Текст книги "Подпусти меня ближе (СИ)"
Автор книги: Марсия Андес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)
Подпусти меня ближе
1
ПРОЛОГ
Наадя – Псы с городских окраин
Две машины и один мотоцикл стоят посреди пустой дороги ночного города, образуя некое подобие круга. Улицы пустые и спокойные, и кажется, будто все жители испарились, словно по щелчку, не оставив ни малейшего шанса найти их.
Огни ночного города освещают пространство, вывеска круглосуточной аптеки на мгновение гаснет и меняет цвет с зелёного на синий, светофор возле поворота настойчиво мигает жёлтым.
Четыре человека стоят в центре и вглядываются в лица друг друга.
Что привело их сюда?
Девушка на каблуках в кожаной куртке со светлыми выкрашенными волосами, завязанными в пышный хвост. Её рука опущена, а пальцы сжимают мотоциклетный чёрный шлем. Позади неё стоит байк, на котором она совсем недавно сюда приехала.
Брюнетка в чёрных туго зашнурованных берцах, в армейских штанах и в распахнутой чёрной толстовке, за спиной которой в полуобороте стоит машина. За рулём сидит пятый человек и терпеливо ждёт возвращение своей спутницы.
Черноволосый парень в белой футболке, тщательно прятавший пятна то ли грязи, то ли крови на своей груди за кофтой со сломанной змейкой. Его губы сухие и потрескавшиеся, под глазами синяки, а в боковом кармане рюкзака в пузырьке из-под обезболивающих припрятаны сильные транквилизаторы.
Последний парень – русый с пронзительными голубыми глазами. У него разбита губа и рассечена бровь. Толстовка застёгнута, капюшон накрывает голову, на ногах кроссовки и спортивные штаны.
Позади парней третий автомобиль – его двери распахнуты, двигатель не выключен.
Четыре человека. Дети из прошлого, связанные страшными тайнами и ошибками, не горящими никаким желанием, чтобы их секреты были раскрыты.
В этот переломный момент всё и начинается, а, может быть, просто заканчивается?
Так, что же привело их сюда?
Брюнетка достаёт из кармана небольшую карточку и показывает остальным. Те, в свою очередь, повторяют её движение и поднимают руки с точно такими же бумажками, на которых написаны дата, время и место.
Карточки, которые привели их сюда, которые вырвали из настоящего и заставили встретиться с прошлым. Карточки, заверяющие каждого из них, что знают его самые страшные тайны.
Они, не говоря ни слова, практически одновременно опускают руки, делают шаг назад, разворачиваются и направляются к своему транспорту. Блондинка к байку, парни к машине, брюнетка к своему спутнику. Она открывает переднее сидение и забирается в салон, захлопывая дверь чуть сильнее, чем это надо было.
– Поехали, – бросает брюнетка, наблюдая за тем, как вторая девушка надевает шлем и седлает свой мотоцикл.
– Уверена? – спрашивает водитель.
Его спутница медлит, сжимая пальцами карточку, и отворачивается от окна.
– Да.
Он поворачивает ключ, заставляя двигатель очнуться, меняет передачу и рывком разворачивает машину. Бросив последний взгляд на мотоциклистку, брюнетка открывает форточку и выбрасывает скомканную бумажку с адресом, которую тут же подхватывает порыв ветра и уносит куда-то в сторону, надеясь, что вместе с этим мусором избавляется и от всего остального.
Но на вопрос так и не был получен ответ.
Что привело их ночью на улицы давно забытого города, вырвав из настоящего и вернув в прошлое?
Байкершу, военную, наркомана и бойцовского пса?
Кто стоит за этим? И какие цели преследует незнакомец, грозясь разоблачить каждого из них?
Игра ведь только начинается?
Brittany Davis – Idk
Соня.
Медленно и размеренно размешиваю сахар в кружке с крепким кофе, сидя за столиком в заведении, расположенном в нескольких кварталах от общежития, в которое я заселилась пару дней назад. Ложка противно скребётся о стенки керамической белоснежной кружки уже как минимум минут пять, и я не собираюсь останавливаться. Сахар давно уже растворился в постепенно остывающем напитке, но я даже не притронулась к нему.
В другой моей руке находится сотовый – я лениво листаю ленту инстаграма, периодически оценивая фотографии. В какой-то момент мне становится скучно – я перестаю размешивать сахар, ловко включаю камеру и делаю снимок кружки. Отправляю фотографию в приложение и ставлю хештег «новый_кофе_в_старом_городе».
