Текст книги "Сент-Экзюпери"

Автор книги: Марсель Мижо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 30 страниц)

– Энтропия, – заключил Минер, – это логарифм вероятности данного состояния.

Сент-Экзюпери показалось удивительным, что, исходя из обратимых уравнений механики, приходишь к необратимому результату. Минер объяснил ему, что эта необратимость-следствие закона больших чисел и вытекает из понятия вероятности явления. Он поразился, что человек с установившейся репутацией литератора способен так легко проследить за сложным научным построением. Убедившись в высокой сообразительности своего слушателя, Минер добавил, что имеются и другие примеры подобных явлений, Так, исходя из элементарных законов электродинамики (закон Лапласа, закон индукции), которые исключают распространение волн, пришли к уравнениям Максвелла – Герца, доказывающим распространение электромагнитных волн со скоростью света.

– В данном случае,-сказал Минер,-причиной этого изменения является ток смещения. Это показывает, что математическое выражение не просто тавтология, а содержит в себе большую долю истины, чем это предполагал его первоначальный составитель. Открытия часто совершались учеными, увлекшимися исследованием какого-нибудь уравнения.

Они заговорили о других вещах, о понятии времени о диалектическом материализме. Сент-Экзюпери без всякого труда следил за ходом мыслей ученого. Он всегда был счастлив, когда беседа вызывала необходимость напряжения мысли.

Впрочем, его чисто интуитивное понимание часто превосходило его познания в области математики.

Специализация областей знания, достигшая в XX веке небывалого уровня, не позволяла Антуану проявлять себя с одинаковым блеском во всех областях. Да и, надо думать, он сознательно ограничивал себя наиболее близким ему кругом проблем, которые в силу обстоятельств требовали своего немедленного разрешения.

И надо ли удивляться, что новые проблемы, возникавшие в ремесле, которому он отдался всей душой, особенно привлекали его? Творческий ум Антуана постоянно был занят разрешением таких проблем, а реализация ряда изобретений порождает у него как следствие сопутствующих изобретательской деятельности исканий все новые и новые проблемы.

Правда, Сент-Экзюпери мало известен как изобретатель. Во-первых, другие его таланты подчас тормозили, а затем и затмевали его изобретательскую деятельность. Да и, надо сказать, Антуан не всегда занимался практическим использованием своих изобретений. Очень часто, изобретая что-нибудь, он брил патент, затем сразу же переключался на что-нибудь другое. И все же его идеи, безусловно, если и не были использованы другими – утверждать это было бы преувеличением,-то по меньшей мере вдохновляли других изобретателей, помогали им. Ведь нельзя, например, утверждать, что Леонардо да Винчи изобрел самолет. Но можно предположить, что эскиз его летательного аппарата три века спустя вдохновил англичанина Джорджа Кейли, «изобретателя аэроплана». Впрочем, и «крыло Эола» Клемана Адера, «отца авиации», нисколько не отличается от рисунка гениального итальянца.

Изучение патентов, взятых Антуаном де Сент-Экзюпери, ярко свидетельствует о том, сколь сильно он был увлечен всякими новыми вопросами летного дела вообще. В частности, он был озабочен тем, чтобы работа летчика была как можно проще и безопаснее, и для этого старался непрерывно улучшать методы пилотирования и аэронавигации.

Изобретения Сент-Экзюпери можно подразделить на несколько групп. Первую из них можно условно назвать «геометрической». Таких патентов, основанных на геометрических построениях, четыре. Все они от 1938-1939 годов.

Первый из этих патентов, выданный 18 ноября 1938 года, касается нового типа гониографа – инструмента, который дает возможность из любой точки провести прямую линию, идущую под заданным углом относительно любого направления. Этот прибор чрезвычайно прост. В нем сочетается применение геометрии и теории механизмов и машин. При помощи трех зубчатых шестеренок разрешается задача, имеющая бесспорный интерес для всякого штурмана.

