Текст книги "Затерянный поезд"

Автор книги: Марсель Аллен

Соавторы: Пьер Сувестр
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Глава 20
ШЕСТЬ ЧЕМОДАНОВ

– Разрешите войти, хозяин?

Уже третий раз стучали в номер, занимаемый Жювом в «Дойчланд-отеле», где он остановился, приехав в Кельн.

Эта гостиница не была шикарным дворцом, в котором жила княгиня Данидофф. Здесь все было попроще, поспокойнее. И главное, – что отвечало осторожной скромности полицейского, – здесь можно было жить незаметно.

Номер, в котором жил Жюв, был так называемым «Туринг-клубом», и потому его стены были абсолютно белыми, совершенно голыми и покрытыми эмалевой краской.

В тот вечер, a было около семи, Жюв не спешил отвечать на стук в дверь. Когда же постучали в третий раз и особенно настойчиво, он проворчал:

– Ну, входи же, входи! Боже ты мой!

И на пороге появился старый слуга.

Накануне Жюв телеграфировал этому служаке:

«Приезжай с шестью чемоданами».

Старый Жан, срочно покинув улицу Тардье, вскочил на поезд, шедший в Кельн, где на следующее же утро вышел с багажом хозяина.

На таможне, где Жана заставили открыть все чемоданы, он произвел впечатление артиста варьете, иллюзиониста-трансформатора.

В каждом чемодане лежали столь же разнообразные, как и странные костюмы, многочисленные коробки с красками, париками, накладными бородами и прочими ухищрениями.

Старый Жан не стал разуверять таможенников в том, что он артист. Он вовсе не собирался докладывать, что все это хозяйство не принадлежало ему, а было орудиями труда хозяина, полицейского Жюва.

Итак, услышав ответ Жюва, Жан вошел. Инспектор не выходил из комнаты с самого обеда, и, оказавшись в номере, старый слуга испуганно воскликнул:

– Хозяин, похоже, ваши полицейские дела повредили вам разум… Вы уже начали портить чужое имущество!

Жюв не ответил, и Жан остался при своем.

В самом деле, то, что делал полицейский, выглядело странным. Сидя на низенькой скамеечке, лицом к стенке, как напроказивший школьник, толстым фломастером он рисовал на ее совершенно белой поверхности какие-то странные знаки.

Начертив на расстоянии полметра друг от друга несколько жирных линий, он заполнил пространство между ними непонятными фигурами.

Слева Жюв нарисовал большой вопросительный знак, в середине – ряд маленьких "к", а выше – довольно схематично – метлу, которой пользуются в конюшне.

Справа он изобразил кинжал и нечто похожее на силуэт человека, лежащего на земле.

Жан с ужасом взирал на эти эскизы, но спрашивать хозяина уже не решался. Кончив рисовать, Жюв погрузился в размышления.

Слуга кашлянул, повозил ногой по полу, но Жюв явно его не замечал. Так длилось добрых пятнадцать минут.

Наконец полицейский заговорил, а старый слуга стал внимать.

– Вопросительный знак означает, что мы еще блуждаем в неизвестности и среди загадок… Это касается и последнего события – кражи, совершенной в кабинете Барзюма, чьи деньги были вытащены из выдвижного ящика. Мало вероятно, что это было сделано самим Барзюмом. Он прибыл сегодня в Гамбург и, принимая во внимание время совершения преступления, просто не имел для этого возможности. Но, как следует из проведенного мной расследования, его видели или, во всяком случае, заметили прошлой ночью возле своего поезда… В то же время этот человек не наделен даром вездесущности.

Жюву никак не удавалось понять сложившуюся ситуацию. Он не знал, что действующим лицом был Фантомас и что, кроме того, злодей время от времени принимал облик и фигуру знаменитого импресарио.

И все же для чего нужны были эти надписи и зарисовки?

Все объясняется очень просто!