Хватаюсь за кружку и делаю один глоток тёплого напитка. Как долго я здесь сидела, раз кофе уже успел остыть?
Откидываюсь на спинку диванчика – кожаная куртка скрипит из-за моих движения – и осматриваюсь. Заведение небольшое, но народу здесь достаточно. Пахнет пончиками и ванилью, на картине в дальнем углу прожжённый круг от сигареты, а у одного из официантов пятно, выступающее из-под фартука.
Забегаловка та ещё, но мне нравятся подобные места. Здесь можно не платить за невкусные напитки, если у тебя нет денег. Как? Сейчас узнаете.
Я выпиваю половину кружки, когда народ начинает суетиться. Они переговариваются и показывают в окно. Я усмехаюсь себе под нос, делаю последний глоток и осторожно ставлю кружку на столешницу. Хватаю мотоциклетный шлем, который всё это время лежал рядом на сидении, и надеваю его на голову.
– Чей это байк на улице? – вскрикивает кто-то.
Я вскакиваю на ноги и бегу в сторону выхода, ловко уклоняясь от посетителей, чтобы не сбить кого-нибудь с ног.
– Девушка, Вы не заплатили! – кричит мне вслед официант, но звонок над дверью уже бренчит.
Я выскакиваю на улицу: мой байк, припаркованный рядом с кафешкой, дымится. Нет, он не сломан и его не подожгли, просто за час до этого я прокатила на своём железном коне одного парнишку, а тот в ответ согласился в определённое время поджечь дымовую шашку. Мотоцикл обволакивает густой красный дым – я решительно запрыгиваю на байк, заставляю его взреветь, словно животное перед атакой, и на максимальной скорости уезжаю, прежде чем меня успевают остановить официанты, чтобы заставить меня заплатить за невкусный кофе, который я даже не допила.
Адреналин зашкаливает – я мчу по дороге, огибая машины, ветер врезается в моё тело, и я сильнее нагибаюсь, чтобы удержать равновесие. Руки в кожаных перчатках без пальцев немеют из-за холода, когда я подъезжаю к корпусу общежития. Паркуюсь среди отвратительных машин и, наконец, спрыгиваю с мотоцикла. Прячу ключи в карманах и снимаю шлем, который забираю с собой, потому что прекрасно знаю, что при любой возможности им захотят поживиться.
Взгляд скользит по шестиэтажному пошарпанному зданию студенческой общаги и не находит ничего привлекательного. Что ж, следующие два года мне нужно будет постараться, чтобы меня снова не выперли из универа и не выгнали из общаги, иначе жить мне будет точно негде.
Я поджимаю губы и направляюсь в сторону входа, чтобы уговорить комендантшу пустить меня без пропуска, потому что мне его ещё не выдали, а эта женщина уже третий раз орёт на меня, что я безответственная неудачница. Что, собственно, по её мнению, я должна сделать, если пропуск мне выдадут только на следующей недели? Мне кажется, что ей просто скучно, вот она и цепляется.
Я взбегаю по ступеням и врываюсь в холодное помещение общежития. Сейчас лето, учёба ещё не началась, так что студентов здесь мало. Мне это на руку, не люблю лишнее внимание.
Старухи на своём месте нет, и я поспешно проскакиваю мимо вахты и направляюсь к лестничной площадке, чтобы подняться на третий этаж. Сегодня мне на удивление везёт.
Повсюду пахнет хлоркой, куревом и ещё чем-то тошным. Я надеваю на голову шлем, чтобы избавиться от неприятного запаха, и поспешно поднимаюсь на нужный этаж. Коридор неприятный и обшарпанный, здесь тихо и до жути противно. Боюсь представить, что будет во время учёбы…
Нужная дверь находится справа пятой от лестничной клетки – я подхожу к ней и открываю, на ней чёрным маркером написано «шлюха». Это уже было до того, как я сюда въехала, но даже думать не хочу, кому и из-за чего адресована эта надпись.
Моя соседка, с которой мне придётся уживаться ближайшее время, сидит на кухне и курит. Я не хочу снимать шлем, потому что прекрасно знаю, что помещение пропахло дымом и тошным запахом дешёвых спагетти.
Не разуваясь, я захожу на кухню.
