Текст книги "Идеальная невеста"

Автор книги: Марта Гудмен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– Сестер нет? – снова спросил Винсент.

– Нет, – покачала головой Сильвия. – Нас только двое: я и брат.

– Где ты училась?

– Сперва в начальной школе в соседнем городке. А потом – в гимназии для девочек при монастыре святой Анны.

– Монастырская послушница, – иронически протянул Винсент и улыбнулся краем губ. – А до того, как выйти замуж, ты ведь работала? – продолжал неумолимый «следователь».

– Да, в магазине нот. Я всегда обожала музыку.

Блестящей карьерой это не назовешь. Однако работа Сильвии нравилась, так что стыдиться ей было нечего.

– А сколько тебе было лет, когда ты вышла замуж за Бруно Морено?

– Восемнадцать.

– Так рано, – пробормотал Винсент.

– Мы полюбили друг друга, – едва ли не с вызовом ответила Сильвия, пытаясь оправдать свое решение шестилетней давности перед лицом влечения куда более сильного.

Да, она искренне любила Бруно в силу многих, очень многих причин. А то, что она чувствует сейчас по отношению к едва знакомому мужчине, никакими причинами не объяснишь. Однако же Винсент Бьюмонт словно обладал над нею некоей непостижимой властью, отрицать которую было так же бессмысленно, как и игнорировать.

Теперь, пожалуй, ее очередь задавать вопросы. Но к чему? Для чего ей узнавать этого мужчину еще ближе? Тогда зачем он требует от нее все новых и новых подробностей биографии? Или пытается справиться с неуместным влечением? Тщится убедить себя, что Сильвия Морено ему совершенно не подходит, что не идет она ни в какое сравнение с блестящей и неотразимой Оливетт Колдуэлл?..

И тут в Сильвии заговорила оскорбленная гордость. В конце концов, она ни на что подобное не напрашивалась! Она за ним не бегала! Это он предпринял первый шаг, а затем и второй. Это он пробудил в ней те чувства и желания, которые пробуждать не следовало, если, конечно, в его намерения не входит развивать их отношения и дальше…

– А, выйдя замуж, ты продолжала работать? – как ни в чем не бывало осведомился Винсент.

– Можно сказать и так. Из магазина нот я, естественно, уволилась. Но я вела хозяйство, занималась домом, а это тоже труд, и немалый. Стирала, шила, готовила… Бруно месяцами пропадал в море, так что и дом, и сад полностью оставались на мне…

И, честное слово, я была мужу куда лучшей помощницей, чем Оливетт Колдуэлл окажется для тебя! – мысленно добавила Сильвия. Любая профессия предусматривает труд на благо других людей. С какой стати работа в магазине нот или ведение хозяйства должны считаться занятием более низменным, нежели карьера, которой посвятила себя невеста Винсента! Да, денег она зарабатывала куда меньше, чем Оливетт, но что с того?

– Значит, с тех пор как родилась Эстрелла, ты занимаешься только домом и дочкой?

– Не совсем так.

Сильвии не хотелось вспоминать о безмерном горе, а затем об охватившем ее гнетущем оцепенении – то, чем обернулась для нее трагическая гибель Бруно. От «наполеоновских» планов, что они строили вдвоем с мужем, осталась только Эстрелла, ее чудесная маленькая дочурка, ее утешение – и вечное напоминание о невосполнимой утрате. С тех пор Сильвия предпочитала не задумываться о будущем, полагая, что незачем искушать судьбу.

И потянулись дни, похожие один на другой как две капли воды – серые, пустые, бессмысленные. Сильвия отрешенно брела по жизни, сама не зная куда. Патриция Эсперанса Джермейн Бьюмонт отворила для нее дверцу в новый волшебный мир, а Тони Локхарт, возможно, откроет и другие. Но все это неважно, неважно… Сейчас в центре ее мироздания оказался Винсент Бьюмонт, и молодая вдова просто не могла думать ни о чем другом, и это при том, что они были едва знакомы. Наверное, огонь в ее крови как раз и называется помешательством.

