Текст книги "В двух шагах от рая"

Автор книги: Марша Ловелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Послушай, давай поговорим спокойно. Не скрою, я испытываю влечение к тебе. Той ночью в Оксфорде…

– Глубоко польщена твоим признанием! – язвительно прервала она Виктора. Разговор о бесспорно существующей между ними сексуальной притягательности заставлял ее нервничать.

– В Оксфорде я сделал то, чего никогда не позволял себе ни прежде, ни потом, – продолжил он. – Меня словно подменили… – Его губы дрогнули, и Мейбл отвернулась, боясь расплакаться.

– Мы оба забылись той ночью, – со вздохом произнесла она. – Но, по крайней мере, моему странному поведению объяснение нашлось. Мне удалось выяснить, что сделал студент-медик, которому я приглянулась. Могу рассказать, если тебе интересно…

– Я и так знаю, – хмуро махнул рукой Виктор. – Парень подмешал в твое шампанское сильнодействующий медицинский препарат.

– Откуда тебе это известно?

– На другой день я случайно подслушал в университетском баре разговор двух студентов. А ты как узнала?

– Подруга, которая приглашала меня на бал, провела по моей просьбе небольшое расследование, – усмехнулась Мейбл. – Она даже сообщила мне название препарата. Обычно он применяется в качестве успокаивающего или усыпляющего средства. У него нет ни вкуса, ни запаха, но действие достаточно сильное. Этот порошок пользуется успехом у подростков, которые хотят сделать несговорчивых подружек более податливыми.

Последовала напряженная пауза. Глаза Виктора потемнели.

– Насколько мне известно, возбуждающий эффект подобных препаратов проявляется сразу после приема, а не на следующий день.

Мейбл на секунду прикусила губу.

– Ладно, я поняла намек. Ты хочешь сказать, что вовсе не дурман заставил меня лечь с тобой в постель и расстаться с невинностью?

– Я предпочитал тешить себя мыслью, что ты не устояла передо мной. – Виктор взял ее за плечи, заставив посмотреть ему в глаза. – Ты прощаешь меня за ту ночь? Все эти долгие годы меня мучило чувство вины…

Вот почему он так настойчиво пытался встретиться со мной, пронеслось в голове Мейбл. Ему необходимо было облегчить совесть, иначе он не мог спать спокойно. К ее горлу подступил комок, и прерывисто вздохнув, она кивнула.

– Разумеется, прощаю. Тем более что не считаю тебя виноватым…

– И ты согласна побыть в моем доме еще несколько дней?

Мейбл хотелось ответить отказом, поскольку их отношения с Корте могли зайти слишком далеко. Но в глубине ее материнской души нарастало ощущение, что она не имеет права лишать сына отца, и обязана исполнить долг перед ребенком. А для этого, возможно, придется пройти по жердочке над пропастью.

– Хорошо, останусь, – произнесла Мейбл с отчаянной решимостью. – Но только на одну ночь. Мне все же нужно поскорее вернуться домой, потому что Гэри может заскучать. Кроме того, я буду чувствовать себя неловко перед подругой, у которой оставила сынишку.

– Значит, сын находится в женских руках?

– Ну да. А сейчас… мне бы не мешало привести себя немного в порядок. Ты проводишь меня в мою комнату?

– Ну конечно! – глаза Виктора сверкнули победным огнем.

Позже, запершись в ванной, Мейбл подумала о том, сколько раз ей уже выпадала сегодня удобная возможность объявить Корте, что Гэри его сын. Но она все боялась раскрыть уже столько лет продолжающийся обман, презирая себя за слабость. Ее пугало, что сорвав с тайны покров, она расстроит союз Виктора и Лорны и наживет в их лице отнюдь не друзей.