Лена Истомина затягивается, внимательно наблюдая за мной, словно я нахожусь только в её воображении, и шумно выдыхает густой дым. Форточка закрыта, на столешнице пепельница с окурками и кружка, наверное, с чаем.
Девушка в домашнем халате и в тапочках, поджимает ноги под себя, сидя на диванчике. У неё чёрное каре и серо-зелёные глаза, кожа бледная, покрытая родинками на шее. Она старше меня на пару лет и учится на последнем курсе.
– Тебе письмо, – безразлично бросает она, пока я заглядываю в холодильник и с прискорбием замечаю, что мой йогурт уже съели.
Письмо? Да вы издеваетесь.
Выпрямляюсь и смотрю на девушку, потом снимаю шлем и морщусь из-за плотного запаха дыма. Я хоть и курю, но не настолько много.
– В комнате, – тянет Лена. – Я не открывала.
Снова делает затяжку. Истомина говорит медленно, растягивая каждое слово, словно с трудом соображает. По-моему, она перекурила…
– Ещё бы ты распечатала его, – грубо бросаю я. – Форточку открой.
Разворачиваюсь и направляюсь к выходу.
– И хватит трогать мою еду!
Она не отвечает. Выхожу в коридор и открываю дверь комнаты. Наша общага устроена по типу квартир: общая кухня и три комнаты, в которой живут по двое. Мне придётся уживаться с Леной, потому что остальные места уже заняты. Не знаю, кем, но вскоре сюда должны перебраться ещё четверо девчонок. Мне кажется, что я свихнусь в таких условиях.
В комнате распахнуто окно, так что запах дыма сюда не добирается. Бросаю шлем на кровать и хватаю пальцами конверт, лежащий на тумбочке. Чёрт, и как они узнали, что я переехала? Я же никому не сказала, куда собираюсь поступать и где буду жить, как они нашли меня? Сраные письма без обратного адреса…
Открываю его и достаю новую карточку, на которой напечатано: «Конечный пункт определяешь не ты».
– Что за ересь? – фыркаю и бросаю бумаги на кровать.
В последнее время эти письма становятся всё бредовее и бредовее. В начале они имели хоть какой-то смысл, а теперь пустые слова. Конечный пункт определяю не я? Ну, естественно. Конечный пункт – это смерть. Угадать, какая она будет, невозможно, если, конечно, ты не суицидник.
Я разворачиваюсь и выхожу из комнаты, чтобы принять душ и расслабиться. Может быть, смогу подумать и разгадать странные послания незнакомца. Наверное, это какой-то маньяк, который преследует меня по пятам. Может, стоит обратиться в полицию? Но тогда…
Нет, копы – это не выход. Мне нужной самой выследить его и уничтожить. Я так просто это не оставлю.
КРЕСТ-НАКРЕСТ – Куда Приводят Мечты
Матвей.
Голова раскалывается. Я полностью кутаюсь в одеяло и утыкаюсь лицом в подушку, чтобы ни один луч света не проник в моё сознание. Хочется пить, но вылезать из постели у меня нет сил. Кости ломит, мышцы стонут так, словно я вчера пробежал несколько десятков километров, слабость придавливает меня к кровати невидимыми путами, не позволяя даже лишним мыслям проникнуть в мою голову.
Сегодня выходной. Или же нет? У меня все дни смешались и превратились в один сплошной круговорот. Вечная пятница, вечная нескончаемая череда бесполезных вдохов и выдохов.
Что вчера было? Кажется, я снова выпил больше таблеток, чем это нужно. Одна уже не помогает, две тем более. Боль только усиливается и постепенно сводит меня с ума.
Я почни не сплю, но иногда меня вырубает на несколько дней. Такой режим чертовски сильно ударяет по психике, и с каждым разом мне становится всё труднее контролировать реальность.
Я тону в собственных мыслях и в головной боли, опускаясь всё глубже в ад.
Я слышу, как входная дверь открывается, но не обращаю на это внимания. Кто-то заходит в квартиру, шуршит пакетом, в котором друг о дружку стукаются бутылки, ставит всё это, наверное, на пол, а потом пересекает комнату. Некто делает всё это настолько громко, что я готов взвыть от безысходности, лишь бы человек оставил меня в покое и позволили ещё немного побыть в одиночестве.
Шторы громко раздвигаются в стороны, а через пару секунд моё спасительное одеяло резко срывается с меня и обнажает бесполезное тело, покрытое синяками и ссадинами. Я неохотно приподнимаю голову от подушки, но даже не открываю век, потому что глаза пронзает боль из-за резкого света.