– Ты имеешь в виду музыкальные выступления, – подсказал Винсент, видя, что собеседница ушла в себя.

– Еще я подрабатываю в магазинчике одной моей родственницы, получая почасовую оплату – медленно, словно разговаривая сама с собою, сказала Сильвия. Эта работа понадобилась ей, чтобы заполнить гнетущую пустоту… ну и заработать на хлеб насущный для нее и дочки. – Тетя не возражает, если я привожу Эстреллу с собой, – быстро добавила она.

Для матери-одиночки, которая не хочет доверять свое драгоценное чадо заботам чужих людей, такая возможность – подарок судьбы.

– А сегодня ты на кого оставила Эстреллу?

Сильвия с изумлением поняла, что, с того момента, как Винсент взял инициативу в свои руки, про дочь она ни разу не вспомнила.

– За ней приглядывает Маргарет… экономка мисс Бьюмонт, – пробормотала она и вскочила, ругая себя на чем свет стоит. Ну что она за эгоистка такая, самозабвенно предается несбыточным грезам, в то время как надо держаться реальности и думать об интересах дочери! – Пойду погляжу, как там она… заснула ли, все ли в порядке.

– Так Эстрелла здесь? В усадьбе?

Винсент шагнул вперед, преграждая ей путь к бегству. Сердце Сильвии вновь беспомощно дрогнуло, пульс участился: такую силу имело над нею властное обаяние его личности. Мысли мешались. Винсент Бьюмонт недоволен таким положением дел? Она слишком ничтожна, чтобы удостоиться приглашения от его тети?

Молодая женщина инстинктивно вздернула подбородок. Что бы уж там Винсент о ней ни думал, мисс Бьюмонт вправе приглашать к себе кого вздумается!

– Мисс Бьюмонт любезно предложила нам остаться до утра, чтобы избавить девочку от ночных разъездов.

– Значит, и ты тоже здесь ночуешь?

Винсент ощутимо напрягся в ожидании ответа.

– Мне отвели комнату няни рядом с детской, – ответила Сильвия и в следующий миг пожалела о своих словах. Их подобное размещение более чем устраивало, но прозвучало все так, словно бы они с дочкой – персоны, что называется, третьего сорта, и даже обычной гостевой комнаты не заслуживают.

– Зачем ты меня расспрашиваешь? – взорвалась Сильвия. Ее уязвленное самолюбие требовало объяснений, если не оправданий. – Почему не выскажешь напрямую, что у тебя на уме? – Сильвия в отчаянии заломила пальцы. – Это несправедливо, нечестно!

– Сам знаю, что нечестно, – раздраженно пробормотал Винсент. – Я думал, ты мне поможешь решить одну дилемму, но, похоже, ничего не выйдет. Придется решать самому.

Все обиды, вся досада, что до сих пор копились в душе Сильвии, разом вырвались наружу.

– Да неужто? Ты все сам решишь, вот оно как? А мне, значит, право выбора вообще не предоставляется? Ну что ж, как скажешь. Я могу вообще уйти.

Но как трудно оказалось сделать шаг назад, заставить ноги оторваться от земли и унести ее прочь от Винсента в некотором подобии исполненного достоинства отступления. Все равно что вырваться из заколдованного круга…

– Нет!

Винсент стиснул ее запястье и рывком повернул лицом к себе, да так, что Сильвия едва не упала. А он придвинулся ближе и на миг ослабил хватку, но только затем, чтобы надежнее «зафиксировать» жертву. Сильные руки обхватили ее за талию, и Сильвия инстинктивно уперлась ладонями в грудь Винсента.

– Не играй со мной! – воскликнула она с неизбывной мукой.

Серые глаза вызывающе сверкнули в ответ.

– По-твоему, это игра? – хрипло осведомился Винсент. – По-твоему, то, что происходило между нами на танцевальной площадке, напоминает игру?

