Текст книги "В двух шагах от рая"

Автор книги: Марша Ловелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Марша Ловелл
В двух шагах от рая

Пролог

Под утро Мейбл приснились сын и его отец, играющие в мяч на пустынном морском пляже. Гэри проигрывал, нервничал и в конце концов расплакался. Тогда Виктор подхватил малыша на руки и через пару секунд оба уже вовсю веселились.

– Хочешь научиться говорить «здравствуй, папа» по-французски? – спросил сынишку Виктор.

– Хочу, хочу, – восторженно завизжал Гэри.

– Тогда скажи: «Бонжур, папа».

Гэри старательно повторил приветствие.

– Бьен, тре бьен! Очень хорошо! Ты скоро научишься говорить по-французски, – похвалил ребенка Виктор.

Отец и сын смотрели друг на друга с одинаково счастливыми улыбками и продолжали обмениваться фразами по-английски и по-французски. Их голоса звучали так явственно, что Мейбл приоткрыла глаза. Оказалось, разговор происходил в ее спальне. Виктор сидел на полу возле детской кроватки. Его волосы поблескивали влагой после душа. Одет он был в полотняную рубашку и джинсы. В отличие от отца, Гэри все еще оставался в пижаме.

– Мама проснулась! – радостно объявил малыш и перебрался на постель Мейбл. – Мам, а папа уже здесь. И он теперь всегда будет с нами.

– Доброе утро! – улыбнулся Виктор. – Как спалось?

– Нормально. – Мейбл провела рукой по лицу, чувствуя, что еще не проснулась окончательно. – А ты что здесь делаешь?

– Вот принес тебе чашку чаю, – кивнул Виктор в сторону столика возле кровати, на котором стоял небольшой поднос. – Кажется, ты любишь со сливками, но без сахара, верно?

– Да, благодарю…

– А мне папа принес шоколадного молока! – тоненьким голоском прокричал Гэри. – И еще он обещал научить меня говорить по-французски и плавать.

Мейбл села на постели и сразу вспомнила, что легла спать без ночной рубашки. Она поспешила натянуть на оголенную грудь соскользнувшее одеяло и отвела глаза, стараясь не встречаться с Виктором взглядом.

– Гэри, ты не мог бы сбегать в ванную и принести мою ночную сорочку? – обратилась она к сынишке.

– А разве ты не надела ее? – спросил тот совершенно невинным тоном.

– Нет… – Щеки Мейбл заалели.

– Почему? – Ребенок с любопытством воззрился на мать.

– Наверное, ночью маме стало жарко, – с улыбкой вмешался в разговор Виктор и, поднявшись с пола, направился в ванную. Через пару секунд он появился с шелковой сорочкой кремового цвета. – Эта?

– Да, – скрипнула зубами Мейбл, – давай сюда.

– Утро довольно теплое… Ты уверена, что тебе нужно одеваться?

– Сама разберусь. Прошу тебя, отдай сорочку.

– На маме совсем ничего нет! – озорно завопил малыш, поднял край одеяла и заглянул под него, чтобы лишний раз удостовериться в своей правоте. – Дома мама часто ходит по комнатам без одежды.

– Так поступают многие. И вообще не кричи, – угомонил озорника отец. Он подошел к кровати, но ночную сорочку держал, приподняв высоко над собой.

Мейбл пребывала в подавленном настроении, в душе ее нарастало желание ударить Виктора. Он пытается сейчас заигрывать с ней, а сам провел ночь в объятиях Лорны. И еще потешается, жалкий лицемер!

– Я все же хотела бы одеться, – теряя терпение, раздраженно произнесла она.

– Да, конечно. Извини, – виновато улыбнулся Виктор, протягивая сорочку. – Просто мы долго возились с сынишкой, поэтому я и веду себя как маленький шалун.

– Едва ли тебе подходит это определение. Оно звучит слишком невинно, – обдала его презрительным взглядом Мейбл.

– Ты что, плохо спала этой ночью?

– Почему ты так думаешь?

– Потому что у тебя плохое настроение, – помрачнев, пояснил Виктор. – Или с тобой всегда так происходит: ты ложишься спать в хорошем расположении духа, а просыпаешься в плохом?