Будучи человеком точным и методичным, уясняя ту или иную ситуацию, Жюв любил изобразить ее схематически. В данном же деле он видел три совершенно четкие группы событий. И чтобы лучше себе представить их, а затем и изучить, он, разделив белую стену на три части, с помощью определенных и только ему понятных иероглифов уточнял положение вещей.

Колонка с вопросительным знаком была отведена для последнего события, известного благодаря найденной в кельнской полиции телеграмме, в которой Чарли, секретарь Барзюма, извещал о краже, совершенной вчера вечером.

Во вторую колонку Жюв вписал маленькие "к", а над ними нарисовал метлу, что в его представлении имело следующий смысл: в специальном поезде цирка за последние пять – шесть дней был совершен ряд мелких краж. Разумеется, судя по тому, как они были осуществлены, эти кражи не имели ничего общего с последней, обозначенной большим вопросительным знаком.

Жюв приписывал их загадочному конюху, известному под именем Леопольда. Этот Леопольд в течение некоторого времени входил в состав труппы, но был выставлен за дверь цирка.

Затем его застали при попытке обокрасть Барзюма, возвращавшегося с любовницей из Спа на автомобиле. Но потом произошло нечто совершенно невероятное и довольно подозрительное: сам Барзюм, который выразил было признательность Жюву за поимку негодяя, устроил так, что его выпустили из тюрьмы раньше, чем полицейский успел снять допрос.

– Нужно любой ценой найти этого конюха, – ворчал Жюв, – и разобраться с ним как следует.

В третьей колонке красовался кинжал, парящий над распростертым телом. Этим рисунком Жюв обозначил преступление, содеянное в Антверпене и все еще остающееся загадочным для полиции.

Это дело было самым запутанным и одновременно самым важным.

На набережной Шельды был убит кинжалом некто сэр Гаррисон, английский дипломат. Сопровождавший его князь Владимир также исчез, будучи, вероятно, тоже убитым. Во всяком случае находившиеся при них миллионы были украдены. Это было серьезным преступлением, и Жюв пришел к заключению, что здесь, скорее всего, не обошлось без Фантомаса.

Прокручивая эту мысль, полицейский неожиданно спросил слугу, все еще неподвижно стоявшего за спиной:

– Ты навел справки в морской компании, чьи корабли ходят в Южную Африку?

– Разумеется, хозяин – ответствовал старый Жан. – Мне сказали, что теплоход, на котором господин Фандор плывет в Натал, двое суток назад вышел из последнего порта и прямым ходом идет в Кейптаун. Он там бросит якорь дней через десять. Что касается господина Фандора, то с ним можно связаться по радиотелеграфу.

От досады Жюв поморщился. Он и сам подумал было об этом варианте, но поразмыслив, отказался от него.

«Бедный малый пришел бы в отчаяние от моих вестей, – подумал он, – и покончил бы с собой, если бы не нашел корабля, идущего во Францию. А он, действительно, ничего не найдет раньше, чем окажется в Кейптауне. Так что оставим его пока в покое…»

Жюв, в самом деле, имел сообщить своему другу Фандору нечто из ряда вон выходящее, весьма огорчительное для него. И если бы кто-нибудь пошарил в карманах полицейского, то обнаружил бы уже составленную телеграмму, адресованную журналисту.

«Срочно возвращайся. Элен не в Натале. Она в Европе. Замешана в антверпенском деле».

Занявшись делами, интересовавшими одновременно бельгийскую полицию, короля Гессе-Веймарского и директора цирка Барзюма, Жюв времени даром не терял.

Он быстро узнал об аресте, совершенном антверпенскими властями, о заключении под стражу загадочной девушки с револьвером, от которого был убит Гаррисон, и о ее дерзком побеге из тюрьмы.

В разговоре со следователем эта девица кричала, что она дочь Фантомаса!

Бравый служитель Фемиды, естественно, ей не поверил, но Жюв был менее скептичен и, тщательно изучив дело и собранные в разных местах вполне достоверные данные, пришел к выводу, что беглянка, скорее всего, не врала. Наконец, совсем недавно, по прибытии в цирк Барзюма, полицейский к своему великому удивлению обнаружил, что наездница Могадор была той загадочной девушкой, в которую так сильно влюбился Фандор.