– Чувак, свет, – стону я, зажмуриваясь и утыкаясь лицом в подушку.
Пытаюсь нащупать рукой спасительное одеяло, но пальцы хватают только воздух.
– Вставай, – недовольный голос разрывает мои мозги на кусочки, заставляя меня страдать ещё больше. – Я принёс пиво.
– Шторы, – стону я.
Человек вздыхает и пересекает комнату, занавешивая окно и заставляя комнату погрузиться в полумрак. Попутно он задевает пустую бутылку, которая стоит возле кровати, и та предательски катится по полу. Я морщусь, понимая, что сегодня явно всё настроено против меня.
Собрав все силы, я с трудом сажусь, свешивая ноги с кровати и касаясь босыми ногами холодного пола, и прячу лицо в ладонях. Всё кружится, и я надавливаю пальцами на глаза, чтобы прийти в себя. Мне требуется время, чтобы избавиться от головокружения и понять, что я больше не нахожусь во сне и что мне всё-таки придётся подняться на ноги и начать двигаться.
– Тебе письмо.
Я убираю руки от лица и, наконец, наполовину открываю веки, чтобы взглянуть на своего гостя. Парень подходит ко мне и бросает конверт на кровать, после чего разворачивается и идёт к кухонной тумбе, где на плите стоит старый чайник, который я всё никак не могу заменить.
В моей небольшой студии грязно и не убрано. Вещи валяются на полу, телевизор показывает только один канал и тот с помехами, зарядка от ноутбука сломана, поэтому старый компьютер бесполезным хламом пылится под кроватью, в раковине немытая посуда, на тумбочке пустые пузырьки из-по таблеток и старая коробка из-под пиццы.
Не помню, когда в последний раз убирался в квартире.
Я беру в руки конверт и распечатываю его, безразлично доставая очередную карточку. Щурюсь, чтобы разобрать слова в полумраке квартиры, затем зеваю и поднимаюсь на ноги. Трясу головой, избавляясь от очередного головокружения, хватаю с тумбочки кнопку и прикрепляю карточку на стену, где находятся её остальные распятые братья и сёстры. Несколько секунд смотрю на надпись: «Ты умираешь».
Меня хлопают по плечу, отвлекая от интересного занятия. Парень протягивает мне стакан с водой и таблетку – я машинально забираю их, отправляю белоснежное колёсико в рот и запиваю водой. Ставлю стакан на тумбочку, случайно смахивая пустой пузырёк, и разворачиваюсь, направляясь к холодильнику.
– Это такая дичь, – тянет парень, рассматривая мои карточки. – Зачем ты их развешиваешь на стене?
– Не знаю, – пожимаю плечом, замечая пакет, который услужливо принёс мне гость. Подбираю его, достаю бутылки с пивом и ставлю все, кроме одной, в холодильник. Запивать таблетки алкоголем – это плохая затея, но мне плевать. Это помогает мне быстрее прийти в себя. – Может быть, увижу хронологию. А может, просто как сувениры, – открываю бутылку и делаю один глоток, поворачиваясь к парню, который всё ещё рассматривает мои письма. Прислоняюсь спиной к столу и потираю шею. – Ты свои даже не открываешь. Да, Шторм?
Парень прячет руки в карманах толстовки. Он стоит ко мне спиной, и я не вижу выражения на его лице. Недолго он молчит.
– А нафига? – Егор поворачивается ко мне, и я вижу свежий синяк у него под глазом. – Там всё равно дичь полная. У меня весь шкаф забит этими конвертами. Если кто-то хочет меня запугать, пусть приходит. Я ему все кости переломаю.
Я фыркаю, снова делая глоток. Голова постепенно проходит.
– Но ты не выбрасываешь их, – замечаю я.
Егор пожимает плечом.
– Мало ли, – парень осматривается, скользя взглядом по моей комнате.
Он морщится, потому что квартира выглядит как настоящий притон наркоманов. Здесь темно, полно мусора и пыли, пахнет грязными вещами и дезодорантом. Настоящий клоповник.
– Ты работу нашёл? – интересуется друг.
Я морщусь, делая глоток пива. Разговаривать на эту тему у меня нет никакого желания. Никто не захочет давать мне нормальную должность, учитывая мой образ жизни. С прошлой меня выгнали за то, что я курил травку в туалете.
