Текст книги "Любовница авантюриста"
Автор книги: Марсель Ферри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
С согласия мужа
Я вспоминаю, как однажды хозяйка дома, где я гостила, спросила, угощая меня пюре из каштанов и жарким из оленины:
– Анна, вы не находите, что это пюре имеет привкус чего-то несвежего?
– Не знаю, – ответила я, – никогда не пробовала ничего несвежего.
Став леди Давентри, мне пришлось это попробовать: я добавляла много виски или немного опиума и вот таким образом привыкла к вкусу несвежего.
Лорд Седрик нанял нового шофера, атлетически сложенного парня, почти такого же красивого, как Оливер. Метрдотелем был высокий блондин, более ста восьмидесяти сантиметров ростом, по имени Путс.
Однажды вечером лорд Седрик, мой дорогой супруг, спросил меня своим загробным голосом:
– Как вы находите Путса?
– Я нахожу, что это прекрасный метрдотель, не правда ли?
– Я говорю о Путсе как о мужчине.
Я посмотрела на Путса, с достоинством готовившего десерт. Склонившись над блюдом с блинами, он поливал их ромом и вот-вот собирался поджечь; он был похож на священника, проводящего мессу, и казался мне пресным с первого взгляда.
– Путс? Ну что вам сказать… У него слишком низкий зад, нос слишком короток, да и к тому же чересчур глупый вид. Все это совершенно не возбуждает меня, – высокомерно ответила я. – Да вы и сами прекрасно знаете, что по-настоящему я могу любить только моряков.
Лорд Седрик задумался на мгновение.
– Мы могли бы вновь отправиться в морское путешествие, если вы испытываете столь непреодолимую тягу к навигации.
Я бы не хотела клюнуть на это. Не потому, что развлечения, предлагаемые лордом Седриком, мне казались неприятной обязанностью, отнюдь нет. Обычно по отношению к мужчинам я чувствовала себя стрелкой компаса, указывающей на север. Но Оливеру удалось привязать меня к себе так тесно, что у меня не оставалось ни сил, ни желания обращать внимание на других мужчин, как бы притягательны они ни были.
Я никогда так и не осмелилась признаться ему, какую роль сыграл рулевой в моем молниеносном успехе. Меня разволновала мысль о морском путешествии, о котором говорил лорд Седрик. Если он и не обладал чувством собственника, то Оливер, напротив, обладал им с избытком. Он охотно продал меня старому лорду, но никогда бы не смирился с тем, что я отдаюсь молодому мужчине.
А что вообще произойдет, если лорд Седрик будет продолжать предлагать мне то шофера, то метрдотеля, то экипаж судна?
Лорд Седрик с трудом убедился в том, что я не была Месалиной, которую он надеялся найти во мне. Он приобрел забавную привычку ходить тихо, как индеец на тропе войны, и оставаться под прикрытием, несмотря на сорокаградусную жару. Эти упражнения на неподвижность соответствовали его темпераменту. Тем не менее он совершенно напрасно разбрасывал на моем пути самых разнообразных представителей мужского пола, выбираемых им с необыкновенной тщательностью. Его терпение вознаграждалось чрезвычайно редко.
Тем временем Оливер стал в доме своим человеком. Ему даже понадобилось в целях конспирации проявить повышенное внимание к другому объекту женского пола, чтобы удушить в зародыше возможные подозрения. Оливер сделал вид, что влюбился в Патрицию Брандон. Но это было чересчур – с ее ростом почти в два метра. Она была англичанкой, с розовым лицом; светловолосая, спортивная, красивая, к тому же безумно любящая своего мужа, лорда Дэвида Брандона.
При помощи всяческих ухищрений семья Брандонов стала нашими близкими друзьями. Любовь Оливера к Патриции вызывала постоянный интерес у всех, подобно пошатнувшемуся здоровью какой-либо знаменитости. G ним все в порядке, ему стало хуже, он пережил страшный кризис, он лечится, у него новая вспышка болезни. Патриция лечила Оливера, кстати, очень самоотверженно.