Если бы Жюв доверял Барзюму, он не колеблясь спросил бы, при каких обстоятельствах и после каких событий он нанял эту артистку. Но неожиданное освобождение директором цирка конюха Леопольда заставило полицейского относиться к нему настороженно и не посвящать в свои мысли прежде, чем не будет установлена истинная подоплека его поступка.

Поняв, что Элен и Могадор одно и то же лицо, Жюв принялся за ней следить. Так он заметил, что она была в очень хороших отношениях с одним ветераном цирка Барзюма, с неким Жераром, укротителем хищных зверей.

Зная малообщительный характер невесты Фандора, Жюв удивился проявлению такой симпатии к дрессировщику.

Кем был этот Жерар? Какие связи и какие взаимоотношения могли существовать между ним и дочерью Фантомаса?

Давно не задавал себе этих вопросов полицейский и, покопавшись в памяти, обнаружил там кое-какие интересные факты, касавшиеся событий относительно далеких.

Дело было несколько лет тому назад, в то время, когда Жюв, преследуя Гения зла, оказался в Натале, где Фандор познакомился с Элен.

Там Жюв встретил одного беглого каторжника по имени Рибонар. Рибонар поддерживал в столице Южной Африки связь с группой сомнительных лиц, бывших сообщников Фантомаса. Один из этих оборванцев по имени Жерар был искателем алмазов и вел жизнь весьма загадочную и далеко не добродетельную.

Но тот ли это был Жерар? Точнее, не был ли темнолицый и широкоплечий, с черными как уголь глазами дрессировщик, работающий у Барзюма, тем самым Жераром, несомненно много знавшим о загадочном и невероятно бурном прошлом Фантомаса и его доченьки?

Разглядывая свой последний рисунок, до красных кругов в глазах всматриваясь в грубое изображение кинжала, висевшего как бы на невидимой нити над лежащим на земле мужчиной, Жюв говорил себе:

«Совершенно необходимо разговорить Жерара. Но как войти к нему в доверие? А пока что следует держаться поближе к этому поезду и срочно установить за ним наблюдение…»

Итак, двое суток назад Жюв определил основные направления своих действий.

Уже сорок восемь часов Жюв жил мыслью, что совершит нечто замечательное, что-то такое, что может и должно получиться и, в таком случае, даст ему ключ ко всем загадкам!

Приказав Жану привезти шесть чемоданов, полицейский действительно собирался ими воспользоваться.

В них находился полный комплект вещей, необходимых для всевозможных переодеваний. Здесь были мужские и женские одежды, а также прочие штуки, позволявшие по желанию превратиться в элегантного клубмена, или в ветхого старца, или в изящную даму… Так что Жюв имел в своем арсенале все, о чем можно было мечтать.

Но в одном из чемоданов хранилось нечто совершенно фантастическое, а именно – одеяние из черного драпа с огромными и на вид бесформенными складками.

Это облачение находилось в шестом чемодане. И старый Жан, знавший все аксессуары хозяина и ничему не удивлявшийся, к черному плащу относился с известным уважением и даже трепетом.

Плащ сей был заказан Жювом уже давно, но еще ни разу не использовался, и поэтому старый Жан был чрезвычайно удивлен, когда в телеграмме, посланной полицейским, было указано взять с собой шестой чемодан тоже.

Когда Жюв прервал свои размышления и, поднявшись со скамеечки, сказал: «А теперь, старина Жан, подготовь-ка мне содержимое шестого чемодана», – слуга, как зачарованный смотревший на стенную роспись, выполненную хозяином, нервно заморгал.

Глава 21
КРОВАВЫЕ БАНКНОТЫ

Было восемь часов вечера. Труппа Барзюма уже поужинала. Большинство артистов, в частности, те, кто выступал в начале программы, покинули товарный вокзал и, погрузившись в фургоны, уехали в цирк, установленный на широкой эспланаде на достаточном расстоянии отсюда.

