделать еще кое-что: организовать вашу встречу с отцом? Настоящим отцом, Майклом Колфилдом. Пора вам познакомиться. Я знаю, как сильно он хотел бы…

– Нет, – Александр замотал головой. – Категорически нет.

Дортсман вздохнул.

– Вы похожи на него гораздо больше, чем думаете. Осторожный, хладнокровный, готовый ждать. Но выбирать вам, Александр. Я не буду настаивать. А что касается ребенка…

Габриель вошла в гостиную с ребенком на руках. Она не позволит Александру вернуть Джейн адвокату, хоть их план и провалился.

– А вот и прелестная Габриель, – ласково сказал Дортсман. – Я как раз собирался сказать вашему мужу, что вам необходимо задержаться в городе по меньшей мере на пару недель, пока не будут готовы официальные бумаги.

– Почему? – удивился Александр.

– Бюрократия – вещь чрезвычайно распространенная, от нее никуда не деться. – Дортсман закатил глаза. – Но на меня работают очень способные люди и нам удалось свести бумажную волокиту к минимуму.

– Каким же образом? – ехидно спросил Александр. – Взятки?

Дортсман улыбнулся.

– У вас даже чувство юмора столь же странное, как у вашего отца. Однако я хотел бы закончить мысль. Мое личное мнение таково: местным жителям нравятся средства, которые приемные родители вливают в город во время своего пребывания здесь.

– Еще бы, – пробормотал Александр.

– Однако наши пары не считают это ожидание тяжким испытанием, – продолжил адвокат. – Они проводят здесь несколько беззаботных недель и уезжают с ребенком, усыновленным абсолютно законно.

Миссис Рутберг вошла в гостиную с большим серебряным подносом, уставленным чашками с кофе и тарелочками с кусками орехового торта.

– Прошу прощения, я должен бежать. – Грегори Дортсман схватил свой портфель и вышел из комнаты прежде, чем кто-либо успел запротестовать.

– Всегда так спешит, – проворчала миссис Рутберг и предложила: – Присаживайтесь.

В этот момент девочка снова открыла глаза и захныкала.

– Наверное, надо поменять пеленки или покормить ее, – предположила Габриель. – Я пойду наверх.

Она исчезла даже быстрее, чем Грегори Дортсман.

– Честно говоря, миссис Рутберг, я сейчас не в состоянии съесть ни кусочка, – сказал Александр и тоже покинул гостиную.

Пожилая женщина посмотрела ему вслед, пожала плечами, села и в одиночестве принялась за свой торт.

Александр следил за тем, как Габриель меняет пеленки, садится на кровать и пристраивает ребенка и бутылочку с молочной смесью поудобнее.

– Мы не останемся здесь. Как только покормите ребенка, отдайте его миссис Рутберг. Мы потеряли шанс накрыть Дортсмана, по крайней мере, в этом деле, так что нет причин торчать здесь.

– Я остаюсь, – возразила Габриель. – Я хочу официально удочерить Джейн.

– Вы, что, с ума сошли? – задохнулся Александр. – Вы не можете удочерить ее!

– Почему? Одинокие люди воспитывают детей сплошь и рядом в наши дни. У меня достаточно денег на счету в банке, чтобы расплатиться с Дортсманом, и у меня есть работа. Я могу вырастить ребенка и уверена, что буду хорошей матерью моей маленькой Джейн. – Она с любовью посмотрела на девочку, сосущую бутылочку.

– Ваша маленькая Джейн? Вы точно спятили! Габриель, вы забыли, зачем мы вообще сюда приехали? Мы…

– Я не забыла. Передачу можно будет сделать. Правда, на пленке нет ничего, что мы могли бы использовать против Дортсмана, но, уедем мы или останемся, у нас этой информации все равно не будет.