– По-моему, такое случается не только со мной. А сейчас, не мог бы ты выйти, чтобы я получила возможность принять душ и одеться?

– Полагаешь, еще рано посвящать Гэри в некоторые тайны жизни? – ухмыльнулся Виктор, скользнув взглядом по очертаниям прикрытого одеялом женского тела.

– Вот именно!

– Ладно, тогда ухожу. Абьенту же спер, – раздраженно бросил он по-французски и совсем другим тоном пояснил сынишке: – Я сказал: «Увидимся позже».

– Абьенту же спер, – с удовольствием повторил Гэри слова отца, глядя, как за ним закрывается дверь. – Мам, а что такое «тайны жизни»?

1

Мейбл подошла к двум детским коляскам и, склонившись, заглядывала то в одну, то в другую. Ей хотелось получше рассмотреть темноволосых девочек-близнецов, тихонько посапывавших во сне. Жаркое южное солнце не донимало малышек, потому что коляски предусмотрительно поставили под увитый виноградными лозами деревянный навес.

– Привет! – прозвучало за ее спиной.

Этот чуть хрипловатый голос Мейбл узнала бы среди тысячи других. Принадлежал он Виктору Корте.

От неожиданности Мейбл вздрогнула и виновато обернулась, словно ее застигли за каким-то непристойным занятием. Она закусила губу, досадуя на собственную растерянность. В чем можно ее винить?

Мейбл, проделав немалый путь, приехала сюда, на принадлежащую дальним родственникам загородную виллу, чтобы принять участие в торжествах по случаю крестин мирно спавших сейчас девчушек. В белоснежных рубашечках, отделанных кружевами, они походили на невинных ангелочков. Минуту назад, рассматривая сладко причмокивавших во сне близняшек, Мейбл невольно вспомнила сынишку. Когда он был в совсем нежном возрасте, на его личике частенько появлялось такое же блаженное выражение.

Глядя на стоявшего перед ней мужчину, Мейбл чувствовала, что ей все труднее притворяться перед собой, будто она приехала во Францию исключительно по просьбе отца. Патрик Эггертон действительно изо всех сил старался уговорить дочь принять приглашение семейства Корте и отправиться на крестины. Мейбл подозревала, что отец таким способом хотел лишний раз продемонстрировать лояльность древнего английского рода Эггертонов к корсиканскому клану Корте. По его мнению, неприязни, некогда возникшей между двумя семействами, давно следовало положить конец.

Патрика Эггертона поддержала его приемная дочь Лорна. Видя колебания Мейбл, она заверила, что Виктор Корте не будет участвовать в семейном празднике: дела требовали его присутствия на Корсике, где в эти дни должно было состояться важное судебное разбирательство. Выслушав отца и сестру, Мейбл взвесила все «за» и «против» и в конце концов согласилась отправиться во Францию.

Однако, оставив в стороне благородные мотивы восстановления мира между родственными связями, Мейбл в душе признавала, что возлагает на эту поездку надежды личного характера. Хотя, разумеется, ей очень хотелось взглянуть также и на новорожденных отпрысков семейства Корте, матерью которых стала Розали, сестра Виктора. Как и у брата, в жилах Розали текла наполовину английская кровь, супруг же ее был истинным французом, выходцем с Корсики.

Мейбл настороженно взглянула на Виктора, нервно облизнув пересохшие губы и с беспокойством прислушиваясь к частым и резким ударам сердца.

– Разве ты не хочешь поздороваться со мной? – поинтересовался он, пристально всматриваясь в лицо Мейбл.

Как и когда-то давно, она поразилась, какие удивительно красивые у него глаза. Большие, оттененные черными ресницами, своим пронзительным темно-синим цветом они напоминали ей Северное море в погожий день.

– Здравствуй, Виктор.

– Наконец-то мы снова встретились! Как поживаешь? – спросил он, неспешно огладывая гостью с головы до ног.

Мейбл неуверенно улыбнулась. Для этого ей пришлось сделать над собой усилие, потому что губы никак не желали складываться в улыбку.