– Нет, – признаюсь я, шмыгая носом.
Парень вздыхает и поджимает губы.
– Я же говорил, что Шершень тебя возьмёт, – Егор толкает ногой какой-то пузырёк. – Деньги нормальные.
Я фыркаю и качаю головой.
– Ты хотя бы попробуй, – не отстаёт друг. – Запарил заниматься ерундой. Я тебя кормить всю жизнь не собираюсь, у меня и так с деньгами напряг.
Я ставлю полупустую бутылку на столешницу и смотрю на Егора, понимая, что он не оставит меня в покое, пока я не вылезу из этого дерьма. Ладно, я всё равно там долго не протяну. Пару месяцев максимум, потом либо меня выпрут, либо я сам сольюсь.
– Работать на твою сучку? – насмешливо тяну я, направляясь к креслу. Хватаю кофту и натягиваю её на себя. – Ладно. Как скажешь. Что не сделаешь для того, чтобы друг был счастлив.
Егор фыркает и кривится в ухмылке. Он берёт с кровати мою футболку и бросает в меня, но вещь так и не долетает. Я хрипло смеюсь, затем прокашливаюсь.
– Сходи к врачу, – советует парень. – Выглядишь дерьмово. Надо переходить на другие таблетки.
– Мне и с этими неплохо.
Егор не отвечает. Я натягиваю джинсы и заваливаюсь на кровать, беря с тумбочки пульт и включая телевизор.
– Сижки есть? – смотрю на парня.
– Закончились, – бросает он. – Чего разлёгся, у нас дела ещё, дерьма кусок.
Егор вырубает из розетки телевизор, и я разочарованно вздыхаю. А я то думал, зачем он притащился ко мне днём и заставил вылезти из постели, да ещё и пиво принёс, чтобы задобрить меня.
– Какие дела? – неохотно поднимаюсь на ноги.
– Я же вчера писал, – раздражается Штормов.
Я кривлюсь, беру с тумбочки телефон и пузырёк с таблетками, и прячу всё это в карман.
– Ах, да… Забыл. Сорян.
Парень качает головой и направляется к выходу, уж точно не собираясь меня дожидаться. Я нахожу разбросанные по квартире кроссовки, наспех надеваю их и следую за другом. Сейчас бы ещё немного поспать, а не заниматься делами Шторма, но что не сделаешь ради друга. Всё-таки пиво надо отрабатывать…
ROZHDEN – Пустяк
Маша.
Я просыпаю из-за того, что парень переворачивается на другой бок и обнимает меня со спины. Его дыхание щекочет мою шею, и я улыбаюсь, довольно ёжась в его объятиях. Свет пробивается сквозь оливковые шторы, и я неохотно понимаю, что скоро нужно будет вставать. Не мне, конечно, у меня сегодня выходной, но расставаться с приятными утренними объятиями чертовски не хочется.
Я не шевелюсь, словно боясь спугнуть момент, чувствую его грудь спиной, крепкую руку, придавливающую меня к кровати, и эта секунда кажется мне настоящей вечностью. Остаться бы так навсегда и плевать на весь мир.
Но вибрация будильника вырывает меня из нежности утренних объятий, и я неохотно тянусь к телефону, который лежит у меня под подушкой на зарядке. Я выключаю его и откладываю в сторону. Парень за спиной даже не шевелится, но я знаю, что он не спит. Я лежу ещё минуту, затем осторожно разворачиваюсь к нему лицом и обнимаю за талию. Каменные объятия парня даже не разжимаются.
Я утыкаюсь носом ему в грудь и легко глажу по спине.
– Миш, 8:10.
Парень не отвечает. Его дыхание зарывается в мои волосы, и я лишь сильнее прижимаюсь к его груди.
– Слышишь? – мой голос тих, но я знаю, что этого достаточно. – Пора вставать.
– Угу.
Он не двигается. Молчание сковывает нас на несколько секунд, а потом Миша собирает все свои силы и поворачивается на спину. Я неохотно морщусь – моя рука перемещается на его грудь и скользит по телу, когда парень с трудом садится и свешивает ноги с кровати. Я кутаюсь в плед, смотря на спину Миши, который облокачивается локтями о колени и сидит так, словно должен принять самое важное решение в своей жизни.
Парень потирает глаза, берёт пульт и включает телевизор, который тихо разрывает пространство. Я перебираюсь на подушку Миши, потому что она намного удобнее моей, и закрываю глаза. Мне вставать совершенно не обязательно.