Больше всего меня раздражало то, что наивная Патриция постоянно принимала вид роковой женщины.
Однажды Оливер, которого я застала в кабинке, где мы держали ракетки и другой инвентарь для игр на открытом воздухе (лорд Седрик не имел возможности заниматься всем этим), сказал мне, шнуруя свои туфли для игры в теннис:
– Анна, моя дорогая, путей к отступлению нет… Патриция уступает моим домоганиям…
– Что?!
– Ну да, – вздохнул Оливер с крайне недовольным видом, – я буду вынужден переспать с ней…
– Ну знаешь ли, это уж слишком, – воскликнула я в ярости.
– И тем не менее, я выбрал самую благопристойную женщину, неприступную, как скала, страстно любящую своего молодого и красивого мужа. Короче, я дал себе полную гарантию безответной любви.
– Ну, видимо, тебе просто невозможно сопротивляться, – констатировала я с горькой улыбкой. – И когда ты намереваешься насладиться своей победой?
– Я боюсь, – сказал Оливер, – как бы это не случилось сегодня вечером.
– Эта история с подставным лицом для отвода глаз мужа – подлинная находка, – сказала я, – но мне кажется, что мы еще лучше могли бы устранить любые подозрения, если бы я переспала с… Дэвидом. Ты знаешь, ведь я ему нравлюсь…
Наступила очередь Оливера побледнеть. Черты его лица напряглись.
– Успокойся, ты меня слышишь? Ты потеряешь все, если примешь всерьез эту идиотскую игру.
– Но сплю же я с Седриком, – возразила я, не желая сдаваться.
– Но, во всяком случае, у тебя от него не будет детей, – прошептал он сквозь зубы.
– Ну, это уж точно, нет никакой опасности, что я потеряю голову с таким наездником! Но мне понадобится лавировать с большим искусством, поскольку мой знатный лорд определенно хочет стать рогоносцем. Ему даже пришла в голову идея предложить мне целый экипаж, – произнесла я, подняв глаза к небу. – Но я ему дала понять, что мне достаточно и одного моряка.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Именно то, что говорю. Лорд Седрик хочет организовать морское путешествие.
– Поверь мне, я буду на борту. А что касается экипажа, то я сам его выберу, – добавил он и рассмеялся.
– Можешь набрать туземцев, – ввернула я непринужденно и пошла на корт.
Вскоре Оливер присоединился ко мне.
Было ли это усилием воли? В его взгляде я снова увидела жгучее желание, которое действовало на меня как колдовство.
Мы смотрели друг на друга, стоя с ракетками в руках. Навстречу нам через лужайку шли наши друзья в сопровождении лорда Седрика. Патриция делала широкие шаги своими длинными ногами в туфлях без каблуков. Она была очень красива, но внешность ее не содержала ни интриги, ни тайны. Я же была как джунгли. Я многозначительно взглянула на Оливера:
– Хочешь быть со мной?
– Чем больше я смотрю на тебя, тем больше хочу, – прошептал Оливер, глубоко погрузив свои темные глаза в мои.
И я еще раз проглотила эту подслащенную пилюлю.
Мужские страсти
Со времени нашей свадьбы лорд Седрик помолодел по крайней мере лет на пятнадцать.
После свадьбы он стал нормальным человеком. Лорд танцевал, плавал, ходил пешком, как старый англичанин из добропорядочной семьи.
Это неожиданное омоложение не отвечало моим желаниям. По правде говоря, я бы скорее подтолкнула лорда Седрика дальше по пути к маразму и кровоизлиянию в мозг.
Я когда-то слышала, что в определенном возрасте, например, вредна для здоровья езда на мотоцикле.
И да простит меня Господь, но мне хотелось, чтобы лорд этим увлекался. У каждого ведь есть свой конек. Мое желание заключалось в том, чтобы этим коньком для лорда стала езда на мотоцикле.
