Текст книги "Остров Ифалук"

Автор книги: Марстон Бейтс

Соавторы: Дональд Эббот
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Глава VIII
Рытье колодцев

Уже к концу июля я остро почувствовал, как мало времени имелось в моем распоряжении, чтобы изучить Ифалук! Корабль за мной и Тедом должен был прийти 12 сентября. Сначала до этого дня оставалось шесть недель, затем месяц и, наконец, всего две недели. Время неслось с ужасающей быстротой. И вместе с тем, как это ни странно, сами дни казались удивительно длинными. Нас пугало только приближение отъезда.

Судно, которое придет за нами, привезет на Ифалук гидролога Арноу, геолога Трейси, специалиста по рыбам Рофена и знатока морских беспозвоночных Байера. Рофеп и Байер пробудут вместе с Доном на острове до середины ноября. Так как они все трое гидробиологи, казалось логичным оставить большую часть работ, связанных с изучением моря, на последний период работы экспедиции, а Дону и мне, пока я еще здесь, заняться проблемами суши. Это было не так-то легко. Меня тянуло к лагуне, рифам и океану, и мне хотелось как можно больше узнать о них от Дона. Но мы подчинились благоразумию, потратив немало времени на сбор растений и насекомых, а также на попытку описать растительный мир.

Наши экологические исследования во второй половине лета были тесно связаны с рытьем колодцев, которые мы готовили для Теда Арноу. Он взял с нас обещание вырыть на каждом из островов колодцы, расположенные по определенной системе пересекающихся линий, с тем чтобы в дальнейшем изучить поведение грунтовых вод в атолле.

Работы под руководством Тома начались 4 августа, когда на Фаларике, недалеко от его северной оконечности, были заложены первые четыре колодца, расположенные но прямой, идущей через остров. Всего Арноу и Дон наметили три такие серии колодцев, пересекающие Фаларик, и еще несколько – на Фалалапе и Элле.

Арноу оставил нам необходимое количество лопат, и Том набрал бригаду из восьми землекопов. Мы договорились платить им наличными по стандартным расценкам, установленным Управлением подопечной территории для чернорабочих; таким образом они зарабатывали деньги, которые могли истратить по своему усмотрению, когда придет торговое судно.

Ифалукцы не умели делать что-либо спустя рукава, и поэтому колодцы получались на редкость красивые. Сначала они выкапывали квадратную яму, каждая сторона которой составляла приблизительно четыре фута. Дно ее находилось на несколько дюймов выше уровня океана; его делали плоским, с небольшим уклоном к краям. В центре колодца рыли круглую скважину диаметром около двух футов, уходившую примерно на фут ниже уровня воды; чтобы стенки скважины не осыпались, их тщательно обкладывали камнями. Таким образом, Арноу получал не только удобные станции для гидрологических исследований, но и превосходную серию почвенных профилей для описания строения поверхности атолла.

Работа по устройству колодцев систематически вынуждала нас покидать рифы и уходить в бундоки,где параллельно мы изучали растительный мир. Ведь можно изучать его и там, где будут проведены почвенные и гидрологические исследования.

К тому времени, когда началось рытье колодцев, мы уже собрали довольно богатую коллекцию различных видов растений острова и продолжали пополнять ее до последнего дня. Наряду с описанием образцов мы записывали и местные названия растений. Ни я, ни Дон не были хорошими ботаниками, хотя мой друг, долго работавший на Гавайях, имел представление о некоторых видах местных растений. Нам удалось выполнить эту работу лишь благодаря тому, что ифалукцы отлично знали местную флору и мы могли воспользоваться их познаниями.

На атолле нами обнаружено сто девятнадцать видов «высших растений» – семенных и папоротниковых, и только для шести видов у ифалукцев не было названия. Из этих шести разновидностей три представляли травы, которые ни мы, ни местные жители не смогли определить, а остальные – известные растения, по-видимому, лишь недавно и случайно занесенные на Ифалук.