3

На следующий день Мейбл проснулась очень рано, разбуженная упавшими на лицо солнечными лучами. Они проникали через окно, ставни которого она с вечера оставила открытыми, чтобы любоваться луной и звездами, густо усыпавшими темный небосвод. Всю ночь ей снились сказочные сны о единой счастливой семье с мужем и отцом у сына. Пробуждение было приятным и, понежившись некоторое время в теплых лучах солнца, Мейбл решила, что неплохо бы совершить утреннюю прогулку. Прежде чем спуститься во двор, она наскоро приняла душ, потом натянула джинсы и светло-желтую футболку и собрала волосы в «конский хвост». В саду витали чудесные утренние запахи. Даже от старинных каменных стен дома веяло ароматом прошлого. Мейбл подняла лицо к солнцу и зажмурилась…

– Я уже поджидаю тебя, чтобы вместе позавтракать, – раздался голос Виктора.

Обернувшись, она увидела, что тот расположился в тени навеса за небольшим столиком, накрытым белой скатертью и уставленным светло-зелеными фаянсовыми приборами. На хозяине были темно-синие джинсы и светлая рубашка. Еще не просохшие после душа волосы поблескивали влагой.

Мейбл улыбнулась и направилась к столику. Она вдруг почувствовала, что голодна.

– Ты всегда завтракаешь так рано?

– Я вообще ранняя пташка, – заметил Виктор, нарезая булку. Один кусочек он положил на тарелку и принялся намазывать сначала маслом, а потом толстым слоем повидла, стоявшего рядом с кофейником в красивой фаянсовой вазочке. Мейбл с любопытством наблюдала за его действиями, не в силах оторвать взгляд от загорелых рук. Ей до боли хотелось испытать их прикосновение. – А этой ночью я вообще не мог спать, – продолжил он.

– Надеюсь, ты не заболел?

– Нет, просто мне было о чем подумать. Налить тебе кофе?

– Да, пожалуйста, – кивнула Мейбл и, взяв хлеб, потянулась за повидлом, как оказалось абрикосовым, ее любимым.

Она ела медленно, с наслаждением, вспоминая события вчерашнего дня. Корте уговорил-таки ее отложить отъезд домой, но не на день, как договаривались сначала, а до конца недели. Мейбл запротестовала было, смущенная тем, что придется столько времени пробыть в его обществе, однако он сумел убедить ее, что небольшой отдых во Франции не повредит.

Виктор с улыбкой наблюдал, как она намазала второй кусочек булки и принялась с аппетитом есть.

– Уютно мы устроились, верно? – заговорил он наконец, добавив не без иронии: – Завтракаем в тишине и покое, как супружеская пара.

– Странные у тебя мысли, – покачала головой Мейбл.

– Да, ты права. Мы не только не супруги, но даже никакая не пара.

– Вот именно. Мы и знаем-то друг друга не слишком хорошо.

– Действительно, – согласился Виктор со смехом. – За всю жизнь мы виделись всего три раза.

– Какая превосходная память! – усмехнулась Мейбл.

– Возможно, ты не поверишь, но я помню все мельчайшие детали наших встреч. И даже свое первое впечатление о тебе.

– И какое же оно? Как я тогда выглядела, по-твоему?

– Как перепуганный кролик.

– Ну спасибо! – фыркнула Мейбл, сверкнув сердитым взглядом.

– Да-да! – кивнул Виктор. – Я увидел тебя именно такой. Помню, твои волосы были заплетены в косу, а на передних зубах блестели металлические скобки. Ты смотрела на меня с ужасом, словно перед тобой находился сам дьявол во плоти.

– Еще бы! Ты порядком напугал меня, вырвавшись из дверей как… бандит, удирающий с места преступления. Если бы следом не вышла тетушка Пам…

– Забавно, что ты выбрала слово «бандит», – пробурчал недовольно Корте. – Именно так обозвала меня твоя бабушка. Потому-то я и убежал из вашего дома.

– Не может быть! – удивленно воскликнула Мейбл.

– Еще как может. Старушка вдобавок весьма прозрачно намекнула на мое происхождение: дескать, все мы «корсиканские чудовища» и «маленькие наполеончики».

Мейбл округлила глаза, не веря услышанному. Ей, конечно, была известна история неудачного визита в Англию французских родственников, но таких подробностей она не знала.

– И что не устраивало бабушку в твоем происхождении? – недоуменно развела она руками.