16 декабря того же года Сент-Экзюпери патентует систему репитора (повторителя) показаний измерительной и контрольной аппаратуры. В этом патенте на помощь геометрии приходит физика вращающихся зеркал и фотоэлементов. Идея изобретателя состояла в том, чтобы исключить какие бы то ни было искажения в системе передачи показаний приборов на расстояние, которые могут затруднить отсчет или прочтение показаний приборов, удаленных от летчика. Эти искажения показаний приборов при передаче их на расстояние могут происходить из-за неточности системы передачи показаний, люфтов в зубчатых или рычажных передачах и ошибок и запаздываний электромагнитных систем. Вся шкала перемещений стрелки основного измерительного прибора освещается вращающимся световым лучом, который отражается оптическим устройством, расположенным на стрелке, и воспринимается фотоэлементом. Фотоэлемент при помощи синхронного устройства, уже применяемого в репиторах и анализаторах, дает отметку на градуированной шкале прибора, находящегося перед летчиком. Взятие отсчета на этом репиторе можно производить без ошибки.

Чрезвычайно остроумным является и запатентованный 4 сентября 1939 года прокладчик курса. Задача этого прибора состоит в том, чтобы получить проекции на две взаимно-перпендикулярные оси отрезка любой величины, направленного под любым заданным углом к одной из осей. Этот прибор основан на свойствах прямоугольного треугольника, вписанного в окружность таким образом, что его гипотенуза является диаметром этой окружности. Треугольник этот изменяющийся (веревочный); катеты его пропорциональны косинусу и синусу половины центрального угла, образованного гипотенузой и соответствующей ей медианой. Если эта половина центрального угла взята точно равной курсу самолета или корабля, то изменения катетов прямоугольного треугольника должны дать искомые составляющие по долготе и широте места самолета или корабля в момент измерения. Эти изменения катетов находят свое выражение в разности длины двух тросиков, один конец которых закреплен в вершине прямого угла, которая описывает полуокружность, а два других пропущены через ролики на соответствующих концах гипотенузы. Концы этих тросиков воздействуют на два регистратора, приводимые в движение специальным устройством, перемещение которого, в свою очередь, непосредственно связано с показаниями скорости самолета или корабля получаемыми от лага или авиационного указателя скорости типа трубки Вентури. Следовательно, в каждый данный момент можно непосредственно получить две величины, пропорциональные скорости корабля и косинусу или синусу его курса. (Таким образом, оказывается, реализован прокладчик курса.)

Четвертый патент этой группы, выданный 22 сентября 1941 года, когда Сент-Экзюпери уже покинул Францию, был заявлен им 24 июня 1939 года. Изобретение это имеет целью еще упростить и повысить точность чтения показаний приборов и взятия отсчетов. В самом деле, внимательно изучив радиокомпас «ЛМТ» и приспособление, вычерчивающее восьмерки, направление которым дает пеленг передающей станции, изобретатель встретился с классическим затруднением определения максимума неясно очерченной кривой и разработал геометрический метод определения этого максимума, составивший предмет изобретения.

Рассматривая некоторую экспериментальную кривую, вычерченную записывающим прибором со всяческими изгибами и погрешностями, но о которой априори известно, что она является симметричной относительно оси или точки, он берет другую строго симметричную кривую и накладывает с максимально возможной на глаз точностью обе кривые одна на другую. Опыт показывает, что человеческий глаз, несмотря на несовершенство вычерчивания этих кривых, обеспечивает достаточно точное их совмещение. Глаз в этом случае является своего рода весьма тонким интегратором, который устраняет все случайно выпавшие точки, не соответствующие общему ходу кривой. В патенте описано устройство, в котором к регистрирующему или вычерчивающему прибору добавлен электрический или, например, оптический механизм, дающий симметричную кривую, которую при помощи соответствующих средств точной регулировки можно наложить на экспериментальную кривую.

В этот очень сложный патент, наконец, входит также и описание его радиогониометрических применений и описание пеленгатора в сочетании с катодным осциллографом. В патенте также приведено несколько вариантов его осуществления.

Ко второй группе изобретений Антуана де Сент-Экзюпери относятся патенты, касающиеся слепой посадки. Пилоты часто испытывали затруднения при посадке во время стелющегося по земле тумана, и Антуан постоянно искал наиболее совершенный способ посадки самолета при нулевом потолке облачности. Этой очень важной проблеме посвящены два патента Сент-Экзюпери.