Это, конечно, очень малое количество видов для тропической области с такими обильными осадками. Список дикорастущих растений, встречающихся вокруг города Майами во Флориде, насчитывает около восьмисот видов; растительность маленькой прибрежной долины в Гондурасе включает свыше тысячи пятисот видов. Пол Стенли перечисляет тысячу пятьдесят семь различных видов папоротниковых и семейных растений, найденных им на острове Барро Колорадо (площадью – шесть квадратных миль) посреди озера Гатун в зоне Панамского канала.

Скудость видового состава флоры Ифалука непосредственно связана с его историей и географией. Ифалук – океанический остров, а ото значит, что он никогда не входил в состав какого-либо материка. На континентальных островах, то есть в прошлом связанных с соседними континентами (как, например, Британские острова с Европой, Тринидад с Южной Америкой или Суматра с Азией), продолжает сохраняться флора и фауна этих континентов. Эволюция жизни может получить на отделившейся части суши иной характер, со временем там разовьются свои, особые виды, но основные элементы, существовавшие в момент отделения, продолжают сохраняться.

На океанических островах встречаются, напротив, только такие виды растений и животных, которые сумели некогда тем или иным путем перебраться сюда с континента через разделяющие их моря. Таким образом, видовой состав флоры и фауны этих островов почти всегда скудный и своеобразный. На островах геологически древних, то есть существующих уже много миллионов лет (как, например, Гавайские и Галапагосские), совокупность различного рода случайностей может привести к значительному разнообразию. Иногда почти невозможно представить себе, каким образом предок какого-нибудь растения или животного попал на такие острова, но за многие миллионы лет даже самые невероятные случаи приобретают некоторую вероятность, так что почти все оказывается возможным.

Однако возраст Ифалука не исчисляется миллионами лет. Мы знаем, что во время сравнительно недавних (с геологической точки зрения) ледниковых периодов уровень океана сильно менялся: когда континентальные льды надвигались, они как бы забирали воду у моря, а когда отступали – вода вновь освобождалась. Низменный Ифалук, вероятно, еще несколько тысяч лет назад был полностью под водой. Таким образом, все растения и животные, которые на нем встречаются, должны были каким-то путем попасть сюда за следующий период времени.

С этой точки зрения растения и животных легко разделить на три группы: одни из них проникли на Ифалук естественным путем, другие были сознательно привезены человеком, а третьих люди занесли случайно. Я попытался классифицировать все сто девятнадцать видов растений по трем группам, но оказалось, что это не так просто сделать. Тридцать два вида, «окультуренные» в древности, явно были специально завезены сюда. Такие растения, как бессемянные хлебные деревья и различные виды бананов, фактически утратили способность размножаться без помощи человека и стали полностью от него зависеть.

Однако есть растения, которые трудно с уверенностью отнести к какой-нибудь группе, и самое загадочное из них – кокосовая пальма. Сейчас это дерево повсеместно встречается на тропических побережьях, но никто не может, в частности, с уверенностью сказать, происходит ли оно из Старого или Нового Совета. Кокосовые орехи могут долго сохраняться в морской воде, но их также может перевозить с собой человек, и их культивируют повсюду на тропических берегах. Конечно, кокосовые пальмы найдены и на многих необитаемых островах; но нельзя исключать того, что на них когда-то высаживались люди, посадившие эти деревья.

Кроме того, во многих случаях трудно установить, что же имело место: случайный перенос растения человеком или же естественное его распространение. Многие растения могут благодаря своим природным свойствам проникать почти всюду; это споры или семена, которые переносятся на большие расстояния ветром или на перьях и лапках морских птиц, или, поскольку они способны сохраняться в соленой воде, океанскими течениями. Такие растения составляют основную часть прибрежной флоры всех островов, разбросанных в тропических областях Тихого океана. Другие растения, особенно огородные сорняки, явно следуют за людьми как непрошеные спутники. Однако я не в силах решить в каждом отдельном случае, что же было в действительности. Мне кажется, что около трети всех растений Ифалука попало сюда естественным путем, треть завезена преднамеренно, а остальные занесены человеком случайно.