У кое-кого еще было время. Этим «кое-кем» был Жерар!

Его номер с хищниками начинался в одиннадцать, и дрессировщик не испытывал никакого желания приезжать раньше срока.

В тот вечер Жерар казался необычайно озабоченным. Он открыл запиравшийся на ключ небольшой шкафчик, в котором хранились его личные вещи и бумаги.

Этот шкафчик стоял в его купе напротив кровати. Жерар достал пачку писем, лежавших у задней стенки. Но когда укротитель стал их развязывать, то вдруг в ужасе вскрикнул и, смертельно побледнев, упал на стоявший рядом стул.

Из шкафчика, который в последний раз он открывал неделю назад, неожиданно выпало что-то совершенно ужасное, кошмарное!

Это была связка банкнот, залитых кровью!

Поначалу Жерар не понял, что бы это могло быть, и машинально наклонился, чтобы подобрать вывалившиеся разноцветные бумажки, но потом увидел, что это деньги и они – в пятнах крови!

Добрых четверть часа изумленный Жерар сидел, как пригвожденный, тупо смотря на необычную находку.

Откуда взялись эти банкноты? Как оказались в шкафчике, ключ от которого всегда был при нем? Сколько времени они уже находились там?

Жерар продолжал задавать себе вопросы, ни на один из которых он не был в состоянии ответить. Понемногу, когда первое потрясение прошло, укротитель овладел собой и, стараясь собраться с мыслями, понять, что происходит, приступил к внимательному изучению своей непростой находки.

Итак, перед ним лежали банковские билеты, выпускаемые правительством Гессе-Веймара. Их было пятнадцать, каждая – достоинством в тысячу франков. Вдруг дрессировщик вскрикнул:

– Господи! А что, если они связаны с антверпенским делом?

Жерар бросился к валявшимся в глубине купе старым газетам. Порывшись, он нашел номер, в котором сообщались подробности знаменитого преступления, а также перечислялись банкноты, украденные у сэра Гаррисона и, как уверял редактор газеты, у князя Владимира.

Прежде чем приступить к сличению перечисленных банкнот с теми, которые он обнаружил у себя, Жерар настежь открыл окно купе и с удовольствием подставил грудь ворвавшемуся ночному холоду.

Дрессировщик дышал тяжело. Крупные капли пота блестели на его лбу. Жерар стер их тыльной стороной слегка дрожавшей ладони и проговорил вполголоса:

– Господи! Неужели? Невероятно! И все же…

Произнося эти загадочные слова, укротитель стиснул голову руками и задумался.

О чем думал он?

Жюв оказался прав. Он не ошибся относительно личности дрессировщика.

Вот уже несколько дней Жерар испытывал в высшей степени возбужденное и странное состояние! Случай, столкнувший его с Элен, которую он знал как дочь Фантомаса, разбудил в нем целый рой воспоминаний.

Они, действительно, уже встречались десять лет назад, когда Жерар влачил жалкое и почти преступное существование в весьма сомнительных местах под Кейптауном!

Его прошлое вовсе не было безоблачным. К тому же он знал кое-какие важные секреты, доказательством чего было то, что когда дочь Фантомаса спасла его от вырвавшейся из клетки пантеры, он назвал ее Тедди, то есть по имени, которое она носила еще в Трансваале!

И всем, кто окружал Жерара, было видно, что он проявлял к наезднице Могадор знаки неподдельного уважения и почти любви.

Не раз дрессировщик и наездница вели продолжительные и загадочные беседы, которые, судя по их серьезным и возбужденным лицам, обоих весьма волновали.

Около получаса Жерар просидел глубоко задумавшись, в полном отрешении. Наконец встряхнувшись, он произнес, глядя на кровавые деньги:

– Возможно ли? Неужели Элен, несчастная Элен, общаясь с Фантомасом, приобрела этот страшный атавизм?