Если бы можно было заранее знать, что встреча с Виктором все-таки состоится! За последние четыре года она не раз представляла, как это произойдет. Два раза ей даже выпадала реальная возможность встретиться с Корте, но в последнюю минуту Мейбл находила предлог уклониться от свидания, поскольку не знала, как поведет себя, увидев Виктора.

Сейчас Мейбл почувствовала, как ее бьет противная мелкая дрожь. Она вдруг испугалась, что выглядит недостаточно элегантно. Ведь ее любимый льняной костюм, наверное, несколько помялся в дороге.

Мейбл с беспокойством смотрела на Виктора: нет ли в его глазах насмешки? Но тот бесстрастно оглядел гостью, не обойдя вниманием юбку, едва достигавшую колен, и замшевые туфли, каблуки которых прибавляли Мейбл дюйма три.

Она презирала себя за чрезмерную впечатлительность и неумение прятать истинные чувства за маской внешнего безразличия. Ведь ей никогда не удавалось спокойно выдержать взгляд Виктора. Более того, Мейбл казалось, что Виктор сравнивает ее с Лорной и непременно всякий раз делает вывод, что она, Мейбл, во всем уступает своей очаровательной сестре.

Лорна и Мейбл походили друг на друга, что, впрочем, являлось простой случайностью, так как кровного родства между ними не было. Словесное описание обеих звучало бы одинаково: стройные девушки англосаксонского типа, типичные дочери Альбиона, с голубыми глазами и длинными светлыми волосами. И у той, и у другой носики были чуть вздернуты, а губы имели приятную полноту. Однако на этом сходство и заканчивалось.

Лорна обладала некоей изюминкой, которая сводила мужчин с ума. Ее формы отличались более крутыми изгибами, и к тому же она была повыше Мейбл. Естественные краски лица казались более яркими, а о ее самоуверенности среди общих знакомых ходили легенды. Мейбл достаточно было подумать о сестре, как перед глазами моментально возникала картина пятилетней давности: более чем нежно обнимающиеся Лорна и Виктор. Близкие отношения, если верить Лорне, связывали их и по сей день.

Мейбл сделала глубокий вдох, приказывая себе успокоиться.

– У меня все хорошо, спасибо, – ответила она наконец, снова отважившись взглянуть на Виктора.

Он выглядел более чем благополучно, можно даже сказать, великолепно. На нем был графитового цвета костюм – этакий эталон творений парижского портняжного искусства, серо-голубая рубашка и галстук в синюю и коричневую полоску. Мейбл всматривалась в знакомые черты загорелого лица, и в душе нарастало саднящее ощущение потери.

– Я не предполагала, что встречу тебя здесь, – произнесла она, почувствовав, что пауза чересчур затянулась.

– Вот как? Но ведь это мой дом. Разве мог я устроить прием и не присутствовать на нем?

Выходит, эта вилла с садом и парком в живописной местности недалеко от Парижа принадлежит Виктору. Об этом Мейбл никто не предупредил. Открытку с приглашением на семейный праздник прислали Розали и ее мать, которую Эггертоны называют тетушкой Пам.

Однако Мейбл следовало сообразить, что Виктор просто не мог пропустить столь важное событие, как крестины племянниц. Вероятно, он все же сумел спланировать дела таким образом, чтобы судебное разбирательство на Корсике не помешало ему провести столь знаменательный день в кругу семьи. И не мудрено: ведь он наполовину француз, в нем течет корсиканская кровь, а для каждого выходца с острова, где преданы традициям, семья священна.

Виктор, несомненно, с раннего детства воспринимал это как непреложную истину. И, само собой разумеется, дети занимали в списке корсиканских приоритетов главенствующее место. Правда, скорее всего это касается лишь детей, принадлежащих к французской ветви нашего семейства, пронеслось в голове Мейбл. А ребенок, случайно прижитый англичанкой, вряд ли заинтересует Виктора Корте…

Она подавила тяжелый вздох, подумав о том, что дерзкое решение, принятое ею около четырех лет назад после долгих душевных терзаний, вряд ли приведет Виктора в восторг.