– Да брось ты! Не старайся казаться такой наивной, – тяжело задышал Корте. – Выходцев с Корсики многие считают этакими мафиози, отождествляя их с сицилийцами. К тому же, когда мои родители решили пожениться, отец был простым поваром, что оскорбляло твою семью. Да и родился он на проклятом, по представлениям твоей бабушки, острове, а кроме всего прочего, моя мать забеременела до замужества. Немудрено, что английские родственники перестали с ней знаться. Спустя много лет мать приехала к твоей бабушке в надежде наладить добрые отношения. Ей это казалось возможным, потому что мой отец к тому времени уже владел дюжиной ресторанов на Лазурном берегу. У него появилась возможность оплатить мое образование в одной из самых престижных английских школ. Однако твоя бабушка была уверена, что отец разбогател нечестным путем. Мысль об иных способах достижения благосостояния и не приходила ей в голову. Старушка даже поверить не могла, что я учусь на юридическом факультете. Она считала, что мне суждено пойти по стопам своего «преступного» отца. Мое будущее представлялось пожилой леди в двух вариантах: или я стану официантом в какой-нибудь забегаловке, или займусь бизнесом своей семьи, то есть, стану гангстером, ни больше, ни меньше!

Мейбл положила на тарелку недоеденный кусочек булки. После рассказа Виктора ей почему-то совершенно расхотелось есть.

– Послушай, мне трудно во все это поверить…

– А как иначе объяснить неприязнь, которую до последнего времени испытывали друг к другу Эггертоны и Корте? Я старался закрывать на это глаза, но трудно было не заметить столь очевидной истины. К тому же, мне нетрудно вообразить, каким представляла меня твоя бабушка. По роду своих занятий, мне часто приходится разбирать в суде дела всяких подонков…

– Но мой отец не мог… – начала было Мейбл, однако сразу умолкла, подумав, что на самом деле ничего не знает об отношении родителя к семье Корте.

Патрик Эггертон был очень сдержанным и терпимым человеком, и просто не верилось, чтобы он мог открыто высказаться в поддержку мнения бабушки. Правда, налаживать отношения со сводной сестрой и ее мужем Шарлем старый судья тоже не спешил…

Впрочем, присланное из Франции приглашение на крестины, казалось, сдвинуло дело с мертвой точки, отец даже настоял на поездке к дальней родне.

– У меня есть предложение, – нарушил молчание Виктор. – Надо отложить разговоры о прошлом и извлечь как можно больше пользы из твоего пребывания здесь. Ведь должны мы когда-нибудь поближе узнать друг друга.

– Интересно, каким образом? – насторожилась Мейбл.

– Давай отправимся в Париж на целый день, – улыбнулся Корте очаровательной улыбкой. – Посмотрим местные достопримечательности, посетим известные ресторанчики, где подают самые вкусные и знаменитые блюда французской кухни.

– А как же твои гости? Ведь ты не можешь бросить их.

– Это гости моей матери и Розали с мужем, я же всего лишь предоставил для праздника свой дом. Кроме того, почти все родственники после завтрака собираются разъехаться по домам. Так что нашего отсутствия никто и не заметит. Соглашайся!

Неожиданно Мейбл так сильно захотелось провести с Виктором этот день, что она отбросила все сомнения и решительно произнесла:

– Идет! Только дай мне десять минут на сборы.

Мейбл была в восторге от вылазки в Париж. Сначала Корте повел ее в Лувр, где они провели три часа, переходя из зала в зал и любуясь величайшими творениями древнеегипетского, античного и западноевропейского искусства. В конце концов, от обилия впечатлений голова у Мейбл пошла кругом, и Виктор предложил отправиться куда-нибудь перекусить. Вскоре они уже сидели за столиком, спрятанным от солнца под пестрым зонтом, и ожидали заказанные блюда, непринужденно беседуя о том, о сем.

– А ты, оказывается, прекрасно разбираешься в живописи, – заметила Мейбл.

– Видишь ли, как ни странно, в своей жизни я интересовался не только учебниками по юриспруденции.

– Это заметно. Не скрою, твои познания в области искусства производят впечатление и даже вызывают зависть.