Первый из них взят в 1936 году (это вообще его первое изобретение). Второй патент взят в 1938 году с добавлениями к нему в январе 1939 года. Первый патент имеет заголовок «Приспособление для посадки самолетов». Изобретение это основано на приеме отраженных волн фотоэлементом, снабженным вращающимся обтюратором с оптическим коллиматором. Вся эта система изохронно связана с источником света, возбуждаемым фотоэлементом. Этот источник света заключен во вращающуюся синхронную систему, направляющую на экран посредством оптического устройства пучок света. Этот пучок света образует световую полоску на помещенном перед летчиком экране, на котором вырисовываются колеса шасси. Таким образом, летчик непосредственно на экране видит расстояние, отделяющее его от земли, и характер изменения высоты. Источник света располагается где-нибудь на самолете – предпочтительно на уровне шасси. Он посылает вниз пучок параллельных лучей. Фотоэлемент расположен в задней части самолета. Происходит автоматическое определение места светового пятна на земле, причем это определение места производится с высокой точностью. В патенте описаны устройства экрана, дающие все более и более высокую точность по мере приближения самолета к земле. Описанный прибор в том виде, как он представлен изобретателем, по-видимому, больше подходит для посадки ночью, а не в тумане. В этом последнем случае, по-видимому, лучше прибегнуть к помощи отраженных электромагнитных волн.

Второй патент этой группы касается нового метода слепой посадки. В этом патенте автор и прибегает как раз к помощи электромагнитных волн. Согласно этому патенту радиопередатчики располагаются в двух неподвижных точках на земле. Они отправляют один или несколько пучков волн, вращающихся с постоянной скоростью вокруг этих неподвижных точек. Угловая скорость этих пучков достаточно велика для того, чтобы определить инерцию светового восприятия в принимающем аппарате. Сигнал засечки положения самолета, позволяющий точно ориентировать показания, даваемые приемником, также посылается с земли. Приемник имеет с одной стороны лампу с малой световой инерцией, помещенную на приемной антенне, с другой стороны-оптическое устройство с источником света, подающее на экран обтюрации изображение в виде световой полосы. Это оптическое устройство приводится во вращение со скоростью, очень близкой к скорости вращения пучков волн, посылаемых наземными станциями. Приводной двигатель этого устройства имеет регулировку скорости вращения. В патенте предусмотрено четыре варианта реализации сигнала, засекающее место самолета. В своем добавлении к этому патенту автор заменяет вращающиеся передачи с очень малым углом раствора пучка передачами с большим углом, но вызывающим в приемнике синусоидальный или примерно синусоидальный ток. Точно так же передача засечки места самолета производится непрерывно, но изменяется во времени также по закону синусоидальной амплитуды с той же частотой, что и раньше. Максимум этой амплитуды соответствует определенному направлению в пространстве.

Из этого, хотя и весьма краткого, описания можно вывести заключение о глубоких познаниях автора в области радиотехники, а также о его оригинальной творческой мысли.

Эта оригинальность и изобретательность особенно ярко проявляются в третьей группе патентов Антуана де Сент-Экзюпери. В этих патентах речь идет о подъемной силе и о силе тяги во время движения тела в сжимаемой среде, то есть, по существу, о принципе реактивного движения. Вот что свидетельствует об этом профессор А. Р. Метраль:

«При прочтении его патента от сентября 1939 года и двух добавлений к нему, заявленных 22 и 26 июля 1939 года, на которые были выданы патенты от 12 ноября 1940 года и 9 января 1941 года, мне вспомнились страстные споры, которые мы с ним вели в течение всего 1938 года. В то время я занимался исследованиями реакции, вызванной отклонением сжимаемой Струи, и уже получил некоторые результаты в ходе предварительных опытов. Я ознакомил его с этими данными и развернул перед ним картину будущего реактивного движения в том виде, как его представлял себе в то время. Антуан сам увлекался этой проблемой и как поэт предвидел наступление новой, революционной эры авиации. Вскоре после этого он изложил мне свои мысли по этому вопросу. Исходя из гипотез, отличавшихся, впрочем, большой смелостью, и рассуждая скорее интуитивно, я бы сказал – в философском плане, а не подвергая проблему физическому анализу, он посредством комбинации ракет или других источников, способных вызвать расширение сжимаемой среды, во всех деталях построил теорию создания вокруг тела, перемещающегося в воздухе, термической циркуляции. Приравнивая эту циркуляцию к так называемой, циркуляции Жуковского, он пришел к выводу, что она обладает свойствами, позволяющими подъем и продвижение вперед при помощи рекуперации механической энергии, которая в течение очень короткого времени после расширения газов может быть использована в атмосфере. Когда знакомишься с патентом и с набросками к нему, сделанными автором и легшими в основу окончательного текста, поражаешься, как чисто интуитивно Антуан совершенно правильно анализирует явления реактивного движения, не прибегая, разумеется, к их количественному анализу. В первом добавлении к патенту он применяет свою идею термического источника к кольцу, окружающему миделевое сечение обтекаемого тела, которое может быть, а может и не быть телом вращения. Если рассматривать одномерный непрерывный поток идеального газа, то можно теоретически показать, что действительно должен иметь место тепловой обмен в том направлении, которое интуитивно было указано Сент-Экзюпери.