Сопротивление ее ослабло точно по волшебству. Сила его чувства вновь подчинила себе молодую женщину, мгновенно воскресив все ее сокровенные желания, и насущная, первобытная жажда властно потребовала от нее действий. Тесных объятий было уже недостаточно. Объятия лишь распаляют и дразнят, а дальше что?..

Одной рукой Винсент крепче прижал ее к себе, а второй погладил по лицу, осторожно убрал со лба иссиня-черный локон, проследил линию губ. А затем пальцы его скользнули по подбородку к шее и утонули в густых волосах… Дурманящие прикосновения гипнотизировали и завораживали, напрочь лишая молодую женщину возможности рассуждать здраво. Горькая обида исчезла. Теперь Сильвию переполняли совсем иные чувства и нетерпеливое ожидание большего…

– Не могу иначе, – прошептал Винсент. Голос его срывался от волнения, а грудь бурно вздымалась от неровного и хриплого дыхания.

А в следующий миг последовал поцелуй – жадный, стремительный, точно страсть, обуревающая обоих, наконец-то вырвалась на свободу. Вихрь прикосновений и нежных ласк, пылкий натиск, сводящий на нет любые запреты… Оба самозабвенно дарили и принимали, что неотвратимо перетекало в ощущение слияния.

Не помня себя от счастья, Сильвия обхватила ладонями его лицо, привлекая ближе к себе. Она прогнулась, наслаждаясь ощущением его напрягшегося мужского естества, стремясь утолить ненасытное желание. Все ее существо требовало близости еще более полной.

Винсент отстранился, прервав поцелуй, и потерся щекой о ее волосы, стараясь отдышаться. Но он по-прежнему сжимал Сильвию в объятиях, как если бы сама мысль о том, чтобы отпустить ее, казалась ему невыносимой.

– Поверь мне, Сильвия… это не игра, – глухо произнес он. – Но придется остановиться, потому что так несправедливо, нечестно…

Поток лихорадочных слов тек мимо ее сознания, занятого сейчас иными, куда более важными, вещами. Лишь только после того, как Винсент разжал руки и расправил плечи, осторожно высвобождаясь из ее объятий, до молодой женщины запоздало дошел смысл его речей.

«Остановиться»?

«Нечестно»?

Винсент уронил руки и отступил на шаг, глядя на нее встревоженно и виновато. Лишившись надежной опоры, Сильвия покачнулась и инстинктивно схватилась за спинку скамейки, чтобы не упасть. Голова у нее шла кругом от пережитого, перед глазами все плыло. Волной накатил озноб, а вместе с ним пришло ощущение невосполнимой утраты. Сильвия задрожала всем телом.

Она отрешенно смотрела перед собой, не понимая, как тут можно остановиться, да и зачем. В груди словно образовалась пустота: все надежды были жестоко обращены в прах, мир грез разлетелся на мелкие острые осколки.

Кто знает, что Винсент прочел в ее взгляде: неизбывную обиду отвергнутой? Боль опустошенного сердца? Правду, принять которую был еще не готов?

Он нахмурился и проворчал себе под нос:

– Прости…

Простить?

Это стало последней каплей.

Чувство собственного достоинства дало ей силы повернуться и пойти прочь – слепо, не различая дороги, – лишь бы оказаться как можно дальше от Винсента и его унижающих извинений. Но вот впереди замаячила лестница, и Сильвия сосредоточила на ней свой взгляд.

В истерзанном сознании возник спасительный образ дочери. Эстрелла настоящая. Эстрелла воплощает в себе реальность. Маленькая дочурка любит ее безоглядно, безо всяких ограничений и условий.

А ведь между любовью и сексуальным влечением – огромная разница, просто-таки бездонная пропасть!

Лучше вернуться к Эстрелле.

6

Тони Локхарт похлопал по плечу очередного партнера Оливетт, и та возликовала.

– Моя очередь, приятель, – протянул певец, многозначительно изогнув бровь. – На правах старого друга.