– Мейбл, дорогая моя девочка, ты все же приехала! – раздался рядом радостный возглас тетушки Памелы. Ее появление несколько разрядило обстановку и позволило Мейбл отвернуться от Виктора, чтобы тут же оказаться в нежных объятиях его матери. – Как я рада тебя видеть!

– Я тоже рада! – поспешно заверила Мейбл. – Жаль, что папа и Лорна не смогли выкроить время для поездки. У отца в суде сейчас в разгаре одно запутанное дело, а сестра участвует в показе новой коллекции одежды.

– Слава богу, что хотя бы ты приехала! Ведь ты дочь моего любимого сводного брата, а встречаться нам удается нечасто. Сколько раз мы виделись за последние годы?

– Ну… кажется, раза два, – смущенно улыбнулась Мейбл.

– Правильно, – кивнула тетушка Пам. – Один раз в Бирмингеме, когда тебе только исполнилось тринадцать лет, а второй – на Корсике. Ты гостила у нас во время пасхальных каникул, когда уже училась в университете. Да-а… Мне очень хотелось, чтобы крестины малюток Рози послужили поводом для примирения всех наших родственников – и английских, и французских. По правде сказать, я сильно огорчена, что Патрик не смог приехать…

– О, понимаю, – участливо покачала головой Мейбл. – Когда вы с моим отцом встречались последний раз?

Тетушка Пам на секунду задумалась.

– Пожалуй, лет десять назад. И, к сожалению, встреча была не слишком теплой. Я приехала к матери, потому что считала себя обязанной познакомить Виктора с его английской бабушкой, но она вышвырнула нас из своего дома. По-другому это не назовешь…

– Отец очень хотел навестить вас, тетя Памела, – горячо произнесла Мейбл. – Уж поверьте мне!

Это была правда. Патрик Эггертон действительно искренне желал увидеться со сводной сестрой, но гордость не позволяла ему сделать первый шаг к сближению. Поэтому он отправил во Францию дочь, в знак того, что не испытывает враждебности к семейству Корте. Уже пять лет назад он не возражал, чтобы дочери провели каникулы на Корсике. А крестины дочек Рози дали ему повод еще раз продемонстрировать, что Эггертоны благожелательно относятся к семье Памелы, вступившей в брак с соблазнившим ее корсиканцем.

– Папа был очень раздосадован, когда стало ясно, что он не сможет освободиться от дел и приехать, – продолжала Мейбл. – Еще больше огорчилась Лорна, она так любит всех вас! Но оба передали вам поздравления и, разумеется, подарки. А ваши внучки просто чудо!

– О, спасибо! Я тоже в восторге от них, – радостно подхватила тетушка Пам. – Прелестные крошки! Хочешь подержать одну на руках?

– Осторожнее, мама, – вмешался в разговор Виктор. – Розали пригрозила, что, если ты еще раз разбудишь девочек, чтобы показать их кому-либо из гостей, она заставит тебя всю неделю нянчиться с малышками.

– Да разве их разбудишь? Они такие сони! – рассмеялась Памела. – А хорошо все-таки, что Мейбл сейчас с нами, правда, сынок?

Повисла пауза.

– Действительно, – сдержанно подтвердил Виктор спустя несколько мгновений.

Он повернулся к гостье, взял за плечи и церемонно расцеловал в обе щеки. Однако несмотря на подчеркнутую формальность приветствия, Мейбл все же почувствовала, что заливается краской смущения. От Виктора исходил едва уловимый запах одеколона, которым пользуется каждый десятый француз, но смешанный аромат сандалового дерева и цветущего лимона настолько подходил индивидуальности Виктора, что это сводило Мейбл с ума.

Как досадно, что я в его присутствии будто глупею, сердито подумала Мейбл, покраснев еще сильнее. Рассеянно прислушиваясь к веселой болтовне тетушки Пам, она вспомнила, как познакомилась с Виктором десять лет назад. Ей вот-вот должно было исполниться тринадцать, а ему уже шел двадцать первый год.

Возвращаясь из школы, она заметила на лужайке у своего дома какого-то парня. Высокий, красивый, прекрасно сложенный, он вихрем вырвался из дверей старинного родового особняка Эггертонов. Позже стало известно, что Виктора взбесили оскорбительные замечания бабушки, послужившие причиной злополучного скандала, о котором только что упоминала тетя Памела.