Во втором добавлении он использует пульсацию давления, стараясь поместить в зоне понижения давления участки с увеличивающимся поперечным сечением и в. зоне повышения давления – участки с уменьшающимся поперечным сечением. Эти интуитивные соображения полностью совпадают с недавно полученными теоретическими результатами (это написано в 1945 году). Поражаешься, как творческая сила мысли и умение абстрагировать привели Сент-Экзюпери, несмотря на недостаточное знание термодинамики, к результатам, которые не так-то просто получить и с помощью расчетов методами математической физики».

Остается мельком упомянуть еще о двух чрезвычайно своеобразных патентах.

Один из них касается усовершенствования средств контроля работы авиационного двигателя в полете. Это изобретение было заявлено 22 июля 1939 года, а патент был выдан 22 октября 1940 года. Автор ищет средства проверки правильности зажигания двигателя, величины опережения зажигания одного какого-нибудь двигателя по отношению к другому и, наконец, синхронизации работы всех двигателей самолета. Для этого он применяет катодные осциллографы с постоянной круговой разверткой и добавляет к каждому двигателю по полифазному генератору возбуждения. К пластинам радиального отклонения луча осциллографа, он прикладывает напряжение, подаваемое на свечи одного или нескольких двигателей. Вся эта электрическая информация трансформируется в чрезвычайно простые и легко считываемые показания прибора, находящегося перед глазами летчика.

Второе изобретение касается запуска двигателей, и в частности двигателей авиационных. Наблюдая в течение длительного времени за работой находившихся в эксплуатации пусковых приспособлений и задумавшись над этой проблемой, изобретатель четко выявил необходимость для запуска мощных двигателей (в особенности установленных на подвижной платформе, в данном случае на самолете, где стараются получить максимальную экономию веса) использования тяжелого пускового маховика, приводимого во вращение сколь возможно менее мощным двигателем, и устройства, обеспечивающего автоматическое изменение момента. Иначе говоря, он старался достигнуть максимума аккумулированной энергии при возможном минимуме потерь. Предложенная им реализация этой идеи чрезвычайно любопытна. Его маховик представляет собой последовательность радиальных цилиндров, попарно расположенных один против другого и, следовательно, составляющих четное число. Поршни, попарно соединенные какой-нибудь упругой связью, приводятся в движение, и в то же время какая-нибудь жидкость, например вода, поступает в центральную часть маховика и заполняет цилиндры. Центробежная сила действует одновременно и на поршни и на воду, и натяжение упругой связи прогрессивно компенсируется все возрастающей центробежной силой. Таким образом, получается маховик, масса которого возрастает вместе с ростом скорости вращения и который, следовательно, не требует очень мощного двигателя. При замедлении движения момент автоматически изменяется пропорционально впуску воды.

Для полноты картины следует еще упомянуть о заявке на один патент и на добавление к патенту, поданные Сент-Экзюпери 19 и 29 февраля 1940 года, в самый разгар войны. Ввиду особых условий военного времени патент этот и добавление никогда не были опубликованы, а возможно, эти изобретения и сейчас имеют некоторый военный интерес. О них известно только то, что они еще развивают идеи, заложенные в основном патенте от 1938 года, и касаются нового способа определения местоположения объекта и засечки (пеленгования) самолета при помощи электромагнитных волн.