Она умолкла, потому что у столика появился официант с бутылкой шабли. Потом он подал страсбургский паштет, телячью грудинку под соусом бешамель, спаржу с шампиньонами, сыр и красиво нарезанные овощи. За обедом Мейбл рассказывала о своей жизни, о сыне.

– Похоже, у тебя не так уж много развлечений, – заметил Виктор. – Прогулки с сынишкой по полям и рощицам в окрестностях Бирмингема – не густо.

– Я вполне счастлива, – живо возразила Мейбл.

Он посмотрел на нее с сочувствующим выражением на лице.

– Ну что ж, наверное, ты предпочитаешь простой деревенский образ жизни.

Мейбл рассмеялась.

– Да ты не миндальничай, называй вещи своими именами. Похоже, ты считаешь меня деревенской простушкой, этаким несмышленышем…

Виктор смущенно улыбнулся в ответ, и для Мейбл осталось тайной, помнил ли он, как посмеивалась над ней Лорна пять лет назад, когда они гостили на Корсике. Сестра при каждом удобном случае поддевала ее, называя «несмышленышем» и подчеркивая, что та еще совсем ребенок по сравнению с ней. Дело же было в том, что обе они влюбились тогда в Виктора, и Лорна старалась оттереть младшую сестру в сторонку от предмета своего обожания. А позже Мейбл застала ее в объятиях Корте. Это случилось вечером в одном из уютных уголков на заднем дворе дома. Влюбленная парочка слилась в жарком поцелуе, страстно прижимаясь друг к другу и не скрывая желания…

– Я лишь хотел сказать, что человек, которому приходится вращаться в светских кругах, легко забывает истинные ценности. На самом деле я завидую твоему образу жизни, – пояснил Виктор.

– Выходит, собственное существование не устраивает тебя?

Он залпом осушил бокал, в котором еще оставалось немного вина.

– Большую часть времени мне приходится проводить в судах. Иногда я по долгу службы выступаю в роли адвоката субъектов, к которым не испытываю ни малейшей симпатии. Поэтому мне больше по душе обязанности обвинителя.

– Ты сейчас ведешь какие-нибудь дела в английских судах?

– Нет, – покачал Виктор головой. – В последнее время я занят в Париже.

– Вот как? Но Лорна…

Мейбл осеклась. Ей меньше всего хотелось заводить разговор о сестре, которая утверждала, что Корте уехал по делам из Парижа и на крестинах племянниц его не будет.

– Что ты хотела сказать о Лорне? – поинтересовался он.

– Ничего особенного, забудь. Я слыхала, что в эти дни ты должен был выступать на процессе. Как обвинитель или как адвокат?

– Как обвинитель. Но процесс уже завершился.

– Может, расскажешь, в чем заключалось дело?

– Секрета здесь нет, но я не уверен, что тебе интересно будет выслушивать подробности некой неприглядной истории, – усмехнулся Корте. – Кофе будем заказывать? Или продолжим осматривать парижские достопримечательности? В кафе можем заглянуть перед возвращением домой…

– По-моему, лучше побродить по старым кварталам…

Когда на Париж опустились легкие сумерки, Виктор и Мейбл, довольные прогулкой по городу, двинулись домой. К этому времени они успели сблизиться, словно наверстывая упущенные годы, узнать друг о друге много нового, хотя некоторые подробности и не представляли из себя ничего особенного. К примеру, Мейбл стало известно, какое вино предпочитает Виктор – красное или белое, пьет ли кофе с сахаром или без. Оказалось, что он любит мексиканскую кухню так же, как и французскую, но предпочтение отдает блюдам своей матери, приготовленным по английским рецептам.

Попутно выяснилось, что обоим нравятся одни и те же фильмы и режиссеры. Корте рассказал об увлечении теннисом, плаванием и парусным спортом. На Корсике он частенько выходил в море на яхте. В юности Виктор научился вкусно готовить, помогая во время школьных каникул отцу в ресторане. Из легкого литературного жанра он предпочитал детективы, а из музыки – классику. Однако эстрада нравилась ему не меньше, но в основном французская. Впрочем, он не преминул похвастать, что владеет полной коллекцией записей с выступлениями Эллы Фитцджеральд.