Я не поделилась этим маленьким секретом с лордом Давентри, нет! Эти слова никогда не прозвучали из моих уст, тем более что титул леди и прекрасное произношение давали мне множество других преимуществ для самовыражения. Как известно, высший шик заключается в том, чтобы определенным тоном достаточно веско сказать «дерьмо», не уронив своего достоинства в глазах присутствующих. Так, например, графиня де Монд произносила это слово таким образом, что ни у кого не возникало ни малейшего сомнения по поводу знатности ее происхождения, в то время как ее слуга никогда бы не рискнул это сделать, даже когда – время от времени – выдавал себя за графа…
Возвращаясь, однако, к лорду Седрику, надо отметить, что выглядел он весьма спортивным и обладал чрезвычайной выносливостью.
Оливер, без сомнения, был прав, считая, что мой метод не отличается ни надежностью, ни быстротой.
Очарование Оливера, для меня такое сильное, казалось лорду Давентри легким и лучистым. Оливер был для него подобно чистому, вселяющему силу ветру. Его юмор, в котором можно было четко различить искорки цинизма, очаровал лорда Седрика.
Оливер действительно мог бы увлечь лорда Давентри ездой на мотоцикле – и несчастный случай не заставил бы себя ждать, но он выбрал вид занятий менее опасный и грубый: парусный спорт.
Так однажды лорд Седрик объявил мне:
– Анна, дорогая, я решил купить яхту.
А несколькими часами позже меня в свою очередь проинформировал Оливер:
– Я решил заставить лорда Седрика купить яхту.
Конечно, это было правдой.
Отныне мысль о покупке полностью завладела Седриком и Оливером. Лорд Давентри относился к своей будущей яхте с большей страстью, чем ко мне. Действительно, я оказалась достигнутой целью, меня надо было принимать такой, какой я была, тогда как яхта – это создание, которое строят с любовью от начала до конца. В каждом англичанине дремлет моряк.
Склонившись на бумагами, лорд Седрик и Оливер часами изучали корпус будущего судна, киль, такелаж, паруса…
Когда я наблюдала за ними, их лица, их оторопевший вид напоминал мне мальчишек, читающих Жюля Верна.
Оливер, само собой разумеется, всегда одерживал верх.
Лорд Давентри прежде всего имел в виду шхуну для дальних плаваний. Но Оливер предпочел скоростную яхту. Кто знает, может, он уже видел себя победителем гонки на Кубок Америки.
Я же никогда не имела ничего, кроме скромной небольшой посудины, которая изредка одерживала победы в регатах под руководством Ги Танги Арди-Те. Так что мне нечего было сказать по поводу конструкции яхты, лишь попыталась сказать, что в своей каюте я бы предпочла для отделки натуральную чесучу.
– А по-моему, хорошо и так! – недовольно буркнул Оливер.
– В таком случае что же тут обсуждать? – с досадой сказала я.
– Вот именно, – согласился Оливер. – Но надо, чтобы вы знали: корабль – дело мужское.
Иногда я обнаруживала, что он переигрывал. В его дружбе с лордом Давентри чувствовалось тепло. Возможно ли, чтобы он был искренним? Наверное, Оливер был одним из тех необъяснимых созданий, которые дают вам выпить отравы, поддерживают голову и говорят: «Вот увидите, скоро вам станет лучше…»
Они долго подыскивали название для яхты. Седрик предлагал то «Зеленый ангел», то «Морской ангел».
Мне понравились «Белый рай», затем «Зеркало» и, наконец, «Голубая птица».
Но Оливер сказал: «Счастливчик» – и это было действительно прекрасно.
И когда «Счастливчик» уже стоял на якоре, готовый к морскому путешествию, Оливер заговорил об охоте на тигра.
Не знаю, кто впервые высказал эту идею: он или его дорогая Патриция? Да и какое это имеет значение? Даже если это была и Патриция, то все равно именно Оливер подтолкнул ее к охоте на тигра.