Мы позднее еще вернемся к рассказу об изобретательской деятельности Сент-Экзюпери в военное время.

«Меня мучает, что в каждом человеке, быть может, убит Моцарт»

«Если капиталистическая система (в которой каждый представитель капитала играет роль государства) благоприятствует человеку, я не вижу ничего неуместного в том, чтобы она господствовала еще более явно и способствовала развитию человечества. Ведь возмутительно это только в том случае, если такая система находится в противоречии с интересами человека. И только в этом случае меня возмущает пресса и коррупция парламента. Но это второстепенные проблемы. Если интересы нации, то есть людей, уже не совпадают с интересами капитализма, пусть он уступит место другой структуре».

Трудно в точности установить, когда Сент-Экзюпери внес эту заметку в свою записную книжку. Вероятнее всего, в 1934 году, во время событий, о которых уже говорилось, хотя, возможно, еще раньше, во время дела «Аэропосталя» и преобразования его в Национальную компанию «Эр Франс».

Но точное время, когда это написано, не имеет в данном случае решающего значения. Так или иначе-это относится к периоду внутренней ломки французского государственного строя, подъема на борьбу народных масс. Восстание в Астурии, образование Народного фронта в Испании и затем во Франции, различные события, словно судороги, сотрясавшие тогда Европу, не могли оставить Антуана равнодушным.

«Я не умею ни взвешивать, ни измерять человека... Я не знаю, как определить справедливость. Единственный вопрос: какая структура наиболее благоприятствует созиданию и духовной жизни? Ошибка многих в том, что, как им думается, они оказались в состоянии измерить человека», – заносит писатель в свой блокнот.

Все эти записи и множество других не говорят о том, к чему пришел в это время Сент-Экзюпери, но зато свидетельствуют о ходе его мыслей.

Было бы проще всего предположить, что бурные события, разразившиеся в Испании, сильно взволновали Сент-Экзюпери. И хотя ему претило быть нейтральным зрителем, он принимает предложение газеты «Энтрансижан» и выезжает в качестве ее корреспондента в Барселону, Сарагосу, на фронт в Лериде и публикует 12, 13, 14, 16 и 19 августа серию репортажей под общим заголовком «Испания в крови». Затем в апреле 1937 года отправляется в осажденный Мадрид, на этот раз по поручению газеты «Пари суар». Публикует в ней 27, 28 июня и 3 июля ряд очерков. В 1938 году 2, 3 и 4 октября, сразу после мюнхенских соглашении, выступает в газете «Пари суар» с серией статей под названием «Мир или война?», статей, в которых он возвращается к испанским впечатлениям. В 1939 году выходит «Земля людей», где в еще более обобщенной форме даются выжимки из тех же впечатлений...

Однако Леон Верт предостерегает нас от такой удобной, но упрощенной схемы – такой «стройной архитектуры», как он выражается:

«Он (Сент-Экзюпери) не выработал себе в отношении больших проблем незыблемых, твердых, как металл, суждений, не подверженных никаким изменениям температуры».

К этому следовало бы добавить, что, как и в репортажах из СССР, в своих очерках на испанские темы Сент-Экзюпери проявил большую сдержанность, учитывая специфический характер тех органов печати, для которых он писал. Об этом можно судить хотя бы по некоторым записям в его блокнотах и по письмам друзьям.

Так, на следующий день после приезда в Барселону из его репортажа мы узнаем, что он должен встретиться с лидером каталонских анархистов Гарсиа Оливерой. Но впечатлениями от своей встречи, как и от некоторых других встреч, он делится лишь с самим собой в своих записях. А иногда в беседах и письмах – с друзьями.