Животный мир океанических островов (если не говорить о птицах) очень скуден, что вполне объяснимо. Тихоокеанская крыса перебралась на Ифалук вместе с человеком, как говорится, без приглашения, а люди в свою очередь завезли сюда кошек и индийских варанов, чтобы уничтожать крыс. Свиньи, куры, собаки и кошки – вот и весь список завезенных на остров животных. Ползающие повсюду мелкие ящерицы, по-видимому, прибыли в качестве непрошеных пассажиров на океанийских каноэ.

Что касается насекомых, то о них, как и о растениях, трудно сказать, каким образом они попали сюда. На Ифалуке всего два вида бабочек, причем бабочки эти хорошо летают и распространены по всей Микронезии; стрекозы тоже добрались до Ифалука главным образом собственными силами. Но большое число разновидностей докучливых мух, как мне кажется, проникло на Ифалук вместе с людьми на каноэ.

Насекомых на Ифалуке затмили раки-отшельники, бесчисленные полчища которых ползают по всему острову. Мы предполагаем, что они выполняют здесь роль «мусорщиков» вместо насекомых. Поскольку последние до Ифалука не добрались, крабы-отшельники выползли из моря на сушу и, не найдя конкурентов, быстро размножились.

Однако я начал писать о растениях, а не о насекомых или раках-отшельниках. Все ифалукцы – хорошие садоводы и огородники, они с удовольствием достают семена новых растений и пытаются выращивать их на своем атолле. Особенно отличалось хозяйство Буэннау, на плантациях которого росли самые разнообразные растения. Я думаю, что у нас в Америке женщины хозяйства Буэннау были бы председательницами местных клубов садоводов. Эти дамы добры и общительны, они разрешили нам взять для коллекции черенки разводимых ими редких растений.

Постепенно, по мере того как расширяли исследования и пытались составить карту распространения различных видов растений на атолле, мы пришли к заключению, что человек был подлинным творцом зеленых насаждений острова. Пожалуй, это даже неизбежно в условиях, когда двести шестьдесят островитян живут на участке земли площадью в полмили.

Я вовсе не хочу сказать, что вся территория атолла была под обработкой. Ифалукцев, например, не интересовало, что растет на северной оконечности Фаларика или вдоль гребня коралловых глыб. Но даже в таких случаях определить общий характер растительности можно было только с учетом человеческой деятельности (или ее отсутствия). Преднамеренное вмешательство человека (вырубка «нежелательных» деревьев, выборочное использование «желательных» и посадка таких растений, как хлебное дерево и кокосовые пальмы) наблюдалось почти на всей территории острова, и об этом нельзя было забывать.

На основе аэрофотоснимков, дополненных нашими исследованиями, мы могли установить общую картину использования земли на атолле. Но нам хотелось иметь более точное описание отдельных участков, отобранных нами в качестве образцов. Одним из таких участков была тропинка, которая пересекала Фаларик почти по прямой линии, проходя мимо сарая для каноэ хозяйства Фан Ни Ва, расположенного на берегу лагуны примерно посередине острова. Вдоль этой тропинки были вырыты четыре колодца для исследований Арноу. Мы ломали голову, каким образом составить «профиль» растительного покрова.

Мне хотелось составить таблицу, которая показывала бы высоту деревьев в различных местах, густоту зарослей и тому подобное, но после первой попытки я понял, что это неосуществимо. Дон подал более подходящую идею; мы могли разделить тропинку на двадцатиметровые отрезки, а затем перечислить растения, встречающиеся на каждом из них, пометив степень их распространения. Мне пришлось «вырабатывать» метровый шаг (как нам не хватало стального метра!). Я справился с этой задачей посредственно – длина тропинки от берега до берега составляла триста пятьдесят моих шагов, действительное же ее протяжение, как показывает карта, равнялось тремстам шестидесяти метрам.

Итак, я старательно вышагивал метровыми шагами по тропе, и через каждые двадцать шагов мы вешали ярлычок на ближайшее дерево. Затем Дон и Яни проходили по участку еще раз, тщательно записывая местные названия всех встречающихся по обе стороны деревьев и других растений. Вдоль тропы росло пятьдесят два различных вида растений – значительная часть всей флоры атолла. Впоследствии, когда мы пытались перевести местные названия на язык ботаники, выяснилось, что у нас нет образцов двух видов растений; поэтому нам не удалось установить их научные названия. Мне хотелось бы знать, сколько еще растений мы пропустили: до чего же трудно получить полный их перечень даже на таком маленьком клочке земли, как атолл Ифалук.