В тот день Мейбл спокойно шла домой, не подозревая, что к ним приехали гости из Франции. Увидев незнакомого красавца, она замерла посреди дороги, словно пораженная молнией, и потому едва не угодила под велосипед, на котором мчался паренек, развозивший почту. Оброненный ею с перепугу портфель упал прямо под переднее колесо велосипеда, так что мальчишка свалился на землю. Поспешно вскочив, юный почтальон принялся извиняться, сокрушаясь, что ехал слишком быстро. А выскочивший за ограду Виктор сочувственно обнял Мейбл за плечи.

– Ты в порядке? – хрипло спросил он и стал говорить что-то еще, но она слышала лишь волшебные звуки голоса, не в силах вникнуть в смысл слов.

Ее, неискушенную в общении с взрослыми парнями девочку-подростка, поразил необычайно притягательный взгляд Виктора. Она зачарованно уставилась на его красивое лицо с темно-синими глазами.

Печально вздохнув, Мейбл прогнала прочь волнующие воспоминания. Жаль, что бабушки уже нет в живых, и она не может присутствовать на семейном торжестве. Сегодня старушка воочию убедилась бы, что «неприличный» роман Памелы с корсиканцем, у которого в молодости ветер гулял в карманах, превратился в крепкий брак, а Виктор – плод запретной любви – стал преуспевающим юристом. В общем, хорошая получилась семья.

– Я застал Мейбл у детских колясок, – с усмешкой рассказывал тем временем Корте. – Видно, у нее сильно развиты не только родственные чувства, но и материнское начало…

Мейбл затаила дыхание. Неужели он что-то знает? Она быстро взглянула на Виктора, но ничего не смогла прочесть в темно-синих глазах. Нет, не может быть, проскочила у нее лихорадочная мысль, он просто пошутил, только и всего. Если бы ему были известны последствия их последней встречи, от его спокойствия не осталось бы и следа.

– Ты даже не догадываешься, Виктор, какие черты моего характера развиты сильнее остальных, – заметила Мейбл, стараясь говорить как можно более непринужденно. – Мы не так уж часто встречались и потому плохо знаем друг друга.

– Это скорее твоя вина, чем моя, – пожал он плечами, – У нас была отличная возможность познакомиться поближе, но ты так неожиданно исчезла… И все же я замечаю в тебе некоторые перемены. – Виктор взглянул на длинные светлые волосы Мейбл, красиво рассыпавшиеся по плечам. – Ты как-то… повзрослела, что ли. Стала более уверенной в себе.

– Правда? – только и смогла она сказать. В горле у нее вдруг пересохло.

И все-таки четыре года назад я поступила правильно, подумала она. Принятое тогда решение оказалось верным. Нельзя было признаваться Виктору в беременности, которая, скорее всего, повергла бы его в ужас. И позже, когда Гэри появился на свет, у Мейбл не достало духу поставить Виктора в известность, что он стал отцом. Нет, это совершенно исключалось – не те у них отношения…

Своим рождением Гэри обязан одному-единственному безумному всплеску страсти. Во всяком случае, Виктор испытывал тогда лишь сильное чувственное влечение и больше ничего. Мейбл и поныне не сомневалась в этом.

Впрочем, даже если бы ее возлюбленный захотел продолжить связь, Мейбл вынуждена была бы ответить отказом, потому что не имела никаких моральных прав на него. Корте принадлежал Лорне. Сестра весьма прозрачно намекала на это Мейбл всякий раз, когда приезжала погостить в старинный родовой особняк Эггертонов. Если она и заметила поразительное сходство Гэри и Виктора, то благоразумно не затрагивала эту тему. Да и вообще: мало ли на свете похожих людей?!