Говоря о необходимых для него условиях, чтобы занять определенную позицию, Антуан поверяет подруге:

«...Вот именно, для меня существуют случаи, когда духовное начало спорит с чувством. Не будь этого противоречия, я был бы анархистом. Среди анархистов Барселоны во время гражданской войны в Испании я снова нашел ту самую атмосферу, в которой протекала деятельность экипажей „Аэропосталя“. Та же отдача всего себя, то же опасное существование, та же взаимопомощь. И в мыслях тот же высокий образ человека. Они могли бы сказать мне: „Ты – наш единомышленник“. Однако они говорили: „Почему ты не с нами?“ Я Не мог им ответить ничего, что дошло бы до них. Они жили чувствами, а в области чувств мне нечего было возразить ни коммунистам, ни Мермозу да и никому на свете, кто готов жертвовать своей шкурой и предпочитает всем благам хлеб, которым делишься с товарищами. Но я не верю, что барселонский анархист открывает путь человеку. Анархист этот обязан своим величием тому, что он не восторжествовал. Стоит ему победить-и из его супового котелка не появится на свет ничего, кроме тщеславной личинки, представляющей для меня незначительный интерес. (Готов объяснить почему.) Почему из желания насладиться, как под действием наркотика, опьянением я стал бы разрушать мою духовную цель? Это было бы малодушием. Дух должен преобладать над чувствами. Простейший пример: человек приемлет такую точку зрения, когда наказывает собственного сына».

К сожалению, литературное наследство писателя еще полностью не разобрано. Содержит оно и материалы, которые по разным причинам, иногда интимного характера, не скоро будут опубликованы. Подчас это вызывается трудностью разобрать Мельчайший почерк, которым сделаны некоторые записи. Сам писатель не всегда мог себя прочесть.

К тому же точной хронологии его записей пока не существует, как не существует и точной хронологии набросков для «Цитадели» – произведения, над которым Сент-Экзюпери работал всю пору своей зрелости, начиная с 1936 года. Произведение это, по его собственному выражению, «пустая порода», или, как мы бы сказали, «еще даже не: обогащенная руда». В таком состоянии, если знать хронологию записей, оно представляет больший интерес для биографа, чем для литературного критика.

Сопоставляя эти записи с тем, что опубликовано самим Сент-Экзюпери, и с записями его друзей, биографу легко проследить становление писателя-мыслителя.

Однако все же известно, что если в первый раз Сент-Экзюпери довольно неохотно согласился поехать в Испанию, вторично он сам рвался туда. В это время он еще полон оптимизма, полон веры в близкое наступление здравого смысла, доброты, совершенства Человека. Он еще не выработал себе определенной точки зрения, как этого достигнуть, но, ему кажется, знает уже, чего надо избегать.

В промежутке между двумя поездками в Испанию Сент-Экс совершает другое путешествие. В начале 1937 года на деньги, полученные от страховой компании за свой разбитый в Ливии самолет, он приобретает новый «Симун» и по договоренности с министерством авиации совершает перелет над Сахарой по маршруту Касабланка-Тимбукту-Гао-Бамако-Дакар. Прямая воздушная связь Касабланка – Тимбукту установлена впервые.

В Дакаре один приятель дарит ему львенка. Сент-Экс хочет во что бы то ни стало привезти его во Францию и сделать такой замечательный подарок, по всей вероятности, Н. Однако львенку воздушное путешествие явно не понравилось. Он начал рычать и громить все в кабине. Верному Прево, сопровождавшему Сент-Экса в этом путешествии, едва удается справиться с разъяренным зверенышем и обезопасить пилота. Но сам он при этом немало пострадал.

Сент-Экс в восторге от своего путешествия. Перед отлетом, вспоминая о своем неудачном рейде Париж-Сайгон, он все время повторял: «У меня старые счеты с пустыней!» Теперь он по-детски счастлив. Ведь в случае аварии он и Прево могли рассчитывать только на самих себя, помощи в пустыне ждать было не от кого. Он пишет Гийоме, которому не надо объяснять, с какими трудностями связан полет над пустыней:

«Дружище.

Отсылаю тебе твой словарь ворожбы. В настоящее время я в Алжире, где пытаюсь написать ряд статей, которые оплатят мне часть расходов по путешествию. Отсюда я вернусь прямо во Францию и встречусь с тобой. Благодаря моему роскошному компасу и усовершенствованному указателю сноса, выкрашенному в белый цвет (у него такой дешевый вид), здорово летаю. Я совершенно точно приземлился в Атаре, где остался ночевать в надежде присутствовать при великих пиршествах, о которых мне говорили. К несчастью, полковник добродетелен, и мы большей частью распевали духовные гимны.