Жерару захотелось что-то предпринять, как-то действовать, чтобы избавиться от ужасной мысли.

Он взял газету с номерами украденных банкнот и, разложив на столике окровавленные ассигнации, только что обнаруженные в шкафчике, начал их проверять одну за другой.

Внезапно Жерар почувствовал, что теряет сознание, и крик ужаса застыл у него в горле!

То, что происходило у него перед глазами, было совершенно невероятным, невообразимым! Он не верил своим глазам! Но все же это было так…

Не прошло и минуты, как он пересчитал деньги. И когда он проверял пятнадцатый банкнот и повернулся, чтобы положить его к остальным, как раз остальных-то и не оказалось!

Укротитель положил банкнот и быстро огляделся. Когда же снова взглянул на столик, то его, как и предыдущих, уже не было. Но на этот раз дрессировщик заметил, в каком направлении этот банковский билет улетал, как по волшебству.

Банкнот медленно поднялся к потолку и, проскользнув в щель в перекрытии вагона, исчез. Ошеломленный Жерар смотрел ему вслед.

Укротителю не потребовалось много времени, чтобы сообразить, что кто-то с помощью невидимой нитки или иглы воровал его деньги… Но кто это был и зачем он это делал? На эти вопросы надо было срочно найти ответ.

Не теряя ни секунды, Жерар выскочил в окно. Физически натренированный, он крепко ухватился за край крыши и, резко подтянувшись, оказался на вагоне. И кровь в его жилах застыла от страха.

Напротив, на соседнем вагоне, лежал на животе какой-то человек. Жерар почувствовал недоброе.

На человеке был черный плащ с капюшоном, скрывавшим лицо, а его рука в черной перчатке сжимала огромный пистолет, нацеленный в лоб укротителя.

Уже давно, наверное лет десять, Жерар не встречал ничего похожего. Но воспоминание о плаще и капюшоне не стерлось в его памяти, и пораженный Жерар проговорил, весь дрожа:

– Фантомас! Это Фантомас!

Но введенный в заблуждение очертанием силуэта укротитель ошибался!

Под черными одеждами скрывался Жюв!

Это и было содержимым шестого чемодана!

Уже давно, несколько лет назад, Жюву пришла мысль, что, возможно, когда-нибудь ему понадобится принять облик Фантомаса, чтобы проникнуть в кое-какие его тайны.

И вот накануне Жюв решил, что час настал!

Он чувствовал, что должны были открыться поразительные вещи, но узнать их можно было бы, лишь обманув всех, втершись в доверие к друзьям Фантомаса и получив от них сведения, которых он никогда не сообщил бы полицейскому Жюву.

Кроме того, Жюв находился в чужой стране, и его положение было довольно деликатным. Да, у него сложная миссия: оказать помощь бельгийской полиции, правительству Гессе-Веймара и дирекции цирка. Но теперь он был на германской территории, и это весьма осложнило бы ее выполнение, действуй он как полицейский чин.

Исходя из всего этого, Жюв решил выдавать себя за бандита. Временно, разумеется. Вот почему, к великому огорчению старины Жана, инспектор французской Службы безопасности в целях проведения дальнейшего расследования переоделся Фантомасом и оказался вблизи загадочного американского цирка…

Судьба явно покровительствовала Жюву в тот вечер. Подойдя к ярко освещенным вагонам в надежде найти укротителя, который был когда-то сообщником Фантомаса, как уже установил полицейский, он застал дрессировщика в момент, когда тот, открыв свой шкафчик, замер в изумлении при виде выпавших денег…

Жюв взобрался на крышу и через отверстие, оставшееся от времен, когда поезд освещался лампами, а не электричеством, смог увидеть всю сцену, сыгранную соло Жераром, сцену удивления, тревоги, отчаяния, за которой последовало сопоставление кровавых ассигнаций со списком, помещенным в газете, сообщавшей подробности краж, совершенных после антверпенского убийства.