Начиная от внешнего, океанского, конца тропы гребень за пляжем был покрыт густыми зарослями растений, способных рассеивать семена и споры на далекие расстояния и противостоять соленым брызгам, которые попадают на них, при сильном ветре. Эти прибрежные заросли состояли примерно из тех же растений, которые встречаются повсюду в западной части тропической зоны Тихого океана: из невысоких деревьев, таких, как Messerschmidia, Sceavo-laи Pisonia,тощих высоких панданусов, нескольких видов папоротников и трав, опутанных солевыносливыми ползучими лианами вроде береговых вьюнков, посылающих длинные, гибкие отростки на пустынный берег.

Со стороны океана атолл круто поднимается от пляжа на высоту десять-пятнадцать футов над уровнем моря (в пятнадцати-двадцати ярдах от границы зарослей). Этот гребень, образовавшийся из коралловых глыб, нанесенных сюда в течение многих веков штормами, – самая высокая часть атолла. В том месте, где шла тропа, гребень имел в ширину около десяти ярдов; затем тропинка снова спускалась в густую тень леса, который покрывал всю центральную часть острова. Лес, на первый взгляд казавшийся довольно-таки диким, состоял главным образом из хлебных (несомненно посаженных человеком) и других полезных деревьев. Это – бундоки,но бундоки,контролируемые человеком.

Ближе к лагуне находилось множество небольших болотцев. На их плодородных почвах выращивали таро и множество разных цветов; тем не менее эти плантации имели какой-то дикий вид, здесь явно не проводилась тщательная обработка земли, как на крупных плантациях в центре Фалалапа. Вьющаяся тропа, пройдя болотистый участок, снова поднималась к «границе бундоков» и выходила к роще кокосовых пальм, окаймляющей лагуну. Здесь прибрежный «парк» достигал ста ярдов в ширину. В этой части тропинки было особенно много садовых растений, так как она проходила по землям хозяйства Буэннау, где жили женщины – любительницы садов. Заканчивалась тропа у сарая для каноэ хозяйства Фан Ни Ва.

Скоро все три ряда колодцев на Фаларике были готовы, и бригада перешла работать на Фалалап. Должен сказать, что ее состав менялся с переходом на новое место работ, с тем чтобы деньги равномерно распределялись между всеми хозяйствами острова; единственным постоянным работником был Том, который неизменно выполнял важные обязанности бригадира.

Мы обычно как-то игнорировали Фалалап, хотя он был не менее важной частью атолла, чем Фаларик. Мне кажется, это происходило потому, что, во-первых, мы жили на Фаларике, а во-вторых, были довольно ленивы по природе. От нашего места жительства в Фан Нане до деревеньки на Фалалапе было всего-навсего двести ярдов, но идти туда – значило пробираться вброд через узкий неглубокий проход, где вода во время приливов доходила до колен и выше, хотя в отлив она едва покрывала лодыжки. И все же, когда работы по рытью колодцев переместились на Фалалап, мы вынуждены были заняться им.

Фалалап довольно сильно отличался от Фаларика. Во-первых, сама деревня была расположена под сенью огромных хлебных деревьев; кокосовые пальмы там встречались весьма редко, если не считать прибрежную часть. Во-вторых, один из участков большого болота, занимавшего центральную часть Фалалапа, подходил к самому краю деревни, поэтому характер поверхности был совсем иной, чем на узком и более сухом Фаларике.

Болото на Фалалапе являлось житницей атолла. На нем отлично росли оба вида таро – уоти пулакс.Каждое хозяйство атолла имело право на один из участков болота. Все работы на болоте выполнялись женщинами. Существовал даже обычай, по которому мужчинам не разрешалось заходить на болото, вероятно чтобы они не отвлекали огородниц от работы. Нам пришлось получить особое разрешение от вождей, чтобы Яни и Бакал могли пойти вместе с нами на большие плантации таро, где мы хотели собрать образцы растущих там сорняков. Однако на этот раз от наших помощников было мало пользы: они то и дело обращались к женщинам, чтобы узнать, как называется растение и для чего его используют.