На следующий день, все еще по своему компасу, пренебрегая ориентировкой по тропам, проложенным в пустыне, я прямиком угодил в Форт-Гуро, а затем и в Тэндуф. Прямой путь перерезает Рио-де-Оро. Я все время выглядывал через окно, но никого не узнал. Увидишь Прево, спросишь его. В Тэндуф я попал с точностью до трех километров. Когда какой-нибудь филантроп подарит мне большой компас, величиной с суповую миску, я буду попадать с точностью в середину круга.

Правда, погода стояла чудесная. Меня ни разу не беспокоил дождь. Впрочем, несмотря на зимнее время, я заметил очень мало разливов воды.

Если хочешь обогатиться, можешь основать в этих краях общество спасения утопающих. За идею деньги с тебя не возьму.

Целую. Я вновь воскресил несколько часов из лучших лет моей жизни.

Сент-Экс».

Страсть к изобретательству, с некоторых пор охватившая Антуана, сказалась и здесь. По-видимому, он воспользовался этим полетом, чтобы испытать некоторые свои усовершенствования. Но дальнейшего развития они как будто не имели.

В Алжире Сент-Экзюпери пишет свой знаменитый рассказ о приключениях Гийоме в Андах. Он опубликован 2 апреля в газете «Энтрансижан» под названием «Драматическое приключение Гийоме, рекордсмена перелетов через Южную Атлантику и Андийские Кордильеры». С трогательной нежностью Антуан просит в письме извинения у своего Друга за то, что написал о нем, не спрашивая его разрешения. «Не обижайся на меня», – говорит он.

На обратном пути из Орана 16 февраля он пишет подруге:

«...Я доволен моим путешествием. И на обратном пути я летел все время вне караванных путей. Хотя они и могли бы служить мне ориентирами, я летел напрямик над песками, разыскивая, как островки в море, французские военные посты. В этом была какая-то игра, и я был рад этому, потому что чувствовал уверенность в себе. Я был счастлив, когда за тридцать километров, среди песков, различал крошечный квадратик форта. И это после пятисот, тысячи или полутора тысяч километров над пустыней! В такие часы мотор и в самом деле бьется, как сердце. Но этого недостаточно. Нужно еще не промазать. Окажись я менее опытным, чем сам себя считал, меня ожидало бы тяжелое возмездие. Но я был уверен в себе и, не задумываясь, делал ставку на точность моего глаза и моих выкладок. Я возвращаюсь удовлетворенный моим путешествием и самим собой...

Горы, грозы, пески – вот они, мои привычные божества. С ними я спорю на равной ноге...»

Резко и отчетливо всплывшие воспоминания, прилив бодрости настраивают его лирически. Не будет чересчур смелым предположить, что именно в эту поездку, хотя еще смутно, у него рождается замысел «Земли людей».

В апреле он уже снова в Испании. На этот раз он прилетел на своем «Симуне». 12-го из Валенсии он пишет подруге:

«Завтра на заре мне дадут машину, чтобы ехать в Мадрид. Мне пришлось потерять здесь целый день, чтобы получить пропуска и рекомендации, которые позволят мне жить в Мадриде настоящей фронтовой жизнью. Меня не влечет посещение города, даже такого, который бомбят, если я буду при этом обедать в отеле и спать в своей постели. Интервьюировать каких-нибудь генералов не представляет для меня интереса. Нет, я должен быть среди людей, рискующих своей шкурой, перед которыми возникают чертовски неотложные проблемы; я должен погрузиться как Можно глубже в изрытую землю фронта, в человеческие переживания, делить их судьбу...»

То, что Сент-Экзюпери написал в результате этой поездки, значительнее по содержанию предыдущих очерков. Не скрывает он и своего восхищения мужеством защитников Мадрида. Каждая его строчка дышит необыкновенной любовью к людям, тревогой за их судьбу.

И как художественно, с какой поэзией он сумел сделать ощутимым трагический контраст войны и мира в осажденном городе!

Объективному исследователю бросается прежде всего в глаза: даже работая для прессы, кормящейся сенсациями, Сент-Экзюпери нигде и никогда не делает уступки бессодержательной анекдотичности. «Я знаю, какой упрек мне сделают, – пишет сам Сент-Экзюпери в одной статье. – Читатели газет требуют конкретных репортажей, а не размышлений. Размышления хороши в журналах, в книгах. Но я на этот счет другого мнения».