– Просыпайся, – он пытается стянуть с меня плед, но я не отпускаю его.
– У меня выходной, – возмущённо бормочу я, не открывая глаз.
– Нечего спать тут, – парень трясёт меня за бёдра. – Я сейчас кота позову…
Я неохотно бормочу себе под нос нечто невнятное и неестественное, а потом сдаюсь и пытаюсь пнуть Мишу ногой, чтобы он перестал трясти меня. Открываю глаза и потягиваюсь, широко зевая. Восемь утра… Мой выходной… Чёрт его дери.
– Пидр, – бросаю я, обиженно выбираясь из-под пледа и садясь на кровати.
– Сучка, – в ответ тянет Миша.
Я встаю прямо на кровати и неохотно слезаю на пол. Футболка парня на мне задирается и открывает чёрное бельё, но я не обращаю на это внимания. Хватаю кружку, которую вчера оставила на столе перед плазмой, и направляюсь на кухню. Парень успевает провести рукой по моей ноге, когда я прохожу мимо, после чего поднимается и идёт следом.
– Сегодня раньше вернусь, – бросает Миша.
– Во сколько?
Ставлю кружку в раковину и оборачиваюсь, потому что парень кладёт мне руки на бёдра и приближается ко мне для поцелуя. Я обнимаю его за талию и улыбаюсь.
– В четыре. Может чуть позже, – парень нагибается и целует меня.
Скольжу рукой по его обнажённой груди и царапаю кожу ногтями. Его язык встречается с моим, заставляя меня шумно выдохнуть, и я размякаю в его объятиях.
– Может, – он чуть отстраняется и кусает меня в шею. – Утренний минет по быстрому?
Я фыркаю и стукаю его по талии.
– Слышь, Кузнецов. Ты меня разбудил в мой выходной, обойдёшься, – возмущаюсь я.
– И что? Я не сплю, и тебе тоже нечего, – Миша снова целует меня.
В это же время на кухню вбегает кот и на скорости вонзается зубами в ногу парня.
– Блять! – рычит Кузнецов, отстраняясь от меня. Пытается пнуть кота, но тот уже исчезает под столом. – Пидр шерстяной…
Я смеюсь и толкаю парня в плечо.
– Так тебе и надо, – издеваюсь я. – Иди в душ, я тебе завтрак приготовлю.
– Ага, – Миша морщится от боли в ноге и разворачивается. Я не выдерживаю и шлёпаю его ладонью по заднице. – Ой, а вот если бы я пердел? – возмущается он.
– Ну, начина-а-ается!
Кузнецов смеётся и скрывается в коридоре, оставляя меня одну на кухне готовить ему завтрак. А я могла бы спокойно себе спать, если бы этот идиот не растряс мою тушу и не заставил встать вместе с ним. Смотрю на время: почти двадцать минут. Ладно, у меня есть двадцать пять минут, чтобы приготовить что-нибудь перекусить, пока парень не свалит на работу. Ровно без пятнадцати его уже здесь не будет.
Я снова зеваю, смотрю на кота, который выползает из-под стола и лениво направляется к своей миске, чтобы похрустеть кормом, и подхожу к холодильнику. Сделаю быстренько бутерброды, Миша всё равно особо не ест по утрам. Достаю колбасу с сыром, захлопываю дверцу и кладу всё на стол. Прежде чем взять из шкафа батон, я ставлю чайник. Наспех нарезаю бутерброды и кладу их в микроволновку.
Ну, вот и всё. Сажусь на стул и подпираю голову рукой.
Слышу звуки льющейся воды в ванной и улыбаюсь себе под нос. Как только парень уйдёт на работу, я завалюсь спать и подремлю ещё пару часиков. Надо ещё будет написать отчёт за месяц и отправить его к вечеру, иначе начальник опять начнёт орать, что я ни черта не делаю.
– Слышь, – Миша выходит из ванной, вытирая шею полотенцем. – А с фига ли у тебя сегодня выходной? Пятница же.
Я закатываю глаза и поднимаюсь на ноги, потому что микроволновка пищит, оповещая, что можно забирать содержимое.
– Я же вчера говорила, что отгул взяла.
– Иди работай, отгул она взяла, – Кузнецов морщится.