Зато, не переставая, болтала о том, как часто Корте звонит ей из Франции или проводит ночи в ее лондонской квартире, когда бывает в Англии. Лорна с упоением описывала их нежное времяпрепровождение в уик-энды, а также демонстрировала дорогое и эротичное белье, купленное Виктором, не говоря уже о драгоценностях, подаренных им же. Зная обо всем этом, Мейбл не смела посягнуть на счастье влюбленных. Впрочем, ей и в голову такое не пришло бы, потому что в ту единственную, но очень памятную ночь Виктор ясно дал ей понять, что не собирается заводить продолжительный роман, и им обоим лучше забыть о бурном всплеске эмоций.

Все эти тягостные воспоминания вдруг показались Мейбл несущественными, потому что перед ее мысленным взором возник образ маленького мальчугана, их с Виктором сынишки, оставленного в Бирмингеме на попечение друзей. А Корте, стоявший сейчас рядом, и понятия не имеет о существовании собственного ребенка…

– Сын мой, прекрати спорить с Мейбл и предложи ей бокал вина, – строго велела тетушка Пам. – И вообще, поухаживай за дорогой гостьей. Она устала в дороге, постарайся, чтобы она ощутила себя здесь как дома.

– О, дорогая тетя, не делайте из меня мученицу! – рассмеялась Мейбл. – Мне очень хотелось навестить вас и посмотреть на малышек Розали.

Именно в этот момент одна из спавших в колясках девочек зашевелилась и издала писклявый звук. Тут же заворочалась и другая. Через мгновение сад огласился плачем. Спустя несколько секунд, как будто из ниоткуда, появилась Розали. На ней было темно-синее облегающее платье, и Мейбл обратила внимание, что фигура молодой матери заметно округлилась. Однако эти перемены не только не портили Рози, но даже прибавляли ей очарования.

– Мама, ты снова шумишь? – укоризненно бросила Розали.

– Честное слово, милая, они сами проснулись! – клятвенно заверила Памела дочь.

– Ладно-ладно, – миролюбиво улыбнулась Рози, вынимая близняшек из колясок. Одну малышку она дала подержать брату, а вторую Мейбл. – А я вас помню еще по вашему визиту на Корсику.

С этими словами Розали вместо приветствия поцеловала гостью в щеку, после чего уселась на стоявшую под навесом скамейку, где Памела разложила подарки от семейства Эггертон, и принялась их рассматривать. Когда дошла очередь до массивных серебряных рамок для фотографий и изящного фарфорового сервиза, она не удержалась от восторженного восклицания.

– Это от нас всех, – пояснила Мейбл с улыбкой. – Мы втроем выбирали подарки: папа, Лорна и я.

– Восхитительно! Большое спасибо… – Не успев закончить фразу, Розали рассмеялась, потому что заметила недоуменное выражение, с которым Виктор смотрел на закапризничавшую у него на руках племянницу. – Пора, пора тебе, братец набираться опыта в общении с детьми! Ведь когда-нибудь и ты обзаведешься своими сорванцами на радость нашему отцу. Он давно уже мечтает о внуке.

Памела с улыбкой взглянула на дочь.

– Тебе прекрасно известно, что папа и так на седьмом небе от счастья. Ведь ты подарила ему сразу двух внучек! И к тому же лично меня для начала устроит женитьба сына.

– Ну, за этим дело не станет! – лукаво заметила Розали. – За ним увиваются едва ли не все парижские красотки.

– Предположим, это сильное преувеличение, – проворчал Виктор. – Но если даже и так, что плохого в том, что я не всеяден?

– Разумеется, ты прав, дорогой братец. Ведь нельзя же жениться на первой попавшейся девушке. В таком важном деле необходим ох какой тщательный выбор! – поддела его сестра.

Завязавшийся разговор заставил Мейбл внутренне напрячься. Ей прекрасно была известна позиция Корте относительно того, что мужчине не следует спешить отягощать себя бременем брака и связанными с ним обязательствами.

Интересно, как мирится с подобной точкой зрения Лорна? Впрочем, она тоже дорожит своей свободой, большую часть времени вращается в богемных кругах и среди людей, связанных с моделированием одежды, много ездит по свету, демонстрируя наряды самых известных кутюрье. Возможно, периодические встречи с Виктором устраивают ее больше, чем размеренная супружеская жизнь…

Посмеявшись над братом, Розали забрала у него начавшую хныкать дочурку. Малышка, которую держала Мейбл, тоже почему-то расплакалась, и тогда она положила девочку личиком себе на плечо и ласково погладила по спинке. Крошка постепенно успокоилась. Виктор наблюдал за этой сценой с неподдельным интересом.