Роскошная блондинка так и прыснула. Дружбу их следовало бы назвать скорее «интимной», чем «старой».

– Ты ведь меня извинишь, Боб? – улыбнулась она партнеру. – Спасибо за чудесный танец.

– Тебе спасибо, – ответил молодой человек. – Надеюсь, не в последний раз?

Эти слова должен был бы сказать ей Винсент, вместо того чтобы обжиматься на танцплощадке со своей артисточкой. Но душка Тони – замена вполне достойная. Оливетт одарила его обжигающим взглядом, таящим в себе все мыслимые и немыслимые обещания. Певец обнял ее за талию и тут же задвигался в такт музыке, безошибочно поймав нужный ритм. Статный и гибкий, Тони был самым сексапильным из знакомых ей мужчин – как в постели, так и в танцах.

– Итак, твой драгоценный женишок дезертировал? – лукаво поддразнил он.

– Что, не складывается дуэт с арфисткой? – в ответ ехидно заметила Оливетт.

– Многообещающая красотка, что и говорить. Но, как я подозреваю, она из тех, на ком женятся… Таких надо остерегаться, знаешь ли. Похоже, Винс от нее без ума.

– Карты здесь сдаю я, Тони.

Он театрально вздохнул и окинул ее преувеличенно пылким взглядом.

– Жаль, не тем сдаешь, прелесть моя. Ты же знаешь, Винс никогда не оценит тебя по достоинству… в отличие от меня. Как насчет того, чтобы прогуляться в кусты?

– Слишком рискованно, – рассмеялась Оливетт.

Глаза Тони сверкнули дразнящим вызовом.

– Да, зато как пикантно…

– Тони, оно того не стоит, – кокетливо запротестовала Оливетт, но зеленые глаза ее так и заискрились от предвкушаемого удовольствия.

Певец притянул партнершу ближе и зашептал ей на ухо:

– Винс уже увел восхитительную Сильвию в сад… Как насчет доброго старого «око за око, зуб за зуб»?

– Ну, эти двое до кустов вряд ли дойдут.

Тони многозначительно обронил:

– Стало быть, они направились в спальню…

– Для этого Винс слишком добропорядочен.

– Какой зануда! Представляю, как тебе с ним скучно! И все равно, сдается мне, путь его лежит прямехонько в спальню. Сильвия наверняка соберется проверить, как там ее ненаглядная дочь. Я так понимаю, старушка Патриция пригласила их остаться до утра.

– Старая ведьма! – в сердцах бросила Оливетт. – Спит и видит, как бы рассорить меня с Винсом!

А Тони между тем продолжал подливать масла в огонь.

– Вполне возможно, сейчас он уже склоняется над колыбелькой малютки, утирая слезы умиления при виде спящего ангелочка, и мечтает, как станет любоваться своим первенцем…

– Тони, заткнись!

Певец усмехнулся. Ну ни дать ни взять – демон-искуситель!

– А мы с тобой, моя прелесть, тем временем…

Взяв Оливетт за руку, он изобразил сложную цепочку танцевальных па, в результате которых пара оказалась у самого края танцевальной площадки. Тони Локхарт двигался так непринужденно, изящно и ловко, что подстраиваться под него было сплошное удовольствие. Оливетт поневоле подумала, как ей не хватает такого рода развлечений. Разумеется, воспринимать Тони всерьез ни в коем случае было нельзя, но в этом-то и крылся секрет его очарования. Забавы, веселье – и никаких обязательств. То, что надо!

Молодые люди остановились у стены. По-прежнему держа Оливетт за руку, Тони увлек ее по направлению к боковому выходу, нашептывая на ухо:

– Не разжиться ли нам некоторой толикой приятных воспоминаний, пока семейство Бьюмонт еще не затянуло петлю на твоей прелестной шейке?

Конечно же принимать его приглашение ни в коем случае не следовало.

Но Оливетт любила риск.