– А как же ваш брат и его жена? – напомнил Александр. – Что будут чувствовать Юджин и Констанс, когда вы появитесь с девочкой дома? Они годами безуспешно пытались усыновить ребенка, а вы получили дочку всего за один день!

Габриель вздрогнула. Он выстрелил без промаха. Но и она не желала оставаться в долгу.

– Дортсман не позволит удочерить ее Юджину и Констанс. Вы знаете, что не позволит. Единственная причина, по которой он дал нам Джейн, – это та, что вы… – Она запнулась.

– Я – что? – требовательно спросил Александр.

Габриель вздохнула.

– Хорошо, я признаюсь. Я подслушивала и теперь знаю, что вы сын Майкла Колфилда.

– О Господи! – Александр опустился на кровать рядом с ней. Уперев локти в колени, он опустил подбородок на сцепленные пальцы. – Просто великолепно!

– Не волнуйтесь, я не скажу об этом ни одной живой душе.

– Я не боюсь, что вы броситесь к телефону и сообщите эту новость Беррику, – скривился Александр. – Но я не хотел, чтобы вообще кто-то знал… – Он замолчал.

– Теперь, надеюсь, вы поняли, сколько боли и страданий вы иногда приносите людям своим фактоискательством, – тихо произнесла Габриель. – Это может случиться и с вами, если какой-нибудь пройдоха узнает правду.

– Какое мне дело до того, что кретин вроде Беррика выяснит, что я Колфилд. Это даже укрепит мое положение. А что касается Майкла Колфилда и его сыновей, ну…

– Александр, может, прекратите изображать железного парня? – прервала его Габриель. – Меня вы не проведете. Вам далеко не все равно. Если ли бы вы хотели причинить Колфилдам вред или смутить их, вы бы давным-давно сделали это. Вы сами не желаете огласки.

Девочка заплакала, и Габриель принялась укачивать ее.

– Хотите подержать малышку? – вдруг с улыбкой спросила она и взглянула на Александра.

– Нет! И не думайте, что сможете изменить мое мнение с ее помощью.

– Я и не собиралась. Просто спросила, не хотите ли подержать ребенка.

– Ага, значит, изменили тактику. Надеетесь подольститься и тем самым заманить меня в «чудесную маленькую семью». – Он абсолютно точно скопировал интонации миссис Рутберг. – Вы пробуете всевозможные средства, чтобы заставить меня забыть об осторожности, но мотивы ваши неизменны.

Он думал о людях, воспитавших его, чьи отчужденность и скрытая враждебность друг к другу олицетворяли для него брак. Возможно, Холидеи и начали с любви, поскольку как-то все-таки добрались до алтаря. Потом взяли его и родили двух дочерей, но ничего не вышло, и вся семья это знала. Кларк Холидей часто отпускал горькие шутки о семейной ловушке. Лайза Холидей не говорила ничего о своей печальной участи, но это было понятно и без слов.

Александр все это видел и дал себе обещание не обманываться и не попадать в подобную безвыходную ситуацию. Все так и было… до недавнего времени.

– Нет, – повторил он еще убежденнее, – со мной этого не случится. Я не допущу!

– И вы говорите, что я спятила? Это вам мерещатся глупые, безумные заговоры, не мне. Поберегите энергию, Александр. Я не пытаюсь никого заманивать ни в какие ловушки. И мне точно не нужен мужчина, которому не нужна я.

Что выглядит достаточно верно в теории, угрюмо признала Габриель, но не кажется такой уж бесспорной истиной на практике. Она вспомнила жаркие объятия Александра на этой самой кровати…

Габриель инстинктивно подняла голову и увидела, что Александр наблюдает за ней. Их взгляды встретились. И у нее появилось ощущение, что ее чувства чересчур ясно отражаются в глазах.

– А как же Макдауэлл? – ехидно поинтересовался Александр и прочитал такую мольбу в ее взгляде, что ему потребовалась вся сила воли, чтобы не броситься к ней и не заключить в объятия.