– Скажи, как тебе это удается? – спросил он, явно заинтригованный легкостью, с какой Мейбл обращалась с ребенком.

– Сама не знаю, – уклончиво ответила она.

В это мгновение вмешалась Памела.

– Послушай, Мейбл, не пора ли тебе перекусить? – Она забрала у гостьи внучку и бросила на сына укоризненный взгляд. – Виктор, проводи же девушку к столу.

– С удовольствием! – усмехнулся тот. Взяв Мейбл под руку, он направился с ней вглубь двора, где под полосатым полотняным тентом стоял накрытый стол.

Праздничный обед уже завершился, большая часть гостей разошлась. Правда, у дальнего конца стола еще оставался кое-кто из родственников. Это были одетые в черное пожилые мужчины, которые сидели обособленной компанией, толкуя за бутылкой вина о чем-то своем.

Виктор элегантным движением отодвинул стул и предложил Мейбл сесть.

– Какие прелестные малышки у Рози, правда? – заметила она, чтобы как-то разрядить вновь возникшую напряженность.

– Иначе и быть не могло, ведь в их жилах течет и кровь Корте, – с гордым видом заявил Виктор. – Кроме того, они мои крестницы.

– Вот оно что! – насмешливо протянула Мейбл. – Выходит, ты приходишься им не только дядей, но и крестным отцом?

Виктор окинул ее взглядом, от которого повеяло холодом. Слегка поежившись, она тут же пожалела о своей насмешке, ведь корсиканская кровь делала его очень чувствительным ко всему, что имело отношение к роду Корте. И роль крестного он воспринимал очень серьезно. В детстве Мейбл достаточно наслушалась язвительных комментариев бабушки относительно корсиканских традиций и нравов, чтобы не понимать подобных тонкостей.

– Предложение Рози стать крестным отцом ее дочерей – большая честь для меня, – сухо заметил Виктор. – И я собираюсь выполнять свои обязанности со всем тщанием. Жаль, что ты опоздала на церемонию крещения и пропустила самую важную часть сегодняшнего праздника.

– Паром вышел из Дувра с опозданием, – сдержанно пояснила Мейбл, наблюдая, как устроившийся напротив Корте придвигает к ней блюда с салатом, сыром, ветчиной, а также вино в фарфоровом кувшине с крышкой. – Вдобавок в Кале произошла небольшая поломка в автомобиле, взятом мною напрокат. Я уже начинала опасаться, что не попаду сюда до вечера.

Она положила на тарелку немного ветчины и кусочек сыра. Сейчас ей больше всего хотелось остаться одной и спокойно поесть. Конечно, тетушка Пам исходила из наилучших намерений, предлагая сыну поухаживать за гостьей, не догадываясь, что та не особенно желала этого.

– Удивительно, что ты вообще согласилась приехать к нам, – холодно обронил Виктор. – Я уже почти смирился с тем, что судьбе, по-видимому, не скоро будет угодно свести нас вновь… Вот, попробуй «божоле», – протянул он Мейбл бокал вина, а второй наполнил для себя. Отставив кувшин в сторону, спросил: – Тебе нравится мой дом?

Мейбл слегка покраснела, смущенная прямолинейным вопросом. Лицо, как всегда, мгновенно выдало ее внутреннее состояние, не оставляя ни малейшей возможности скрыть волнение. Подавив тяжелый вздох, она оглянулась. Ее взор скользнул по каменным стенам дома и выкрашенным в белый цвет оконным ставням. Затем она устремила взгляд вдаль, невольно залюбовавшись милым загородным пейзажем с яркими земными красками и синевой бескрайнего неба.

– Твой дом просто прелесть. Такой не может не нравиться, – искренне призналась Мейбл. – Сколько времени ты проводишь здесь?