Интересно, что мужчины, как правило, не знали, что такое бвол,как на Ифалуке называют большие болота, где посажено таро. Это был женский мир. Мир тяжелого труда – прополки, пересадки, уборки урожая – в душной застойной атмосфере центрального Фалалапа, куда сквозь густую, окружающую болота растительность не доходит постоянный бриз, который делает такой приятной для пребывания большую часть атолла.

И все же даже в этом подернутом туманом болоте я не смог попять, работают женщины или развлекаются. Выращивание таро – явно один из основных видов хозяйственной деятельности островитянок. А по краям болот они разводят огромное количество цветов. Это гибискус, канны, имбирь. Каждое утро женщины отправляются на болото обрабатывать и собирать таро, однако и цветам уделяют много времени. А возвращаясь с корзинами, наполненными «хлебом насущным», они всегда несут цветы, из которых плетут прекрасные марсмаре – гирлянды. Следует ли это тоже называть работой?

Фалалап – овальный остров, по форме совсем не похожий на длинный и узкий Фаларик; он имеет небольшой лагунный берег, но зато сильно выдается в океан, нарушая ровный круг атоллового рифа. Фалалап, как и Фаларик, имеет свою «большую дорогу». Она делает кольцо по острову, окружая болото и обеспечивая к нему удобный подход.

Когда на Фалалапе все колодцы были готовы, работы переместились на безлюдный островок Эллу. На нем не было тропинок, поэтому мы пересекли его прямо посередине, отметив места, в которых следовало выкопать три колодца. Дон с Яни продолжали заниматься изучением растительности, составляя список растений, встречающихся вдоль этой трассы. Я же, как всегда, бродил вокруг с фотоаппаратами.

Мы думали, что на Элле сможем получить некоторое представление о том, каков же не тронутый человеком растительный покров, однако ошиблись. Остров был покрыт довольно однообразными густыми зарослями невысоких деревьев, в основном трех видов: Morinda citrifolia, Allophylus timorensisи Premna corymhosa.Причина этого однообразия стала нам понятна, когда Том рассказал, что как раз перед войной японцы приказали жителям Ифалука расчистить остров Эллу под плантацию кокосовых пальм. Ифалукцы действительно расчистили часть острова, а вот японцы не успели разбить там плантацию, так как их господству вскоре пришел конец. Таким образом, перед нами была вторичная поросль, примерно десятилетнего возраста. На Элле росло много кокосовых пальм и хлебных деревьев, но они мало интересовали ифалукцев, так как Фаларик и Фалалап обеспечивали жителей всем необходимым.

На Элле, по-видимому, никто никогда не жил. Ифалукцы объясняли это отсутствием пресной воды. Однако при рытье колодцев мы, ко всеобщему удивлению, обнаружили пресную воду; правда, тогда был сезон дождей, а в сухой период, с декабря по апрель, дело могло обстоять по-иному.

И все же отсутствие человека на Элле бросалось в глаза. В первый же день мы натолкнулись на краба – пальмового вора. Его нашел Том и, обрадовавшись находке, позвал нас. Мы никогда не видели таких крабов ни на Фаларике, ни на Фалалапе. По всей вероятности, люди не давали там этим большим и вкусным крабам возможности размножаться.

Краб, найденный Томом, прятался в поре под корнями большого дерева Premna.Было видно, как он копошился там, перебирая большими голубоватыми ногами и клешнями. Собрав пучок сухих пальмовых веточек, Том поджег их у норы, чтобы выкурить из нее хозяина, а я стоял рядом с фотоаппаратом и фотовспышкой, готовый запечатлеть происходящее. Костер получился чудесный, дыма было много, но краб отказался сдвинуться с места и в конце концов был извлечен по частям, полуизжаренный.