Лорду Седрику было шестьдесят лет, и охота на тигра в джунглях, наполненных настоящими опасностями, да еще в компании такого человека, как Оливер…
У Оливера был друг Артур Жоз, плантатор из Малайзии. Первое плавание приведет нас в порт Ди-Кон, а затем мы должны будем добраться до плантации Артура Жоза на машине.
Я хранила абсолютное спокойствие и запретила себе спрашивать что-либо у Оливера. Я ничего не знала о его намерениях. Ограничилась только вопросом:
– В Малайзии ведь очень опасно, не правда ли?
– Не опаснее, чем ездить на машине по Лондону, – спокойно ответил он.
Я больше ни о чем не расспрашивала.
В засаде
Прибыв в порт Диксон, мы оставили яхту болтаться на голубом сатине морской воды, а сами на ялике добрались до берега. Котенок Франсуа сидел на палубе, тщательно обвив хвостом передние лапы, и с любопытством провожал нас взглядом, впрочем, без малейшего волнения. Оставив борт яхты, я почувствовала, насколько драматична вся эта история! Я бы предпочла остаться на палубе, посмотреть, как уезжают другие, и чтобы все случилось без меня.
Но было уже слишком поздно. Вызов судьбе был брошен!
На суше шофер-индус, одетый во все белое, поджидал нас около чего-то, похожего то ли на коробку для инструментов, то ли на участок для выращивания шампиньонов.
Оливер предпочел сесть за руль сам, отправив шофера-индуса прочь. Я села рядом с ним, а лорд Седрик, Патриция и Дэвид с трудом примостились на заднем сиденье.
Я слышала, как все весело болтают. Речь шла о зловещих историях с тиграми-людоедами. Я чувствовала, что не смогу справиться с нарастающей тревогой.
На протяжении всей поездки я молчала. В какой-то момент Оливер взглянул на меня и спросил:
– Что с тобой, Анна? – при этом он воспользовался шумом от переключения передач, чтобы приглушить слова. Я взглянула на загадочную дорогу, по которой мы ехали, и ничего не ответила.
– Я вижу, ты не любишь охоты на тигра и, как мне кажется, жалеешь, что поехала?
Я кивнула.
– А ведь это так увлекательно, когда переживаешь такого рода приключения, – сказал Оливер, не глядя на меня.
Когда машина остановилась перед бунгало Артура Жоза, настроение мое ухудшилось.
Артур оказался брюнетом, высоким, шумным и жизнерадостным. Он крепко хлопал Оливера по спине и суетился вокруг нас, как большая собака, которая рада встрече с хозяевами. Однако этот теплый прием не мог скрасить убогости его жилища. Все казалось покинутым и запущенным. Бунгало выглядело как полуразрушенный, изъеденный жучком барак. Я почувствовала себя глубоко несчастной, как только вошла в него. Насквозь пропитанная пылью большая темная комната, в которой был минимум удобств, необходимых уставшим путешественникам. Никогда прежде я не пила столько виски, как в этот день.
Когда ночь упала на землю, пейзаж стал зловещим. Ничто не могло навеять ощущение одиночества и моральной незащищенности в большей степени, чем эта враждебная природа, окружающая нас со всех сторон.
Несмотря на яркий свет и громкий смех путешественников, мне показалось, что я пришла сюда за своей смертью!
Стена из тропических растений, обступивших нас плотным кольцом, душила меня своими испарениями, наполняя легкие отравленным воздухом. Я ужасно боялась насекомых, даже ночных бабочек! Полет вслепую, биение крыльев бабочки, обезумевшей от света, приводили меня в состояние полного отчаяния, близкого к панике. Я испытывала непреодолимое отвращение к всевозможным жукам, к омерзительным паукам и тысяченожкам.
Разговаривая, я машинально толкнула ногой камень, лежащий возле лестницы, ведущей на веранду. Личинки червей, даже не личинки, а какие-то беловатые, вызывающие отвращение шевелящиеся точки бросились врассыпную. Какое-то зловеще-черное насекомое угрожающе зашипело и издало ужасающий скрежет клешнями. По моему телу пробежали судороги, и я пронзительно закричала.