Винсент знал, что пора возвратиться в бальный зал… хотя бы во имя соблюдения приличий. Оливетт, наверное, уже волнуется, куда он запропастился. К тому же многие видели, что он вышел вместе с Сильвией. Еще, чего доброго, поползут сомнительные слухи. Нечестно подвергать опасности репутацию молодой женщины.

И все-таки Винсент не находил в себе сил вернуться к гостям. При мысли о том, что придется поддерживать светскую беседу, болтать о пустяках, когда внутри все так и кипит, ноги сами несли его в противоположную сторону. Конечно же объяснить свои поступки ему не составит труда, да только уж очень не хочется никому ничего объяснять! То, что происходит между ним и Сильвией, не предназначено для посторонних глаз и ушей. Равно как и то, что он чувствует…

Самому себе навязанная сдержанность отзывалась физической болью во всем теле. Каждый мускул ныл, чувства властно требовали выхода. Лучше всего пройтись по саду, подышать свежим воздухом, решил Винсент. В любом случае, ему нужно немного побыть одному, чтобы все обдумать.

– Никогда не поверю, что под таким платьем у тебя что-то надето, – вкрадчиво произнес Тони, выпуская руку своей спутницы и неспешно ведя ладонью по ее талии и ниже, по бедру, с ловкостью опытного ловеласа.

Переливчатая ткань плотно обтягивала тело. Под нею и впрямь не угадывалось никакой преграды.

– Ну-ка прекрати, – капризно повела плечом Оливетт, не предпринимая, впрочем, никаких попыток остановить его руку.

А Тони уже пробежал пальцами по округлым ягодицам, убеждаясь в полном отсутствии нижнего белья у белокурой красавицы.

Несравненный Тони Локхарт имел бешеный успех у женщин – отчасти благодаря своему нахальству. Оливетт все его маленькие вольности очень возбуждали. К тому же в саду никого, кроме них, не было. Те из гостей, что надумали покурить или подышать свежим воздухом, предпочли балконы по другую сторону бального зала или внутренний дворик.

– Ровным счетом ничего, – торжествующе подвел итог Тони. – Совершенно нагая красавица, предназначенная для меня и только для меня…

– Ну, насчет «совершенно нагая» это уж слишком!

– В нужных местах, прелесть моя, в нужных местах. – Тони увел свою спутницу за кусты пышного, буйно цветущего гибискуса, за которыми обнаружилась садовая скамейка. – Как тебе такой пикантный сценарий? Кусты скрывают нас до плеч. Ты сможешь следить через мое плечо, не идет ли кто, в то время как мы…

– Тони, ты неисправим! – пожурила его Оливетт, но как-то неубедительно, поскольку у нее дух захватывало при мысли о запретном удовольствии.

– Ммм… А на свадьбах совсем с узды срываюсь.

– Ну зачем мне это, Тони? Винс в постели просто лев, – запротестовала Оливетт, останавливаясь, однако, в том самом месте, что предложил Локхарт.

Облокотившись о спинку скамейки, она словно ненароком соблазнительно выгнулась вперед. От прохладного ветерка или, может, от возбуждения опасной игрой соски ее напряглись и выступали сквозь тонкую ткань.

От внимания Тони столь явные признаки, разумеется, не укрылись. Он пощекотал ей грудь большим пальцем и вкрадчиво заметил:

– Что может быть лучше случайных измен, прелесть моя? – И Тони стал медленно задирать подол ее платья. – Держу пари, тебе тоже не терпится.

– Мне не следует так себя вести.

– Тогда ничего и не делай. Просто постой и болтай со мной. Я справлюсь и один… Страшно увлекательно развлекаться сразу… на двух уровнях. Ты не находишь? – Плотоядно улыбнувшись, он провел ладонью между ее бедер. – Никак не могу взять в толк, с какой стати ты намерена повесить себе на шею этого зануду Бьюмонта. Он такой… правильный.