Жюву пришла в голову гениальная, как он решил, мысль. У него была припасена очень тонкая стальная проволока, загнув конец которой, он получил крючок. Инспектор просунул снасть в щель и, пользуясь тем, что Жерар был поглощен сопоставлением, один за другим стащил у него все банковские билеты.

Но произошло совершенно неожиданное для Жюва: на крыше вдруг возник укротитель.

И когда «Фантомас» наставил на Жерара «пушку», тот ответил тем же. Сталь двух браунингов зловеще блеснула в ночи.

– Фантомас! – яростно рычал укротитель. – Рад встретиться с тобой снова… подонок!

«Черт возьми! – подумал Жюв. – Встреча начинается плохо, а может, хорошо… в зависимости от того, кем я себя считаю: Фантомасом или Жювом».

Такое начало было, действительно, совершеннейшей неожиданностью для полицейского. Он полагал найти в Жераре друга и даже сообщника знаменитого бандита. Однако было похоже, что укротитель вовсе не собирался петь осанну своему бывшему патрону…

По всему выходило, что Жерар был на Фантомаса сильно зол, потому как принялся поносить его, то есть того, кого принимал за такового.

Жерар говорил, говорил, вспоминая какие-то события, то и дело упоминая Элен, Тедди, Жюва, Кейптаун и Натал. Увы! Жюв мало что понял из этого монолога!

Он был в отчаянии. Впервые он пожалел, что совсем не говорит по-голландски, а только по-французски и на воровском арго. А укротитель продолжал высказывать Фантомасу свои горячие и все более загадочные для Жюва упреки именно на этом языке!

Полицейский мечтал только об одном – как бы перейти на язык, более привычный для него. Он уже был готов что-нибудь пробормотать по-французски в надежде, что дрессировщик последует его примеру, как вдруг после небольшой паузы тот сам заговорил на французском:

– Но все это в прошлом… и черт с ним… мертвые молчать умеют… так последуем их примеру, Фантомас…

Жюв непроизвольно вздрогнул под своим капюшоном. Значит, дело касалось мертвых… чьих-то трупов? Что это было за преступление, о котором Жерар упоминал?

Все объяснилось, когда тот неожиданно спросил:

– Фантомас, это ты украл банкноты, которые я сверял?

– Я, – признался Жюв, стараясь говорить басом, чтобы укротитель не заметил подлога!

Жюв полагал, что деньги, которые он стащил у Жерара и которые из-за темноты еще не успел рассмотреть, были изъяты из кассы Барзюма, и заявил заговорщицким тоном:

– Наверное, Жерар, мы могли бы их хотя бы поделить между собой… Впрочем, поздравляю – выпотрошить кассу хозяина тебе удалось классно.

На какое-то мгновение на лице Жерара изобразилось крайнее удивление. С револьверами в руках собеседники лежали друг против друга, каждый на своей крыше. Но если Жерар не мог разглядеть черты того, кого он принимал за Фантомаса и кто прятал лицо под капюшоном, то Жюв прекрасно видел физиономию укротителя, и потому от него не ускользнуло его откровенное удивление.

Дрессировщик покачал головой и произнес:

– Ошибаешься, Фантомас… Раньше ты был сообразительнее. Эти деньги связаны с антверпенским делом!

«Отлично!» – удовлетворенно отметил про себя Жюв.

У него так и чесались руки схватить за шиворот этого Жерара, в котором он видел теперь если не главного преступника, то уж, по меньшей мере, одного из сообщников убийцы.

Немного невнятно, чтобы можно было дать задний ход, если ошибется вдруг снова, Жюв проговорил:

– Так это ты, Жерар, прикончил Гаррисона и князя Владимира?

Не располагая фактами, подтверждавшими предположение об участии Жерара в антверпенском деле, Жюв вынужден был говорить наугад и потому в очередной раз попал впросак, в чем убедился, заметив вновь появившееся на лице укротителя изумление.