Я видела вокруг себя громадную липкую паутину, которая, как гамак, провисала со стен и потолка, исчезая где-то в ветвях деревьев. Громадный, как краб, паук пристально уставился на меня своими круглыми черными глазами. Вокруг бесшумно летали странные насекомые, а иногда раздавался жуткий скрежет крыльев.
Под камнями, а также под прогнившими половицами жили громадные, как собачий ошейник, сколопендры, которые топорщили во все стороны свои лапки, напоминающие гребешки. А уж сколько здесь было змей!
В тот вечер я так и не смогла прикоснуться к ужину; он черт знает из чего, каждое блюдо вызывало ощущение тошноты.
Как только я легла, завешенная сеткой от москитов, я не почувствовала ни малейшего успокоения; мне казалось, что я – заключенная, брошенная в одну камеру со своими врагами.
Когда все уснули, я долго не могла сомкнуть глаз, все мои чувства были в напряжении, в состоянии тревоги. Сама тишина была ужасной. Я пропиталась этой тишиной, этим ощущением бесконечности.
Иногда ночь наполнялась каким-то непонятным потрескиванием и поскрипыванием. Я надеялась, что крики хищников вернут всех к жизни, что все проснутся, чтобы изгнать зловещие сумерки.
Было это тревогой или предчувствием беды? Или это был ужас из-за опасностей, которые таились повсюду?
Лорд Седрик, похожий на мертвеца, был рядом со мной. Я ненавидела Оливера, который втравил меня в эту авантюру. Вымотавшись вконец, я начала опускаться в просторные глубины сна.
Следующий день напоминал кошмарный сон, очнувшись после которого я вновь ждала сообщения о смерти лорда. Я не представляла себе ничего конкретного. Просто смерть лорда Седрика. Но только поскорее! Ну, скорее же! Пусть это уже будет позади, я так нуждаюсь в отдыхе! В конце концов, есть же у меня право поспать! Остальные обитатели бунгало казались радостными и беззаботными: лорд Седрик – будущий мертвец, Оливер – будущий убийца и Жоз, чья роль во время охоты на тигра оставалась довольно загадочной. Все они были преисполнены энтузиазма.
Я украдкой бросила взгляд на Оливера, не переставая восхищаться его спокойствием. Если бы на его лице проступили хоть малейшие следы волнения, я бы не смогла совладать с собой. Я отбросила дурные мысли и постаралась подумать о будущем. О, как приятно жить! Воспоминания детства, нежная любовь, танцы в маленьких парижских дансингах – где все это? И почему я рассталась с вами?
Когда мы отправлялись на охоту, нервы мои дрогнули. Спускаясь по качающейся лестнице бунгало последней, я неожиданно для себя прокричала:
– Я остаюсь здесь! Я не буду с вами участвовать в охоте на тигра!
В ответ послышались смех и яростные возражения. Только Оливер понимающе посмотрел на меня и произнес:
– Да ты что, Анна! Где же твои храбрость и хладнокровие? Запомни раз и навсегда: храбрость и хладнокровие!
Это все, что он сказал, но сказано это было таким тоном, что я почувствовала яростное желание поддеть его. И тем не менее, я проследовала за ним с опущенной головой, как пантера за укротителем, вооруженным хлыстом. Оливер подмигнул мне.
Я заняла свое место в цепочке между Жозом и Дэвидом. Время от времени я глотала виски прямо из серебряной фляжки, привязанной к поясу.
Наконец мы остановились. Нас расставили отдельно друг от друга, в соответствии с заранее разработанным планом. Укрытия – нечто вроде высоких этажерок, в которых нам предстояло находиться, – были заранее установлены на деревьях.
Жоз помог мне вскарабкаться вслед за собой.