– Мне она тоже нравится, – радостно воскликнула Мейбл.

– Прекрасно! – мгновенно подхватил Виктор, – у нас с тобой много общего…

Поначалу Мейбл весело смеялась, но потом несколько поостыла. Ей нужно было соблюдать осторожность и не распускать язык. Она слишком расслабилась в обществе Виктора, завороженная его обаянием, и едва не открыла правду о сыне. А как приятно было бы сказать с улыбкой:

– Знаешь, ведь Гэри – твой ребенок!

Однако в подобном признании таилась большая опасность. Кто знает, как поведет себя человек, неожиданно объявленный отцом.

Она гадала об этом, прикрыв глаза и откинувшись на спинку сиденья элегантного «ситроена». Из раздумий ее вывел голос Виктора:

– Как ты считаешь, нам лучше поужинать в ресторане или дома? Гости уже давно разъехались, так что мы будем одни.

– Оставляю решение за тобой, – улыбнулась Мейбл. – Если хочешь, пойдем в ресторан, я не стану возражать. Но и в твоем доме поужинаю с не меньшим удовольствием.

– Тогда давай остановимся на втором варианте. Я приготовлю какое-нибудь немудреное блюдо. Например, говядину с грибами. И конечно, что-нибудь на десерт. А ты расположишься на диване с бокалом вина и будешь слушать Эллу Фитцджеральд. Тебе нравится мое предложение? – Виктор остановил автомобиль прямо у входа в дом и заглушил двигатель.

Мейбл утвердительно кивнула, наслаждаясь окружавшей их тишиной. Окна дома сияли малиновым отсветом отражавшегося в них заката. Каменные стены тоже, казалось, приобрели красноватый оттенок. Все вместе очень естественно сочеталось с темным насыщенным цветом фруктовых деревьев и с более светлой зеленью полей, которые простирались до самого горизонта. У Мейбл возникло ощущение, будто она вернулась к себе домой.

– Виктор, почему ты не женишься и не заживешь здесь деревенской жизнью, о которой, кажется, мечтаешь? – спросила она, поддавшись внезапному душевному порыву.

Корте повернулся и смотрел на нее так долго, что ее лицо заалело.

– Почему ты спрашиваешь об этом?

– Видишь ли, ты так расписал предстоящий ужин, что показался мне каким-то… домашним, – сдавленно произнесла Мейбл. В горле у нее пересохло, слова давались с трудом.

– Этакий идеальный муж, – усмехнулся Виктор. – Однако, как видишь, я до сих пор не востребован, да и сам не тороплюсь с выбором. Возраст позволяет. Впереди еще достаточно времени для поисков такой же идеальной половины. В подобных делах спешить не стоит. Кому, как ни тебе, знать об этом…

Вот еще один намек на то, что я живу одна и воспитываю сына без мужа, подумала Мейбл и с горечью согласилась:

– Верно ты говоришь, знаю.

Ничего не поделаешь, сглотнула она комок, в свое время этот человек не счел ее достойной быть его супругой. Досадно лишь, что напоминание об этом до сих пор доставляет боль.

– Итак, едем в ресторан или ужинаем дома? – спросил Корте.

– Разумеется, дома. Как я могу устоять против искушения попробовать блюда, приготовленные твоими руками! – воскликнула Мейбл преувеличенно весело. – Но у меня есть одна просьба: позволь мне еще разок позвонить в Бирмингем, ладно?

– Делай все, что сочтешь нужным. А я тем временем быстренько переоденусь и отправлюсь на кухню.

Поднявшись в свою комнату, Мейбл приняла душ и надела единственное привезенное с собой летнее платье из мягкой хлопчатобумажной ткани кирпично-розового оттенка. Сунув ноги в те же кожаные сандалии, которые были на ней весь день, она вдруг сняла их и надела элегантные замшевые туфли на высоких каблуках, в которых чувствовала себя более уверенно.