Я довольно улыбаюсь, наблюдая за тем, как парень скрывается в комнате, чтобы одеться. Ставлю на стол тарелку с бутерами и собираюсь заварить чай. Беру две кружки, лениво наливаю кипяток, кладу пакетики, одну из порций разбавляю холодной водой. Не забываю про сахар. Полторы ложки, как любит Миша. Мне две. Обычно я пью чай без сахара, но в последнее время организм начинает воротить от горечи, так что выбирать не приходится.
Беру кружки и несу в комнату, ставлю перед телевизором. Бросаю взгляд на парня, который натягивает чёрные джинсы, и возвращаюсь на кухню за тарелкой.
– Может, погуляем сегодня? Погода хорошая, – спрашиваю я, поставив бутерброды рядом с чаем.
Хватаю пальцами свою кружку и забираюсь на кровать.
– Посмотрим, – бросает Миша, поправляя ремень.
– Ну, короче, как обычно в батлу будешь рубится, – отмахиваюсь я. – Ты всё равно катки сливаешь.
– Слышь, сливаю я у неё там, – Кузнецов морщится.
Он подходит к телевизору, берёт кружку и бутерброд, потом садится на кровать.
Я не отвечаю и смотрю в телевизор, где показывают новости. Ничего интересного, как обычно какая-то ересь про мужика, который построил фигуру из спичек, про людей с ферм или про погоду. Зачем вообще каждое утро Кузнецов включает новости, я понятия не имею.
Когда на тарелке остаётся всего два бутерброда, а на часах время добирается до сорока пяти минут, парень неохотно поднимается на ноги и ставит кружку на столешницу.
– Я пошёл, закрой за мной.
– Ага.
Миша выходит из комнаты, а я следую за ним только через несколько секунд, потому что лень одолевает меня тяжёлым грузом. Я выхожу в коридор и прислоняюсь плечом к косяку, наблюдая за тем, как Кузнецов надевает кроссовки. Кот вертится вокруг его ног, собираясь атаковать, но парень шугает его, иживотное отскакивает в сторону, подозрительно смотря в ответ.
– Даже не думай, – предупреждает его Миша.
Я смеюсь и подхожу ближе, когда парень выпрямляется.
– Так. Ключи взял, телефон… – он хлопает себя по карманам. – Вроде всё.
Секунду он медлит, затем нагибается и целует меня в губы, но делает это машинально, потому что его мысли явно где-то в другом месте.
– Пошёл.
Миша открывает дверь, смотрит на кота, чтобы тот не выбежал на лестничную площадку, а потом замечает на коврике под дверью белый конверт. Сначала Кузнецов медлит, а затем нагибается, подбирает письмо и возвращается в квартиру.
Я замечаю на бумаге своё имя и вздыхаю.
– Сука, этот аноним заебал уже, – злится парень, распечатывая конверт и доставая карточку. – Секрет, который знали только двое, больше не принадлежит им. Что, блять… – он сжимает зубы. – Вечером пойду к заведующему и попрошу проверить камеру на площадке.
Миша отдаёт мне конверт и карточку.
– Сколько можно эту хрень присылать…
– Ну, не злись, – я глажу его по плечу, потом целую в щёку. – Удачи на работе. Напиши, когда вернёшься, приготовлю что-нибудь вкусненькое.
– Хорошо, – он расслабляется. – Но я всё равно вечером проверю камеру.
– Ага, – улыбаюсь я.
Парень последний раз смотрит на меня, а потом открывает дверь и уходит. Я поворачиваю замок и вздыхаю, перечитывая послание на карточке.
Секрет, который знали только двое, больше не принадлежит им.
Я надеюсь, что речь идёт не о том секрете, который знаю я и Егор. Если это всплывёт там, где не надо, будет чертовски дерьмово.
– Что, Лорд, весело тебе? – спрашиваю я у котейки, но тот демонстративно разворачивается и уходит на кухню, подняв свой хвост.
Вздохнув, я возвращаюсь в комнату и заваливаюсь на кровать. Нужно поспать ещё немного, иначе из-за мыслей я сойду с ума.
Секрет, который знали только двое, больше не принадлежит им.
Кто же этот аноним, который никак не может оставить меня в покое? Может быть, попросить друга из полиции помочь мне? Или лучше не стоит… В любом случае, письма – это просто письма. За всё это время кроме них ничего не произошло, так что бояться нечего. Наверное, это просто какой-нибудь задрот, которого я завалила в военкомате на своих тестах. Или, наоборот, не завалила…