Оливетт тихонько охнула и поглубже вдохнула, прежде чем заговорить.

– А с тобой, Тони, проблема обратная. Недостает тебе этой самой правильности. На тебя нельзя рассчитывать в трудный час.

– Так, значит, все упирается в деньги? – деланно возмутился он.

А в следующий миг в тишине отчетливо прозвучал треск расстегиваемой «молнии».

– Винс чертовски богат. А благодаря престижу его семьи статус моего рекламного агентства станет выше во много раз. Можешь ты мне предложить что-либо сопоставимое с этими бонусами?

– Конечно! Вот это…

Винсент сам не знал, как дотянул до конца свадебного торжества. Но вот наконец новобрачные распрощались с гостями и отбыли к себе. Необходимость изображать радушного, приветливого хозяина в паре с искрящейся весельем Оливетт сводила его с ума. Но едва лимузин с молодыми тронулся с места, Винсент потащил неотразимую мисс Колдуэлл к своей машине.

– Но вечер еще не закончился, – запротестовала она.

– Мы уезжаем! – отрезал он.

– Винс, да какая муха тебя укусила? – раздраженно воскликнула Оливетт. – Ты весь вечер ходишь туча тучей. Что-то не так? Ты, часом, не заболел? Может, чувствуешь себя неважно?

– Да, просто прескверно.

– Так бы сразу и сказал!

– Вот я говорю сейчас.

Оливетт негодующе фыркнула: ну вот, такой вечер пропал даром! Винсент мужественно сдерживал ярость до тех пор, пока оба не уселись в белый раритетный «бюик» – зримое свидетельство «чертовского богатства» Бьюмонтов. Машина сорвалась с места и полным ходом помчалась к дому Оливетт. Мисс Колдуэлл жила совсем близко, в нескольких километрах от «Каса дель Рей». Винсент, сосредоточившись на дороге, не проронил ни слова.

– Раз ты плохо себя чувствуешь, я так понимаю, на ночь ты не останешься, – ядовито заметила Оливетт уже у дома, мысленно жалея, что ни о чем не сговорилась на сегодня с Тони Локхартом.

– Нет, не останусь. – Взвизгнули тормоза, и белый «бьюик» застыл как вкопанный у дверей прелестного кирпичного коттеджа. – Ни сегодня, ни когда-либо в будущем.

– Что это значит? – недоуменно сощурилась Оливетт.

– Это значит, что я разрываю помолвку. Прямо сейчас. – Винсент выключил зажигание и смерил уже бывшую невесту холодным взглядом. – Мы друг другу не подходим.

– И чем же объясняется сие скоропалительное решение? – возмущенно осведомилась мисс Колдуэлл, чувствуя, что щеки ее пылают.

– Целым рядом причин. Но должен отметить, что твое сегодняшнее трогательное свидание с Тони Локхартом послужило последней каплей. Равно как и твоя оценка моего супружеского потенциала.

Оливетт на мгновение задохнулась. Но тут же пришла в себя и принялась оправдываться:

– Как ты можешь принимать близко к сердцу пустую болтовню, Винс! Тони такой циник, с ним говорить о чувствах просто бесполезно! – Изящная ручка на мгновение легла на его колено. – Ты ведь знаешь, как я тебя люблю.

Винсент демонстративно убрал с колена эту чересчур опытную руку – брезгливо, точно дохлую гусеницу.

– Я прогуливался по саду. В вечернем воздухе голоса разносятся далеко, Оливетт. Как и другие звуки. Устраивать сцену мне не хотелось, поэтому я вернулся к гостям.

Белокурая красавица вызывающе вздернула подбородок. Она понимала: отрицать содеянное бесполезно, придется прибегнуть к иному способу убеждения.

– Мы с Тони были любовниками до того, как я познакомилась с тобой, Винс. С тех пор между нами ничего не было и ничего больше не будет. Это просто…

– Просто вы вдруг вспомнили добрые старые времена, да? Или решили таким способом попрощаться навеки? – с убийственным сарказмом осведомился он.