– К сожалению, не так уж много. – Виктор откинулся на спинку стула, заложив руки за голову и устремив взгляд куда-то вдаль. Заметив, что его пиджак распахнулся, Мейбл не смогла отказать себе в удовольствии взглянуть украдкой на мощную грудь с выступающими под тканью рубашки рельефными мускулами. – Большая часть моей жизни проходит в Париже.

– Представляю, как иногда не хочется уезжать отсюда…

– Да… Здесь не ощущаешь суетности жизни, сама природа одухотворяет. Даже солнце в сельской местности светит по-иному, чем в городе, ты не находишь?

Мейбл кивнула.

– И запахи здесь особенные, – улыбнулась она. – Где еще встретишь подобное сочетание ароматов теплой земли, трав, цветов?.. А краски вокруг такие, как на старинных полотнах. Даже не верится, что все это реально. – Мейбл на мгновение встретилась с темно-синими глазами Виктора и тут же отвела взгляд, соображая, что бы еще сказать для поддержания беседы. – Очень мило с твоей стороны устроить крестины в загородной местности. А где живет Розали?

– У них с мужем есть квартира в Париже, но она небольшая, так что туда невозможно пригласить всех родственников и друзей. На вилле наших родителей, которая находится недалеко отсюда, сейчас ремонт. Вот мой дом и оказался идеальным местом для семейного праздника.

– И давно ты купил это поместье?

– Около шести месяцев назад, – Корте по-хозяйски глянул на свое жилище. – Я собираюсь кое-что переделать здесь. Там, за террасой, есть старый плавательный бассейн, которым можно пользоваться и сейчас, но мне хочется слегка усовершенствовать его. Да и ведущую в сад лестницу надо подновить. Некоторые ступени совершенно рассыпались. Жаль только, что на все это у меня катастрофически не хватает времени…

– Ты много работаешь?

Виктор в ответ вздохнул.

– Пока я занимаюсь делами в Париже или где-нибудь за рубежом, только и думаю, как поскорее вернуться сюда. В этом уголке я отдыхаю душой. Нервное напряжение исчезает здесь каким-то необъяснимым образом… – Он вдруг замолчал, изучающе глядя на Мейбл. Та смущенно потупилась. Выражение синих глаз Виктора вызвало в ее душе легкий трепет. Нечто подобное, должно быть, испытывает бабочка, внезапно накрытая сачком. – Расскажи лучше, как идет жизнь у вас в Бирмингеме, – с легкой улыбкой произнес он. – Как чувствует себя твой отец?

– Спасибо, хорошо… Хотя я считаю, что он тоже слишком много работает…

Патрик Эггертон вдовел два раза. Потрясения, вызванные потерей сначала одной любимой женщины, а через несколько лет и другой, не могли не сказаться на его душевном состоянии. Он стал замкнутым и сейчас, похоже, черпал жизненную энергию лишь в любимом деле.

– Судьи всегда поздно уходят на отдых, – заметил Корте.

– Тебе не случалось встречаться с моим отцом по работе? – поинтересовалась Мейбл.

– Прежде такое бывало, но очень редко. А сейчас мне почти не приходится участвовать в судебных процессах в Англии. Однако я хорошо знаю, что твой отец пользуется репутацией честного и справедливого судьи. А как ты, чем занимаешься?

– Последние годы я живу в нашем родовом доме и имею свой маленький бизнес.

– Вот как? Впервые слышу об этом. Лорна ничего мне не рассказывала.

– Выходит, вы с ней частенько встречаетесь? – Едва закончив фразу, Мейбл пожалела, что не успела вовремя прикусить язык. Неосторожный вопрос явился следствием сумасбродной и совершенно ни на чем не основанной фантазии о том, что Лорна, мягко говоря, находится в близких отношениях с Корте. И все же, судя по всему, у них таки состоялся роман.

Мейбл была на два года младше сводной сестры, дочери второй жены Патрика Эггертона. Первая его супруга, мать Мейбл, погибла в горах, занимаясь альпинизмом, когда девочке было всего десять лет. Мать Лорны скончалась из-за осложнений, вызванных поздней беременностью. Несмотря на все попытки Мейбл завязать дружбу со старшей сестрой, между ними сложились весьма прохладные отношения, поэтому и виделись они нечасто.