Напоследок взглянув на себя в зеркало, Мейбл присела на краешек кровати, придвинула к себе стоявший на тумбочке телефон и набрала номер Бетти. Однако, к ее удивлению, никто не ответил. Охваченная внезапным беспокойством, она ощутила неприятный холодок в груди, хотя здравый смысл подсказывал, что если бы что-то случилось, она уже знала бы об этом. Подруга или ее муж непременно позвонили бы сюда и оставили сообщение тетушке Пам или Розали, которые, судя по всему, покинули дом Виктора не так уж давно.

А тот тоже забеспокоился, увидев хмурое выражение на лице вошедшей в гостиную Мейбл.

– Что случилось? – быстро спросил он.

– Ничего особенного.

– Ты не хочешь говорить об этом?

Она покачала головой, принимая из рук хозяина бокал вина.

– У моей подруги никто не подходит к телефону, – со вздохом пояснила она. – Мне лишь хотелось спросить ее, как ведет себя Гэри. Может, пошли перед сном прогуляться.

Виктор присел рядом с Мейбл на софу, откинувшись на спинку.

– И из-за этого ты разволновалась?

– Ну а как же!

– Очевидно, ты из тех, кто всегда предполагает худшее?

– Возможно… – сдержанно улыбнулась Мейбл. – Я где-то вычитала, что мнительные люди не должны обзаводиться детьми.

– Ты могла набрать неправильный номер, – подсказал Виктор.

– Действительно! – Она поставила бокал на столик и потянулась за оставленной на софе сумочкой. Вынув блокнот, быстро нашла нужную страницу. – Нет, я набрала именно этот номер, – удрученно произнесла она, сверившись с записью.

Какое-то время оба молчали.

– Насколько я понимаю, появление на свет Гэри не было запланировано? – нарушил молчание Корте.

Мейбл на мгновение замерла и с трудом выдавила:

– Нет, не было.

– Представляю, какое ты испытала сильное потрясение, узнав, что беременна.

– Это все в прошлом… А сейчас я уже не смогла бы жить без сынишки.

Виктор протянул руку и сжал пальцы Мейбл.

– Посмотри на меня…

– Прошу тебя, не нужно… – Она опустила голову, пряча лицо.

– Почему? – Он поднял ее подбородок, заставив посмотреть себе в глаза. – Я всего лишь пытаюсь добиться твоего доверия.

– А может, стремишься воспользоваться случаем, как тогда, в Оксфорде?

Мейбл понимала, что ее обвинение несправедливо, но чувствовала необходимость соблюдать дистанцию с Виктором.

В темно-синих глазах его промелькнул холодок.

– Вот что ты думаешь обо мне…

– Честно говоря, я совершенно не знаю, что и думать…

– Вот и хорошо.

С этими словами он решительно наклонился к Мейбл и поцеловал в губы, не обращая внимания на сопротивление, погрузил пальцы в ее волосы, а затем принялся ласково теребить мочки ушей, пока она с легким стоном наслаждения не разомкнула губы, впуская его язык. После этого поцелуй стал нежнее, хотя не потерял жгучести, и она задрожала от охватившего ее желания, понимая, что и Виктор испытывает те же чувства.

– Милая девочка моя… – горячо зашептал он.

Мейбл подняла на него взгляд, удивленная силой собственных ощущений. Казалось, еще мгновение и она потеряет контроль над собой.

– Я знаю, что должен держать себя в руках, но ничего не могу с собой поделать. Ты сводишь меня с ума… – продолжал Виктор уже с отчаянием в голосе.

Охваченная трепетом, Мейбл потянулась к нему с ответным поцелуем, уже готовая сдаться, однако Виктор вдруг как-то странно напрягся и чуть отстранился. Он смотрел куда-то вниз.

Она проследила за его взглядом, и в ту же секунду кровь бросилась ей в лицо. Корте наклонился и поднял с ковра фотографию, которая, должно быть, выпала из блокнота несколько минут назад. На ней был изображен Гэри – маленький мальчик в синих джинсах и яркой красной курточке. Малыш, широко улыбавшийся в объектив фотокамеры. Снимок был вполне невинным, но вместе с тем носил обличающий характер.

Неудивительно, что Виктора потрясла фотография – ведь он увидел на ней себя. Увидел таким, каким был двадцать восемь лет назад.