Я прочитала по крайней мере сотню охотничьих рассказов. Реальность оказалась для меня столь же сложной, как битва под Ватерлоо. Я воспринимала лишь малую толику того, что произошло. К тому же я должна признать, что пропиталась алкоголем, как ромовая баба. Ночь наступила внезапно, что свойственно этим южным районам. Скорчившись у ног Жоза, я задремала, охваченная туманным маревом алкоголя, когда неожиданное рычание хищника всколыхнуло сумерки. Жоз ответил на него любовным призывом, имитируя тигрицу, которая говорит: «Я здесь!» Этот своеобразный любовный дуэт продолжался несколько минут. Рычание хищника приближалось.
– Я больше этого не вынесу, – шепотом призналась я. – Я дрожу как осиновый лист и могу вот-вот свалиться. – Мне все время чудилось, что я ощущаю жаркое дыхание тигра-людоеда.
– Спокойствие, – едва дыша, прошептал Жоз. – Рядом с вами охотники-профессионалы.
Сколько длилось это ужасное ожидание? Вдруг Жоз воскликнул:
– Смотрите!
Я смутно различала что-то, напоминающее огромную орхидею из кошмарного сна, которая продвигалась, как кот среди высоких трав. В темноте блестели два огромных фосфоресцирующих зрачка. Я услышала шум, какое-то непонятное движение, сопровождаемое тяжелым дыханием хищника.
– Это буйвол, – прошептал Жоз.
Он взял меня за руку и приподнял, крепко прижимая к себе. Я услышала выстрелы, сдавленный мужской крик, а потом голос Оливера, от которого я вздрогнула. Он сказал по-французски:
– О Боже ты мой!
В стороне раздался какой-то шум. Тигра не было видно.
– Пойдем посмотрим, – сказал мне Жоз.
Мы спустились с нашего насеста. Жоз осторожно продвинулся вперед, придерживая меня. Участок поляны вдруг осветили многочисленные фонарики. Весь драматизм этой сцены отпечатался в моей памяти с невероятной отчетливостью. Я была пьяна и почти готова увидеть труп своего мужа.
Я посмотрела вниз с радостным предчувствием: к моему величайшему удивлению, я увидала там лишь громадного тигра, лежащего распростертым. Голова его мирно покоилась между передними лапами. Именно в такой позе я была готова увидеть лорда Седрика! Растерянная и разочарованная, я огляделась вокруг и увидела Седрика, который с удрученным видом созерцал окровавленную руку Оливера. Последний с кокетством, свойственным элегантной женщине, рассматривающей ногти после маникюра, демонстрировал присутствующим свою рану. Эта сцена убила меня.
– Что произошло? – воскликнул Жоз, прежде чем я успела открыть рот.
– Почти ничего, – сказал Оливер с легкой гримасой, – у меня снесло кусочек кожи. Возможно, лорд Седрик умеет стрелять из пушки, но что касается его способностей владеть ружьем…
– Залейте свою рану виски, я вас сейчас перевяжу, – вмешался Дэвид.
В этот момент я услышала дрожащий голос Патриции.
– Вас же могли убить, мой бедненький Оливер!
– Да нет же, нет, – раздраженно бросил Оливер.
– Мне кажется, – сказал лорд Седрик, – что в тот момент, когда я стрелял, вы сделали неосторожный жест.
– Как вам будет угодно, – небрежно ответил Оливер.
– А кто убил тигра? – спросил Жоз.
– Должно быть, я, – скромно признался Дэвид.
Англичане – хладнокровные люди. Рука Оливера была перевязана, после чего тигра подвесили за лапы к шесту, водруженному на плечи туземных носильщиков, пошатывающихся под его тяжестью. Лорда Седрика нести было бы, безусловно, легче.
Да, не такое возвращение я представляла себе. Я попыталась обдумать это странное происшествие. Оливер проявил неловкость или же, напротив, был чересчур ловок?
О чем мог думать Оливер? При свете ламп в бунгало я увидела, что он бледен, расстроен и устал, но, по правде говоря, мы все были бледными и уставшими. Я заснула рядом с лордом Седриком, испытывая все тот же неописуемый ужас перед насекомыми.