Яни нашел другого краба, поменьше, в дупле соседнего дерева Premnaи, расколов сук, сумел извлечь его целиком.

Пальмовый вор – сказочное существо, гигант среди ракообразных, родственник вездесущего рака-отшельника. Мы можем подтвердить, что его репутация, как самого вкусного из всех ракообразных, тоже вполне оправдана. Во всяком случае у него более нежное и ароматное мясо, чем у омара. А может быть, мысль, что ты ешь мясо экзотического, редкого и сказочного существа, придает особую пикантность этому блюду.

У пальмового вора огромные мощные клешни. Мы много спорили о том, может ли он этими клешнями вскрыть кокосовый орех. Том и Яни решительно утверждали, что крабы вскрывают упавшие на землю орехи, и даже представили нам доказательства – кучки тонких, содранных с ореха волокон и мелкие кусочки твердой скорлупы. Они рассказывали, что краб сначала, подцепив волокна одним «пальцем» клешни, сдирает с поверхности ореха узкую полоску, а затем, просунув «палец» клешни в образовавшуюся мягкую щель, начинает открывать сам орех. Оба они, и Том и Яни, уверяли, что видели все это собственными глазами, как и то, что крабы поедали молодые листья на вершинах пальм. Но они никогда не замечали крабов, сбрасывающих орехи с деревьев. Конечно, эти ракообразные едят все, что попадется, а не одни кокосы.

Однако из всех животных на Элле наибольшее впечатление на меня произвели крысы. Размечая места для колодцев, мы, как всегда, сделали передышку, вскрыли несколько орехов, чтобы закусить мякотью и выпить кокосового молока. Немного погодя я вернулся к месту нашей трапезы и обнаружил, что огромные, наглые крысы жадно пожирают остатки мякоти орехов. Эти крысы (Rattus ехиlans,или Тихоокеанские островные) – самое большое бедствие на островах Полинезии и Микронезии. Они есть на Фаларике и Фалалапе; в нашем лагере в Фан Напе мы вели с ними постоянную борьбу при помощи крысоловок. Но на Элле их было поистине фантастическое количество, наглых и бесстыжих. Я не мог устоять перед соблазном потратить на них несколько кадров.

Для борьбы с крысами японцы завезли на Ифалук индийских варанов. Я всегда удивлялся и до сих пор не могу понять, как этим большим, довольно неуклюжим ящерицам удается ловить крыс. Однако, увидев, сколько этой мерзости на Элле, где вараны еще не прижились, я готов поверить, что именно благодаря им на главном острове крыс сравнительно немного.

Фаларик, Фалалап и Элла – это не вся суша Ифалука. Есть еще крошечный островок Элангалап. Он всегда виден, когда смотришь из Фан Напа на лагуну, – там, посреди горизонта, белую линию прибоя на западном рифе разрывает несколько пальм. Мы часто смотрели на этот островок, говорили о нем, даже фотографировали, но так и не собрались посетить его до тех пор, пока не пришло время выкопать на нем колодец.

Конечно, в колодце на Элангалапе оказалась соленая вода. В конце концов трудно ожидать, что под двумя буграми из кораллового песка, полтораста футов длиной и семьдесят пять шириной, могло скопиться много пресной воды.

Когда мы высадились на этот островок, оказалось, что на его изучение нужно очень мало времени. Он был так мал, что мы без труда составили полный список растений – всего двадцать один вид. Совершенно ясно, что люди никогда не занимались культурными насаждениями на Элангалапе, впрочем, по словам Яни, кокосовые пальмы и там были посажены человеком. Местная флора состояла из растений, типичных для коралловых пляжей тропической зоны Тихого океана, способных распространяться с помощью ветра, течении или птиц и выдерживать соленые брызги на листьях и соленую воду у корней.

Элангалап обладал всей прелостью художественной миниатюры. Теперь я понимаю, что нам следовало бы уделить куда больше времени изучению условий существования на этом коралловом пятачке. Но для этого нужно было долго грести, пересекая лагуну; объектов же для исследования хватало у самого порога нашего жилища. А время, во всяком случае мое, проходило с неимоверной быстротой.