– Это ничего не значит! – запротестовала Оливетт.

– По-твоему, измены на каждом шагу, как только в голову придет очередной каприз, – это так, пустяки? – Винсент покачал головой. – Нет, Оливетт, я себе брак представляю несколько иначе. Разойдемся-ка мы в разные стороны, пока не поздно.

– С какой стати? Чтобы развязать тебе руки и позволить на свободе ухлестывать за Сильвией Морено? – язвительно спросила она.

Удар попал в цель. Винсент угрюмо промолчал, и белокурая красавица решила, что отыграла очко.

– Не будь дураком, Винс. Позабавься с ней, если пришла охота. Лучший способ избавиться от искушения – это ему поддаться.

– Охотно верю, что такова твоя жизненная позиция, Оливетт, – холодно ответил Винсент.

Как он сейчас ненавидел эту женщину – за лживость, за беспринципность, за отсутствие каких бы то ни было представлений о чести и порядочности!

– Это все равно что шоколадом объесться! Если потянуло на сладкое, устрой себе маленький пир, а потом ты на шоколад и смотреть не захочешь. Ты сам отлично знаешь, какая диета подходит тебе лучше всего, вот на ней и остановись. Все это лишь вопрос перспективы.

– Спасибо, что откровенно поделилась со мною своими взглядами на жизнь. Но так уж получилось, что я их не разделяю, – ледяным тоном произнес Винсент, с трудом сдерживая ярость.

Поведение Оливетт избавляло его от всяких угрызений совести на ее счет. Он был вправе уйти от такой женщины.

– По крайней мере, я-то честна, – не сдавалась Оливетт. – Моя интрижка с Тони уже в прошлом, забыта раз и навсегда. А ты по-прежнему изнываешь по своей музыкантше, верно? Разочарован небось, что ничего тебе не обломилось? От этого ты и бесишься. И на меня взъелся только потому, что мне достало храбрости сделать то, на что ты не решился.

В глазах ее светилось самое что ни на есть вызывающее самодовольство. Оливетт не сомневалась в своей правоте.

О, как она просчиталась!

Он никогда бы не смог поступить так с Сильвией Морено.

Никогда и ни за что!

Винсент отстегнул ремень безопасности, вышел из машины, обошел ее кругом и открыл дверцу перед Оливетт.

– Я и шагу отсюда не сделаю, пока мы не поговорим начистоту, – объявила мисс Колдуэлл, кипя от ярости.

– Мы уже обо всем поговорили. И больше мне сказать тебе нечего, Оливетт, – отрезал Винсент и, не давая ей возможности, ответить, потребовал: – Выходи!

Удрученно вздохнув, она выскользнула из машины – одним изящным, по-кошачьи гибким движением, возможно вознамерившись показать бывшему жениху, как много он теряет.

– Ты еще успеешь сто раз передумать, Винс, – промурлыкала она. – И кольца твоего я не верну.

– Ну и оставь себе, – равнодушно отмахнулся он. – Считай бриллиант своей законной добычей. Но игра окончена, так и знай. Заруби себе это на носу и не питай напрасных надежд.

С этими словами Винсент захлопнул дверцу машины, словно ставя точку в дискуссии.

– Гордость не лучший спутник жизни, Винс. В постели она не согреет.

– Все лучше, чем нескончаемая череда Тони Локхартов. Прощай.

– До свидания, милый, – насмешливо улыбнулась Оливетт. – Кто знает? Ты вполне можешь и передумать, еще до дома не доехав.

Винсент пожал плечами, холодно повторил: «Прощай», – и, вновь усевшись в машину, выбросил Оливетт Колдуэлл из головы и из своей жизни раз и навсегда. Заводя мотор, он даже не оглянулся.

Не то чтобы он спешил к Сильвии Морено.

Просто так уж случилось, что Сильвия Морено ночует сегодня в замке.

А он просто-напросто возвращается домой.