Жерар усмехнулся:

– Ты забываешь, Фантомас, что я изменился с тех пор, как мы виделись в последний раз. Я честный человек, Фантомас. Я и раньше не занимался «мокрыми» делами я сейчас не хочу начинать. Я уже тебе говорил, почему…

Жерар явно намекал на то, что было сказано по-голландски.

– Я хочу сохранить эти деньги, потому что пятна крови на них – подпись преступника. И мне хотелось бы когда-нибудь его найти.

– Зачем? – спросил Жюв.

– А затем, – сурово проговорил Жерар, – что каждый честный человек обязан найти виновного и тем самым спасти невиновного. Ты понимаешь, о чем я говорю, Фантомас? Может, ты не знаешь, но человек, которому сейчас угрожает опасность, это…

Он замолчал. Но Жюв почувствовал, что укротитель явно имеет в виду Элен, дочь Фантомаса!

И все же, что значат все эти странные речи? Что движет укротителем, вполне похожим на честного человека и определенно желавшим найти автора преступления, содеянного в Антверпене, найти, чтобы отвести угрозу от загадочной девицы, которую кое-кто принимает за убийцу?

Впрочем, времени для рассуждений у Жюва не было, потому что Жерар становился все более напористым и был, кажется, готов на все, чтобы заполучить банкноты обратно.

– Слышишь, Фантомас? Отдай мне их… Или я тебя убью… Или ты меня убьешь… Живым отсюда уйдет только один из нас! Клянусь!

Жерар отполз к концу вагона. Машинально Жюв сделал то же самое. Враги лежали, держа друг друга на прицеле.

Что было делать? На что решиться? Жюв быстро оценил обстановку. "Ни в коем случае не суетиться, – сказал он себе. – Перестрелка с Жераром ничего хорошего не даст! Кроме всего прочего, этот человек, вероятно, честен!

К тому же, если все-таки он бандит, поймать его не составит особого труда", – продолжал свои рассуждения Жюв.

Что до укротителя, то он совершенно не подозревал, что перед ним был полицейский Жюв, а не Гений зла!

– Будем действовать осторожно, – сказал себе Жюв, решив уступить Жерару.

– На! Держи! – проговорил он, протягивая деньги дрессировщику.

Все так же угрожая друг другу револьверами, противники сблизились. Но когда Жерар протянул руку за последним банкнотом, полицейский неожиданно предложил ему:

– Послушай, Жерар, у Фантомаса, как тебе известно, нет привычки выполнять чужие просьбы. Однако ты должен признать, что с тобой я был сговорчивым. Теперь твоя очередь оказать мне услугу. Я хотел бы оставить себе пятнадцатый банкнот, на котором тоже есть пятна крови и отпечатки руки, убившей Гаррисона.

После короткого размышления Жерар ответил:

– Ладно… Но зачем тебе это?

Жюв не знал, что отвечать, – не мог же он, в самом деле, сказать укротителю, для чего именно ему нужен этот банковский билет!

А все было просто: на этой ассигнации имелись четкие отпечатки пальцев, что, как верно рассудил Жерар, было настоящей подписью преступника, и полицейский намеревался ее расшифровать в ближайшее время.

Жерару незачем было знать, что Жюв тоже искал автора злодеяния.

Вдруг француза осенило. Он знал, что любовь Фантомаса к дочери была безгранична, и патетичным тоном заявил:

– Мне этот банкнот нужен для того, чтобы спасти Элен, мою дочь!

Сардоническая улыбка изобразилась на лице Жерара:

– Я смотрю – тебе неймется… Но ведь ты слышал, что я тебе сказал… Согласись, та, кого ты называешь своей дочерью…

Жерар пожал плечами и замолчал. Пораженный Жюв смотрел на него.

"Что значит этот жест? – пытал он себя. – Что заставило его замолчать?.. Почему он сказал: «Та, кого ты называешь своей дочерью?»

Не догадываясь о причине задумчивости собеседника, укротитель продолжал, слегка иронизируя:

– Что ж, Фантомас, можешь себе его оставить. Пусть он тебе принесет удачу.